Текст книги "(Не) прикасайся ко мне (СИ)"
Автор книги: Валерия Сказочная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
15
Максим Романович сдержал своё обещание и не стал развивать тему. Наоборот, быстро перевёл наш разговор на нейтральные темы. А их у нас с «Владом» очень даже хватало.
Например, я писала ему, что высота меня одновременно пугает и манит, и что при встрече расскажу, откуда это. А он пообещал взамен поделиться и своими страхами.
И вот я рассказала Максиму Романовичу, что в детстве, испугавшись своры бездомных собак во дворике своего города, как-то сама не заметила, что на адреналине забралась на самый высокий турник, который для моего семилетнего возраста казался просто гигантским. Собаки убежали, а я так и замерла там. Всё вокруг захватывало и в то же время пугало. Мне казалось, что если я пошевелюсь, сорвусь вниз и уж точно разобьюсь насмерть, потому что по ощущениям это было слишком высоко. Так что я просто сидела и жадно озиралась по сторонам, изучая огромный мир и чувствуя себя совсем маленькой в нём. Кире пришлось звать взрослых, чтобы снять меня из этого турника.
Максим Романович с искренним интересом слушал всё, что я говорю. Он и умилялся, и поддразнивал, и в то же время всерьёз относился ко всем моим словам и чувствам, даже к тем, которые я испытала, будучи ещё совсем несмышлёной. А потому мне было легко говорить с ним обо всём, что было давно и оставило во мне отпечаток. Вот только даже рассказывая ему разные истории из детства и школы, всё равно не могла обращаться на «ты». Неизменно наступали моменты, когда я вспоминала, кто передо мной. Тогда я, конечно, испытывала неловкость и пыталась отстраниться, но Максим Романович не позволял отчуждённости проявляться – тут же увлекал очередной захватывающей темой, так же охотно говорил и о себе, своём детстве, школьных и студенческих годах, о работе, да и о жизни в целом.
Что до его страхов – оказалось, Максим Романович боялся лишь замкнутых тесных пространств. Это тоже пошло с детства, когда он ещё маленьким мальчиком застрял в лифте, а в доме отключили даже электричество. В итоге, Максим провёл там несколько часов, а с собой не было даже фонарика, не то что телефона. Лишь самые разные страшные звуки доносились отовсюду, подогревая и без того развитую из-за ситуации фантазию.
Мы ещё о многом говорили, сидя в ресторане и гуляя потом в местном парке. Оказалось, у нас с Максимом Романовичем во многом совпадали и взгляды на разные вопросы. Например, в том, что всё, по сути, идёт с детства. А ещё мы оба скорее агностики и считаем, что главное в этой жизни – любовь, причём самая разная. К себе, к людям, к животным, к миру… Если она есть в человеке – он будет счастлив, а если нет – то хоть чем его обложи, пустоту в душе не перекроешь.
Хотя в этой теме я по большей части соглашалась с ним мысленно, отчего-то не решаясь поддержать это и вслух. Лишь односложно соглашалась, когда Максим Романович спрашивал моего мнения. Вот вроде бы об общей любви говорили, но всё равно как-то пропускала это через себя, смущалась даже. Хотя раньше у меня не возникало проблем в обсуждении этой темы, да и вообще в любых других тоже, пусть хоть о сексе. Но с Максимом Романовичем всё воспринималось как-то слишком лично, чуть ли не интимно.
Как бы с ним ни было легко, я не забывалась. Просто не могла. Уж точно не в таких темах…
Хотя Максиму Романовичу, конечно, нравилось меня смущать – это слишком очевидно – он при этом умел быть чутким. В нужные моменты заговаривал о другом. А ещё, оказалось, мой преподаватель по психологии хорошо знает Москву. Он очень интересно рассказывал о самых разных зданиях, мимо которых мы проходили, об улицах и их прошлом.
Москвич, родился и вырос в этом городе. А ещё довольно любознательный и действительно умный. С ним интересно.
Вечер наступает как-то незаметно, как раз когда мы начинаем тему фильмов. Мне неожиданно хочется посмотреть премьеру того самого триллера, о котором сейчас трубят почти везде и о котором упомянул Максим Романович. Он, оказывается, уже ходил на него буквально два дня назад.
И тут же предлагает сходить ещё раз, прямо сейчас. Тут и кинотеатр как раз неподалёку.
– Но вы же совсем недавно его смотрели, – неловко бормочу я, неожиданно заволновавшись при мысли о том, что скоро, возможно, мы будем сидеть совсем рядом в тёмном зале, глядя на большой экран.
