Текст книги "Ганфайтер. Дилогия"

Автор книги: Валерий Большаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

– Иван? – прогудел Адамс. – А ты чего не в школе?

Гулкий хохот ударил волной децибел.

– Хочу поймать кальмара, – ляпнул Шутиков. – Поможешь?

– Спрашиваешь! А что надо?

– Тебя надо... И еще парочку диперов. И меня. Будем приманкой.

Шутиков сжато изложил свой план.

– Годится! – пробасил Лэнг. – Жди, мы мигом.

Шериф выключил визор и неторопливо открыл бокс со скафандром высшей защиты – тяжелым, с круглыми шарнирами на каждом из суставов и огромным шлемом. Не особо разбежишься, конечно, но прогуляться по абиссали можно только в таком «костюмчике».

Иван Ильич успел облачиться лишь в нижнюю половину скафандра, как явился Лэнг в компании еще двоих таких же парней – могутных, молчаливых и небритых.

– Крис, – представился первый дипер.

– Олли, – отрекомендовался второй и добавил: – Вообщето я Олег, но привык, когда – Олли.

– О’кей, – сказал Иван Ильич.

Все четверо экипировались как следует и проверили друг друга – на глубине тестирование лишним не бывает. Лэнг показал большой палец, оттопыривая сегмент на гермоперчатке. Шутиков кивнул, поднял стеклянную шторку и повернул рычаг с красным набалдашником. В громадных компенсаторах загудела пущенная вода и хлынула тугим потоком, стылым и мутноватым.

– Лэнг! – скомандовал Иван Ильич. – Дежуришь у рычага. Не у этого! Аварийного! Махну рукой – дашь отсечку.

– Понял... – вздохнул Лэнг. Видно, надеялся дипер побыть «мышем»...

Плиты ворот дрогнули и стали раздвигаться. Давление к этому времени уже сравнялось с наружным, и вода, прорвавшаяся снаружи, не стала подобием тупого орудия, подрезавшего все, что не крепче стали. Пенящиеся волны загуляли под потолком дока, и Шутиков, клонясь и нагибаясь, вышел «на улицу». Он нервно озирался, чувствуя себя голым и связанным, возложенным на алтарь. А рядышком пускает слюнки голодный священный тигр... Ну, кальмар похуже будет. Тигр – он хоть свой, млекопитающий. А быть пожранным какимто холодным, склизким моллюском... Вот уж удел!

Вода была прозрачна, ее навылет пробивали лучи осветителей. Глобигериновый ил бликовал белым, купол энергостанции вдалеке отливал металлом... А вот и кальмар. Шутиков остановился и вызвал Лэнга:

– Вижу мегатойтиса. Увеселяется, гад!

– Далеко он? – скрипнул в наушниках голос Адамса.

– Рядом почти.

Гигантский кальмар не обращал внимания на двуногую мелюзгу. Он был занят – выламывал переходник между энергостанцией и лабораторной секцией. Муть клубилась редкой тучей, и ее уже пронизывали первые пузыри – переходник поддавался.

Шутиков взял ломикмонтировку и заколотил ею по корпусу дока.

– Крис! Олли! Больше шуму!

Загремели два ломика и одна кувалда. Вот звуки дошли до кальмара. Тот заинтересовался и бросил переходник, как надоевшую игрушку.

Иван Ильич с Крисом и Олли закружились у входа в док, колотя чем попало по стенам, по трубам гидросистемы, по стойкам осветителей.

– Давай! Иди сюда, зараза!

– Мы тебе щупальца поотрываем!

– Пошинкуем и зажарим!

– С лучком!

Кальмар всплыл, подворачивая щупальца под себя. Затем пустил воду мощной струей и двинулся к доку.

– Иди, иди, каракатица гадская! – орал Шутиков. – Набей кишку!

Мегатойтис послушался, вытянул щупальца и ринулся на шумную «дичь».

– Внутрь! – завопил Иван Ильич. – Быстро! Быстро!

Трое «сырков» бешено заработали ногами. Шутиков вспотел – вода сопротивлялась, не пускала. Вот сейчас его обовьет щупальце... Он пробуравился в док и оглянулся. Кальмар медленно приближался, ловчими щупальцами трогая створ, и вдруг резко придвинулся, выпрастывая щупальца внутрь дока.

– Не включать! – крикнул Иван Ильич. – Лэнг! Пусть побольше его влезет!

