Текст книги "Провокация седьмого уровня (СИ)"

Автор книги: Валерий Шалдин

Рудик никогда не верил в мистику, магию и подобную ей ерунду, в которую, однако, верил Паша. Но, с Пашей поведёшься – во всю эту ерунду верить начнёшь. Как говорится, один раз случайность, два – совпадение, три раза – закономерность. Закономерность не говорит, а прямо-таки верещит, что в этом мире не всё так однозначно. Раньше Рудик верил в физику и математику. Теперь он скоро начнёт верить в Пашину кепку с фольгой и серебряной ложкой, и даже в Пашиных котов и упырей. Всё это несколько беспокоило парня, но обретённые миллионы успокаивали и выводили из Рудикова организма депрессию и заниженную самооценку. Правильно сказал великий Спиноза: «Прежде чем диагностировать у себя депрессию и заниженную самооценку, убедитесь, что вы не окружены идиотами». Если оглянуться по сторонам, то откровенных идиотов много не наблюдается. Разве что только Паша Ковальский. Но без Паши не было бы сейчас миллионов в кармане. Паша, конечно, туповат, и его тупость, вот прямо сейчас пребывает в острой фазе, но что-то говорило Рудику, что к его катрену надо присмотреться внимательнее. Эта его штука будет посильнее «Фауста» Гёте, ведь реальная жизнь сейчас удивительна своей непредсказуемостью.

А что если на его тупость включить свою тупость поострее – сообразил Рудик. – Предположить, на секундочку, на минуточку, что Пашина писанина – это правда. Что тогда получается? А ничего не получается, так как непонятно почему оракул приплёл Анды, которые в Чили.

Рассуждая о катрене, надиктованном свыше, друзья приговорили бутылку муската. Вот мускат был – вот его уже нет. Второй бутылки не было, поэтому идеи зашли в тупик. Миллионер Паша пожадничал принести вторую бутылку. Может, тогда бы идеи начали фонтанировать с новой силой, а сейчас источник вдохновения иссяк.

Чили – вот что очень смущало Рудика. Причём здесь Чили? Что Рудик знает о Чили? Что это длинная страна, находится в Южной Америке между Тихим океаном и Андами. Ага, у них когда-то была военная диктатура во главе с генералом Пиночетом. Хунта, короче. Кстати в хунте состоял генерал Краснов, сын того самого предателя Краснова, переметнувшегося к немцам. Что ещё. Ещё известно, что в Чили изготавливают хорошее вино. Народ пьёт это вино и гордится своими национальными поэтами. Они даже свою страну называют «Страна Поэтов». В Чили живут и коренные жители – индейцы мапуче. Вот и всё, что Рудик вспомнил о Чили. Да – вдруг осенило его – в Чили больше всего происходило всяких аномальных событий: своеобразный Бермудский Треугольник на суше. Уважают они всякую чертовщину.

Вскоре Рудик отставил размышления о Чили: ему надо было подумать о приобретении новой машины и жилья в Краснодаре – сами эти проблемы не решатся и с неба не упадут. Хотя деньги с неба упали.

А в славной республике Чили жизнь бурлила, как и везде на этой грешной земле. Народ радовался предстоящей весне, готовился к карнавалам и национальным праздникам. Как и везде, люди получали свою долю счастья и свою долю проблем на пятую точку. А куда же без этого. Как говориться: «Богатые тоже плачут». В лихорадочном темпе решало свои проблемы и «семейство» дона Хосе Сабатини. Весь синдикат пребывал в повышенной активности, понукаемый боссом и его верным консильери Игнасио Фонтом.

