Текст книги "Пассажиры разума (СИ)"
Автор книги: Валерий Красников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Глава 17 Полет в Кары
В нашем мире существует странная болезнь – аэрофобия. Говорят, что это болезнь даже лечится, но мне этого никогда не понять, ведь этим страхом нельзя заразиться или вдруг заболеть. Поэтому я и назвал этот недуг странным. Тем не менее, некоторые люди панически боятся авиаперелетов – факт. Боятся порой настолько, что, невзирая на необходимость, никак не могут заставить себя подняться на борт самолета. Я же, напротив, сколько себя помню, мечтал пилотировать самолет. И оказавшись на борту воздушного судна в качестве пилота, с легкостью забыл и о любвеобильных нинча, и неделях своего заточения у них.
Когда я первый раз летел на Фальке, то не знал, управляла ли Стефани им сама или корабль шел на автопилоте? Тогда я спал. Теперь смотреть вниз мне нравилось. Под монотонное предупреждение автомата о сбросе скорости, я то и дело наклонял тарелочку, чтобы увидеть бескрайний океан. После, наверное, десятого раза, распорядился об остановке при подлете к любой суше. Искусственный интеллект Фальке принял команду без уточнений расстояния и прочих целеуказаний. Успокоившись, я какое-то время созерцал прозрачное небо, пока не уснул.
Вроде бы и спал крепко, только бесконечный поток символов вместо образов сна вдруг сменился видом приближающейся береговой линии. Открыв глаза, я тут же наклонил Фальке. Увиденное в точности соответствовало тому, что «снилось» за секунду до пробуждения.
Маленькие кораблики под парусами сновали у застроенного лачугами берега, не удержавшись, я опустил корабль так близко к земле, что смог рассмотреть заостренные ушки у смотрящего в небо аборигена.
– Эльфен! – воскликнул, вспомнив, что именно так называл эльфов Ульфиле.
И я так назвал, чертыхаясь, потому, что этот негодяй сноровисто наложил стрелу на лук и метнул ее ввысь. То есть – в мой корабль! Фальке ушел вверх, потом вздрогнув, завис.
– Блокировка двигателя первого уровня, – доложил автомат.
Я заорал:
– Надежда, что?.. – не успел закончить вопрос, как сам увидел результат эльфийской магии: коричневые корни опутывали корпус корабля, уже проникая в щели воздухозаборника. – Найди колдуна! – кричал во весь голос, понимая, что Фальке вот-вот упадет на землю.
– Я нашла! Открой шлюз! – сообщила Надежда.
Почему это должен сделать я?! Почему она сама не направила команду Фальке?! В тот момент эти вопросы хоть и появились в моей голове, но надолго не задержались.
-Фальке, открыть шлюз! – снова орал, забыв о том, что достаточно было просто подумать об этом.
Что тогда готский «искин» сделал с моим восприятием, не знаю, но мгновение спустя я наблюдал за кораблем и суетящимися внизу фигурками эльфов, находясь чуть выше тарелки. Впрочем, тогда, этот внетелесный опыт существования меня не взволновал. Удобно было и эффективно! Я видел абсолютно все происходящее как внизу, так и с кораблем. Едва в брюхе Фальке открылся просвет, оттуда ударил толстый жгут паутины. Словно гигантская анаконда, он сбил с ног одного из эльфов и стал душить его. Я, было, начал торжествовать победу, как Фальке, завалившись на бок, стал опускаться. Сознание метнулось к телу, и спустя секунду я уже стоял, и как зачарованный наблюдал за корнями, ползущими к ногам. «Ах да, открытый шлюз!..» – наконец, догадался, как в рубке появилась такая напасть, а Фальке медленно падал.
Я потянулся к своей одежде за оружием богов, но кобуры там не обнаружил. Наверное, во всей этой суете я умудрился потерять дезинтегратор. Он просто выпал через открытый шлюз наружу. Горевать по этому поводу времени не было.
