Текст книги "Пассажиры разума (СИ)"
Автор книги: Валерий Красников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Глава 23 Альфред
Альфред сосредоточенно перечитал последний абзац рукописи и аккуратно положил измятые странички на дощатый пол. Какого черта?! Это розыгрыш?! Но кто из его знакомых ради такого никчемного дела стал бы сочинять историю, да еще не пожалел бы горшка? То, что посудина золотая, Альфред не сомневался: Золото. Удивительное, загадочное, манящее. Ярко блестело в лучах заходящего солнца, под светом электрической лампочки мягко мерцало.
Он взял в руки вазу и стал рассматривать орнамент на выпуклых стенках. Нижнюю часть сосуда – чуть сплюснутую полусферу украшала рельефная чеканка из восьми женских головок с высокими прическами. Волосы дев поднимались к узкому высокому горлышку и сплетались на нем в узел. Альфред перевернул вазу, чтобы взглянуть на донышко. Что-то вывалилось из нее, и он рефлекторно сжал колени. Поставив вазу на пол, стал рассматривать находку, походившую на пластиковый контейнер для грифелей.
Чужой голос, вдруг зазвучавший в голове, заставил вскочить со старого табурета, недавно покрашенного белой краской, да так, что старые трещинки стали только заметнее. Он услышал:
– Приступаю к настройке, – и, пребывая в странном оцепенении, погрузился в воспоминания.
Детство вспоминалось плохо, отдельными эпизодами вроде того, как маленький Альфред, еще не научившийся говорить рассматривал мать, прихорашивающуюся у зеркала в неглиже. Тогда эта женщина никак не ассоциировалась с образом матери, сформированным в течение сознательной жизни – уверенной в себе светской львицей, меняющей мужей как перчатки, и каждый раз общественный статус нового мужа оказывался выше, чем у предыдущего. Младенец вопреки представлениям большинства людей испытал влечение и заплакал. Женщина подошла, чтобы успокоить ребенка и кроха, погладив обнаженное бедро, тут же затих.
Годы, проведенные в школе, вспоминались бесконечным чувством обиды и постоянным ожиданием неприятностей. Все из-за имени! Оно всегда вызывало у сверстников смех, и юный Альфред был тем, кто в девять получал подзатыльники, а в двенадцать его избивали за имя, которым наградила его мать. «Альфред-жиденок!» – глумились сверстники. Те, кто был милосерднее, сторонились его, чтобы не попасть в полосу неприятностей постоянно случавшихся с неудачником.
Настоящие неприятности начались, когда пропала мать. Однажды она просто не вернулась домой. Альфред почувствовал, что с ней случилась беда. Он плакал всю ночь, молясь, просил, только бы она пришла! Чуть свет отправился в милицию.
Дежурный, узнав, что мать не пришла домой, тут же потерял интерес к зареванному мальчонке. Морщась, сказал: «Через три дня приходи, напишешь заявление»
Вернувшись домой, Альфред обнаружил в квартире незваных гостей. Худой и длинный как жердь, с впалой грудью и гнилыми зубами мужчина схватил его за ухо, лишь только мальчуган закрыл за собой дверь.
– Я поймал щенка! – сообщил он кому-то.
– Тащи его сюда, – прохрипел голос из кухни.
Было так страшно, что ноги отказались слушаться, и впалогрудый потащил его по коридору, схватив за воротник, словно нашкодившего котенка. Лысый верзила весь в наколках словно якудза, помешивал чаек в маминой чашке, то и дело вытирал полотенцем потеющую грудь. Летний день выдался жарким.
– Где был сопляк? В ментовку ходил?
– Нет, – прошептал Альфред, – Где мама?
– Хорошо, что не ходил, – лысый сербая, отпил из чашки, – В общем, не дрейфь. Мамку твою один фраерок братве в карты проиграл. Квартира наша теперь. Вытри сопли и шуруй шмот собирать. Откинем тебя к бабке.
Жива! Хорошо, что мама жива! Альфред воспрянув духом, кивнул и бросился собирать рюкзак. Придумаем с бабушкой как быть и что делать! Спустя минуту он услышал сиплый шепот впалогрудого:
– Тетка знатно вертелась на хую, жаль малого…
– Так кто же знать мог, что Гиря придушит ее. Мудак!
«Мама... убили, они убили ее!»
В глазах у Альфреда потемнело, в висках глухо отдавались удары сердца. Парень крадучись прошел в спальню и достал из комода пистолет, оставленный кем-то из ухажеров, навещавших время от времени мать.
