Текст книги "Ошибка Архагора"

Автор книги: Валерий Железнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– Да ты сдурела, девонька. Он же простой воин, хоть и царский дружинник. А ты княжна. Не по чину тебе за простого замуж выходить.

– Свет мне не мил без него будет, если откажешь. Как увидела очи его бездонные, так и пропала в них будто в омуте. Люб он мне, какой есть! Не откажи ему милый батюшка!

– Ну, совсем разум потеряла девка. И зачем я, старый пень, поддался на уговоры твои, отпустил на послов посмотреть? – усмехнулся Зоротай.

– Да ведь сам ты грозился отдать меня за первого встречного. Вот он и встретился. Держи слово княжеское, батюшка.

– Ишь, как повернула. Ладно, ступай, подумаю я.

– Но ведь по обычаю… – но не дал князь дочери договорить, указав жестом на дверь.

Недолго противился князь Зоротай, помчал гонец в Мураван с радостной вестью.

И вот теперь стоял царь Всеволод на коленях перед ложем своей любимой жены, страдал безмерно и гладил её серебряные волосы. Чуть живая лежала перед ним царица и тоненькой свечкой теплилась в ней жизнь, готовая угаснуть в любое мгновение.

Лучших лекарей да знахарей доставляли к ложу царицы. Великую награду обещал царь тому, кто вылечит и приведёт в чувство его обожаемую Журавушку. Но всё напрасно. Все лекари в один голос заявляют, что нет никаких болезней у царицы, все знахари утверждают, что здорова царица. А почему в сознание не приходит, никак не понять.

Очень горевал Всеволод, очень был зол на лекарей, да знахарей, но головы рубить не велел. Выместил свой гнев на невинном младенце. Помутился разум его с горя, и велел он убрать с глаз долой новорожденную дочь свою. Казалось ему, что всему виной она.

– Пошто не по-людски поступаешь, государь? – пеняла ему старая нянька. – Чем младенец тебе виноват?

– Она ли виновата в том, что зачал ты её? Смилуйся над ней царь! – заступались за царевну бояре.

– За что, отец, ты обрекаешь на страдания невинное дитя, за что обратил гнев свой на сестру нашу единоутробную? – вопрошали сыновья.

Но царь был непреклонен. Велел удалить младенца в дальний монастырь вместе с нянькой Молодилой. Пусть растёт там и воспитывается до поры. И пусть никто не знает, что она царевна. А Молодиле под страхом смерти запрещалось рассказывать кому-либо и самой девочке о том, кто она есть на самом деле. Всем придворным тоже запрещалось вспоминать о рождении царевны. И только царицын серебряный медальон с летящим ангелом должен был храниться при ней для ребёнка.

Так и покинула опальная царевна дворцовые покои в плетёной корзине, без благословения родительского, без имени и без кормилицы; ибо Молодила ходила ещё в девках. В дальний монастырь, затерянный среди северных гор Каринии, что на границе с землями диких северных племён, лежал её неблизкий путь.

И надо же так случиться, что за день до рождения царевны, жена старшего царевича Якова княжна Мира, тоже родила дочь. Хоть и первый ребёнок у неё это был, а роды прошли быстро и без осложнений. Девочка родилась здоровенькая, да пригожая. Молодая мать тоже чувствовала себя хорошо и вместе с мужем радовалась младенцу. В хоромах Якова, было, веселье намечалось, да омрачила праздник горькая весть о состоянии царицы и об опале новорожденной царевны. Без торжества прошли крестины. Девочку нарекли Светозарой. Уж больно светел был лик её, и смотрела она на мир глазёнками чистыми как лесной родник. Так радостно и невинно улыбалась она, не ведая ещё горестей и жестокости этого коварного мира.

*

Архагор стоял спиной к круглому алтарю. Позади него пылал тот самый ритуальный костёр, пламя которого породило Магическое Око. Перед ним, склонив головы, стояли два молодых жреца в таких же одеждах, как и он, только солнечные медальоны на них были гораздо меньше.

