Текст книги "Фальшивомонетчики Третьего рейха. Операция «Бернхард»"
Автор книги: Вальтер Хаген
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
– В вашем управлении внешней разведки у меня не меньше противников, чем в ведомстве Канариса.
Это было, конечно, преувеличением, но в VI управлении действительно росла критика государственной политики, в том числе и распоряжений самого фюрера, хотя и без прямого упоминания «его священной особы». Такое положение вещей может быть подтверждено документально, ибо, несмотря на приказы об уничтожении документации и других секретных материалов в конце войны, кое-какие архивные дела все же сохранились.
После краткого ознакомления с делами я совершил поездку по своему региону, посетив страны европейского Юго-Востока и Балканы, завернув под конец в Италию. Эти страны, за исключением Италии, и ранее входили в ведение отдела, который я теперь возглавил. Поскольку ватиканский реферат был передан мне по моему требованию, руководство передало мне и всю Италию, что явилось для меня большой неожиданностью. Собственно говоря, немецкая секретная служба в Италии была, по образному выражению, в самом зачаточном состоянии, так как Гитлер, сделав галантный жест, к которым иногда любил прибегать, запретил вести разведывательную деятельность в стране «своего большого друга Бенито Муссолини». Мои предшественники строго придерживались этого указания. Поэтому из Италии поступали очень скупые сообщения. Информация о партнерах по оси приходила в основном из других стран и черпалась из донесений полицейских атташе.
В Риме я встретился о неким Греблем. Он еще раньше работал на нелегальную эсэсовскую разведку в Тироле, поставляя сведения об итальянских укреплениях на перевале Бреннер. Я знал его уже давно, так как он сидел в Инсбруке, представляя интересы нашего управления, и по-прежнему вел пристальное наблюдение за Италией. В Риме он проинформировал меня без прикрас о слабых позициях немецкой секретной службы в Италии, обратив мое внимание на то, что полное отсутствие достоверной информации о том, что происходит в руководящих фашистских кругах, может иметь опасные последствия для немецкой политики и дальнейшего хода войны. Из-за известного приказа фюрера он и сам не мог заниматься здесь разведывательной деятельностью, чего настоятельно требовала обстановка. Вместо этого Гребль был задействован в «операции Бернхард», по линии которой и разезжал по Италии. Но даже и эта акция в последнее время стала терять свой размах, поскольку Шелленберг опасался любых срывов.
Глава 4
Фридрих Швенд – алиас Вендиг
Имперский министр экономики Функ [49]49
Функ Вальтер Эмануэль (1890–1960) – нацистский государственный деятель. Родился в Тракенене. По образованию экономист. В 1922–1932 гг. – редактор «Биржевой газеты». В 1931 г. вступил в НСДАП и стал экономическим советником Гитлера. В 1937 г. – министр экономики. В 1939 г. – президент имперского банка и член совета обороны. Инициатор изгнания евреев из экономической жизни Германии. Руководил мобилизацией экономики накануне войны, затем – генеральный уполномоченный по вопросам военной экономики. Нюрнбергским трибуналом приговорен к пожизненному тюремному заключению. Освобожден в 1957 г. по состоянию здоровья.
