Текст книги "(Не) прикасайся ко мне (СИ)"
Автор книги: Валерия Сказочная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
13
От лица Максима Романовича
Сегодня я веду психологию, но не у Ани. Что, впрочем, не помешает нам пересечься – в одном корпусе всё-таки занимаемся. Я смотрел её расписание и довольно многое запомнил.
Увидеть Аню после того, как вчера нас рвануло друг к другу, просто необходимо. Особенно, учитывая наш утренний телефонный разговор. Я всегда чувствовал, что моя девочка далеко не так холодна ко мне, как демонстрирует. А теперь дал ей серьёзный козырь – то самое желание. Возможность добиться того, чтобы я отвалил. Рискованно – да, но желание получить прямое подтверждение, что мне не так уж не рады, не только от тела, но и от разума Ласточкиной, пересилило всё.
Да, я чувствовал это всегда, но всё равно нехило напрягся, когда озвучил ей своё предложение. Ведь тут же каким-то чутьём уловил, что ей пришла в голову мысль, что таким образом можно избавиться от моего внимания.
Но Аня не сказала, чтобы я оставил её. Она. Не. Сказала.
Не такой уж ошеломляющий исход, но в тот момент я с трудом удержался, чтобы не кинуться к ней, пусть хоть в общагу, на глазах у всех. Мне нет дела до публики, но Ане есть. И она ещё не готова, лишь вот так постепенно и робко открывается навстречу. Подожду.
Ведь главное – она не воспользовалась возможностью избавиться от меня. И не станет. Будет, конечно, придумывать отговорки перед собой, почему не скажет мне отвалить, но ведь не скажет всё равно. Теперь я уверен в этом.
Итак, мне ко второй паре, но пришёл чуть раньше, ведь толком не готовился к занятию. Как раз будет примерно двадцать минут на это.
Привычно иду к нужному кабинету, как вдруг замираю, уловив какое-то движение в стороне окна. Смотрю в ту сторону, и сердце непривычно сжимается. Это ведь Аня. Как по заказу, только подумал о ней, и вот она. Тёплый свитер, джинсы – уютная такая, родная. Ей чертовски идёт.
А ведь сейчас у неё пара. Но вместо этого Ласточкина сидит на подоконнике, прижав к себе колени и ковыряясь в телефоне. Причём сидит подозрительно близко к моему кабинету.
Как будто меня ждёт…
– Прогуливать нехорошо, Ласточкина, – ухмыляюсь, подхожу ближе.
Она вздрагивает, но смотрит на меня без удивления. Надо же… И вправду ждала.
Но вот даже не знаю, рад я этому или нет. Решительность на её лице как-то настораживает. Неужели она всё-таки скажет?..
– Нас отпустили пораньше, – как-то глухо поясняет Аня.
А я начинаю ощутимо нервничать. Не нравится мне этот её настрой. Я где-то перегнул?
Сдерживаюсь от того, чтобы не обернуть во флирт это её высказывание и тот факт, что она сразу ко мне пошла в освободившееся время. Сейчас лучше осторожнее. Не хочу придавать ей дополнительный стимул использовать это желание против меня.
Ну чего ты так боишься, Ласточкина?..
– Ты хотела поговорить?
Аня вздыхает, явно собираясь с силами.
– Я хочу воспользоваться тем самым желанием, которое вы мне предоставили.
Моя Аня – совсем ещё девочка. Неопытная. Я ведь почувствовал это чуть ли не с первой встречи, первого поцелуя. А вчера только убедился. Аня так испугалась, когда я позволил себе чуть больше…
Но при этом всё равно хотела. Это я тоже почувствовал. Так что если мне сейчас дадут отпор – это не повод сдаваться. Да, конечно, придётся сменить тактику, отказаться от флирта, поддразнивания и, уж тем более, распускания рук. Но от Ани я отказываться не буду. Сдержу слово, но одно другому не помешает.
Наверное, только это осознание помогает мне невозмутимо принять эту её решимость.
– И каков вердикт? – не сдерживаю нежности в голосе.
