Текст книги "Другие правила"

Автор книги: Валерий Большаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

– Где Жилин? – басом заорали из штольни.

– Он где-то тут должен быть, – ответил чей-то голос.

– Здесь я! – крикнул Глеб.

На площадку, отряхивая пережженный грунт, выбрался Шуйбэнь.

– Еще одиннадцать штук! – возбужденно тараторил Лю. – И матка! Чуть из-за нее в облаву не попали! Пока эту дуру спустили, пока лифт поднимался – думал, до нас очередь так и не дойдет!

– Да бросили б вы ее к черту! – недовольно сказал Жилин.

– Нуда! Еще чего…

На площадку, шаркая резиновыми протекторами, выбежали роботы-строители, разбрелись, бестолково тычась в перила, в ноги, мигая бортовыми огнями, жужжа и стрекоча. Из маленького туннельчика выбрался Морган и стал собирать «отару».

– В лифт их! – крикнул Жилин. – Открывай дверки, а я загоню! А ну!

Топоча по кольцевой площадке, киберстроители бросились к подъемнику. Одному места не хватило. Жилин с Тимом сграбастали брыкавшегося робота и закинули его на спины влезших.

– Закрывай!

Тима навалился на дверцу. Фиксатор щелкнул, и подъемник тронулся, гудя и перестукивая.

– Глянь-ка, – Шуйбэнь подошел с планшеткой компьютера, – я тут планчик набросал…

Жилин всмотрелся.

– Это «Нора»?

– Скорее норка… Вот тут – шлюз, с этого конца – выход к Коциту-4. Там как раз ледяной грот, можно будет черпать прямо из озера – чистая талая вода. Слева по коридору… С краев – энергоблок и арсенал, посередке два жилых бункера. Справа, если от шлюза смотреть, медблок, хозблок и три бункера под жилье. Не хватит места – можно будет потом расширить жилплощадь…

В туннеле замигали фонари, и оттуда донесся марш добровольцев:

– …Цум-бай-квеле, тольминдадо, цум-бай-квеле, цум-бай-ква!..

Из туннельчика вышла шумная ватага во главе с Берестовым. Одеты все были во что попало – от спецкостюмов для горных работ до пилотских комбезов. Шлемов тоже была целая коллекция – и круглых, и цилиндрических, и мягких «безразмерных» с твердым прозрачным забралом. Рога посшиблены, перепончатые уши оторваны, лишь кружки присохшего пластика еще оставались на гермошлемах. Навстречу Жилину шла какая-никакая, а бригада.

– Здоров, командир! – взревел Ричард. – Мы с тобой сегодня еще не виделись!

– Здоров, здоров… Вы как раз вовремя.

Наверху полыхнуло розовым. Скрежет и визг закружились по трубе шахты, посыпался мелкий горячий пепел.

– Слушай, Рич, – сказал Жилин, вглядываясь в тени на верхнем горизонте, шатающиеся во вспыхивающем розовым облаке дыма. – Объясни мне, почему ты в неработающих? Только без обид! Руки у тебя откуда надо растут, и с техникой ты дружишь…

Стоявший рядом Шарафутдинов осторожно хмыкнул. Ричард молчал. Дрожащее розовое зарево отражалось на его огромном шлеме.

– Кто бы мне это самому объяснил… – пробурчал он. – Думаешь, приятно в клиентах Фонда числиться? Все время будто подачку выпрашиваешь. А к работникам пристать… Помнишь, Рома, как мы по Москве шлялись, работу искали?

– О-о!.. – Рома помнил.

– И как? – поинтересовался Жилин. – Нашли что-нибудь?

– Экологи нас взяли – на лето. Лес сажали. С киберами больше мороки бы было, чем с нами. А мы что? Лопаты в руки, и давай… Только разве это работа? А учиться я два раза пытался – в ХАДИ поступал, потом в МАДИ… Но туда неработающих не берут. Даже если экзамены на десятки сдашь – конкурс ни за что не пройдешь! Ректоры для своих местечки придерживают, для детей работников…

– Не буду с тобой спорить, – проговорил Жилин, – но ректоры бывают разные…

– Так, правильно! – подхватил Ричард. – И я не спорю! Вон Вадик – помнишь Вадика? – обернулся он к Роману. Тот кивнул. – Поступил в Одесский универ с первого разу! Хотя там же, в Одессе, к Фонду прикреплен. Неработающий со стажем, так сказать. Сунул ректору какую-то бронзулетку эпохи скифов, фамильную реликвию – и поступил! Сейчас на четвертом курсе уже, наверное…

Жилин промолчал. Ситуация с неработающими приобретала новый цвет, неприятный и тошнотворный, гадостный. Слухи о продажности деканов и кадровиков ходили давно, но его этот рэкет пока что не касался никаким боком. Может, везло на хороших людей? Марина, правда, рассказывала, как один препод обещал ей поставить зачет через постель. Ну, Жилин показывал Марику пару приемчиков… Помогло.

