Текст книги "Феномен даркснита (СИ)"

Автор книги: Валерий Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

  – Сход мне не поверил...

  – Я знаю, но тогда было чрезвычайное положение и, может быть, просто не успели разобраться.

  – Не успели... Скорее не стали разбираться, а хотели побить меня камнями, – обида поперла у него через край, в голосе прозвучали слезы.

  Нет, не буду подставлять ему свою жилетку, иначе совсем раскиснет, и перенесенные невзгоды не дадут ему быть объективным. Нажмем опять на финансовые рычаги. И я протянул ему еще две монеты, которые он автоматически сцапал второй рукой. Четыре монеты в руках и еще две в перспективе – это было для него целым богатством, причем реальным. Обида была побеждена медным блеском.

  – Говори же.

  – Несколько периодов назад в наше становище забрел какой-то чужак...

  – Я это все знаю, – прервал я рассказчика, – начни с того момента, как вы вышли из селения. Где шли, что видели, сколько дней занял весь путь и что случилось с твоими спутниками?

  – Мы шли по равнине, заросшей высокой засыхающей травой, много дней. Шли днем, повторяя обратный путь дневного светила, а ночью отдыхали. В пути не встретили ни селений, ни людей...

  – Трава засыхала всюду?

  – Да. Беда охватила весь наш ярус. Наконец, перед нами сплошной стеной встали горы. Но нам повезло, мы обнаружили проход между горных хребтов. Приготовили оружие, так как боялись нападения горных людей – их гортанные крики мы слышали несколько раз и тогда прятались в грудах камней.

  – Вы видели горных людей?

  – Нет. Но иногда они кричали очень близко. Через проход мы пробирались целый день и к вечеру вышли к каменистой равнине Мы решили отдохнуть, дежуря по очереди, по-прежнему опасаясь нападения горных дикарей. Утром нашим глазам открылась громадная пустая поверхность, на которой валялись только камни и ничего не росло.

   – И даже вдалеке не было видно никаких изменений местности?

  – Вдали пустынная равнина смыкалась с горизонтом. Но мы решили ее пересечь. Ведь должна она была, где-нибудь закончиться. А на четвертый день случилось ужасное...

  – Вот, с этого момента рассказывай все очень подробно, – потребовал я.

  – Да, в общем-то и рассказывать нечего. Все случилось очень быстро и непонятно. Вначале мы увидели впереди какую-то черную стену. Она пересекала всю равнину и упиралась прямо в небо. Мы пошли к этой стене. Я отстал от своих товарищей, так как обронил флягу с остатками воды. Подобрав ее, стал их догонять. И вдруг какая-то страшная невидимая сила стала тянуть моих спутников к этой стене. Они сопротивлялись изо всех сил, потом упали на землю, вцепляясь в нее руками, ногами и даже зубами. Я замер на месте, застыв от ужаса. А их все тянуло и тянуло, а затем они покатились, как куски палки и быстро скрылись во мгле. Они кричали так жутко, что я часто просыпаюсь от этих криков, которые чудятся мне во сне...

  – Ты заметил, что их тащило? Ну, к примеру, какие-нибудь щупальца?

  – Щупальца? – удивился Жюст, – а что это?

  – Что-то, наподобие, длинных ветвей кустарника, которые извиваются, как живые, – как мог, пояснил я.

  – Ничего такого там не было. Их просто несло по поверхности, как... Как ветром листки кустарника.

  – Что было дальше? – сухо спросил я.

  Не очень-то я поверил в эти россказни о невидимке, который уволок куда-то сородичей Жюста. Что-то тут было не так. Или он умалчивает о каких-то важных обстоятельствах пропажи товарищей или попросту врет. Может, они свалились в пропасть, а он не оказал им помощи?

  – Я бросился прочь от этого ужасного места. А затем возвратился в становище.

  – Ты не пытался их искать? Или хотя бы подождать?

  – Они погибли! Я это знаю точно. Я видел это собственными глазами. И вижу, что ты мне тоже не веришь.

  Я ушел от ответа на этот вопрос. Слишком уж невероятными были обстоятельства исчезновения спутников Жюста. Но, с другой стороны, если он лжет, то зачем так несусветно и невообразимо. Не зря разъяренные таким рассказом соплеменники хотели сразу же побить его камнями. Ведь можно придумать что-нибудь попроще и правдоподобней. Например, их схватили горные люди. И все. Никаких больше вопросов и подозрений. Нет же – плетет эту чушь на сходе тканщиков, а затем, уже убедившись в недоверии к своему изложению, упорно повторяет ее мне.

   – Проводи меня туда, – попросил я, уже ожидая его отрицательную реакцию.

  – Нет, нет, нет!

  – Я дам тебе много денег.

  – Не-е-ет! Ни за что!

