Текст книги "Пионер всем ребятам пример (СИ)"

Автор книги: Валерий Вычуб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Я поискал в себе хоть какие-то основания, чтобы сохранить алкоголику жизнь. В душе не шевельнулось ничего.

Разъяренный пьянчуга вдруг сплюнул и полез в кусты возле автобусной остановки. Понятно зачем, облегчиться перед дальней дорогой. Этим он подписал себе смертный приговор. Из кустиков прямо в ад.

Грузное тело взмыло в воздух и исчезло. Вот оно, окошко в трясине. В полете моего папаню развернуло вниз головой. Не успев подать голос, хулиган ухнул вглубь болотной жижи. Какое-то время в воздухе бились ноги в истоптанных штиблетах. Потом и они погрузились в трясину. Булькнуло, на воде расплылся пузырь. И всё успокоилось. Был человек, и нету.

Мне что-то стало не по себе. Затошнило, закружилась немного голова.

– Многовато впечатлений за один день…

– А мои так и не приехали. Вован подсел ко мне на скамейку и был грустен и задумчив.

– Батьке операцию должны были сделать. Может, поможет. А у тебя как?

– А у меня лучше всех. Уехал мой алкаш. Потребовал у меня денег на водку, я ему не дал. Обматерил меня и уехал.

– Круто!

Вован уже забыл о своих неприятностях и весь был в моих бедах.

– С таким батей тебе Борька сложно будет. Что обещал, когда вернешься из лагеря?

– Изувечить обещал.

– Совсем плохо.

Мы сидели с моим приятелем и обдумывали наши дела скорбные. Меня немного отпустило, бьющиеся в воздухе ноги больше не беспокоили меня.

– Боря и Вова, познакомьтесь, это моя мама.

Галька тащила на буксире смущенную женщину к нашей скамейке.

– Они самые лучшие парни в мире! Никогда девочку не обидят. Всегда заступятся и придут на помощь.

Даже мне стало неловко, Вован так вообще покраснел, словно красна девица, и спрятал ноги под скамейку.

– Кушайте пирожки, мальчики. Домашние, сама испекла.

Добрая мамаша совала нам в руки румяные пирожки явно с чем-то аппетитным.

– Вот с капустой, вот с яблочками.

– Мама!

– Что мама? Кушайте деточки, кушайте.

Мы не кушали, мы жрали. Мы накинулись на даровые пирожки и сразу съели по две штуки. Мамочка с опасением поглядела на нас, но корзинку свою не отодвигала.

– Завязываем Вован, шепнул я.

– Да, да, еще последний и всё.

Я толкнул обжору в бок. Самому хотелось сожрать всю корзинку вместе с хозяйкой, довольно смазливой дамочкой.

– Вовка! Вот ты где, шельмец. Не ждал отца?

По дорожке, прихрамывая, шагал седой мужчина с палочкой и махал моему другу рукой.

Итак, вся компания была с родителями. Родительский день удался.

………………………………………………………………………………

– Ну зачем, зачем ты отказался?! Мог бы прославиться. Мог бы в Москве выступать. И мне из-за тебя попало. Дескать, неправильно воспитала пионера.

– А ты воспитай правильно. Ну давай, начинай. Воспитывай меня…

– Борька, шельмец, куда ты… Ой, Боренька…

Уйдите свидетели, не мешайте нам с Верочкой. Коротконогая, толстопопая, самая сладкая и красивая моя женщина. Неужели дело только в гормонах?

Вставай, вставай. Порточки надевай. Трусики натягивай. Песенку затягивай.

Чертова зарядка. Всю ночь заряжался с Верой Михайловной, а теперь гни спину, приседай, поднимай ноги. Выше! Выше! Да куда еще выше? А ты поднимай выше.

Бери ложку, бери бак. Нету ложки, хлебай так.

Отсутствие директора всё-таки пошло на пользу нашему рациону. Начальство уехало, но сегодня на завтрак гречневая каша и сосиска. По сосиске на каждого, это ж чертова уйма сосисок на всех уйдет. Учитывая, что нынешние сосиски не чета будущим. Сосиску 1960 делал сам товарищ Микаян и сделал отменно. В ней есть мясо, товарищи! Настоящее мясо.