– Я слежу!

Крис откудато выудил подводное ружье и выпустил в кальмара трезубец.

– Ты что делаешь?! – заорал Шутиков. – Вспугнешь! Уйдет же, гад!

– Хрен он уйдет…

Мегатойтис не ушел. Удар гарпуна разгневал моллюска. Цефалопод просунулся внутрь дока и начал шарить щупальцами в позе циклопа, выискивающего по пещере Одиссея со товарищи.

– Закрывай! Закрывай! – закричали дуэтом Шутиков и Олли.

Ловчее щупальце развернулось и схватило Криса, поднимая его и переворачивая. Крис болтал ногами и слабо молотил руками по манусу. Руки кальмара, как пучок раскормленных анаконд, ползали по доку, рвали перила, гнули стойки, сдирали облицовку. Одна из хищных рук облепила присосками Шутикова. Иван Ильич ткнул ее ломиком, пробил плотную кожу, разворотил рану... Тутто и сработала мышеловка. Створки ворот двумя тупыми гильотинами сжали кальмара с боков. Мегатойтис всколыхнулся, отпуская Криса и Шутикова, из алого стал темнобагровым. Могучим усилием вывернул сифон и дал такую струю, что Криса подхватило и завертело турбулентностью. Но ворота были неумолимы, они сжимали кальмара как в тисках, сходились медленно, но без пауз.

Мегатойтис сводил и разводил щупальца, пучил глаза, но все впустую – ворота сошлись и развалили гигантского кальмара надвое. Герметические перемычки зачмокали, и воду, грязную от сепии и зеленой крови, пронизало гудение насосов.

Крис помог Олли добраться до шлюзов, а Шутиков стоял там, где его выпустил кальмар, и тупо следил за падением уровня в доке, вяло переводя взгляд с опадающего щупальца на выпученный мертвый глаз, устремленный на сводчатый потолок. Вода уходила, и кальмар уплощался. Грозный хищник, могучий и быстрый, превращался в неприятную груду мертвечины.

Грязь и слизь, муть и кровь с хлюпаньем ушла в решетки, и Шутиков отстегнул шлем. В нос ударил едкий запах аммиака.

– Ты его доконалтаки, – прогудел Лэнгдон и опустил тяжелую руку на плечо комиссара.

– Мы его доконали, – поправил друга Шутиков. – Пошли.

Адамс, вдруг вспомнив о чемто, вернулся к кальмару, тесанул электрорезаком и вернулся.

– Держи, – сказал он, протягивая Ивану Ильичу блестящий коричневый коготь. – Нацепишь на веревочку и носи на шее. Индейцы гордились, когда гризли заваливали, а ты цефалопода ухайдокал!

– Да иди ты... – устало сказал Шутиков, но коготь взял. Имел право.

Глава 16. Глубокий поиск

«Орка1» шла самым полным на восток. Локаторы обыскивали все вокруг, но ничего крупнее отбившегося кашалота не находили.

– Может, они попрятались? – нерешительно предположила Марина.

– Ты о ком?

– О кальмарах!

– Мы вообщето субмарины ищем.

– Да? А я думала… Ну ладно…

Зеленый квадратик коммуникатора замигал, донося голос Арманто:

– Тимка! Глянь во втором секторе! «Пинто4» кальмар кудато туда потащил. Он с нею весь день таскается, мы его никак поймать не можем. А если он «Пинто» глубже пятерки опустит, хана твоему дружку!

– Поговори мне еще...

«Орка» свернула к югу, охватывая лучом локатора прорву воды и тьмы.

– Я не поняла насчет дружка, – сказала Рожкова.

– «Пинто4» рулил Айвен Новаго.

– Рулил?

– Может, и рулит еще.

– Помоему, это субмарина! – Марина ткнула пальцем в серое пятнышко на экране биоинвертора.

– Это не только субмарина…

Расстояние сократилось до двухсот метров, и девушка начала узнавать очертания на экране. Вот два ловчих щупальца, вот хвост... Нет, это субмарина, а хвост с другой стороны...

– Глубина четыре девятьсот, – тихо сказал Браун. – Метров сто «Пинто» еще продержится... А, ччерт!

Картинка на экране изменилась – веретено субмарины сплющилось посередине, и нос с кормой выгнулись в одну сторону, изображая рогалик. Белая крапчатая тучка поплыла вверх.

