Текст книги "Требуется невеста, или О на С 2 (СИ)"
Автор книги: Валерия Чернованова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Глава 16: Эления
Эления
Его вопрос застаёт меня врасплох. Впрочем, врасплох – это ещё мягко сказано. Меня всё ещё штормит от того, что между нами было, и штормить в ближайшее время явно не перестанет, а он решил начать меня допрашивать.
Очень актуально, что называется.
– Это долгая история, – отвечаю осторожно.
– У нас полно времени.
Боги, он невозможен!
Тёмный притягивает меня к себе, и от соприкосновения наших тел в меня будто ударяет разрядом молнии. И снова голова идёт кругом, дыхание сбивается и в целом со мной творится что-то невероятное. Если так будет происходить всякий раз, когда мы… А сколько ещё таких вот раз у нас вообще будет?
Понимая, что щёки от всех этих мыслей скоро вспыхнут кострами, вспыхну я вся, приподнимаюсь на локте, натягиваю повыше простынь и тихонько сообщаю:
– Мне нужно в ванную.
Меня всё-таки отпускают, пусть и с неохотой. Правда, едва выпутавшись из его объятий, я снова чувствую его прикосновение. Проведя по моему локтю костяшками пальцев, Гаранор хриплым шёпотом произносит:
– Лен, я спрашиваю не из любопытства. Я знаю, уже давно понял, что ты чего-то или кого-то боишься, но сам так и не сумел разобраться в твоём прошлом.
– Ты меня проверял? – смотрю на него с негодующим прищуром.
– А ты как думаешь? – улыбается высший, которого явно забавляет выражение моего лица. – Мой детектив (между прочим, талантливый малый) прошерстил все возможные базы данных и пришёл к выводу, что вы, сонорина Лэй, не фея, а призрак.
– Я не… Лэй, – признаюсь ему спустя несколько долгих мгновений.
– А имя? Это твоё настоящее имя?
Поглаживания прекращаются. Гаранор смотрит мне в глаза, и я чувствую, как напрягается его тело.
– Меня действительно зовут Эления. От своего имени я не смогла отказаться. Для Светлых оно очень важно.
– А от всего остального? – Тёплая ладонь накрывает мои пальцы.
– А всего остального на момент, когда мне пришлось исчезнуть, у меня уже не было.
Он хмурится и явно порывается ещё о чём-то спросить (подозреваю, что вопросов у него накопилось на целую ночь), но я его останавливаю:
– Дай мне пару минут, хорошо? – и убегаю в ванную, чтобы привести себя в порядок после своего первого раза. Привести в порядок мысли и набраться храбрости разворошить могилу, в которой я с таким трудом всё похоронила.
Когда возвращаюсь, продолжая кутаться в простыню, как в тогу, застаю Хороса за разорением мини-бара. Голым. Взгляд цепляется за широкие плечи мужчины, резкие очертания мышц на руках, на спине и… розовые следы на ней же, оставленные моими ногтями. Ниже я уже не опускаюсь, потому что у меня и так, кажется, температура опять подскакивает. И вообще, нас ждёт серьёзный разговор, поэтому надо сосредоточиться. Вот только внешний вид Тёмного совсем не располагает к серьёзным разговорам.
– Ты не мог бы одеться?
– Я тебя смущаю? – Не оборачиваясь, он как ни в чём не бывало продолжает наполнять бокалы.
– Отвлекаешь.
– Тогда ладно. – Он подбирает с пола брюки, быстро их натягивает и с улыбкой, скосив на меня взгляд, бросает: – Нам пока больше нельзя отвлекаться.
Гаранор в штанах – это уже лучше. Так у меня по крайней мере мысли не будут путаться и, возможно, пульс наконец успокоится.
– Выпьешь?
– Не откажусь.
Я устраиваюсь на кровати, где мне вручают бокал, а опустившись рядом, притягивают к себе и целуют, после чего ласково мурлычут на ушко:
– Я слушаю.
– Так ты тоже отвлекаешь.
– Хочешь, чтобы я слушал тебя из ванной?
– Нет, оставайся, – вздыхаю и, поудобнее устроившись в его руках, продолжаю: – Даже не знаю, с чего начать…
– Начни с того, кем тебе приходится Лита.