Скучать работникам синдиката было некогда, что весьма беспокоило Камило Риверо, которому вдруг подвалило «счастье» возглавить группу отморозков. Группа была небольшая, но отмороженная на всю голову: это из-за них сейчас синдикат пребывал в тонусе, и чем всё это кончится, Камило решительно не знал. Сейчас Камило, по воле консильери, руководил четырьмя организмами, с которыми было выпито ведро чичи и съеден мешок перца. Эти сеньоры любили чичу, да и что покрепче тоже употребляли. Плохо с ними было то, что все они, по своему складу характера и воспитанию, могли переплюнуть даже совсем асоциальных гопников flaite. Заводилой и генератором идей у них значился Пепе Куаблиери: гигант с мозгами, как у канарейки, а видом, как родной брат ломового извозчика. Его принцип: сделай, потом подумай. Впрочем, остальная троица не очень далеко ушла от Пепе, скорее, не ушла вперёд от Пепе по умственным способностям, а наоборот, плелась в шлейфе его идей. Как правильно считал консильери синдиката, у этой троицы была одна извилина на троих. Они даже были чем-то друг на друга похожи внешне: все выше среднего роста, с короткой причёской, они всегда радостно улыбались, предвкушая какое-нибудь безобразие. Камило окинул своё воинство взглядом: глаза бы мои вас не видели. И чичу мою всю выпили, и браткам русским наваляли. Нет, сначала наваляли, а потом выпили. Теперь сидят под домашним арестом и с аппетитом объедают кухню самого босса синдиката. Аппетит у парней зверский, особенно у гиганта Пепе: тому еды всегда мало, сколько ни дашь. Вот что-то жуёт Энтони Фабрега по прозвищу Бубо: он, как и двое других тупо пялится в телевизор. Рядом с ним сидит Руис Маканас по кличке Фот и Мануэль Карвахаль, которого между собой все зовут Зембо. Самого Камило Риверо парни зовут Чино: эта кличка к нему приклеилась из-за американского музыканта Камило Чино Морено. Пепе телевизор не смотрит, для него там нет ничего интересного: он усиленно доедает то, что не доели с обеда все остальные члены банды. Вот такая у меня компания. Как ранение в задницу: ни самому полюбоваться, ни людям показать. За время «карантина» все темы уже были обговорены по нескольку раз. Нам всем скучно. Нет драйва. Теперь вынужденная отсидка проходит в атмосфере непринужденного молчания между начальником и подчиненными. Скоро начнём на стенку лезть и на Луну выть. Хотя умные люди говорят, что тот, кто понял жизнь, тот не торопится. Как там без меня поживает моя Сара, семнадцатилетняя дочка моего соседа Шиманского Арона. С Шиманским я дружу. Сеньор Шиманский хороший сосед, раз у него есть такая прекрасная Сара. Мама Сары сеньора Эмишка Кржечкова тоже тётка неплохая: подкармливает меня частенько своими «кнедликами». Это такие вкусные штучки из теста. Пепе они точно бы понравились. Эмишка почему-то не носит фамилию Арона Шиманского, а её фамилию не выговоришь: Кржечкова – язык сломаешь. Она приехала в Чили откуда-то с Европы, из Киргизии кажется. Теперь живёт с Шиманским.

Ах, Сара! С кем ты теперь гуляешь, кого целуешь, помнишь ли ты своего Камило или уже забыла?

Риверо не заметил, как сказал это вслух. Три организма повернулись в его сторону, а Пепе даже перестал жевать. Все смотрели на Камило с состраданием: мы же люди с тонкой душевной организацией, что такое душевные страдания понимаем и сочувствуем другу. Креветке понятно, что находясь в изоляции, Камило не может посетить свою пассию, что очень печально. Любовь не любит расставаний.

– Чино, – прогудел Пепе. – От этих наших чилийских женщин не знаешь чего ожидать. Сегодня она милая кошечка, а через час это дикая пума, хуже ягуара, точно тебе говорю. Утром она измажет своё лицо в боевую раскраску, как наши индейцы мапуче, когда они собираются на войну. Такая сеньора из постели тебя поднимет, в могиле достанет, ягуара на лету остановит, в горящий вигвам зайдёт. Она доведёт тебя до нервного срыва. А может окунуть в счастье. И все это лишь для тебя. Ты или сдюжишь с ней жить, или будешь уничтожен.

В разговор включился Бубо:

– Точно сказано, бро, в самую дырочку, – кивая, произнёс он. – Девушки как Луна, а Луна хороша только ночью. А вот ночью они вытворяют такое….