Выхватив мечи, я начал остервенело рубить коричневых захватчиков. Двигаясь быстрее, чем корни успевали регенерировать, добрался до лифта, и опустился на землю. В этот момент эльфийский маг наконец-то сдох и Фальке, освобождаясь от магической растительности, завис в метрах десяти над землей. Нужно было шагать в лифт и улетать, но я уже не мог справиться с яростью, распиравшей грудь. Смотрел на эльфов застывших передо мной с масками ужаса на серых лицах. В какой-то части моего мозга проигрывалась сцена из мультфильма «Маугли», когда удав Ка шептал: «Бандерлоги, подойдите ближе...» – и оцепеневшие эльфы дружно сделали шаг навстречу смерти. Оказывается, я применил какую-то новую свою способность. Не знал, что обладаю массовым гипнозом.
На самом деле я не хотел убивать... Надежда знала это наверняка, сохраняя форму энергетического жгута, набросилась на меня и затащила в лифт. Фальке взлетел выше облаков и ярость отступила. Жужжали чистильщики, убирая от древесной трухи рубку, а в голове спорили женский и мужской голос:
– Ты не должна была этого делать!
– Он не хотел убивать!
Господи, да это же Надежда! А кто же тогда второй? Фальке?!
– Это я. Она не должна была тебе мешать, – пробасил искин корабля.
– Она все правильно сделала! – ответил я, пытаясь не потерять самообладание.
Надежда хохотнула и назидательно изрекла:
– Я знаю, что права!
Тогда я легко мог сойти с ума, был близок к этому: одно дело вести внутренний диалог с Надеждой (уже привык), но слышать еще один голос... Это уж слишком! В какой-то момент мне показалось, что весь этот разговор я выдумал сам.
– Кто вы, черт возьми? Боги, играющие со мной? Как это возможно?! – заорал, не желая больше слышать голоса в своей голове.
И они ответили почти так, как я того пожелал. Надежда умудрилась прокричать прямо в ухо, а Фальке из скрытых от моих глаз динамиков в районе блока управления.
– Нет, что ты?! – они так естественно возмутились, притом одновременно, что я еще больше засомневался в их искренности, – Мы служим тебе!
– Зачем? – спросил я и сел на пол, взявшись за свою многострадальную голову.
– Таким образом, мы ощущаем дыхание этого мира и познаем себя, – нашелся с ответом Фальке.
Ага, здорово! Я стал уж очень подозрительным и решил выяснить все до конца. Не упрекай меня читатель. Я всего лишь стараюсь передать то, что чувствовал тогда. Конечно, глупо прятать нечто от всевидящего ока. Они видели меня насквозь. Но я снова спросил:
– Кто вами управляет?
– Конечно ты!– ответил Фальке.
– Ты, – прошелестела Надежда мысленно.
Мне вроде и возразить было нечего. Я стоял у консоли и одной лишь мыслью, наклонил Фальке, чтобы увидеть землю. Корабль притормозил уже без дурацких предупреждений о снижении скорости. Под нами подобно бескрайнему океану теперь тянулись зеленые леса.
Я вспомнил строку из песни: «Понимает ли пилот, что ведет вертолет?..»
А ведь в моем случае – «Вертолет» надлежит писать с большой буквы!
Фальке понял меня, я это почувствовал. С басами и ударными в рубке зазвучала музыка группы «Пикник», потом вполне аутентичный оригиналу голос:
– Отрываюсь от земли. Без разбега, сразу взлет. Порезвимся, так и быть... Понимает ли пилот, что ведет вертолет?.. Вертолет, вертолет, вертолет…
Запел и я. Надежда «послушав» куплет, присоединилась к нашему дуэту. Хорошо пели, с чувством! Только Фальке вдруг наклонился, и я, не удержавшись на ногах, упал на консоль. Увидев внизу средневековый город, почувствовал бегущие по спине мурашки. Огромная остроконечная башня возвышалась над тремя ярусами стен. И только между первой и второй из них бурлила обычная городская жизнь. Почему? Стало понятно сразу. Башню и стену вокруг обвивали гротескные, ощетинившиеся шипами черные розы. Оказалась, мы прилетели в Кары.
Фальке заходил на посадку к башне, а я равнодушно наблюдал обмен кодами между неорганическими сознаниями «искинов» корабля и замка. Уже успел успокоиться и снова перешел в общении с Фальке и Надеждой на мыслеречь. Тарелка облетела цитадель и «приземлилась» на площадку вроде балкона.