Едва заметный румянец проступает на щеках Ани. Она всегда улавливает мои интонации, пропускает через себя. Смущается. Тоже хороший признак, кстати.
– Максим Романович, – серьёзно обращается Аня, явно настраиваясь на деловой тон. – То, что произошло вчера, – недопустимо. Я не буду винить в этом только вас, я сама, наверное, выпила и вообще…
Она запинается, чуть ли не краснея. Конечно, я мог бы возразить и привести убедительные аргументы тому, что вчерашнее – далеко не ошибка. А ещё лучше, доказать это делом, снова, прямо сейчас, когда Аня так рядом, смешно кутается в довольно объёмный свитер…
Но нет, терпение и только терпение. Не знаю, в чём причина такой осторожности Ласточкиной, но точно не в том, что я старше и преподаватель. Ведь всё это началось ещё в клубе, когда мы были незнакомцами. С тех пор её реакция не изменилась, просто появилась видимая причина.
И сейчас мне разумнее всего будет не напирать дальше, выдумывая какие-то новые действия, а оставить ход ей. Показать, что я считаюсь с её мнением, а потому и выбирать желание предоставил ей, и более того – приму любой выбор.
Может, хотя бы это даст ей понять серьезность моих намерений. Буду действовать в духе того, что Аня советовала Олегу – проявлять интерес, напоминать о себе как о мужчине, но не навязываться.
– В общем, физиология – это физиология, и любой опытный мужчина может вызвать в девушке определённые… эм… реакции, – вздохнув, смелеет Аня, и вся эта её речь настолько умиляет, что с трудом сохраняю серьёзность на лице. Ну и пусть моя девочка пока так себя утешает, потом сама всё поймёт. – И я допускаю, что если вы… Эм… Продолжите… В общем…
Продолжить мне хочется всё острее, потому что эта её неловкость, бегающий взгляд и то, как Аня прикусывает губу – слишком заводит. Всё это ярко выдаёт, насколько лично она воспринимает сказанное.
«Любой мужчина», тоже мне. Далеко не любой. И далеко не в любой.
Пауза немного затягивается, и, кажется, Аня это понимает, чуть ли не паникуя. В её глазах ясно читаются стыд и отрицание. Ну понятно, значит, мысли не туда зашли, и выдавать себя не хочет, да и боится, что уже.
– Не скажу, что согласен с твоими утверждениями, – тогда мягко возражаю я, ничем не выдавая, что всё это слишком красноречиво. – Но желание твоё, и я в любом случае его выполню. Я ведь сказал тебе вчера, что для меня происходящее между нами слишком важно. Чего ты хочешь?
Аня снова реагирует на моё напоминание вчерашних слов и очередной намёк о неравнодушии. Отводит взгляд, теряется, но при этом старательно пытается взять себя в руки. Я словно слышу, как она внутренне призывает себя к спокойствию.
И, кажется, всё-таки получается.
– Я хочу, чтобы вы больше не прикасались ко мне. Это и есть моё желание, которое вы мне обещали, – с нажимом говорит Аня, давая понять, что не воспримет отказ.
Ну что ж…
Это хотя бы не совсем «оставь меня в покое» вариант. А я уже настраивался к худшему. Конечно, не трогать Аню с каждым днём всё сложнее, но я ведь хочу большего. А это стоит того, чтобы ждать.
– Хорошо, – соглашаюсь я. – Но это желание будет аннулировано, если ты сама меня коснёшься. Договорились?
Как я и ожидал, Аня гордо вскидывает подбородок, возмущённая моим предположением, что она может на это пойти.
– Договорились, – снисходительно говорит, явно подавляя недовольство и тираду о том, почему такого никогда не будет. Понимает, что слишком много возражений только выдадут её.
14
От лица Ани
Я уже думала, что сильнее, чем я волновалась вчера, высказывая Максиму Романовичу желание, просто не смогу. Но вот наступает суббота.
