Текст книги "Новая жизнь (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 9

ГЛАВА 9

1

– Ты добился своего Артем? Сукин ты сын, посмотри вокруг, что ты натворил!

Глаза Вити пылали гневом. Голос мужчины сорвался от крика и больше походил на кряканье утки. С ног до головы он был измазан в крови и грязи.

– Закрой свою поганую пасть иначе я не посмотрю на то, что ты мой брат и пристрелю тебя, как последнюю шавку в подворотне, – прошипел Артем.

Его заметно шатало из стороны в сторону, то ли от усталости валившей мужчину с ног, то ли от ранения и кровопотери. К ранению в тазовой области полученному в перестрелке у реабилитационного центра добавилось еще одно. Левая рука Артема была перевязана чуть выше плеча тугой повязкой, которая обильно пропиталась кровью.

– Ты обезумел! Посмотри вокруг, посмотри! – ну унимался Витя.

А вокруг было на что посмотреть. Ночью на людей произошло нападение инфицированных. Около пятидесяти изуродованных вирусом тварей ворвались в лагерь и устроили самую настоящую расправу над людьми. Прежде чем тварей удалось отстрелять, произошла бойня, погибло семеро бойцов, защищавших автобус с детьми и стариками. Тварям удалось прорвать оцепление защитников и разорвать на куски одну старуху, два старика было ранено, еще одна мать с грудничком на руках не могла ступить на ногу. Убегая от тварей, девушка подвернула ступню и теперь не могла ходить. Поле словно губка водой было пропитано кровью инфицированных вперемешку с кровью здоровых людей. Трупы, изувеченные пулями и лапами, лежали повсюду.

– Скажи мне, Артем, ты действительно веришь, что этого хочет Пророк? – уже более спокойно спросил Саша.

Артем потупил взгляд. Он был похож на загнанного зверя, которого заперли со всех четырех сторон в клетку и он в скором времени ожидает мучительной расправы.

– Я не мог поступить по-другому, – прошипел он.

– Погибли семеро! Семеро, Артем. Те люди, на которых Говорящий возложил участь фундамента нашего государства! И ради чего? Назови мне хотя бы одну причину!

– Ради того, чтобы выжили те, кто находился в автобусе! – хихикнул Витя. Простуда, которую подхватил Витя прогрессировала. Он пылал от жару и мял в руках носовой платок, ставший мокрым. Мужчина смачно высморкался и прокашлялся. – Ты чертов придурок, раз не понимаешь, что старики и женщины с грудными детьми будут обузой в нашем лагере!

– Эти люди доверились нам… – попытался возразить Артем.

– Ты…

Наверняка Витя наговорил бы сейчас гадостей, но Саша остудил его пыл больно сжав плечо мужчины. Саша склонился к уху мужчины и едва слышно прошептал.

– Сейчас ты не в себе, остынь, – он повернулся к Артему. – Для того чтобы иметь что-то нужно чем-то жертвовать. Наступило такое время, когда следует выживать, а не жить. Ты собственными глазами убедился к чему приводит обратное.

Артем промолчал. То ли от холода, то ли от неприятного разговора, его тело пробивала дрожь. Роберт, находившийся в самой гуще событий и принявший в сражении ночью и убивавший тварей спина к спине с другими бойцами лагеря, все это время не вмешивался в разговор. Он внимательно слушал, но теперь горько улыбнулся и покачал головой.

– Тем и отличается человек от твари, что он живет, а не выживает, Саша, ты должен это знать, – сказал он.

Было видно, как изменился цвет лица Саши после слов батюшки.

– Ты хочешь сказать, что Артем поступил правильно? А если бы тварей было больше, Роберт, что тогда? – спросил он.

– Тогда ты умер бы, сражаясь, вот что я хочу сказать. Как я понимаю, тебе, солдат, должно быть знакомо понятие чести?

Саша гордо выпрямился.

– Не припомню, батюшка, чтобы ты говорил подобное в приходе. Зато я прекрасно помню, как ты отговаривал нас идти против системы и призывал смириться и покаяться перед Господом. Как ты призывал нас довольствоваться тем, что у нас есть… – он сделал паузу. – Разве это не тоже самое, что и выживать, а не жить? Ты запутался Роберт. А я привык выполнять приказы, привык видеть перед собой цель. Ты прав, батюшка я солдат и я пойду на все, чтобы выполнить ту задачу, которая передо мной поставлена. Именно поэтому я жив, что я всегда слушал и выполнял приказы, не позволяя искре сомнения зажечься в моей голове.