Впалогрудому он выстрелил в затылок почти в упор. Получая странное наслаждение от крови, брызнувшей на лицо и шею, навел пистолет на лысого.
– Ты что пацан, охренел?! – бандит приподнялся из-за стола и получил пулю в живот, – Сука, сука малой! – шипел он.
Вторая попала в плечо. Лысый уже не ругался. Он силился встать и смотрел с яростью зверя. Альфред понял, что тянуть больше не стоит и снова нажал на курок. Пуля угодила в глаз. Лысый опустился грудью на стол.
Альфред умылся, стянул окровавленную рубашку и засунул ее в пакет. Наспех собрал вещи, забрав из маминой заначки пачку денег и документы, ушел из квартиры, оставив дверь распахнутой настежь.
Кулек с окровавленной одеждой и пистолетом он выбросил в реку и уже к вечеру добрался в Зачарованное, где жила его бабушка. Деревенька в голодные девяностые почти вымерла: из двух сотен домов с обитателями старели десятка два срубов. Зачарованное – русское поселение, и не найдешь в нем белых мазанок, но Альфреду нравились почерневшие от времени деревянные стены бабкиного дома и их запах... Но то было. Времена ведь сменились к лучшему. Ожила деревенька, застроилась особняками и дачами. Мать обложила кирпичом старый дом и отопление сделала. Только ремонт собиралась в этом году начать. Обещала бабушке.
Альфред, вспомнив о матери не смог удержать слезы: «Как же я бабушке о маме расскажу?!»
Рассказывать не пришлось. Она вышла из дома, и едва увидев внука, присела на лавку, прижимая руки к груди. Альфред закрыл за собой калитку и поднялся к бабушке на веранду, увитую виноградной лозой. Сел рядом.
– Лида ушла? – спросила тихо, но твердым голосом, без дрожи и слез. Альфред кивнул и снова заплакал. – С тобой что приключилось?
Он рассказал все, как было. Бабка долго уточняла, видел ли кто его, точно ли он выбросил пистолет. А после расспросов строго настрого приказала забыть обо всем:
– Ты же на каникулах? Вот, значит, у меня и гостишь второй день. Понял?
Альфред ужасно боялся возможных расспросов, но обошлось. Спустя неделю, к дому подкатил на старенькой ниве участковый. О чем-то поговорил с бабушкой и уехал. Старушка собралась в город. Сказала: «Похороню Лиду и вернусь…»
Вернулась через три дня на «Газели», нагруженной вещами из квартиры. Альфред старался забыть обо всем, что случилось. Уходил с утра к реке, удил рыбу, помогал старушке по хозяйству, в саду.
Как-то однажды он обратил внимание на стадо коров, точнее на пастуха, пасшего скотину верхом. Подошел и попросился покататься на лошади. Старик-кореец почмокал губами, зыкнул так, что лошадь присела, но Альфред остался невозмутимым. Тогда он спешился и, хлопнув мальчонку по плечу, сказал:
– Меня Кимом зовут, а тебя?
– Альфред. Я из Зачарованного.
– Приходи Альфред завтра. Рано приходи. Приведу для тебя коня.
– С седлом? – Альфред уже видел себя верхом на прекрасном коне.
– С седлом, – рассмеялся Ким.
Откуда он, пастух-кореец не рассказывал, но за воспитание мальчика взялся по-отечески. С того времени в жизни Альфреда была только учеба и Ким. И время, проведенное со стариком, Альфред считал подарком судьбы. Он научился виртуозно управлять лошадью, рубить старой шашкой, как на скаку, так и на земле. Ким учил его какому-то боевому стилю рукопашного боя, рассуждая о Создателе и мироздании. А когда Альфред окончил школу и собрался уехать в город, чтобы поступить в институт, Ким отвел его на Улитку и на этом месте Силы посвятил в мастера Тхеккен.
Об Улитке в деревне знали все, но считали это место проклятым, опасным. Ким, напротив, утверждал, что место это выбрано было древними не случайно, что выложенная из камней дорожка, действительно похожая на домик улитки – колодец Силы для мастеров Тхеккен – старого боевого искусства корейского народа.
Когда Ким сделал ему надрез на ладони и приказал приложить кровоточащую рану к камню, Альфред подчинился по привычке. Но тогда он действительно что-то почувствовал... Как глупо было бросить все это, дедушку Кима. Тогда он услышал от старого учителя, что мол, все мы – пассажиры разума, но так и не понял, что старик имел ввиду.