– Пузыри пустил... – пробормотал Сихали.

В ту же секунду звук схлопывания докатился до акустических рецепторов «Орки».

– Все! – выдохнула Марина.

Кальмар, словно разочаровавшись, отпустил субмарину, и та изломанным саркофагом быстро пошла вниз, описывая плавную спираль. На выгнутом борту ярко отсвечивала жирная «тройка».

– Дурак! – сказал младший смотритель с ожесточением. – Какой дурак! Как жил, так и помер!

Он включил визир, и на экране вспыхнули светлые перекрещивающиеся нити. Разлапистая мишень плавала в правом верхнем углу. Кальмар ярился, завидя еще одного врага. Его щупальца с расправленными когтями то сворачивались, то расправлялись. Окраска его тоже менялась, но биооптический преобразователь передавал лишь изменение яркости. Пристальные глаза смотрели на Марину и Тимофея в упор. Младший смотритель включил все три прожектора.

– Ух ты! – впечатленно измолвила врачиня.

Кальмар, словно красуясь, скрючил лиловую чащобу рук, усаженных присосками величиной с хорошую тарелку, потом лапы вытянулись в струнку, пропадая за границами ясного зрения, и бледная кожа налилась темным пурпуром.

– Выстрел! – сказал Сихали и щелкнул спусковой клавишей.

Субмарина вздрогнула.

– Выстрел!

Еще один вздрог. Бомбррр! Бомбррр!

Две пироксилиновые торпеды пронизали рыхлую биомассу кальмара и взорвались внутри. Две мутные вспышки словно раздули мегатойтиса, и в тот же миг его тело восклубилось черным облаком сепии, во все стороны медленно поплыли куски разорванной туши. Бледнорозовые лохмотья тормозились и плавно опадали вниз, как странные цветы на гроб Мануэля Состенеса, алкоголика и хулигана, глупо и нелепо разменявшего жизнь на холодную донную муть.

– Арманто! – глухим голосом позвал Браун.

– Слушаю!

– Не успели, – морщась, сказал Тимофей. – «Тройку» давануло на отметке четыре девятьсот. Кальмара я ликвидировал.

– Понятно...

– Как китики? – спросила Марина.

– Да что им сделается, твоим китикам! – добродушно ответил Вуквун. – Прибыли на пастбище, празднуют – жрут, как с голодухи... Стадо мы собрали уже, гуртуем, а ты лучше поищи там еще одну «Пинто». Последнюю, Маринка, последнюю!

– В жизни больше в субмарину не сяду! – с силой сказала Рожкова. – Арманто, ты нас уже вторые сутки маринуешь!

Браун вздохнул и повел субмарину вниз и вперед. «Орка» погрузилась и вошла в устье широкого подводного каньона. Стены его были отвесны, и по ним спадали лавовые «трубы» – когдато с кручи текла лава, ее потоки отвердевали снаружи, а внутри продолжал изливаться жидкий расплав. Внизу, у основания стены, валялись обломки труб и базальтовые корки. Черный, стекловидный слой, покрывавший «трубы», блестел, как агат в лучах прожекторов. Кровавыми сгустками высвечивались голотурии.

Каньон сузился, повернул и вновь расширился. И все три прожектора высветили гигантского кальмара. Он висел в воде, эффектно выделяясь на черном фоне, развесив щупальца, и светился красивым голубым светом. Это было не характерно для животного – вот так, нагло и вызывающе, вести себя. Но спрут – тварь мозговитая, почти что мыслящая. Как уэллсовский марсианин.

– Ой... – только и смогла молвить Марина.

Браун сунулся к спусковой клавише, откинул колпачок, но кальмар не стал дожидаться расстрела – его сифон резко вытолкнул воду, и чудовище взвилось по косой вверх.

– За ним! – воинственно крикнула девушка.

Тимофей поднял нос субмарины, и бугристые стены каньона заскользили вниз.

– Вот он! – воскликнула врачиня, заражаясь азартом погони.

Впереди, переваливая подводную гряду, светился голубым силуэт, похожий на выкорчеванный пень. Субмарина легла в горизонталь и помчалась за мегатойтисом.

Когда гряда скал осталась позади, Сихали увидел холмистое дно абиссали – и ни малейших следов кальмара. Холмы низкие, покатые, за такими не спрячешься. Вон, за одним вроде бочка лежит, а дальше виднеется затопленный корабль – яхта, килем вверх. Заметно, что она ко дну пошла совсем недавно – корпус яхты чист и незапятнан, а на носу даже название можно разобрать – «Огалалла».