– Братья мои, я призвал вас для выполнения священной обязанности. Возлагаю на вас тяжёлую миссию и надеюсь на вас. Вам предстоит разыскать в далёкой чужой стране ту, которая станет нашей владычицей и верховной жрицей. Она ещё только явилась в этот мир и поэтому её необходимо найти и доставить сюда как можно раньше, чтобы она не успела впитать в себя культуру того варварского народа, среди которого ей суждено было родиться. Она должна быть частью нашего народа и принадлежать этой стране. Вы должны найти девочку с солнечным именем, волосами как солнечные лучи и глазами цвета морской волны. Она родилась в семье одного из правителей тех северных стран, что лежат за восточным океаном. Это не простая задача, найти одного единственного человека на такой огромной территории, но других сведений в божественном послании не было. Я даю вам карту, где подробно описаны те страны и их соседи. Вы должны торопиться. Всего два года осталось. Враги наши боятся выступать против нас до истечения тридцати лет. Но если она не прибудет к этому сроку, разразится великая война, мы не сможем сдержать их. Вам предоставляется полная свобода действий. В средствах вы не ограничены. Казна храма полна драгоценностей и вы возьмёте с собой столько, сколько сможете унести. Подкупайте, совершайте государственные перевороты, делайте всё, что сочтёте нужным, но доставьте бесценное дитя Солнца сюда. Вас долго готовили к выполнению такого рода миссии, но теперь настал ваш час. Сегодня приготовьте всё, что понадобится вам для этого дела, а завтра отплывайте на корабле к Срединным островам. Там взойдёте на борт Чёрного корабля капитана Рохана. Он узнает вас по солнечным медальонам и доставит туда, куда вы укажете. Да пребудет с вами сила Солнца. Идите и не возвращайтесь без девочки.

Масар и Даруг одновременно поклонились Архагору и, не задав ни единого вопроса, тихо удалились.

Заканчивался второй месяц путешествия по океану, когда вперёдсмотрящий матрос крикнул с мачты: «Земля!». Это открылся один из островов архипелага Аглы. А за островами лежал материк. Тот другой материк, на котором жили другие люди, с другими обычаями, культурой и законами, даже их цвет кожи отличался от кожи жителей Солнечных гор. Но главное, там появилась на свет та, которую им предстояло разыскать. Та, которой суждено стать великой владычицей и верховной жрицей. Та, которая должна принести спокойствие и мир народам их континента. Масар и Даруг хорошо были подготовлены к встрече с иными людьми. Они не раз встречались с представителями разных народов, но на своей родине, а теперь им предстоит жить и выполнять секретную миссию среди них. Дополнительной практикой общения для них было знакомство с членами экипажа чёрного корабля и с самим капитаном Роханом. Жестокий и жадный капитан набирал на свой пиратский корабль отщепенцев со всего света. У себя на родине по ним давно плакала петля или топор. Негде им было спрятаться от правосудия и людской мести кроме как на этом зловещем паруснике. Убийства и грабеж для них было лучшим занятием, и делали они это с удовольствием. Но в узде их мог удержать только такой человек как Рохан. Слава о его жестокости, безжалостности и жадности наводила ужас даже на этих отъявленных негодяев. И только на жестокости держалась дисциплина на палубе этого корабля. Но даже он, человек, который не боялся никого, знал, кто такие два его пассажира, и относился к ним уважительно. Ссориться со жрецами Солнца – себе дороже. Да и обязан он был им многим. Страна Солнечных гор давала убежище его кораблю, там можно было пустить в ход награбленные сокровища, там можно было продать пленников. Но там нельзя было грабить и убивать. И он соблюдал этот единственный договор.

Жрецы общались с командой, изучая языки и обычаи тех стран, откуда родом были эти люди. Среди команды их привлёк юнга. Мальчишке было всего лет семь, но способности его поражали. Он свободно изъяснялся на всех языках разноязычной команды, скакал по снастям, словно обезьяна по джунглям, неплохо владел кривым кинжалом и умел попадать из маленького своего лука в мелкую монету с двадцати шагов. Он стойко переносил побои, если его наказывали за воровство или другие провинности. Жизнь среди преступников не прошла даром. Говорили, даже что он добил однажды раненного купца своим кривым кинжалом, когда брали на абордаж торговое судно. А воришкой он был отменным. Даже подготовленные ко всяким неожиданностям пассажиры, чуть было не прозевали свои золотые медальоны в начале плавания. Даруг проснулся уже в тот момент, когда медальоны были уже в руках юнги, и он собирался улизнуть из их каюты. Его поймали и хотели сначала примерно наказать, но поговорив с ним, решили не делать этого. Парнишка был сообразителен не по годам. Жаль, если такой талант пропадёт без пользы. Они решили, что им может понадобиться такой помощник.

