Текст книги "Баловень судьбы"

Автор книги: Валерий Строкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

11

"ОЙ, МОРОЗ, МОРОЗ..."

Мы поднялись в отведенную мне комнату. Забыв о запрете, я закурил, чтобы снять напряжение. Принцесса недовольно поморщилась и отошла к окну.

– А ты не так безобиден, – сказала она.

– Мои акции растут? – спросил я.

– Что? – не поняла принцесса.

– Я ваш Защитник, работа у меня такая.

– Так ему и надо! Как я его ненавижу, как я его ненавижу! – принцесса забегала по комнате, разгоняя мой сигаретный дым.

Я отошел к бойнице, присел на подоконник, чтобы не травить ее.

– Вы опять выпускаете изо рта эту гадость?

Я пожал плечами – это не вопрос, а констатация факта.

– Мне надо подготовиться к завтрашнему бою, – ответил я.

Принцесса замерла.

– Вы верите, что сможете одолеть барона Ворлока? – с надеждой спросила она.

– Разумеется! – браво ответил я, стараясь, чтобы голос предательски не дрогнул, вспоминая пунцовое от ярости лицо барона с глазами убийцы-маньяка.

В комнату вошли Звездочет и рыцарь Оутли-Шумахер. На лице капитана играла веселая улыбка.

– Иди, съешь лимон, – заметил я ему.

– Зачем?

– Чтобы лицо не треснуло от улыбки.

– Нет, здорово! – капитан хлопнул в ладони. – Как ты его ловко уделал!

– Я хочу сказать, – подал голос Звездочет, – что звезды располагают в вашу пользу. Правда – это очень странно? – Звездочет хмыкнул. – Но звезды не лгут.

– Действительно – странно, – ответил я, пожимая плечами. – я сам могу предсказать завтрашний исход поединка, кстати, в какое время он начнется?

– Рано утром, – ответил капитан.

– А что с Ворлоком? – спросил я.

– Он уснул, – ответил Звездочет.

– Храп на весь замок! – хохотнул капитан.

– Великолепнее здоровье! – согласился я с капитаном. – Сегодня он не будет страдать от бессонницы. А что будет в случае моей победы? – я игриво посмотрел на принцессу. Принцесса оглянулась на Звездочета.

– А что ты хочешь? – нежно проворковала она.

– Ну, как герой, я бы хотел что-нибудь существенное.

– Например?

Я ничего не мог прочитать в ее изумрудных глазах, она пробовала купить меня блеском жемчужных зубов.

Иногда мне приходили мысли, что пора остепениться, начать серьезную семейную жизнь, завести детишек, лучше мальчиков... Я глубоко затянулся, вспомнил мельком дары своей цивилизации. Что делать, если кончатся сигареты? Не осесть же в этой дыре навсегда? А почему бы и нет? Здесь не так уж и плохо.

– Так, как описывается в легенде об Эрике-Солнышко? – ответил я.

Принцесса закусила нижнюю губу, Звездочет нахмурился – видимо, капитан рассказал мне о моем легендарном предшественнике слишком много.

– А что там описывается? – тихо просила принцесса.

– Король отдает руку своей дочери Защитнику и полцарства в придачу, – я смело посмотрел в глаза принцессы.

Ответить она не успела – в это время в мою комнату влетели король, маршал, Василиск и дюжина стражников.

– Я велю отрубить вам голову! – с порога заявил король, тыча в меня пальцем, который, как дворник от машины, мелькал перед моим носом.

– Все эти ваши пьяные выходки! – король от возмущения топнул ногой, Василиск тихонько взвыл – он стоял стишком близко и удар пришелся по его ступне...

– Вы ответите! – прошипел Василиск мне.

Василиск повернулся к королю:

– Ваше величество, прикажите позвать палача.

Король, казалось, хотел расплавить меня, как стойкого оловянного солдатика, своим взглядом. Он пыхтел и сопел, подыскивая для меня слова.

– Встать! – рявкнул король.

Я покорно принял стойку смирно. Король обошел вокруг меня, как заправский сержант в учебке, обмеривая взглядом.

– Оскорбить гостя в присутствии короля! – с пафосом произнес король.

– Я сам гость, – скромно заметил я.

– Молчать!