Витя нездорово рассмеялся. Он зачем-то принялся оттирать большое пятно крови со своей рубашки, хотя было ясно, что оно пропитало ткань. Саша продолжил.

– Для того чтобы жить, нужно выжить, к этому мы призываем. И если ты до сих пор не понял, именно этому учит Говорящий. В новом мире начался естественный отбор и для того чтобы занять здесь свою нишу нужно за это побороться.

– В этом мире нет места детям, женщинам и старикам? – спросил Роберт.

– В этом мире нет места тем, кто не может выжить, – холодно ответил Саша.

Роберт замолчал. Он чувствовал себя в не своей тарелке. Хотелось спорить. Он был не согласен с тем, что говорит этот человек внутренне, идеологически чувствовал его не правоту. Но звучали слова Саши весомо и аргументировано. И самое паршивое, что где-то глубоко внутри себя Роберт был готов с ними согласиться. Согласиться, но не принять. Получалось так.

– Я уважаю выбор капитана Артем и по прежнему считаю, что ты самый достойный из нас, тот человек, который способен заменить капитана в его отсутствие. Ты сильный человек и тебя практически невозможно сломать, поэтому я снимаю перед тобой шляпу. Но Артем… Именно поэтому в данный момент ты слаб. Я не узнаю тебя, офицер. Ты сомневаешься в приказе старшего по званию? – Саша подошел к Артему и положил ему руки на плечи, заглянув в глаза. – Мы хотим жить друг, а для того чтобы жить, нужно выжить. А эти люди… они больны… у них… грипп. Многие из них серьезно ранены.

Артем поднял глаза и встретился взглядом с Сашей. Он неожиданно резко сбросил со своих плеч его руки. Мужчина тяжело дышал. Роберт обратил внимание на его болезненные красные глаза с узкими зрачками и высохшие губы, кожа на которых полопалась, на поверхности открылись красные кровянистые ранки, судя по всему очень болезненные. На уголках рта запекся герпис. Было видно, что организм Артема ослаблен. Работа на износ еще никому не придавала сил. Если этот человек сдастся, в лагере начнется бардак.

– А ты не думал, что никакой это не грипп, лейтенант? – слова Артема получились липкими и холодными.

– Закрой свой рот и в следующий раз думай, что ты говоришь…

– Ты угрожаешь мне?

– Советую задуматься о настроении масс, – отрезал Саша.

Артем долго думал над тем, что ответить.

– Мы оставим здесь тех, кто не может двигаться дальше. Остальные пойдут с нами. Это мое последнее решение.

– Таких здесь большинство. Холод и ветер не знают пощады, Артем. Больные дети на руках и старики создадут нам проблемы. Одно дело женщины, но только без детей…

В одном Саша был прав. Ситуация действительно складывалась плачевно. Вслед за детьми холод и ветер свалили с ног стариков и женщин. Грипп не знал пощады, а лекарств, которые могли бы исправить ситуацию, у отряда попросту не было.

– Я не хочу заразиться от какой-нибудь суки! – завизжал Витя. – Предупреждаю, если кто-нибудь из них приблизиться ко мне я выстрелю!

Он снова чихнул и высморкался. Роберт покосился на него. Как можно было заразиться гриппом дважды?

– Это мое последнее решение, – повторил мужчина.

Было видно, как заходили желваки на скулах Саши, смачно выругался Витя.

– Знаешь, сейчас в лагере у тебя еще есть поддержка и у меня в отличие от тебя хватает мудрости не раскалывать лагерь, но скажу тебе прямо, что в моем лице ты нажил себе врага.

– Ты слышал приказ, поэтому выполняй, – Артем пропустил слова Саши мимо ушей.

– Да пошел ты!

Саша и Витя развернулись и зашагали к автобусу, где группа бойцов приводили в порядок пожитки и латали раны после ночного нападения. Роберт остался наедине с Артемом.

– Ты бросишь людей умирать в поле? – спросил батюшка.

Артем молчал, он смотрел в спины удаляющимся мужчинам.

– Ты христианин, Артем, прикажи сделать вылазку, чтобы достать медикаменты. Артем! Я обращаюсь к тебе!

Мужчина медленно покачал головой.

– Они все равно умрут, батюшка, как бы мерзко не звучали слова этого подонка, эти люди уже мертвы. Мы ничем не можем им помочь.