Покинув борт, я в полной мере смог оценить высоту сооружения. Настоящий небоскреб! Двести, а может, и больше метров до земли и это только от уровня посадочной площадки! И если летать мне нравилось, то высоты я боялся до ужаса. Пронзительный ветер заставил почувствовать себя очень неуютно. Побаиваясь, что он сдует меня в пропасть, я поспешил войти под своды обители семьи Анастари.
– Надежда, замок построили представители цивилизации Раска? – поинтересовался я не столько из любопытства, а чтобы успокоить разговором вдруг ускорившееся сердце.
– Нет, готы только его обустроили под свои нужды. Это здание стояло тут еще до вторжения. Сотни лет... Ты видел разрушенный город в джунглях и теперь знаком с нинча. Они ведь тоже умеют хранить свои тайны. Замок строили те, кто не пошел на контакт ни со слейвами, ни с готами. Его хозяева просто ушли. Но до этого под ногами пришельцев горела земля, и таинственные владельцы этой башни, судя по отчетам готов, могли их победить...
– Да, ну?! Почему же тогда они ушли?
– Не знаю. Но если бы ты видел, что они вытворяют с паутиной, то радовался их уходу не меньше, чем командир готов.
– Я полагал, что паутина – это технология Раска, на худой конец – ваша...
– Глупый. Паутина есть и в твоем мире. Она – основа основ. Паутина – это мир вокруг тебя видимый и невидимый. Особая настройка вашего разума не дает разумным в вашем мире ее увидеть…
К чему-то подобному, когда размышлял о магии этого мира, я пришел сам, поэтому, услышав откровение Надежды, не очень-то и удивился.
Шел медленно, будто чего-то опасался. Чувствовал почему-то страх. Эта башня пугала меня до чертиков. Коридор сужался и окончился площадкой с лестницей. Я оглянулся, размышляя об оружии, похлопал по мечам, решив обойтись клинками, случись неприятность повстречать кого-нибудь агрессивного.
Мягкая кожа сандалий делала шаги по ступенькам почти неслышными. Я скользил вниз, удивляясь обычным факелам на стенах. Дремучее средневековье диссонировало с наличием технологий пришельцев. Хоть бы масляные лампы повесили! Возмущался я напрасно. Лестница уперлась в дверь, оснащенную рельсовым механизмом вроде ворот в лаборатории Раска. Над входом зажглись под пыльными плафонами белые лампы, и в голове зазвучал новый голос. Он потребовал код доступа в цитадель.
Всеми кодами для управления замком Анастари меня снабдила Стефани. И хоть я понятия не имел, как стану использовать их, чтобы войти, оказалось достаточным иметь соответствующую запись где-то в нейронных сетях. Пришлось постоять немного на пороге, не больше тридцати секунд до того момента, как дверь откатилась в глубокий паз. За ней оказалась еще одна – обычная двухстворчатая, деревянная, украшенная резьбой. Толкнув одну из створок ногой, я вошел в великолепный каминный зал, освещенный десятками массивных люстр. Они гроздями свисали с балок под потолком. Зал имел форму овала и двенадцать каминов, расположенных с равными интервалами по кругу, создали устойчивое ощущение, будто я попал внутрь циферблата огромных часов. В центре я обнаружил еще одну лестницу вниз. Спускаясь, отметил, что свет в каминном зале погас и зажегся ниже. Стало заметно прохладнее, или просто тело мое остыло. Я оказался в глухом коридоре с четырьмя дверями, ориентированными по сторонам света.
Пахло сыростью и еще чем-то неприятным, как в заброшенном доме. Некоторые поисковики специализируется на поиске сокровищ в заброшенных домах. Ведь поиск в старых домах – это не только чердачный поиск, как думают многие. В старых заброшенных домах имеет смысл искать везде: и подвал посмотреть, и чердак, комнаты, подоконники, в дверях, поднять пол, ступени. Мне такой поиск пришелся не по душе, в частности и из-за этого неприятного запаха, почему-то у меня ассоциирующегося с мышами.
В какую же дверь войти? Ненавижу выбирать! Особенно, когда неизвестно, что выбираешь…
Глава 18 Стефани Анастари
Я всегда любил закаты.