– Велите позвать палача, ваше величество, – масляные глазки графа Василиска улыбнулись мне.

– Папочка, – принцесса обняла короля за плечи, – ведь он – мой Защитник.

– Это все и портит, золотко мое! Его голова давно бы обозревала окрестности замка с вершины пики!

– Прости его, папочка, ведь это мой человек! – не голос, а чистый мед.

Король улыбнулся и чмокнул принцессу в щечку:

– Иди спать, солнышко мое. Я сам как-нибудь разберусь с этим делом.

Его колючие глаза вновь уставились на меня. Я нервно переминался с ноги на ногу.

– Ваши прогнозы?! – король ткнул пальцем в грудь Звездочету.

– Я..., – замялся Звездочет, – не... знаю, но..., может быть так, ...что...

– Не мямлите – я внимательно слушаю.

– Странно, но звезды... я не нашел ошибки, ...они располагаю в его пользу, – Звездочет кивнул на меня.

Я облегченно вздохнул.

– Хорошо, – кивнул король. – Ваши прогнозы?! – он ткнул в рыцаря Оутли-Шумахера.

Тот виновато развел руками.

– Не знаю, ваше величество, как там звезды, но барон Ворлок с ним шутить не будет, надо обладать счастливой звездой. Я бы так сказал: быть Баловнем судьбы! – Оутли смущенно улыбнулся и отошел в сторону.

– Хорошо, что будем делать? – настаивал Василиск.

– Да отстаньте вы со своим палачом, еще успеете! – отмахнулся король.

– Отпустите меня домой, – скромно попросил я.

– Домой хочешь?! – усмехнулся король.

– Хочу.

– Да какой из тебя Защитник?! – согласился король кивая головой, его корона съехала на уши, принцесса поспешила поправить.

– Какой есть.

– Может все-таки позвать палача? – елейным голосом снова предложил Василиск.

Король вздохнул:

– Тогда вы, Василиск, будете завтра утром сражаться с бароном?

Василиск поспешил спрятаться за спину тучного маршала. Король повернулся к рыцарю Оутли-Шумахеру.

– Что будет, то будет! – объявил он свое королевское решение.

Все, кроме меня, облегченно вздохнули.

– Капитан, возле дверей поставьте стражу! – распорядился король.

– Папа, а может попробовать вызвать еще одного? – спросила принцесса. Вдруг новый будет лучше?

Мне стало горько от такого черного недоверия, я попытался не сутулиться и расправил плечи. Король вопросительно посмотрел на Звездочета, тот только развел руками.

– Ваше величество, это просто невозможно! – Звездочет посмотрел на меня. – Он именно тот, которого послали вам небеса, другого больше нет.

– Ладно-ладно! – король прервал Звездочета.

– Спасибочки, – я поклонился Звездочету – весь этот разговор стал меня раздражать и я, наконец, возмутился: – А не пошли бы вы все?! Завтра у меня тяжелый день, мне надо отдохнуть.

Мне было больно, я чувствовал себя преданным и покинутым. Никто не верил в мои возможности, как Защитника, ко мне относились, как к умершему сто лет назад дедушке. "Господи, – подумал я, – как они мне все надоели, эти короли и графы, даже принцессы, сегодняшний день был богат на события, разве не имею я право устать и остаться наедине с самим собой?! У меня еще есть последние сигареты".

А в комнате повисла недобрая тишина, такая тишина обычно бывает перед бурей, кто может позволить себе выставить короля из комнаты? Король (его лицо было малиновым, потом пунцовым, как спелый помидор) наконец, он спустил пар.

– Вот такой наглости... – прошипел он, не в силах продолжать, у него было туго со словарным запасом.

Я цинично улыбнулся, пробуя скопировать оскал бенгальского тигра:

– Спасибо всем за доверие, а теперь будет лучше, если вы все оставите меня в покое. Я хочу спать.

– Палач! – взвизгнул король.

– Позвать его? – вынырнул из-за спины Грюндика граф Василиск.

– Вы сумасшедший! – принцесса покрутила пальцем у виска. – Папочка, он, кажется, перегрелся сегодня на солнце и сам не знает, что говорит.

– Да это просто нервный срыв! – кинулся мне на помощь капитан.

– Я не знаю, – король с сомнением посмотрел на меня. – У него действительно завтра трудный день. Палач отрубит голову послезавтра! – решил король.