– Сара не такая, – заверил всех Камило. – Она хорошая.

– Если девушка говорит, что она не такая, – высказал свою мысль Зембо. – То это значит, что она такая, только чуточку попозже.

Все старались, как могли, отвлечь бедного Камило от мрачных мыслей.

Даже Руис Маканас предложил, что когда они выйдут из этого помещения, то отправятся прямиком под окно прекрасной Сары и споют ей любовную серенаду. Тем самым они выразят самую большую в мире любовь Чино к прекрасной Саре. Руис даже пропел несколько строк серенады:

 
  Кто поможет влюбленным
  В их таинственном деле?
  Кто для них будет петь
  Соловьиные трели?
  Так уж случается
  Если влюбляются
  Слушают все соловья
  Юноши, девушки, бабушки, дедушки,
  Мамы, и папы, и я!
 

Коллектив поддержал такое начинание: как только их выпустят, сразу же пойдём петь серенаду под окном Сары. Это совершенно правильное решение. Думаем, что тогда у нашего Камило и Сары отношения устаканятся, а потом все пойдём к доступным сеньорам. Надо же и нам получить свою порцию любви, а то в этом заключении совсем монахом станешь.

Коллектив полностью переключился на насущную проблему взаимодействия с сеньорами и сеньоритами. Каждый высказывался о половых проблемах, руководствуясь собственным опытом общения с девушками, и прислушивался к опыту других. Все вместе решили написать Саре петицию о любви к ней несчастного и невыносимо страдающего от душевных мук Камило. В этом любовном послании должны быть самые интересные сердцу девушки строчки. Фантазия коллег начала фонтанировать в правильном направлении:

– Твой голос, твои глаза, заставляют мое сердце биться быстрее, – бодро записывал Фабреро на листочке бумаги. Комплимент должен быть запоминающимся. Красивые слова, произнесённые на ушко симпатичной сеньорите, должны поднять ей хорошее настроение до вечера, как минимум до обеда. Калории плотного обеда сами по себе поднимают настроение.

– Мой любимый цвет – это цвет твоих глаз, – прогудел Пепе.

Что касается глаз сеньорит, то это тема была неисчерпаема. К своему стыду Камило не очень помнил, какой цвет глаз у его Сары. Наверное, цвет её глаз прекрасен. Вот, что они у неё обольстительно блестят, он помнил точно.

– Когда ты рядом, я понимаю, что мое лучшее отражение не в зеркале, а в твоих любящих глазах, – настаивал внести такие строчки Зембо. – Твои прекрасные глаза – это океан, в котором тонет корабль моей любви к тебе.

Отец Чино, пока был жив, говорил, чтоб Камило с дураками не спорил, поэтому он не противоречил своим коллегам. Из-за интенсивного обсуждения достоинств сеньорит, никакого повисшего в воздухе напряжения, не наблюдалось: оно испарилось. Вся банда творчески обсуждала тему достоинств сеньорит, при этом время летело быстрее. А вот есть опять хотелось неимоверно. Хотелось мяса. Время-то к обеду. Сеньоры, нас тут голодом морят, доложу я вам. Чем нас в этом доме сегодня будут кормить, огласите меню? А вот обсуждать чилийскую кухню категорически не надо, иначе помрёшь от вожделения, не дождавшись пока тебя покормят. Обсуждайте лучше сеньорит, но тут тоже свои нюансы.

* * *

Дон Сабатини из-за форс-мажора, случившегося недавно, теперь каждый день совещался со своим консильери в тайной комнате. Консильери, как всегда, располагался в своём любимом мягком кресле и читал какие-то бумажки. Он замышлял что-то коварное и губительное для врагов синдиката. Выглядел сеньор Игнасио, как всегда, сухощавым и подтянутым: одевался в строгий дорогой костюм с тщательно подобранным галстуком.