[Закрыть]выступил 19 мая 1943 года с докладом перед руководством НСДАП в Берлине по вопросам управления, организации, мощностях и резервах немецкой военной промышленности с учетом оккупированных европейских стран. Он остановился, в частности, на задачах и объемах производства военно-промышленного комплекса, включая такие аспекты, как сырье, его переработка и распределение по отраслям промышленности, ремесел и торговли, упомянув принимавшиеся меры, направленные на упрощение организации немецкой экономики и повышение эффективности ее управления. В заключение он остановился на англо-саксонских финансовых проблемах, основу которых, по его мнению, составляли глубокие противоречия между Англией и Соединенными Штатами, проявляющиеся во все большей степени в их экономической и финансовой политике. Если Великобритания, почти полностью лишившаяся в результате войны своих золотых запасов и иностранных капиталовложений, судорожно пытается хоть что-то спасти, то Америка грубо и почти неприкрыто ставит свою финансовую политику на службу монополистического захвата мировых рынков, начав использование громадных золотых запасов и вывозя капиталы за рубеж. Перед Германией же стоят более важные задачи на послевоенное развитие, чем подключение к решению этих финансово-экономических англосаксонских проблем. Ценность любой валюты обеспечивается национальной экономикой, производительностью труда и ее собственной независимостью. Успех немецкой финансовой политики обусловлен твердым управлением экономикой, сбалансированным соотношением денег и товаров в народном хозяйстве и доверием народа к государственному руководству, что является по сути дела важнейшей и определяющей составляющей. «Мировая валюта» столь же мало жизнеспособна, как и использование воляпюка или эсперанто в качестве мирового языка. После победоносного окончания войны немецкая рейхсмарка приобретет мировое значение, которое она уже имеет в Европе. Английская «мировая экономическая валюта» или же американская «мировая золотая валюта», говоря по-другому – доллары, являются реквизитами прошлой эпохи, не выдержавшими испытания временем и вызвавшими хаос в мировой экономике, а посему не должны возвращаться. Примечательно, что англо-саксонские капиталистические державы для устранения собственных трудностей все в большей степени начинают использовать в своей экономической политике национал-социалистские методы, которые до последнего времени ими резко осуждались. Поскольку Германии удалось своими собственными силами, используя собственные методы, успешно преодолеть хаос, вызванный теми же англо-саксонскими державами, ранее господствовавшими в мире, ее обвиняют теперь в «экономической агрессии». Если бы англо-саксонские страны подчинились этой «агрессии», они избавили бы мировую экономику от собственного неизлечимого кризиса и позволили установить порядок, в результате чего была бы устранена одна из важнейших причин возникновения мирового пожара, раздутого западными капиталистическими державами в унисоне с еврейским большевизмом…
В те дни Гребль свел меня с одним из своих сотрудников – инженером Фридрихом Швендом. Тот являлся крупным немецким коммерсантом, проживавшим в Италии и обладавшим обширными экономическими связями, в результате чего мог оказывать Греблю значительные услуги. Он был немного выше среднего роста и вел себя сдержанно, однако когда начинал говорить, чувствовалось, что это – личность. При этом он не употреблял красивых слов и выражений, а обходился, явно сознательно, сухим коммерческим языком, подчеркивая свои здравые рассуждения скупыми жестами. Когда же Швенд хотел убедить своего партнера по разговору в чем-то, казавшемся ему очень важным, чувствуя противодействие, то он изменял свое поведение, становясь чрезвычайно очаровательным, как это присуще «хорошо обученному австрийцу», каковым он себя считал. Короче говоря, от него исходило нечто импонирующее и обаятельное. Поэтому, когда я его позднее представил Шелленбергу и Кальтенбруннеру, то по их реакции смог судить, что он произвел впечатление о себе, как о личности, не только на меня одного. Но как бы симпатичным ни представлялся мне Швенд – я ведь был все же сотрудником секретной службы – и несмотря на дружеское к нему расположение Гребля, которое являлось своеобразной гарантией его надежности, я навел о нем тщательные справки.
Швенду тогда не было еще сорока лет. Уроженец Швабии, он получил очень хорошее образование, пройдя обучение в целом ряде высших учебных заведений. Будучи еще совсем молодым человеком, стал работать коммерсантом за границей, объехав всю Европу, Северную и Южную Америку, а также Азию. Швенд оказался примером ставшего к тому времени редкостью типа коммерсанта-новатора, шедшего смело на риск, но твердо придерживавшегося неписаного профессионального кодекса чести.
Когда в Советском Союзе, возглавляемом Лениным, в связи с разрухой была введена «новая экономическая политика» (НЭП), Швенд направился в Россию, чтобы, с одной стороны, вести там свои торговые дела, а с другой – предложить свои услуги и опыт в вопросах формирования правильно функционирующей экономической системы. Во время своего нахождения в Советском Союзе Швенд дважды выезжал на длительное время в Китай. Пребывание в России сделало его ярым антикоммунистом. В коллективистской системе для такого человека, как он, места не было; для его деятельности была нужна свободная рыночная экономика. И он уехал из страны задолго до того, как Кремль ликвидировал НЭП.