Роберт вздрогнул от этих слов. Могла быть разной подача, иной могло быть восприятие, но суть оставалась прежней. Артем был прав. Эти люди были мертвы. Они потеряли возможность выжить.

– Прикажи добить их, – Роберт не верил, что говорит эти слова, он почувствовал неприятную горечь во рту.

– Нет, у нас мало патронов, я не могу предать остальных людей, – он усмехнулся. – Мы-то еще немного поживем, да Роб? Как ты думаешь?

– Но как же…

– Нам надо двигаться дальше и не стоит терять время на разговоры. Следует помочь людям и двигаться дальше, – Артем поставил точку в их споре.

Однако Роберт не собирался отступать. Он перегородил мужчине дорогу.

– Если это не грипп, то что? – он попытался найти глаза Артема. – У тебя тоже кружиться голова и двоиться в глазах?

– Не обращай внимание… – Артем задумался и вдруг добавил. – Прости батюшка.

Мужчина нервничал. Роберт чувствовал его страх, чувствовал его робость, боязнь сделать один единственный неправильный шаг. Все это совсем странно сочеталось с решимостью в его словах и действиях, если не сказать что не сочеталось вообще. Стоило понимать, какой груз ответственности упал на плечи этого мужчины. Стоило понимать, что половина тех людей, которые еще несколько дней назад были готовы отдать жизнь за него, теперь отвернулись и угрожали Артему расправой. Это было тяжелой ношей, которую требовалось нести. Капитана, приходом которого Артем грезил, все не было.

Они подошли к автобусу. Артем перекинулся несколькими словами с той самой женщиной, которая не могла ходить и теперь сидела со своим ребенком на мешке с зерном. Испуганная, забитая и больная. Несколько человек, среди которых был Тимур выгружали мешки из автобуса. Теперь и мешки, и все остальные пожитки следовало нести на себе. Перспектива пугала и отталкивала но никто, похоже, не задавался мыслью оставить свои пожитки в автобусе. Поступи они иначе, брось свои приготовления в сломанном автобусе посереди поля у трассы и это могло означать только одно – отказ от мечты. А мечта как известно дорогого стоила… Эта было сродни последней соломинки за которой хватался утопающий.

Роберт присоединился к мужчинам и начал разгружать из автобуса мешки с зерном. После бессонной ночи, будучи обессиленным, мешки казались неподъемными и настолько тяжелыми, что руки вот-вот могли оторваться и упасть вместе с мешком наземь. Ничуть не лучше чувствовали себя и остальные мужчины. Тот же Тимур, невзирая на то, что мешок может порваться, а зерно высыпаться тащил их по земле. Сил на то чтобы поднять мешок попросту не было. Перенеся три мешка, обессиленный Роберт опустился на землю и откинулся спиной на пробитое колесо автобуса. Наверное, еще один такой мешок позволил бы Артему оставить его у автобуса в чистом поле. Силы кончились. Но к огромному облегчению батюшки закончились и мешки. Теперь куча зерна небольшой пирамидой возвышалась рядом с автобусом на земле.

Голова шла кругом. Несколько раз он ловил на себе испуганные, если не сказать чумные взгляды стариков, жалостливые, умоляющие взгляды матерей с детьми, но каждый раз он опускал глаза. Впервые за долгое время он не чувствовал в себе силы чем-либо помочь этим людям. Он знал, какая участь приготовлена раненным и смертельно больным, от этого становилось паршиво на душе. Роберту было жаль Артема, которому предстояло объявить этим людям о своем решении бросить их умирать… По коже пробежали мурашки. В то, что происходило здесь, трудно было поверить.

– Вы совсем сникли, батюшка! – Тимур внешне больше смахивал на выжатый лимон, но держался парень радостно, так будто ничего и не произошло.

– Далеко до лагеря? – пот залил Роберту все лицо и он помассировал залипавшие глаза, чтобы хоть как-то вернуть себя в реальность.

– Не хочется тащить мешки? Признаюсь я бы тоже бросил их к чертовой матери, вот только все равно возвращаться придется! Да и с мешками может чего худое произойти.