Альфред поступил в институт на экономический факультет. Окончил его с отличием и еще на третьем курсе с одногрупником они учредили предприятие. Фирмочка успешно торговала эксклюзивной кухонной техникой и к окончанию института компаньоны имели сеть салонов, где экспонировались инсталлированные в кухни образцы техники.
Все складывалось хорошо: Альфред отремонтировал квартиру матери, купил «Туксон», в Зачарованном пристроил к старому дому новый в два этажа. Старику Киму время от времени дорогие подарки делал вроде мобильника или микроволновки. Только тот подаркам был не рад, щурил и без того узкие глаза и неодобрительно качал головой, приговаривая: «Плохо я тебя учил...»
Хорошо складывалось до осени две тысячи восьмого. Как-то с этим кризисом все разладилось: салоны вмиг стали убыточными, вчерашние кредиты от поставщиков, позволявшие наращивать продажи, с изменением валютного курса превратились в таран, толкающий в долговую яму. А еще бабушка позвонила и сообщила о смерти Кима…
Приехал Альфред в деревню, похоронил наставника и пошел к Улитке, чтобы подумать вдали от людей о жизни. Посидел у подножия, и вдруг, почувствовав что-то странное, поднявшееся от земли, снял одежду и полетел как птица с камня на камень, исполняя умопомрачительные прыжки. Ушла тревога и скорбь. А когда пришла усталость, присел на верхушке и увидел на камне золотую вазу. Альфред не сомневался, что видел золото! Удивительное, загадочное, манящее. Ваза ярко блестела в лучах заходящего солнца.
Глава 24 Айл
«Настройка завершена», – прозвучало в голове. От нахлынувших воспоминаний остался только неприятный осадок на душе. Да и не любил Альфред вспоминать, особенно тот день, когда застрелил блатных.
«Какая настройка? Что со мной?» – он тяжело опустился на табурет и поднял с пола рукопись.
– Это написал человек из твоего мира, – услышал Альфред.
Вскочив на ноги, парень стал озираться. Не обнаружив никого вокруг, он все же спросил:
– Эй! Ты кто? Кто говорит?..
– С тобой говорит один из айлов.
Альфред потер тыльной стороной ладони лоб: «Что за чертовщина? Проклятая улитка! Я, наверное, умом тронулся» – подумал он и снова услышал приятный, мягкий баритон:
– Нет, ты не сошел с ума. С тобой все в порядке.
– Где ты? Выйди, появись, черт тебя возьми!
– Я в контейнере у тебя в руке и выйти не могу. Вот если ты решишь войти в другой мир и помочь тому, кто написал о своих приключениях, тогда, если захочешь, сможешь подобрать для меня тело.
Альфред разжал кулак, и будто сомневаясь в чем-то, посмотрел на серый цилиндрик. «Конечно! Так это правда! Дмитрий, Надежда и второй, как его? Ульфиле... тоже айл…»
– Верно. Ульфиле, тоже айл, – подтвердил голос на этот раз будто бы прозвучавший в голове.
– Ты теперь все время будешь у меня в голове?
– Для этого существует некоторое ограничение. Пока контейнер с тобой, я могу говорить.
Альфред всерьез задумался: а не утопить ли цилиндрик в соседском клозете? Уж чего-чего, а отправляться в другой мир он не собирался.
– Постой, не спеши, – айл запаниковал, его голос зазвучал по-другому, нервно: – Ты же только что прочел, как Дмитрию помогала Надежда. А ведь она тоже айл!
– Да, что-то припоминаю. Помогала...– Альфред улыбнулся. Он находил происходящее комичным и по-прежнему был готов расстаться с навязчивым айлом именно так, как пришло на ум: – Понимаешь, ну нет у меня никакого желания отправляться к черту на кулички?!
– И не надо прямо сейчас! Разве сам захочешь когда-нибудь....
– Это хорошо, – пробормотал Альфред и засунул контейнер в карман джинсов. Спрятав вазу в спортивную сумку, принялся перечитывать рукопись.
Откладывая прочитанные, пожелтевшие то ли от времени, то ли от сырости листочки на пол, Альфред хихикал и однажды даже воскликнул: «Дурак, какой он дурень!»
Отложив недочитанную рукопись, спросил:
– Айл, так что все-таки случилось с этим Димой?
Чужак в его голове тут же поспешил ответить:
– Ульфиле вдруг потерял связь с Надеждой. Фальке поднял его на террасу цитадели. Дмитрия он не нашел, зато обнаружил этот дневник. Мы решили сделать все так, как намеревался Дмитрий. Вот только не понимали – закапывать зачем? Следы в твой мир Вечность еще не поглотила... Лайбор накопил много энергии, и отправить послание Дмитрия в точку перехода не составило труда.