– Как звать тебя, грязный воришка? – спросил Масар.

– А тебе какое дело? – на их языке огрызнулся мальчик.

– Отвечай, если попался, будет хуже! – прикрикнул Даруг.

– Да пошёл ты, свинье под хвост, ослиная морда! – ответил вор.

– Сквернословие, – большой грех, но ты не виноват в этом, живя среди отбросов этого мира, – произнёс задумчиво Масар. – Вот если бы ты жил и обучался в других условиях, из тебя мог бы получиться приличный человек.

– Я и так буду приличным человеком. Когда я вырасту, капитан состарится, и я его убью, а сам стану капитаном этого корабля. Вот тогда я всем отомщу.

– Может быть ты и сможешь стать капитаном, но скорее тебя убьют в схватке или, вернее всего, забьёт до смерти Рохан, – спокойно возразил Даруг.

Мальчишка весь сжался и напрягся всем телом при упоминании этого имени, в глазах его отразился животный страх перед капитаном.

– Пусть бьёт, пока может, я терпеливый.

– А ты убежал бы и всё, – предложил жрец.

– Как же, убежишь от него! У капитана везде глаза и уши. Поймает и уж тогда точно убьёт, а я хочу выжить, вырасти и отомстить, – не по-детски злобно и серьёзно ответил юнга.

– Но ты бы хотел покинуть этот проклятый корабль? Что ты видел в своей несчастной жизни кроме побоев на этом разбойничьем судне? Нам нужен смышлёный помощник. Пойдёшь с нами?

– Капитан не отпустит, – серьёзно ответил мальчишка.

– Это мы возьмём на себя. Ты пойдёшь с нами?

– Да, а чего мне здесь терять. А если не понравится, я сбегу от вас запросто.

– Так как же тебя всё-таки зовут? – опять спросил Масар.

– Таракан.

– Это, понятно, прозвище, а имя твоё как?

– Все и всегда звали меня Тараканом, потому, что я быстрый и живучий.

Жрецы переглянулись и без слов поняли, что он им подходит.

Когда раздался крик "Земля!", оба жреца поднялись на капитанский мостик и стали обсуждать детали предстоящей высадки. Ночью они подойдут как можно ближе к берегу и их на шлюпке доставят на берег. Заходить в порт в этих местах опасно. Слишком известен чёрный корабль своими чёрными делами, а за голову капитана Рохана многие правители прибрежных стран назначили солидное вознаграждение. Когда детали обговорили, жрецы перешли к другому делу.

– Капитан, нам нужен мальчик для мелких поручений, отдайте нам своего юнгу.

– Что!? – Рохан вытаращил на них свои звериные глаза из-под рыжих густых бровей и прорычал сквозь зубы. – Да вы совсем обнаглели, мало того, что я вас бесплатно переправил через океан, а теперь, рискуя шкурой, высаживаю на берег, так вы ещё хотите забрать моего сына! Это уже слишком. Не будь вы теми, кто вы есть, давно бы кормили акул.

– Как, этот заморышь – юнга ваш сын?! – искренне изумился Даруг.

– Да он мой сын и моя собственность, подавиться мне бочонком рома!

– Но мы думали он вам чужой, вы и ваша команда так жестоко с ним обращаетесь.

– Ничего, пусть привыкает. Молодой. Кости целы, а мясо нарастет. Только так из него может вырасти настоящий джентльмен удачи. Он уже попробовал вкус крови, когда вспорол брюхо тому толстопузому торгашу, – самодовольно прохрипел капитан.

– Тогда продайте его нам, раз он ваша собственность, – предложил Даруг, надеясь на жадность капитана.