Сожрав всё до крупицы, толкаю в бок соседа. Вован сидит с довольным видом. Батя его поправляется. Да и у мамочки не всё так плохо, как сынок боялся. Подарки Вован уже съел, со мною и Димоном поделился пряником и извинялся, что остальное незаметно сам съел. Бог их простит, моих друзей. Живут их родителя очень скромно и детей рады бы баловать, да нечем.

– Борьк, рванем сегодня на речку?

– Рванем.

Дождливый Север пока балует нас чудесной солнечной погодой. Не пользоваться ею грешно. Верка сегодня вся в делах. Подбивает итоги праздничного концерта. Еще раз укорила меня, ущипнула и сказала, что будет занята до вечера.

Мы несемся к нашему забору. Гальку не предупреждали, но уверены, что она нас ждет. Неизвестно как, но Галочка находит нас безошибочно.

Глава 16

– А пойдем в магазин, пацаны. Семечками закупимся. Полузгаем, разгоним тугу печаль.

– Денег нет.

Ну понятно. Не успел пройти родительский день, как деньги улетели, словно птицы, и дети опять сидят без копейки. Благо, у меня есть не только жалкие рубли, заимствованные из кошелька воровки продавщицы, но и кое-какая мелочь, походя прихваченная на Невском, в ходе моей экскурсии по памятным местам города. У одной богатой одетой тёти в кондитерской вытянул из бумажника сразу две сотни. Кутить, так кутить.

– Обходим по периметру. Дежурному у входа не светимся. Через лесочек к деревне…

– Мальчики. А что вы здесь потеряли? Я вас на речке ждала.

– Пойдем в магазин, Галька?

– А пойдем. Только у меня денег нет. мамка мне не очень… У неё с зарплатой задержка.

– Борька угощает. Не тушуйся.

– Приятно чувствовать себя богатым и щедрым олигархом. Знал бы, свои излишки не на б.…й бы пускал.

Мы проскользнули через лесок и довольно замусоренным сосняком пришлепали к магазину. Похоже, там был привоз. Четыре старушки толпились у входа, обсуждая, будет ли сегодня подсолнечное масло.

– Заходите!

Отворила дверь продавщица. Мы юркнули внутрь. И вправду, на полках прибавилось консервов, пачки печенья обновили свой ассортимент. Но в целом не богато, как прежде не богато. И подсолнечного масла, к разочарованию старушек, нет.

– Тётенька. Нам эту баночку шпрот, бычки в масле. И вон ту, что с винтовой крышкой. Черную икру.

– Ты что, пацан, разбогател?

Продавщица была в хорошем настроении. Старушки у прилавка зашептались, готовые осудить обожравшуюся молодежь, не знающую цены копейки.

– Так родительский день вчера был, тётенька. Доедаем, что папы с мамой нам подарили.

Объяснение было признано удовлетворительным. Я взял еще четыре пачки печенья, буханку черного, белого опять не было, черного хлеба, три бутылки лимонада и банку с сомнительными красными помидорами, засоленными всё же скорее в прошлом году.

– Надеюсь, не отравимся, подумал.

Ребята, потрясенные размахом закупок, подавленно молчали.

– А еще три, нет, четыре шоколадки. И конфет, которые тут подороже. Ну повкуснее.

– Повкуснее или подороже? Ты уж думай, проворчала продавщица, но взвесила мне шоколадных, Мишка на Севере.

– Теперь выбираем место почище в лесу и пируем. Эх, надо было больше лимонада взять.

– А кока-кола когда будет? Съехидствовал Димон. Мы отыскали нетронутый уголок леса и расположились на природе. Где-то мычала корова, близко деревня. Прошумел по дороге автобус и исчез. Мы были счастливы. Черную икру мы мазали на хлеб и ели, словно дореволюционные капиталисты. Шпроты оказались вполне годными. Даже помидоры были вполне вкусны, хотя и островаты. До конфет и шоколада очередь дошла без малого через час.

– А что ж ты говорил, что батька тебе ничего не дал.

– И правильно говорил. Но надо и самому что-то делать. Не всё ж подачек ждать.

– Так ты что, Боря. Денежку эту подтибрил, да?

Спросил осторожно Димон.

– Хороших людей я не обижал. Честных людей труда, тех, кто деньги свои тяжелым трудом добывает, того грабить грешно. А остальные… По обстоятельствам.

Молчание воцарилось на полянке. Ребята переваривали мои слова. Не надо было, наверное, говорить. Совсем дети, причем советские дети.

– А я Боре верю. Он подлость не сделает.