– Да фиг бы с ним, с образованием, – проговорил Ричард. – Ведь не то обидно, что в вузы трудно попасть, а то, что все уверены, будто нам легко живется, раз все имеем даром! А что мы имеем? Бесплатное жилье? Да. Стандартные жилые модули в сотовых многоэтажках – их еще «ульями» зовут. Коттеджи строятся не для нас! Бесплатное питание? Да, хоть обкушайся! Стандартными блюдами по Линии Доставки. А на дверях ресторанов таблички висят – «У нас платят»! И так чего ни коснись – все у тебя, неработающего, по третьему разряду и второго сорта…

Жилин хмуро задумался.

Работники – неработающие, трудники – жруны… Не все так просто. Люди надвое не делятся. Наверное, кому-то выгодно так вот их divide, чтобы потом empire в полное свое удовольствие…

– Глеб Петрович, – проскрипело в наушниках. – Десять метров прошли уже. Трэба пепел убрать, киберы буксуют!

– Лева, ты?

– Я! Что, есть там рабсила?

– Есть… – прокряхтел Ричард, вставая. – Пошли поможем!

Ватага поднялась, отряхивая серебристые и черные силикетовые зады, и потопала гуськом за бригадиром.

– Пепел гребите прямо в ствол! – крикнул Глеб. – Ричард!

– Я понял! А лопаты… А, вижу!..

Ширкающие звуки, скрежет и затрудненное дыхание заняли прямой эфир. Непроницаемо-серые клубы пепла повалили из штольни, словно густой дым, только не вверх, а вниз, просыпаясь спекшимися комочками пережженного грунта. Все перемешались – покрытые одинаковым слоем пепла, шохо и хомо, жруны и арбайтеры, туристы и добровольцы, первопоселенцы и землежители вместе одолевали осадочные и метаморфические породы. Вместе справлялись сами с собой, бессознательно стирая различия, размывая стены непонимания и лжи. Трудные метры уравнивали. Идеально круглый туннель, выплавленный в горной толще, забитый клубящейся пылью, сотрясаемый воем и визгом плазменных резаков, был один на всех.

Часам к пяти вышли к Коциту-4. Шуйбэнь не ошибся в расчетах – пол туннеля оказался выше уровня воды почти на полметра. Озеро открывалось, заключенное в стенах грота, маленького, как зал ожидания на провинциальном вокзале, а сверху нависал неровный ледяной свод, увешанный сосульками. Между черной водой и стеклисто-молочным льдом висел холодный туман, было слышно, как падают капли. Сквозняк из туннеля скручивал сырую дымку, но не растаскивал вовсе. Неподвижная студеная вода покрывалась сеточкой ряби.

Жилин пробился сквозь вихри пепла, за коими тлели струи плазмы, и крикнул Соловейчику:

– Лева, убери мощность!

– Что?!

– Мощность сбрось!

– А, ага!

Грохот поутих. Лишь один кибер так увлекся проходкой, что не сбавлял визга, врубаясь эффекторами со всей дури.

– Лева! Успокой того диггера!

Робот получил пинка и запросил дальнейших указаний.

– Продолжай выполнять программу, дубина, но интенсивность сбрось на полста процентов!

– Приказ понял…

Из облака пыли вынырнул Ричард Берестов и оглядел берег Коцита-4, освещенный лучами прожекторов.

– Ух ты! – восхитился он и моментом перешел к делу: – Глеб, там этих… киберстроителей подвезли. Куда их?

– Пусть пока с тобой побудут. Скажешь им, чтобы пепел повыгребли!

– Ага! Ты думаешь, я в этом петрю?

– Там у них щиток на спине – откидываешь его, и рычажок перебрасываешь с «автомата» на «ручное». Увидишь там! И командуй!

– Ладно, попробую…

Жилин прошелся по бережку – узенькому галечному пляжику – и огляделся. И тут скала, и там скала.

– Лева, какая порода?