– Яхта Шорти Канна, – сказала Рита. – Как же он хвалился ею…

Субмарина поравнялась с яхтой, переплыла ее – и навстречу воспарил гигантский кальмар. Засаду, гад, устроил!

– Тут провал... – сорвалось у Брауна.

Да, кальмарище нашел неплохое местечко для торжественной встречи – «Огалалла» носом и кормой лежала на разных сторонах глубокого каньона, и заметить провал можно было, только подплыв вплотную.

Кальмар не пугал и удирать не собирался. Цефалопод напал. Младший смотритель не поспевал за шустрым моллюском – только он протянул руку, только дотронулся до спусковой клавиши, как ловчая пара щупалец подхватила «Орку» снизу, вздергивая и переворачивая ее, а затем кальмар сжал субмарину в могучих объятиях.

– Замечательно... – прохрипел Браун.

Субмарину бросало так, что в глазах темнело, а голова была готова оторваться от шеи. Младший смотритель смог включить турбины, но тугая струя кипятка не вразумила цефалопода. Корпус «Орки» затрещал. Замигала панелька индикации связи и засветилась красным. Связи больше не было – когти присосок содрали антенное устройство. «Орку» болтало, как мячик, катящийся по рытвинам, а уши забивал скрежет металла и малоприятный звук раздираемой пластмассы.

Красных огоньков на пульте становилось все больше. Прожекторов не стало. Рули были обломаны. Системе скольжения пришел конец.

Браун ощерился и дотянулся до кнопки ультразвуковой пушки – загорелся еще один красный огонек.

Тогда Тимофей послал торпеду. Аппарат сработал, но снаряд рванул у самого борта, подранив кальмара, но перевеса не создав.

– Превосходно... – прохрипел Тимофей (субмарина висела рубкой вниз, и кальмар ее ритмично встряхивал). – Весь актив в отказе...

Кряхтя, он нащупал консоль управления манипуляторами и ухватился за джойстики. Сложенные втрое механические руки выдвинулись из люка и уперлись в щупальце. Младший смотритель недобро усмехнулся и вонзил манипулятор в податливую плоть, кромсая ее и выкусывая.

Кальмару это не понравилось – он ослабил давление и попытался выдрать манипулятор из корпуса. Браун тут же втянул «руки». Мегатойтис снова навалился на «Орку», и оба манипулятора вгрызлись в мантию, разрывая ее. Тимофей дал полный ход, словно проталкивая нос субмарины в рану. Передний иллюминатор залило зеленой липкой слизью. Одна из рук конвульсивно изогнулась, и манипуляторы перекусили ее в четыре приема.

И только теперь кальмар отпрянул от кусачего врага, продрав по обшивке когтями. Торпедному аппарату уже ничего не мешало.

Кальмар, распустив руки и светясь интенсивным голубым, погрузился, чтобы напасть на субмарину снизу, как он всегда поступал с китами, но второго шанса младший смотритель ему не дал. Спусковой рычажок упал в положение «огонь».

Голубое свечение мегатойтиса затмила белая вспышка. Еще одна. Еще!

Субмарину закрутило взрывной волной, трижды разошелся короткий грохот. И погас холодный голубой огонь...

За иллюминатором стояла тьма, но экран биоинвертора бесстрастно фиксировал, как расплывается подорванная туша.

– Готов! – выдохнула Марина.

Браун продул цистерны и с надеждою глянул на батиметр. Отметка «4095» держалась долго, как вдруг сразу поменялась на «3975». И пошел обратный отсчет. 3965... 3960... 3955...

– Долго так подниматься будем... – проворчал Тимофей, тая глубочайшее облегчение. Вот уж вправду – глубочайшее. – Сейчас бы двигателем помочь...

– Так рулей же нет, – напомнила врачиня.

– Так вот именно...

Тьма за колпаком очень редко разбавлялась свечением. Мелькали фонарики удильщиков, вспыхивали креветки, мерцали искрами какието рачки.

Выше отметки «400» стало светать. Сумеречную лиловость сменила синева. И вот заплясала гнутою фольгой поверхность Тихого.

Взрывом ударило солнце, струи скатились с колпака, и во все стороны открылась голубая безбрежность.

