Текст книги "Фальшивомонетчики Третьего рейха. Операция «Бернхард»"

Автор книги: Вальтер Хаген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Результат исследований был представлен через три дня. Все банкноты были признаны настоящими. Когда владелец все же высказал сомнение, швейцарцы проявили готовность передать в английский банк данные по серийным номерам, датам печатания и подписям, чтобы удостовериться, что эти банкноты были действительно там выпущены. Ответ из Лондона пришел незамедлительно. Английский банк сообщал, что банкноты с указанными номерами действительно находятся в обращении. Из этого был сделан вывод что фальшивки, вброшенные в обращение за пределами Англии, могут быть определены только в том случае, если будет запрошен английский банк и там оригинал случайно окажется депонированным и зарегистрирован под своим номером. Но вероятность такого стечения обстоятельств была исключительно мала. Вместе с тем не следовало рисковать посылать фальшивки непосредственно в английский банк, так как возможности проверки там были значительно выше, чем в других банках.

Вскоре после этого триумфа гордый майор VI управления РСХА Науйокс превратился в рекрута «лейбштандарта Адольф Гитлер». Бывшие когда-то хорошие отношения между ним и Гейдрихом со временем ухудшились, и до сотрудников управления стали доходить слухи об обострении их взаимоотношений и даже стычках между ними. Науйокс, несмотря на свои качества, был и остался человеком с неуступчивым характером, простым парнем, далеким от скрытных козней. Если в первое время он готов был пойти за своего шефа Гейдриха в огонь и воду, то его слепая вера и преданность, когда он узнал того ближе в ходе совместной работы, улетучились. Науйокс стал все более понимать порочность Гейдриха. В силу своего характера он стал порою упрекать наводящего на всех страх Гейдриха, который не терпел противоречий и никогда ничего не забывал, и даже отказывался выполнять распоряжения, вызывавшие у него сомнения или казавшиеся ему нечистыми. Гейдрих же не мог позволить подобных выходок со стороны своего подчиненного. Строптивый человек, несмотря на свои способности, становился ему ненужным. И Гейдрих решил избавиться от Науйокса, выждав подходящий момент. Им оказался незначительный служебный проступок Науйокса, за который он в худшем случае должен был бы получить замечание. Гейдрих же возбудил целое штрафное дело, которое, однако, после его смерти закончилось для Науйокса благополучным исходом.

Гейдриху показалось мало перевести Науйокса в «лейбштандарт», и он написал его командиру, известному генералу СС Дитриху [38]38
  Дитрих Иосиф (Зепп) (1896–1966) – военный деятель Третьего рейха, генерал войск СС. Родился близ Меммингена. По профессии мясник. Во время Первой мировой войны был казначеем. В 1928 г. стал начальником охраны Гитлера, сопровождая его в автомобильных поездках по Германии. В 1930 г. – депутат рейхстага. Принимал активное участие в «ночи длинных ножей». Во время Второй мировой войны командовал вначале дивизией и под конец – танковой армией, явившейся ударной силой при наступлении в Арденнах. Когда Гитлер за неудачи на Восточном фронте приказал в апреле 1945 г. его частям снять нарукавные повязки, «Зепп» порекомендовал ему перечитать драму Гете «Гетц фон Берлихинген», в которой тот заявил епископу Бамбергскому: «Можешь поцеловать меня в задницу!» Пленен американцами. Нюрнбергским военным трибуналом приговорен к 25 годам тюрьмы. Отсидел 10 лет.


[Закрыть], письмо, в котором рекомендовал отправить как можно скорее «примерного солдата» Науйокса на фронт, поскольку, мол, он сам давно желал попасть в подразделение войсковой разведки. Однако Дитрих разгадал интригу Гейдриха и в ответном послании сослался на приказ фюрера, запрещавший использовать людей, причастных к государственным тайнам, а к этой категории относились все руководящие сотрудники немецкой секретной службы, там, где имелась возможность их пленения противником. И этот козырь сработал. Гейдрих молча проглотил поучение эсэсовского генерала, но не отказался от мысли избавиться от человека, который слишком много о нем знал. Только смерть Гейдриха в июне 1942 года спасла Науйоксу жизнь и освободила от постоянного кошмара.