Я просыпаюсь так рано, словно сегодня тоже на пары надо. Причём встаю без будильника. Взвинченность настолько мешает сосредоточиться хоть на чём-то, что я толком и не ем, быстро перехватываю что-то, но долго зависаю в ванной под струями тёплого душа, а потом непонятно зачем перебираю чуть ли не все вещи со шкафа. И ладно бы я так волновалась перед первой встречей с Владом – нет, с самого утра мысли о том, что встречусь я сегодня с Максимом Романовичем. Непонятно, откуда эта чуть ли не уверенность. Ведь почти убедилась, что мне показалось, а тут…
Представляю, какой идиоткой я себя буду чувствовать, когда увижу вполне себе Влада. Но даже эта мысль мне сейчас не помогает перестроиться.
Хорошо хоть Кира ничего не знает о моих подозрениях. Думает, я просто собираюсь встретиться с парнем из интернета. Я рассказывала ей о переписках, но далеко не всё.
Хотя то, что в ресторане я помогала Максиму Романовичу, пришлось рассказать. Кира ведь не идиотка, заметила, что я не в себе тогда была и выходила периодически. Да и преподавателя в зале тоже заметила, как выяснилось.
Детали «спасения», особенно, совершённые на заднем дворике ресторана, я Кире тоже не сообщила. Она вообще не знала и про первый поцелуй ещё тогда, в клубе, где мы с ней отмечали поступление. Не знаю, почему не рассказала, хотя мы с подругой всегда делились буквально всем. Но мне не по себе было. Мне вообще довольно волнительно обсуждать Максима Романовича с кем бы то ни было. Даже когда его имя в нашей группе упоминают, сердце ускоряется, я жадно слушаю, кто что говорит, но сама и слова не могу выдавить.
Неважно, почему так. Даже анализировать не хочу.
– Ты так волнуешься, как будто это твоё самое первое свидание в жизни, – поддразнивает Кира. – Погода сегодня тёплая, надень вот это чёрное платье.
Игнорируя замечание Киры насчёт свиданий, я просто рассматриваю платье, которое она мне советует. Не сказать, что оно вызывающе – длина чуть выше колен, провокационных вырезов нет, облегает не так, чтобы пошло. В общем, если я надену его, не будет похоже, что соблазнить пытаюсь. Хотя и обычным платье тоже не назовёшь – скорее вечерний вариант. А мы с Владом (отныне я буду думать о нём так) договорись вместе провести не только вечер, но и день. То есть, явно не ограничимся одним походом в ресторан.
Я неопределённо веду плечом.
– Может, лучше просто джинсы вон с той кофточкой? – спрашиваю, указывая на красную. – Мы всё-таки в первый раз видимся, мало ли кто там окажется.
Надо же, у меня получилось сказать последнюю фразу, не покраснев. И даже о Максиме Романовиче машинально не вспомнила… Ну, почти.
Кира одобряет, уверяет, что мне так я тоже буду красоткой, всячески пытается приободрить. Она даже берётся сделать мне макияж – максимально естественный, дневной. Получается здорово, не зря подруга ходила на курсы.
Но даже полностью готовая, довольная своей внешностью и настроенная Кирой, я не могу успокоиться.
Влад предлагал заехать за мной, но я сказала, что в первую встречу садиться к нему в машину не буду. Вроде бы получилось аргументированно и без обид, но теперь, преодолевая путь, я только продлеваю мандраж.
Нет, я не разочаруюсь, увидев на встрече незнакомого парня. Нет, я не жду Максима Романовича. Нет, я так волнуюсь не из-за него…
Я внушала себе эти мысли всю дорогу настолько упорно, что, кажется, в итоге всё-таки смогла. Оставшиеся до назначенной Маяковской две станции я еду, полностью погрузившись в музыку и особо ни о чём не думая.
Моё с трудом приобретённое спокойствие рушится, стоит мне только увидеть знакомую фигуру на обговорённом месте.
Всё-таки Максим Романович.
Надеюсь, я не краснею, как дурочка, потому что жар слишком уж стремительно разгоняется по телу. Хорошо, что так называемый Влад пока стоит ко мне спиной, и у меня есть время перестроиться.