– Что можно получить за этого мерзкого таракана? – презрительно выплюнул из себя Рохан. А в глазах его отразилась алчность. Он знал, что жрецы богаты и не скупятся, если им что-то нужно.

– Мы дадим хорошую цену.

– Две тысячи золотых пилютов, – ощерил свои хищные клыки пират.

– Это очень много, за эту цену можно купить всю вашу команду с оружием и припасами на целых три месяца, – возразил Масар.

– Это не простой мальчишка. Он мой сын. Он чертовски смышлёный малый. Выносливый и послушный. В ваших хитрых делишках он может оказаться незаменимым.

– Всё равно это слишком высокая цена, – настаивал Масар.

– Да не скупитесь вы. У вас, жрецов, денег много, как рыбы в океане. Товар того стоит, – засмеялся отец мальчика.

– Наши деньги вас не касаются, а цена слишком велика, – торговался Масар. – Только за ваше неукоснительное выполнение договора мы дадим триста пилютов.

– Триста пилютов?! – громогласно расхохотался капитан в лицо жрецу. – Такого слугу вы больше нигде не найдёте. Только из уважения к Архагору полторы тысячи.

Торг был не долгим. Сошлись на тысяче золотых пилютов. Масар снял с пальца перстень с камнем Хората. Он стоил как раз тысячу и передал его продавцу. Редкий камень засиял в грубых пальцах пирата, а его отблески отразились в алчных глазах негодяя.

– Эй, Таракан, – Масар окликнул мальчишку, который чистил камбузную посуду на шканцах. – Брось эту работу. Собери свои вещи и жди нас в нашей каюте. Теперь ты служишь храму.

Мальчишка без слов бросил всё и мигом исчез под полубаком. Через мгновение он выскочил на палубу с маленьким мешком и бегом помчался к кормовой надстройке. Колченогий кок грязно выругался ему вслед, но не остановил, так как знал, что без согласия капитана юнга не посмел бы бросить работу.

Как только Солнце утонуло в океане, чёрный корабль двинулся к берегу. Темнеет в этих широтах очень быстро и есть шанс избежать лишних глаз. А к рассвету они должны быть уже вне видимости берега.

Ночь действительно была черна как дёготь, да ещё и туман опустился на воду. Огня не зажигали. Пираты работали в кромешной мгле. Хоть и отпетые негодяи, но опытные моряки, они действовали безошибочно, ориентируясь только по звукам и на ощупь. Жестокий капитан умело и беспощадно дрессировал свою команду как хищников в цирке. Каждый знал корабль как свои пальцы и по команде бросался именно туда, где и надлежало ему быть.

Смазанные заранее тали почти бесшумно спустили на воду шлюпку. Шестеро гребцов и фоковый боцман быстро заняли свои места. Таракан мгновенно скатился по штормтрапу в шлюпку и занял место на носовой банке. За ним осторожно в шлюпку спустились жрецы и их багаж. Отдали гаки, и шлюпка отвалила от борта. Опытные гребцы гребли быстро и почти беззвучно. Уключины с секретом не скрипели. Пиратам ни к чему было привлекать внимание к своему присутствию в этих водах. Боцман как зверь вслушивался в плеск волн и безошибочно вывел шлюпку к пологому берегу. Когда под форштевнем зашелестела галька, четверо моряков спрыгнули в воду и приняли на руки пассажиров с их вещами. Мальчишка спрыгнул с носа первым и тихо побрёл на берег. В нём уже давно выработался инстинкт скрытности, а теперь ещё и передалось напряжение всех гребцов. Жрецов опустили на твёрдую землю и оставили у ног поклажу. Где-то рядом сопел бывший юнга. Пираты растворились во тьме, будто их и не было, лишь лёгкий плеск выдавал движения в воде. Ни слов прощания, ни рукопожатий, ни добрых пожеланий. Глупо желать удачи убийцам и подонкам. А пиратам в свою очередь было глубоко плевать на двух жрецов и их нового слугу. На незнакомом берегу остались трое.

*

– Эй, тётка, а зовут-то тебя, как? – окликнул кормчий женщину.