После «передачи» Науйокса в войска СС Гейдрих устроил чистку в VI управлении. В число жертв попали Йост, несколько руководителей управления и я. Это было для меня совершенно неожиданно, так как я не принадлежал к этому клану ни по своей предыдущей деятельности, ни по работе в управлении. Эсэсовско-полицейский суд в Берлине, которому было поручено рассмотрение моего «дела», сформулировал мой проступок как «недостаточную мировоззренческую надежность и слишком большую привязанность к религии». Видимо, такое обвинение было связано с тем, что я попытался заинтересовать ведущих лиц Ватикана в необходимости ведения переговоров с западными державами о заключении сепаратного мирного договора с нами. В общем-то мне удалось склонить к этой мысли генерала иезуитского ордена графа Ледоховского, связь с которым я поддерживал через берлинского папского нунция. Одному из агентов Гейдриха удалось выявить эту мою связь, но, на мое счастье, он не знал ее сути. Поскольку на установление такого контакта соответствующего разрешения у меня не было, то, следовательно, мною был реально совершен служебный прос гулок, который и явился основанием для выдвижения против меня указанного обвинения. Я был изгнан из СД и в один совсем не прекрасный день оказался в казармах «лейбштандарта» в Берлине – Лихтерфельде, куда был направлен и Науйокс за несколько недель до этого.

После отхода Науйокса от акции, Гейдрих изменил свой первоначальный план. Теперь у него появилась идея не столько нарушить английскую финансовую систему, сколько осуществить финансирование операций секретной службы за счет получения денег от сбыта фальсифицированных банкнот. О сбрасывании фальшивых фунтов стерлингов над территорией Англии речь уже не шла. Гейдриха интересовала организация продажи этих купюр в нейтральных странах. Он посчитал, что безопасность производственной мастерской в Шпехтхаузене обеспечена недостаточно, и решил перевести ее в концентрационный лагерь Ораниенбург. Там был сооружен отдельный блок, в котором разместились все производственные цеха.

Это был решающий период в истории изготовления фальшивых банкнот. Символично, что и название операции претерпело изменение. С 1942 года вместо «операции Андреас» она стала называться Операция «Бернхард» и возглавил ее уже упоминавшийся Крюгер. В самом же производстве решающих изменений не произошло: было реально продолжено то, что начал и довел до успеха Науйокс. Однако теперь в производственный процесс были включены узники концлагеря, и все дело было покрыто завесой тайны и связано с дурной славой концлагерей. Крюгер привлек к операции всех фальшивомонетчиков, отбывавших наказание в различных концлагерях, а также профессиональных преступников, освободив прежний персонал. Таким образом, постепенно осуществление операции перешло в руки профессиональных фальшивомонетчиков. Кроме них, Крюгер привлек и банковских специалистов, в основном евреев, находившихся в лагерях. Они были даже рады этому обстоятельству, ибо получили не только лучшее обращение и питание, но и надежду выжить. Эти заключенные были размещены в блоке номер 19 концлагеря Ораниенбург, и остальные заключенные относились к ним враждебно. Явно более лучшие условия их содержания вызывали недоверие, вражду и даже ненависть со стороны товарищей по несчастью и судьбе.

В процесс изготовления фальшивых банкнот все время вносились какие-то улучшения, так что в техническом отношении все было на должной высоте. На последнем этапе войны, как мы уже отмечали, производство было переброшено из Ораниенбурга в штольни под Редл-Ципфом в Верхней Австрии. Сведения, данные англо-американской комиссии по расследованию аферы бывшим заключенным Скала о месячном объеме выпуска фальшивых банкнот в количестве 400 тысяч штук, не совсем соответствуют Действительности. Среднемесячное число изготовлявшихся купюр колеблется от 200 до 250 тысяч. Но и эти цифры впечатляют: за годы деятельности фальшивомонетного производства ведь были выпущены огромные суммы фальшивых денег.

Работу и саму мастерскую в Ораниенбурге и позже в Редл-Ципфе видеть мне не довелось. Хотя после смерти Гейдриха я был снова откомандирован обратно в VI управление, контакты мои с «операцией Бернхард» были утрачены, так как они шли через Науйокса, который после реабилитации тоже возвратился в управление, но не на прежнюю должность. В течение длительного периода времени я не имел никакого отношения к акции, однако под конец по своим делам мне все же пришлось столкнуться с некоторыми ее представителями и проблемами. Вспоминается довольно гротескный эпизод.

Осенью 1943 года, если мне не изменяет память, в октябре, в моем берлинском кабинете раздался телефонный звонок. Это был Крюгер, который, сославшись на мою осведомленность в сути операции и связь с Науйоксом, попросил поддержать его в вопросе о награждениях. Для своих наиболее «отличившихся сотрудников» он запросил у Шелленберга награды. Но тот возвратил его представление без объяснения причин, тем более что речь шла о двенадцати медалях за военные заслуги и шести орденах за боевые заслуги II степени, которые считались не слишком престижными. Крюгер просил меня воздействовать на Шелленберга, полагая, что мне, знакомому с производственными трудностями, сделать это будет всего проще. Я пообещал помочь Крюгеру, но не собирался дискутировать об этом с Шелленбергом. Я приказал передать представление мне и напрямую доложил о нем Кальтенбруннеру, воспользовавшись услугами его адъютанта. Он представлял документацию шефу, которую тот подписывал почти не глядя.