Ого, – немного удивился Игнасио, когда шеф открыл тумбочку и набулькал себе на три пальца Pesco Reservado. Сорок три градуса, однако. В воздухе запахло спиртом и нехорошими новостями. Игнасио понял, что босс несколько взъерошен и опять находится совсем не в лирическом настроении. Он знал, что босс только что имел разговор с одним из высокопоставленных чинов МВД. Скорее всего, разговор был серьёзным, вот босс и опечален. Сейчас от Хосе последует какая-нибудь сентенция, и чем дальше она будет от их рода деятельности, тем, значит, серьёзнее обстоит дело.

– Вот такие дела, Игнасио, – глубокомысленно произнёс босс мафии. – Молочные продукты крайне полезны для организма. Нет толку от ведра, если корова не дает молока. Такую корову надо пускать на мясо. Люди любят мясо, но не собираются водить дружбу с коровами. Им не интересно понимать коров. Только им есть коров интересно. Знаешь Игнасио, о чём мечтают простые люди? Они мечтают, чтобы между двумя кусочками хлеба находился большой кусок жареного мяса.

Игнасио невозмутимо поправил свои очки на переносице. Стальная дужка очков даже отразила лучики света. Вступление босса не внушало особого оптимизма. Понятно, что раз шеф внезапно почувствовал себя животноводом, то, наверняка, у него были тяжёлые переговоры с чином из МВД.

– Очень тонкое наблюдение над южноамериканской природой, – произнёс Игнасио. – Я, так понимаю, Хосе, что у нас намечается очередное изменение планов?

– Правильно понимаешь, – ворчливо произнёс Сабатини. – Все предыдущие планы засунь себе в…..архив. Наши планы опять меняются.

– За каждым человеческим пороком, Игнасио, кроется элементарная человеческая тупость! – продолжил Сабатини. – Вот зачем нашим тупым солдатам потребовалось связываться с русскими? Теперь проблемы. Большие люди недовольны, а когда они недовольны, то начинают искать виновных. Я не хочу, чтобы наш синдикат назначили виновным за последствия обнародования тех документов, что наши дурни украли у русских.

– Дуракам часто везёт, – осторожно высказался Игнасио. Он подумал, что не ошибётся, если пока промолчит и дождётся от босса пояснений.

– Но, не в этом случае, – перебил его босс. – Большие люди решили закрыть эту тему. Намертво закрыть. И они жаждут крови. Оказывается, сейчас совсем не к месту внедрять это открытие русских о дармовой энергии. Это сейчас чревато огромными потрясениями в экономике. Поэтому тему закрыли. И нам лучше всего прислушаться к такому мнению. Любопытство – лучшее качество для того, кто хочет прожить интересную жизнь, но недолгую: оно вещь хорошая, но с жизнью обычно мало совместимая. Не надо нам лезь в дела больших людей и в большую политику. Понять – не поймём, а хлопот с этим делом не оберешься.

– Думаешь, нас простят за этот косяк? – стал сомневаться Игнасио. – Ты это серьёзно?

– Обещали снять претензии, – сообщил дон Сабатини. – Но….

Он отхлебнул глоток Pesco Reservado и отставил стакан.

– Я очень серьёзен, что даже в зеркале себе не улыбаюсь. Но, нам надо выдать русской мафии пять голов наших охламонов, – глаза Сабатини стали жёсткими. – Это будет считаться, что мы прониклись и никому из сильных мира сего не мешаемся под ногами. Русские тоже будут удовлетворены. А насчёт их идеи производить эти фантастические изделия, то с ними уже поговорили и убедили, что этого делать не следует. Русская мафия оказалась с понятием, но крови обидчиков требуют, для них это дело принципа. Не смотри Игнасио на меня так – уже всё решено. Сейчас сердца быть не должно, время такое. Так что, отправляй всю банду Риверо в Лос Андес, якобы на встречу с индейцами по этой гнилой теме. Там их встретят русские мафиози. И Бог рассудит, кто прав, а кто виновен. И на этом ставим точку в этом недоразумении. Транспарентность, инклюзивность, консенсус и всё такое прочее считаем, что соблюли, ага.

– Может это будет и к лучшему, – задумчиво сказал Игнасио. – Да и сэкономим на утилизации наших отморозков: не надо будет нам самим их тушки вывозить в море и там окунать в воду. Камило только жалко: перспективный был парень.