– Если будет что рубить, – добавил Грюндик.

– Пусть отдыхает, – король махнул в мою сторону рукой, – пойдем спать.

Принцесса прижалась к своему папочке в съехавшей на затылок короне, словно кубанке заправского казака, и увела его из комнаты, напоследок стрельнув в меня изумрудным пламенем своих глаз. Из коридора донесся голос короля:

– А стражу все-таки выставьте.

Вслед за королем быстро потянулись все остальные, остался только капитан. По-моему, мы с ним начали испытывать друг к другу дружеские чувства.

– Граф, вы в своем уме, говорить королю такое?

– Что?

– Король приходит и уходит всегда сам.

– А-а. Я смертник, мне можно все, – я достал сигарету и чиркнул спичкой по стене, в руках у меня появилось маленькое слабое пламя, я прикурил, с чувством превосходства заметив благоговейный взгляд капитана, у них еще не изобрели спички.

– Хочешь курить? – задал я провокационный вопрос.

– Дай – попробую, – неуверенно и боязливо согласился капитан.

– На – затянись, – я протянул ему свой бычок, – возьми дым в рот и скажи, втягивая в себя слова – "А-а-ах – мама идет!"

Рыцарь Оутли-Шумахер, наверняка, пожалел о столь опрометчивом поступке. Он сделал все так, как я ему сказал.

– Мама идет..., – он не договорил, его лицо стало зеленым, потом по нему поползли, как блуждающие огоньки на болоте, лиловые пятна, он стал трястись от кашля и, шатаясь, бросился вон из комнаты.

Сквозь кашель я разобрал слова – меня отправили... После этого случая он почему-то зауважал меня еще больше – наверное, ему казалось величайшим подвигом втягивать в себя это ядовитое зелье.

Вернулся он минут через десять с большим кувшином вина и двумя бокалами.

– Закуришь? – улыбаясь, поинтересовался я.

– Нет, нет! – поспешно отказался капитан, пятясь в сторону. – Давай лучше выпьем?

– Давай, – согласился я.

Мы расположились на огромной, как аэродром, кровати, за дверьми топотали два стражника.

После первого кувшина мы, теперь уже вместе, отправились в столовую за вторым. Там мы и остались, я великодушно разрешил присоединиться к нам и двум моим стражникам – беднягам, ходившим до этого вокруг да около и давящимся слюной, иначе они могли проглотить собственные кадыки. На четверых, как и положено, появился новый кувшин с вином, все-таки приятная вещь – малиновое вино.

– Давай споем? – предложил я.

Капитан икнул:

– Ик, давай.

– О чем будем петь?-спросил я.

– Балладу... ик, ...о походе, ик... ик... ик... на Тянь-Шуань.

– Нет, я такой не знаю.

– Тогда о чем? Ик, ик.

– О чем? – спросил я у солдат.

– Не знаем, – хором ответили они, – о чем пожелает ваша честь.

– Ой, Мороз моро-о-з! – заорал я что было сил. -Не-ее-е моро-оо-озь меня-аа-а, не-ее-е моро-оо-озь меня-аа-а, моего коня-аа-а! А теперь все вместе.

Капитан и солдаты подхватили:

– Не моо-розь меня-аа-а, моего-оо-о коня-аа-а!!!

Где-то на улице тревожно залаяли собаки и с перепугу заголосил в сарае петух, на лестнице послышался шум и на пороге появились заспанные рожи шалопаев – Напа, Виста и Покера. Они растерянно разглядывали нас, протирая сонные глаза.

– Что – уже утро? – растерянно спросил Нап.

– Гуляем? – поинтересовался Вист.

– Шумим? – предположил Нап.

– Присаживайтесь, – пожевал я губами и махнул рукой, показывая на стол и полупустые кувшины с вином.

– Ур-ра-а!!! – гаркнули шалопаи и вмиг наполнили кубки вином.

Спустя некоторое время в длинных темных накидках в столовую пробрались Муза и Лили.

– Вы так шумите! – улыбаясь, пожурили они нас. – Можно присоединиться к вашей компании?

– Конечно!!! – проорало сразу несколько пьяных глоток.