– Да тебе не всё равно, уплатили, так вези, – беззлобно ответила нестарая ещё пассажирка.

– Оно верно, заплатили исправно, даже больше, чем стоило бы. Так что не боись, доставим куда сказано. Да только путь-то неблизкий. Что ж так не познакомившись и поплывём? – улыбаясь, продолжал беседу мужчина. – Меня вот Ратмиром кличут, а тебя?

– Молодила я.

– Вот и познакомились, – и тут же отдал кому-то команду. – Эй Серко, ты правый блок-то не перетягивай, лучше вон шкаторину подбери, а то парус не забирает! – вот, говорю, и познакомились. В верховьях ещё только ледоход прошёл, так что ты в этот раз единственная попутчица наша, не с корзинами же мне разговаривать.

– А у тебя, видать, язык-то без костей, поболтать любишь как бабы на базаре.

– Ну, бабы не бабы, а поговорить с новыми людьми люблю, не то расскажет кто чего интересного, небывалого, кому-то я расскажу. Я много повидал, хоть и не старый ещё, всякого нахлебался. Сызмальства под парусом, да на вёслах. Вот от бати ремесло-то и перенял.

– Да о чём же таком небывалом я-то тебе могу рассказать? – спросила Молодила.

– Интересно мне, вот зачем ты одна в дальнюю дорогу пустилась?

– На богомолье в горный монастырь еду.

– Так и знал, что соврёшь. Видано ли дело, чтобы с дитём малым на богомолье ездить?

Молодила встрепенулась и тревожно вгляделась в Ратмира.

– Какое дитё? С чего ты взял?

– Да ведь не слепой я и не глухой. В корзине-то у тебя кто?

– А это уж не твоего ума дело!

– Да оно конечно, только зачем таиться, всё равно откроется. От муженька сбежала небось? Бил сильно поди, а заступиться некому. Радости в лице твоём не вижу. А ведь не из бедного семейства ты. Одёжа на тебе хоть и дорожная, а дорогая. А может сосланная ты?

– Да уж, не от хорошей жизни уезжаю. Только не выспрашивай ты меня, добрый человек. Не береди раны.

– Ну, коли больно это тебе, не буду, – сочувственно согласился кормчий. Ты бы перебиралась в шатёр. К вечеру сыро будет, не простудила бы ребетёнка то на ветру. Скарб у тебя не велик, места много ты там не займёшь.

– Спаси тебя бог на добром слове, – поблагодарила пассажирка и стала перетаскивать свои вещички с палубы в шатёр.

Ладья плавно и скоро бежала с попутным ветром по гладкому течению Муравы. Не слишком велика река, но с норовом. Мели кочевали по ней совершенно непредсказуемым образом. Великое мастерство должен иметь кормщик, чтобы провести гружёную ладью от устья почти до самых верховий. В верховье река Мурава сближалась с другой рекой Великой. В самом узком месте прорыт был канал между двумя реками. Рыли его ещё в незапамятные времена и с тех пор заботливо поддерживали в судоходном состоянии. Канал очень сокращал путь от Муравана до северного и восточного княжества. А по Великой можно было добраться аж до самых гор Каринии. При благоприятном стечении обстоятельств добраться от Муравана до горного монастыря можно было за две недели. Но в этот раз путешествие обещало затянуться. Ладья Ратмира должна была сначала подняться выше канала почти до самых истоков, разгрузиться там. А уж потом спуститься до канала и перейти в Великую. По Великой снова вверх до самых предгорных порогов. По пути останавливались в прибрежных селениях, вели мелкую торговлю, закупали провизию. Молодила всюду старалась раздобыть для младенца свежего молока и запастись им в дорогу. Да ведь это же не материнское молоко. Вот горе-то. Чего же царёвы бояре не отправили с ней кормилицу? Деньгами вот снабдили, да только не деньги нужны новорожденной царевне, а ласка материнская.

– Ох, горемычная ты моя, да за что же это на тебя беда такая свалилась? Солнышко ты ясное моё. При живых-то родителях сиротой осталась! – причитала нянька шёпотом, укачивая ребёнка.