– Андезит!

– Ясно дело… Как расширишь туннель, переводи своих на перпендикуляры. Начнем «Нору» рыть…

– Стандарт 56 и 63-с?

– Ну да, не до изысков…

Начались работы по разворачиванию лагеря. Работали в темноте, подсвечивая нашлемными фонарями, или просили киберов посветить фарами. Разносили спальные мешки и скудную мебель по жилым бункерам, расставляли и раскладывали на горячем, не остывшем еще полу; ставили кондиционеры, озонаторы, ионизаторы, климатизаторы, регенераторы… Провели свет под потолком, обклеили гладкие оплавленные стены сетками термоэлементов. Работа кипела – вспыхивали огни сварки, тонко зудели ультразвуковые насадки, размягчавшие камень.

Девчонки подметали средний коридор, мыли каменный пол и грозно покрикивали, чтоб «не разносили грязь». Жилин устало потянулся и промолвил:

– Ну, ладно… Сейчас девушки отправляются баиньки…

Наушники донесли взрыв негодования.

– Тихо, тихо! – утишил Глеб возмущенных красавиц. – Что вы так разнервничались? Сначала вы идите ложитесь, а мы пока тут займемся СЖО и прочим. Потом мы будем отсыпаться, а вы наведете в бункерах порядок, все разложите по своим местам… Вопросы есть? Вопросов нет.

Красавицы неохотно послушались. Обиженно ворча, они разобрали спальники и исчезли в темноте бункера. «Спокойной ночи!» – послышался в наушниках чей-то голосок, исполненный яду, и одеяло криво завесило «геникей».

Тут же зазвякала дверь шлюза.

– Вы нас не ждали, – донесся до Жилина чей-то знакомый баритон, – а мы приперлись! Здорово, Макс! Привет, Гоха!

– Привет, Георгий! Пополнение ведешь, Георгий?

– Ну! Где Жилин?

Глеб увидел шагнувших от тамбура Колмановых. За ними, прижимая пожитки, толпились смущенные биологи, агротехники и операторы ферм – Ван Фынчен, Ахмет Баратбеков, Ларни Кеттунен, Флоранс Барон – народ верный, терпеливый и упорный. Работяги.

– Где это вы были так долго? – пошел Жилин навстречу.

– А мы заблудились! – жизнерадостно воскликнула Наташа. – Не в тот туннель заехали!

– Мы тут с приданым, – захмыкал Фынчен, – а то, думаем, явимся на все готовенькое… Куда класть?

– А сюда пока, к стенке! Ну! Белковый синтезатор! Вещь!

– А то! – гордо подбоченился Колманов. – Мы и капустки привезли. Пять кочанов – еле доперли! Ларни, выгружай!

– Ну, спасибо! – сказал Жилин. – А я уж и не знал, чем людей кормить! Одна вода!

– Пей вода, ешь вода… – запел Колманов.

– Папа! – предостерегающе-укоризненно сказала Наташа. За одеялом в «девичьей» громко хихикнули.

– С-с… совершать естественные отправления, – нашелся Колманов, – не будешь никогда! Всю ритмику мне изнахратила…

Жилин почувствовал позыв к одиночеству и убрел обратно на берег озера. Вода Коцита-4 отражала ледяной свод, как недвижное черное зеркало. Хрустя галькой, Глеб прогулялся по плоскому каменному уступу, буквально заваленному озерными грибами. Круглые глянцевитые шляпки размерами с апельсин, иногда с арбузик, были крепкие и скользкие на ощупь. Жилин присел у самой воды. Ничто – ни ветер, ни течение – не рябило ее, не нагоняло волну. Лучи прожекторов сзади высекали радуги в изломах ледяного свода, разжигали холодный голубой огонь в массивных сосульках, похожих на русские витые колонны, и гасли в смолянистом разливе Коцита.

Жилин сполоснул руки и омыл лицо. Сон не шел. Нетерпение томило руководителя-исполнителя операции «Еры».

– Глеб Петрович!

Жилин мысленно застонал и повернулся. Ну, конечно! Сорокин! Подкрался…

– Алексей, – страдальческим голосом сказал Жилин. – Ты от меня когда-нибудь отстанешь?

– Когда-нибудь!

Робот-оператор просеменил по берегу, выбирая ракурс.

– Ты уже спрашивал меня вчера! – попытался Жилин уклониться.

– Так то вчера! А сегодня я к вам даже и не подходил. И вообще, довлеет дневи злоба его!