Решено, я просто встану рядом и сделаю вид, что жду. Ничем не дам понять, что хотя бы допускала мысль, что мой преподаватель по психологии переписывался со мной от лица какого-то парня. А если мы встретимся взглядами, удивлюсь, как Максим Романович вообще тут оказался.
Принять решение, конечно, было гораздо проще, чем действовать. Не понимаю, как я ещё не спотыкаюсь на своих полусапожках, когда подхожу ближе. А уж тем более не понимаю, как спокойно стою, уже чувствуя близость и энергетику Максима Романовича. Старательно не смотрю в его сторону, делая вид, что даже не заметила.
Но вот я чувствую его взгляд… И тут же утыкаюсь в телефон. Может, написать «Владу», что я на месте и жду его?
– Аня, – слышу я знакомый голос и невольно вздрагиваю.
Максим Романович окликает меня так ласково и в то же время осторожно, что ноги невольно подкашиваются, а мурашки табуном несутся по коже.
Что ж, придётся повернуться.
– Максим… – я хотела «удивиться» его присутствию здесь, но слова застревают где-то в горле. Да он не с пустыми руками! И не с пафосным букетом, а с очень даже милой плюшевой ласточкой. Даже не думала, что такие бывают. Нигде не находила. – Романович… – только и договариваю зачем-то.
– Ты говорила, что не любишь, когда дарят цветы, – с улыбкой протягивает мне игрушку Максим Романович. Вот так уверенно, одной фразой, даёт понять, что переписывался со мной он, ведь говорила я это Владу. – А мне хотелось тебя чем-то порадовать. Она немного похожа на тебя, особенно сейчас, когда ты так смотришь.
Вот интересно, как я сейчас смотрю. Потому что внутри слишком много бурлящих чувств, а я их упорно подавляю. Думаю, как теперь реагировать, когда он так неоднозначно дал понять, кто со мной переписывался.
А ласточка очень милая. На неё сложно смотреть без улыбки, но я справляюсь. Придирчиво осматриваю, взяв в руки и пытаясь понять, что имел в виду Максим Романович, говоря о моём выражении лица.
Да не всё ли равно, что он имел в виду?! Пора уже взять себя в руки и возмутиться сложившейся ситуации.
– Кстати, без «Романовича» мне нравится больше, – с улыбкой добавляет преподаватель. И, помедлив, со вздохом добавляет. – Я понимаю, что должен объясниться. Может, всё-таки зайдём в ресторан и поговорим?
Боже, я что, дар речи потеряла?..
Даже не думала, что настолько растеряюсь. Вообще-то в этой ситуации должно быть наоборот, Максим Романович должен стыдиться своего разоблачения. Но вместо этого глупо стою, переминаясь с ноги на ногу, смотрю то на игрушку, которую тереблю в руках, то куда-то вправо от преподавателя.
– Аня, ты обещала, что в любом случае проведёшь со мной эти день и вечер… – вкрадчиво напоминает он.
Я делаю вид, что изучаю меню. А на самом деле упорно стараюсь прийти в себя и заговорить уже наконец. Я даже в ресторан пошла за Максимом Романовичем молча. Меня уже саму напрягает такое своё поведение, да и он смотрит обеспокоенно.
– Тортики тут, может, и не такие вкусные, как на Патриарших, но вот эти пирожные очень советую, – с улыбкой советует Максим Романович, указав на картинку в своём меню. – Но это на десерт, а основное блюдо…
Но я уже не слышу его остальные слова. Главное услышала.
И вот оно. Тот самый катализатор, чтобы я снова обрела дар речи.
Я мгновенно вспыхиваю, вспомнив наш с Олегом спектакль. Слышал, значит, про тортики! Так может, мне тогда не показалось, и Максим Романович был в том кафе?
Жар приливает к коже, когда в голову приходит другая мысль. Если он всё это время думал, что у меня парень, то какого чёрта флиртовал со мной под именем Влада? Не говоря уж о том, как зажимал меня в тот вечер, когда я спасла. Ведь даже если Максим Романович был в том кафе, не мог слышать нас с Олегом, расстояние не то. А вот убедиться, что мы пришли вдвоём, запросто мог. Более того, про парня я прямым текстом говорила на отработке.