А девочка смотрела на неё и весь этот новый мир ангельскими глазками и будто понимала всё. Молодила даже удивлялась этому не по годам осмысленному взгляду.

Долго ли, коротко ли, а почти месяц прошёл как ладья отправилась из столицы. Много миль осталось за кормой. Много разных разговоров переговорено на этой корме. Как-то незаметно сблизились Молодила с Ратмиром, подружились. Иногда, уложив ребёнка, она шла на корму и, присев на рундук, с интересом слушала рассказы кормщика. Говорливый лодейщик охотно рассказывал ей о виденных краях и даже заморских странах, где ему довелось побывать. Шутки и байки лились из него бурным потоком. Рассказывал он много и весело, но в разговорах всё пытался разузнать о своей попутчице поподробнее. Только замолкала женщина, как только речь заходила о причине её путешествия. Так до конца пути и не узнал Ратмир её тайны.

Уже вдали, за голубой дымкой, виднелись заснеженные вершины гор Каринии. Где-то там, среди угрюмых хребтов, в одной из долин, затерялся монастырь. Конечная точка путешествия и место неопределённого длительного пристанища опальной царевны и няньки её Молодилы. Течение реки уже не было таким ровным и ленивым, как раньше. Парусу помогали вёслами. Гребцы напрягали мышцы, выгребая против норовистой реки. Ещё немного и они войдут в тихую заводь. Только в это время года с попутным ветром можно было добраться по ещё высокой воде до этого дальнего причала. Дальше водного пути не было, впереди непроходимые пороги. Небольшое селение приютилось на берегу. Оно так и называлось "Пороги". Не часто сюда заплывали такие большие ладьи, как эта. Но бывал здесь раньше Ратмир и уверенно вёл своё судно по бурной воде. Вот и заветная заводь. Парус спущен, и ладья на вёслах плавно подошла к причалу. На берегу уже толпились местные жители, они давно были оповещены о подходе большой ладьи. На причале стоял староста и ещё трое старцев.

– Доброго здоровичка, отцы, – первым приветствовал весело Ратмир. – Как живёте-можете, уважаемые!?

– Дал бог, без бед. А добра ли к вам была река, молодцы-лодейщики? – степенно ответил на приветствие староста.

– Вашими молитвами, путь наш был не труден.

Ладья крепко ошвартована к причалу, вёсла уложены. Кормщик ловко спрыгнул на доски причала и протянул руку шагнувшему навстречу старосте.

– Ну, здрав будь дядька Сабур!

– Здравствуй, здравствуй племяш, давненько не заглядывал ты в родные края, – пожал руку староста и обнял племянника.

– Так ведь некогда всё! Торговля нынче бойкая идёт, много товару возить приходится, а страна наша большая.

– Да уж, велика держава славская, – гордо отвечал староста. – А много ли товару нам доставил?

– Так, почитай, всё, что заказывали и даже более того… – ухмыльнулся кормщик с хитрецой.

– Это как понимать?

– Да вот попутчицу нам бог дал и не одну, а с младенцем. Из самой столицы с нами прибыла.

– Чего же она забыла в нашей глуши с дитём-то? – слегка удивившись, спросил Сабур.

– На богомолье в монастырь едет, – ответил кормщик и, понизив голос, добавил. – Да не всё так просто, грамота при ней царская и младенец, видать, не её.

– Как же это, с чужим дитём, да в такую даль, да без сопровождения?! Чудно!

– Не рассказывает она, я хотел, было, узнать. Видно тайна тут какая-то. Да и не моего это ума дело. Мне заплатили – я её доставил, – и совсем понизив голос до шёпота, добавил. – Только хорошая она женщина, мы в дороге много говорили. По всему видать, не по своей воле в путь дальний пустилась. Я в людях разбираюсь, приглянулась она мне. Если будет ей нужда какая, помоги, коли сможешь.

– Отчего же не помочь хорошему человеку, а тем более родной племяш просит, – по-доброму прошептал дядька Сабур и уже в голос спросил. – Да где она сама-то?

– А в шатре. Молодила, покажись, староста Сабур тебя кличет, – крикнул Ратмир в сторону ладьи и добавил. – Пойду я, похлопочу с разгрузкой.