Триллер… А ведь я довольно пугливая. И разделять этот адреналин с человеком, который и без того заставляет кровь кипеть?
– Никаких возражений, – мягко, но в то же время непоколебимо, заключает Максим Романович. – Мне понравился этот фильм, и я буду рад посмотреть его ещё раз вместе с тобой. В конце концов, неразделённая радость – неполная. Не лишай нас такого шанса.
Мурашки по моей спине красноречиво намекают, что вряд ли мне послышался тот вкрадчивый намёк в его тоне на последней фразе…
Возражений я так и не нашла. И вот Максим Романович уже покупает билеты на ближайший сеанс. Он, оказывается, вот уже через пять минут, мы совсем вовремя подсуетились. А следующий уже ночным будет.
Не знаю, каким образом Максим Романович в темпе успевает и попкорн с напитком мне купить, и с залом сориентироваться. Но глядя на всю эту лёгкость, с которой он решает задачи, я неожиданно начинаю думать о существенном плюсе разницы в возрасте. Парни, с которыми я ходила на свидания раньше, сами часто терялись и меня ещё спрашивали, как и что. Не говоря уж, что тратиться на меня далеко не все были готовы. А если и были, то не так, чтобы и дорогой ресторан, и кино, и перекусить к нему, и всякие мелочи типа мороженного или кофе в парке – в один день.
Если бы не волнение, которое Максим Романович по-прежнему вызывает одним своим присутствием, я бы точно расслабилась и только кайфовала от нашего совместного времяпрепровождения. Приятны такие чуткость и забота. Но увы, мне не дают забывать, что я интересна, как девушка. Даже очень интересна, если не гораздо более того. Взгляды, намёки, флирт, поступки… Максим Романович максимально ориентирован на меня и открыто даёт это прочувствовать. Не навязывается, но делает всё, чтобы невозможно было воспринимать его просто как преподавателя или хотя бы спутника на вечер.
Билеты у нас, кстати, на последний ряд. Мы усаживаемся почти одновременно с тем, как на экране начинают показ трейлеров. И хорошо, потому что если бы мы ещё в тишине сидели ждали, я бы точно вряд ли смогла прийти в себя.
И так немного не по себе. Кресла расположены довольно близко, да и подлокотник у нас общий. Хорошо хоть попкорн только мой, и наши руки в нём встречаться не будут. Максим Романович сказал, что не любит есть во время просмотра в кино, но даже в противном случае, как мне кажется, взял бы себе отдельный.
– На этот, кстати, тоже можно будет сходить, – чуть наклонившись ко мне, негромко проговаривает Максим Романович. – Кажется, он довольно интересный.
Я только и киваю, не вникая, что фактически согласилась на новое свидание, и даже не понимая, о каком фильме речь. Хотя экран прямо передо мной. Но не так уж просто сосредоточиться на трейлере, когда Максим Романович так рядом, да ещё и чуть ли не шепчет мне на ухо. Мурашки уже, кажется, не только по телу бегают, но где-то по крови тоже. А сердце заходится просто. Боже, я такой острой чувственности не испытывала, наверное, даже на заднем дворике ресторана.
Что за магнетизм такой?..
Я с увлечением принимаюсь есть попкорн, чтобы хоть как-то абстрагироваться от присутствия Максима Романовича так рядом. В происходящее на экране так и не получается вникнуть. Хорошо хоть пока только трейлеры идут.
Я не смотрю на мужчину рядом, но каким-то образом слишком хорошо его чувствую, да ещё настолько, что точно знаю, что он сейчас делает. Вот откидывается на спинку кресла, вот проверяет что-то в телефоне, вот отпивает из своего стакана, вот… Смотрит на меня. Да так, что жар мгновенно разливается по всей коже.
– Я читала рецензии на этот триллер, говорят, там непредсказуемая концовка, – спешу заговорить я, лишь бы хоть как-то перебороть это волнение.
Говорю, кстати, глядя перед собой, на экран. Причём говорю наугад – ничего я не читала и вообще не уверена, что попала в точку своим предположением.
Утешает только то, что Максиму Романовичу вряд ли понравилась бы полная банальщина. Да и фильм бы не был так на слуху, если сюжет совсем уж примитивен. Да и потом, непредсказуемость – понятие довольно относительное. В любом случае, кому-то так могло показаться, а я могла наткнуться именно на такое мнение.
– Не бойся, – с ласковой усмешкой отвечает Максим Романович. – Тебе понравится.