– Кстати о Камило, – поинтересовался с любопытством босс. – Что они всё это время делали?

– Жрут засранцы всё время, как не в себя, – стал подробно докладывать Игнасио своему дону. – Наша кухня от них уже стонет. Теперь поют серенады и коллективно пишут любовные послания подружке Камило. Типа у них там любовь и всё такое.

– Серенады поют? – переспросил босс. Он задумчиво пожевал губами. – И подружка Камило не узнает, какой у парня был конец.

– Что? – с удивлением спросил Игнасио.

– Ээээ, – встрепенулся Сабатини. – Говорю, отправляй их в Лос Андес. Объясни им, что приключение у них в Лос Андесе будет на пять минут, смотались туда – сюда, потом отдых с сеньорами. А сам Игнасио уже можешь об этих сеньорах начинать составлять официальный некролог.

* * *

Камило проснулся рано утром в холодном поту – вот же какая дрянь приснилась. Он, как старший в своей банде спал на единственном в их тюрьме диване, а его подчинённые возлежали на надувных матрасах. Сейчас все они крепко спали, а Камило не мог опять уснуть, вспоминая дурацкий сон. Вроде уже несколько дней как сухой закон соблюдаем, а приснилось такое, что обычно снится только с большого перепоя. Во сне они все находились на льду какого-то замёрзшего озера. Во льду озера была устроена полынья, в которой свинцовым цветом плескалась вода, и жуткий холод сковывал мышцы. Возле полыньи стоял рассерженный дон Сабатини, из уст которого извергались всяческие угрозы присутствующим за то, что они плохо ныряют в эту полынью. Первым нырял в адскую воду Пепе Куаблиери. Он должен был найти в этом озере золотой шлем какого-то древнего индейского царя, но Пепе ничего со дна не достал. Теперь он дрожал на льду, замотанный в маленькое полотенце. Изо рта Пепе шёл пар.

– Пасть порву, моргалы выколю! – разорялся дон Сабатини. – Теперь ты Зембо лезь в воду.

Зембо сопротивлялся: «Чуть что, сразу Зембо» – ворчал он.

Камило стоял здесь же и пребывал в ужасе: он понимал, что скоро будет его очередь лезть в холодную воду, а он плохо плавает, да и если бы он хорошо плавал, то замёрз бы в ледяной воде. Вот свирепый дон развернулся в его сторону. При этом глаза дона засверкали неистовым светом и Камило проснулся. Сны эфемерны. В них ты видишь только то, что сам хочешь видеть, о чём сам думаешь. А думал в последнее время Камило о своём будущем, и мысли были совсем не радужные. Особенно в плохое настроение привело Камило то, что вчера вечером им принесли очень хороший обед. То кормили так себе, лишь бы отделаться от прожорливых молодых людей, а теперь вдруг их покормили хорошей ресторанной пищей. За что такая честь? У Камило мелькнула мысль, что так их кормят перед тем, как отправить на эшафот. Понятно, что в нашем мире греха и порока смерть – разменная монета. Пепе и его подельники принесли головную боль синдикату, вот поэтому синдикат решил, что будет лучше отделаться от таких непутёвых сеньоров. Стоит ли бояться смерти? Стоит – решил Камило. Сознательно смерти не боятся только верующие в вечную жизнь, да и то, опасаются, что заимев множество грехов, попадут не в рай, а прямиком в ад. Камило считался православным, а его подельники католиками. Но, навряд ли они были добрыми католиками. Скорее, наоборот, да и сам Камило не без греха, конечно.

Утром, когда все бандиты, продрали глаза, им опять принесли великолепный завтрак. Тут Камило совсем сник. Он понял, что им осталось жить совсем немного, а Пепе и бригада набивали свои желудки и ни о чём таком не думали. Хорошо быть дураком – подумал Камило – интересно, как нас будут ликвидировать: просто пристрелят, или отвезут в море и там утопят?

Однако время шло, а никто за парнями не приходил. Камило уже было подумал, что ему просто мерещится всякая чертовщина, и от этого он пребывает в паранойи, как заявился сам консильери синдиката.