Похоже, у Максима Романовича вообще нет принципов. Притворяться кем-то ещё, разбивать пару, игнорировать субординацию – да как нечего делать. Что дальше?..
– Так, значит, мне не показалось, – скрещиваю руки на груди, откидываясь назад, на спинку дивана. – Вы были там, в том кафе. Шпионили за мной с Олегом? Не поверили, что он – мой парень?
Я говорю обвинительно и чуть ли не язвительно, но в какой-то момент до меня доходит, какой в этой ситуации кажусь Максиму Романовичу я. Встречаюсь в универе с одним, в интернете флиртую с другим, а зажимаюсь на заднем дворике ресторана вообще с третьим.
И ведь ничего из этого меня не заставляли делать. Краска приливает к лицу – мне почему-то очень не по себе от осознания собственного портрета в его глазах. Хочется оправдаться, но подавляю в себе этот порыв.
Да пусть лучше Максим Романович разочаруется во мне поскорее и отстанет.
Вот только смотрит он скорее очарованно. Да так, что я не выдерживаю и отвожу свой взгляд.
– Не поверил, – вот так просто признаёт Максим Романович. – И не мог оставаться в стороне, я должен был узнать наверняка. Изначально я шёл в то кафе, чтобы убедиться, что вы сказали про него для виду, чтобы я услышал, а сами не придёте. Но когда увидел вас там вместе, чуть с ума не сошёл от ревности.
Внимательный и ласковый взгляд Максима Романовича в сочетании с серьёзно и откровенно сказанными словами прошибают насквозь. И я бы рада продолжать возмущаться, но эти его признания обезоруживают. Вот так резко и неожиданно. Это чтобы Максим Романович, солидный преподаватель и, судя по всему, не только, разыскивал кафе с тортиками только чтобы убедиться, что я соврала?..
Я прикусываю губу. Не нужно растекаться от этого лужицей, это не показатель серьёзности намерений. Возможно, это его привычная линия поведения, ведь он привык получать желаемое. А даже если и вправду так увлёкся мной, мне должно быть всё равно.
– И вы решили, что ваша ревность – весомая причина, чтобы разбить пару? – отчуждённо спрашиваю я.
– Нет. Но решил, что это достаточная причина, чтобы накинуть официанту в два раза больше чаевых за кое-какую дополнительную услугу, – тоном нераскаявшегося грешника признаётся Максим Романович. – Обслуживая вас, он прислушивался к разговору. Без фанатизма, конечно, но главную суть уловил. Вы с Олегом просто друзья.
Офигеть. Вот просто других слов сейчас нет.
Как хорошо, что к нам вовремя подходит официант. Потому что я слишком ошарашена для хоть какого-то ответа. Мне точно нужно успокоиться, и я позволяю Максиму Романовичу выбрать за меня. Всё равно он там что-то рекомендовал, так пусть заказывает.
А меня слишком занимают другие мысли. Я вспоминаю, как мы с Олегом продолжали разыгрывать влюблённость перед уже всё знающим Максимом Романовичем, и, чёрт возьми, так неловко становится. Представляю, как забавно это смотрелось со стороны.
Но даже эти воспоминания меркнут перед новыми – память услужливо подбрасывает моменты переписок с «Владом». Да я обсуждала с ним почти всё! В том числе, кстати, и Максима Романовича.
Приняв у нас заказ, официант уходит, и я тут же выжимаю из себя самый строгий взгляд, на который способна. Смотрю им на Максима Романовича, прожигаю почти насквозь, не позволяя снова выбить меня из равновесия очередным потрясением.
– Да, мы с Олегом обманули вас, – холодно заявляю. – Но это должно было дать вам понять, что стоит отступить, а не притворяться каким-то другим парнем!