Я согреваю бокал ладонями, хоть архес – крепкий напиток насыщенного золотисто-коричневого цвета, горько-сладкий и ароматный, принято пить холодным.
– Лита – моя племянница. Её мамой была моя старшая сестра, Летисия.
– Была? – мягко переспрашивает Тёмный.
– Она умерла. – Я смотрю на отблески света, играющие на гранях льда, и никак не могу поднять глаза. – Вернее, её… убили. Убил отец Литы.
Стоит мне это произнести, и меня как будто прорывает. Я слишком долго держала всё в себе, слишком долго молчала, а теперь говорю и понимаю, что не могу остановиться. Мне просто жизненно необходимо всё это на него выплеснуть. «Всё это» – это печальную историю моей семьи и правду о монстре, разрушившем нашу с Летисией жизнь.
– Я родилась в семье Светлых. И мать, и отец принадлежали к семьям, которые превыше всего ценили чистоту крови. В моей родословной нет низших и уж тем более в ней не могло быть Тёмных. У нас с этим очень строго. Малейшее отклонение от правил – и всё, ты уже изгой для семьи и клана. – Я грустно улыбаюсь и всё глубже погружаюсь в свои воспоминания. – Не только Тёмные могут быть жестоки. В моём окружении с оступившимися поступали очень сурово.
– Это потому у тебя так ярко проявляется дар, что его не в состоянии заглушить даже блокаторы? Из-за того, что оба твоих родителя были Светлыми? – Гаранор касается моего лица там, где висок пересекает продольная полоса, а потом ласково гладит пальцами щёку.
– В этом, но не только. У моего отца был очень сильный дар, его ещё подростком взяла под своё крыло армия, потом забрало разведывательное управление Креута. Он многого достиг за короткое время, быстро продвигался по карьерной лестнице, стал одним из самых ценных агентов РУКа. Со временем он возглавил отдел специальных операций, а Светлые такого уровня в Креуте приравниваются к Тёмным. Поэтому мы с Летисией росли без блокаторов, отец об этом позаботился. Поэтому наша сила развивалась, а вживили их мне, уже когда настоящая я должна была исчезнуть, чтобы потом возникнуть в Грассоре с новой личностью. Но вживлять блокаторы в двадцать лет – бесполезно. Да, они подавляют мою магию, но полностью её меня не лишают.
В номере тепло, ещё теплее в его руках, но я всё равно ёжусь. Почувствовав это, Гаранор крепче прижимает меня к себе и спрашивает осторожно:
– Это от них ты бежала? От своей семьи? И что стало с Летисией? Какое отношение ко всему этому имеет тот высший?
Я отрицательно качаю головой:
– Нет, дело не в моей семьей, хотя… Наверное, в какой-то мере и в ней тоже. Но лучше обо всём по порядку. – Я собираюсь с мыслями и продолжаю рассказывать: – Мама умерла пять лет назад. У неё было редкое неизлечимое заболевание, от которого она очень быстро угасла. Врачи ничего не могли сделать. После этого мы с Летисией отца почти перестали видеть. Он и до этого всё время пропадал на работе, мотался по миру, неделями не бывал дома, а когда её не стало, нам показалось, что в тот страшный день мы потеряли и его тоже. Отец считал, что жизнь в роскоши более чем компенсирует его отсутствие. А спустя пару лет после смерти мамы, Летти и я познакомились с Валаром Каной.
– Знакомое имя…
Я задираю голову, чтобы посмотреть на Гаранора, и меня тут же целуют в кончик носа. Мягко гладят по плечам, чтобы унять дрожь, которая появляется всякий раз, когда я вспоминаю об этом животном.
– Наверняка ты о нём слышал. Он относится к тем Тёмным, которые способны купить половину мира. Ну вроде вас с Ксанором, – шучу мрачно, а потом добавляю: – Вернее, относился. Два года назад его судили и приговорили к пожизненному, но со связями Валара и его возможностями, я боюсь, это пожизненное долго не продлится. Потому я и старалась не привлекать внимание прессы, пока не поняла, что с Хоросами не привлекать к себе внимание просто невозможно.
– Если бы ты сразу объяснила мне, рассказала правду. – Он запинается, явно испытывая досаду, что из-за него я ввязалась в отношения с Ксаном.