– Вот что, сеньоры, – вместо приветствия стал распоряжаться консильери. – Выпала вам сегодня дальняя дорога. Так что собирайтесь в темпе вальса и отправляйтесь в Лос Андес на встречу с нашим информатором от индейцев. По вашей теме работа. Сами заварили кашу, вот теперь сами и работайте по этой теме. Говорить с информатором будет сеньор Риверо, а вы вчетвером будете охранять его персону от всяческих ему не нужных встреч. В час дня вы должны быть уже на месте встречи. До Лос Андеса всего 75 километров, так что домчитесь быстро, ещё и время останется на перекус в какой-нибудь местной забегаловке.

Отправив четверых солдат на стоянку автомобилей, расположенную возле резиденции, чтобы они там загрузились в «Фольксваген» Риверо, консильери остался один на один с Камило для углублённого инструктажа. Он подробно говорил парню о месте встречи, о том, как выглядит их контакт, но Камило чувствовал, что всё это одна большая лажа. Вот консильери чуть отвёл глаза, вот он излишне засуетился. Ещё больше Камило убедился, что дело дрянь, когда консильери понизив голос сказал:

– Чино, – так консильери никогда его не называл. – Будь очень осторожен. Не забудь взять удобное для тебя оружие. Ты меня понимаешь?

Игнасио Фонт только пространным намёком мог помочь Камило как-то остаться в живых, хотя он прекрасно понимал, что Камило уже фактически не жилец, как и вся его команда. Хоть возьмут они с собой оружие, хоть не возьмут, конец у них у всех будет печальный: их просто расстреляют из засады, в которую они и едут. Это, если не сработает взрывное устройство в машине Риверо: три кило взрывчатки не должно дать шанса кому-то из пассажиров уцелеть. Взрывать машину, было решено на пути в Лос Андес.

Подходя к своему «Фольксвагену», в котором уже устроилась его команда, Камило лихорадочно думал. Его мозг просчитывал десятки возможных вариантов, чтобы умудриться остаться в живых, но все варианты давали ничтожный процент на спасение. Коллег он в расчёт не брал, учитывая их тупость. Консильери сказал взять оружие. А оно поможет, если попадёшь в засаду? Да и команда у него такая, что им лучше не доверять огнестрельное оружие: сами себя перестреляют. Поэтому Камило плюнул на то, чтобы поехать домой и достать из тайника что-нибудь стреляющее: всё равно не поможет. Он сразу же взял курс на север на Лос Андес. При выезде из Сантьяго его машину обогнал автомобиль Корпуса карабинеров. В другое время Камило не стал бы даже приближаться к такому автомобилю, а сейчас он, наоборот, старался тереться рядом с карабинерами. Стражи порядка неспешно катили по автостраде, а за ними вёл свой автомобиль Камило, стойко переживая критику своих подчинённых. Те не любили карабинеров и сыскную полицию, а полиция не любила их синдикат. Что-то уверенно шептало в голове Камило, что надо двигаться рядом с карабинерамии, что это будет правильно, поэтому он заявил своим друзьям, что так надо для дела. Прицепившись к служебной машине, он доехал до самого города Лос Андес, и теперь думал, куда пристроить своих подчинённых, чтобы те не мешались ему под ногами. Лучше всего пристроить их в хороший ресторанчик: пусть плотно отобедают, а Камило прошвырнётся по городу. Он и сам, без своей обременительной охраны, способен за себя постоять.

Когда-то Камило уже был в этом городе. Довольно приятное поселение, являющееся крупным автомобильным узлом. Основу экономики всего района, как знал Камило, составлял отличный чилийский виноград. Плюс здесь добывали медную руду: не в самом городе добывали, конечно, а в горах. Работал в Лос-Андесе и завод по сбору автомобилей марки Pegeuot: собирал такие модели, как: 404, 505, 205, 206. Хорошие машинки – так считал Камило – плохо, что завод закрыли. Среди достопримечательностей, находящихся в окрестностях города, обязательно надо полюбоваться на автомобильную трассу Рута или Трассу 60. С некоторых точек города можно рассмотреть интересную картину знаменитого серпантина, ведущего вниз: очень интересное сооружение.

