Текст книги "Реаниматор"

Автор книги: Валерий Горшков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

– Через час будь у своего дома, где «подарок» схлопотал. К тебе подойдет джус, передаст коробку. Там двадцать капсул. Будешь принимать по две штуки в день. Тогда сыворотка нейтрализуется. Об остальном мы с тобой позже побазарим… – Старик захлопнул крышку-микрофон на телефоне и добавил чуть слышно: – В аду. Подожди годков десять, падла…

В назначенное Тихим время кортеж лидера группировки остановился напротив кафе «Аргентина». Вскоре к нему неторопливым шагом подошел коренастый широкоплечий парень лет двадцати трех и, постучав в стекло бронированного «мерседеса», просунул в приоткрывшееся окно небольшую картонную коробочку. После чего закурил и, сунув руки в карманы ветровки, скрылся в бесконечной галерее ближайшего проходного двора.

Проводив безликого гонца полубезумным взглядом, заметно воспрянувший духом Александр Петрович торопливо начал вскрывать коробочку.

– На вашем месте я бы здесь и сейчас этого не делал, шеф! – донесся с водительского места настороженный бас телохранителя. – От старика можно ожидать любых сюрпризов!

События последних двух часов, от момента рокового снайперского выстрела, унизительного словесного поноса Мальцева, автоматически означавшего поражение в войне, и заканчивая возвращением на это проклятое место, основательно подточили нервную систему бодигарда.

– Пошел на хер, сука, я сам знаю, что мне делать, а что нет! – вспылил главарь и небрежно разорвал упаковку с обещанным противоядием.

От взрыва внутри салона броня «мерседеса» спасти не могла. Вздрогнув тяжелым серебристым кузовом, словно в судороге, лимузин, целый и невредимый, если глядеть со стороны, застыл на месте. Только внутри на тонированных пуленепробиваемых стеклах повисли окровавленные ошметки.

Встревоженные странным хлопком и терзаемые дурным предчувствием, из джипов к «мерседесу» молнией рванулись двое вооруженных телохранителей. Когда один из громил распахнул заднюю дверцу автомобиля, ему под ноги сползло с сиденья нечто скользкое, липкое, без кистей рук и лица.

Глава 25

В первую ночь затаившийся на чердаке приземистого деревянного дома в Красном Селе Леха так и не дождался возвращения Лобастого. Предавший его в обмен на барыжьи деньги браток так и не появился. Но Леху это не беспокоило.

Наверняка Лобастый теперь выполнял обязанности старшего в бригаде. И банально замочить его, тем самым совершив акт мести, было совсем легко. Достаточно знать, с каких именно точек и фирм команда должна собирать долю в сегодняшний календарный день. На этот вопрос Леха мог ответить в любое время даже без потрепанного блокнота с короткими, похожими на стенограмму пометками, расшифровать которые не смог бы ни один спец с Литейного.

Однако при таком раскладе сразу появлялось множество «но». Во-первых, придется устраивать стрельбу прямо на улице. А во-вторых, вместе с Лобастым надо будет уничтожать ни в чем не виноватых перед ним, Реаниматором, пацанов из бригады, которые обязательно приедут вместе с новоиспеченным бугром. Словом, у Лехи имелось достаточно причин, чтобы искать с предавшим его братком встречи, как говорится, тет-а-тет.

…Лобастый появился в Красном Селе поздним вечером третьего дня. Лихо загнал свой громыхающий музыкой «форд» во двор и буквально вывалился на траву, едва приоткрыв дверцу. Матерясь и гогоча, браток поднялся на ноги, отряхнул джинсы и, распахнув заднюю дверь, совсем по-джентльменски помог выйти из машины длинноногой девице.

– П-прошу вас! Ик!

Получше разглядев спутницу Лобастого, прикатившую на окраину Питера в такой час явно не для того, чтобы всю ночь книжки читать, Реаниматор буквально закипел от злости. Из «форда» грациозно выпорхнула стриптизерша Ляля.