Чем он занимался в последующие несколько лет, установить мне не удалось. Вопрос этот прояснился только в конце 1945 года, когда американцы конфисковали его корреспонденцию, находившуюся на чердаке его виллы в Верхней Баварии. Наиболее интересные материалы он впоследствии так назад и не получил, а они касались его пребывания в Восточной Азии. Тем не менее кое-что из биографии Швенда за тот период времени мне удалось установить. Швенд находился тогда на службе в рейхсвере [50]50
Рейхсвер – вооруженные силы Веймарской республики, созданные в 1919 г. по Версальскому договору. Личный состав его вербовался по найму со сроками службы для офицеров 25 лет и для унтер-офицеров и рядовых – 12 лет. Общая численность – 100 тыс. человек. Состоял из сухопутных войск (7 пехотных и 3 кавалерийских дивизий) и военно-морского флота (6 линкоров, 7 легких крейсеров, 12 эсминцев и 12 миноносцев). Военно-воздушных сил не было. Скрытный резерв насчитывал до 4 млн человек (отряды самообороны – «хаймвер», солдатские землячества и союзы – «Стальной шлем», «Викинги», «Шарнхорст», «Молодая Германия» и др.). После прихода к власти нацистов и выхода Германии из Лиги Наций в 1933 г. численность вооруженных сил была увеличена до 300 тыс. человек. В 1935 г. Германия аннулировала военные статьи Версальского договора и ввела всеобщую воинскую повинность, что положило начало созданию вермахта.
[Закрыть], по заданию которого выполнял неофициальные поручения в Китае.
В Харбине он встретился с белогвардейским генералом Семеновым, у которого длительное время пребывал в качестве советника и уполномоченного по экономическим вопросам. Части белогвардейской армии в этом районе были вооружены и оснащены достаточно хорошо, благодаря стараниям Швенда, который закупал по всей Европе оружие для Семенова и переправлял его кораблями. Вместе с тем Швенд старался давать Семенову советы и в военной области. Мне посчастливилось прочитать меморандум Швенда Семенову, в котором речь шла об основах современных партизанских действий. Именно так, как это было изложено у Швенда. Советы действовали в ходе Второй мировой войны на линиях коммуникаций, против резервных подразделений и оккупационных войск немецких вооруженных сил. Таким образом, Швенд уже тогда правильно понимал значение партизанской войны, методы ведения которой на практике лишь совершенствовались.
Одно из приложений к этому меморандуму привлекло внимание командования вермахта. Не представляя себе возможных последствий, я отослал его начальнику управления по борьбе с партизанами, а затем старался всеми силами не допустить, чтобы Швенд был туда призван. Гиммлер даже дал свое согласие, но, к счастью, Швенд находился в «зарубежной поездке», и я принял все меры к тому, чтобы он еще в течение длительного времени оставался вне сферы досягаемости вермахта.
Однако я несколько упредил события, теперь же продолжу свой рассказ. Возвратившись из Восточной Азии, Швенд провал несколько лет в Германии. Было уже начало тридцатых годов. События, связанные с приходом к власти национал-социалистов, он рассматривал с интересом, но дистанцированно. А это позволило ему раньше других отметить определенные ошибки в экономической политике рейха. Будучи немецким патриотом, он хотел предложить свои знания и опыт новому правительству, не стремясь получить какую-либо должность в одном из учреждений. Поэтому он направил докладные записки некоторым крупнейшим руководителям, в которых предупреждал об опасности слишком большого увлечения политикой автаркии. Аргументация Швенда произвела, в частности, большое впечатление на Геринга [51]51
Геринг Герман (1893–1946) – наци номер два. Родился в Розенхайме (Бавария). Участник Первой мировой войны – капитан, командир авиаэскадрильи. В НСДАП с 1922 г., один из создателей и руководителей штурмовых отрядов. Принимал участие в «пивном путче» в 1923 г. Будучи раненным, бежал в Австрию, откуда возвратился в 1927 г. по амнистии. В 1928 г. – депутат рейхстага, а в 1933 г. его председатель. В том же году становится министром внутренних дел Пруссии и рейхсминистром авиации. Создатель гестапо и первого концлагеря под Ораниенбургом. Активный участник «ночи длинных ножей», организатор устранения Бломберга и Фрича. В 1940 г. – рейхсмаршал. Самый награжденный сановник Третьего рейха. В конце войны пытался вести переговоры с американцами о сепаратном мире. Приговорен Нюрнбергским трибуналом к повешению, но отравился, избежав казни.