Камило придумал оставить своих подчинённых в отличном ресторанчике Lomo Haus, что на проспекте Сармьенто. Всё равно по пути. Ресторанчик был настоящий Стейк-хаус, поэтому, то, что там приготовят повара, думаю, Пепе и компании понравится. Проспект Сармьенто переходит в проспект Санта Тереза. Пока сеньоры будут подкрепляться стейками, Чино решил прогуляться по городу в сторону проспекта Святой Терезы, как раз до женского монастыря имени этой же святой. Почти напротив монастыря и располагается место, к которому и стремился Камило. Это Археологический музей Лос-Андеса, который был основан в мохнатом 1969 году. Музей гордился своей экспозицией, заверяя посетителей, что в нём хранятся находки, которым, по разным оценкам, уже более 11 тысяч лет. Что это за экспонаты молодой мафиози не знал, он только знал, что, скорее всего, в музее собрана коллекция предметов быта индейцев мапуче. Вот возле этого музея у него и была назначена встреча с контактом, которая, как понял Камило, не состоится по некоторым причинам. Причём главной причиной было то, что никакой встречи и не намечалось изначально.

Найдя место для машины, Камило, как старший в банде, направил своих подопечных в ресторан, вручив Пепе приличную сумму денег и ключи от автомобиля. Гуляйте сеньоры, и ни в чём себе не отказывайте: скоро я вам отзвонюсь и скажу, куда подъехать. Камило не стал говорить Пепе и другим, что он давно заметил слежку за их машиной: зачем расстраивать сеньоров. Сам же он хотел уже пешком убедиться, что за ними следят. Причём следили на неизвестной Чино машине: таких машин он в синдикате не видел. Выходит, скорее всего, это нарисовались враги, а врагам сдали его банду главари синдиката.

Камило не знал, что своей идеей двигаться близко за автомобилем Корпуса карабинеров он немного отсрочил свою смерть. Враги, к своей досаде, не стали приводить в действие радиовзрыватель, опасаясь повредить военную машину. Одно дело взорвать банду отмороженных мафиози, а другое дело покалечить карабинеров. Пришлось врагам немного повременить со взрывом «Фольксвагена», в котором ехали именно те отморозки, которые избили самого Михася и его подручных. Но тянуть с этим делом не надо. Скоро обед, а обед дело святое. Надо пришибить этих уродов до обеда, тогда и аппетит будет лучше.

– Это утверждение несколько эклектично, – высказался Михась – здоровенный человек из братков, полностью лысый и с физиономией закоренелого душегуба. – У меня аппетит появляется от рюмки водки. Но смотреть, как эти уроды пошли есть стейки выше моих сил.

Так разговаривали братки, сидя в машине, из которой они следили за местными мафиози. Плохо, что не удалось подорвать их машину на трассе – сейчас бы мы сидели в ресторане, а не они. Проклятые карабинеры помешали. Ну, ничего, подождём. Мы терпеливые и не трогаем проблему, пока проблема не трогает нас.

– Взрывать будем, как усядутся в свою колымагу, – распорядился Михась. – Прямо здесь в городе. Городишко небольшой: для местных это будет эпохальным событием, они хоть развлекутся, перетирая эту тему. Хватит уже ждать.

– Аппетит приходит во время еды, особенно если не сам ешь, – глубокомысленно произнёс Сало. – Смотри Михась, один урод, чтоб его ишак понюхал, в ресторан не пошёл, а потащился по улице. Что делать будем?

Сейчас в машине отслеживания действий местных мафиози сидело четыре человека: сам Михась и три его коллеги по бандитскому ремеслу – Медведь, Сулема и Сало. Все братки были здоровые и откормленные. По интеллектуальному уровню они не очень превосходили бригаду Камило, но им думать особо было и не надо: за них всё решили старшие, растолковав этой четвёрке их действия по устранению пятерых местных мафиози.