Роберту сейчас было плевать на мешки и на то каким образом эти самые мешки собираются нести дальше. Гораздо важнее было другое. Не хотелось слышать больше плача и стонов. Не хотелось видеть больше жертв. Может быть, и вправду по приходу в это загадочное место им удастся зажить по-новому? Он видел Сашу и Витю, которые о чем-то разговаривали в стороне, метрах в двухстах выше по дороге. Их окружило четверо мужчин, в числе которых он увидел своих бывших прихожан Кирилла и Сережу. Судя по жестикуляции разговор выдался напряженным. Он видел Артема, который поначалу опустился на присядки и закрыл лицо руками, но быстро пришел в себя и начал помогать раненным и больным. В ход шел компресс, который мужчина смачивал водой и прикладывал на раскаленные лбы несчастных. Люди, сраженные гриппом горели заживо. Без антибиотиков организм вряд ли мог долго продержаться в таком режиме самостоятельно. За обезвоживанием следовала верная, неминуемая смерть… Прикладывая компресс к голове, говорил ли он этим людям о том, что они останутся здесь брошенные умирать? Говорил ли он эти слова, когда брал грудничка на руки… Говорил или нет? Роберт почувствовал, как по его щекам полились обжигающие горячие слезы и он смахнул слезы краем воротника.

– Эй, ну что вы батюшка, не стоит так расстраиваться! – Тимур подсел рядом с Робертом и заглянул ему в глаза. – Я понимаю, что это тяжело принять. Но можно я скажу?

Роберт ничего не ответил поэтому Тимур посчитав что батюшка не против продолжил.

– Я долго думал над тем, что происходит сейчас… но все Артем делает правильно. Следует разделить нашу жизнь на до и после. На то что было тогда и то что есть теперь. Это две большие разницы. Рассудите сами, раньше я бы жизнь отдал, получи я возможность спасти другую жизнь и наверное ни о чем бы не жалел на том свете, – Тимур хмыкнул. – Сейчас же я думаю, что Господь дал нам шанс. А знаете, почему батюшка?

Роберт покачал головой.

– Потому что эта жертва сейчас ничего не значит и самое главное она ничего не изменит. Тогда да, а сейчас нет, – видя, что Роберт не совсем понимает ход его мысли, Тимур попытался объяснить. – Вот если я бы спас человека от неминуемой смерти тогда, в той жизни, что бы произошло. Будь у него семья, он бы вернулся в семью, да даже если у него никого не было, он получил бы еще один шанс на новую жизнь. А что сейчас, батюшка? Сейчас у него этого шанса попросту не будет и моя жертва окажется напрасной, а тот человек все равно умрет, потому что он обречен. Как то так. Логично, батюшка?

– Я не хочу сейчас об этом говорить, Тимур.

– Знаю, неприятно, тяжело все это пропустить через себя, но в конце концов ты приходишь к выводу, что мир изменился и в происходящем вокруг можно винить новые условия…

– В происходящем вокруг можно винить только себя! – вспылил Роберт.

– Сегодня, защищая стариков и детей, тех, кто обречен на гибель в этом мире, погибло семь бойцов, которые сами по себе могли выжить а потом зажить новой жизнью в лагере, – Тимур как-то по особенному ехидно улыбнулся. – Это как оберегать от солнца лед. Бесполезная штука потому что он все равно растает. Так и здесь… В конце концов никто не заставлял их вкалывать себе эту дрянь…

Тимур говорил еще, но слова парня превратились в какое-то однородное месиво, как будто ленту зажевало в магнитофоне и теперь было не разобрать ни единого слова. Роберт больше не слушал. Он уставился на предплечье Тимура, там. где должен был остаться след от укола. Закружилась голова и начало двоиться в глазах. Но он видел. Видел отчётливо, что никакого следа от укола на коже Тимура не было.

2

– Отойди в сторону, парень, она уже мертва. Мы теряем время. Ну же? – капитан казался непреклонным. Он произносил эти слова сухо, растягивая на слога. – Отойди, если ты желаешь счастья своей жене.

Гриша которому предназначались эти слова прижимал новорожденного мальчика к груди. Парень напоминал раненное животное, которое осталось один на один со своим убийцей. В глазах Гриши застыл ужас. Он не понимал что делать, не знал чего от него хотят и не верил в то что происходящее вокруг реально. Не мог поверить, что капитан, человек, который спас жизнь ему и его Наденьке теперь вот так запросто хотел эту самую жизнь отнять.

– За что, – выдавил он слова, голосом больше похожим на писк. – Зачем вы делаете это?