Нельзя сказать, чтобы Леха как-то особенно относился к Ляльке. И уж тем более он никогда не ревновал ее к другим клиентам! Ведь кроме щедро оплаченного, приятного во всех отношениях секса раз или два в неделю, их по жизни не связывало ничего личного. Однако сам факт съема братком не кого-нибудь, а именно Ляли неожиданно для самого Реаниматора довел его до белого каления.

Лобастый был сильно пьян, и, вздумай Леха немедленно спрыгнуть с чердака на пятачок перед крыльцом и без лишних предисловий заехать ублюдку в рожу, вряд ли тот смог бы оказать достойное сопротивление, даже имея при себе пистолет. Однако Реаниматор дал сладкой парочке возможность войти, затем осторожно спустился по приставленной к чердаку лестнице и через несколько секунд оказался перед нужным окном. Свернувшийся в будке пес даже ухом не повел – он хорошо знал Леху, не раз приезжавшего в гости. Гладя лохматую спину, Реаниматор не догадывался, что впоследствии дружба с охраняющей дом кавказской овчаркой ему еще пригодится.

Хорошо изучив за три года общения кобелиные привычки Лобастого, Леха не сомневался, что, едва очутившись в комнате, бывший подельник прямо у порога поставит шлюху на колени и заставит делать минет. Выпивка, разговоры, байки – это уже потом, «на закуску после первой». Знакомая тактика.

Окно комнаты, где обитал Лобастый, по причине теплой погоды оказалось приоткрыто, а белые ночи позволяли, не включая света, не натыкаться на мебель даже в столь поздний час. Наблюдать за происходящим внутри для Лехи тоже не составило труда.

Как и предполагал Реаниматор, втащив удивленно озиравшуюся по сторонам девицу в комнату, Лобастый по-хозяйски швырнул на стол барсетку, мобильник, ключи от квартиры, извлек и со стуком швырнул на скатерть пистолет, а в довершение натюрморта демонстративно-небрежно веером раскидал рядом со «стечкиным» пять стодолларовых бумажек. Вот оно, значит, как… Не удивительно, что привыкшая к дорогим машинам, роскошным интерьерам и богатым клиентам труженица подиума согласилась провести сегодняшнюю ночь в этом курятнике, с рядовым быком. Редко кто платил шлюхам пять сотен. Двести – триста долларов за ночь, не больше. Но для Лобастого трахнуть именно Ляльку было делом принципа. Вот падаль!

«Интересно, – вдруг подумал Леха, доставая из-за пояса спрятанный под рубашкой пистолет „ТТ“ с глушителем, – почему Лобастый, шинкующий в бригаде не менее пяти тысяч долларов в месяц, до сих пор не сменил эту халупу на приличную квартиру в центре Питера?»

Тем временем браток не спеша обернулся к застывшей посреди комнаты стриптизерше и, небрежно щелкнув золотой зажигалкой, прикурил сигарету. Затем, покачиваясь, приблизился к Ляле и, дыхнув ей дымом в лицо, положил руку на плечо.

– Давай, малышка. И обойдемся без резинок. Меня от них тошнит, в натуре!

– Так сразу?! Может… хоть для начала выпьем шампика? – робко попросила Лялька, уже смирившись с тем, что за полштуки баксов сегодня ей предстоит работать в несколько иных условиях и режиме, чем обычно. – К тому же… я без презервативов не работаю. Ни за какие деньги. Здоровье дороже.

– Кончай ломаться, – уже несколько другим, почти угрожающим тоном процедил Лобастый. – Я здоров как бык. – Набившая оскомину фраза применительно к нему прозвучала невольным каламбуром. – Но если ты такая вредная… так и быть, добавлю еще сотню за натуру. Только не томи, бикса, начинай!