Двое стражников прикатили из подвала новую бочку с вином и мы, так сказать, попали на новый виток гонки-борьбы с Бахусом. Дальнейшее я помню плохо – смутными отрывками, полными густого винного тумана.

Кажется, я пытался им спеть что-то на английском, стуча ручками ножей по столу, остальная компания стучала импровизированными тарелками – своей кружкой о кружку соседа. Подвыпившие барышни танцевали на столе, увлеченные рок-н-роллом, после того, как я продемонстрировал несколько па нового для них жанра. На столе над нами мелькали симпатичные ножки и всем было очень весело. Муза и Лили пели:

– Мы танцуем буги-вуги, мы танцуем буги-вуги, мы танцуем буги-вуги каждый день!!!

Пока кто-то не крикнул, кажется, это был я:

– Шухер!!! Нас почикали!!!

В комнату влетела куча стражников, возглавляемая королем и принцессой, а с ними еще один, очень большой и страшный человек, на голове алый колпак с прорезями для глаз и рта, а в руках огромный обоюдоострый топор. Веселья как не бывало, наступила кладбищенская тишина, хмель остался, но все пытались принять умный и трезвый вид. Муза и Лили сконфуженно спрыгнули со стола в объятия моих стражников, те едва их удержали, Вист, Нап и Покер упали под стол и затаились, капитан стал по стойке смирно. Откуда-то издалека доносился голос короля, я его плохо различал сквозь белую пелену выпитого вина.

– Я велю отрубить ему голову сейчас, на месте, здесь, сию минуту!

Я улыбался и, покачиваясь, приветливо махал рукой человеку с топором. Капитан, не выдержав, сел и отхлебнув вина, затянул песню:

– Ой, мороз, моро-оо-оз!!!

– И ему! – взвизгнул король.

Принцесса пыталась успокоить разбушевавшегося папашу. Король увидел мою охрану:

– Им тоже! – из обессиленных рук стражников выпали Муза и Лили. Всем! – проревел король. – Он споил весь мой двор! Уберите их вон!

– А нам все равно, а нам все равно! – запел я.

Под столом замычали шалопаи, Муза и Лили всхлипнули на полу.

– Танцуют все! – крикнул я и схватился за стол, чтобы устоять.

– Палач!

Принцесса, повиснув на хилых плечах короля, что-то объясняла ему. Мне уже было все равно, меня еще сильнее накренило, стол качнулся вместе со мной и с криком:

– А-а-а, мать вашу! – я потянул за собой стол и посуду на пол.

12

ПОЕДИНОК

Я нервно курил, наверное, свою последнюю сигарету в жизни. Мне было очень плохо – после вчерашнего перебора не знаю, как им удалось поднять меня сегодня утром. А капитан ничего, как стеклышко. С большим трудом и с его великой помощью я натянул на себя все эти рыцарские консервные банки: панцирь черепахи, наколенники и налокотники, как в хоккее, огромные и тяжелые рыцарские сапоги, на которых я впервые увидел золоченые шпоры, рыцарские рукавицы – великолепный подарок нашим металлистам. Дио лопнул бы от зависти.

Все это, я одевал еще в состоянии опьянения и помутнения в мозгах. До меня еще не доходило, что меня обряжают на похороны. Когда, наконец, дошло, я стал волноваться и кричать:

– Помогите! Я хочу спать! Оставьте меня в покое! Спасите!

Я пробовал вырваться из рук, но двое разящих перегаром стражников крепко держали меня под руки. Капитан посоветовал посмотреть на одного человека, незаметно стоящего в углу комнаты. Что-то шевельнулось в моей памяти – голый торс, красный колпак...

– Кто это? – мой голос хрипел.

– Королевский палач, собственной персоной, – ответил капитан.

Палач, услышав, что говорят о нем, поклонился мне, словно говоря: "Я весь к вашим услугам".

– Я не хочу умирать! – прохрипел я в ухо капитана.

– Тебе, граф, уже никуда не деться. Придется драться с бароном. Мне жаль.

– Я не хочу умирать! – сказал я в полный голос.

– Звездочет предсказал, что небо на твоей стороне, – не очень уверенно напомнил капитан.

– Я не хочу умирать!

– Ты ведь Защитник! – пытался одобрить меня капитан.

– Я не хочу умирать! – закричал я.