– Аминь, – кротко сказал Жилин.

– Скажите, Глеб Петрович, какая акция задумана на завтра?

– Военная тайна! – отомстил Жилин.

– Ага… Но это как-то связано с метеотехникой, с климатической станцией?..

– Ноу комментс.

– Хм. А вот скажите… Можете вы объяснить популярно… современную военную доктрину?

– А современную научную парадигму заодно не надо тебе?

– Не-а!

Жилин вздохнул.

– В прошлом году на Курилах, – начал он, – ставили опыты по замирению вулкана. Чтобы жить где-нибудь в Петропавловске или в Приэльбрусье и не бояться извержений, землетрясений и палящих туч. А война – это тоже катаклизм, только социальный. И нынешние вояки учатся именно замирять человеческие массы. Не уничтожать живую силу противника, а принуждать к миру. Не стрелять, бомбить и резать лазером, а усыплять – есть такие усыпляющие бомбы… Обездвиживать с помощью биопарализаторов – на Западе их называют станнерами… В общем понятно, да?

– Понятно, – бодро сказал Сорокин. – Короче говоря, мораль и этика поднялись на много пунктов вверх…

– А при чем здесь мораль? – усмехнулся Жилин. – Это военная техника прогрессировала, а не нравы. Весь фокус в том, Алексей, что «бескровное воздействие» гораздо эффективнее любого поражения, тем более массового. Вот и все! Врага дешевле иммобилизовать, усыпить, загипнотизировать, чем убить. Вдобавок все матценности сохраняются!

– Понятненько… – протянул Сорокин. – А вот…

Жилин глянул на часы.

– Все, аллигатор клавиатуры, ваше время истекло.

– Еще один ма-аленький вопросик!

– Все.

Когда в голосе Жилина начинал позванивать металл, с ним было лучше не спорить. И спецкор не рискнул настаивать.

– Алексей, – сказал Жилин Сорокину вдогон. – Скажешь там Гирину, чтоб сюда шел.

– Скажу! А для…

– Алексей…

– До свидания, Глеб Петрович! Я пошел!

Жилин проводил глазами тощего спецкора и покачал головой. Совинформбюро… А ничего норка получилась, подумал он. С озера база ополченцев выглядела как уютная пещера. Оттуда безостановочно несся шум – смех, споры, звяканье, шарканье, стук… Голубоватые отсветы перебивались тенями, смутный галдеж прорывался ясными репликами: «Маша, а добавочки?» – «Куда с такими ногами?!» – «Виджай, помолчи хоть пять минут!»

Голоса гасли, гуляя среди сосульчатых колоннад. Неожиданно с Коцита докатился всплеск. Круги мелких волн лизнули камень.

– Рыбозмея балует, – сказал за спиной грустный голос.

Жилин обернулся. Позади стояла Яэль. Она печально глядела на озеро и продолжала:

– Максим их втихушку прикармливает – хочет меню разнообразить…

– Ты чего не спишь? – ласково спросил Жилин.

– Я фармбоев встречала, забыл? Глеб…

– Я знаю, о чем ты хочешь спросить… – тихо сказал Жилин.

Яэль захлопала намокшими ресницами.

– И что ты ответишь? – еще тише спросила она.

Жилин вздохнул.

– Я поняла… – всхлипнула Яэль.

– Бедненькая ты моя… – Жилин нежно приобнял девушку за плечи. Яэль будто только и ждала этого – прижалась и разревелась. Жилин гладил девушку по плечу, стараясь не вкладывать в это занятие излишнего чувства.

– Зарекалась же, никогда чтоб не плакать из-за мужчин, – говорила Яэль, хлюпая носом. – И вот на тебе, опять реву… Идиотки кусок…

Жилин вздохнул.

– Я не приказывал Антону внедряться… – Поняв, что оправдывается, он смолк. Стало еще паршивей – будто загодя вину спихиваешь. Вину командира, пославшего солдата на верную гибель.

– Я знаю… – тоненько сказала Яэль. – Он сам…

– Обещаю, – твердо сказал Жилин. – Послезавтра я его верну.

– Правда?..

– Самая что ни на есть. Сегодня… ну, никак! И завтра… А послезавтра – обязательно.

В синем круге туннеля появился Гирин. Завидев сцену оказания первой психологической помощи, он задержался у сосулек. Жилин подозвал его жестом – подходи, мол, даже женские слезы высыхают. Гирин подошел, потоптался у воды. Яэль оторвала от жилинского комбеза заплаканное лицо, улыбнулась вымученно, растерла ладонью слезы.