– Сразу я тебе не доверяла и, если честно… даже немного тебя побаивалась.
Я не умею читать чужие мысли, но готова поклясться, Гаранор сейчас громко про себя матерится. Ну или, скорее, себя ругает.
– Что он сделал с твоей сестрой?
Видно, что ему задавать вопросы так же непросто, как мне на них отвечать. И тем не менее потребность выговориться никуда не исчезла, наоборот, стала ощущаться ещё острее.
– Для начала он влюбил её в себя. Вернее, – я запинаюсь и, мысленно обрушив на себя горную лавину в наказание за чувства к чудовищу, уныло добавляю, – мы обе в него влюбились. Но Валар выбрал Летисию, и мне пришлось его забыть. Знала бы я тогда, для чего именно он её выбрал, сама бы его прибила!
Я сжимаю руки в кулаки и, только осознав, с какой силой впиваюсь в ладони ногтями, заставляю себя разжать пальцы. Гаранор забирает у меня, если так можно выразиться, мои руки и накрывает их своими. И я снова немного расслабляюсь. От его тепла, от того, что он рядом.
– Как отреагировал ваш отец на появление в жизни дочери Тёмного?
– Лишил её родовой метки и изгнал из семьи.
– Вот так просто отрёкся от своего ребёнка?
Поймав мрачный взгляд Хороса, я с грустью отвечаю:
– И он, и все наши родственники. Я пыталась до него достучаться, но папа… В общем, он никогда не слышал никого, кроме себя. Летисии пришлось исчезнуть. Впрочем, если её и ранило решение отца, чувства к Валару на тот момент всё затмили. Я пыталась связаться с сестрой, но она как будто исчезла из этого мира. Жутко за неё переживала, надеялась выйти на Кано, но он тоже улетел из Креута. По крайней мере, это было единственное, что мне удалось тогда выяснить. А потом грянула ещё одна трагедия.
Гаранор отходит, чтобы снова наполнить наши бокалы (видимо, решил, что архес вполне может заменить мне антидепрессанты), а я подтягиваю колени к груди и продолжаю:
– Отца обвинили в предательстве. В том, что он в течение нескольких лет сливал какую-то суперважную информацию секретным службам Джоагейта, с которым у Креута всегда были напряжённые отношения. Не знаю, откуда взялся этот бред, но… – Я сглатываю застрявший в горле горький ком подступающих слёз. – И недели не прошло, как его аэрокар разбился. Мне сказали, что папа умер мгновенно, и для меня эта аэрокатастрофа тоже была бредом. Отец был очень осторожным водителем, был слепо предан Креуту… Он не был преступником, но от него избавились, как от лишнего балласта! Уничтожили без всяких разбирательств!
Я прикрываю глаза и чувствую, как по щекам катятся слёзы боли и бессильной злости. Обжигают кожу, но ещё сильнее обжигают тёмные воспоминания, заполнившие моё сознание.
Гаранор стирает эти слёзы, тихо спрашивает:
– Хочешь остановиться?
Отрицательно качаю головой и, вдохнув поглубже, быстро, чтобы скорее выговориться и покончить с этой болью, продолжаю:
– От меня, последней представительницы семьи Мора, тоже отвернулись. Родственники, близкие друзья – я в одночасье для всех умерла. Вместе с родителями, вместе с Летисией. На наше имущество правительство наложило арест, и из дочери состоятельного и всеми уважаемого Светлого я превратилась в безродную студентку, подрабатывающую по вечерам в дешёвой забегаловке, лишь бы сводить концы с концами. Всё произошло настолько быстро, что, наверное, тогда я ещё не верила в реальность случившегося. Мне казалось, я сплю и вот-вот проснусь, но кошмарный сон продолжался, а я всё не просыпалась.
– То есть никто, совершенно никто из твоих родных… – начинает Гаранор.
Но я его перебиваю:
– Никто. От меня отреклись все.
Судя по выражению лица высшего, он сейчас или начнёт громко материться, или сразу примется за проклятия в адрес моей бессердечной родни. Но нам нельзя отвлекаться на проклятия. Я хочу поскорее закончить с «исповедью» и поставить в своём прошлом большую жирную точку. Раз и навсегда.