Браток стиснул пальцы на шее Ляли. Дышать стриптизерше стало трудно, колени подогнулись.

– Отпусти, больно же! – вскрикнула она.

– Соси, я сказал!

Реаниматор видел всю гамму чувств, отразившуюся в этот момент на загоревшем от частых посещений солярия лице Ляли. Отвращение, ненависть, презрение и одновременно – желание угодить богатому клиенту. Ведь если ему понравится, как она это делает, он будет снимать ее снова и снова.

– Тебе нравится быть грубым, котик?! – тут же разрядила атмосферу Ляля. – Я не возражаю. Это даже возбуждает! Знаешь, я там уже вся влажная… Подожди, подожди, милый, я сама… Вот так.

Она медленно опустилась на колени, ласково погладила ладонью пульсирующий бугор на джинсах Лобастого, быстро справилась с тяжелой пряжкой ремня, нарочито медленно расстегнула «молнию» и не без усилий извлекла наружу не слишком большую задачу, с которой ей предстояло справиться сегодняшней ночью. Так себе была задачка. Ниже среднего…

Леха, стараясь дышать тише, дождался момента, когда акт орального секса выйдет на финишную прямую, а потом решительным движением руки распахнул створку окна и вполголоса проговорил:

– Я вам не помешаю, голубки?

Ляля вздрогнула, чуть не подавившись, и испуганно отпрянула в сторону, так и оставшись стоять на коленях. Браток, вмиг перестав двигать задом и сладострастно мычать, весь резко напрягся, по-черепашьи втянул голову в плечи, а затем медленно-медленно повернулся на до боли знакомый голос.

Из окна на него смотрел черный провал пистолетного ствола. Холодная улыбка Реаниматора не предвещала ничего хорошего.

– Привет, любовнички. Не ждали? Уж простите меня великодушно. А я случайно проходил мимо, дай, думаю, зайду к старому другу… А тут такая любовь… Не двигаться!

– Ты… чего, Леша?! – с ужасом в глазах пролепетала Ляля, задом отползая к стенке и тыльной стороной ладони торопливо вытирая влажно поблескивающие в полумраке припухшие розовые губы. – Ты что, обиделся на меня, да? За то, что я…

– Расслабься, милая. Разве можно обижаться на подворотню, в которой мочатся все, кому не лень? Собирай вещи и вон отсюда, – стараясь не слишком шуметь, глухо процедил Реаниматор. И, слегка смягчив тон, добавил: – Ты здесь совершенно ни при чем, куколка. Просто нам с Лобастым надо побеседовать без свидетелей. А теперь бегом! И лучше через окно…

– К-как? – переспросила стриптизерша.

– Очень просто. Здесь низко, не разобьешься.

Ухватившись левой рукой за подоконник, Леха, не опуская «ТТ», пружинисто перепрыгнул через препятствие и оказался в комнате.

Лобастый, улучив момент, попытался метнуться к столу и схватить оружие, но опоздал на целую секунду. Едва кончики пальцев новоиспеченного бригадира дотронулись до «стечкина», как удар рукояткой «ТТ» по затылку заставил его вскрикнуть и ничком рухнуть на пол, с грохотом опрокинув стул.

– Ку-уда, падла?! – тяжело дыша, прошипел Реаниматор. – Я еще только начал.

– Ну… я пошла? – окинув взглядом сначала отправленного в нокаут клиента, а затем лежащие на столе заветные доллары, осторожно спросила Ляля.

– Проваливай, – равнодушно бросил Леха. – И гонорар за работу не забудь, – не сводя глаз с пошевелившегося братка, Реаниматор кивнул на стол. – Все, пошла на хер отсюда. Считаю до трех. Два с половиной…

– Дурак! – оскорбилась Ляля. Гордо расправив плечи и виляя бедрами, подошла к окну и, на удивление легко перескочив через облупленный подоконник – сказалась профессиональная растяжка, – через секунду оказалась уже с той стороны дома. – Теперь даже не подходи! – крикнула напоследок и стремительно метнулась к открытым воротам.