Там, на Земле, утомленный многочасовой пешей прогулкой с прибором, присаживался прямо на травку, пень или поваленное дерево и наслаждался видом заходящего солнца. День умирал, но от этого мне не становилось грустно. Напротив, с трепетом в груди, я восхищался: ведь завтра случится не менее яркое рождение нового дня! Уж, если смерть и возрождение стали ассоциироваться у меня с закатом, то поиски «спящей» баронессы Анастари я решил начать за западной дверью.
Мысленно проследив пройденный по замку путь, я определился с направлением и толкнул плечом дверь. Она не поддалась. Неужели заперта?! Потянул на себя и, скрипнув, она приоткрылась, сев на потемневший от времени деревянный короб. Оказалось, достаточно для того, чтобы протиснуться за нее.
Я оказался в просторном помещении, в полутьме: стрельчатые окна, застекленные разноцветными стеклами, покрылись пылью и почти не пропускали свет. Резкий запах мышиного помета, кожи и прелой бумаги ударил в ноздри. Массивный стол в центре кабинета, заставленного шкафами с книгами, был завален листами пергамента и кожаными свитками. За тяжелым креслом, приставленным к королю мебели вроде слуги, чернело чрево камина. На закопченных камнях портала кто-то сделал надписи на незнакомом мне языке. Были там и рисунки... В этих граффити сам Сальвадоре Дали смог бы почерпнуть вдохновение. Рассматривая изображения странных механизмов и препарированные человеческие тела на них, я готов был поклясться, что известный на Земле сюрреалист тоже видел это... Какая мерзость!
Не стану читатель мучить тебя подробностями, ведь и Дали на закате своего творчества обратился к религии. А между тем размышления и воспоминания о его творчестве вызвали в памяти историю о том, как автор композиции «Танец с саблями» композитор Хачатурян явился во дворец великого художника, конечно же, по его приглашению. Арама Ильича слуга Дали отвел в зал, с накрытым к обеду столом и, уходя, запер двери, что, безусловно, немного смутило маэстро.
Он ждал художника час, может, немного больше. От скуки пробовал вино и еду. И, наконец, ему захотелось отлить. Но куда?! Хачатурян постучал в закрытые двери и совсем отчаявшись, пристроился пожурчать над вазой династии Цинь, стоящей в углу залы. И тут зазвучала музыка – его «Танец с саблями»!
Распахнулись двери, и появился обнаженный Сальвадоре. Размахивая настоящей саблей, с метлой между ног, вроде, как на коне, он проскакал перед композитором, орошающим вазу. Дали, сделав круг почета вокруг стола и удалился. Вошел его слуга и объявил аудиенцию законченной.
Насколько эта история правдива, я не возьмусь утверждать, но в тот момент и я остро нуждался в вазе династии Цинь. Отлить в камин мне показалось верным решением. Намериваясь совершить акт вандализма, оперся рукой о гранитную полку, услышал где-то в стене щелчок, и только натренированная реакция помогла мне избежать столкновения с провернувшимся на сто восемьдесят градусов каминным порталом. За ним я увидел узкую винтовую лестницу и почувствовал запах машинного масла и лекарств.
Грязная паутина, свисающая с потолка и стен, таки прилипла к белоснежной рубашке, подаренной нинча. Я достал меч, и снял им покрытые пылью нити, освобождая проход. На какое-то время замер, прислушиваясь к странному тиканью внизу. Внезапно вспыхнул свет. Рефлексивно закрыв глаза, тут же вздрогнул от внезапно завывшей сирены. Уже с двумя мечами в руках, ослепленный, я был готов сразиться с кем угодно и, увидев, наконец, монстра перед собой, едва не зарубил ту, кого намеривался спасти.
Стефани Анастари была подвешена над каменной чашей, куда сливался тоненький ручеек какой-то жидкости, увлажняющей ее кожу. Маслянистая влага небольшими порциями подавалась из трубок, нацеленных на разные участки вибрирующего под импульсами тока тела. Сотни проводков тянулись от агрегата, стоящего у стены, и крепились на Стефани иголками, введенными под кожу. Я понимал, что сделано это было не для того, чтобы мучить ее, но перекошенное лицо баронессы и волны судорог, сотрясающие синюшную кожу, вставленная в рот какая-то фигня, отросшие до полуметра ногти на руках и ногах вызвали рвотный рефлекс.