– Пойду я, – сказал она, шмыгнув носом, – а то еще Маринка увидит… в озере утопит…

– Мы тебя спасем! – горячо пообещал Гирин.

Яэль постаралась улыбнуться и пошла к туннелю, рефлекторно поправляя волосы.

– Ну вот, – сказал Максим, глядя ей вслед. – Пока я бегал, всех девок разобрали…

– А Наташа? – напомнил Жилин. – Колманова?

– Да-а… – довольно пробасил Максим. – Та еще штучка! Только она на одного тебя смотрит.

– А ты впереди встань, – посоветовал Жилин, – за тобой даже я спрячусь!

– Хм… М-да. Слушай, ты мне подал хорошую идею! – Но тут же губы Гирина смяли добродушную улыбку. – Кхм… Зачем звал?

– Надо посоветоваться…

Хрустя галькой, подошли Ковальский, Колманов, Йенсен – весь «актив» ополчения собрался на берегу Коцита-4.

– В принципе, – затянул Жилин, – я с утра вас собрать хотел. А то поздно уже…

– Пустяки, – пробурчал Колманов, устраиваясь на круглом камне, – дело житейское… Успеем еще отоспаться!

– Ну, ладно… – Жилин присел на корточки. – Я тут думал, как нам пурпуров прижать…

– …по другим правилам, – понятливо кивнул Ковальский.

– Точно. Не буду же я слать наших мальчиков и девочек на штурм техкупола! И выходит так, что единственное средство борьбы с паразитами – это климатическая станция. Если мы ее дооборудуем и запустим на полную, над «Большим Сыртом» можно будет поднять бурю, вызвать торнадо класса Эф-Шесть, и они буквально высосут пурпуров из техкупола – пурпурные же там окопались все! А их десантные боты вихри раскурочат и зафутболят в пустыню!

Колманов цикнул зубом и сказал:

– Это все прекрасно, но… – Он покачал головой. – Давление очень уж низкое. С таким давлением я тебе Эф-Один заделаю, может, да и то не уверен, что получится…

– Заметим, – вступил Йенсен, – атмосферный завод может поднять давление до шестисот миллибар в радиусе ста километров. Этого хватит?

– Да только так! – обрадовался Колманов и тут же выругался: – Ульмотронов же нет! Нам, чтобы хоть как-то запустить климатизаторы, надо штук двадцать ульмотронов, а на станции их всего два или три, я смотрел!

– Вот гадство… – прогудел Гирин.

– Стоп! – поднял руку Ковальский. – Ульмотроны, ульмотроны… Это такие круглые, на бочки похожие?

– Да, да!

– Да их штук сто лежит на ДТ-комбинате! Только не наверху, где завод-автомат, а внизу, в выработках. Там технологический модуль есть, вот там.

– Едрить твою семь-восемь! – с чувством выразился Колманов. – Да там же пурпуров полно теперь! Производственная Группа налаживает выпуск термоядерного горючего! Ну, вчера еще Антон докладывал – и транспортер они там отлаживают, и всю технологическую схему!

– Я помню, – сказал Жилин. – Так… Готовьтесь тогда. Надо будет наведаться на ДТ и ульмотроны… того… изъять.

– Правильно! – пробасил Гирин. – Наотступались уже! Пора и по тылам пошурудить!

– Пойдут Гоша, Лева, я, – перечислял Жилин, – ты, Макс…

– …и я! – донесся от входа голос Яэль.

– Не женское это дело… – загудел Гирин.

Яэль яростно зыркнула на него.

– Между прочим, – сказала она, – я не только Иерусалимский универ заканчивала, а еще и в Патруле Израиля целый год служила! И с лычками сержанта демобилизовалась!

– …И Яэль, – спокойно договорил Жилин. – Отбой!

Глава 31
«БОЛЬШОЙ СЫРТ», ДТ-КОМБИНАТ

– Выдвигаемся через пятнадцать минут, – сказал Жилин. – Время пошло.

Ковальский покивал согласно и увел Черняка за собой – готовить краулеры.

– А я?! – вскочил Гупта.

– А ты сиди и помалкивай! – грозно пискнула Ленусик. Она положила Виджаю на плечи свои тонкие ручки, и тот покорно сел.