Вдруг сказала Галька. Губы у неё были вымазаны шоколадом, глаза горели.

– Так я ничего, я не возражаю. Смущенно проговорил Вован.

– Еще бы возражал. Сожрал плитку шоколада, пол банки икры. Поздно Вовочка. Ты теперь соучастник преступления. Вместе с Борькой в тюрьму сядешь.

Вместе сядем. Вздохнула Галька.

– Завтра идет закупаться Димон. Я уже засветился. Не надо слишком трясти мошной. Деревенские не поймут.

– А у тебя еще есть? Пренаивно спросил Вовка.

Все засмеялись. Ополовиненную банку с помидорами мы оставили на полянке. Тащить её в лагерь не стоило. Обертки от шоколада и печенья носились на ветру по полянке и не украшали место нашей пирушки. Не заботимся мы еще об экологии, подумал я. Сколько у нас еще свободного места. Можно мусорить и мусорить.

– А у меня живот болит. Вздохнула Галя.

Впереди был обед, следовало отдохнуть.

Еще одна консервная банка, даже две консервные банки. Скоро надо пополнять запасы. Дни мои проходят в трудах и заботах. Не сказать, чтобы очень скучно, временами, даже совсем не скучно. Но что хорошо для ребенка тринадцати лет, недостойно взрослого мужчины. Пора подумать о будущем. Плохо я учил учебник истории. Все уважающие себя попаданцы, угодив в прошлое, сразу же начинают его изменять. Что бы я тут изменил. Если серьезно, то я бы всё здесь изменил. Начиная от персоналий, кончая общественным строем. Репрессивные органы распустил. Эффективных менеджеров возвысил и поощрил. Что бы еще сделал? Ничего бы я не сделал. Кокнули бы меня при всяком мало-мальски серьезном телодвижении. Режим еще не прогнил и будет цепляться за свои привилегии насмерть.

И всё же, всё же, всё же. Как это интересно: зная будущее, мечтать о том, чтобы его изменить и сделать белым и пушистым. Чтобы ни землетрясений, ни взрывов атомных станций. Ни межнациональной резни, ни ненависти презрения, чтобы не все против всех, а чтобы дружно и все вместе. В Евросоюз раньше всех и лучше всех.

На лесной поляне появилась птаха, поглядела на меня с любопытством. Дескать, такое маленький и такой умный. Как его еще волк не съел.

Текущая задача, обзавестись к концу лагерного периода хорошими деньгами и приехать в город свободным и материально обеспеченным человеком. Были бы деньги, всё остальное вторично.

– Буду пока гулять и пользоваться свежим воздухом. Мне не 49, а 14 лет. Все женщины мира будут моими. Поживем, увидим.

Пацаны меня сегодня отпустили в свободное плавание. Не иначе подумали, что их Борька отправится на разбой, добывать новую порцию денежных знаков. Милые пацаны, добрые и доверчивые. И Галка…

– Борь. Ну что, до ночи здесь сидеть будешь. Комары съедят. Вон гляди, какой комарище на щеке сидит.

Появившаяся как всегда ниоткуда Галя, погладила меня по щеке.

– И за что я тебя люблю?! Изменяешь мне со старухой. Разбоем занимаешься, грабежами. Я ведь слышала, в деревне у кого-то дом ограбили. Вещи вынесли, деньги. Неужели ты, Боря?!

– Говорил же, честные труженики, святое. Дались мне их гроши.

– Ой, ой, какой важный. Ты в городе денег накопишь, наверное, другую девчонку себе найдешь. Модную, красивую. Старуху свою бросишь?

– Пойдем лучше домой, Галочка.

Мы пошли, через каждый шаг целуясь. Вечерние комары пели нам песни любви. Пионерский горн звал и угрожал.

Спать, спать по палатам. Пионерам и вожатым.

Вот с вожатой я и высплюсь…

– Верка, открывай! Открывай сию минуту! Открывай, а то ломать буду!

– Застукали?

– Это Тамарка из соседней комнаты. Чего ей дуре загорелось?

– Не откроешь, настучу. У тебя там любовник, открывай.

– Какая ж я несчастная. Только нашла счастье и уже люди лезут, отнять хотят. Я, Боренька, на себя всё возьму. Скажу, что соблазнила. Пусть сажают. Прощай, миленький!

– Зачем же так сразу, Верочка? Я под кровать спрячусь. Ничего она не найдет, не переживай.