Из потолка вдруг появилось щупальце. Словно змея в стальной чешуе, оно с чмоком выдернуло изо рта Стефани загубник. А когда девушка упала на пол, манипулятор принялся методично извлекать из ее кожи иголки.
Трубки последний раз изрыгнули смазку, и тело «спящей» полностью опустилось в чашу. Девушка открыла глаза. Поначалу в ее взгляде не было ничего. Пусто, почти, как у нинча. Вскоре она сама освободилась от ремней и попыталась подняться. Я должен был ей помочь, но не смог. Сам едва стоял на ногах, корчился, подавляя рвотные спазмы в желудке.
Потом она заплакала. Беззвучно... Из широко открытых глаз, оставляя грязевые дорожки, текли слезы. Бля! Спасатель! И все же я смог сдать себя в аренду моменту и, взгромоздив невесомую баронессу на плечо, отправился в обратный путь к Фальке. Привести девушку в порядок можно было только там. Пыхтя и проклиная обстоятельства, по которым с момента попадалова поддаюсь манипуляторам всех мастей и, до сих пор, не определился с собственными целями и планами, я поднялся на борт Фальке. Там «загрузил» тело баронессы в помывочную комнату.
Кстати о манипуляторах... куда подевались всезнающие искины, эти супер-пупер представители разумных минералов?!
– Чем я могу тебе помочь? – елейным голоском поинтересовалась Надежда.
Фальке вторил ей:
– К полету готов!
– Мне нужен план башни. Хочу выйти в город, купить еду и одежду для девушки. Ведь план тебе известен?
Конечно, он у Надежды имелся! Я тут же увидел башню так, как мог бы ее представить себе человек, поживший в башне некоторое время.
Выкупав Стефани, достал из рюкзака ножницы и состриг бедняге отросшие ногти. Хорошо хоть умный комбинезон наделся практически сам. Девушка стоически перенесла заботу о себе и, свернувшись на полу калачиком, задремала.
Взяв из ящика несколько монет, я засунул их за пояс и отправился в город. У четырех дверей на этот раз задерживаться не стал. Открыв южную, вышел и увидел анфиладу комнат вполне соответствующую позднесредневековой эпохе: гобелены соседствовали с мраморной облицовкой на стенах и алебастровой лепкой на потолке. Отсутствие каминов позволило сделать вывод, что отапливали эти апартаменты из служебных помещений. Но пыли и паутины вокруг накопилось не меньше, чем я уже видел в башне.
Нанять прислугу, вычистить и вымыть цитадель. Заявить о себе в Карах как о владельце замка. Наверное, глупо? Да я и не собирался. Бросив взгляд на зеркальную стену в одном из залов, остановился. Красавец! В шелках и золоте нинча появлюсь на улице, да на меня поглазеть тут же сбегутся все жители этого городка!
Надежда на мои мысли отреагировала мгновенно – стоило мне подумать о проблемах, связанных с тем, как я выгляжу, в тот же миг увидел свое отражение уже в рыжем костюмчике гайстербешверера Вильта. «Умничка!» – мысленно похвалил, и мне показалось, что моя похвала пришлась ей по душе. Хотя, какая у нее может быть душа?..
– Я переживаю эмоции. И мне приятно осознавать, что ты доволен, – отозвалась Надежда, – Иногда люди говорят, что у них душа болит... Я понимаю как это...
Наверное, стоило ей тогда что-нибудь ответить, но хлесткий ветер едва не сбил меня с ног. Я увидел город, окунувшийся в сумерки. Было очень тихо и казалось, небо упало на Кары, собирался дождь. Провозившись несколько минут с засовом на воротах, я вышел из внутреннего круга цитадели на широкую улицу. Двух, трехэтажные дома вокруг выглядели не столь элегантно как в Збычеве. Скорее всего, они строились во времена войн. В этих каменных крепостицах наверняка можно было долго обороняться от врагов.