– Как скажешь, – вздохнул нисколько не задетый истеричной репликой шлюхи Реаниматор. Он легонько пнул в задницу поднявшегося с пола Лобастого, и тот привалился спиной к стене. – Ты меня слышишь, земеля?

– М-м-м, – промычал в ответ браток.

– Что же ты наделал, скотина? – крепче перехватив рукоятку пистолета, с заметным сожалением тихо спросил Леха. – Я же тебе доверял, мудила с Нижнего Тагила, а ты меня продал.

– Это не я, – пробормотал Лобастый.

– А кто? – приподняв брови, спросил Реаниматор.

– Верзила…

Сильный, неожиданный удар ногой в висок заставил братка вскрикнуть и упасть на бок, гулко приложившись головой о крашеный дощатый пол. Леха, грудная клетка которого вздымалась, как кузнечные мехи, нагнулся, сгреб Лобастого за воротник, рывком поднял, заставив встать раком, схватил за багровеющее на глазах ухо, наступил на кисти рук, намертво пригвоздив их к полу, и, ткнув в висок бывшего подельника накрученным на ствол пистолета глушителем, выдавил:

– Ну и тварь же ты!

– Не убивай, – часто дыша, жалобно проскулил голозадый браток. – Я отдам тебе все бабки! Они в углу, за тумбой, в тайнике под полом!

– Так ты думаешь, придурок лагерный, что сможешь откупиться лавами за все то, что сделал? – сквозь зубы процедил Реаниматор. – Нет, Лобастый. Такую подлянку за бабки не отмазать. Я тебе не судья Запесоцкий. Я мочить тебя пришел. За то, что ты, пес шелудивый, которого я не один год считал правильным пацаном, своим шакальим звонком папе отправил меня и девчонку на верную смерть. Бог с ней, она для тебя никто. Но ты, зная о лажовых подозрениях Мальцева, меня, мою жизнь променял на говенные бабки! В бригадиры захотелось, да?! А помнишь, сука, как я тебе жизнь на стрелке с тамбовскими спас?! Если бы не я, лежал бы ты сейчас на Южном, под черным гранитным обелиском вместо креста!

– Прости, братан, – по искаженному судорогой липкому лицу Лобастого покатилась первая слеза. – Я виноват перед тобой. У меня крыша поехала. Сам не знаю, как такая херня получилась! Словно наваждение какое! И все из-за этой долбаной сучки!

– Что ты мне тут горбатого лепишь? При чем здесь Алена?! – глухо выговорил Реаниматор, сильнее прижимая ствол к взмокшему виску пробитка. – Бабок ты захотел. И чтоб ни с кем не делиться!

– Тебе сейчас легко базарить! – визгливо вскинулся Лобастый. – А что бы ты сам сделал на моем месте? С Тихим началась война, а ты, зная об этом, внагляк отказываешься сдать девку в заложницы и везешь ее к старику, подставляя пацанов! Да еще эти сраные барыги, которых мы замочили. – Плотно сжав губы, Лобастый досадливо поморщился и нервно мотнул башкой. – Вот меня и заклинило.

– Складно поешь, – хмыкнул Леха. – А с Лялькой? С ней тебя тоже заклинило?

– Ну ты даешь, в натуре! – почти натурально возмутился Лобастый. – К кому вздумал ревновать! Она хоть и красивая, сучка, но обычная блядь, шалава, подстилка, соска рабочая! Ей за двести бакинских каждую ночь лохи прибашленные в рот дают, сиськи спермой поливают и дрючат вдоль и поперек своими потными елдинами, пихая по яйца во все дыры! Какие могут быть претензии?!

– За двести, значит? – холодно усмехнулся Леха, и лицо его потемнело. – Тогда почему же ты, пидор озабоченный, пообещал ей сразу полштуки, да еще при мне сотню накинул?!