Капитан повесил мне на грудь шнур с куском чьего-то зуба:

– Это мой талисман, после вернешь – он должен помочь.

– Я не хочу умирать! – заорал я в полную мощь своих легких.

– Заткнись! – в голосе капитана прозвучала сталь. – Посмотри на свой герб: нарисовали, как ты просил.

Мне сунули в руки щит – на зеленом поле чертово колесо, а в центре колеса – сердце.

– Пусть принесут вина, – попросил я.

– Ты в своем уме?! Король приказал не давать тебе ни капли!

– Я умру от жажды.

– Сочувствую. Неужели ты ничего не помнишь?

– А что случилось? – удивился я.

– Час назад тебя только достали из колодца.

– Что?! – я был потрясен, я ничего такого не помнил.

– Тебя полночи обливали холодной водой по приказу короля. Ты пел песни и грозился разнести весь королевский сарай по камушкам.

Я истерически расхохотался – я ничего такого не помнил, стражники поддержали меня.

– Король сказал, что даже если чудом ты выиграешь этот поединок, то все равно познакомишься с королевским палачом, – капитан хохотнул, – ты ему такого в ответ наговорил, что его чуть не хватил удар, он сам хотел тебя убить, принцесса еле увела его.

Я потряс головой: "Ничего не помню!", покосился на стоящего в углу палача. Тот замер в одной позе, словно чучело, набитое соломой.

Я потрогал небо – сухое, как наждачное полотно, альвеолы, казалось, покрылись столетним налетом ржавчины, они срочно нуждались в смазке. Ощущение было таким, словно во рту провела ночь стая бродячих кошек. Я дал себе слово больше никогда не пить этого зелья, но тут капитан достал из-за пазухи запотевшую фляжку с вином...

Вот каким было утро. Я отогнал от себя все тяжелые мысли, глубоко затянулся. Боже, как болит голова.

Утро выдалось ненастным, по небу задумчиво бродили хмурые тучки, солнце то проглядывало, то вновь исчезало в разрывах облаков. Поскорее бы прошел дождь, а то мои мозги внутри расплавились и просто плескались в черепной коробке, их нужно было охладить, чтобы придать им первоначальную форму.

Сильно раздражал стоящий над полем многоголосный гул. Народ был широко оповещен о предстоящем поединке и с раннего утра трибуны уже были забиты. Ристалище, наверное – на основе его в последствии было создано футбольное поле. Здесь тоже с двух сторон стояли закрытые, высокие деревянные ворота двух цветов и, как в боксе – синий и красный угол. Ворота скрывали палаточные городки желающих сразиться друг с другом. Когда герольды протрубят в свои длинные трубы, взятые на прокат в Иерихоне, заскрипят ржавые, старые петли на воротах, выпуская навстречу двух самоубийц. Я находился за красными воротами.

– О, Боже! – простонал я. – Как выкрутиться?

Капитан подмигнул:

– Не волнуйся, все нормально.

– Хотелось бы верить.

Простой люд, рассевшись на деревянных скамьях, с нетерпением ожидал спектакля. Такие же мужчины и женщины, старые и молодые, сегодня одели яркие и пестрые одежды, как на праздник – говорят, после поединка здесь будет ярмарка. Где-то в отдалении слышалось мычание скота и скрип телег. На многих были длинные рубашки в виде мексиканских пончо, надетые также через голову, с искусной вышивкой по низу в виде узора из переплетенных рыб – в угоду королю. На женщинах – длинные, свободного покроя сарафаны, не скрывающие соблазнительных форм. Эх, люди, люди – всегда вы требуете хлеба и зрелищ. Всегда и везде.

Взрослые зубоскалили, флиртовали и ругались, грызли семечки, жевали какие-то овощи. По рядам сновали предприимчивые разносчики пирожков, водоносы – ветер донес аппетитные запахи жаркого. Дети кругами бегали вокруг моей палатки, орали и визжали, их отгоняли мои секунданты и мои охранники, я бы предпочел, чтобы рядом стояла наготове карета скорой помощи.

Чтоб ничего не видеть, особенно эти назойливые взгляды, я вошел внутрь палатки. Я так устал и чувствовал себя таким опустошенным, что уже не мог думать ни о каком побеге. Хотелось одного – пусть это все поскорее закончится. "Что суждено, то суждено!" – решил я для себя.