– Тебе надо готовиться, – очень серьезно сказал Жилин. – Тебе и Моргану. Не диверсанты выиграют эту войну, а вы – метеотехники.

– По другим правилам… – уныло, но с пробившейся гордостью проговорил Гупта и ладонью подтер нос.

– Где твой платочек?! – гневно осведомилась Лена, и Виджай вобрал голову в плечи, жмурясь и «прижимая уши», как нашкодивший кот.

Марина подошла к Жилину и прижалась.

– Ты уверен, что делаешь все как надо? – тихо спросила она и принялась разглаживать комбинезон на широкой груди Глеба. Жилин улыбнулся и обнял ее.

– Уверен.

– Там ведь и убить могут… – насупилась Марина.

– Это вряд ли, – коротко сказал Жилин.

– Я смотрю, тебя это будто и не волнует…

– Конечно. У меня же есть своя пушка.

Марина положила голову ему на грудь и вздохнула.

– Маришечка, – сказал Глеб, – не бойся. Я не один, и ребята со мной. И киберов целый взвод… Надо же когда-нибудь и сдачи дать этим… пронумерованным. Я ничего такого не хочу, только чтобы База снова стала нормальным научным городком, чтобы можно было ездить туда в гости и ничего не бояться. Разве плохо? Марик?

– Хорошо, наверное…

Марик уткнулась в грудь Жилину и крепко прижалась. Марику было страшно…

Если бы кто-нибудь спросил Яэль, зачем она так рвалась в рейд, сержант Шимшони вряд ли бы ответила. Просто возникло в ней мучительное желание что-то сделать, сотворить, одержать хоть маленькую победу над пурпурной нежитью. Можете называть это блажью…

Яэль ехала третьей после Соловейчика и Жилина. За нею поспешали Гоша Черняк и Бранкевич, а Гирин замыкал кавалькаду. Впереди, метрах в пятидесяти, маячили серебристые фигурки киберразведчиков, похожих на пауков, только симпатичных, шестилапых и четырехглазых. На их спинах были выведены цифры – от единицы до шестерки. Пауки шли зигзагами, временами останавливаясь и активно шевеля манипуляторами.

Жилин потихонечку, чтобы зря не поднимать пыль, повел отряд в объезд дыбящейся мезы – на восток, к ДТ-комбинату. Левее, за мальпаисом, громоздились циклопические постройки климатической станции – главного «орудия возмездия». Но там еще ничего не было готово. Скорее бы… Нетерпение порой достигало уровня болезненного, лишая сна и отдыха. И еще роились в голове опасения – вдруг догадаются пурпуры и захватят климатизаторы?! И что тогда делать?..

Яэль чуть свернула, чтобы выехать из облака пыли. Краулер ей достался новенький, переливающийся яркой пластмассой, блестящий хрусталиками прожекторов… Вернее, это он раньше, еще в шлюзах шахты, блестел и переливался. Теперь же и низкие борта, и сиденья, и багажник обтягивала «хамелеонка», уже порядком запылившаяся.

Яэль слышала только свое дыхание и скрипучий шорох походного комбинезона. Потом она припомнила, что нужно было еще сделать. И скомандовала микрокомпьютеру, запрятанному где-то в тяжелом шлеме:

– Звук.

По ушам ударили скрип, дребезг, вой моторов.

– Тише!

– Тише, тише, тише… – звук начал таять.

– Достаточно.

Острое чувство опасности и незащищенности попритухло, Яэль успокоилась и вернулась мыслями к главному предмету своих волнений. К мужчине, заставлявшему ее плакать.

Антон ей сразу понравился, еще тогда, на планетолете, хоть и был слишком робок и неуверен. И он в нее влюбился. А она влюбилась в Жилина, такого сильного, такого надежного… И без ответа. Каменная стена… Пострадала она, пострадала и заметила вдруг, что баланс-то меняется. Антон все мужал, уверенней становился, процентный состав мужественности все рос в нем да рос. И однажды она сама сказала, что «горячее сердце обязательно зажжет другое». Где только она такое вычитала…

Яэль включила автоводитель и потащила из «седельной» кобуры увесистый дезинтегратор «перун», подхватила сей агрегат под рубчатое цевье, дважды проверила – не сброшен ли предохранитель. «Перун» – старье, тяжелый он и неудобный, но надежный. Будет стрелять, пока не расплавится.

– Режим нацеливания? – вкрадчиво спросил комп.

– Давай!