Крюгер был очень доволен, для меня же дело обернулось неприятностью. Если речь шла о награждении эсэсовцев и гражданских сотрудников «операции Бернхард», все было в порядке. Крюгер же имел в виду «отличившихся сотрудников» из числа заключенных. Заключенный концлагеря с военной наградой – это было что-то непостижимое для эсэсовской бюрократии. Когда же оказалось, что среди них были три еврея, дело приняло «дичайший оборот».

Комендант концентрационного лагеря Ораниен-бург, которому в дисциплинарном порядке, а также в вопросах охраны и обеспечения подчинялись и заключенные спецбарака, во время очередного обхода обнаружил «орденоносцев». С ним едва не случился апоплексический удар. Несколько смягчающим моментом явилось то обстоятельство, что эти «сотрудники» во время работы и отдыха имели право находиться в гражданской одежде. Действительно, военная медаль на арестантской робе в полоску выглядела бы весьма примечательно. Все равно, и комендант, и руководство главного управления имперской безопасности восприняли это как кощунство. К счастью, Кальтенбруннер не был лишен юмора. Он приказал мне прибыть к себе и цинично поздравил с успешным награждением по случаю 9 ноября военными медалями евреев в концлагере Ораниенбург. Наказания мне никакого не последовало, и я даже отстоял, что награжденные заключенные, в том числе и три еврея, сохранили свои награды. Однако им было запрещено носить их за пределами своего барака. Да они и не собирались делать это в условиях концлагеря.

То ли по добродушию, то ли из чувства порядочности, но Крюгер придавал большое значение тому, чтобы обращение с его сотрудниками из числа заключенных было хорошим. Впоследствии во время допросов союзными органами никто из них на него не пожаловался, отметив, напротив, его благожелательность и отсутствие стремления к постоянному повышению производственных показателей. Когда изготовлялось слишком большое число банкнот, производственный процесс приостанавливался, и сотрудники получали перерыв. Некоторые из них опасались, что могут быть ликвидированы, как слишком много знающие, но этого не произошло. А с конца 1944 года началась параллельная акция, которая потребовала наличие обученного персонала: изготовление долларов. А что должно было произойти после окончания этого мероприятия, никто толком не знал.

Крюгер нашел исключительно опытного специалиста по изготовлению фальшивых долларов, который назывался Солли Смолянов, но которого специалисты различных стран из отделов полиции по борьбе с фальшивомонетчиками знали и под другими именами. Упомянутый Смолянов, по имевшимся данным, был выходцем из болгарских цыган и отбывал тюремное наказание в одной из немецких тюрем как раз за изготовление фальшивых денег. Он заверил Крюгера, что может изготовить великолепные печатные платы для банкнот в пятьдесят и сто долларов. Крюгер предоставил ему такую возможность, и действительно, в конце 1944 года Смолянов представил весьма искусно изготовленные платы. Болгарин хорошо владел своим мастерством и мог бы успешно соревноваться с тем гравером, который за четыре года до этого изготовил платы для печатания фунтов стерлингов.

Крюгер начал производство долларовых купюр. Однако приготовлению соответствующей бумаги, что было не менее важно, чем печать, должного внимания уделено не было. Поэтому, когда в начале 1945 года первые образцы фальшивых долларов были переданы специалистам по сбыту, они были признаны негодными. Многочисленные недостатки бумаги позволяли даже не специалистам делать вывод о фальсификации. Хотя война и вступила в заключительную фазу, Крюгер после этой неудачи сконцентрировал свои усилия на изготовлении качественной бумаги, так что перед самым крахом рейха стал выпускать долларовые банкноты на бумаге, уже не имевшей практически никаких недостатков.

Достоверных сведений по изготовлению и сбыту фальшивых долларов нет. Специалисты союзных спецслужб предполагают, что печатные долларовые платы попали в руки Советов. Однако эта версия ничем не подтверждается, хотя имеются разрозненные данные, что русские разыскивали бывших сотрудников «операции Бернхард» и эти поиски продолжаются поныне. Такую информацию сообщили возвращенцы-беженцы.

Что касается самого Крюгера и его судьбы после 1945 года, то все разговоры, начиная о том, что он стал крупным банкиром в Буэнос-Айресе, и до его «официально» зафиксированной смерти в Багдаде, оказались выдумкой. Крюгер жил и живет под собственной фамилией на своей родине под Ганновером, хотя «Интерпол» все еще продолжает его поиски по всему миру. Человек, по имени которого была названа операция по изготовлению фальшивой валюты, видимо, хорошо знал, что опасности для него как не было, так и нет. Вероятности предстать перед английским судом он, скорее всего, не предугадывал, в противном случае вряд ли остался бы именно в английской зоне оккупации Германии на жительство. Спокойно и невозмутимо «величайший фальшивомонетчик всех времен» ожидает день своего «разоблачения», продолжая разведение роз в своем саду.