Он отправился к ожидавшим старцам, а из шатра показалась женщина, с головы до ног закрытая серым дорожным плащом. Ей помогли сойти по сходням на причал. Руки её были заняты. Она бережно несла большую корзину.

– Ты ли, женщина, едешь на богомолье? – обернувшись к ней, спросил староста.

– Да, я, батюшка, – тихо ответила женщина и слегка поклонилась старику.

– Кормщик сказал, что грамота царская при тебе имеется, правда ли то?

– Правда, – опять тихо ответила она и, опустив корзину к ногам, достала из поясного кошеля маленький свиток пергамента. Протянула его старосте и опять взяла на руки корзину.

Сабур принял из её рук грамоту, приметив, что руки-то не крестьянские. Не спеша развязал тесьму и медленно развернул свиток. Грамота была написана ровным аккуратным почерком, но без вычурных завитушек, чтобы мог прочитать любой мало-мальски грамотный человек. Хоть и был Сабур в годах, но зрение сохранил острое, потому и читать стал сам. А грамота гласила: "Сия жена Молодила с младенцем женского рода, царским указом направляется на богомолье в монастырь Каринских гор. Всем старостам селений оказывать дорожное содействие в жилье и транспорте. Царь Всеволод". Внизу была приложена печать царской канцелярии и подпись царского писаря.

– Не простая ты пташка, раз царская грамота при тебе, да ещё и писана на пергаменте, – серьёзно обратился к женщине староста.

А та тяжело вздохнула и ничего не ответила. Сабур неопределённо покачал головой и добавил: "Ну, раз так, будем выполнять царский указ, а остальное не нашего, видать, ума дело". Он аккуратно свернул грамотку, вновь перевязал её тесьмой и протянул молчаливой женщине.

– Эй, Миней да Машук возьмите-ка её поклажу с ладьи, да отнесите ко мне, – окликнул он двух молодых парней на берегу, а ей сказал. – Пойдём горемычная, переночуешь у меня, а завтра с обозом поедешь в монастырь.

Много повидал на своём веку старый Сабур, множество людей прошло через это селение на богомолье в монастырь, но очень немного было среди них, таких как она. Догадывался староста, что не по своей воле пустилась она в дальний путь с младенцем на руках и с такой подорожной в поясном кошеле. Сосланная она, в немилость царскую попала. Только перепутал он, не догадывался, что сослана не она сама, а именно невинный младенец стал причиной её изгнания.

Поутру с первыми петухами ожило селение Пороги. Заскрипели телеги, зафыркали лошади. Сонные мужики, лениво ругаясь, запрягали. Товары для монастыря уже с вечера были уложены на телеги, и обозу предстояло отправиться в путь с раннего утра, как только покажется Солнышко. Хороший обычай отправляться в путь с первыми лучами.

Когда всё было готово, к телеге, где разместилась Молодила с непременной корзиной на руках, подошёл кормщик.

– Вот, попрощаться пришёл, когда теперь увидимся.

– Прощай Ратмир, спасибо тебе за всё.

– Удачно тебе добраться до монастыря.

– И тебе удачи в трудах твоих нелёгких. Добрый ты человек, хорошо с тобой, – сказала она тихо и стыдливо опустила взгляд.

Оба замолчали в смущении. Он взял её руку, а она не пыталась отнять. Так промолчали они немного. Заминку их прервал окрик переднего возницы: "Готовы ли?". Весь обоз отозвался: "Готовы!". Тогда передний сотворил знамение и крикнул: "С богом, в путь, тронули!". Обоз тронулся. Сначала двинулась первая повозка, а за ней начали движение постепенно остальные. Вереница телег вытягивалась по дороге в направлении гор. Ратмир шагал рядом с телегой, не выпуская руки Молодилы.

– Буду через год здесь, разыщу тебя, ждать будешь? – прервал затянувшееся молчание кормщик.

– Буду, Ратмирушка, буду, – она вскинула на него влажные глаза и тихо попросила. – Найди меня, не забывай.