Вот сомневаюсь я, что он о фильме говорил. Ох уж эти его двусмысленные послания… Каждый раз будоражат кровь, как бы я ни старалась не обращать внимания.
К счастью, мне удаётся сохранить хотя бы внешнее спокойствие. Я даже отвечаю что-то нейтральное, у нас завязывается непринуждённый диалог о фильме. И даже когда Максим Романович слегка наклоняется ко мне, чтобы не повышать голос и не беспокоить сидящих рядом людей, я держусь невозмутимо. Вот только, когда говорю сама, не решаюсь ни на миллиметр придвинуться. Хорошо хоть у Максима Романовича слух довольно острый, а когда надо, мужчина склоняется сам.
В общем, до начала фильма всё проходит относительно спокойно. Я уже начинаю думать, что испытание не такое уж сложное, как казалось.
Но с началом того самого триллера мы снова остаёмся как бы сами по себе. Не разговариваем, лишь сидим рядом. И я снова слишком остро чувствую его, особенно, когда вздрагиваю от неожиданности на страшном моменте. Фильм сходу погружает в напряжённую атмосферу, и это странным образом словно ещё сильнее объединяет с сидящим рядом мужчиной.
Когда я вздрогнула, Максим Романович явно с трудом сдержался, чтобы не прикоснуться ко мне. Я ощутила это его стремление чуть ли не каждой клеточкой. Не знаю, что он хотел сделать – успокаивающе положить ладонь на мою, приобнять или просто слегка тронуть за плечо, сказав что-то одобряющее. Но теперь у меня никак не получается сосредоточиться и выбросить это из головы. А пальцы аж чуть ли не покалывают. Желание взять Максима Романовича за руку обрушивается слишком внезапно и стремительно, да так, что чуть ли не накрывает. Я вдруг снова хочу ощутить это его стремление ко мне.
Не понимаю, откуда это яркое желание, что даже дышать боюсь. Осторожно как-то дышу, чуть ли не украдкой, а попкорн с трудом проглатывается.
Фильм довольно интересный, но я улавливаю его скорее какими-то обрывками. Я больше думаю о мужчине, сидящем рядом. Надо же, а он, оказывается, может быть разным. И нагловатым, и чутким, и понимающим, и напористым… А тут ещё вспоминаются его рассказы о детстве. Он с дошкольного возраста был с характером, судя по тому, что я успела понять по обрывкам воспоминаний – отстаивал своё довольно взрослое мировоззрения, не давая в обиду ни себя, ни ребят в классе, которых пробовали заклевать за непохожесть. Мальчик уверенно шёл своим путём, ни под кого не подстраиваясь, а прислушиваясь лишь к тем, кого обоснованно считал мудрее. И за ним тоже стали идти.
Не знаю, всегда ли так было, или после инцидента с лифтом. Но в груди почему-то теплеет от этих мыслей.
В фильме происходит очередной жуткий момент, но на этот раз ещё и довольно неприятный – не могу выдерживать смотреть на что-то, связанное с глазами. Особенно, когда им грозит какая-то опасность.
Я машинально отвожу взгляд на Максима Романовича, и пульс тут же зашкаливает. Тоже мне, нашла, на кого отвлечься. Ведь преподаватель смотрит в ответ, причём так ласково, что меня спасет только темнота в кинотеатре, ведь наверняка краснею.
А его взгляд слегка меняется. В нём проявляется какая-то загадочная искра.
– Страшно? – с нежностью спрашивает Максим Романович. – Я скажу, когда момент в фильме пройдёт.
Я бы и рада ответить или хотя бы перестать так пристально смотреть на него, но дар речи вот так странно и неожиданно теряю. Только и могу, что сглотнуть ком в горле, почти не дыша.
– Аня… – изменившемся голосом произносит Максим Романович.
Вот чёрт. Кажется, я смотрю слишком откровенно, ну или не знаю, что там ещё в моём взгляде. Ясно понимаю только одно – меня застукали.
И это последнее, что я понимаю, потому что мысли резко теряются. Максим Романович смотрит так, как никогда прежде. Не удивлюсь, если он даже дыхание затаил. Его явное и сильное желание, чтобы я сделала этот шаг, настолько откровенно и чувственно читается во взгляде, что я мгновенно запутываюсь и с ответом, и с вопросом – вообще со всем на свете. Наши лица довольно близко. Мне стоит лишь чуть податься вперёд…
И ведь это уже будет касанием, после которого Максим Романович получит волю делать всё, что захочет.