Глава 3
Возвращение «блудного сына»

По имперскому радио 30 мая 1942 года было передано следующее сообщение:

«На заместителя рейхспротектора Богемии и Моравии обергруппенфюрера СС Райнхарда Гейдриха неизвестными злоумышленниками 27 мая в Праге произведено нападение. Обергруппенфюрер СС Гейдрих был при этом ранен, но жизнь его вне опасности. За поимку преступников назначено вознаграждение в размере 10 миллионов крон».

В конце мая 1942 года я находился в Южной Сербии, направляясь в небольшой населенный пункт, название которого сейчас уже забыл, где находилась моя часть. Ехал я на автомашине «Хамбер», доставшейся нам в качестве военного трофея в Дюнкерке. Приезд мой был отмечен торжественно. Во-первых, я проехал из Белграда с мужеством человека, не представлявшего себе всей опасности, через партизанский район (никто не удосужился предупредить меня, что положение в стране с момента моего последнего пребывания здесь резко для нас ухудшилось). В связи с этим мне стали понятны замечания о «профессиональном мужестве», когда я разобрался в обстановке. Во-вторых, одному из присутствовавших пришла в голову мысль, что как раз на этот день приходился праздник моего святого. Так что причина для выпивки была вполне достаточной.

Поздним вечером командир батальона вышел на связь с Берлином. Возвратившись к нам, он сообщил, что днем тому назад на Гейдриха в Праге совершено покушение. Подробности пока неизвестны. Первой мыслью, что пришла мне в голову, было, что это дело рук Науйокса. Несколько недель тому назад он сказал мне, что собирается навестить Гейдриха в Праге и открыто заявить тому, что, если он не прекратит преследовать его даже на фронте, одному из них места под солнцем уже не останется. Когда же я услышал, что покушение совершили чехи, обученные для этого британской секретной службой, я еще более утвердился в своем предположении, так как Науйокс наверняка организует все дело так, что на него не падет даже тень подозрения. Только значительно позже из разговора с самим Науйоксом мне стало ясно, что мое предположение было ложным, но не необоснованным, поскольку Науйокс в то время был решительно настроен покончить с существовавшими между ним и Гейдрихом отношениями.

Смерть Гейдриха я воспринял с удовлетворением, считая, что судьба распорядилась правильно и справедливо. Гейдриха я знал как аморального человека, олицетворение зла, действия которого, на каком посту он бы ни находился, вызывали тяжелые последствия. Появилась надежда, что наша секретная служба попадет, наконец, в руки человека, который будет знать разницу между разрешенным и неразрешенным, позволительным и непозволительным. При этом я думал о Бесте [39]39
  Бест Вернер – генерал СС, начальник подразделения РСХА.


[Закрыть], являвшемся заместителем Гейдриха, который, как мне казалось, обладал всеми этими качествами и вполне соответствовал этой тяжелой и довольно ответственной должности.

После смерти Гейдриха дело о моем наказании было прекращено и дамоклов меч, висевший над моей головой, снят. Прекратились и постоянные допросы, которые велись, несмотря на мое нахождение во фронтовой части. Допросы эти не имели никакого смысла, поскольку офицеры, ведшие их, не имели даже представления о сути вопроса. Ввести их в курс дела я по многим причинам не мог. С одной стороны, кое о чем я не имел права говорить, а с другой, для них, вымуштрованных в определенном плане, мои связи с Ватиканом были самой настоящей государственной изменой.

Но вот однажды меня разыскал офицер, заявивший, что послан Шелленбергом, чтобы спросить меня, готов ли я возвратиться в VI управление. Решение было принято мною довольно быстро. Я не испытывал никакой тоски по этому учреждению, где пережил много забот и неприятностей, но и быть солдатом у меня не было большого желания. К тому же меня ужасала борьба с партизанами, ведшаяся жестоко и подчас бесчеловечно. Однако я не показал этому посланцу, что готов тут же принять предложение Шелленберга. В противном случае я не смог бы предъявить свои требования, что обязательно намеревался сделать. Прежде всего, я потребовал, чтобы меня откомандировали надлежащим образом из войсковой части в VI управление. Смысл этого требования заключался в том, что я тем самым в случае чего подпадал бы под юрисдикцию нормального военного суда, уйдя от суда эсэсовского. Затем я поставил условие разрешить мне заниматься теми же вопросами, которые я решал, находясь в венском филиале, и в концепцию которых вмешивался неуклюже и не всегда продуманно центр, когда я находился в Берлине. И, наконец, исходя из положения, что лучшим видом обороны является наступление, я потребовал, чтобы мне был подчинен ватиканский реферат. Этим я преследовал цель противопоставления тому обвинению, которое мне было в свое время предъявлено. Вместе с тем я рассчитывал и в будущем предпринять шаги для подключения ватиканских кругов к решению вопроса о заключении сепаратного мирного договора.