Капитан целился в Надю. Черное, казавшееся бездонным дуло автомата смотрело на девушку, лежавшую на земле за спиной своего мужа. То, что происходило с девушкой сейчас, началось около получаса назад и с каждой минутой девушке становилось только хуже. Надя извивалась в конвульсиях, ее тело, как будто в приступе эпилепсии сводила судорога, изо рта шла пена. Она стонала, билась в истерике. Стоны сменял страшный нечеловеческий какой-то внутриутробный рык. Казалось, конвульсии вот-вот сломают девушку, послышится хруст костей…

– Гриша, я не привык предупреждать дважды, открой глаза и посмотри на то, что происходит с твоей женой. Это больше не твоя жена, это не та Надя которую ты знал и любил.

– Оставьте мою семью в покое! Ненавижу вас! – выкрикнул в ответ Гриша. Слова были пропитаны ненавистью и злостью.

Капитан не опустил автомат. Нет. Точка невозврата была пройдена. Отступать назад теперь было нельзя. У Нади началось обращение. Вирус вступил в свою открытую фазу. Можно было пробовать колоть антитела, можно было уколоть ту ядерную смесь дозы снотворного, что носил с собой Гриша, но все это никуда и ни к чему бы не привело. Вряд ли это могло бы даже отсрочить неизбежное. Единственная ниточка, которая не давала вирусу расползтись теперь была оборвана безвозвратно. И в виде такой ниточки выступал родившийся ребенок. Теперь, родив мальчика, организм сдался. Как бы странно это не выглядело, но ребенок мог держать вирус в инкубационном состоянии.

– Забери у него ребенка, Рома. Меньше всего я хочу, чтобы пострадал малыш, – скомандовал капитан.

Услышав слова капитана, Гриша еще сильнее прижал ребенка к груди, настолько сильно, что капитан забеспокоился, что он придушит ребенка.

Рома пожал плечами и переступил с ноги на ногу.

– Ну и как вы себе это представляете? Как я заберу у него ребенка. – спросил он.

Было слышно, как капитан процедил сквозь зубы ругательство.

– Отдай ребенка, мальчик не должен пострадать, а ты делай, что хочешь, = сказал он.

Гриша так и остался стоять на месте, закрывая Надю от дула автомата собственным телом и прижимая к груди малыша. Капитан бросил взгляд на Рому и кивнул. Рома с секунду замявшись двинулся к Гриши, вытянув перед собой руки.

– Отдай ребенка, Борис прав, уж кто, а новорожденный не должен пострадать.

– Оставьте меня… – Гриша попятился. – Я не просил вас ни о чем, оставьте меня, мне не нужна ничья помощь, я взрослый мужчина и справлюсь со всем сам… – продолжая говорить, он отступал назад и наткнулся на камень. Камень отскочил в сторону, парень потерял равновесие и упал на пятую точку рядом с женой.

Рома оглянулся на капитана, растерявшись, сомневаясь и не зная, как правильней будет поступить.

– Да забери ты ребенка, наконец! – закричал капитан.

– Сейчас…

Он бросился к Гриши и склонившись над парнем потянулся обеими руками к малышу. Это была ошибка человека, у которого никогда не было детей и который не знает на что способен родитель ради своего чада. Гриша схватил камень лежащий чуть поодаль и зажал его в руке. Замах и очки Ромы слетели в сторону, а мужчина на какое-то мгновение потерявший равновесие и переставший чувствовать под собой ноги завалился наземь. Из разбитого носа хлынула кровь. Гриша не помня себя от ярости бросился на добивание, но не успел он подняться и приблизиться к Роме чтобы нанести еще один удар, как землю под его ногами вспороли пули. Земля брызнула вверх и разлетелась в разные стороны.

– Еще одно движение и вместо чернозема я выстрелю по твоим ногам, – послышался голос капитана.

Роман сидел на земле и шептал что-то нечленораздельное. Он смотрел на очки, которые держал в руках, на которых после удара оказалась сломана душка. Кровь из разбитого носа капала наземь, пачкая рубашку, подкрашивая щетину в красный цвет. Досталась ему не плохо, но надо сказать, что Рома хорошо отделался. Нос остался на месте.

Гриша замер как вкопанный. Камень в вытянутой руке дрожал.

– Выбрось его, – скомандовал капитан. – Выбрось, кому говорю.

В ответ Гриша покачал головой.