Эта мысль настолько окутывает сознание, что подсознание всё же начинает отбивать что-то вроде тревоги. Вот только… Наверное, я должна чувствовать себя оскорблённой этой уверенностью Максима Романовича, что я тоже этого хочу, но не получается – я ощущаю себя желанной и очень нужной. Томительное напряжение собирается внизу живота, а атмосфера между настолько пропитывается влечением, что даже остатки разума вопят сделать этот шаг.
– Ну же… – почти шепчет Максим Романович, и я сомневаюсь, что обращается ко мне. Скорее, мысли вслух. Не только я не выдерживаю этого напряжения.
Я глубоко вздыхаю, в голове немного звенит. Как же мне хочется прочувствовать отклик Максима Романовича на это моё действие… Как же хочется набраться смелости, и будь что будет. Даже если это ни к чему не приведёт. Момент слишком чувственный, прямо обезоруживающий. Я наверняка пожалею, если отступлю сейчас…
Сердце отбивает сумасшедшие удары уже даже в висках, взгляд Максима Романовича интимно скользит от моих губ к глазам…
И всё же я отворачиваюсь.
А в фильме уже совсем нейтральный момент. Хотя даже если бы в этот момент продолжался кровавый трэш, теперь я бы спокойно выдержала его от начала до конца. Вот нисколько не сомневаюсь.
Я так старательно вникала в фильм всё оставшееся время, что, кажется, смогла это сделать. Да и Максим Романович не отвлекал. А потом и сюжет увлёк – много интересных захватывающих поворотов, да и аллегория на мир в целом получается неплохая.
В общем, момент, который некоторое время назад захлёстывал настолько, что остальной мир перестал существовать, как-то незаметно остаётся позади. Максим Романович ни намёком о нём не напоминает. А взгляды… Он и так на меня всё наше свидание смотрит так, что я с трудом не заливаюсь краской. В какой-то степени уже привыкла, с этим могу справиться.
Выходя из кинотеатра, мы ещё немного обсуждаем фильм, и мне окончательно становится спокойно. Тем более что у обоих много мыслей по сюжету, обсуждение увлекает, недосказанность как-то сама собой растворяется.
Хотя, конечно, ненадолго.
На улице уже темно, поэтому я просто иду за Максимом Романовичем, который уверенно ведёт меня, как я думала, в метро. Но нет, мы останавливаемся где-то в переулке, и он достаёт ключи, щёлкает по какой-то кнопке… И ближайшая машина мгновенно реагирует, приветственно загоревшись фарами.
Она такая красивая… Яркая, красная, выделяется из многих тут на дворе. Не знаю марку, но уверена, что ездить на такой – очень комфортно.
– Ты бы не села в машину на первой встрече с незнакомым парнем из интернета, и это понятно, – ухмыляется моему озадаченному взгляду Максим Романович. – Но раз уж я оказался гораздо более знакомым, чем ты думала, позволь подвезти тебя.
Я с трудом не расплываюсь в дурацкой улыбке. Очень мило, что он постарался, пригнал сюда машину, оставил тут недалеко. Не собирался, значит, меня на метро пускать в такую темноту.
Но внешне я не подаю вида, что оценила жест.
– Неожиданно, что вы специально поставили машину тут недалеко, – только и говорю, неожиданно ощутив нарастающее напряжение.
Снова вспоминается, кто передо мной. И ощущения прежние накатывают. Мы скоро опять будем сидеть совсем рядом, да ещё и в более тесном, чем зал кинотеатра, пространстве.
А фильма, который позволяет отвлечься, на этот раз не будет.
– Да, – с ободрительной улыбкой подтверждает Максим Романович. – И, чтобы я не оказался в глупом положении, тебе придётся согласиться.
Конечно, я настраивалась, что мы сейчас попрощаемся и я поеду на метро одна, стараясь успокоиться и обдумать всё сегодняшнее максимально трезвыми мыслями. А тут меня никак не отпускают, да и волнение многообещающе сдавливает грудь.
У меня есть причина отказать – не хочу, чтобы кто-то из студентов увидел, как меня до общежития на машине подвозит преподаватель. И, если я объясню это ему, думаю, Максим Романович поймёт. А чтобы ему было спокойнее, могу попросить вызвать мне такси – так я не буду пешком от метро идти в темноте.
Да, это самый подходящий вариант.
– Ладно, – неожиданно вырывается у меня.
А Максим Романович тут же с предвкушающей какой-то ухмылкой открывает передо мной переднюю дверь. Уж не знаю, что мной так уверенно и непоколебимо движет, только вот через какие-то секунды я уже размещаюсь в уютном кресле действительно комфортного салона машины. Аккуратненько тут у него всё, прямо на редкость. Новый автомобиль?..