– А ты как отважился на такое, хм, путешествие?
– Познание – смысл нашего существования, – ответил айл.
Заскрипели ступеньки, Альфред бросил тревожный взгляд на сумку и торопливо собрал с пола листочки. Вошла бабуля, кутаясь в черный платок.
– Тебя Зина искала, останешься?
«Зина, Зиночка. Зинок... Что ему сейчас до деревенской простушки? Хотя было время...» – промелькнули мысли, образы и фрагментарные видения аппетитной попки и полной налитой груди. Альфред улыбнулся и ответил:
– Нет, ба, поеду сейчас. Хочу ночевать дома.
– А что? Тут тебе уже не дом? – обиделась бабка.
– Все нормально. Дом, конечно. Только дела у меня бабуля в городе. Бизнес... – Альфред поцеловал старушку в лоб. Суетливо извлек из портмоне первую попавшуюся купюру и сунул ее бабуле в руку: – Это тебе, скоро появлюсь. Ну, пока…
Подхватив с пола сумку, выскочил за дверь.
Стальной конь, про себя Альфредом называемый «Тушкан», а для друзей гордо – «Туксон», заурчал мотором. За секунду до включения фар Альфред заметил, что сумерки за лобовым стеклом позеленели. Он тут же погасил свет и чертыхнулся: мир виделся ему зеленым, а забор, дом и деревья по улице – белыми. Вспомнив, приключения Дмитрия, Альфред догадался, что это айл обеспечивает ему ночное видение. Он улыбнулся и включил ближний свет. Не спеша, тронулся с места.
Полтора часа дороги за думами пролетели незаметно. О золотой вазе Альфред решил пока никому из знакомых не рассказывать. Продать ее и выкупить у Сашки долю – эта мысль казалась перспективной. С началом кризиса взаимопонимание между компаньонами пропало совсем. Альфред настаивал на немедленном закрытии салонов и полагал, что сейчас важнее сохранить эксклюзив на бренды, не потерять доверие поставщиков, а Сашка, будто вообще думать разучился... «Это надо же?! Уперся рогом, мол, мы в магазины столько денег засадили, а ты хочешь так просто взять и закрыть? А как не закрыть, если все, что офис выторговывает, съедают салоны?..»
Поставив машину на стоянку, Альфред, не торопясь, погруженный в думы, брел по аллейке домой. Визг тормозов за спиной и мощный свет галогенов вызвали волну страха, прокатившуюся по спине. Он прыгнул щучкой в сторону, перекатившись через плечо, поднялся, проклиная лихача.
Белый «Прадо», проехав метров десять, остановился, сдал назад, и дверное стекло поползло вниз.
– Слышь, каланча, ты девку тут случайно не видел, – человека, сидящего на пассажирском сиденье, Альфред толком не рассмотрел, заметил, что тот вроде в костюме был. По крайней мере, в светлой рубашке, точно. А что сверху надето, не рассмотрел. Хотел огрызнуться, но респектабельность, задававшего вопрос, все же как-то повлияла на ответ парня:
– Не видел. Что передать? – Альфред улыбнулся.
Мужик юмора не оценил. Вылез из автомобиля, небрежно стянул-таки пиджак и, бросив его на сиденье, стал разминать шею и плечи, а закончив, спросил:
– Щегол, что ты там пропел?
– Мужик, ты что, драться со мной решил? – все еще улыбаясь ответил вопросом парень.
Альфред давно уже никого не боялся, по крайней мере, если обстоятельства складывались подобным образом. Он поставил сумку на землю и сделал шаг навстречу пузану с бычьей шеей и бочкообразной грудью. Тот уже прижал подбородок к груди и выставил перед собой зажатые в кулаки руки. Намерения крепыша уже не вызывали сомнений. Да и запах коньячного перегара уже коснулся ноздрей Альфреда. Без вариантов – крутяшка хотел его молодой крови.
– Роберт не надо! Не трогай его! – услышал Альфред за спиной девичий голос и оглянулся.
Она словно с неба упала. Белокурый ангел с личиком мечты. Альфред давно грезил о такой «Барби»: и полные губы и вздернутый носик, а какие глазища прикрытые длинными ресницами! Лет ей – всего ничего, не больше восемнадцати. Что у нее может быть с этим гамадрилом? Рука девчонки опустилась на плечо Альфреда и слова песни «…как ток руки меня бросает в трепет и сердце тает...» вдруг стали реальностью.
Он прошептал девушке:
– Не бойся.