– Урод! Ты самый настоящий урод… – шипел Гриша. – Вот для чего ты помог мне тогда и дал этот чертов адрес… вот для чего ты спас мне жизнь… Ты не хотел потерять мою семью из виду, чтобы затем отнять моего ребенка! Урод!

Не выпуская камень из рук, он начал пятиться, раскачивая из стороны в сторону головой. Он увидел, как позади него Надя поднялась на четвереньки и забыв о Роме, забыв о капитане, бросился к девушке.

– Надя! – закричал он.

Она тяжело дышала, голова девушки была опущена и немного повернута на бок, длинные волосы спадали до самой земли, практически закрывая лицо, но было видно, как кровь медленно стекает из уголков ее губ. Вирус вступал в свои права. Началось обращение. Гриша склонился на девушкой и обнял ее за плечи.

– Не трогай ее, не смей делать этого, идиот! – капитан сделал несколько шагов по направлению к Грише, но остановился.

Было понятно, что сейчас на парня не воздействует ни один довод. Сейчас он был слеп, поэтому слова капитана разбились о каменную стену. Гриша вне себя от радости обнял Надю и попытался поправить девушке волосы.

– Милая, как ты…

Он не успел договорить. Надя или вернее сказать, то, что теперь осталось от его жены, резко выпрямилась и бросилась на Гришу. Тварь не успела набраться сил, поэтому все, что ей удалось это оттолкнуть парня от себя. Растерянный и ничего не понимающий Гриша смотрел на Надю испуганным взглядом. Тварь, шипя, потянула к парню руки.

– Стреляйте капитан! Скорее! – Рома кое-как надел на себя сломанные очки и вскочил на ноги, стараясь закинуть голову так, чтобы из носа не текла кровь.

Капитан не медлил. Палец нашел курок и тело некогда красивой полной жизни девушки отбросило на целый метр вперед. Выстрел пришелся прямо в голову. Кровь, вперемешку со слизью и мозгом и облепила Гришу с ног до головы. Тело Нади еще несколько раз свело судорогой но потом из тела окончательно ушла жизнь. Все было кончено. Именно в этот момент над кладбищем разнесся нечеловеческий вопль. Гриша рухнул на землю рядом с телом своей жены, обнял его и начал рыдать.

Капитан медленно опустил автомат и перекинул лямку через плечо. Внутри поселилось какое-то неприятное, если не сказать мерзкое чувство. Он сплюнул под ноги всю скопившуюся во рту желчь и растер слюну сапогом. Захотелось попросить прощение… Но он тут же отбросил в сторону эту мысль. Он понимал насколько глупо просить прощение или говорить что либо человеку, чью жену ты толь что убил собственными руками. Какие бы доводы ты при этом не приводил. Как бы ты не был прав. Тебя все равно не поймут и проклянут. Он знал…

Рома не в силах наблюдать за происходящим закрыл лицо руками и качал головой. Кровотечение остановилось и теперь под его носом запеклась кровь. Чем-то он напоминал мальчишку устроившего потоп в школьном туалете и пойманного завучем. Такой же беспомощный и безропотный. Сейчас он справлялся с собой, справлялся с собственной совестью. И один только Бог ведал, получится у него это или нет.

– Нам пора двигаться дальше, – капитан прочистил горло.

Рома как-то безучастно закивал. Похоже, сейчас ему было плевать. Он показал на Гришу.

– Как быть с ним? – спросил он.

Капитан ответил не сразу. Он смотрел на Гришу, который искал себе утешение в слезах.

– Я не могу никого заставить идти с собой. Надеюсь, что ты это понимаешь. Это его личное решение остаться здесь или вместе с нами продолжить путь, – сказал он.

Рома склонил голову в знак согласия.

– Как же ребенок, капитан? Что будет с малышом, если Гриша не захочет никуда идти.

– Мы заберем ребенка с собой, – капитан смотрел куда-то в сторону. Ни на Гришу, ни на Рому и ни на ребенка на руках. Он смотрел, как будто бы в никуда, в пустоту.

Рома покосился на капитана.

– Как вы себе это представляете? Он не отдаст ребенка. Я сомневаюсь, что он подпустит нас к себе.

Капитан промолчал. И это молчание оказалось выразительней любых слов. Было заметно как Рома вздрогнул и дрожащей рукой поправил сползающие на нос очки.

– Ты со мной? – спросил капитан.

– Да… конечно да.

Капитан по-прежнему смотря в пустоту расплылся в улыбке.