– У меня только одна страница вконтакте – эта. Я никем не притворялся, я от начала до конца был собой, единственное отличие – имя и фамилия, – уверенно объясняет Максим Романович. – Я понимал, что ты не стала бы так легко и свободно общаться с преподавателем, да ещё и неравнодушным к тебе, а потому не стал говорить о том, что имя ложное. Но остальное было моим. И фото, и мысли, и музыка, в общем, всё, что ты видела на странице. И уж тем более наше общение было настоящим. Ты ведь даже не спрашивала мой возраст или про работу…
Он улыбается, как-то иначе произнеся последнюю фразу. А ведь мне и правда не приходило в голову спросить о таких элементарных вещах – слишком уж затягивало общение в целом. И, судя по довольному выражению лица Максима Романовича, тот это понимает. Мы и вправду быстро нашли общий язык, даже слишком легко.
– Предположим, но так называемый Влад сказал, что нашёл меня в паблике универа, потому что закончил его в своё время, – вспоминаю я, решив просто проигнорировать его последнюю фразу, как ничего не значащую. – Как минимум, это было ложью. Не говоря уж об имени и фамилии, которые вы исправили, чтобы я ничего не заподозрила.
Нам приносят напитки, и я сразу пробую свой. Ого… Вкусный коктейль. Что ж, Максим Романович не ошибся с заказом, но я из вредности не скажу об этом.
По крайней мере, уж точно не сейчас, когда он так уверенно и умилённо смотрит на меня, как будто я не отчитываю его, а какие-то приятные вещи ему говорю. Его вообще реально хоть чем-то смутить? Не говоря уж о том, чтобы к совести воззвать.
– Я не исправлял имя и фамилию, они изначально у меня стояли ненастоящими, – обыденно заявляет Максим Романович. – Это связано с моей основной работой, мне проще если сидеть в соцсетях, то не под своим именем. Отсюда и таинственная аватарка, где не видно лица. Учитывая мою деятельность, желающих найти меня в том же вконтакте очень даже хватает.
Я нетерпеливо ёрзаю на стуле, отводя взгляд. Любопытство по поводу его профессии снова даёт о себе знать, но я отгоняю его. Ни к чему даже спрашивать и выдавать интерес. Какое мне дело, что у него там за работа такая, которая требует шифровки и позволяет ужинать в дорогих ресторанах?..
Не буду спрашивать.
– Ну а насчёт всего остального… Я по правде окончил именно твой университет, отчасти поэтому и преподаю в нём, причём только в нём. Преподаватель скорее для души, чем по званию. Мне нравится возвращаться в стены этого универа, они подарили немало крутых мгновений жизни. Да и со студентами общаться приятно, – Максим Романович многозначительно смотрит на меня, явно намекая, что с некоторыми особенно приятно. Я заламываю пальцы, стараясь сохранить невозмутимость, ведь в голове машинально крутится момент того вечера «спасения». – А тебя я на самом деле нашёл именно в паблике твоего универа, ведь Ань Ласточкиных в общем поиске не так уж мало. Разница только в том, что не нечаянно наткнулся в паблике, а намеренно там искал. Простишь мне эту маленькую ложь?
Максим Романович смотрит на меня так обезоруживающе, что я не сдерживаю улыбки. Сама не ожидала, но губы предательски растягиваются.
И вместе с этим меняется его взгляд. Мной откровенно любуются, да ещё и улыбаясь в ответ. Довольно так, предвкушающе.
По коже разгоняется жар. Как вовремя я воспользовалась желанием, который Максим Романович мне предоставил! А то знаю я, куда ведут эти взгляды.
Не нравится мне это моё смущение. И уж тем более, что Максим Романович так внимательно смотрит, наверняка всё видит на моём лице.
Неожиданно мне хочется тоже заставить его испытать неловкость. Не только же ему на меня влиять, в конце то концов.
– Вы так обаятельно спрашиваете, что невозможно не простить, – осмелев, выдаю я, глядя ему в глаза.
Просто дразнюсь. Ничего не значащий комплимент. Даю понять, что мне совсем ничего не стоит говорить ему такие вещи, я не вкладываю в них личный смысл.