– Ага… – глубокомысленно сказал Тимофей. – Одну задачу решили, осталась задача номер два... Пойдем, посидим наверху. Будешь акул высматривать, а я посмотрю, из чего руль можно сделать...

– Может, наших по рации вызвать? – неуверенно предложила девушка.

– Может. Если кто окажется в пределах прямой видимости.

– Понятно…

Они открыли люк и вышли на свежий воздух. Ясно зазвучал океан, и ветер пахнул в лицо свежо и ласково.

– Ой, как хорошо! – вырвалось у Марины.

Браун только улыбнулся. Надводный мир был прекрасен, чего нельзя было сказать о субмарине. Кальмар буквально освежевал ее, разодрав внешний корпус, чудом не пропоров цистерны. Зато и рули оборвал, и киль, изломав всё, что можно было.

Стянув с себя комбинезон, Тимофей спрыгнул в воду. Теплая вода с приятностью омыла голое тело. Отплыв к корме, Браун покачал головой – рули были вырваны с корнем. Оглянувшись – не видать острых плавников? – он попробовал отломать пару труб подачи синтетической слизи. Не сразу, но трубки подались. В воде болтался полуоторванный шмат обшивки – младший смотритель и его прихватил.

Выбравшись на покатую палубу, он принялся мастерить рулевое весло. На рукоять пошли трубки, на лопасть – пластина внешнего корпуса.

Марина тоже разделась и загорала голышом. Глянув на Тимофея, она улыбнулась похулигански, а после изобразила восхищение.

– Какая горизонтааль! – воскликнула она. – Надо же, мой любимый размер!

Браун засопел.

– Один раз влез в комбез без ничего, – пожаловался он небесам, – и на{2/accent} тебе!

– Все мне?! – обрадовалась Марина. – Тогда на{2/accent} меня!

– Маринка, перестань баловаться! Ты мешаешь мне сосредоточиться…

Приспособив весло к огрызку горизонтального руля, младший смотритель опустил его в воду.

– Так, Марик, – бодро сказал он, любуясь делом своих рук. – Лезь в рубку и запускай двигатель! Просто включи, и все. Рулить буду здесь.

Девушка, устрашась, спустилась к пультам. Браун, щурясь на солнце, взялся за рукоять покрепче. Скоро водометы загудели, и струя ударила в лопасть импровизированного руля. Сихали поднатужился и потянул кормило вправо. Субмарина неохотно повернула влево. Действует!

– Маринка! Прибавь ходу!

Струя усилилась.

– Все! Вылезай!

Младший смотритель развернул «Орку» на запад и сказал показавшейся врачине:

– Следи за компасом! Будешь командовать – левее там или правее.

– А курс какой?

– Держим на запад!

– Поняла!

– Стоп машина! Мариночка, посмотри сверху. Там чтото плавает или мне кажется?

Девушка вытянулась стрункой, шатко клонясь, и глянула изпод руки:

– Ой, там человек… В скафандре!

Браун оттолкнулся от субмарины, как от бортика бассейна, и поплыл в ту сторону, где над водой качался буйком глубоководный скафандр. Это была американская модель – «Батистар», с полусферическим колпаком. Под ним Сихали разглядел потное, битое лицо Айвена Новаго. Живуч, однако!

Айвен дернулся, увидев Тимофея, и задвигал ртом, вот только крику его слышно не было. Правая рука скафандра – связка двух толстых цилиндров и пары шаров – шевельнулась и замерла. Энергосистема в просадке, – догадался Браун. Если так, Ваньке туго придется – в «Батистарах» кислородных баллонов не держат, одва из водички добывают. Оставить его, пусть болтается поплавком? Минут через пятнадцать задохнется…

Младший смотритель нырнул и обшарил широкую выпуклую спину скафандра. Вот он, замочек… А вот он, ключик – с этой мыслью Тимофей коротко ударил локтем по пластине внешнего затвора. Со второй попытки она развалилась на две половинки, и Сихали удалось просунуть палец до рычажка ручного открывания.

С глухим чмоканьем отошел овал «спины» – крышка входного люка. Забурлили пузыри, и тяжелый скафандр стал плавно опускаться.

Браун ухватился за вялого Айвена, потянул его вон, но тот не подавал признаков жизни. Тимофей коротко ткнул Новаго кулаком в ухо, и тот малость прочухался, пустил пузыри, задергался.

