Текст книги "Перстень Царя Соломона"

Автор книги: Валерий Елманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

«Да у меня дядя на гуталиновой фабрике работает. У него этого гуталину просто завались»,– заявил кот Матроскин почтальону Печкину.

Это я к тому, что и ППШ и ракетницы смазаны были не скупясь, от души, и добрая половина перекочевала на наши руки. Пускай не гуталин, но тоже приятного мало.

Тут-то Андрей и напомнил мне про Серую дыру. Мол, почти у самого тупика бьет из стены родничок. В незапамятные времена один из спелеологов даже прорыл в полу что-то вроде ямки и, вспомнив «Приключения Тома Сойера», назвал ее чашей индейца Джо.

– Вариантов два,– предложил он.– Если там опять заволокло туманом, то до родника мы не доберемся, но если чисто – напьемся всласть.

– Напиться можно и здесь,– философски заметил Генка.– И, по-моему, я это уже сделал.– После чего устало закрыл глаза и по-барски махнул нам рукой: – Идите, дети мои, и обрящете. А потом и мне… притащите.

И ушел.

Нет, не в Серую дыру. Тело вообще никуда не ушло, зато дух воспарил. Мы даже услышали отчетливое рычание мотора – хр-р-р-р. Взлетал, наверное. Как Карлсон.

– Я чего-то тоже притомился, – зевнул Мишка.– Скачите одни, сынки, а я за холку подержусь.

И осталось нас трое. Брели мы к источнику не так уж и долго. Конечно, пробираться на четвереньках несколько затруднительно, но потом можно было идти в полный рост. До той самой развилки. Не буду повторяться, что я испытал, разглядывая крест над могильным холмиком, нарисованный мелом возле центрального из ходов, но тут раздался Андрюхин голос:

– Ну что, слабо стало? Не боись, вовремя остановимся. А хочешь, прямо сейчас назад повернем? Я пойму. Тут вообще-то многие пугаются.

И похохатывает эдак насмешливо.

Это он меня так подначивал.

– А как же вода? – недоуменно спросил Валерка.

– Если холодок по шкуре пробрал, значит, там Серая дыра хозяйничает,– вздохнул Андрюха.– Получается, что ходу до родничка нет.

А у меня и вправду этот самый холодок по спине пробежал. Нехороший такой. Видать, почуял организм неладное, сигнал послал, К тому же из дыры этой несло как из могилы. Тот, кому доводилось бывать на похоронах, знает – на кладбище даже земля пахнет иначе, смертью отдает. Это уже второй звоночек – первый изобразил мелом неизвестный доброхот-спелеолог. Умному хватило бы и одного, а мне и двух мало. Мне симфонический оркестр подавай с исполнением «Реквиема», и вдобавок чтоб академический хор дружно заорал в уши: «Не ходи туда, Костя, не ходи!»

Но ангелы на небесах не увлекаются хоровым песнопением. Не до того им. Они заняты более важными вещами. А тот единственный, которого называют хранителем, скорее всего, давно махнул на меня рукой по причине полной безнадежности собственных усилий, то есть моей абсолютной глухоты. Мол, не стоек человек в вере, в церковь не ходок, свечек не ставит, креститься не пытается – зачем я ему нужен?

Вообще-то на «слабо» меня последний раз брали еще в школе. Ох, и давно это было. Тринадцать лет прошло. Так что подначить меня трудненько. Но то в обычное время, а тут я словно окунулся в бесшабашную юность. К тому же, как я потом понял, сыграла свою зловещую роль психология – ну не мог я после столь долгой разлуки ударить в грязь лицом. Ладно Андрей. Тот был просто одноклассником, в друзьях у меня не ходил, но чуть сзади, у левого плеча, стоял Валерка, а уж он-то извини-подвинься, и срамиться перед ним мне никак не улыбалось.

Словом, рванул я туда, как конь ретивый, с которого слез Илья Муромец и он на радостях, пока хозяин не передумал, метнулся куда подальше. Андрей меня даже за руку придержал, мол, не лезь поперед батьки в пекло. Иду я за ним и размышляю, какого черта на это приключение поддался. Вроде не мальчик уже, почти тридцать лет, даже жениться собрался, а все не угомонюсь. И добро бы он меня к девчонкам потащил, хотя, говорят, в Москве они дорогие, так ведь нет, вынь да положь дураку Серую дыру.

Пока таким образом читал сам себе нотацию, мы уже пришли к нужному месту. Как только я на нее глянул, сразу понял – нет среди спелеологов из числа тех, кто знаком с этим местом, нашего брата-журналиста. Нет и не было, иначе то, что впереди, нипочем бы не назвали столь прозаично.

Во-первых, никакая она не серая. Даже в свете маленького фонарика, что был прицеплен на моей каске – Андрюха экипировал,– клубящийся впереди туман выглядел почти белым. Встречались там, правда, какие-то загадочные уплотнения потемнее, но изредка. Во-вторых, какая уж там дыра. Тут пахнет пропастью, не меньше, если только не бездной.

– А за ней что – Пятигорский провал? – спросил я.

– Я же говорил,– передернул плечами Андрей.– За ней тайна. Из обычного провала человека вытащить можно – помнишь, я тебе рассказывал про веревку, а тут…

– И впрямь врата в неведомое,– заметил я.– И что, так никто и не вернулся?

– Никто. Если сунуть одну голову, то оно безопасно, но разглядеть, что там впереди, все равно не выйдет. К тому же имеется еще одна странность – аккумулятор сразу садится и фонарик гаснет, так что смотри не смотри, все без толку.

– Точно безопасно, если одну голову? – уточнил я.

– Точно, – кивнул он и тут же без лишних слов шасть к этим вратам и голову туда нырь. Повертел ею туда-сюда и обратно высовывает.

– Чего там? – поинтересовался я.

Он пожал плечами:

– Одна серятина, как в нашем правительстве. Только если сам захочешь заглянуть, имей в виду – вперед не лезь. А то, что она вязкая, не обращай внимания. Дышать можно, а это главное.

– Рискнуть, что ли? – начал я размышления вслух.

Хмель с меня немного слетел, но осталось изрядно. Вовсяком случае, для куража в самый раз.

– Да нет тут никакого риска, – улыбнулся Андрей с явной насмешкой (или мне померещилось по пьянке?).

А сам показывает на часы: – Только ты быстрее решайся, Урал.

– Ах так! – воскликнул я.– Урал, да?! Урал, если хочешь знать, это о-го-го! Урал, он возле солнца стоит! Мне не веришь, так ты Алексеева почитай, темнота! – И с ходу нырь туда.

Правду Голочалов говорил – сплошная серятина.

«Куда ты завел нас, Сусанин?» – «Молчите, охламоны, сам заблудился».

Мне даже грустно стало – как ребенку, которому подсунули красивый золоченый фантик, а в нем ничего. Это ж как меня сумели напутать на пустом месте! Как мальчишку! А на деле…

«Обман, обман, кругом обман»,– сказал разочарованный ежик, слезая с кактуса.

Потому я и сунулся дальше – может, увижу хоть что-то. О предупреждении Андрея и о его рассказах про исчезновения людей я уже не помнил. Да и не таили эти врата за собой ничего ужасающего.

То, что переборщил, я понял сразу. В голове мгновенно сработал предупреждающий колокольчик динь-динь, сердце екнуло, мол, совсем ты, парень, очумел. Но коль почки отвалились, к «Боржоми» притрагиваться ни к чему, ибо бесполезно. Так и тут. Куда предупреждать, коль меня заволокло, затянуло и понесло. Причем самое удивительное, так это что я никак не мог понять, то ли лечу вверх, то ли падаю вниз. А может, вообще завис в воздухе? Хотя, наверное, все-таки падал, потому что спустя еще секунду я плюхнулся, но мягко, потому как в снег. Это в августе-то…

Тут же я ощутил далеко не летний холод и осторожно приоткрыл глаза – лететь с зажмуренными проще, зато после приземления… Оказывается, я очутился где-то на проселочной дороге. Если точнее, то в метре от нее и стоящим в рыхлом сугробе. Прямо возле меня небольшая карета, обтянутая чем-то черным – то ли кожа, то ли ткань. Чуть поодаль, метрах в полутора, стоял мужик в коричневом полушубке, отчаянно размахивавший здоровой железной палкой с круглым утолщением, утыканным на конце шипами, и одетый явно для съемок какого-то исторического фильма. Приходилось ему нелегко – в одиночку отбиваться сразу от троих вооруженных оборванцев, обступивших его, задачка та еще.

Судя по всему, сюжет был взят где-то из шестнадцатого века, но иллюзия Средневековья была создана режиссером полностью. Особенно мне понравились две милые боярышни в нарядных богатых одеждах. Платки с шапками сбились ближе к затылку, и было видно, что одна черненькая, а вторая – светло-русая, почти белокурая. Они стояли по другую сторону кареты, смотрели на мужика, отчаянно отбивающегося от наседающих на него шаромыг, и время от времени испуганно озирались по сторонам, по-видимому, в поисках спасения.

«Классно играют,– мелькнула мысль.– А где добрый молодец на лихом коне? Где спаситель и где… камеры?»

Только теперь до меня дошло, в каком положении я оказался. Хорошо хоть, что увлеченные сражением люди не обращали на меня ни малейшего внимания, а от девушек меня частично закрывала карета.

– Ясно,– сказал я сам себе.– Получается, что Серая дыра – это…

Но дальше почему-то не думалось. Навевает галлюцинации? Не пойдет – людей-то потом не находили вообще. Машина времени? А это и вовсе ни в какие ворота. Так я додумаюсь черт знает до какой бредятины. И вообще, это слишком необычно, чтобы оказаться правдой. Такое могло случиться в каком-нибудь фантастическом фильме и с кем угодно, но только не со мной. Тогда что я вижу перед собой? Почему я не могу выдернуть из сугроба ноги? И вообще, вот эти средневековые вояки с экзотическими видами оружия – они как, призраки или…

Я слегка нагнулся, пытаясь помочь ногам и выяснить, кто меня за них держит, оглядел себя повнимательнее и ахнул. Трудно сказать, через какие колючки я летел, хотя ничего такого не почувствовал, но, судя по моей одежде, на которой не было живого места, заросли ежевики, малины и крыжовника тянулись отсюда и до горизонта. Единственное, что относительно уцелело,– берцы, хотя и на их толстой коже виднелись царапины и рваные полосы. Все остальное кое-где свисало с меня лоскутами, в других местах зияло дырами, спереди с камуфляжа сиротливо свисал полуоборванный карман, сбоку… Короче, точная копия вояки, который за три года активных боевых действий так и не нашел времени, чтобы хоть раз что-то подшить или залатать, предпочитая ходить как есть.

Тут я поднял голову, не довершив осмотра, и вздрогнул. Количество атакующих к этому времени убавилось на треть, но один из уцелевших оборванцев, изловчившись, лихо хрястнул мужика в коричневом полушубке огромной сучковатой дубиной по голове. Причем удар был нанесен с такой силой, что череп этого мужика как-то сухо крякнул, расколовшись, а сам он рухнул навзничь в большую лужу. Брызги из нее и долетели до меня, заставив вздрогнуть. Оборванец горделиво выпрямился, подбоченился и осклабился во всю ширь рта, недобро глядя в сторону девушек.

«Так,– подытожил я,– если это галлюцинации, то чересчур правдоподобные, с осязательными и слуховыми эффектами. Полная иллюзия реальности. А если… гм-гм… то надо что-то делать. Не нравятся мне эти улыбки. Приличные люди так девушкам не улыбаются. И вообще, чтобы попытаться познакомиться, совершенно необязательно наваливать на своем пути горы трупов».

Покойников, или почти покойников, и впрямь хватало. Очевидно, нападение было неожиданным, к тому же лес в этом месте слишком близко подходил к дороге – не больше двух десятков метров отделяли его опушку от узенькой колеи. Били из луков – вон они, охраннички, и в каждом по стреле. Но даже в таких неблагоприятных условиях оставшиеся в живых дали достойный отпор. Лежащий совсем рядом, головой к моим ногам, даже после полученной в спину стрелы еще пытался вытащить саблю из ножен, но, судя по чистому клинку, вступить в бой сил у него уже не хватило.

Вообще-то трудно было разбираться с тем, сколько средневековых отморозков принимали участие в нападении и сколько человек отражали их атаку. Ни у кого ни формы, ни погон, ни каких-либо иных знаков различия. Оружие тоже исключительно холодное, хотя погоди-ка, вон и ружьишко. Правда, изрядно пострадавшее, даже дымится у него что-то сбоку, но как знать – вдруг еще годное.

А дальше я уже ни о чем не думал, потому что стало не до того.

– Эй, народ! – крикнул я оборванцам и попытался сделать шаг вперед, но у меня ничего не вышло – кто-то невидимый, окопавшийся в сугробе, упорно держал мои ноги.

Боярышни, всплеснув руками, радостно бросились в обход кареты, чтобы спрятаться за мою не очень-то могучую спину, а их лица чуть ли не светились от счастья. Девоньки явно вообразили, что явился избавитель и спаситель. Я приосанился, решив соответствовать, насколько хватит силенок, тем более что ничего иного мне и не оставалось.

– Дамы, держаться сзади! – скомандовал я.– А лучше залезайте в свою карету. Объятия и поцелуи потом, если будет с кем.

Но последнюю фразу я произнес мысленно. Ни к чему пугать раньше времени, а то поднимут такой визг…

Та, что посмуглее, оказалась более смышленой и мигом нырнула внутрь небольшой кибитки. Вторая, щеки ее горели румянцем, на вид лет восемнадцати – двадцати, не больше, хотела что-то сказать, но засмущалась и молча юркнула следом за подругой.

– Эй, Митяшка, енто ишо хто буде? – хрипло заметил один из оторопевших оборванцев другому.

Тот, еще ниже ростом, чем друг-недомерок, с широко посаженными, по-волчьи горящими глазами, криво ухмыльнулся, ощерив черные пеньки-обломки безобразных зубов.

– А хто ни есть, один ляд упокойником буде,– насмешливо откликнулся он на вопрос товарища.– Слышь-ко ты, драный кафтан, можа, пойдешь отсель подобру-поздорову?

– Ну-ну,– невозмутимо отозвался я.– За предложение благодарствую, вот только оно для меня несколько неподходящее. Джентльмен не может покинуть даму в столь щекотливой ситуации…

Моя изысканная речь им явно пришлась не по душе. Лица, не обезображенные интеллектом, исказились в мучительной попытке понять смысл сказанного.

– Чаво? – Бандюки оторопело переглянулись.– Юродивый, что ли?

Признаться, я не надеялся, что ружье, которое я успел схватить, сможет выстрелить. Говорю же – дымилось оно. Что-то вылезло изнутри и тлело. По уму-то, надо было вначале погасить эту фигнюшечку и запихать ее обратно, но отморозки находились всего в двух метрах, и оставалось давить на что попало и при этом надеяться на удачу.

«Ура-а-а! – закричал кот Матроскин.– Заработало!»

Бабахнуло и впрямь здорово – даже уши заложило. Хуже, что я и сам оказался в облаке черного кислющего дыма и не мог сориентироваться, где бандиты, а это опасно – даже если и попал в цель, то все равно должен остаться как минимум один, который сейчас задаст мне жару,

И точно. Когда дым слегка развеялся, я увидел, как второй направляется прямо ко мне. То ли он был оглушен, то ли рикошетом попало и в него, но он даже не шел – брел, шатаясь и неуверенно выставив вперед руки. Такого удачного момента упускать было нельзя. Я снова выставил тяжеленное ружье вперед и попытался нажать на спусковой крючок. Осечка. Еще раз. Бесполезно.

Но ведь бредет, гад, и нож из руки тоже выпускать не собирается. А тесак, который он выставил вперед, вполне приличный, чуть ли не в полметра. Оставалось последнее – перехватив ружье за ствол, я размахнулся и…

К сожалению, мой удар немного опоздал. Так, самую малость. Мужик, то ли осознав, что он не успевает до меня добраться, то ли от отчаяния, запустил в меня этим тесаком, и удар получился синхронный – уклониться времени у меня уже не было.

По счастью, метать ножи его никто не учил, а голова у меня крепкая, так что его оружие почти не причинило мне боли, вскользь чиркнув по левому виску. В ушах чувствительно зазвенело, но радоваться было некому. От приклада ружья, который я в свою очередь с маху обрушил на голову бандита, тот защититься не успел, вложив в свой отчаянный бросок все имеющиеся у него силы.

Привет предкам от благодарных потомков получился глухой – помешала шапчонка, но куда более эффективный. Бил я на совесть. Можно сказать, от всей души. Став еще меньше, хотя росточку в нем и так было метр с кепкой, он, не говоря ни слова, даже не попрощавшись с этим бренным миром, кулем свалился мне под ноги. Победила молодость. Теперь я оказался весь в трупах. Спереди – бандюк, чуть дальше – снесло мужика аж на метр – еще один, сзади то ли стрелец, то ли просто охранник из обслуги. И я посередине – король-победитель, который даже не может вылезти из сугроба.

Все-таки интересно, что у меня там с ногами. Хотел нагнуться, но не успел – дверца кареты открылась, и оттуда выглянула чернявая, а следом за ней русоволосая подруга. Ее глаза пронзительной синевы восторженно смотрели на меня, и я сразу понял, что пропал. Навсегда. Что со мной приключилось – до сих пор не пойму. В ушах звон, в глазах все поплыло, а голова резко закружилась. Нет, на сей раз не было никакого полета, никакой хмари, просто окружающий меня мир почему-то резко сузился.

«Крупным планом истошно кричал режиссер оператору.– Еще крупнее. Еще! Оставь в кадре только глаза. Отлично! Так и снимай!»

Я и правда не видел ничего, кроме огромных ярко-синих глаз, в которых поместился весь мир, да что там – Вселенная. Во всяком случае, мое сердце помещалось там точно, причем вполне свободно, пропав бесповоротно и безвозвратно.

– Ох, понапрасну батюшка твой от людишек князя

Володимера Андреича Старицкого отказался. Яко чуяла я – быть беде неминучей. Не здря оное место Ведьминым ручьем прозывают, ох не здря,– упрекнула чернявая свою спутницу, кокетливым жестом поправляя сбившийся платок, и тут же обрушилась на меня: – Ты откель такой взялся-то?! И где был до сих пор?! Пошто мешкал?! Ишо чуток, и нам бы с княжной вовсе карачун пришел!

Впервые в жизни я замешкался, не находя подходящих слов.

– Проходил мимо, вот и…– растерянно ляпнул я, не отрывая взгляда от васильковых бездонных очей красавицы.– Главное, что поспел вовремя.

– И речешь не по-нашенски,– подозрительно оглядела меня чернявая, очевидно досадуя, что я на нее даже не смотрю.– Откель будешь и хто? Чей сын боярский?

– Хоть бы спасибо сказали,– заметил я, с неохотой вылезая из сладкого омута васильковых глаз.– А звать меня Константином. Между прочим, я тоже до сих пор не знаю, как вас звать-величать.

– Мы-то известные. Чай, о князьях Долгоруких да о княжне Марье Андревне токмо глухой не слыхивал. А вот ты чьего роду-племени? – наседала чернявая.– И одежа на тебе ненашенская. Поди-ко, с Литвы тебя привезли али с Полоцка взятого? А можа, ты и вовсе лях? Имечко у тебя какое-то…

– Нормальное,– слегка обиделся я.– Между прочим, греческое. И ляхи тут вовсе ни при чем.

– Да ты что, Даша! – Синеглазая нахмурилась и властно дернула подругу за рукав короткого легкого полушубка с кокетливой меховой опушкой.– Он ить спас нас. Коли не он, сгинули бы счас, али тати для забавы в лес уволокли! – В отличие от скептически настроенной чернявой, она разглядывала меня почти с восхищением.– Глякось, весь в крови. Перевязать бы надоть,– озабоченно заметила она и наморщила носик, размышляя, чем бы перетянуть рану.

Она даже попыталась нырнуть обратно в возок, но я ее удержал на месте.

– Само пройдет,– каким-то чужим, хриплым голосом произнес я.– Ты лучше рядом побудь. А рана…

Я быстренько нагнулся, черпанул горсть снега из сугроба и приложил к голове, продолжая с умилением любоваться этим чудом.

– Ну тогда…– нерешительно протянула она, а затем отчаянно тряхнула головой и, ловко изогнувшись, вытянула кончик косы с какими-то висюльками.– Ну-ка, подсоби,– скомандовала она чернявой.

– Тятенька ворчать станет,– предупредила та.

– А мы не скажем,– беззаботно отмахнулась синеглазая и, поднатужившись, с силой что-то рванула с косы.

Я поначалу даже не понял, что она делает и зачем. Да и до того ли мне – тут краса сказочная. И не только глаза. Каждой частичке ее лица можно посвятить добрый десяток стихотворений. Пожалуй, впервые в жизни я пожалел, что не поэт. Чего стоит одна только коса, неестественно толстая и пышная. Прекрасные сами по себе, ее волосы вдобавок были перетянуты прелестным тонким обручем. Спереди обруч заметно расширялся, выказывая замысловатый узор, где на золоченой блестящей материи неизвестным искусным мастером были вкраплены мелкие жемчужные бусинки. Вверху шли мелкие аккуратные зубчики, придававшие обручу сходство с короной.

Но тут синеглазая молча протянула мне снятое с косы. Я непонимающе уставился на тяжелый золотой перстень с красным камнем, который она держала в руке. Пару секунд я тупо разглядывает его, после чего понял, что это не какая-то там безделица на память, а подарок далеко не из дешевых, и решительно запротестовал:

– Эй-эй, я платы за спасения не беру, и вообще по пятницам я спасаю бесплатно.

– Дак седни неделявить,– простодушно улыбнулась девушка, настойчиво протягивая перстень.– То не простой. Вишь, лал какой яркий, аки звезда в нощи. А что я его носила – тебе зазору нет. То не наш, бабий, а жиковина, хошь и достался мне от матушки. Он щастьице в любви приносит. Захоти токмо, и любая с тобой под венец пойдет.

– А ты? – тихо спросил я, задержав ее узкую прохладную ладонь в своей и ощутив с легкой долей досады, как тяжелый перстень все-таки ухитрился скользнуть мне прямо в руку. Но сейчас мне было не до него. Мне вообще было ни до чего, кроме… Сердце замерло в ожидании ответа.– Ты… пойдешь? – еще тише переспросил я, с надеждой и каким-то молитвенным восторгом глядя на ту, что стала мне вдруг за какие-то полчаса такой желанной, родной и близкой.

Пунцовая от смущения девушка что-то тихо шепнула одними губами, но что именно, я не понял, поскольку в этот самый момент вдруг увидел за ее спиной появившихся на горизонте всадников.

– Неужто тати?! – испуганно вскрикнула чернявая.

– А ну, в карету! – крикнул я.

Ох, как не хотелось отпускать белокурую, но куда деваться – против пяти мне нипочем не выстоять, так что остается одна надежда – задержать, пока девчонки не отъедут подальше, а там, глядишь, и…

Честно говоря, я сам рассчитывал усесться за кучера, или ямщика, неважно, но, закрыв дверцу, обнаружил, что ног вытянуть из сугроба по-прежнему не могу. Более того, меня начало засасывать в снег. А всадники приближались, и тогда я, вздохнув, с силой перетянул по конским спинам валявшимся рядом со мной кнутом. Те рванулись с места как ошалелые, я грустно проводил их взглядом и потянулся к сабле, рассчитывая с ее помощью попытаться высвободиться из загадочной липкой ловушки, в которую попал, а там будет видно.

Но тут все перед моими глазами неожиданно исказилось, заколыхалось и стало исчезать, заволакиваясь плотным густым туманом…

Глава 3

ВЕРНУТЬ ДОЛЖОК

Очнулся я от боли. Кто-то меня от всей души лупцевал по щекам. Было обидно и непонятно. Если Машенька, то еще не за что, а если кто другой, так я ведь могу и в ухо заехать. Вот только глаза открою, и тогда берегись…

Оказалось, что это трудится перепуганный Андрей. Глаза по пятирублевику, губы трясутся, лицо белое. Сзади склонился Валерка, который выглядел не лучше.

– Костя, ты живой? – спросил он жалобно.

– Наливай! – буркнул я вместо ответа.

Получилось красноречиво и емко. Оба сразу заулыбались, поняв, что все в порядке.

– Ну ты нас и напугал, старина,– с облегчением выдохнул Валерка.– Я аж похолодел весь. Кстати, скажи спасибо Андрею, это он тебя успел за ногу ухватить, иначе бы точно уволокло.

– Уволокло? – удивился я.

– Ну да. Ты ж когда туда сунулся, так тебя что-то потащило вовнутрь. Еще бы пара секунд, и все. Андрей тебя за берцы ухватил и мне крикнул, чтоб помог. Вот мы тебя кое-как вдвоем и вытащили.– И тут же, обернувшись к Голочалову, раздраженно заметил: – И ты тоже хорош. Прежде думать надо, а потом предлагать.

– Да я-то что?! – возмутился тот.– Ясно сказал ведь: одну голову. Сам же видел – я первым туда залез, и все в порядке было. Кой черт его дергал по пояс туда ухнуть?! Нет чтоб как все люди. Вот, смотри.– И он тут же, Валерка даже не успел его остановить, подскочил к этому туману и преспокойно сунул туда руку.– И все в порядке, – заявил Андрюха, вынув ее оттуда спустя несколько секунд.

– Получается, что там и вправду ничего нет. Странно,– заметил Валерка.– А почему у Кости кровь на голове? Да и одежда изодрана, будто черти когтями рвали. Там что, камни?

– Да нет там камней. Обычный земляной пол! – взвыл Андрюха.– Руки сунь и сам пощупай, если мне не веришь,

– Нет уж, спасибо,– усмехнулся Валерка.

– Да это тоже безопасно,– заверил Андрюха.– Вот смотри.

Он вновь залез в этот туман, но на этот раз вместе с головой, погрузил туда и руки, принявшись энергично хлопать ими по полу.

– Все чисто.– Угомонившись, он наконец вылез оттуда и торжествующе повернулся к нам с Валеркой.

– Ничего не понимаю,– пробормотал Валерка, осторожно отпустил мою голову и… тоже подался к дыре.

А туману, что там клубился, хоть бы что. Крутится себе помаленьку, водоворотики всякие создает, спиральки, но к нам не лезет – словно не пускает его что-то. Хотя и убавляться не думает. Словом, без малейших изменений. Разве что искорки появились. Маленькие такие, беленькие и поблескивают, как им и положено. Вначале-то я подумал, будто это у меня в глазах искрит, но тут подал голос Валерка.

– Ба-а, по-моему, внутри появилось электричество,– сказал он задумчиво.

– Откуда в пещере электричество? – фыркнул Андрюха.

– Подпольщики забыли выключить,– предположил Валерка.

– Какие подпольщики?! – вытаращил глаза Голочалов.

– Обыкновенные. Те, что в войну здесь сидели,– пояснил Валерка.

А по лицу его непонятно, то ли шутит, то ли и впрямь так считает. Серьезный такой, ни дать ни взять ученый-физик разглядывает неожиданный результат эксперимента, который в общем-то был пустяковым, но в итоге получилось нечто загадочное и необъяснимое.

Андрей, сколько я его помню, всегда был отчаюгой. Не изменился и до сих пор. Опять же хмель и плюс желание оправдаться, доказать, что он здесь ни при чем. Резко сунув руку в туман, Голочалов несколько секунд подержал ее там и уже раскрыл было рот сказать нам, что вот, мол, все с ним в порядке, но вместо этого, неловко выдернув ее оттуда, принялся молча разминать пальцы, а потом нехотя выдавил:

– И верно что-то типа электричества. Правда, ток слабенький, но в пальцах закололо чувствительно.

– А потому голову я тебе туда совать больше не советую,– хладнокровно заметил Валерка.– И вообще, если Костя сможет идти, лучше бы нам всем троим отсюда свалить, и подальше, потому что если эта штука начнет расползаться…

А договаривать не стал. И правильно. Во-первых, непонятно, что с нами будет, если этот туман и впрямь поползет вширь, а во-вторых, бывает, когда фантазии не ко времени, поскольку имеют гадкое обыкновение начинать сбываться, а у нас и без них души в пятки еще не ушли, но уже на старте. Можно сказать, изготовились.

– Опять же рану у Кости промыть надо, чтоб заражения не было, а чем? До источника, как я понимаю, мы все равно не доберемся, а вся водка у нас осталась там. Вот и нам надо бы туда же.

И это он хорошо сказал. Мудро. Теперь получается, что мы будем не драпать со всех ног, и даже не отступать, а вроде как уйдем по делу. Хотя, чего уж тут скрывать, на самом-то деле именно драпать, поскольку очень уж здесь неуютно. Смотрю, Андрей кивает, что, мол, согласен.

– И впрямь надо бы поспешить, а то мало ли какая зараза может попасть в кровь. Ты-то сам как? – спросил он меня.

– Вообще-то в порядке,– прикинул я, приподнимаясь на локтях и неторопливо вставая с земли.

И вот тут-то, когда я облокотился, чтобы встать, меня словно что-то кольнуло в ладонь. Нет, не электрическое. Даже слабый его разряд ни с чем иным не спутаешь. Иное. То, что было зажато в левом кулаке. Я даже похолодел, когда понял, что именно. Похолодел и… испугался. Не должно у меня этого быть, никак не должно. Все, что произошло, из разряда видений. Пускай прекрасных, цепко хватающих за душу и сулящих долгие воспоминания о несбывшейся в моей жизни сказке, но видений. И это тоже должно оставаться там, со всем прочим, в далеком далеке, а не в моем кулаке. Ишь ты, почти стихами заговорил. Хотя тут, пожалуй, не то что заговоришь…

Но я рассуждал дальше. Нельзя поймать галлюцинацию, обнять привидение, накрыть ладошкой солнечный зайчик, ухватить мираж. Или, выходит, можно? Что-то я совсем запутался. А может, у меня в руке совсем иное, а не то, что я думаю? Проверить-то легко – разожми кулак и все, но как же не хочется этого делать, кто бы знал. До слез обидно расставаться со сказкой, особенно когда она уже стоит на пороге, а ты ее, бедную, сам выталкиваешь. Только не будешь же все время держать руку сжатой в кулак. Рано или поздно все равно придется разжать, так что уж теперь…

И я разжал. Совсем ненамного, только чтобы заглянуть самому. Разжал и тут же вновь торопливо стиснул, чтоб не выпорхнула моя сказка, не улетела, как журавлик. И откуда после этого только силы взялись – вскочил на ноги, будто это не у меня, а у кого другого половина волос слиплись в крови.

– Тогда пошли,– произнес я бодро.– И впрямь, чего нам тут рассиживаться?

И, не дожидаясь согласия, пошел первым. Неважно, туда или нет. Если неправильно, Андрюха подскажет. Главное, побыстрее отсюда, чтобы никто у меня уже не отнял то, что в кулаке.

Про остальное рассказывать не буду. По сравнению с тем кусочком сказки, который я даже не рискнул сунуть в карман – вдруг исчезнет, все выглядело серо и обыденно, как дождливый октябрьский день. Ну дошли до остальных, промыли мне голову водкой, собрались да пошли к выходу. Послушно дожидавшийся водитель, едва увидев мою рану, тут же метнулся к аптечке, нашел йод, бинт, упаковав мою голову как Щорсу, только без кровавого следа на сырой траве.

Да и на даче у Андрюхиного корешка тоже все выглядело прозаично и тускло, словно весь этот мир в одночасье превратился в лампочку, которая светит вполнакала,– закуска пресная, водка безвкусная и так далее. А в довершение ко всему диван-кровать, который мне выделили на двоих с Валеркой, оказался таким жестким, что я сколько на нем ни ворочался, а заснуть так и не смог.

Хотя чего уж тут лукавить перед самим собой – боялся я заснуть, вот и все. Сейчас засплю свою сказку, и все исчезнет, растает, как утренняя дымка под трезвым и беспощадным дневным светом. Да с таким страхом, как у меня, и на пуховой перине не заснешь. Ведь это что же получается? Выходит, я и впрямь там побывал? И надо же как обидно – только-только встретил девушку своей мечты, как тут же с ней и расстался, причем с концами, навсегда. Брр, какое страшное слово. Нет, лучше скажем так – на время.

Значит, теперь моя задача – увидеться с ней. Это – номер один, она же самая трудная. Следующий этап – каким-то образом вытащить ее оттуда сюда. Эта задача номер два. Возможно, что невыполнимая, но, при условии что я останусь рядом с ней, ничего страшного в том, что я ее не решу. И вообще – рано об этом. Пока на очереди номер первый.

Попасть снова в эти пещеры – не проблема. Надо завтра лишь сослаться на то, что разболелась голова, и завалиться в больницу в Старице. Пускай на день-два, неважно. Все равно, как только друзья уйдут, я оттуда сбегу и рвану к пещере, а там…