Лицевая пластина шлема мигнула и словно раздвинулась. Тонкие линии прицела хищно ловили в перекрестье то краулер, то скачущего «паука». Яэль навела лучемет на столбчатый камень и мягко включила оружие.

– Цель поражена непрерывным разрядом, – прокомментировал компьютер. – Резерв – 2,5 секунды. Рекомендую перевести регулятор на импульсный режим.

Вот балда! Сержант, называется… Яэль нашарила на лучемете ползунок регулятора и сдвинула его на «имп.» Так ведь и батарею посадить можно, стрелок…

– А ты и вправду знаешь, с какой стороны дуло у деза, – послышался ехидный голос Гирина.

– А то! – буркнула Яэль. – Не абы как…

По наметам слежавшегося черного песка отряд выбрался на бугристое лавовое поле – мальпаис. Гиблое место. Черная, словно обугленная, масса искореженных скал горбилась, задиралась высокой слоистой кручей. Громадные растрескавшиеся и пузырчатые глыбы выпирали из серых наплывов лавы, раздвигая их толстые, грубые складки, открывая потаенные ходы с неровными, волнистыми стенами. С трудом верилось, что по ним когда-то текла раскаленная магма… Теперь же из вечной тени самородных туннелей тянуло холодом.

Прошло минут двадцать. «Пауки» то сходились, то расходились. Пронумерованные «единицей» и «двойкой» на ходу вытягивали из-под панциря свои механические лапы; «тройка» и «четверка» перебегали, мигом вскарабкивались на скальные обломки, спрыгивали и мчались дальше; «пятерка» и «шестерка» держались около робота-матки, словно телохранители.

Сразу за нагромождением белых глыб пемзы открылась безбрежная каменная россыпь, словно разросшийся сад камней, истыканный скалами. К Кордильерам Изиды каменистая пустынь задиралась и шла мелкими, крутыми уступами, напоминая ступени эскалатора, перетекающие из ровности пола на подъем. Сразу за заводом-автоматом матово поблескивал огромный купол входного кессона ДТ-комбината. Вокруг и около расхаживали два многоруких урма.

– Определение цели, – зачастил компьютер. – Противник идентифицирован как боевой кибер модели «Голем», тип УРМ, количество – две единицы…

– Точно киберы? – вырвалось у Яэли.

Комп будто поперхнулся:

– Степень идентификации – сто процентов.

– Режим нацеливания!

Строй краулеров раскололся. «Пауки» вытянулись в цепочку и вдруг разбежались в разные стороны. Робот-матка, плоская машина на мягких гусеницах, похожая на киберпастуха, юркнул за кучу песка и притворился камнем.

– Всем включить маскировку! – скомандовал Жилин. – Андрей, Максим – заходите слева! Остальные направо!

– Есть!

Яэль спрыгнула с краулера и, пригибаясь, отбежала под прикрытие базальтовой глыбы. Взяла в руки «перун», откинула опорную пластину на коротком прикладе и прижала ее к плечу. Положила палец на вогнутую кнопку.

– Огонь!

Заряд плазмы ввинтился в «голема», выбросив метелочки искр. Машину развернуло, и удар гиринского лучевика снес приплюснутую десятиглазую башку. Шестирукое тулово закружилось на месте, паля в надир и увязая в размякшем грунте. Его накрыло сразу двумя лучами справа.

– Готов! – оповестил всех Гирин.

Вдруг чудовищный лиловый блеск раскроил глыбу, за которой пряталась Яэль, и покрыл камень стеклянными пузырями. Яэль бросилась на колени. Окарачь обежала валун и взяла на мушку второго робота, бешено перебирающего толстыми ножищами. Плавно нажала на кнопку. И именно тогда, когда робот резко затормозил и присел! Луч прошел выше и угодил в темную расселину, высветив на миг снежно-белые треугольники осыпей.

Справа и слева от сержанта Шимшони ударила еще пара лучеметов, высекая искристые радианты о потрескавшиеся базальтовые плиты вдали. Робот метнулся в сторону, вспарывая пемзу лазерным лучом, но допрыгался и от залпа плазменников развалился надвое, вспыхнув красно-лиловым перистым огнем.

– Второй! – заголосил Черняк. – Ага!

– Отключить оружие! – отрывисто приказал Жилин. – Всем заменить батареи!