[Закрыть], который пригласил его к себе и выслушал с вниманием. Что же касается Гитлера, то на него советы «космополита», много поездившего по миру человека, не только не произвели должного впечатления, но даже вызвали глухую ненависть: сам-то он, за исключением пребывания солдатом во Франции во время войны, нигде не был, что ставил себе чуть ли не в заслугу. Видимо, этим и объясняется появившийся у гестапо интерес к Швенду, в доме которого был даже произведен обыск. На счастье, скорее всего инстинктивно, Швенд припрятал свою обширную корреспонденцию в другом месте, в противном случае его карьера могла бы преждевременно оборваться почти наверняка уже в то время. После этого он покинул ставшую для него негостеприимной родину и выехал в Нью-Йорк.
Свой отъезд он обосновал интересами дела, поэтому не был классифицирован как эмигрант, так как еще до этого в течение ряда лет осуществлял функции управляющего имуществом совладелицы крупнейшей в Америке фирмы по торговле зерном «Бунге и Борн» – фрау Бунге. Обе эти семьи были выходцами из Германии, а до переезда в Америку трудились в Аргентине, где оказали большое влияние на ориентацию тамошнего сельского хозяйства на расширенное производство и экспорт зерна. Состояние фирмы по тем временам оценивалось в несколько сотен миллионов долларов. Естественно, положение управляющего вполне устраивало даже такого человека, как Швенд.
Еще до начала войны Швенд, однако, возвратился в Европу, но жить стал не в Германии, а Италии – не будучи уверен, что гестапо простит ему отъезд в Америку без соблюдения необходимых формальностей. Но он недооценил, что у гестапо были длинные руки. Несмотря на всю его осторожность, Швенд был в 1941 году арестован и доставлен в Германию. Наряду с другими ему было предъявлено обвинение в шпионаже в пользу Соединенных Штатов. И хотя это явно надуманное обвинение было бездоказательным, в те времена было вполне достаточно «обоснованного подозрения», чтобы оказаться в одном из концентрационных лагерей без указания срока пребывания там. На помощь ему пришел Гребль, познакомившийся с ним в Италии и высоко ценивший его как человека и специалиста. Была достигнута своеобразная договоренность, широко практиковавшаяся различными секретными службами: Швенд был освобожден на том условии, что использует свои международные связи и богатый опыт финансиста для успешного осуществления «операции Бернхард». Шел уже 1942 год. Швенд, выдерживая условия соглашения, пытался оправдать «оказанное ему доверие», сделав в десятках докладных записок деловые предлржения по организации сбыта фальшивых банкнот.
Шелленберг же, к которому стекались все эти докладные записки, не решился воспользоваться на практике даваемыми советами, опасаясь проколов, которых очень боялся. Поэтому он просто складывал их в своем сейфе. Шелленберг намеревался поручить сбыт фальшивых фунтов стерлингов «особо доверенным лицам» – но таковые были явно неспособны к выполнению подобных заданий, как в свое время офицеры венгерского генерального штаба при сбыте фальшивых франков.
Как раз в это время судьба свела нас вместе. Во время наших встреч в Риме, в известном ресторане «Ульция» неподалеку от Колизея, Швенд рассказал мне о своем неуспехе у Шелленберга. На конкретных исторических примерах он показал мне, что секретные службы всех народов и государств имели практически одни и те же недостатки, главным из которых было отсутствие денег. Даже такие наиболее известные секретные службы, как британская и русская, никогда не финансировались в достаточной степени, в результате чего выполняли только половину необходимой работы. О секретных службах других государств и говорить было нечего. Недостаточная дотация секретных служб всегда приводила к печальным результатам: нельзя успешно проводить политику, не зная истинных намерений противника. Менее всего понимание этого обстоятельства продемонстрировали немецкие правительства еще со времен Наполеона.