– Захотелось мне, понял! Именно ее на хрящ надеть захотелось! – огрызнулся, пряча бегающие глаза, браток. – Кого хочу, того и трахаю! Или ты эту шкурку по жизни для себя одного приватизировал?!

– Да нет, – спокойно ответил Реаниматор. – Ленка вольна распоряжаться своими прелестями как угодно. Только гонишь ты… Тебе не просто так ее захотелось. Тебе, извращенцу, таким образом надо мной возвыситься захотелось. Сначала ты меня, сволочь, сдал, а потом на биксу мою, на которую тебе раньше плевать было, пять сотен зелени не пожалел. Улавливаешь логику?

– Туфта! Бред! Ты рехнулся! – не сдавался протрезвевший Лобастый. – Ты, Леха, просто уже не знаешь, к чему приебаться! Вот и начал гнуть рамсы про Ляльку! Ты лучше перестань крыситься и спокойно, без наездов, посмотри на тему с барыгами и мокрощелкой глазами любого из наших пацанов… Неужели не было повода согласиться с подозрениями Сашки, когда ты вдруг ни с того ни с сего уперся как баран – отвезу ее старому в Озерки, и конец базару! Может, я чего не догоняю?! Тогда, в натуре, чисто конкретно объясни, почему ты прилип к этой… как ее… Алене, бля, как банный лист к заднице!

– Не твое собачье дело, – жестко отрезал Реаниматор. – Но я, так и быть, вот что тебе скажу. Алена… Ни ты, плесень бледная, ни Сашка Мальцев даже одного ее волоска не стоите! И если бы мне выпал шанс повторить все заново, я поступил бы точно так же! Все, ублюдок. Молись, если умеешь…

Глаза Лехи остекленели, лицо вдруг застыло, помертвело. Лобастый с ужасом понял, что все его потуги оказались бесполезны. Отменить уже вынесенный ему Реаниматором смертный приговор не удалось. Еще полсекунды – и бригадир нажмет на спуск.

Ну уж нет!

Все произошло стремительно, как вспышка молнии. Страх смерти, самый сильный человеческий рефлекс, придал Лобастому решимости и удесятерил его силы. Извернувшись и даже не обратив внимания на боль в руках от содранной кожи, на треск фаланг пальцев и хруст ушного хряща, браток отчаянным рывком высвободился из унизительной позы и, сжав кулак, не мудрствуя лукаво, нанес нависшему сверху Реаниматору сокрушительный удар. В пах.

Леха глухо охнул и тяжело упал на колени. Глаза его закатились, рот приоткрылся, лицо налилось кровью. Поймав кураж, обезумев от появившегося вдруг шанса на спасение, Лобастый тут же вцепился в предплечье Реаниматора голодным бультерьером и потянул вниз сжимавшую пистолет руку, стараясь одним сильным рывком пригнуть ее к полу и завладеть оружием. Казалось, все, еще секунда – и ствол выпадет из разжавшихся пальцев. Однако рука Лехи словно окаменела! Усиливая натиск, Лобастый навалился сверху всем телом, в горячке схватки забыв о том, что указательный палец бывшего бригадира до сих пор находится на спусковом крючке. Накрученный на ствол глушитель вроде бы случайно уткнулся точно в левую сторону груди Лобастого.

Выстрел прозвучал как хлопок детских ладошек. Не проронив ни звука, Лобастый рухнул навзничь, резко выпрямился, затрепетал мелко-мелко и затих, глядя в оштукатуренный потолок широко открытыми пустыми глазами.

Реаниматор выронил пистолет и, теперь уже дав себе волю, с долгим протяжным воем опустился на пол. Прошло не менее минуты, прежде чем первая волна адской боли отступила и Леха обрел способность более-менее нормально дышать. Осторожно, сантиметр за сантиметром, скрючившийся на боку Реаниматор поднялся сначала на колени, а потом, придерживаясь за стену, выпрямился в полный рост. Перед глазами плавали разноцветные звездочки, ноги подгибались.