У Сихали кончался воздух и терпение, но не бросать же эту сволочь. Вот в поединке убить – это да, давно напрашивался, а просто дать умереть – не полюдски както… Да и не это было главным.

Наконец Тимофею удалось высунуть наружу голову Айвена, ухватить его за руку, дернуть, толкая ногой тонущий скафандр. Все! Новаго выплыл наружу. На последнем глотке кислорода младший смотритель рванулся вверх, буксируя за собой недееспособный груз.

Вырвавшись, он моментально сделал вдох, вбирая соленые капли. Закашлялся, но как же это было здорово – просто дышать!

Рядом копошился Айвен, обалдело вертя головой.

– Тиима! – донесся Маринин крик.

– Здесь мы!

Младший смотритель глянул на спасенного вражину.

– Врезать бы тебе, – сказал он, отплевываясь, – а толку? Поплыли, чего глазки пучишь?

– Я бы задохнулся в этом гробу… – прохрипел Новаго.

– …И стал бы красивым трупом.

– Надеешься на слёзы благодарности?

– Мне твои слёзы – до одного места…

Марина помогла вылезти на скользкий корпус Тимофею, потом они вдвоем вытащили грузного Новаго. Айвен привалился к башенке люка, уставясь в небо и сипло дыша.

– Мариночка, давай вниз, включай движок на малый. Я пока нашего спасенного стреножу.

Девушка кивнула и скрылась в люке. Айвен проводил ее заинтересованным взглядом и молча подставил руки, трясущиеся от долгого напряжения. Браун мигом стянул их ремешком.

– Запомни одну вещь, – сухо сказал он, – я не считаю ценностью твою поганую жизнь. Больше того, получу немалое удовольствие, утопив тебя в Тихом. Будь здесь Борька Сегаль, он бы и вовсе тебя четвертовал за друга своего. Не забыл еще, сколько ты крови на лёд выпустил? Короче. Я тебя спас, чтобы кое о чём спросить. Кто вам нас заказал? Кто надоумил Шорти подставить нас на айсберге? Кто поручил науськать на стадо кальмаров? Я жду.

– Долго будешь ждать, – осклабился Новаго.

Тимофей молча схватил его за горло, сжимая адамово яблоко. Айвен забился, багровея лицом, зрачки расширились, наполняясь ужасом.

– Не знаю, кто… – прохрипел он, и хватка ослабла. – Он лица не показывал, и голос был синтезированным. Сказал, чтоб звали Смитом…

– Ладно, – холодно обронил младший смотритель. – Теперь встаёшь и ножками вниз. Посидишь в переходнике.

– Недавно я сделал девятую зарубку на рукоятке бласта… – просипел Новаго и сплюнул в океан. – Жаль, что потерял, а то б пристрелил, спаситель сраный…

– Это вряд ли, – негромко сказал Тимофей. – Я быстрее тебя. Вниз!

Новаго с трудом поднялся и, ни слова не говоря, спустился в люк. Спрыгнув следом, Сихали бесцеремонно затолкал аутло в пустующий бокс для скафандра и опустил шторку.

– Она со мною спала, понял? – глухо заорал Айвен. – И с Бесом!

– Не ври! – крикнула Марина из рубки.

– Что – не ври? Да ты как сорокабелобока! Этому дала, этому дала!

– Айвен, – сдержанно сказал Браун, – тебя утопить?

Новаго заткнулся. Знал, сволочь, что бывает в ТОЗО с теми, кто обижает женщин, – океанцы их вяжут и швыряют в океан. На суше бы повесили, но где в море сыщешь крепкий сук? А на рее вздергивать както неэстетично…

…Зашумела вода, выбиваясь из сопла, и вот суперсовременная субмарина с атомным приводом поплыла на запад, подчиняясь рулевому веслу, словно первобытный плот. Минул час, другой. Плечи Тимофея ныли, но и приспособленность коекакая появилась. Сплюснутый корпус субмарины был остойчив и хорошо держал курс... Вернее, держал бы, если бы не волны. Синие грядки, бегущие с востока, постоянно сбивали подлодку с курса, и та уваливалась. Приходилось тягать весло то в одну, то в другую сторону и возвращать кораблик на путь истинный. Парус бы еще...

Океанская живность привыкала к «Орке». С бульканьем из воды вылетела летучая рыба – помесь большеглазой селедки со стрекозой – и перемахнула через субмарину, окропив плечи младшего смотрителя. Бледнозеленой молнией стриганула за ней корифена.