– Всё Верка, ломаю дверь…

– Да открываю дура, открываю. Дай платье накину.

– Лезь под кровать. Трусики, рубашку с собой возьми. Да сандалии, сандалии забыл.

Я, собственно, не волновался. Исчезнуть я мог в любой момент. Но оставить Верку без поддержки, как-то не по-мужски будет… Пыли у неё под кроватью! Не подметает наверное. Не чихнуть бы.

– Ты что Верка не открывала?! Нет, у тебя определенно любовник был. Везет же, и директор ей, и пионервожатый, и еще кого-то привела на ночь.

– Ты говори, да не заговаривайся, Тамара Ивановна. Ты зачем пришла? Всех соседей перебудила, меня из постели вытащила.

– А того, что давай десять рублей. Мне до зарплаты еще неделя, а кошелек пустой. А у тебя есть! Знаю, что у тебя есть!

– Из-за этого ты меня будила?! Да ты пьяная,Томка!

– Я трезвая. Где любовника прячешь?

Пьяная дура полезла под кровать, стукнувшись лбом об металлический обод. Конечно же, кроме пыли и пауков она там не обнаружила. Я уже стоял под окнами корпуса и наблюдал издалека за спектаклем.

– Ага. Понятно, что ты по ночам делаешь. Печенье жрешь. Жрешь печенье, а говоришь, что денег нет. Жаль с подругой поделиться?

– Какое печенье, рехнулась?

Я лопухнулся, прошлой ночью, когда утомленная любовью моя юная любовница уснула, достал и слопал в одиночку пачку печенья всё из того же деревенского магазина. А пустую пачку поленился выбросить подальше.

– Ох, Тамара, Тамара. Ну не стыдно тебе. Так с подругами себя не ведут. Иди спать, завтра обо всем поговорим.

Моя Верка еле выпроводила соседку и сразу же сунулась под кровать. Я преспокойно лежал там и улыбался.

Глава 17

– Как она тебя не увидела?!

– А глаза отвел. Взял и глаза отвел. Думаешь, с фокусами этими дурацкими по-другому было. Получается иногда глаза отвести. Но редко. Трудно это Верочка. Иди ко мне, любимая. Перепугалась, да?

– Ты и мне глаза отвел? А я думала, что ты меня…

И слезы. И упреки. И попытки устроить объяснения. Но лучшим и проверенным способом я быстро снял напряжение. После стресса секс бывает особенно острым. Сначала я восстанавливал отношение, потом она просила у меня прощение. И выспаться толком опять не удалось.

………………………………………………………………………………..

– Вот скажи ты мне Смирнов, почему ты от общественной работы увиливаешь? На концерте фокусы прекрасно показывал. Значит, можешь, когда захочешь. А сейчас опять в пассив вышел. Ни спортом не занимаешься. Я имею в виду не футбол ваш, а что-нибудь такое, более…

Старшая пионервожатая пощелкала пальцами, пытаясь изобразить каким спортом я должен бы заниматься.

– Да бесталанный я, товарищ пионервожатый. Таким уж уродился.

– Плохо с вами Вера Михайловна работает. Я с нею поговорю.

А вот это не надо. Бедная Верочка только отошла от наезда своей нахальной соседки, Тамарки. И теперь опять новая беда, за мои грехи, будут трепать её нежную шкурку.

– Я придумаю, что делать, товарищ пионервожатая! Я обязательно придумаю!

– Ну смотри Смирнов, поверю на слово. Неделя тебе на размышление, Смирнов. Работай над собой, Смирнов. Ведь скоро тебе в комсомол.

– Ох. До чего ж я тебя не люблю, пионерия! Вроде и неплохая задумка, устроить разумный отдых детям. Но идеология всё портит. Хотя, наверное, эти американские бойскауты и герл скауты тоже не подарок. Я так провел детство в прекрасном одиночестве и не жалею об этом.

– Чего Борька, чего старшуха привязывалась?

– Активной работы ей надо. Чтобы плясал и прыгал. И места хорошие на соревнованиях занимал. А когда мы гулять будем? Я лично в пионерлагере хочу гулять и ни от кого не зависеть.

– Хорошо б так. Вован умудрённо вздыхает. – Только черта с два дадут. И в школе наезжают и здесь покоя не дают. Куды пионеру деться.