– Спустя несколько месяцев после смерти отца меня разыскала Летисия. Она уже была на восьмом месяце, беременная от Валара. Всё это время они были вместе и всё это время она прозревала, постепенно осознавая, с каким чудовищем ей не повезло связаться. В конце концов, Летти от него сбежала. Вернее, ей тогда так казалось. Мне пришлось оставить учёбу и уже по-настоящему впрягаться в работу, потому что сестра, понятное дело, работать не могла.
– Почему этот мудак не побеспокоился о том, чтобы избавить дочь от тёмных сил до того, как она родилась? Один укол, одна инъекция, и не было бы двух лет мучений. Ни для неё, ни для тебя.
– В том-то и дело, что он не хотел и не собирался избавлять Литу от своей магии. – Я горько усмехаюсь. – Ему нужен был ребёнок от сильной Светлой, на котором он потом мог бы ставить эксперименты.
Теперь уже глаза мужчины, сидящего напротив меня, не просто темнеют, они напоминают два чёрных омута, опасных и бездонных.
– Продолжай, – напряжённо просит он.
– Лет десять назад ходили слухи (ты, думаю, тоже их слышал) о безумном докторе… кажется, его звали Аддерли. Ещё одном ублюдке Тёмном, экспериментировавшем над своим собственным ребёнком от феи. Вроде бы он был помешан на идее создания новой расы – гибридов, в равной степени владеющих светлой магией и тёмной силой.
– Да, помню, слухи ходили и их старательно старались замять. Кажется, та девочка умерла. Или бесследно исчезла… – Гаранор хмурится, пытаясь вспомнить ту давнюю историю.
А я продолжаю:
– Зачем-то Валар решил пойти по его стопам. Месяц мы с Летти жили в относительном покое. А когда начались схватки, и я отвезла её в клинику… После родов я отлучилась от сестры лишь на несколько минут. Чтобы переговорить с врачом (роды были тяжёлые) и выпить брула. А когда вернулась… Летти с Мариселой уже не было. Он забрал их, просто вывез из больницы и исчез йорг знает где. Так страшно, как в ту ночь, мне никогда не было.
– Ты обратилась в полицию?
– Я обратилась к бывшему коллеге отца, работавшему вместе с ним в РУКе. В полиции меня бы точно не стали слушать – у Кано везде были друзья. К счастью, мне помогли, и Летисию с Мариселой нашли. – Я останавливаюсь, собираясь с силами, чтобы озвучить финал этого кошмара: – Вовремя, чтобы спасти малышку, но поздно, чтобы уберечь мою сестру. Он убил её. Смертью наказал за то, что посмела от него убежать. Никогда не забуду, что тогда там увидела…
Я вздрагиваю и ёжусь, как наяву видя перед собой распростёртое на полу тело сестры. Кровь растекается по белоснежным мраморным плитам. Если долго в них смотреться, можно поймать своё отражение. Панорамные окна, ведущие в просторную гостиную, приоткрыты. Холодный весенний ветер колышет полупрозрачные занавески, приносит с собой шум прибоя и солёный запах моря.
– Валар даже не пытался прятаться, привёз её и… убил в своей загородной вилле. И от тела не торопился избавляться. Не ожидал, что к нему вдруг нагрянут агенты РУКа и арестуют. Началось расследование, в процессе которого власти узнали и о других его преступлениях. Их было так много, что, несмотря на армию адвокатов, Кано приговорили к пожизненному. Жалко, что не казнили.
– Действительно жалко, – жёстко отвечает высший.
Кажется, он и сам был бы не против сыграть роль палача. А я бы не отказалась поприсутствовать на казни этого мерзавца.
Но пусть уж лучше остаётся там, куда его упрятали.
– Всё тот же друг отца создал для меня новую личность. Новое имя, новый персональный код, который мне вживили взамен старого, а заодно и блокаторы. Поначалу с ними было очень непривычно, меня постоянно тошнило. И с Литой… Я понятия не имела, как растить ребёнка. Пришлось проходить ускоренный курс самоподготовки и в срочном порядке становиться матерью. – Говоря о малышке, я начинаю улыбаться, и тьма в душе как будто расползается, тает. – Лита не позволила мне скатиться в депрессию. Просто нам не было, но с ней связаны самые счастливые мгновения моей жизни. Вместе с дочкой я решила начать жизнь с чистого листа. К счастью, быстро нашла работу в «Фелисидад», обросла знакомыми и стала постепенно обо всём забывать.