Покрутился поверху фрегат – этакая здоровенная ласточка, тоже хвост раздвоен, а потом «Орку» догнала большая рыбамеч. Между двумя острыми плавниками ее, торчавшими из воды, было метра два, меч торчал еще на столько же. Едва не врезавшись в борт субмарины, рыбамеч круто завернула и скрылась за гребнями волн.

Сихали умаялся рулить, и разговоры с Мариной сократились до отрывистых: «Курс?» – «Запад!» – «Курс?» – «Запад... Чутьчуть к югу!»

К полуночи Тимофей выдохся окончательно, закрепил руль в одном положении и занял место у башенки. Поспать не поспишь, так хоть подремлешь…

…Было шесть часов, в воде отражалась синефиолетовая мгла, но восток уже зарделся, а на северозападе, ближе к северу, протянулась слабая тень, словно проведенная синим карандашом. Земля!

– Марина! – заорал Браун. – Вставай! Приплыли!

– Я тут... – невпопад откликнулась врачиня, показываясь из люка, и потянулась.

Заря из красной делалась золотой, и суша все яснее очерчивалась на горизонте.

– Остров, да?! – оживилась Рожкова, рефлекторно приводя в порядок растрепанные волосы. Быстро выбравшись на палубу и став на коленки, она умылась из океана, отерла руками лицо и договорила: – Ух ты!

В половине седьмого солнце вынырнуло изза вод и пошло прямо вверх. До острова оставалось несколько кабельтовых, был он плоский, без единой пальмы, зато весь уставленный какимито домиками, и почти на каждом стояла антенна или вращающийся волноулавливатель локатора.

– Не знаю точно, какой у этого «острова» номер, – улыбнулся Сихали, – но название припоминаю. Это «Моряк».

– Аа! – прозрела Марина. – Автометеостанция!

Плавучий остров был абсолютно круглым, «поросшим» антенными стойками и решетчатыми мачтами, и только крыша самого большого «домика» пустовала, служа вертолетной площадкой.

Причалив с подветренной стороны, Браун перескочил на удобную рубчатую «сушу» и пришвартовал субмарину тонким силикетовым шпагатом.

– Давай, обойдем «Морячка», – предложил Тимофей, – поглядим, что тут есть...

Марина, не торопясь, натянула комбез. Браун неохотно последовал ее примеру. Ох, уж эти чертовы приличия… А вдруг остров обитаем?

Врачиня пошла по «бережку» направо, а младший смотритель двинулся налево.

На острове царила тишина, только однажды загудели моторы, возвращая дрейфующую автометеостанцию на «точку». Все домики были из пластмассы или анодированного алюминия, они стояли отдельно, оставляя узкие проходы, или соединялись в блоки. Коегде выделялись крышки люков и дверцы боксов, в коих почивали роботыремонтники, роботыанализаторы – племя кибернетического острова.

Станция была старой – пластиковая облицовка на «домиках» вздулась, а коегде и слезла, скручиваясь шуршащими свитками.

В одном из закутков Браун обнаружил целый штабель пустых деревянных ящиков. Как они могли здесь оказаться? Ящики из дерева сколачивали ныне только в Африке, да и то не повсюду. Но досочки – это хорошо. Будет из чего костер запаливать!

Холодная летучая рыба наградила Тимофея звонкой оплеухой и упала на рубчатку. Но тот не обиделся – завтрак сам прилетел!

– Тима! – донесся зов, и изза блока вышла Марина, снова голая и прекрасная. Девушка тащила охапку сухих водорослей. – А я рыбу поймала!

– Я тоже, – гордо сказал младший смотритель, тоже стаскивая комбинезон. Так загар лучше ляжет…

Разложив костерок, они поджарили рыбу и съели ее с громадным аппетитом. Жареная летучая рыба напоминала по вкусу форель. Пока Марина доедала свою порцию, еще две летучки стукнулись о гофрированную пластмассу. И их умяли...

Вскипятив воды в банке изпод термоконсервов, Браун заварил крепкого чаю. Сахара не было, но слипшийся комок мармеладок, завалявшийся в сумочке у Марины, с успехом его заменил.

После сытного обеда их сморило. Улеглись прямо на палубе, подстелив два комбеза. Рожкова доверчиво прижалась к Тимофею спиной и скоро ровно задышала. А тому не спалось.