Цитату из “Чапаева” Вован произносит на полном серьезе, но глаза смеются. После визита предка мой приятель повеселел и порой шутит не хуже, чем завзятый остряк Димон. Кстати, где он?

– Димона сватают в сборную, дескать, хорошо в футбол стал играть.

Так и разрушаются коллективы. Так и уходят от нас лучшие товарищи, за презренной славой. Отвергнув сладость и вкус халявных харчей.

– Что, так в магазин и не пойдем?

– Придется без Димона. Хоть Галька, наверное, пойдет.

– Чтобы Галька да не пошла. Она вообще в лагере?

– Да не волнуйся. У неё нюх, халяву учует, прибежит Галочка.

Бедная Галя. Приземляет Вова. У Гали сложнее, она не только насчет продуктов, у неё принципы. Хотя, покушать тоже любит.

Идем изученным обходным путем. Вопли с футбольного поля доносятся издалека. Кому-то забили, кто-то спорит с судьей. Всё как в двадцать первом веке.

Как и договаривались, закупки производит Вован. Продавщица, запомнившая нашу команду, в этот раз ведет себя спокойно. Обжулила Вовку на десять копеек, но в целом адекватна. Мы опять с шоколадом, конфетами и прочими благами жизни. Шпротами мы в прошлый раз не отравились, значит, берем шпроты, скумбрию и пищу богов, икру. Белый хлеб опять не подвезли. Закупить семечки, эту ценную идею Вован реализовал самостоятельно. В прошлый раз я это забыл.

– А вы что ж без меня-то ходили?

Галька опоздала. Небывалый, исключительный случай. Выглянула из ближайшего леска. Мордаха замусоренная, в глазах тревога.

– Не беспокойся, и на тебя взяли. Сколько бутылок лимонада купил, Вован?

– Как ты говорил, четыре.

– Выпьешь и за Димона. Он в футбол играет.

– Не дело так. Без друга есть, закусывать.

– А как же его, Галечка дозовешься? Он где, а мы тут.

– Я сбегаю, приведу. Без меня, чур, не начинайте.

Была Галя, и нет её, только кончик платья мелькнул за деревьями.

– Кому-то повезет Боря, вздохнул Вован, лузгая семечки.

Димон появился в рекордные сроки. Весь запыхавшийся, красный. Сразу набросился на лимонад и начал кричать, что Галька ему не дала забить четвертый гол. Что все на поле козлы и бездари. Что с такой командой мы точно продуем финал с соседним пионерлагерем.

Шпрот нам хватило на один зубок. Димон даже выпил масло, закусив хлебом. Другую рыбу тоже приговорили к съедению.

– Борька, а когда ты в следующий раз пойдешь?

– Я ведь далеко хожу, ребята. Близко ничего толкового не найдешь. Рядом с домом дела не делаю, слышали такое, пацаны.

– Пацаны внимали моим премудростям. Я рос сам над собой, уже в авторитете, уже Горбатый, а не какой-нибудь Промокашка. Мои ночные отлучки в постельку Верочки нашли законное объяснение. Галя тоже вроде верила. Хлопала глазками, допивая противно сладкий дюшес…

– Это кто у нас тут закусывает? Это пацаны из пионерлагеря закусывают. И киса с ними, маленькая, но ничего. Кому кису?

Прозевали. Деревенская шпана, в количестве четырех штук, вышла на нашу полянку и окружила мою компанию. Число вроде приемлемое. Но все парни старше нас на год или на два. И не без оружия. У одного деревянная палка, видимо из забора выломал. У двух других тоже какая-то деревянная дрянь. Надо спасать мою команду.

– Мне за спину и по моему сигналу, бежим. Я один отобьюсь, вы не вмешивайтесь.

Здоровенный сук, сорвавшийся со старой березы, сразу привлек мое внимание.

– Все в разные стороны, три, четыре…!

Они попытались убежать. Мальчишкам это удалось, Галка попалась в лапы самого крупного парня, и он сразу полез ей под юбку. Ну так играть не будем.

Ветка, целое бревно вдруг очутилась в моих руках. Первым взмахом я сбил с ног самого мелкого парня. Он заорал от боли и стал корчиться на земле.

– Ну, подходите, всех переубиваю. Тебя, мордастый, тоже касается. Брось девочку, тебе импотенту она все равно не нужна. Тебя только дрочить в кустах. Вонючка ты деревенская…

Отшвырнув Галку, главарь бросился на меня. Подгнившая, но еще твердая древесина встретилась с черепной коробкой. Странный треск заставил меня испугаться. Не убил ли?