С таким моим ответом курьер возвратился к Шелленбергу в Берлин. Прошло некоторое время, и у меня стали появляться мысли, что планы мои, по всей видимости, обречены на провал. Однако вскоре мне пришло письмо от Шелленберга, в котором он писал, что лично не возражает против моих условий, но осуществить мое восстановление в желаемой форме чрезвычайно трудно. Все руководители, управлений РСХА, в особенности шеф гестапо [40]40
  Гестапо – по первым буквам слов «гехайме штаатсполицай» (в немецком написании во втором слове – буква «с») – тайная государственная полиция нацистской Германии. Создана в 1933 г. с целью физического устранения политических противников режима. Ее агентура имелась на всех предприятиях, в учреждениях, организациях и жилых кварталах. В концентрационных лагерях и застенках были убиты и зверски замучены сотни тысяч антифашистов. Во время Второй мировой войны ее подразделения творили жестокую расправу над мирным населением оккупированных немцами территорий. Международным Нюрнбергским военным трибуналом признана преступной организацией.


[Закрыть]Мюллер [41]41
  Мюллер Генрих (родился в 1901 г. в баварской крестьянской семье) – начальник гестапо, верный подручный Гиммлера, группенфюрер СС. Небольшого роста, приземистый, с почти квадратной головой, малоинтеллигентный, но упорный и настойчивый в достижении своих целей. Участник Первой мировой войны – летчик, совершивший один из первых налетов на Париж. До 1933 г. – сотрудник уголовной полиции Мюнхена и Берлина. Ревностно служил Веймарской республике, а затем нацистскому режиму. Делами его рук являлись: авантюра против Бломберга и Фрича, руководителей рейхсвера; инсценировка нападения поляков на немецкую радиостанцию в Гляйвице; расследование деятельности «красной капеллы»; массовое уничтожение евреев в Освенциме. В начале мая 1945 г. исчез из бункера фюрера. Дальнейшая судьба неизвестна.


[Закрыть], против меня, и преодолеть их сопротивление не так-то просто.

Эти его слова не особенно-то меня и удивили: Шелленберг никогда не отличался способностью что-либо «протолкнуть», особенно если это не касалось его лично. Тем не менее он договорился с моим командиром дивизии, чтобы меня отпустили на несколько дней в Берлин для «важной беседы». Хотя я и не ожидал многого от предстоявших переговоров, от невиданного рождественского отпуска 1942 года, естественно, не отказался. В Берлине Шелленберг встретил меня вопросом:

– Какие у тебя отношения с Кальтенбруннером?

Кальтенбруннер был в то время высшим полицейским и эсэсовским чином в Австрии. Знать я его, конечно, знал, но никаких отношений с ним у меня не было, наоборот, я избегал любых с ним контактов, так как считал, что полицейским чинам нечего совать свой нос в дела секретной службы. Однако из того факта, что Шелленберг задал мне такой вопрос, я сразу же понял: за этим что-то кроется. И ответил обтекаемо, что знаю Кальтенбруннера уже давно. Моим ответом Шелленберг был, по-видимому, очень доволен и сообщил, что Кальтенбруннер назначен преемником Гейдриха – начальником полиции безопасности и СД рейха. А затем заявил, что рассчитывает на мою помощь в установлении добрых отношений с новым начальником.

Сообщение Шелленберга меня очень удивило, так как из всех кандидатов на эту должность он был, вне всякого сомнения, наименее подходящим. Кальтенбруннер не был ни специалистом в полицейских вопросах, ни дипломатом, как Канарис [42]42
  Канарис Фридрих Вильгельм (1887–1945) – шеф абвера, адмирал. Родился в Аплербеке близ Дортмунда в семье директора сталелитейного завода. В Первую мировую войну – командир подводной лодки. В 1918 г. адъютант военного министра Носке. Участвовал в капповском путче в 1920 г. Затем служил в рейхсвере – командир крейсера. В 1935 г. возглавил абвер, превратив его в мощную организацию, в 1944 г. уволен в отставку. Как участник заговора против Гитлера был арестован и в самом конце войны повешен.


[Закрыть], могущим использовать свои знания в секретных делах.