Я искал харчевню, точнее какую-нибудь вывеску. Вокруг стояли запертые дома с темными глазницами окон, пришлось спуститься ниже по улице, где кое-где в окнах светили масляные фонари.
Первые капли дождя упали на мостовую. Стало совсем темно. Мне пришлось «включить» ночное зрение. Я замерз, и уже подумывал вернуться, когда заметил вертикальную полоску света, потом почувствовал кисловатый запах пива и подгоревшей еды. Обоняние не обмануло: над перекошенной дверью висела вывеска «Харчевня Ага». На ней еще было что-то нарисовано, но я рассматривать не стал.
Вошел и прикрыл глаза. Щурясь от света масляных ламп, расставленных на столах и висящих на стенах, невольно поднял руку. Светили фонарики как-то очень ярко! Я попытался закрыть за собой дверь, отмечая, что свободного места за столами будто и нет. Народ в харчевне собрался еще тот – сброд. Мне казалось, что оборванцы, сидящие на лавках уж слишком откровенно разглядывают мою скромную персону. Стараясь не обращать ни на кого внимание, я подошел к стойке, за которой суетился коротышка с роскошной рыжей шевелюрой. Он кивнул мне, и забасил:
– Добро пожаловать к Ага, путник, – харчевник вроде бы и улыбался, но только в его глазах я видел сталь, поэтому не удивился, когда недомерок спросил, – Жрать будешь?
– Отвари курицу и подай. Ее я сожру с удовольствием! Бульон налей в кувшин, с собой заберу, – я постарался звучать убедительно, добавив голосом немного властных ноток. Выудил из-за пояса древнюю монетку и положил перед ним на стойку.
Золото тут же исчезло: пройдоха ловко смахнул монетку со стойки.
– Пойдем дорогой гость наверх. Там ты сможешь отдохнуть, – сказал он мне и дал кому-то знак, цокая языком, мол, я теперь стал очень уважаемым гостем!
Обернувшись, я увидел толстушку с такой же, как и у Ага копной рыжих волос.
– Пойдемте со мной, господин, – прощебетала она и засеменила к лестнице. Я, особо не раздумывая, направился за ней. Уж очень неприветливо на меня поглядывали люди вокруг. Хотелось поскорее куда-нибудь сбежать и спрятаться.
Сестра хозяина, почему-то подумалось именно так, открыла одну из комнат и особо не церемонясь, втолкнула меня туда. Ночным зрением я разглядел топчан у окна и приставленный к нему стол. Рыженькая зачем-то стала на колени в углу. Оказалось, она собралась разжечь огонь. Чиркнула пару раз кресалом и язычки пламени заплясали в небольшом камине.
Я глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул, легко сбросив напряжение, сковывающее меня, присел на топчан с мыслями немного вздремнуть. Не тут-то было! Рыжая бестия одним движением избавилась от платья, влезла на стол и стала демонстрировать мне свои «прелести».
«И бакенбарды по ногам спускаются вниз... и это все – называется стриптиз!» – вспомнились слова из песни популярной когда-то группы. Только тогда я в полной мере осознал, о чем пели ребята из «Мальчишника». Эта бист совершала непристойные движения тазом, ее огромная грудь билась о живот, а я словно завороженный смотрел и удивлялся.
Дать ей, что ли монетку, чтобы ушла? А ведь это правильная мысль! Достав золотой, я бросил его на стол. Девушка оказалась понятливой. Схватила денюшку и, прихватив свою одежду, выскользнула, прикрыв за собой дверь. Оставшись в одиночестве, я сразу же задремал.
Казалось, проспал всего несколько минут, но серая мгла за окном, остывшая курица на столе и холодный бульон в кувшине позволили допустить, что отключился я на несколько часов.
Тук-тук, постучали в дверь. Вошла рыжая, и я притворился спящим. Она подкинула в камин полено и тихо вышла.
Похрустывая суставами, я потянулся, потом оторвал куриную ножку. Перекусив, стал искать, обо чтобы вытереть руки. Снова услышав шаги, решил дождаться хозяйку и попросить ее принести воду. А она сама притащила таз с водой и холщевое полотенце.
– Как спалось, господин? – поставив тазик на стол, спросила и, не дождавшись ответа, она снова попыталась обнажиться.