Двое валялись на траве. Друзья героев пятились назад и что-то бормотали.

– Насмерть вас убить или изувечить?

С буквально людоедской ухмылкой я махнул своим орудием.

– Мама!!

Она рванули в лес с такой скоростью, что один порвал штаны об куст и с висящим клоком ткани устремился к деревне.

– Теперь скажут в селе, что на маньяка напали. Что он их, красивых, изнасиловать хотел.

Галка хохотала так, что упала на землю и дрыгала ногами, словно маленькая.

– Ребята, возвращайтесь. Гроза прошла, крысы убежали. Хотя не все. Что с этими будем делать?

Маленький, всхлипывая, стонал: – Дяденька, не убивайте. Не убивайте, дяденька.

– Дотащишь этого козла до деревни? Не на поляне же ему валяться. Или он сдох?

– Не, дяденька, не сдох. У Ванька голова крепкая. Сколько раз били, отлежится и снова идет, хулиганит. Это он всё, он нас подвел.

– Невинные птенчики. Опасные гады могут вырасти. Заберем нашу еду и ходу отсюда… О, вот и наша армия.

Наша армия со стыдом выглядывала из кустов. В руках у Вовки был крупный булыжник, Димон тащил веточку чуть поменьше моей.

– Пока нашли, чем биться, Борька, ты уже всех положил? Ты прости Борь, мы не струсили, правда. Оружие искали.

– Искали они, у Гальки начиналась нервная разрядка. Борька тут со всеми как лев воевал, а они оружие искали.

На моих друзей было больно смотреть. Красные от стыда, виноватые рожи.

– Забыто. Я сам велел бежать. Вы правильно сделали. Мне одному было удобнее отбиваться. Галочка, давай дружбу не рушить. Из-за одной ошибки, друзей терять нельзя.

Галка еще раз фыркнула, засопела, взглянула на меня и замолкла.

Обратно мы шли молча, почти не разговаривая друг с другом. Забавно, думал я, меня слегка задело, что пацаны послушались моих слов и убежали. Привык что ли я к ним? В той жизни с друзьями у меня плохо получалось. Всем что-то дай, надо, помоги. В обратную сторону отдачи не было. Прощу парней. Они ж вернулись. Они ж пошли на смертный бой с заранее известным итогом. Могло не обойтись только синяками и шишками. Парни то были совсем отмороженные.

– Остаток дня нам лучше провести, играя в тихие, массовые игры. Что-нибудь типа домино или городки. Как вы, пацаны.

– Давай уж лучше в настольный теннис.

– В теннис хорошо, только там вечно, то ракеток не хватает, то столы заняты. Но как скажешь, Борька.

День в дальнейшем тянулся до вечера в довольно скучной и тягомотной ерунде. Играли в теннис, я даже пару раз выиграл. Бегали в клуб, слушать, как наши девчонки пели песни к завершающему смену концерту. Многие после концерта разъедутся по домам. Но мне с моими друзьями предстоит еще оттрубить вторую смену. Не знаю, что лучше, болтаться вторую смену в лагере или попасть в город и познакомиться с прелестями неизвестной мне жизни. Как ни странно, я боялся.

Глава 18

Даже с Верой прошлая ночь прошла несколько рутинно. Она прижгла зеленкой все-таки заработанный мною в поединке синяк. Поужасалась моему вранью. Поцеловала и привычно разделась. Не пяти и семикратная, обычная двукратная, семейная близость и крепкий сон. Возвращение в родную постель под утро. Пойманный мной уважительный взгляд Димона и сон уже до сигнала подъема.

Дню предстояло быть таким же, что и прошлый день. Мы собирались прогуляться к реке, но вмешался легкий утренний дождик. А когда дождь прошел, идти на рыбалку было уже поздно.

– Я пацаны тут схожу, куда надо. А после обеда у нас маленькая пирушка. Возражения у кого есть?

Возражений не последовало. Статус опытного разбойника уже затвердился за мною. Советские пионеры были готовы есть украденные продукты и не испытывали угрызений совести.