Мысли тут же теряются – Максим Романович занимает своё, водительское сидение. Щёлкает по какой-то кнопке, и двери блокируются.
И вот я, конечно, понимаю, что это стандартное действие в пути, потому что скорость может быть разной и мало ли что. Но глупому сердцу этого не объяснишь. Оно, вместо того, чтобы успокоиться, только быстрее биться начинает, потому что в голове картинки произошедшего момента в кинотеатре мелькают. Да ещё и смешиваются с уже случившимся на заднем дворике ресторана…
Кажется, поездка будет долгой.
Волнительное напряжение в пути – сущий пустяк по сравнению с тем, какое наваливается, когда мы останавливаемся совсем рядом со зданием общежития. И дело совсем не в том, что нас могут заметить. Никого другого сейчас даже будто и нет – атмосфера уединения слишком пропитывает салон.
Тем более, когда Максим Романович разворачивается ко мне вполоборота. Смотрит. А взгляд такой пронзительный… Призывный даже. Если я сейчас посмотрю ему в глаза – точно вернёмся в момент в кинотеатре.
Вот только на этот раз передо мной не будет фильма, на который можно отвлечься.
Потому я не повторяю ошибки – не позволяю себе окунуться в этот зрительный контакт. Отвечаю лишь беглым взглядом, а потом смотрю на двери общежития, стараясь не реагировать на присутствие и открытый интерес мужчины рядом.
Какой у него горящий взгляд… Жарко так, что дышать трудно, а я ведь даже в ответ не смотрю больше.
– Спасибо, что подвезли, Максим Романович, – выдавливаю я, решив, что самое время прощаться.
Намеренно обращаюсь как к преподавателю – хоть какая-то дистанция, раз уж на ментальном и физическом уровне такой надрыв между нами. Впрочем, я за всё наше свидание так и не перешла на «ты», так что ничего такого в этом официальном прощании нет.
Он тяжело вздыхает.
– Мы провели вместе весь день, – со спокойной уверенностью сообщает. – Да и вечер тоже. Мы переписывались почти две недели. Мы целовались, и не раз. А я для тебя всё ещё Максим Романович?
Ну вот. Мне необязательно даже смотреть на него глаза в глаза, чтобы мурашками всё тело пробрало. Этот вкрадчивый тон… Упоминание поцелуев…
На какой-то момент меня настолько накрывает, что я всерьёз думаю, а зачем вообще сопротивляться? Зачем гадать о правильности и будущем?..
Может, я и правда веду себя глупо. Моментам всяким поддаюсь, на свидание с ним пошла, да и с Владом всё легко было. А теперь говорю так, будто я просто студентка, а он – преподаватель.
– Хорошо, – облизываю пересохшие губы и с ухмылкой добавляю. – Тогда Влад.
Он тоже усмехается, покачав головой. И вдруг резко ловит мой взгляд, удерживает своим, не даёт отвести.
Сердце снова начинает отбивать сумасшедшие удары по груди.
– Спокойной ночи, Влад, – поспешно говорю я. – Ну или не Влад. В любом случае, спокойной ночи тебе.
Кажется, я перенервничала и, как это обычно со мной бывает, говорила что угодно, лишь бы сбить это волнение. И только теперь сознаю, что это «ты» даётся мне на удивление легко.
Максим Романович улыбается. Легко так, тепло, чуть ли не по-мальчишески. Сложно отвести взгляд, но я умудряюсь, пока совсем не сдалась.
Для меня на «ты» к нему обратиться – уже огромный шаг. Куда там остальное пробовать? Надо поскорее дома оказаться и всё происходящее обдумать, может, даже с Кирой обсудить…
– Безумно хочется тебя поцеловать, – неожиданно сообщает Максим Романович. – Жаль, что мне нельзя…
Сердце мгновенно пропускает удар. Как-то внезапно он это сказал, причём горячо очень. Кажется, ему недостаточно моего «ты», скорее, наоборот, оно распаляет.
– Ну всё, мне пора, – решительно заявляю я, но почему-то объясняю надуманные причины, так и не открыв дверь. – Тут общажный дворик, студенты ходят, вас…тебя…могут заметить, вот. Это ни к чему.
Ну вот, начинала вроде бодро, но в конце совсем замялась, особенно, когда снова «ты» сказала. На этот раз оно даётся мне совсем не так просто.
– Трусишка, – ласково укоряет Максим Романович, и вряд ли речь о том, что нас застукать могут. – Ладно, беги. Я напишу насчёт следующего свидания.