– Спасибо, не надо! Оставь меня, я хочу подумать! – хоть прокричал я не очень убедительно, но хмыкнув, толстушка ушла. Правда, не быстро. Пару раз оглядывалась, проверяя, не передумаю ли я?
Прикончив курицу, вымыл руки и, подхватив кувшин с бульоном, решил уйти из трактира. На первом этаже народ не спал. Они пили и ели. В общем, все было, так же, как и вчера. Люди снова уставились на меня, и спрашивать у Ага о сдаче мне перехотелось. Выскользнув за дверь, я потопал к цитадели.
Если за паршивую курицу и ночлег все время платить золотом, то я существенно переоцениваю размеры добытого состояния! Паршивое чувство, что я – лох, (да, что там лох – лошара) окончательно испортило настроение. А тут еще топот десятка ног за спиной и я совсем не удивился, увидев мрачных типчиков из столовки Ага. Догнав меня, они достали дубинки и ножи.
С сожалением взглянув на кувшин, надеясь на лучшее, я поставил его у каменной кладки фундамента. Взявшись за рукоятки мечей, вознамерился решить дело миром.
– Шли бы вы, убивать не хочу! – спокойно сказал им.
Один из них с жиденькой бородкой и большими рыбьими глазами попытался ударить в мой живот ножом. Я не хотел, правда, не хотел, но клинки нинча вылетели из ножен сами по себе и спустя мгновение обрушились на руку нападавшего горожанина. Похоже, он не сразу понял, что за обрубки упали к его ногам. Зато другие бандиты оказались сообразительными ребятами. Я увидел их спины, а потом черный туман, поглотивший фигуры оборванцев. Бродяги остановились и замерли, вытянув руки «по швам», словно солдатики в строю. Туман ускорился, заклубился, свернувшись в воронку, двинулся ко мне, и из него вышла Стефани. Я тоже испугался, хоть и мог, в отличие от аборигенов, двигаться. Вдруг осипшим голосом, спросил:
– Стефани?!
Ее улыбка стала еще шире.
– Мой мальчик, зачем ты бросил меня?
– Я не бросал... – глупое оправдание запоздало. Стефани ринулась ко мне. И не будь я учеником амазонок, наверное, не смог бы написать эти строки. Я успел отскочить в сторону, и Надежда вовремя всполошилась: нити паутины ударили в командный модуль готов. Она отразила их каким-то странным плетением, и я почувствовал удивление Надежды, а потом услышал:
– Это не Стефани!
Если Стефани – не Стефани, значит румяная дева в изящном платье чуть ниже колен, в элегантных туфельках из блестящей парчи – баронесса Анастари! Но я оставил ее на Фальке едва живой! Черт с ней! Я по-настоящему разозлился и пошел в атаку, вращая мечами. Надежда поддержала мой порыв, формируя защитный кокон из паутины.
После, я неоднократно вспоминал этот эпизод и посмеивался над тем, что, называя баронессу по имени, и я и Надежда думали о командном модуле готов. Готский искин – Стефани, та, что не человек, только предполагая мизерный шанс проиграть, позаботилась о возмездии.
Впрочем, как оказалось, и эта Стефани человеком не была. Вампир пропустил укол и зашипел, то ли от боли, то ли негодуя. Мы сражались на равных не долго. Мой маленький успех в начале боя стал единственным достижением в схватке. Замерев перед очередным столкновением, я не спешил начинать. Стефани свернула замысловатые плетения над своей головой и, улыбаясь, заворковала:
– Мой мальчик, ты лучший из людишек. К тому же знаешь язык хитроумных устройств той, что пленила меня, отобрав силу. Давай начнем все с чистого листа?
Ее «...с чистого листа» произвело на меня впечатление. Я не стал прятать мечи, только опустил их и кивнул, соглашаясь на предложение мира или перемирия.
– Будь добр, позволь этим и другим, что я собрала у ворот в цитадель, войти туда.
Стефани указала на бродяг потом на шпиль башни.
Удивляться уже не было сил. Приняв окончательное решение, я вогнал мечи в ножны, снова кивнул и, зачем-то прихватив кувшин с бульоном, направился к замку.