Пропели трубы, в палатку заглянул капитан, я вздрогнул.

– Что, пора?

– Успеешь, – капитан ободряюще хлопнул меня по железному плечу. – Это оповестили, что прибыл король со свитой.

В палатке появились бледные после вчерашнего Вист, Нап и Покер, они вызвались быть моими секундантами и группой поддержки. Они смущенно забились в один из углов, в их трясущихся руках гулял кувшин с вином. После вчерашнего они стали относиться ко мне по-другому, с уважением, что ли. Приятно, когда в кругах королевской молодежи приобретаешь популярность. Принцессу я не видел, хотя по правилам она должна была проводить меня в последний путь. Видимо, вчера она увидела достаточно. Ну и ладно.

Я был так нагружен железом, что с трудом мог передвигаться. Проклятые килограммы тянули к земле – не вздохнуть, не выдохнуть.

– Может, снимем половину? – спросил я капитана. – Ведь невозможно вздохнуть.

Капитан покачал головой:

– Это ваш шанс уцелеть. Я видел, как дерется в бою барон, у него сильный и быстрый конь. Удар он всегда направляет в голову.

– Тогда шлем оставим, а доспехи скинем? – предложил я.

– Ты будешь на коне. Ворлок для надежности может ударить и в грудь. Он убьет тебя сразу, если на тебе ничего не будет. А может выбить из седла и перед смертью помучить, это ему доставит удовольствие. Ты вчера его серьезно оскорбил – он не забудет тебе этого никогда и не успокоится, пока не отомстит.

– Спасибо, ты предрекаешь мне долгую и мучительную смерть.

– В голову ты промахнешься, – консультировал Оутли-Шумахер.

– Целься в грудь – так надежнее! – пьяным голосом из угла выкрикнул Вист.

– Он не выбьет барона из седла! – отрезал капитан. – Целься в плечи, есть возможность ранить барона.

– А если в лошадь, уж в нее-то я не промахнусь? – спросил я.

– Это большой позор для людей, носящих звание рыцаря! – сурово ответил капитан.

– Ну и черт с ним!

– Не говори так! – покачал головой капитан, он осуждающе смотрел на меня. – Рыцарским званием не разбрасываются!

Я отвернулся.

– Извини, я пошутил, – пробормотал я.

Я достал сигарету, все торопливо покинули палатку. Я прикурил и, проверив, что никого рядом нет, торопливо расстегнул лямки панциря и скинул с себя эти половинки. Спрятал его, а также толстую кожаную куртку в углу. Сверху я накинул на себя плащ, повесил на грудь свой гербовый щит – так гораздо легче и удобнее.

В палатку заглянул капитан:

– Собирайся, сейчас подадут сигнал.

Я покинул палатку. Элегия – белая кобыла принцессы, недовольно покосилась в мою сторону и стала перебирать передними копытами.

– Помнишь вчерашние уроки? – спросил капитан.

Я выстрелил "бычком" в сторону.

– Помню, – буркнул я.

Капитан и Покер помогли мне влезть в седло.

– Какой-то ты легкий? – заметил капитан.

– Я не ел с утра, – улыбаясь, ответил я.

На этой лошади голова закружилась с новой силой, я нагнулся и обнял Элегию за шею.

– Выпрямись! – прошипел капитан.

Он стоял рядом и должен был, как старший секундант, вывести меня за ворота. У младшего секунданта Покера лежала на плече моя боевая пика, украшенная лентами принцессы. Я бы сказал, что это не пика, а порядочное бревно с острым стальным наконечником, который иногда ловил скудные солнечные лучи и зловеще поблескивал – не хотелось думать, что в моем теле может возникнуть такая дырка. Меня окружали гвардейцы короля, одни могли это рассудить как знак почести и уважения, я же – как знак черной неблагодарности. Один нахальный ребенок ловко запустил в меня огрызком яблока. Огрызок попал в щит и со звоном отскочил – щит выдержал первый удар.

В это время запели трубы герольдов, вокруг ристалища поднялись рев и свист, птицы испуганно закаркали и заметались в небе. Герольды стали орать, представляя наши звания и титулы. Двое гвардейцев бросились открывать мои ворота.

– Боишься? – участливо спросил капитан.