Браун лежал, переводя взгляд с крутого Марининого бедра на океанский простор, и думал о вечном.

Слабые волны катились с востока, подгоняемые пассатом, они успокаивали, отрешали, приводили в оцепенение. Сколько, интересно, лет отмерено человечеству? Долго ли просуществует эта заносчивая цивилизация? А что потом? Закуклятся? Или Человеки Разумные превратятся в Человеков Всемогущих?

Не хочется, чтобы эти волны в необозримой глуби будущего накатывались на безлюдные берега, чтобы бились о фундаменты циклопических построек, где только роботы копошатся, раскручивая витки механической эволюции...

А волны катились и катились, сверкая гребешками на жарком солнце. Что им миллион лет? Им и миллиард нипочем...

…Сихали Браун проснулся, ощущая под щекой мягкое и живое. Разобравшись, он уяснил, что его голова устроена на животе у Марины. Повернувшись влево, он дотянулся губами до тугой груди девушки и присосался к ней в крепком поцелуе. Врачиня ласково погладила его голову.

Тимофей повернул голову вправо, перевернулся на бок и принялся целовать Маринин живот, бедро, просунул руку под попу… Девушка задышала порывисто и нетерпеливо раздвинула ноги.

…Полчаса спустя они просто лежали рядом, бездумно глядя на облака. Внезапно Сихали насторожился, различив за шумом волн шипение водомета. Порывисто сев, он с изумлением увидел свою субмарину, выплывавшую изза «острова». На ее рубке восседал Айвен Новаго. Приметив парочку, Бешеный помахал рукой и осклабился.

– Ах ты, гад…

Браун вскочил, подхватывая комбез и доставая бластер. Вскинул оружие, но Айвен не стал дергать тигра за хвост – юркнул за рубку.

Медленно опуская бластер, Тимофей пообещал:

– Поймаю – убью.

Марина легла в позу мадам Рекамье, с интересом наблюдая за любовником.

А тот задумчиво проводил взглядом удалявшуюся «Орку» и почесал толстым дулом бластера щеку. Жаль, конечно, «Орочку», но кальмар ее так обкорнал, что легче новую приобресть, чем эту починить. Айвен улизнул? Да и черт с ним, отходов общества – полно…

– Значит, продолжаем робинзонить, – сделал вывод Тимофей.

К ночи океан успокоился вовсе, напоминая раскатанную фольгу, блестевшую под луной. Режим дня у Брауна и Рожковой вышел однообразным – они либо занимались любовью, либо бродили по «Моряку», собирая «летучек», либо валялись в тенечке, ниспосланную рыбу переваривая.

Перед сном они утешили друг друга в позе «шестьдесят девять» и заснули, торжественно пообещав продолжить сие приятное занятие с самого утра. Сдержав данное слово, парочка разбрелась в поисках пропитания.

Сихали долго стоял, смотря вслед удалявшейся возлюбленной. Марина здорово загорела – и спинка, и ножки, и юркая попка. Девушка шагала босиком, и походка ее, случайно или нарочно, смахивала на эротический танец. Будто почувствовав его взгляд, Рожкова глянула на Тимофея через плечо и показала язык.

Младший смотритель не стал дразниться. Ухмыльнувшись, он направил стопы к единственному водоему на «острове» – желобу между надстройкой главного локатора и подсобным помещением. Там сверкало ведра два дождевой воды.

Заглянув в желоб, Тимофей нахмурился и покачал головой – уже не два ведра… Литров десять осталось.

Покусав губу, он оглядел ясное небо и далекий горизонт. Круг зримого им мира сверкал и переливался, но даже птица не оживляла пустыню воды и воздуха.

Покрутившись по автометеостанции, он стащил в кучу моток сухих водорослей и разложил сверху сорванные со стен скрутки пластмассовой облицовки. Выпустив из бластера слабый импульс, он поджег сигнальный костер.

Пластмасса затрещала, вверх повалил черный дым, удушливый и копотный. Ветра не было, и клубящийся столб возносился все выше и выше, медленно распухая и серея.

Устраивать пожар Брауну не позволили – растворились боксы, и наружу полезли шестиногие роботы. Быстренько проковыляв к очагу возгорания, киберы напустили пирофагу, и огонь погас. Стрекоча, машинки скрылись, а Тимофей вернулся на «стоянку».