Им, по всей видимости, просто не хватало инстинкта примитивной политической целесообразности, к которой прежде всего относилась безукоризненная работа собственной секретной службы. К сожалению, это соответствует глубоко укоренившемуся, но неправильному представлению о роли политики в немецком обществе, и посему изменения скаредного отношении к секретной службе вряд ли следует ожидать. И это, не говоря уже о том, что рейхсмарка за пределами Германии практического хождения не имеет. Так откуда же взять столь необходимые для успешной работы секретной службы доллары, фунты стерлингов, швейцарские франки и другую валюту? И почему не воспользоваться теми возможностями, которые открывает операция «Бернхард», для покрытия расходов секретной службы? В этом случае ее финансирование станет независимым от государства. Конечно, будучи коммерсантом, он не стал бы оперировать фальшивыми деньгами, но ведь идет война, и дело предстает не как частноэкономическая сделка, а как военная хитрость, которая вне всякого сомнения связана с намного меньшей в моральном отношении ответственностью, нежели массовое убийство гражданского населения в результате массированных бомбежек. Он гарантирует, что при правильном подходе к осуществлению «операции Бернхард» через некоторое время, требующееся для ее раскручивания, немецкая секретная служба могла бы получать ежегодно не менее двухсот пятидесяти миллионов рейхсмарок в твердой валюте, не считая расходов, связанных с деятельностью агентуры по сбыту фальшивых банкнот.
Если бы я это услышал от кого-то другого, то воспринял бы за пустое прожектерство. Изложения Швенда были свободны от фантастики и мечтательной романтики: говорил человек, который знал, чего хочет, и исходил из своих возможностей. Его трезвые и тщательно продуманные расчеты представились мне шансами, о которых я не мог и мечтать. Средства в иностранной валюте, получаемые нами от государства, были крайне недостаточными для решения необычно трудных задач, вызванных сложившейся обстановкой. Если, к примеру, какому-то агенту для выполнения важнейшей задачи за рубежом требовалось выдать, скажем, 5000 долларов, то это вызывало у наших финансистов самый настоящий ужас. Поэтому вполне понятно, что планы Швенда меня буквально заворожили, не сбив, однако, с толку. Я попросил его изложить мне все подробно. Предлагаемая им структура по сбыту «продукции» «операции Бернхард» должна была представить собой нечто вроде международного центрального банка с филиалами во всех странах. Поскольку Швенд заранее готовил определенные выкладки, он смог привести на память необходимые данные, которые меня убедили в реальной возможности создания за какие-то полгода самого настоящего аппарата сбыта фальшивок с привлечением квалифицированных сотрудников. Мысль же Гиммлера парализовать с помощью «операции Бернхард» экономику Великобритании Швенд посчитал за бесплодную фантастику. Реально это недостижимо, так как экономические возможности империи еще не исчерпаны и вполне достаточны, чтобы справиться с трудностями, которые могут возникнуть в результате немецкой акции с фальшивыми деньгами. Куда более серьезные трудности для английской экономики возникнут и без вмешательства Германии сразу же после окончания войны. Вместе с тем Швенд резко возражал против привлечения его для каких-либо пропагандистских акций. Возвратившись в Берлин, я решил убедить Шелленберга в целесообразности реализации планов Швенда. К этому времени я располагал необходимыми данными по его биографии, так что мог ответить на любые вопросы. Мои соображения заинтересовали, наконец, Шелленберга, и он пригласил меня к себе домой для подробного обсуждения проблемы. Однако результат нашей ночной беседы меня разочаровал. После ухода Йоста исполняющим обязанности начальника VI управления стал Шелленберг, который был утвержден в этой должности в 1942 году, будучи в возрасте тридцати двух лет. Он был самым молодым из своих коллег – начальников управлений РСХА, почему Гиммлер называл его обычно «Бенджамином». Оказавшись в столь высокой должности, Шелленберг старался делать все, чтобы не вызвать неудовольствия начальства. Крюгеру потребовалось длительное время, пока ему удалось получить, в конце концов, разрешение на использование изготовленных фальшивых банкнот. Первоначально в качестве пробы Шелленберг дал указание экономическому отделу своего управления продать Парижскому банку пакет фунтов стерлингов на довольно приличную сумму. Однако уже через несколько дней об этой акции узнала хорошо работавшая экономическая