Образ Кальтенбруннера, представленный общественности на Нюрнбергском судебном процессе, является на самом деле фрагментарным и односторонним, не соответствуя истинному характеру этого человека. Обвинитель да и весь трибунал стремились изобразить Кальтенбруннера как исчадие зла, защита же не была достаточно сильной, не стараясь к тому же показать его положительные стороны. Не следует забывать, что Кадьтенбруннер оказался перед судом, так сказать, в качестве заместителя – вместо Гиммлера, трусливо ушедшего из жизни и от земных грехов, совершив самоубийство, которое в СС считалось самым низким и достойным осуждения и проклятия поступком. Поэтому за все его преступления ответственность пришлось нести Кальтенбруннеру. Нечто подобное произошло и с известным радиокомментатором Хансом Фритче, который предстал перед трибуналом вместо своего шефа Геббельса [43]43
  Геббельс Пауль Йозеф (1897–1945) – главный пропагандист Третьего рейха. Родился в Рейдте (Рейнская область) в семье бухгалтера. Хромой от рождения и маленького роста. В 1921 г. получил степень доктора по литературе (в Гейдельбергском университете имел прозвище «мышиный доктор»). В 1926 г. – гауляйтер Берлина. В 1927–1935 гг. – главный редактор еженедельной нацистской газеты «Ангриф». Сделавшись оратором, возглавил избирательную кампанию по выборам Гитлера в президенты в 1932 г. Из уголовника Хорста Бесселя, убитого в уличной драке, сделал политического мученика. Его 10 заповедей национал-социализма стали основой идеологической программы НСДАП. В 1933 г. – министр просвещения и пропаганды. Инициатор сожжения книг демократических авторов. Был большим любителем женщин. В начале мая 1945 г. отравился вместе с женою и 6 детьми, понимая, что пришел конец, хотя и был назначен Гитлером своим преемником на посту рейхсканцлера.


[Закрыть].

Кальтенбруннер происходил из добропорядочной бюргерской семьи. Как и братья, он избрал профессию отца-юриста. Следуя традициям, стал членом студенческой корпорации. По своему мировоззрению в студенческие годы был близок к великогерманскому шенерианству, затем примкнул к национал-социализму. Когда федеральным канцлером Австрии стал Шушнигг, Кальтенбруннер являлся руководителем среднего звена нелегального эсэсовского движения. Но вот волею судеб он выдвинулся на передний план: австрийской полиции стало известно о планировавшемся нелегальном сборище австрийских эсэсовцев, и в результате принятых мер все собравшиеся были арестованы. Кальтенбруннер, который не смог по каким-то причинам прибыть на это совещание, остался на свободе старшим по рангу. Так он стал «фюрером СС Верхней Австрии». В этой ипостаси он показал, что имеет политический инстинкт, примкнув вскоре к умеренному крылу Зейс-Инкварта [44]44
  Зейс-Инкварт (1892–1946) – австрийский лидер национал-социалистов. Родился в Штаннерне (Богемия). Участник Первой мировой войны. В 1937 г. – член госсовета и в 1938 г. – министр внутренних дел Австрии. Способствовал присоединению Австрии к Германии. В 1939 г. – рейхсштатхальтер Австрии, затем заместитель генерал-губернатора Польши. В 1940–1945 гг. – рейхскомиссар Нидерландов. По приговору Нюрнбергского военного трибунала повешен.


[Закрыть], ставшего последним канцлером первой австрийской республики. Вначале Зейс-Инкварт намеревался сохранить государственную самостоятельность Австрии при национал-социалистском руководстве. Присоединившись к нему, Кальтенбруннер превратился в одну из важнейших фигур этого направления, считавших, что между ними и Гитлером достигнуто полное взаимопонимание. И действительно, буквально за несколько дней до ввода в Австрию немецких войск Гитлер заявил венскому «министру национального примирения» Эдмунду фон Глайзе-Хорстенау:

– Баварии потребовалось пятьдесят лет, чтобы врасти в империю, и я постараюсь, чтобы Австрия имела для этих целей не менее восьмидесяти лет.

На самом же деле Австрия была просто-напросто присоединена к Германии, а команда Зейс-Инкварта через непродолжительное время была от политического руководства отстранена. Кальтенбруннеру тоже пришлось отойти на задний план. Правда, он стал высшим полицейским и эсэсовским чином Ос-тмарки – Восточной Австрии. По тем временам должность эта была весьма незначительной: при звучном титуле и форме Кальтенбруннер не имел почти никакого влияния. Ведь все полицейские службы – гестапо, уголовная полиция и служба безопасности – централизованно подчинялись соответствующим управлениям главного управления имперской безопасности в Берлине.