– А сегодня я заставил тебя снова всё вспомнить. – Гаранор обнимает меня, губами прижимается к моему виску.
– Рано или поздно мне всё равно пришлось бы тебе рассказать, раз уж мы… – Я замолкаю, потому что сама ещё толком не успела понять, кто мы теперь друг для друга.
– Вместе, – продолжает за меня высший. – И прежде чем об этом узнают другие, мне нужно поговорить с братом. Например, завтра и…
– Это сделаю я. – Я выпрямляюсь и заглядываю ему в глаза. – Это я столько времени морочила ему голову.
– С моей подачи, – напоминает Тёмный.
– Неважно с чьей. Это самое меньшее, что я могу сделать для Ксанора, – поговорить с ним откровенно, а потом уже общайтесь, сколько влезет.
И снова он хмурится, и снова этот недовольный, хищный прищур.
– Мне не нравится эта идея, Ленни.
– А мне не понравится (очень не понравится), если ты будешь принимать решения за меня.
А теперь он закатывает глаза, тем самым как будто говоря, что из нас двоих – это я сложная личность, а он мягкий, белый и пушистый.
– Я серьёзно! Твой брат не кусается. Кого-кого, а Ксана я точно не боюсь.
– А меня? – Гаранор чуть заметно улыбается. – Меня ты больше не боишься?
Кладу ему голову на плечо и тихо шепчу:
– Больше не боюсь, – взамен получая поцелуй в макушку.
– Я приставлю к тебе охрану.
– Перестань, – ворчу, прикрывая глаза.
– Это не обсуждается.
И вот как с таким разговаривать?
Глава 17: Эления
Эления
Утром мы возвращаемся к вопросу моей безопасности. Гаранор пытается меня убедить, что мне просто жизненно необходима охрана, везде (возможно, даже в туалете), а я пытаюсь ему объяснить, что его брат не монстр и не чудовище и не сделает мне ничего плохого.
– Ну хочешь я расскажу ему здесь? Например, за завтраком в ресторане? – подскакивая на одной ноге, а другую пытаясь всунуть в узкую штанину джинсов, предлагаю компромисс. – Там-то он меня уж точно есть не станет.
Вид у Тёмного такой, будто он сам с удовольствием сейчас бы меня съел, лишь бы перестала с ним пререкаться. А ещё он, кажется, из последних сил борется с собой, чтобы не нарычать на объект своих желаний и грядущих проблем. И мне, если честно, тоже очень хочется независимо взмахнуть крыльями и высказать ему своё грозное: «грр». Двадцать три года обходилась без надзирателей и ничего, как-то же справилась.
– Хорошо, – на удивление резко меняет линию поведения Хорос.
Так резко и неожиданно, что я даже рот раскрываю, собираясь ему возразить, и только потом понимаю, что это уже не понадобится, можно закрывать обратно.
– Но сегодня вечером ты переедешь ко мне, – припечатывает он твёрдо, почти что грозно. – Днём соберут твои вещи и…
– Гаранор, притормози. – Я подхожу к нему, кладу руки ему на плечи, заглядываю в глаза и мягко продолжаю: – Позволь мне сначала вдохнуть и выдохнуть. Переварить, эмм… случившееся. Поговорить также с Диной…
– Тебе нужно её благословение? – вскидывает брови высший.
Грр.
– Нет, но она моя подруга, – продолжаю терпеливо. – И имеет право знать, что в моей жизни произошли такие… перемены, до того, как её огорошат посторонние. Один день ведь ничего не изменит.
Чувствую, как сильные ладони Тёмного опускаются на мою талию, легонько её сжимают и продолжают своё путешествие дальше, ну то есть ниже.
– День – это слишком долго, Ленни. – Хриплый шёпот ласкает мою щёку, как и губы мужчины, от которого у меня, как сказала бы Дина, срывает крышу. – Я заберу тебя вечером. Вас заберу.
– Но как на всё это отреагируют твои слуги?
Высший отстраняется от меня и выразительно так закатывает глаза:
– Ле-е-н, ты вообще не о том думаешь.
– А твоё окружение? И вообще… вся Грассора… – выдыхаю взволнованно.