Но произнести эти слова оказалось легче, чем выдержать его взгляд после них. Максим Романович смотрит на меня с таким удовлетворением и в то же время восхищением, будто я чуть ли не в любви ему признаюсь. А ведь мой тон максимально отчуждённый.
Не удивлюсь, если преподаватель по психологии просто раскусил, для чего я это сделала. Становится как-то не по себе. Ему, наверное, видны все мои попытки отстраниться.
Вроде бы ничего особого не происходит, но… что-то такое витает в воздухе. Словами не описать… Но ощущается слишком отчётливо. Ещё никогда я не чувствовала прикосновение и близость человека, который даже не придвинулся ко мне, а так и продолжает сидеть напротив и лишь смотреть.
– Давай хотя бы сегодня на «ты», Аня, – мягко предлагает Максим Романович, а я рада уже хотя бы тому, что он замял тему моего дурацкого и неожиданного комплимента. – А то это уже немного странно.
И всё-таки, Максим Романович как-то по-особенному всегда называет меня по имени. Вроде бы просто набор букв, а приятным теплом обволакивает.
– Не более странно, чем всё остальное, – иронично замечаю я, не выдержав всей этой атмосферы между нами. – А что там за основная работа, которая требует шифровки?
Спросила, чтобы хоть как-то перебить этот накал, а то скоро краснеть глупо начну. Даже не думала, что могу вот так реагировать на интерес мужчины. Можно подумать, до Максима Романовича я никому не нравилась! И на свидания тоже ходила, между прочим, было дело.
Но почему-то с другими парнями и близко не чувствовала такого отклика. Наверное, потому что он взрослый.
– Я хорошо распознаю ложь, читаю по вербальным и невербальным знакам. В общем, я по-своему прирождённый психолог. Работаю кем-то вроде тайного агента, которого нанимают разные компании как своего представителя для важных сделок. Если у кого-то есть сомнения, в дело вступаю я, разузнаю правду и спасаю от необдуманного шага, – с готовностью объясняет Максим Романович, явно давая мне понять, что ответит на любой мой вопрос. Это даже приятно по-своему. – И в тот вечер было так же. Конечно, я понял, что они из себя представляют, мне осталось только получить доказательства, но с этим не пришлось даже думать. За меня это сделала ты. Спасибо ещё раз.
А я то думала, что действительно спасла его от неминуемой ошибки. Да и он это именно так преподнёс, да и сейчас дал понять, что моё участие сыграло огромную роль. Только что-то мне подсказывает, что и без меня бы всё обошлось.
Но при этом ему явно важно, что я вмешалась. Уже не в первый раз даёт мне это понять.
Я делаю довольно большой глоток того коктейля, не зная, куда себя деть. Его работа… Я, наверное, представляла что-то более опасное, а так – даже интересно. Единственное, что смущает – что ложь читает легко. Даже не по себе становится.
Хотя… Разве я лгу?
Жар опять приливает к коже. Пора уже, наконец, хоть что-то ответить.
– Поэтому и про Олега раскусили? – выпаливаю первое, что пришло на ум.
Глупо. Тем более, с этой темой уже разобрались.
– Можешь, ты хотя бы попробуешь обратиться ко мне на «ты»? – неожиданно подавшись вперёд, ко мне, вкрадчиво предлагает Максим Романович.
Я вздыхаю, подавив в себе порыв отстраниться. Наверное, Максим Романович прав, глупо продолжать говорить с ним как с преподавателем, учитывая, что наш совместный день только начался. И особенно учитывая, что с «Владом» мы свободно говорили на «ты», да и вообще много как говорили…
В том числе и флиртовали по-всякому.
Я осторожно смотрю Максиму Романовичу в глаза. Стараюсь абстрагироваться от того, что уже происходило между нами, от волнения, которое во мне снова и снова вызывал этот мужчина. От всех его слов, взглядов, касаний, поцелуев…
Может, если представить, что я вообще его впервые вижу, мне будет проще обратиться на «ты»? Да и вообще, будет проще с ним общаться, ведь день действительно только начался.