«Пауки» снова собрались вместе и выстроились перед куполом в ряд. Яэль оглянулась. Краулеры растворились среди скал, как на загадочной картинке, где в переплетении пятен и линий нужно отыскать нарисованный предмет, а глазу не за что уцепиться. Люди были смутно видны – как тени, как переливы и отсветы. Человек замирал – и таял. Стоило ему двинуться, и бархан позади него или источенный камень шел ритмичными волнами, начинал сечься маховыми промельками – это ступали ноги или руки качались при ходьбе.

– Первыми пойдут «однойка» и «четверка», – скомандовал Жилин, – за ними я и Макс. Потом остальные. «Двойка» и «тройка» идут замыкающими. «Пятерка» и «шестерка» остаются наверху и блокируют вход. Вперед…

Световая автоматика в кессоне не работала, пришлось включать биооптические преобразователи. На пыльном полу кессона валялись разбитые приборы, обрывки проводов, в одном месте намерзла мутная лужа. Кончиком языка Яэль перевела зрительный преобразователь в режим двойного усиления – картинка стала немного расплываться, зато проступила ярче. Впереди, закручиваясь вниз, обозначился винтовой пандус. Поверхность его была удобная, рубчатая. Пандус выводил в наклонный туннель. Там, где туннель скрывался за поворотом, горела «вечная» лампа. Подозрительных теней она не давала, но все же киберразведчик, пронумерованный «единицей», опасливо выглянул за угол и послал сигнал по системе – чисто.

Поворот. Еще один туннель, круглый и широкий, как в метро, облицованный гладким металлопластом. У стены с надписью «Ремзона» были кое-как поставлены самоходные платформы, когда-то перевозившие бруски дейтериевого льда. Крайняя из платформ была завалена тяжелой тарой.

За грязными окнами бывшей столовой были в беспорядке навалены столы и стулья, уцелевшая лампа накладывала мутный блик на перевернутую киберкухню. Два забытых робота застыли манекенами.

Яэль приоткрыла забрало и тут же его захлопнула. Дышать в туннеле было можно… но не хотелось. Тянуло сыростью, как из погреба, на облицовке стен нацвела… паутина не паутина, грибок не грибок… Мох, что ли? Дышит, шевелится… Большие пятна полупрозрачной вонючей плесени покрывали трубы гидросистемы, протянутые вдоль стен туннеля. В спертом воздухе не выветривались тошнотворные, удручающие запахи. Пахло как в модулях беженцев – сырыми, перепревшими пеленками, помоями, мочой, подгоревшей кашей, сбежавшим молоком, прокисшей капустой… Так и ждешь, когда до тебя донесутся звуки ленивой перебранки и нервного звона кастрюль.

– Может, на платформе доедем? – предложил Гирин.

– Рискнем, – согласился Жилин, – а то нам еще идти и идти… И где их искать – неизвестно.

Жилин выбрал платформу поновее, сел на край, свесив ноги, и похлопал по настилу:

– Рассаживайтесь.

Максим уселся впереди, протянул руку за спину и вжал кнопку на пульте.

– Запрос? – прошипело из звучателя.

– Ручное управление, – буркнул Гирин.

– Выполнено.

Платформа дернулась и потихоньку покатилась, подпрыгивая на «хвостах» разделанных кабелей, аккуратно объезжая какие-то ящики, плохо смотанные рулоны облицовки. Свет был неярок, панели на потолке горели через одну, а то и реже, и бойцы полностью утратили видимость. Яэли казалось, что она одна едет на платформе. По сырому подземелью, сырому и мрачному…

Скибры впереди замерли у поперечного коридора, ощупали толстые прутья, грубо и часто приваренные, зарешетившие проход, и попрыгали дальше. Сколько Яэль ни вглядывалась во тьму за решеткой, так ничего и не увидела. Мокро, темно и холодно. И слизь какая-то на стенах блестит, желтая и неприятная. Из кучи киснущего тряпья выглядывают круглые фосфоресцирующие шляпки озерных грибов, тугих и крупных – побольше волейбольного мяча. Пахло от них сырой картошкой.

– Кое-какие туннели аж до Коцита доходят, – негромко заговорил Бранкевич, видимо, не выдержав «псевдоодиночества». – И чего в них только нет! Шахтеры понарассказали… Про ползунов, про прыгунов, про жгучую антенницу… Эту я и сам видел. В шахте, возле обсерватории. – Бранкевич, вероятно, махнул рукой, определяя запад – по воздуху прошло марево. – Я иду, а она из норы щупальце тянет… Ох, я и орал! И что ей так в наших шахтах нравится?