– Какое тебе дело до всей Грассоры? До моего окружения, слуг? Уже через месяц о нас забудут, переключившись на какую-нибудь новую сенсацию.
– Но ты наверняка проиграешь. – Я грустно усмехаюсь и опускаю взгляд.
Тёплые пальцы касаются моего лица, замирают на подбородке, заставляя приподнять голову и снова посмотреть ему в глаза.
– Раньше моим смыслом жизни была работа и политика, а теперь у меня появился другой смысл и другие приоритеты. К тому же ничто не мешает мне баллотироваться через пять лет. У меня уже есть кое-какие идеи для следующей предвыборной кампании. – Он хитро улыбается и добавляет: – Мне пора. Будь осторожна с моим братом, разговаривай с ним только в ресторане, на людях, а потом сразу возвращайся в Кадрис. У входа в Ла-Реулья тебя будет ждать аэрокар.
– Но я бы могла вернуться в город с Ксаном…
Теперь уже Гаранор меня перебивает, мягко, но от этого не менее непреклонно:
– Возвращайся с моим водителем. Тем более что Ксанор, возможно, сам не захочет с тобой возвращаться, когда узнает.
Прощальный поцелуй уничтожает на корню все дальнейшие возражения. Я киваю и провожаю Гаранора к выходу, очень надеясь, что не получится так, что братья столкнутся в коридоре. Это будет вот совсем не очень.
К счастью, коридор оказывается пуст, и Тёмный уходит незамеченным, а я возвращаюсь в номер, чтобы закончить одеваться и приводить себя в порядок. Заодно настраиваюсь на непростое общение с Хоросом-младшим и гадаю, какой окажется его реакция.
Ксан появляется минут через двадцать. Как всегда, беззаботный, расслабленный, обаятельно улыбающийся.
– Ну что, малыш, готова к новым головокружительным спускам?
– Предлагаю сначала позавтракать, – ухожу я от ответа и спешу сунуть сейт в карман джинсов, чтобы скорее выскочить из номера.
Не терпится добраться до ресторана и во всём сознаться.
По дороге к лифтам Тёмный приобнимает меня за талию. Я осторожно отстраняюсь, с замиранием сердца ожидая его реакции. К счастью, он не замечает того, как я напряжена, первой пропускает меня в прозрачную капсулу и бросает:
– Надеюсь, ты хорошо спала?
Искренний ответ: «Почти не спала, спасибо твоему брату» наверняка спровоцирует новые вопросы, поэтому я просто киваю и в свою очередь интересуюсь:
– А ты?
– Как убитый. Ничего не видел и не слышал.
Спросить, что именно он имеет в виду, я не успеваю, лифт останавливается на девятом этаже, и к нам присоединяются другие постояльцы. Мы замолкаем и до ресторана храним молчание, а оказавшись за тем же столиком, что и вчера, делаем заказ.
Я просто наугад тыкаю в меню пальцем, лишь бы скорее избавиться от официанта. Всё равно в ближайшее время мне кусок в горло не полезет, поэтому что заказывать значения не имеет.
– Пицца на завтрак? – Ксанор вскидывает брови точно так же, как его брат.
– Для разнообразия, – пожимаю я плечами и быстро добавляю: – Ксан, ты видел Гаранора?
– Нет, – качает головой Тёмный, – мне он на глаза не попадался. А что?
Он смотрит на меня внимательно, с лёгким прищуром, как будто чего-то ожидая. Чувствуя, как начинают потеть ладони, я нервно тру их о салфетку и тихим, охрипшим от волнения голосом говорю:
– Мне нужно кое-что тебе рассказать… Это касается твоего брата.
– Я слушаю, – ровно отвечает Хорос.
– Я… мы… Это и меня, в общем-то, тоже касается, потому что я… влюблена в него. И, кажется, он тоже влюблён в меня.
Ну вот, я это сказала. И конец света не наступил, и земля под нашим столиком не разверзлась. Разве что взгляд у Тёмного потемнел на несколько оттенков, и от этого меня так и тянет поёжиться.
Ксанор откидывается на спинку стула, скрещивает на груди руки.
– Тебе это только сейчас начало казаться? Хм, странно… Мне вот мерещится последние пару месяцев.