полиция немецкой военной администрации во Франции и французский банкир вместе с немецкими деловыми партнерами были арестованы. Ситуацию спасло лишь то, что начальником военной администрации там в то время был Вернер Бест. Бывший начальник 1-го управления РСХА, отстраненный от своей должности Гейдрихом, проявил понимание к заботам и нуждам секретной службы, спустив аферу на тормозах и без лишнего шума. Предпринятая таким же способом попытка сбыта фальшивок в Греции тоже провалилась. Последствия этого были для Шелленберга более плачевными, поскольку замять историю на месте не удалось, и донесение о продаже фальшивых фунтов стерлингов было направлено министру экономики Функу. Тот вызвал к себе Шелленберга и потребовал категорически, чтобы деятельность, связанная с «операцией Бернхард», ни в коем случае не проводилась на территориях Европы, находящихся под немецким владычеством: сбалансированная им с таким трудом финансоводенежная система своих союзников не должна быть нарушена массовым вбросом фальшивых фунтов стерлингов. Это требование министра побудило Шелленберга, которому рискованная афера и без того не нравилась, приостановить акцию без всяких исключений. Даже сообщение Гребля о возможности сбыта с помощью Швенда без всяких осложнений двадцати тысяч фунтов в Италии не побудило его дать разрешение на продажу там фальшивок.
Вот в какой ситуации я попытался поддержать грандиозные планы Швенда. Шелленберг попросил меня настоятельно не связываться с этим делом, сообщив доверительно, что намеревается реорганизовать секретную службу с тем, чтобы сделать ее более работоспособной, на что получил, наконец, необходимые полномочия. Более того, Гимлер дал ему понять, что в ближайшее время он может получить под свое руководство военную разведку и контрразведку, в результате чего будут достигнуты давно желанные объединение и рационализация обеих секретных служб. При таких условиях ему следует соблюдать чрезвычайную осторожность, поскольку любая неудача может перечеркнуть все его планы. Ведь противники не преминут воспользоваться его промахом, чтобы, образно говоря, свить для него веревку. Может быть, через год он сможет позволить себе пойти на риск с фальшивой валютой, теперь же это просто невозможно.
Тем не менее я попытался воздействовать на него всеми возможными аргументами. В частности, я утверждал, что предстоявшее объединение с военной разведкой скажется благотворно на осуществление планов Швенда. Я прямо задал Шелленбергу вопрос, как он себе представляет возможности финансирования гигантского аппарата, который возникнет после объединения военной и внешней (политической) разведок. Если все руководство перейдет в руки СС, то ожидать какой-либо материальной поддержки от вермахта не придется, а весь груз ответственности за изыскание необходимых средств ляжет на его, Шелленберга, плечи. К тому же твердой валюты станет еще меньше, так как она потребуется на закупку за границей стратегического сырья – ведь внешней торговли практически не существовало и нечего было рассчитывать на поступление более или менее значительных сумм. На мой вопрос, какими долларовыми резервами располагает управление в данное время, выяснилось, что он не превышал 50 тысяч долларов. Лимит выделенной в министерстве экономики валюты давно уже был израсходован, и ждать новых средств не приходилось. А ведь за рубежом да и в самой стране бытовало мнение, что немецкая разведка располагает громадными средствами! Получаемых VI управлением РСХА денег не хватало даже на содержание агентурного аппарата за рубежом, не говоря уже о финансовой поддержке ставшей мифической «пятой колонны».
Однако все мои рассуждения на Шелленберга не подействовали. Он был молодым и обладал фантазией, главным же для него тем не менее была карьера. Его тщеславие и честолюбие запрещали предпринимать что-либо, могущее нанести ему ущерб и вызвать недовольство «наверху». Идти на риск проведения акции без достаточной ее «проработки» и не получившей явной поддержки со стороны его начальства – Кальтенбруннера, Гиммлера и самого Гитлера – он не хотел. Поскольку я продолжал настаивать на своем, Шелленберг в конце концов пообещал запустить «операцию Бернхард», если мне удастся склонить к этому Кальтенбруннера. Тем самым он хотел возложить в случае неудачи ответственность на того, использовав меня в качестве связующего звена. Более того, Шелленберг обязал меня поставить Кальтенбруннера в известность об отношении к «операции Бернхард» Гитлера, Гиммлера и Функа. Я торжественно пообещал именно так и поступить.