– Не убий, не укради, не прелюбодействуй… Повторял я про себя, идя узенькой тропкой к гранитному валуну. Снег еще не стаял. Лед лежал под валуном, не боясь июньской жары. Закупки я собирался произвести теперь уже в другом финском магазине. Грабь Финляндию, она в ЕС вступит, а нам в СЭВе отдуваться. И вообще, все финны… Я настраивал себя на крутой грабеж, слегка жалея незнакомого мне владельца финского магазина. Консервы, только консервы…

За ёлочкой мелькнуло что-то рыжее. Опять мелькнуло… Лисичка! Выслеживает, где я продукты схороню, и нельзя ли будет ими полакомиться. Ну я тебе сейчас устрою.

Бедная лисичка взмыла в воздух и унеслась по направлению к реке. В воде ворюга поплавай, раз окунул, два окунул. Хватит с тебя, еще утонешь.

Ошалелая лиса выскочила на берег, долго кашляла, тряслась, ничего не понимая.

– Для закрепления пройденного!

Лиса исчезла и появилась вновь всё на том же берегу знакомого острова. Здесь мы ловили рыбу, здесь я первый раз трахнул Верку. Искупнись и здесь Лиса Лисовна.

Еще одно погружение, барахтанье и отчаянный визг. Мне стало её жалко.

– Черт с тобой, живи. Страху божьему я тебя, надеюсь, научил? А ну ка, посмотрим на тебя.

Возвращение блудной лисы оказалось неожиданно тяжелым. Словно она в перемещение добавила веса. Странно…. А, вот она…???

На траву полянки вывалилась мокрая с головы до пят Галька и сразу же бросилась на меня с кулаками.

– Значит вот ты какой! Вот ты какой! Убью!!!

Она молотила меня, два раза больно попала по носу, чуть не выбила глаз. Наконец, устав, упала на землю и разрыдалась. Я стоял словно пень. Я ничего не понимал и не чувствовал. Такого в жизни не бывает. В моей идиотской жизни и близко не бывало ничего похожего. Болтали много, читал об этом сотни раз. Смотрел фильмы. И вот он, персонаж фильма, сидит передо мной на траве и ревет. Но я то, скотина. Чуть девочку не утопил.

– Я же не знал Галя! Не знал!! Ну прости, ну избей меня еще раз. Стерплю.

– Теперь знаешь.

Девочка оборотень сидела передо мною на траве и серьезно по-взрослому глядела на меня.

– Ты колдун?

– А что у вас и колдуны бывают? Спросил я по-дурацки.

– Где, у нас? В СССР колдунов нет. Раньше их в избах жгли и заживо в землю закапывали, а сейчас они вымерли. А ты, оказывается, живой. Вот ты как фокусы то делал. А я-то думала.

– И совсем я не колдун, Галюша.

Говорить глупой девчонке правду нельзя, но и что другое придумать я не знал.

– Значит, ты сюда на машине времени прилетел! А как там, в будущем, коммунизм уже построили?

Лиса, преисполненная идей коммунизма. Маркс бы в гробу перевернулся, у Ленина бы лысина покраснела и пятнами пошла.

– Галюша, там всё другое. Наверное, я вообще из другого мира прибыл. Нет у нас там оборотней. О них только в сказках пишут.

– Так и у нас нет. Ты что думаешь, оборотни у нас по улицам гуляют и людей кусают. Как же.

– Так ты что, одна такая?

– Почему одна. Мама у меня такая. Бабушка, говорят, тоже лисой была. Все как у людей.

Понятно, что ничего не понятно.

– Галюша, так меня машина та страшная сюда забросила. Какая-нибудь там кротовья нора, черная дыра. Я в науках то не очень.

– А ты в каком классе там учился?

Нокаут. Чистый нокаут. Я убит. Сказать девочке правду, не поверит. А если поверит, еще хуже.

Я что-то соврал девочке, что у нас другие школы и другие классы. Хоть и, в сущности, правду сказал, в Англии действительно другие школы.

Как доверчивы лисицы в лесах Карельского перешейка. Она всё слопала, что я ей наврал и через полчаса разговоров, меня простили, разрешили поцеловать ей мокрую лапку и снова дружить. Руки и ноги к этому времени у девочки уже высохли.

– Мальчишкам ни слова. Проболтаешься, убью!

– Ладно. Ты тоже обо мне не болтай. Тебе никто не поверит, но всё равно, не болтай.

У нас теперь есть общая тайна. Говорят, мужчину и женщину такое сближает. Кто знает.

– Слушай, пирушку то надо провести. Я парням обещал. Подождешь меня с полчасика?