– Ты догадывался? – У меня резко пересыхает в горле, и даже чашка крепкого брула или стакан воды мне вряд ли сейчас помогут.
По лицу высшего растекается хитрая, самодовольная улыбка.
– Тут разве что слепой идиот не мог догадаться. – Он подаётся ко мне и шепчет: – А я, во-первых, не слепой и уж точно не идиот, Ленни. Но прикидываться таковым было забавно. Забавно было наблюдать за вами и ещё приятнее доводить брата. Мм… жаль, что всё хорошее рано или поздно заканчивается.
Не знаю, что там заканчивается у него, а у меня от такого заявления кончаются слова. Я сижу (кажется, с открытым ртом) и со стороны, наверное, выгляжу очень глупо.
– Скорее всего, он с тобой заключил какое-нибудь деловое соглашение (Гар обожает заключать деловые соглашения), касающееся наших с тобой отношений, а потом сам себя за это проклял. – Ксанор выглядит таким довольным, будто раскрыл преступление века, и явно считает себя самым умным Тёмным во вселенной. – Я чуть мозги не сломал, пытаясь понять, почему он выбрал именно тебя, а когда ты меня вырубила одним лишь прикосновением своих нежных пальчиков, вопрос отпал сам собой. Брат решил держать меня на коротком поводке. – Высший усмехается, как мне кажется, немного мрачно. – И часто ты со мной такое проделывала? Влияла на мои эмоции?
Я отрицательно качаю головой, а потом, справившись с застрявшим в горле комом, вкрадчиво заверяю:
– Только в вечер нашей помолвки, о чём тебе потом и рассказала. До этого ни разу. Клянусь.
Ксанор удовлетворённо кивает, и я очень надеюсь, что он мне верит и не будет на меня злиться.
Возвращается официант с брулом, соком и омлетом для высшего. Мою пиццу приносят спустя пару минут, но я даже не сразу замечаю наличие еды у себя в тарелке. Смотрю в окно, на крупные хлопья снега, струящиеся с серого, обложенного тучами неба, пока Тёмный как ни в чём не бывало уплетает свой завтрак.
– То есть всё, что между нами было, – всего лишь твоя игра? Свидания, предложение, помолвка, – наконец перевожу взгляд на Хороса.
– Я бы назвал это нашей общей игрой, Ленни. Твоей, моей и Гара. Жаль, что Фели при этом пострадала. Но без моего брата ей однозначно будет лучше. Будем считать, что я оказал вам всем услугу. Сам себе удивляюсь, сколько во мне доброго и светлого. Я прямо-таки настоящая фея.
– Это поэтому ты не настаивал на постели? – Я невольно улыбаюсь. Сама не знаю почему, но глядя на Ксана, оно как-то само собой получается.
Я очень боялась сделать ему больно, но, как оказалось, сделать больно этому Тёмному не так уж и просто. Если вообще возможно.
– Если бы ты согласилась, я бы не стал отказываться. Ты лакомый кусочек, Ленни, но зачем-то решила беречь себя для чудовища.
– Ты ведь в курсе, что он тебя точно так же называет?
– Это у нас взаимное. – Ксанор опустошает чашку с брулом и подаёт официанту знак, чтобы принёс другую.
А я вспоминаю о своей пицце, уже почти остывшей, и решаю её попробовать. Вдруг и это тоже блюдо от шеф-повара.
– И всё-таки, почему ты решил подыграть Гаранору? Мог бы просто на меня не реагировать. Бегать за тобой я бы уж точно не стала.
Промокнув губы салфеткой, Ксан откидывается на спинку стула.
– Мне было скучно, захотелось немного развлечься. Сначала я планировал просто развлечься с тобой, Ленни. Потом, когда понял, что у Гара от тебя сносит башню, решил продлить удовольствие и как следует поиздеваться над любимым братом. К тому же, раз уж выпала возможность прекратить этот фарс с их помолвкой, с моей стороны было бы глупо ею не воспользоваться.
– У тебя остались к Фелисии чувства? – спрашиваю осторожно.
– Нет, не остались, потому что их никогда не было. Но Фели хорошая девочка и как никакая другая хорошая девочка заслуживает любви, а не того, что Гар мог ей предложить. Я же, как мне кажется, вообще любить не умею. – Ксанор закладывает руки за голову и довольно потягивается. – Ну или умею, но от силы неделю. Ладно, две. Это мой лимит.