Обнял ее за талию и с разворота ударил ногой в голову мужика. Попал и даже не обернулся посмотреть на результат: Альфред знал, что после точного «урамаваши» Роберту отключка обеспечена.
– Бежим, – бросил так, что сказанное можно было истолковать как вопрос или напротив, предложение, от которого сложно отказаться в данной ситуации. Взял холодную ладонь девушки в руку и несильно потянул. Незнакомка, впрочем, не возражала. Они побежали между деревьев к панельным домам.
Восторг в душе после прозвучавшего за спиной выстрела, сменился липким страхом, заполнившим живот. Рука девушки выскользнула из его ладони, Альфред метнулся к дереву и, развернувшись, присел. Пролетевшая над головой пуля, добавила новых ощущений, будто волосы на голове зажили собственной жизнью. Стрелял второй, тот, что сидел за рулем. Он тащил Роберта к джипу и, похоже, палить больше не собирался.
«Черт! Тварь!..» – Альфред бросился к девушке, прикоснулся к ее голове и почувствовал на пальцах что-то мокрое.
– Стой! – заорал, пустив петуха. Водитель, понятное дело, его не услышал. Автомобиль с визгом тронулся, оставив на асфальте следы от резины, мигнул стопами и скрылся за поворотом.
Альфред, брезгливо вытирая ладонь о траву, шептал: «Влип! Вот выродки! Попал я! Валить нужно отсюда. И чем быстрее, тем лучше…»
Подхватив с земли сумку, он побежал домой, надеясь, что сможет уснуть и сон поможет справиться ему и со стыдом и страхом уже навязчиво стучащимся в голову: вдруг кто-нибудь видел, как он выбегал из сквера? А утром девушку найдут... и о нем этот кто-нибудь вспомнит…
Кое-где в окнах еще горел свет, но опасность не там: за темными квадратами без света мог притаиться таинственный очевидец.
У подъездной двери Альфред замешкался: все никак не мог нащупать ключницу, так некстати брошенную в сумку. Войдя в подъезд, затаился. Прислушался к стонам, доносившимся из квартиры на втором этаже, нервно улыбнулся и, шепча присказку о том, что хороший секс – это когда соседи выходят на балкон покурить, стал подниматься по лестнице.
Закрыв за собой дверь, (свет включать, не спешил) присел на комод и задумался о сигарете. Он бросил курить в прошлом году, а сейчас вспоминал, где именно оставил пачку, в кухонном шкафу или в вазе у телевизора?
Решил проверить и, разувшись, пошлепал на кухню. Хоть тут повезло! Пачка «Мальборо» стояла за гостевыми тарелками. Выудив из картонки сигарету, Альфред на мгновение задумался, снова вспомнил, какие чувства вызвала в его груди незнакомка, потом зажег газ и прикурил. После первой затяжки почувствовал легкое головокружение и услышал голос:
– Опасность!
От неожиданности, чуть не выронил сигарету. Он совсем забыл об айле. События прошедшего дня до стрельбы, как-то потускнели, стерлись из памяти.
-Ты? Айл, это ты сказал?
-Ты вдыхаешь угарный газ, карбонилсульфид, бутадиен, бензол, формальдегид, акролейн...
– Заткнись!
То, что кто-то, пусть даже и не человек стал невольным свидетелем его позорного бегства, вызвало в душе Альфреда бурю противоречивых чувств, подумалось: «А вдруг девушка жива?..»
– Она была жива. Ее сердце остановилось две минуты назад.
Альфред включил свет. Вышел в коридор.
– Ты слышишь мои мысли?
Айл не ответил.
Достав из кладовки молоток, Альфред спросил:
– Знаешь, что я сейчас сделаю?
– Знаю...
– Боишься?
– Нет…
– Сейчас проверю!
Вначале он не собирался этого делать, но ведь айл мог читать его мысли, а значит, наверняка об этом он тоже знал! Поэтому и не испугался…
Контейнер Альфред положил на пол и с размаху ударил по нему молотком.
Стены завертелись вокруг, и Альфред подумал, что айл решил каким-то образом ему отомстить. В глазах потемнело на мгновение, так показалось, а потом запах хвои и мха вместо табачного дыма ударил в ноздри. Но еще больше Альфред удивился, когда открыл глаза и обнаружил, что действительно находится в лесу. Увидел вокруг высоченные разлапистые ели вперемешку с огромными соснами, а еще в этом бору было светло. Солнце уже садилось, но бегущего к нему мужика в белом комбинезоне Альфред увидел метров за сто.