Галочка, конечно же, решила не ждать, а помогать мне в трудном деле грабежа и разбоя. Ну что с ней сделаешь. Женщину еще можно обмануть, но женщину-лису сложно, практически невозможно. Я потрошил полки магазина с утроенной наглостью. Всё равно свидетелей нет, а лиса это не свидетель. В закутке моего ледника возникала горка разнообразных консервов с заманчивыми и непонятными надписями. Галя с ликованием прятала под куски льда мои трофеи и требовала еще. Ей нравилось безнаказанно грабить. Наследственность потомственной воровки, Лисы Патрикеевны проявлялась с полной силой.

– Ну хватит, Галя. Копченую курочку и другие деликатесы будем добывать позднее.

– Курочку это мне, Боря?

…………………………………………………………………………….

Мы сегодня впервые попробовали кока колу. По мне так посредственный напиток, пепси лучше. Но для Вовки с Димкой, да и для Галочки тоже, кола была дверью в иной мир. Волшебный мир Голливуда, о котором дети всё же слышали. Кока колу пили проклятые империалисты. Курили гаванские сигары, устраивая козни нашему Советскому Союзу. И все диснеевские персонажи вместе с ними тоже пили кока колу.

– А наши конфеты лучше, сказал Вован.

Коробку каких-то финских шоколадных конфет я позаимствовал в последний момент. Оказалось зря, ребята её не оценили.

– Ничего, под лимонад сойдет.

– Лимонад Димон вчера был, сегодня у нас кока кола.

– А хорошо живем, мальчики. Подвела итог Галя.

Жизнь хороша, а хорошо жить еще лучше. Бессмертные слова бессмертной троицы опять звучали на поляне. На этот раз мы выбрали другое место. Хватит с нас встреч с озабоченными местными подростками. Раз на раз не приходится, могут и убить. Здесь в густом ельнике разыскать нас было бы затруднительно.

Моя лисичка грустно глядела на курочку. Ей досталась четверть, честная четверть. Даже если бы хотел, я бы не мог нарушить священный принцип равноправия. Незаметно только подсунул ей пару тройку кусочков пожирнее и послаще. Как в той сказке про Кузьму Скоробогатого.

Удивительный день приближался к финишу. Галочка, еще смущенная своим разоблачением убралась к себе в палату, даже не подумав завести со мною нежности. Мне следовало посидеть и подумать о делах моих грешных в свете открывшихся сведений. Под крылышко к Вере я успею попасть. Мы с нею сегодня и не виделись. Опять какие-то дела, вздорные пионерские дела.

Получается, это не мир двойник. Получается, что я об этом мире ничего и не знаю. Если есть оборотни, значит, может существовать и прочая нечисть. Всевозможные вампиры, ведьмы и их заклятые друзья ведьмаки. Нет, методом тыка в таком мире разбираться себя дороже. Попадешься вампиру на зубок или женишься на ведьме. Хорошо бы посоветоваться со специалистом. Получить, так сказать, консультацию. Где вы специалисты, ау?...

– Боренька, ну придумай что-нибудь для художественной самодеятельности. Достала ведьма. Зудит и зудит. В начальники хочет. Директор то наш залежится в больничке, говорят ожог у него серьезный. Вот наша и столбит место под себя. Только не выйдет у неё ничего. Опять из Ленинграда кого пришлют. Чтобы с партбилетом и хорошими рекомендациями. У нашей с этим не светит. Был у неё один прокол, пионер утонул в прошлом году. И не просто какой, папа второй секретарь обкома.

Верка рассказывала мне страшные тайны мадридского двора и одной рукой наглаживала мне немного уставший …. В полутьме белой ночи её лицо казалось совсем молодым. Какая-нибудь школьница старшеклассница. Старый ты козел, ругал я себя. Зачем голову мутишь порядочной девушке. Она бы нашла себе порядочного парня среди пионервожатых, вышла замуж и зажила счастливо. И тут ты возник, весь из себя опытный и соблазнительно молодой. Дьявол наверняка тоже таким был.

Глава 19

Который уже пионерский день из бесчисленных пионерских дней. С ужасом я вспоминал слова старшей пионервожатой: осенью тебе, пионер, в комсомол вступать. И не минует тебя участь сия. В Советском Союзе лицо, не вступившее в комсомол, приравнивается к врагам народа, шпионам и агентам мирового сионизма. Ни в Вуз тебя не примут, ни карьеры тебе не сделать.