Заинтересовать Кальтенбруннера планами Швенда было непросто. Фантастическими проектами и обещаниями золотых гор добиться чего-либо было просто невозможно: выходцу из сословия крестьянства и мелких торговцев Верхней Австрии импонировали только веские факты. Собственно говоря, мне было совсем нетрудно представить ему доказательства, что идеи Швенда были вполне реализуемы, так как я нисколько не сомневался, что Швенду с Греблем не составит труда представить мне довольно быстро твердую валюту в обмен на несколько десятков тысяч фальшивых фунтов стерлингов. Если я смогу положить Кальтенбруннеру на стол эту валюту, это будет самым весомым аргументом для него. Но эти банкноты хранились в сейфах Крюгера, и получить оттуда хотя бы одну купюру без разрешения Шелленберга было практически невозможно. Я поделился своими соображениями и трудностями с Греблем, и тот дал мне незамедлительно хороший совет.
За несколько недель до моей беседы с Шеллен-бергом Муссолини провел так называемую «смену караула», реорганизовав правительство. Прежде всего это коснулось зятя дуче – министра иностранных дел графа Чиано [52]52
Чиано Джалеаццо (1905–1944) – итальянский государственный деятель, граф. Был женат на дочери дуче Муссолини. В 1936–1943 гг. – министр иностранных дел Италии. Участвовал в заговоре против диктатора – своего тестя. Казнен фашистами.
[Закрыть], который был назначен послом в Ватикан. Гитлер расценил эту акцию как укрепление фашистского режима, чем был очень доволен и даже, вопреки своему обыкновению, высказал несколько одобрительных слов в адрес немецкой внешней разведки, которая предсказала заблаговременно и довольно точно произошедшие затем изменения, раскрыв причины смещения Чиано. За последние годы Муссолини неоднократно высказывал недовольство действиями своего министра иностранных дел. Последней каплей, переполнившей его терпение, были неуважительные высказывания графа в адрес дуче, фашистского и национал-социалистского режимов, а также руководящих лиц обеих систем. Эти высказывания были сделаны Чиано в салоне княгини Колонна в Риме, где он в то время бывал частенько. О таком непочтительном поведении зятя Муссолини было представлено донесение, составленное немецкой секретной службой, как известно, она не должна была действовать в Италии, однако Греблъ проявил инициативу и послал донесение дуче под собственную ответственность, не испросив разрешения своего управления. Никаких официальных средств на эту деятельность он не получал. Он сообщил мне; что для изыскания необходимых сумм «отщипнул» некоторую часть из предназначавшихся в свое время для реализации в Италии фальшивых фунтов стерлингов и успешно продал их с помощью Швенда. Полученные деньги он употребил на подкуп обслуги в доме Колонны. На составленном им затем протоколе о высказываниях Чиано имеются подписи этой прислуги. Муссолини дал распоряжение своей тайной полиции перепроверить сообщение, и сведения были подтверждены. Подобнее же донесение было представлено и Гитлеру, которое получило его одобрение. Что же касается Чиано, то фальшивые фунты стерлингов сыграли еще раз свою зловещую роль в его жизни…
Таким образом, одобренная Гитлером акция секретной службы, явившаяся для нее престижной, была финансирована за счет фальшивых фунтов стерлингов. Гребль предположил, что этот козырь произведет на Кальтенбруннера должное впечатление, и оказался прав. Ведь тот должен быть понять, сколь широкие возможности открывались перед секретной службой, если она будет иметь достаточно средств для осуществления своих операций. Да и Гитлер с Гиммлером не будут возражать, когда им станет известно, что именно операция «Бернхард» привела к смещению несимпатичного для них Чиано и его уходу с политической сцены.