Только позже я понял подспудные причины столь неожиданного выбора, павшего на Кальтенбруннера. Естественно, дело не обошлось без Гиммлера. Рейхсфюрер СС стал в последнее время понимать, что Гейдрих буквально прижимает его к стенке. Если бы не пражское покушение, жертвой которого он стал, Гейдрих мог бы окончательно превратить Гиммлера в чисто декоративную фигуру, имея заверение Гитлера о скором своем назначении на должность министра внутренних дел. Гиммлеру же было уготовано почетное представительство и дальнейшая разработка эсэсовской идеологии. Подобной опасности Гиммлер, и сам любивший власть, вновь подвергаться не желал. Он понимал, что начальник полиции безопасности и СД может легко создать угрозу его собственной позиции, поэтому и предложил Гитлеру в качестве кандидата на замещение этой должности «явного аутсайдера» Кальтенбруннера, которого не считал за опасного соперника. Гитлер, бывший слишком занятым военными делами, дал добро. Вполне возможно, что и фюрер согласился на назначение австрийца, поскольку уже устал от постоянных стычек и неприязни генералов-пруссаков, которых к тому же считал виновниками поражения под Сталинградом. А может, он хотел показать пруссакам, что австриец на высоком посту вполне способен стать гораздо большим «пруссаком», нежели те.

Эти соображения Гиммлера, однако, не подтвердились: ведь он не смог утвердиться даже в победоносной Германии, а впоследствии обнаружил свою полную несостоятельность во всех делах, за которые брался, в должности командующего резервной армией, да и в вопросах государственного управления. Везде он терпел полный провал. Так что через два года после назначения Кальтенбруннера роль Гиммлера была сведена на нет.

Герхард Риттер, известный немецкий историк, в своей книге «Карл Герделер [45]45
  Герделер Карл (1884–1945) – немецкий политический деятель. Родился в Шнайдемюле (Польша). В 1920–1930 гг. – второй бургомистр Кенигсберга. В 1930–1937 гг. – обербургомистр Лейпцига, являясь одновременно рейхскомиссаром по ценам (1931–1932 и 1934–1935 гг.). С конца тридцатых годов перешел в оппозицию Гитлеру и возглавил заговор против него. После провала покушения был арестован и казнен в феврале 1945 г.


[Закрыть]и немецкое движение Сопротивления» (Штуттгарт, 1955 год) попытался дать объективную оценку личности Кальтенбруннера. Риттер был лично знаком со многими сопротивленцами, которые были арестованы тайной полицией и переданы в так называвшийся «народный суд». И никто из них не предъявил Кальтенбруннеру обвинение в предвзятости. В своей книге историк рассказывает, что Кальтенбруннер и некоторые его начальники управлений пытались объяснить Гитлеру всю серьезность заговора и попытки покушения на него 20 июля [46]46
  20 июля 1944 г. во время оперативного совещания в ставке Гитлера «Волчье логово» под Растенбургом (Восточная Пруссия) была предпринята попытка покушения на него. Заговор возглавляли Карл Герделер – бывший бургомистр Лейпцига – и генерал-полковник Людвиг Бек – бывший начальник генштаба сухопутных войск. В нем участвовали генерал-половник Эрих Хепнер – бывший командующий сухопутными войсками, генерал-полковник Фридрих Олъбрихт – начальник управления снабжения резервной армии, генерал-майор фон Тресков – начальник штаба группы армий «Центр», генерал-полков-ник Карл фон Штюльпнагель – командующий немецкими войсками во Франции, Эрвин фон Вицлебен – фельдмаршал в отставке, Дитрих Бонхефер – пастор, граф Хельмут Мольтке – юрист и др. Само покушение организовал и провел полковник Клаус фон Штауффенберг. Взрывом были убиты 24 генерала и офицера, многие ранены. У Гитлера обгорели волосы, была частично парализована правая рука, обожжена правая нога и повреждены барабанные перепонки. От развязанного террора погибло большое число людей, в том числе почти все заговорщики.


[Закрыть]. Кальтенбруннер будто бы даже хотел убедить фюрера, что заговорщики не были честолюбцами, а политической элитой немецкой нации, которую было бы целесообразно сохранить для будущего. Примечательно, что Кальтенбруннер был против ареста и ликвидации участников движения Сопротивления до событий 20 июля, хотя и располагал соответствующими материалами, представленными ему тайной полицией. Да и после 20 июля он обращался с заговорщиками не как с обычными уголовными преступниками, а как с достойными уважения политическими противниками, хотя это ему не всегда удавалось. Кальтенбруннер был не согласен и с методами, применяемыми «народным судом». Мне пришлось видеть его сразу же после процесса над генерал-фельдмаршалом фон Вицлебеном [47]47
  Вицлебен Эрвин Иов фон (1881–1944) – немецкий военный деятель, генерал-фельдмаршал, один из руководителей заговора против Гитлера. Родился в Бреслау (Силезия). Окончил военное училище. Участник Первой мировой войны – командир роты. Затем служба в рейхсвере. В 1929–1931 гг. – начальник штаба дивизии. В 1931 г. – командир полка, а в 1934 г. – командир дивизии. В 1935 г. – командир корпуса. К нацистам относился отрицательно, будучи сторонником реставрации монархии. В 1938 г. – командующий армией. Участвовал в Польской и Французской кампаниях. С 1941 г. командовал группой армий «Д» на Западе. В 1942 г. уволен в отставку по состоянию здоровья. В случае успеха заговора должен был стать главнокомандующим вермахтом. Узнав, что Гитлер остался жив, уехал к себе в имение, но был арестован и по приговору «народной судебной палаты» повешен.