Я уже открываю рот, чтобы как-нибудь непринуждённо обратиться к Максиму Романовичу, используя «ты», но тут мой взгляд нечаянно падает на его губы, а сердце ускоряет темп. Ну невозможно его воспринимать, как незнакомца. Я вздыхаю.
– Это не так уж просто, – тихо признаюсь я, быстро отведя глаза.
– Понимаю, – на удивление легко принимает мой отказ Максим Романович, снова откидываясь назад, на спинку своего дивана. – Я готов ответить на любой твой вопрос, если ещё остались.
Вот какого чёрта Максим Романович таким понимающим заделался? Было бы проще, если бы продолжал нагло флиртовать, тогда хоть и разозлиться могла из-за Влада и всего остального. Но нет – объясняет мне всё, говорит серьёзно, смотрит так… влюблённо.
– Сколько вам лет? – решительно перебиваю свои мысли первым пришедшим в голову вопросом.
Ведь и вправду не знаю. Может, среди однокурсников и ходили разговоры, но до меня как-то не долетали.
– Тридцать два, – с усмешкой отвечает Максим Романович. – Очень большая разница?
Мне кажется, или ему немного неловко? Он спрашивает вроде бы непринуждённо, как бы между прочим, но интуитивно я чувствую, что ему действительно важен мой ответ.
Четырнадцать лет… Между нами большая часть моей жизни. Даже не половина.
– Не знаю, – теряюсь я. Наверное, не ожидала, что он спросит. Или что ему будет важно услышать ответ? – В диалоге с Владом я её не чувствовала, но…
Я осекаюсь, даже не понимая, что собиралась сказать дальше. И собиралась ли. Ответить на этот вопрос – значит, хотя бы представить себя вместе с Максимом Романовичем.
А сделать это, сидя напротив него, почти не сводящего с меня взгляда, не так уж просто.
Пусть и глупо, но я просто замолкаю, приступая к блюду, которое принёс официант. Довольно вкусный салат, да и мясо к нему не подкачало.
Максим Романович, как ни странно, не настаивает на ответе. Улыбается только как-то неоднозначно.
– Можно я задам тебе только один вопрос, и больше не будем возвращаться к этой теме, пока сама не захочешь? Я не буду комментировать, ты ответишь, и мы проведём этот день легко и без напряга, замнём все разговоры, – он говорит это так ласково, что я снова утыкаюсь взглядом в еду, делая вид, что мне очень интересно содержимое салата.
Но молчать в ответ будет странно. Так же, как отказываться – ведь ничего такого мне не предлагают. Разве мне есть, что скрывать?..
– Хорошо, – ровно соглашаюсь я, и, откусив очередной кусочек мяса, даже снова смотрю Максиму Романовичу в лицо.
Его взгляд совсем уж задумчиво нежный. Не понимаю, как я выдерживаю это. Он слишком волнует. Ещё никогда я не испытывала на себе такого влияния.
К тому же, ещё и эта переписка с Владом… Он стал мне гораздо ближе, чем я хотела бы. А ведь я даже не злюсь тому, как всё оказалось.
– Если бы не твоё обещание, ты бы осталась провести со мной эти день и вечер?
Моё сердце пропускает удар. Вопрос вроде бы не такой сложный, я, наверное, готовилась и к более откровенному. Но всё равно ощущение, что, ответив, вступлю в какую-то запретную территорию.
А тут ещё слова Максима Романовича о том, что он хорошо распознает ложь, вспоминаются. Да что там хорошо, – превосходно, видимо, раз это его работа.
Я вздыхаю. Такой вопрос я не задавала даже самой себе, но это не значит, что подсознательно я не знаю ответ.
Знает, наверное, и Максим Романович.
Атмосфера вокруг накаляется чуть ли не до предела. Кажется, взорвать может в любой момент.
– Да, – стараюсь говорить равнодушно, но даже этого мне недостаточно, чтобы успокоиться. – Но это ничего не значит, – тогда добавляю.
А сердце ускоряет темп.
– Пусть так, но для меня это значимо.