Он выпустил её руку и остановился, провожая взглядом. Она тихо всхлипнула, и по щекам её скатились крупные капли. В глазах всё расплывалось от слёз, а она смотрела сквозь эту влажную пелену на удалявшуюся фигуру. Что-то ждёт их впереди, как примут её суровые места?

А Мураван гудел как потревоженный улей. Ровно через семь дней после того, как в тяжёлых родах царица впала в беспамятство и через пять дней, как покинула опальная царевна в своей корзинке столицу, случилось небывалое событие. Средь бела дня погасло Солнце. Бывали и раньше затмения, но в этот раз произошло что-то невероятное. Светило погасло почти мгновенно и не осталось на его месте сияющей короны, а лишь бурое туманное облачко едва светилось на чёрном небе. Будто засохший кровавый след на траурном бархате. Это необычное затмение навело на жителей такой ужас, что весь город словно вымер. Даже собаки перестали лаять, птицы замолкли, а люди в оцепенении смотрели на скорбное небо и не могли издать ни звука. Но затем столицу накрыла волна истеричных воплей. Горожане и гости в панике метались по улицам, истошно кричали. Кто-то плакал, кто-то молился, но все уверены были, что настал конец Света.

Солнце появилось так же внезапно, как и погасло. По городу метались с нервным лаем обезумевшие собаки, в небе повис оглушающий гвалт потревоженных птиц. Люди потихоньку приходили в себя. А через некоторое время на рыночной площади, при огромном скоплении народа заголосила бабка Варвара.

– Ой, люди добрые, злое знамение послал на нас нынче господь! Великое зло грядёт. Не будет мира в нашем царстве-государстве.

– Чего каркаешь, старая, беду накличешь! – выкрикнул кт-то из толпы.

– За грехи наши и царя нашего ниспослано будет нам наказание!

– Это же ведунья Варвара, – пронеслось по площади.

– Да колдунья она, небось сама и наколдовала, – раздался злой голос.

– Окстись, да никому никогда она вреда не делала, – возражали злому голосу.

– Готовьтесь люди добрые к бедам великим и тяготам непомерным, – кричала старуха-ведунья. – Царь наш рассудком помутился, и царица когда очнётся, память потеряет!

– Ты старая ведьма, пошто это кликушествуешь, чего про царскую фамилию речи паскудные ведёшь, зачем народ баламутишь?! А вот мы тебя сейчас скрутим да на суд. – Заревел из толпы старшина стражников.

– Попомните, да поздно будет! – крикнула в последний раз старуха и юркнула в толпу.

Да и пропала насовсем. Как ни пыталась стража отыскать колдунью, всё без толку. Исчезла, будто не было её никогда. И никто больше не видел её ни в городе, ни в окрестностях. А меж тем столица гудела слухами. Придворные мудрецы и астрономы с астрологами никак не могли понять: как могли они так грубо просчитаться. Не должно по их расчётам быть затмения в этот день. А приезжие удивлённо заявляли, что не было никакого затмения. Оказывается, затмение видели только в Мураване. Этот факт ещё больше будоражил умы и вводил в заблуждение. Да к тому же из дворца просочились слухи, что царица и впрямь очнулась, да только не узнаёт никого, кроме супруга своего. И помнит только молодость свою. Новорожденный младенец родился мёртвым, а царь Всеволод с горя рассудком помутился. Видать права была ведунья, а может это она сама и наколдовала? Да кто ж теперь разберёт?

А в далёком селении Пороги, что расположилось у реки Великой в предгорьях Каринских гор, как-то остановилась старушка-паломница, прося у жителей милостыню на пропитание. Была она седая и сгорбленная. Одной узловатой рукой держалась за посох, а другую с высохшими пальцами протягивала за подаянием. Босые ступни её грязны и избиты дальней дорогой. Кожа на них огрубела как копыто и потрескалась. Сморщенное лицо сильно обветрено и загорело, но на нём сияли добрым светом ясные зелёные глаза. Одета она была бедно, почти по-нищенски, но дыры аккуратно заштопаны и умело пришиты заплаты. Голова повязана чистым белым платком. А под платком аккуратно зачёсаны седые волосы. Поношенные чуни из толстой кожи заботливо подвязаны к заплечной котомке. Видно берегла старушка свою обувку.