Вспомнив услышанные когда-то давно от профессионального инструктора по карате наставления, как вести себя в случае, если ты пропустил удар в пах, Реаниматор, морщась, присел на корточки и стал подпрыгивать на одном месте. Смешное на вид занятие в считанные секунды нормализовало кровообращение в травмированном месте. Кто бы мог подумать…

Поднявшись снова, уже без помощи стены, Леха постоял в неподвижности еще пару минут, прислушиваясь к своим ощущениям. Адская боль почти полностью стихла. Кажется, обойдется без осложнений. Ударь Лобастый сантиметром ниже и – прощайте, девушки!

От пистолета следовало избавиться. Это Леха решил сделать по дороге. А сейчас надо было как можно скорее уносить ноги. В любой момент в комнату беспутного внука могла зайти разбуженная среди ночи странными звуками бабка Степанида.

Оглядев комнату в поисках тряпки, которой можно было бы уничтожить отпечатки, Реаниматор сунул «ТТ» за ремень, быстро содрал наволочку с лежавшей на диване подушки, намотал ее на руку и торопливо протер все возможные места, где могли остаться следы его пальцев, включая подоконник…

Когда он почти закончил, сквозь тишину отчетливо обозначился скрип половицы за дверью. Наверное, бабка. Больше некому. Нельзя терять ни секунды!

Бесшумно подскочив к двери, Леха накинул крючок на петельку, тем самым дав себе некоторую фору на случай несвоевременного визита старухи.

Стараясь не шуметь, Реаниматор на цыпочках подошел к распахнутому окну, используемому этой ночью как запасной выход, бросил на него наволочку, подскочил и через секунду уже оказался во дворе…

Едва мягко пружинящие подошвы его кроссовок коснулись влажной, покрытой росой травы, как сразу с двух сторон на Леху неожиданно навалились бесшумно двигающиеся, но вполне осязаемые тяжелые тени. Скрутив ему руки и проведя безукоризненную подсечку, черные силуэты немедленно уронили стокилограммовую добычу лицом в траву, придавили шею рифленым каблуком высокого шнурованного ботинка и защелкнули на запястьях холодную сталь наручников.

– Готов, сука!.. Товарищ майор, здесь он! Через окно, тварь, выпрыгнуть пытался! – раздался над ухом Реаниматора спокойный, с едва уловимой хрипотцой мужской голос.

Где-то за окном, скорее всего в комнате, которую Леха только что покинул, с грохотом распахнулась от сильного удара закрытая на хлипкий крючок дверь.

«Менты! – скрипнул зубами Реаниматор, вынужденный помимо своей воли нюхать щекочущий лицо ароматный клевер. – Откуда они здесь взялись? Неужели Лялька, зараза, из вредности настучала? Быть того не может… Впрочем, это уже неважно. Теперь мне абзац». Теплый труп Лобастого и пахнущий пороховой гарью «ТТ» за поясом его брюк не оставляли никаких шансов откупиться или, получив подписку о невыезде, уйти в бега еще до начала суда.

– Да тут жмурик! – донеслось из открытого окна. – Коля, глянь, у него должен быть ствол!

Невидимые сильные руки быстро и умело пробежались по спине Лехи и сразу наткнулись на пистолет. Последовал тихий утвердительный свист.

– Есть, «тэтэшник», с бесшумкой! – Бок бригадира обожгло ударом тяжелого спецназовского ботинка. – Ну что, братан, отгулял свое?!

– Пошел ты на… – оскалился Леха.

В следующую секунду на позвоночник Реаниматора, точно промеж лопаток, всей своей многотонной массой упал Александрийский столп. В последний миг перед провалом в темноту успел сообразить, что били, скорее всего, прикладом автомата.