За рулём автомобиля сидел Сало, Михась, сидя рядом с ним, в руках держал пульт активации взрывного устройства, поэтому выходило, что за шедшим по тротуару уродом надо посылать Медведя и Сулему.

– Валите его в удобном месте, потом встречаемся на точке, – распорядился Михась, отправляя Медведя и Сулему вслед за Камило. – А мы этих фруктов ждать будем.

Медведь и Сулема, спрятав каждый свой компактный пистолет-пулемёт «Кедр» (ПП-91) в кожаные куртки, быстро проследовали за удаляющимся местным бандитом.

Камило шёл по тротуару неспешным шагом. Он давно заметил машину преследователей, чтоб их всех покарал проктолог, но вида не подавал. Шёл он по направлению к женскому монастырю Святой Терезы, напротив которого был археологический музей, где, якобы, должна состояться встреча. Ага, состоится – подумал Камило – только не в мою пользу, но убедиться надо.

А вот и археологический музей. Парень подошёл к его территории и увидел несколько одноэтажных зданий, раскрашенных в разные цвета. На всех зданиях были нарисованы какие-то символы, понятные только индейцам и посвящённым. Людей около музея не наблюдалось, а двери в здания были закрыты. Зато к дверям была приколочена фанерная табличка, извещавшая, что музей временно не работает. Судя по выцветшей краске этого сообщения, «временно» музей уже долго не работает. Соответственно, и встречаться было нескем. Консильери знать не знал, что музей не работает, вот тем самым он и прокололся, сообщив Камило, что встреча намечена внутри главного здания музея. Он и цвет здания сказал: красный. Так что ошибки нет. Их вульгарно подставили, а те сеньоры, что следят за ними, это и есть наши убийцы. Приехали. Теперь всё ясно. Теперь надо как-то красиво уйти от слежки, но как от неё уйдёшь, если на углу улицы уже стоят двое неприятных сеньоров и пялятся на молодого человека, чтоб этих сеньоров баран поел. В Чили мужчины на мужчин не пялятся. Это признак дурного тона. Так могут поступать только представители ЛГБТ, полицейские и киллеры.

Камило, кроме этих двух сеньоров, других людей рядом с музеем не наблюдал. Хотя, почему он считает, что больше никого рядом нет? Есть ещё один персонаж, но он не очень-то сильно выбивается из общей картины этого места. Вернее совсем не выбивается: он органично вписан в картину, поэтому на него и не обращаешь внимания. Этому персонажу самое место тут находится, ведь это самый настоящий колоритный индеец, сидящий на жёлтой прошлогодней траве возле молодой араукарии. Индеец разложил перед собой на цветастом коврике всякие разные индейские побрякушки в надежде впарить их заезжим туристам.

Сулема, достав телефон, отзвонился Михасю, описать ситуацию:

– Клиент тут к какому-то деду индейцу подвалил, – описал он ситуацию старшему. – О чём-то там чирикают. Руками размахивают. Что делать: валить обоих?

– Мозги включи, – чертыхнулся Михась. – Нам пенсионера индейца валить не говорили. Как клиент отлипнет от индейца, так и валите. Желательно без свидетелей, да на морды хоть маски нацепите что ли.

Камило подошёл к сидящему индейцу. Странный, честно говоря, индеец. Слишком живописный. Обычно мужчины индейцев мапуче низкорослые и коренастые, как и их женщины. Высокие люди среди них встречаются редко. К симпатяшкам их тоже не отнесёшь. Этот мужчина, хоть и сидел на траве, был высок и сухощав. Возраста он был явно за шестьдесят зим, что для мапуче было весьма много. А вот одет он был явно вызывающе – в слишком чистом и безукоризненно подобранном индейском одеянии. Вот только на ногах у него были не мокасины, а обыкновенные вьетнамские кроссовки, которые выбивались из общего комплекта одеяния. На деде красовалось пончо, под пончо он облачился в икулью в виде мешка, а от пояса вниз свисал чамаль, обёрнутый вокруг ног наподобие брюк белых людей. В руках этот, до безобразия правильный индеец, держал церемониальный барабан культрун, на котором изображалась Вселенная так, как её видят индейцы.