– Просто ты ещё не встретил свою фею. Ну или просто свою хорошую девочку, – шучу с улыбкой.
– Зачем ограничивать себя одной хорошей девочкой, когда я могу позволить себе много? – философски замечает Тёмный, и я понимаю, что мы слишком рано коснулись этого разговора.
– И ты на меня не злишься? – немного погодя задаю вопрос, который больше всего не даёт мне покоя.
– Всё это затеял Гар, и я бы мог злиться на него. Но он и так уже прошёл через все круги ада. Добавить к этому грядущий провал на выборах, и будем считать, что мы с ним квиты.
– Какой же ты добрый! – не сдержавшись, фыркаю.
– Уж какой есть, Ленни, – расплывается в хищной улыбке высший, но потом добавляет, посерьёзнев: – Главное, что с тобой Гаранор становится больше похожим на человека и меньше на бесчувственного мудака. Вывод: он ещё не до конца потерян для общества и из него может получиться что-то стоящее.
– Вы же понимаете, что у вас в семье совершенно нездоровые отношения?
– О нездоровых отношениях предлагаю поговорить на обратной дороге в город. – Ксанор сдёргивает с коленей салфетку, кладёт её на стол. – Или всё-таки останемся и ещё немного потреплем нервы брату? Заглянем вместе в сауну…
Безнадёжный случай.
– Будет лучше, если вернусь в Кадрис. Я уже скучаю по Лите. Никогда её так надолго не оставляла. К тому же я не хочу трепать нервы твоему брату.
– Нет, сонорина Лэй, с вами совсем не интересно. – Он поднимается, протягивает мне руку. – Тогда полетели. Вещи свои, я так понимаю, ты уже собрала?
Я киваю, несмело вкладываю пальцы в ладонь Тёмного и чувствую, как он легонько их сжимает.
– Гаранор оставил мне своего водителя.
Хорос закатывает глаза:
– Параноик. – И уже жёстче добавляет: – Лен, мы сюда прилетели вместе, вместе и улетим.
– Но…
– Пусть учится доверять мне, и от тебя я жду того же самого. – Тьма в льдисто-серых глаза Ксана начинает расползаться, почти скрывая светлую радужку.
И я понимаю, что если сейчас скажу ему «нет», хороших отношений между нами уже точно не будет. Как не будет ничего хорошего между ним и Гаранором.
Но если, наоборот, уступлю напору высшего, его упрямому капризу, возможно, ещё сумею в будущем привнести гармонию в их семью. А для этого нам с Ксаном нужно остаться друзьями.
– Вообще-то получать отказ от девушки иногда бывает даже полезно.
– Не вижу ничего полезного в отказах, Ленни. Один сплошной вред. А я за здоровый образ жизни.
Я же говорю, невыносимый.
По приказу Ксанора наш багаж спускают в холл, пока мы заканчиваем пить брул. Я порываюсь предупредить водителя, что не полечу с ним, но Тёмный обрубает:
– Я сам его предупрежу, – и первым выходит из ресторана.
Я покидаю его спустя пару минут, а оказавшись снаружи, за стенами Ла-Реулья, обвожу парковку внимательным взглядом. Она забита машинами, и половина из них – чёрные, тонированные. Понять, которая принадлежит Гаранору, – невозможно.
– Ну что, полетели? – Ксанор подхватывает меня под локоть и подводит к своему спортивному аэрокару.
– Предупредил?
– А то. И отправил с миром в Кадрис.
– Звучит зловеще. – Я усаживаюсь в прохладный салон машины и жду, пока Ксан включит обогреватель, чтобы можно было снять верхнюю одежду.
– Ну я ведь Тёмный, Ленни. Это в нашей природе – быть немного зловещими.
По дороге в столицу мы разговариваем обо всём и ни о чём конкретном. Я пытаюсь связаться с Диной, но, как назло, мой сейт в самый неподходящий момент выключается. Нужно было оставить его на ночь заряжаться, но вчера ночью я думала о чём угодно, только не о своём сейте.
– Хочешь позвонить с моего? – предлагает Ксанор.
Я набираю няню, но она, как назло, не отвечает.