Я напросился на прием у Кальтенбруннера, чтобы доложить ему о результатах своей поездки в Италию. Естественно, это дало мне возможность доложить подробности смещения Чиано, перейдя на вопросы деятельности «операции Бернхард» и планов Швенда. Кальтенбруннер выслушал меня спокойно, сделав несколько заметок в своей записной книжке, и отпустил меня, не приняв никакого решения и даже не заведя разговор о шансах и целесообразности планировавшейся акции. Пребывая в полном неведении о судьбе «операции», я отправился к себе, как вдруг совершенно неожиданно уже на следующий день получил приглашение Кальтенбруннера поужинать вместе с ним в известном берлинском ресторане «Хорхер». Вот там-то и состоялась наша оживленная дискуссия о предложениях Швенда. Вначале у Кальтенбруннера был целый ряд возражений, но постепенно они отпали, и в заключение он заявил о своей готовности получить согласие Гиммлера и Гитлера на проведение акции.
Этого я, собственно, и не добивался, считая целесообразным лишь привлечь на свою сторону Кальтенбруннера, так как сомневался, что Гитлер и Гиммлер при официальном запросе дадут свое согласие. Эти сомнения я высказал и ему, но Кальтенбруннер только отмахнулся и объяснил, что проинформирует Гиммлера лишь после разговора с Гитлером. Отдельный вопрос перед Гитлером о поставить не будет, а включит его в очередной доклад. Шансы на одобрение «операции Бернхард» Гитлером неплохие, Так как он уже устал выслушивать жалобы на недостаточное финансовое обеспечение секретной службы.
Так оно, собственно говоря, и произошло. Уже через несколько дней Кальтенбруннер возвратился из штаб-квартиры фюрера с видом победителя. Гитлер полностью согласился со всеми его предложениями, так что новый старт «операции Бернхард» можно было рассматривать как получивший одобрение. Гиммлер в свою очередь снял все свои прежние возражения, будучи весьма доволен, что его новый начальник главного управления имперской безопасности так хорошо решает необходимые вопросы у фюрера, который даже высказался одобрительно в его адрес. В разговоре с Гитлером Кальтенбруннер доложил, что намеревается придерживаться требований Функа и что фальшивые банкноты не будут сбываться в странах-союзницах Германии, хотя абсолютной уверенности в этом быть не может.
Так состоялось фактически второе рождение «операции Бернхард». Из того, как это произошло, напрашивался вполне определенный вывод. В условиях абсолютной диктатуры можно было все же проталкивать проекты, которые до определенного времени отклонялись целым рядом руководителей: нужно только найти человека, который будет иметь благосклонное к себе отношение со стороны диктатора, а также обладать мужеством затронуть нужную тему. Конечно, при этом надо было действовать правильно тактически, идя иногда на определенный риск. Но прежде всего следовало считаться с тем, что в Третьем рейхе все зависело от личностей. Только учитывая это, можно было рассчитывать на успех. Для того чтобы обосновать какое-либо предложение, было недостаточно сказать о его целесообразности, логической правильности и даже справедливости. Необходимо было учитывать личную заинтересованность соответствующего начальника, его политическое положение (был ли он, как говорится, «в обойме», или уже нет) и не в последнюю очередь его настроение в данный конкретный момент. Последнее было особенно важно у Гитлера. Если удавалось застать его в хорошем расположении духа, можно было достичь многого. Хорошие тактики даже разработали метод приведения его в хорошее настроение, чтобы протолкнуть свое предложение. Самым простым было предпослать своему предложению какое-либо благоприятное известие, которое наверняка должно было обрадовать фюрера. Создав подходящую предпосылку, они могли рассчитывать на ломку даже «непререкаемых решений» и принятие новых, полностью противоречащих предыдущей линии. Такая игра была, однако, весьма изматывающей: никто не выдерживал более нескольких лет. Описанный метод мог дать и осечку, тогда гнев Гитлера в отношении человека, осмелившегося высказать ему такую «беззастенчивую мысль», был непредсказуем. Несчастный мог после этого просто-напросто исчезнуть из ближайшего окружения фюрера и даже попасть в концентрационный лагерь.