[Закрыть]с товарищами. С явным возмущением Кальтенбруннер сказал мне:

– Этот Фрайслер [48]48
  Фрайслер Роланд (1893–1945) – председатель берлинского «народного трибунала» – судья-вешатель. Родился в Целле в фермерской семье. Участник Первой мировой войны – доброволец. Провел 5 лет в плену в России, бежал в 1920 г. В 1923 г. занимался юридической практикой. К нацистам примкнул в 1925 г. В 1932 г. – депутат прусского ландтага и в 1933 г. – депутат рейхстага, министр юстиции Пруссии. В 1942–1945 гг. возглавлял «народный трибунал». Особую жестокость проявил к участникам заговора против Гитлера. Убит бомбой, сброшенной с американского самолета во время бомбежки Берлина в феврале 1945 г.


[Закрыть]просто свинья.

Некоторым моим друзьям, на которых пало подозрение гестапо, Кальтенбруннер спас жизнь, прекратив расследование.

В противоречивом его характере имеются и определенные черты симпатии. Он видел недостатки системы, которой служил, и довольно часто высказывал критические замечания, однако остался верным Гитлеру до самого конца (в ходе моего дальнейшего повествования я приведу характерный пример этого). Это его легковерие оказалось сильнее здравого смысла, так что Кальтенбруннер даже не предпринял ни единой попытки отойти от режима. В этом, по всей видимости, заключается его трагическая вина, так как никто другой в Германии не обладал такой, как у него, возможностью сделать решительный поворот в судьбе страны.

Как бы то ни было, но назначение Капьтенбрун-нера на должность шефа РСХА на мне отразилось позитивно. Когда Шелленберг рассказал шефу гестапо Мюллеру, что я – «интимный друг» их нового начальника, предубеждение того против меня тут же улетучилось. Этот хладнокровный и весьма расчетливый человек, не имевший моральных принципов, заботившийся лишь об укреплении своего властного аппарата и нисколько не интересовавшийся вопросами идеологии, рьяно служивший нацистскому режиму, пригласил меня к себе в кабинет, проявив величайшее дружелюбие и внимание. Во время нашей беседы он мне дал «доверительно» прочитать копию моей характеристики, которую он якобы написал еще в начале года. Из нее следовало, что я всегда был «истинным национал-социалистом», беспрекословно выполнявшим все приказы и обладавшим всеми качествами, которые требуются хорошему сотруднику секретной службы. Естественно, это была фальсификация и к тому же грубая, которую Мюллер, чего доброго, приобщил задним числом к моему делу.

В начале 1943 года я находился опять в VI управлении РСХА в Берлине. Подчинялся я непосредственно Шелленбергу, со стороны которого никаких подвохов не ожидал. А вскоре уже имел в действительности подход к Кальтенбруннеру, хотя, честно признать, инициатива исходила более от него. Оказавшись в Берлине, новый шеф чувствовал себя вначале не совсем уверенно. Будучи окруженным старыми сотрудниками полиции и СД, относившимися к нему неприязненно и даже недоверчиво, он поспешил опереться на тех немногих австрийцев, которые имелись в главном управлении имперской безопасности, полагая, что уж на земляков-то он может рассчитывать.

Со временем я мог даже оказывать на Кальтенбруннера определенное влияние. Вместе с тем мне представилась возможность узнать его поближе. Он не был пропитан злом как Гейдрих и не являлся хладнокровным чудовищем, испытывавшим внутреннюю потребность творить зло. Конечно, и на Кальтенбруннере лежит много вины, но взвалил-то он ее на себя из-за собственной пассивности и податливости распоряжениям и указаниям, шедшим сверху и от различных влиятельных лиц, а не по своей инициативе и не из-за слишком активной деятельности. Естественно, это не снимает с него вины, но более объективный суд, нежели нюрнбергский, мог бы найти и смягчающие обстоятельства. К ним, в частности, относится то, что он довольно часто отводил от подсудимых смертные приговоры.

Встретили меня на моем новом рабочем месте в VI управлении на Беркаэрштрассе в районе Шмаргендорф Берлина не слишком приветливо. За мной так и ходила репутация «оппозиционно настроенного австрийца». А моя критика решений, принимавшихся «на самом верху», вызывала у многих моих коллег по работе чуть ли не ужас. К счастью, находились и другие, не желавшие слепо следовать за Гитлером в пропасть. Гитлер если и не знал точно, то догадывался об этом. В 1944 году, гневно отклонив одно из моих предложений, он сказал недовольно Кальтенбруннеру: