Текст книги "Издатель (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Вы их, молодой человек, бесплатно раздаёте? Тогда возьму томик Фета, – она сунула в свою сумку книжку поэта. – Правильно, что не на мусорку несёте, книги выбрасывать нельзя.

И с этими словами ушла, оставив «в благодарность» конфету «Каракум». Одёргивать старую Сивый не стал. Нужен ей Фет, ради Бога, пусть забирает. Однако настроение у Бориса Дмитриевича испортилось основательно. Классику народ может и уважал, но платить за такие книги бабки не собирался. Верно та дамочка подметила – такое добро если только бесплатно отдавать, чтобы на мусорку не выбрасывать. Ну или в макулатуру сдавать, как хотела бабуля.

«Походу комом первый блин», – подумал Боря, раздумывая о том, чтобы не терять время, не ждать второй волны рабочих, которая должна была пойти с минуты на минуту (рабочие и ИТР в разное время выходили) и сматывать удочки.

И Сивый уже начал складывать своё барахло, как вдруг его окликнули.

– Ну и что мы тут делаем?

Глава 7

«– Это дело нехитрое. Вспоминай нашу торговлю и делай наоборот.

– Как?

– Там хамят, а ты – улыбайся. Там обвешивают, а ты – с «походом» отпускай.

– С кем?

– Ну, грамм 50-100 набавишь – вот так будет доволен покупатель!»

цитата из к/ф «Вокзал на двоих»

– Сивый, салют!

Борис Дмитриевич поднял голову и увидел свою однокурсницу – Машку Бондарь. Коротенький сарафан значительно выше колена, без рукавов, бархатная кожа и точеная фигурка. Машка явила лучезарную улыбку, которой всегда подкупала мужиков. Неожиданно было встретить ее у проходной завода по переработке угля.

– Какие люди в Голливуде, Маш, – поприветствовал однокурсницу Сивый. – Какими судьбами ты тут?

Вопрос бондариха пропустила мимо ушей, изучала прилавок с любопытством.

– А что ты тут делаешь? – сгорая от любопытства спросила она, тоже до сих пор не получив ответ на свой вопрос.

– Плюшками балуюсь.

– А серьезно если, я не знала, что ты оказывается у нас спекулянт, Борис!

– Я Машка теперь предприниматель. А вот тебя у проходной не ожидал встретить или ты за мной теперь тоже следишь?

– Дурак, – на автомате ответила бондариха. – И почему тоже, кому ты нужен...

Запнулась – приметила на прилавке книжку и Сивый даже увидел как загорелись ее глаза.

– Ой, Мандельштам! Я давно искала такой экземпляр, мне к экзаменам готовиться по Серебряному веку!

Она прижала томик с поэзией Осипа Эмильевича к груди и мечтательно закатила глазки, выдав наизусть строки стихотворения:

 
– Нежнее нежного
Лицо твоё,
Белее белого
Твоя рука,
 

Сивому нравился голос Машки, она очень чувственно читала стихи.

– Дарю, забирай.

– Спасибочки.

– Сочтёмся.

Машка сняла с плеча кожаную дамскую сумочку, закинула туда томик Мандельштама, а потом уставилась на Сивого.

– Короче мой однокурсник спекулянт, – заявила она.

– Вообще-то предпринимательская деятельность легализована, – покачал головой Боря. – Это бизнес и за этим будущее страны. Я не собираюсь корячится за станком от зарплаты до зарплаты. И тебе не советую.

– Какое будущее Шулько, вот ты любишь фантазировать. Если будушее за раскладушками, то я пас, – захихикала бондариха. – Ты бы лучше стихи писал!

«Ещё одна советчица, вторая Тамара Семёновна», – отстранённо подумал Боря.

– Ну ничего, мы выпустим наш сборник поэзии и я надеюсь, что он разойдётся не меньшим тиражом, чем стихи Мандельштама! – мечтательно вздохнула бондариха. – Представляешь, что наши стихи окажутся на полке у каждого советского человека... Кстати, ты уже сдал деньги на сборник, а Борь?

– Какие ещё деньги?

– Ну как, организационный взнос для Вениамина Бенедиктовича.

«Понятно, Жаба оказывается не только по части отчуждения прав не дурак, но и постричь студентиков не прочь. Вот тип ушлый».

Похоже Машка ничего не знало о неожиданной популярности стиха и ещё была не в курсах что в сборнике Бори Сивого не будет. Стало быть, настал момент ей глаза открыть. По кайфу было посмотреть как ее симпатичная мордашка изменится.

– И сколько собирает твой Бенедиктович? – уточнил Боря.

– По рублю за строку! Вот у меня было шестнадцать строк, а Вениамин Бенедиктович помог до двадцати увеличить!

– На хрена? Побольше с дурочки как ты бабла поиметь?

– Сравнительный образ не до конца раскрыла. Что ты опять начинаешь...

– Понятно.

«Вон че, и здесь Жаба бабки стрижёт с куста. Тут калькулятор не нужен, выпустит скрепку на пару десятков страничек и тыщенку в карман положит. На лоха и зверь бежит», – заключил Сивый.

– Не Маш, я пас, – заверил он и объяснился, видя на лице девки изумление. – Нигде издаваться не буду, из института я отчислился вчера, а в союз писателей заявление не стал подавать. Полагаю, что там без меня разберутся. Я теперь по своему двигаться начал.

– Как? – девка выпучила округлившиеся от удивления глаза. – Ты с ума сошёл, Шулько?

– Да вот так, мне этот сборник, как жопе банный лист, не сдался. Мужчина должен деньги зарабатывать. А с образованием филолога далеко не уедешь. Решил время не терять.

Машка аж побледнела вся.

– И что ты будешь делать со стихом... или ты променял поэзию на спекулянтство?! Ты же так мечтал издаться?

– Ничего делать не буду, лучше не загораживай проход. Торговать мешаешь.

Сивый разозлился, неприятные бондариха сказала слова. Ну про то, что променял. Да и с торговлей ничего путного как-то не выходило сегодня.

– Ну и зря, только непонятно кому я шпаргалки готовила, а Шулько?

– Какие ещё шпаргалки?

Она достала из сумки томик «Евгения Онегина» Пушкина.

– Вот смотри, – всучила томик Онегина.

У Сивого лежал точно такой же томик на выкладке, однако приличия ради он полистал книженцию и обнаружил в ней небольшой тетрадный листок, на котором помещались следующие слова, написанные чёрной ручкой:

«Роман написан в стихах, в начале имеется краткое обращение Пушкина к читателю с характеристикой своего произведения...».

– Я вот такие шпоры делаю, – пояснила Машка. – Удобно так! Перед экзаменам перечитал и о чем произведение сразу вспомнил. Да и ты ж просил тебе такие сделать!

– Зашибись, – кивнул Сивый, поправляя книгу, которую только что задела одна дама, спросившая Чейза и ушедшая в разочарованности.

– А вот, – Машка достала кучу шпаргалок, нарезанных ровными квадратиками и написанные мелким, но разборчивым почерком. – Краткое содержание произведений! Я половину программы для чтения перелопатила! Всю ночь под настильной лампой просидела, между прочим ради тебя!

Среди шпаргалок бондарихи нашлись и «Война и мир», и «Мастер и Маргарита» и ещё половину книгу, лежавших на прилавке. Сивый задумался только на мгновение.

– Вот Маш, вот это я понимаю ход!

– Что вот? – озадачилась девчонка, держа шпоры в руках.

– Это отличная бизнес идея! Смотри сюда.

Сивый взял шпоры и принялся раскладывать по книгам на раскладушке.

– Что ты делаешь, Борь?

– Как что, никакие это не шпаргалки, а оригинальные саммари, понимаешь?

– Это ещё что такое?

– Сжатое изложение материала, – пояснил Сивый. – В скором времени станет мейнстримом.

– Как ты сказал? Зачем кому-то эти твои... саммари? Блин Шулько, откуда ты только таких слов нахватался?

Боря продолжал раскладывать листки по книгам. Вложил шпаргалку в гоголевские «Мертвые души» и поднял книгу.

– Представь только, тебе нужно прочитать целую кучу книг. Чтобы сдать зачёт в институте, экзамен в школе, не важно где на самом деле. Даже если ты прочитаешь книжку от корки до корки, то накануне экзамена все выветрится из головы. А если у тебя будет такое вот замечательное саммари, – Сивый потряс томиком перед ее носом. – То читать снова ничего не нужно, прочитал краткое содержание и к экзамену готов. Да и вообще читать не придётся в принципе.

Боря закончил рассовывать листки по книгам и довольно потёр руками. Огляделся и вырвал лист из книги в которой шпаргалки не было, пострадавшим оказался широкоформатный «Волшебник Изумрудного Города» Волкова с внутренними иллюстрациями. На листке размашисто написал:

 
«Хочешь медаль золотую
Купи шпаргалку такую!»
 

– Держи, Машка!

– Что мне с этим делать по твоему?

– Стоять и улыбаться своей обворожительной улыбкой, справишься?

– Эм... попробую.

Бондариха взяла листок, повернулась к проходной, откуда начали по тихонько вытекать следующая волна работяг. Сивый сложил руки рупором у рта:

– Дамы и господа, не проходим мимо! Купите своим детям гарантированную пятёрку по литературе!

Люди начали подходить, куда охотнее, чем прежде. Контингент то на предприятии какой – у четырёх из пяти дети есть, в школе учатся и экзамены сдают. А кому как не родителю проще всего товар впарить, если этот товар ещё поможет толкового ребёнка вырастить. Поэтому офер Сивого сработал исправно. К раскладушке потек народ, да так много, что Боря не успевал на вопросы толком отвечать и объяснять мамочкам и папочкам, что это за саммари такие и с чем их едят.

– Сжатое изложение материала, – твердил Боря, успев повторить эту фразу в сотый раз за последние минуты. – Всего несколько минут вашего времени и вы уже знаете о чем книга!

– А зачем это?

– А для чего это?

– А как работает?

– Это же поможет ребёнку экзамен сдать, подскажите молодой человек?

Сыпались вопросы со всех сторон.

Сивый отвечал на вопросы по мере поступления, где-то подробно, где-то коротко, и отвечал в зависимости от того, что хотят слышать.

– Это последняя разработка американского центра изучения литературы, товарищи! Новый метод! – вдруг пришло в голову Борису Дмитриевичу то, как можно беспроигрышно докрутить собственный офер.

Народ заслышав эти слова оживился сразу.

Понятно, что никакого центра не существовало, но кто ж станет покупать обыкновенные шпаргалки, пусть и написанные красивым почерком. Пусть и с названием таким оригинальным, что не каждый знает.

– Ты что ли совсем сдурел, Боря? – зашипела под боком Машка. – Какой ещё на фиг американский центр! Это же я их писала!

– Это Маша называется агрессивным методом рекламы. – Лучше заказы принимать помогай, не стой как дерево.

Бондариха казалось со стыда под землю провалиться приготовилась. Но в процесс включилась.

Люди толком не понимали до конца зачем нужны эти шпаргалки и какую они реальную пользу принесут, на лицах прям было написано, что не врубаются до конца. Но саммари были чем-то новеньким, а все новое у советского человека столько лет прожившего в застое, вызывало жгучий и неподдельный интерес. Именно поэтому народ по первому времени после развала Союза было так легко развести на всякую несусветчину. Советские люди и сами были рады «обманываться», преследуя единственное желание вкусить новую жизнь с запахом свободы. А свободу они подчас видели в том, что по несвободе попробовать нельзя. Это потом уже рефлексы выработались и броня выросла у россиян, как у носорога все равно что, а сейчас граждане были склонны доверять друг другу и охотно верили во все новое, считая, что оно только пользу несёт.

Впрочем, Саня ничего зазорного в своём «бизнесе» не видел и можно сказать народ просвещал. Саммари, эти шпаргалочки, действительно могли принести пользу и помочь тем же школьникам лучше подготовиться к экзаменам. А уж от американского они центра или от не американского – кто ж знает?

– Дайте мне томик, будьте так добры!

– А мне два, пожалуйста!

– И я тоже обязательно себе возьму!

– Почем? Сколько стоит ваше добро?

Люди являли отличную покупательскую способность и явно были не прочь расстаться с деньгами, пусть чаще всего деньги эти были из последних.

– Пять рублей штука, господа, – залупил Сивый цену.

Пятак по тем временам был все ещё неплохой суммой, на которую на рынке можно спокойно отовариться – картошечка там, яички. Вина бутылку на эти деньги спокойно купишь или масло сливочного килограмм. А тут за пятак бумажку с каляками маляками купить предлагали. Но никто даже вопросов не задал – раз сказал продавец, что 5 рублей саммари стоит, значит такая цена и есть. Как тут понять – дёшево или дорого? В том то и дело, что никак, аналоги отсутствуют. Тут бы просто урвать себе листок странный успеть.

– По очереди, товарищи!

Раз, и к раскладушке выстроилась змейка из желающих получить на руки товар. Зашелестели приятно купюры. Люди охотно расставались со своими кровными и через несколько минут от раскладушки уже уходили первые счастливые обладатели первых книг со вставленными в них саммари на листках. Ушли Пушкин, Толстой, Салтыков-Щедрин и следом все 47 оставшихся книг разлетелись со скоростью автоматной очереди. Дело поперло, а народ продолжал подходить и при виде опустевшего прилавка, посыпались вопросы:

– А заказать наперёд можно, молодой человек?

– Мне бы просто листок, без книги!

– И мне, пожалуйста, запишите на меня тоже!

Сивый сориентировался быстро и забрав у Машки «рекламный плакат», принялся записывать на обратной его стороне поступавшие заказы.

– Сумму целиком на предоплату оставляем, да, товарищи мы по полной предоплате работаем. Деньги даём, я вас в очередь вписываю сразу. Нет – мимо проходите, других впишу. Ничего сделать не могу, так у нас производство налажено. Скидок тоже нет.

На секунду начался тупеж, вопросы типа «а когда заказ можно будет забрать?», «а где?». Но потом заводчане также охотно начали протягивать Сивому купюры.

– Булгакова вам? Белая гвардия, фиксируем, записываем, а вам кого? А вы что хотите приобрести?

Желающих заказать себе саммари не убавилось ни разу. По итогу ещё через пятнадцать минут, листок оказался исписан в четыре столбца – мелкими такими строчками заказов.

– Все господа, на сегодня заказы больше не принимаем! – обьявил Сивый, записав семьдесят восьмой заказ. – Всем спасибо, завтра в тоже самое время заберёте свои саммари.

– Как не принимаем?

– Да вы что, я же не успел заказать!

– И когда вы откроетесь теперь?

– Завтра заказы можно будет сделать?

Людей у прилавка стояло ещё человек тридцать, и выходившие с проходной работяги тоже все ещё подтягивались – отчего такой ажиотаж поглазеть. В принципе ничего не стоило продолжать оформлять предзаказы всем желающим. Однако Борис Дмитриевич хорошо знал одно из главных правил ведения бизнеса. Ни в коем случае нельзя перенасыщать рынок, если хочешь сохранить на должном уровне спрос.

– Завтра будет завтра, обещать ничего не могу, но вы приходите.

«Вот тебе и улов знатный», – довольно размышлял Борис Дмитриевич. – «Всего за час денег заработал в два раза больше, чем если бы месяц на заводе корячился».

На кармане у Сивого теперь лежала котлета и приятно так отягощала оный своим весом.

Покупатели разошлись, оставив Борю с опустевшей раскладушкой и с Машкой, которая крайне впечатлилась от увиденного и хлопала своими большими глазами.

– Ни фига себе, – даже присвистнула она.

– Бизнес, дело такое, – улыбнулся Сивый.

– Ты ж целое состояние заработал, Боря!

– Дела мутятся, бабки крутятся, Маш.

Достал из кармана деньги и отсчитал бондарихе четвертак пятью пятирублевыми купюрами.

– Тебе, заработала. За идею.

– Ты сейчас серьезно?

Сивый не ответил и принялся собирать раскладушку, свернул занавеску, погрузил все на тележку.

«Теперь денег бабуле ЖКХ оплатить хватит», – подметил он.

– А с этим что делать? – Машка ткнула в листок, где добрая сотня человек оставила свой заказ. – Кто ж это писать будет? В центре твоём американском?

– Ты и будешь, – Боря плечами пожал. – Видишь как у тебя хорошо получается, не хуже любого американского центра.

– Но... – было возмутилась девчонка.

– Рубль с одной твоей шпаргалки – твой, – перебил Сивый.

Любые принципы, если грамотно к вопросу подойти, отступают. Главное цену правильную назвать. И принципов – оп, и как бы уже нет.

Бондариха аж дар речи потеряла. С одной стороны у неё не укладывалось в голове – как это так, втюхивать честным советским гражданам шпаргалки по видом каких-то американских саммари. Нечестно получается. Но с другой стороны... за эти деньги, которые девка могла заработать с продаж, для неё открывались шикарные перспективы. Машка же, как и любая девчонка любила парфюм, сумки и шмотки. И тут бывший однокурсник давал ей шанс реализовать все свои хотелки. Для этого всего то навсего понадобится написать кучку шпаргалок на книжки. Что она и без того делала, только деньги не получала.

– Тебе не кажется, что это как-то не правильно, Борь? – наконец выдала она, когда мыслительный процесс подошёл к концу.

– А что по твоему правильно? У людей деньги есть, они твои писюльки приобрести на них не прочь. По кайфу им. Правильно будет людей без них оставить?

– Ну сказать хотя бы правду... тогда то они перехотят это покупать!

– Дура ты Маша, вон китайцы айфоны делают, а их пол видом американского продукта нам впаривают. И ниче.

– Кого кого – айфоны? Это ещё что такое?

– Забей, – отмахнулся Сивый, поняв, что привёл неправильный пример. – Короче, ты в деле?

Машка распылилась вся, румянцем разошлась. Боря прекрасно понимал, что не найдёт аргумента лучше, чем покажет бондарихе на что заработанные бабки можно потратить.

– А давай ка Мария я приглашу тебя в кафе? – предложил он. – Там ты решение и примешь?

– Раскладушку ты здесь что ли оставишь?

– Может и здесь, – Сивый взглянул на проходную завода, где дежурил пенсионер. – Че нет?

– Ну ладно... это только деловой обед, чтобы ты ничего не напридумывали себе, ладно? Антон убьёт меня если узнает!

– Так мы ему не скажем ничего. Кстати, где он?

Машка кивнула в сторону проходной.

– Там, вот-вот выйдет. Антоша устроился на завод, обещал денег заработать и мне новое платье купить и ещё в августе мы по путевке в санаторий поедем. Представляешь Боря! Вот я понимаю – мужчина, заботится и за такого не страшно за муж выходить.

«Посмотрим, как запоёшь, красавица, когда вместо зарплаты твой Антон принесёт тебе ящик детского питания или коробку хозяйственного мыла», – подумал Борис Дмитриевич.

Вслух не ответил ничего.

Глава 8

«Чай попьешь-орлом летаешь.

Водку пьешь-свиньей лежишь.

Деньги есть-с чужой гуляешь.

Денег нет-к своей бежишь?»

авторство неизвестно.

– Разрешите обратиться!

Обращался Боря к мужику пенсионного возраста, дежуранту на заводской проходной.

– Аркадий Осипович меня зовут, говорите молодой человек. Что хотел?

Старик смотрел на Сивого с подозрением, как на иностранного шпиона. Собственно последний час он только и занимался тем, что пялился на бойкий торг у раскладушки. И судя по выражению лица Аркадия Осиповича, увиденное ему пришлось совсем не по душе.

– Аркадий Осипович, тут дер такое, а можно у вас тележку с раскладушечкой на пару часиков оставить, на ответственное хранение, так сказать, – попросил Боря. – Мне бы с девочкой погулять сходить.

Сивый озорно подмигнул, мол Аркадий Осипович дела молодое, войдите в положение, будьте добры. Сами ж небось в молодые годы огого отжигали, вам ли не понять.

Старик покосился на телегу, нахмурился.

– Ещё чего, у нас голубчик промышленное предприятие «Горняк», а не сарай в колхозе «Росинка»...

– Ну а все же?

В карман старику аккуратненько так нырнула пятирублёвая купюра. Раз, и внутри уже лежит, обосновалась, модно сказать.

– Так, молодой человек...

Однако Боря достал ещё одну пятюню и сунул старику в другой карман. Также бережно и ненавязчиво.

– Мне ж на два часика всего. Вы и не заметите ничего, глазом моргнуть не успеете, как я уже обратно вернусь.

Аркадий Осипович закашлялся. Но деньги доставать не полез. Не пять копеек пацан ему предлагает. Деньги то серьёзные.

– А люди когда через пятнадцать минут пойдут, у нас же разнесено время выхода с предприятия, чтоб не толпиться? – спросил он, а потом сам же возражение снял. – Может тогда тележеньку твою внутрь пункта поставить, если ненадолго, конечно? И мешать никому не будет...

Больно пригрелся червончик в кармане у старика. Ну а что, сколько он там дежурным на своём месте получал? Дай бог 120 рублей в месяц набегало, а тут сразу два дня работы окупают. И всего то надо взамен – за раскладушкой одним глазком присмотреть.

– Ненадолго, зуб даю, Аркадий Осипович.

– Ладно, твоя взяла, – мужик смягчился и занёс телегу с раскладушкой к себе в коморку. – Ты ж только не позже шести за ней вернись, пересменка у меня в это время начинается. И ни слова никому, а то погонят меня к чертовой матери отсюдова.

– В половину шестого, как штык!

– Шуруй давай, – вздохнул старик, возвращаясь к кроссворду.

На том и сговорились. По итогу Сивый раскладушку с тележкой в будке дежурного оставил и вернулся к бондарихе.

– Не знала, что ты такой наглый, Борис! – прокомментировала Машка, ожидавшая в паре десятков метров от проходной. – Как у тебя это получается? Аркадий Осипович очень строгий мужчина и ответственный работник. Мне так Антон сказал. Он как то на минуту опоздал к началу смены, так Аркадий Осипович не пустил без объяснительной, представляешь? Звонил начальнику цеха...

– Хочешь жить – умей вертеться. А Аркадий Осипович мужик – во! – Сивый показал большой палец.

– Опять эти пословицы, где ты их только понабрал! – захихикала бондариха. – Ладно, мы в кафе то идём?

– Куда ж мы денемся.

– А куда пойдём?

–На улицу Ленина. В стекляшку. Куда ещё идут, если бабки на кармане есть.

– Ух ты! – бондариха аж в ладоши от радости захлопала. – Класс! Класс! Класс!

Машку Сивый пригласил в единственный в городе приличный ресторан в нескольких кварталах от проходной завода «Горняк». Выбор среди мест общественного питания был городке крошечный донельзя. Провинция разительно отличалась от столицы.

«В Москве вон в прошлом году обрыгаловка американская открылась на Пушкинской», – припомнил Сивый. – «А здесь толком и нет ничего».

На российские окраины первые более менее нормальные рестораны проникли только во второй половине 90-х. Сейчас же приходилось довольствоваться тем, что есть. Впрочем американские обрыголовки, которые за всю жизнь успели знатно осточертеть, Сивому не тарахтели. Это в 91-м забугорный общепит редкой диковинкой слыл и голову советскому народу кружил будь здоров, а спустя десяток лет все эти Маки и прочие злачные места, захватят Россию. Машка, понятное дело, в еде не была избалована особо, да и о Маке разве что слышала в новостях, поэтому походу в стекляшку искренне радовалась.

Ресторан «Волна» находилось на центральной улице Ленина и выделялся совершенно кусачими ценами. Через пятнадцать минут ходьбы Сивый и Машка остановились у большого трехэтажного здания местного дома быта. На первом этаже имелся отдельный вход с надписью, стилизованной под морские волны: кафе «Волна». Именно кафе, потому как рестораном «Волна» стала совсем недавно и вывеску даже не успела сменить.

Внутрь вела металлическая лестница и стеклянные двери.

«Ниче так, чистенько, атмосферненько», – заценил Борис Дмитриевич. – «И никакого Баскин Робинса нам не надо».

«Волна», как и любая «стекляшка» советского периода строилась по стандартному типовому проекту и хорошо узнавалась. Само место пользовалось особой популярностью среди молодёжи. К этому приложил руку предприимчивый хозяин, переделавший стекляшку в дорогой ресторан – так помимо собственно зала, здесь появился бар. Местные шутили, что в «Волне» можно быстро разогреться и так же быстро остыть. В баре делали лучшие (и единственные) в городе алкогольные коктейли. Кстати бар зачастую собирал очереди страждущих по выходным.

– Давно я здесь не была! – ностальгически протянула бондариха.

Сегодня в будний день в «Волне» было немноголюдно. Боря поднялся по лестнице и потянул на себя дверь с надписью «вас обслуживает кафе «Волна»

– Дамы проходят вперед.

Машка, придерживая развеивающийся по ветру сарафанчик, оголявший ее стройные ножки, прошмыгнула внутрь.

– Необычно как! – изумилась она, показывая на картонного Ленина в полный рост, встречавшего гостей ресторана у входа.

Владимир Ильич показывал фирменным жестом в сторону столиков, а на груди его висел плакат с надписью «Верной дорогой идёте, товарищи».

Поржали в голос.

«А еще годик другой назад за такое народное творчество легко увозили в исправительные учреждения», – подумал сквозь смех Сивый.

Зал и коктейль-бар разделяла широкая лестница, ведущая на второй этаж. Машка пробежала между столиков, заняла свободное место у большого окна. Из интерьера ничего сверхъестественного в зале не имелось. Типичные круглые и компактные столики плотно расставляли по залу, стулья с тряпочной основой по четыре на каждый стол. Но главной фишкой и изюминкой здесь оставались окна, вернее их полное отсутствие – огромные стёкла опоясывали зал по периметру, вместо стен. Такие кафешки, увы и ах, быстро оказались нерентабельны в лихие 90-е и полностью исчезли всего за несколько лет. Как раз в ту пору, когда Сивый мотал свой срок. Наверное поэтому стекляшки вызвала у него особый трепет. Но «Волна» с новым руководством имела все шансы выжить в новой реальности.

– Однозначно лучшее место в городке! – заявила Машка, располагаясь удобнее и по деловому так закидывая нога на ногу.

Взяла меню отпечатанное на плакате с советскими девочками и надписью «Зимой и летом вкусно и полезно мороженое» и штампами «Главмолоко» и «Наркомпищепром». Если раньше в стекляшке было самообслуживание, то теперь меню лежало на каждом столике и обслуживали посетителей официанты.

– Папа всегда покупал мне шарики с шоколадом и подливкой, когда я училась в школе!

«Давно ты здесь не была», – про себя заметил Сивый.

– Где же оно, – бондариха заскользила глазами по меню, распечатанному на бумажке. – Вот, «Планета». Я закажу его, пожалуй...

Машка запнулась, глаза заметно округлились, она огляделась и подалась вперед, зашептав Сивому на ухо.

– Ты вообще видел какие здесь цены, Борь? Это цена за кружок? Может лучше купим в ларьке? Так без штанов можно остаться!

Цены действительно подросли, и за последние полгода увеличились примерно в полтора раза. Как всегда в таких случаях бывает – зарплаты у народа остались прежними, доинфляционного образца. Да и после смены «Волной» своего статуса, подорожания ассортимента тоже было не избежать. То на то и давало конский ценник в сухом остатке.

– Расслабься просто, – заверил Сивый и обернулся к подошедшей официантке.

– Какое мороженое желаете? – спросила женщина.

Сивый перевернул меню буквами вверх, подвинул к официантке и показал последовательно на несколько позиций в списке. В меню значились белое, крем-брюле, шоколадное, ореховое, розовое мороженое. Каждое за небольшую доплату поливалось сиропом, шоколадом или обсыпалось вкуснейшими ядрышками лесных орехов. Однако Сивый указывал на отдельно вынесенные позиции «для взрослых» с добавками из меню бара.

– Мороженое с шампанским, будьте добры.

– А вам восемнадцать исполнилось, молодой человек? – поинтересовалась тут же официантка.

Борис Дмитриевич вопрос ожидал и показал официантке свой паспорт. Та проверила, кивнула:

– У нас советское шампанское в основе, с сахаром и нежнейшими сливками, – сообщила она.

– Брют, сухое, полусухое, сладкое или полусладкое? – осведомился Боря, перечислив распространённые сорта.

– Сладкое добавляем, Ростовский винный завод производит, – удивилась осведомленности пацана официантка.

– Абрау-Дюрсо есть? Ростовское кислит.

– Есть, но будет дороже на 50 копеек. Мы обычно его в мороженое не добавляем.

– Несите его, я доплачу.

Официантка сделала ещё одну запись в своём блокнотике.

– Что-то ещё? – пропела мелодичным голоском.

– Давайте ещё попробуем с ликером и вот это ваше фирменное «Волна», тоже принесите. А даме шоколадную «Планету» с крошкой, – закончил заказ Сивый. – По две порции, будьте добры.

– Ждите. Буквально пять минут.

Официантка получив заказ отправилась его выполнять, явно смутившись большому заказу.

– Боря ты чокнулся? – вспыхнула Машка, – Ничего, что ты заказал мороженого на половину моей стипендии?!

– Один раз живем, мать. Не дрейфь. Бабки есть, гуляем.

– Какая я тебя мать, Шулько, и вообще откуда у тебя такие познания в шампанском? Ты ведь сам не пьёшь? Отказывался на выпускном в прошлом году!

– Так я и не пью, мороженое ем, – возразил Боря.

Через несколько минут на стол с белой накрахмаленной скатертью поставили креманки с ложечкой и разноцветными шариками. Сразу в двух с фирменной «Волной» мерно горели кусочки сухого спирта. Переливался голубой огонёк.

– Вау! – восхитилась Машка. – Какая прелесть. Надо же такое выдумать!

– Ваш заказ, – официантка спешно удалилась и положила на стол счёт.

Стол ломился от мороженого разных видов и цветов. Сивый заказал сразу восемь порций на двоих. Выпивать, пусть и таким экстравагантным способом он не собирался, а заказывая мороженое с алкоголем преследовал иную цель – кинуть понтов. И был готов к тратам.

«К инвестициям, Борис Дмитриевич», – поправил он сам себя.

Взглянул на счёт, отсчитал пятирублевых купюр и уставился на свой «инвестпроект» – Машку Бондариху, видевшуюся частью зарождающегося бизнеса. Сколько бизнес протянет – вопрос другой, но прямо сейчас Сивый рассчитывал выжать из предприятия по максимуму. Для этого требовалось склонить бондариху к дальнейшему участию.

– Господи как же круто, – Машка уплетала шоколадное мороженое за обе щеки. – Очень вкусно!

– И ты сможешь позволить себе есть в кафе каждый день и покупать шмотки, прикинь будет жиза?

– Умеешь ты соблазнять.

– Я просто умею констатировать факты.

Посидели, Сивый дал Машке время насладиться мороженным. Девка попробовав шоколадную крошку, следом принялась пробовать сиропы на других порциях.

Уличив момент, Боря спросил:

– Тебе что-нибудь известно про Олимпийский в июне?

– Не, а что там, Шулько? Это ж в Москве такая площадка? – каждый раз перед тем как попробовать что-то новое, она тщательно вылизывала ложку.

– Просто говорят всякое... ты кстати с Семейкой давно общалась?

– Ну тогда же, когда и ты, а че случилось? Ленка то тут причём?

– Забей. Не причём.

Посидели, Боря чтобы не оставить поковырялся в своей «Планете», хотя есть не хотелось совершенно.

– Борь, а Борь, – Машка отодвинула от себя креманку. – Я ж знаю зачем ты меня сюда привёл и что обед у нас не просто так, а деловой... ну не нравится мне твой бизнес, прости пожалуйста. Не могу от ощущения дурацкого отделаться, что людей сегодня обманула. Да и вообще...

– Что вообще?

– Мне надо готовиться к экзаменам, у нормальных людей идёт сессия! – она коротко плечиками пожала. – Вон Ленку Семейку и попроси, она все предметы экстерном сдаёт и у неё полно свободного времени. И почерк у неё ещё лучше, чем у меня. Прости, Шулько. Короче учеба мне важнее бизнеса!

– И кем ты потом будешь, когда выучишься, если не секрет?

– Я вообще-то поэтесса, Вениамин Бенедиктович предрёк мне будушее, – с серьёзным видом заявила Бондариха.

«Дура ты, а не поэтесса», – мелькнуло в голове.

– А когда Жаба тебе заплатит первый гонорар, он не сказал? – решил он подковырнуть.

– Так, с меня достаточно! С тобой сюсюкаешься, Боренька то, Боренька это, а ты малого того, что мой выбор не уважаешь, так ещё Вениамина Бенедиктовича обзываешь.