– Нет, – ответил я, и это было правдой, я действительно не боялся.

Опять пришли мысли о моей временной амнезии и тяжелом случае кретинизма – я просто сплю и вижу затянувшийся длинный сон. Сейчас будет просто мнимая смерть и я, наконец, проснусь у себя на кровати, в комнате, расположенной на третьем этаже, с балконом, выходящим на нешумную, тенистую улицу. Я заварю себе чашечку крепкого кофе, включу радио, послушаю последние новости – наши космонавты должны вернуться с орбиты. Потом выйду прогуляюсь. На дороге машинки – вжик-вжик, вжик-вжик, би-би, би-би. Ничего, скоро кончится этот кошмарный сон.

Капитан потащил Элегию на поле. Я выпрямился в седле, пытаясь придать себе гордую осанку бывалого рыцаря. Прочистив горло, я запел:

– Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам!!!

А перед глазами кадры фильма "Варяг" – объятый пламенем, но не сдающий крейсер.

Трубы в очередной раз заглушили и рев обывателей, и мою песню. Я огляделся: над ристалищем возвышался королевский помост под малиновым балдахином. В огромном кресле, в расшитой золотом мантии, под огромной короной, оттопыривающей пунцовые уши, председательствовал маленький король. Рядом с ним, в кресле поменьше величественно сидела принцесса в лиловом с золотыми змейками платье. На ее голове блестел, соперничая по цвету с волосом, толстый золотой обруч. Волосы, заплетенные в две тяжелые солнечные косы, лежали на груди.

Нет, я и не думал в нее влюбляться – слишком разные у нас характеры, но... я помахал им рукой. Мой жест остался без внимания. На маленьких скамеечках, под престижным балдахином сидели те же лица, что и за обеденным столом. Интересно – они заключают между собой какие-нибудь ставки? Позади всех торчали остроконечные шлемы и алебарды королевских гвардейцев.

Покер протянул мне копье – я с трудом удержал его в своих руках. Капитан, рыцарь Оутли-Шумахер воинственно раскрутил усы:

– Сейчас король даст знак и начнется бой.

Я посмотрел на противоположный край поля, там возвышалась черная гора мой злой гений, барон Ворлок. Его конь был укрыт черной попоной, сам он облачен в черные доспехи, блестящие, как вороненая сталь. Ворлок самовлюбленно поигрывал своим копьем. Через минуту он меня на нее насадит. Мне стало неприятно, даже голова перестала болеть, что-то холодное и липкое выступило на позвонках моего хребта и студеной волной поднялось к затылку, волосы под шлемом неприятно зашевелились. Внизу живота что-то протестующе забурлило, в горле появилась изжога, мне опять стало дурно. Я оглянулся назад, мои ворота уже заперли, путь назад бы отрезан. Оутли одобряюще улыбнулся. На меня смотрели сотни переговаривающихся, жующих и смеющих лиц. Мне хотелось закричать: "Почему именно я?!!!".

Король привстал и что-то бросил с трибуны на песок – похоже на обвитый лентами короткий жезл. Завыли трубы и закричали люди, предвещая начало страшного суда. Я увидел, как барон Ворлок пришпорил коня и помчался мне навстречу.

– Вперед! – заорал капитан.

– Что?

Элегия беспокойно заходила подо мной. Капитан взвыл, выхватил кинжал и уколол круп белой лошади. Элегия заржала дурным голосом и понесла меня навстречу смерти. От неожиданности я чуть не выпал из седла и не выронил пику. Мы стремительно сближались. Наконечник барона зловеще вспыхнул, в небе вынырнуло солнышко, любезно решившее осветить эти, полные драматизма, события. Пика барона была направлена мне в голову, барон по джентельменски решил не играть со мной, бить наверняка. Я болтался в седле из стороны в сторону, шлем съехал мне на глаза и я мчался вслепую, не решаясь его поправить – если я на миг отпущу поводья, то вылечу из седла. Наконечник моего копья выписывал восьмерки, ставя многих в недоумение по поводу нового приема. А тут, как назло, появились позывы к рвоте, не хватало еще захлебнуться в собственном шлеме.

Последние мгновения до сближения я не видел барона, мне было очень плохо, я боролся с горлом, которое дергалось от спазмов. Проиграв эту схватку, я послал всех подальше, ничего не видя и не слыша, я упал на шею Элегии и обильно полил землю под ее копытами из содержимого своего желудка. Где-то в этот промежуток времени мы должны были столкнуться.

После Оутли-Шумахер рассказывал, что было мгновение, когда он точно видел копье Ворлока, готовое пробить мою тупую голову. Вдруг я неожиданно пригнулся и барон Ворлок промахнулся. А потом...

Я хочу объяснить это просто случайностью, потому что в момент столкновения я даже его не видел и не думал о нем, как и начисто забыл про свое копье. Описывая пикой круги и восьмерки, я случайно попал и срезал ремень, которым закрепляется на лошади седло.

И вот что случилось потом, пока я поливал копыта Элегии – конь Ворлока испуганно взвился на дыбы, седло съехало в сторону, а сам Ворлок, потеряв равновесие, стал падать. Ему не повезло, одна нога застряла в стремени и конь тянул барона за собой до края поля, где его поймали мои секунданты. Впрочем, барону Ворлоку было уже все равно, его голове опять досталось.

Это все творилось за моей спиной и я ничего не видел и не слышал. Элегия брезгливо перепрыгнула лужи и с галопа перешла на спокойный шаг, всем своим видом показывая, что это не она – это ее хозяин. Я, наконец, смог отпустить проклятые поводья, расстегнуть ремень под подбородком и скинуть шлем. В уши ворвался ликующий рев футбольных фанатов, это отрезвило меня, я вспомнил – кто я и зачем здесь. Я удивился, что еще жив и стал искать на поле барона. Я увидел, как его тело тянется за лошадью, вот тогда я и закричал как Гойко Митич:

– Хийя! Юп-юп, хий-я!

Это был воинственный клич апачей.

Я отбросил в сторону не нужное теперь копье и осторожно слез с лошади, все еще недоумевая, что остался жив. Все-таки прав был Звездочет, когда говорил о благосклонности звезд в мою пользу.

– За-щит-ник!!!

– За-щит-ник!!!

– Слава Защитнику принцессы!!! – скандировали люди, наверное, мало кто видел мои упражнения с желудком, впервые в жизни живот спас сам себя.

Я вытащил из ножен меч Эрика и под одобрительный гул болельщиков стал размахивать им над головой. Мои секунданты что-то восторженно орали и бежали мне навстречу. Я посмотрел на королевский помост – мне хлопали в ладоши. Возможно, я буду помилован.

Я чувствовал себя героем, пусть это было просто слепое провидение, но я остался жив после такого испытания. С радостью и болью я убедился еще раз, что это не сон.

Усы капитана словно антенны, торчали в разные стороны – он, смеясь, обнял меня. Вист, Покер и Нап хлопали меня по спине и плечам.

– Ну, такого я не ожидал! – приговаривал капитан. – Такой финт, что складывается впечатление, что ты притворялся все это время!

– Без удара опрокинуть барона Ворлока! Такого он просто не переживет! воскликнул Вист. – Ты счастливчик. Точно, везучий!

– Баловень судьбы! – подсказал Нап.

– Точно баловень, – согласился, крутя усы, Оутли-Шумахер.

Вот так я и стал Баловнем судьбы, прозвище закрепилось за мной. Иногда я действительно в это верил, когда в очередной раз удавалось спасти свою шкуру от дырок. В этом новом мире мне хоть как-то начинало везти. Защитник на такая уж и плохая профессия, особенно у такой принцессы. Так как честь принцессы я отстоял и отыграл слово короля, мне была объявлена амнистия, о палаче я временно забыл. В королевстве в тот день был объявлен праздник и народное гуляние, король пожертвовал несколькими бочонками с вином и тушками трех молодых бычков. В празднике, можно сказать, устроенном в мою честь, я не участвовал – сказалась проведенная ночь и наполненное стрессами утро. Спасибо приказу короля – он велел оставить меня в покое и, пока я спал, в дверях стоял почетный караул.

13

ТРЕНИРОВКА-ТРЕНИРОВОЧКА,

СВИНАЯ ДУДОЧКА, КАРТИШКИ ...

После поединка потекли будничные, безопасные для моей жизни дни. Я начал потихоньку осваиваться в новом мире, перестав вспоминать старый.