  Я не стал больше настаивать, отдал ему обещанные монеты и отправился восвояси, чтобы в тиши и уединении обдумать полученные сведения.

  Уходя от Жюста, я вдруг поймал на себе чей-то внимательный оценивающий взгляд. Очень неприятный взгляд. Так изучают неизвестное насекомое, случайно попавшееся на глаза. Жюст? Исключено. Моя экстрасенсорика позволяла фиксировать и запоминать чужие взгляды – этот я встретил впервые. Я осторожно огляделся по сторонам. Как всегда, вокруг ни души. Чужие глаза, однако, продолжали обозревать меня бесцеремонно и назойливо. Я включил дополнительную энергию и напрягся, стремясь засечь источник внезапно обнаружившегося надзора. Бесполезно. Все мои способности оказались бессильны. Так я и вошел в свое новое жилище со сверлящим спину чужим взглядом. И лишь внутри моего логова это ощущение исчезло.

  Подведем, однако, итоги моего визита. Что мы имеем в качестве фактов? Экспедиция, снаряженная на поиски воды – факт номер один. Пропали два разведчика (не факт, что погибли) – факт номер два. Странный рассказ Жюста-Балабола, которому вовсе и не требуется сочинять подобные небылицы – факт номер три. Идем дальше. Цель, в результате, не достигнута. Но сразу после возвращения одного из посланцев вода вновь заполняет подземное хранилище. Простое совпадение? Или цена двух жизней? А, если Жюст принес своих товарищей в жертву неизвестному божеству и оно, смилостившись, вернуло воду селению?

  Нет, слишком невероятная версия – так я далеко зайду. А, если эти двое не погибли... Тогда, где же они? И здесь я подскочил, как ужаленный змеёй. Конечно же, как я сразу не догадался. Эта, так называемая черная стена до неба, ничто иное, как проход в другой ярус. Жюст возвратился за оброненной флягой, а когда вернулся назад, то обнаружил исчезновение своих спутников. А они просто вошли в проход. В месте соприкосновения соседних ярусов возникает особое оптическое явление – с испугу Жюст принял ее за черную тьму, а воображение уже дополнило и стену, и невидимую страшную силу, и вопли погибающих сородичей. Все стало на свои места. Оставалось проверить свою догадку и проникнуть в другой ярус. Вдруг это ярус, где и расположена столица империи...

  Все равно другого пути у меня не было. Кажется, я забыл упомянуть об этом, но транспортал, через который, по словам Мальена, прибывали обозники, я нашел и обследовал сразу же. Он находился на расстоянии в пару сотен метров от селения, неподалеку от того места, где мы вышли из леса вместе с пленившим меня Аллоком. Загадочный транспортал оказался здоровенным металлическим ящиком кубической формы, без окон-без дверей, высотой в рост человека. Этот куб был цельнометаллическим и абсолютно гладким. Никакого подобия замка на нем не было. Лишь взобравшись на его верх, я обнаружил едва заметный зазор во всю длину лицевой стороны. Почему я определил ее, как лицевую? Потому что перед ней начиналась утоптанная дорожка, которая вела в селение. Если это и было какое-то запорное устройство, то необычайное и очень хитрое. Я применял всю свою физическую мощь, пытаясь расшатать стенку ящика – никакого результата. Даже лезвие ножа не могло проникнуть в этот зазор, и после нескольких бесплодных усилий я оставил это занятие.

  Чтобы посмотреть, как действует транспортал, следовало дождаться обозников, которые им пользовались. Я лично не сомневался, что это какое-то средство транспортной связи, нечто вроде метрополитена.

  Сборы к путешествию на край света были недолгими. Я не видел смысла запасаться оружием и запасами пищи. Опасным путешествие мне не казалось, несмотря на жуткие россказни Жюста. Лишь, следуя местным обычаям, я положил скудные дары обоим местным богам, чтобы мое странствование закончилось благополучно.

  Да, я же никак не упомянул о здешней религии. Наверное, потому, что ее не было, как таковой. Ни шаманов, ни молитв, ни икон, ни помещений, предназначенных для служения богу. Поклонялись лишь двум богам. Один, в переводе на земной язык именовался Добро, а другой – Зло. Единственное их изображение, в виде известнякового идола, стояло в центре селения.

  Идол представлял собой громадную голову, выше человеческого роста, которая состояла из двух половинок, в виде лиц-антиподов. Бог Добра имел жизнерадостное выражение, душевные, с прищуром, глаза, широкую сердечную улыбку. Лицо бога Зла, естественно, носило отталкивающее выражение. Громадный, изломанный горбом, нос, вытаращенные в гневе глаза, раскрытый в вопле клыкастый рот.

  Подношения обоим богам делалось один раз в период, в самом его начале, а также в экстренных случаях, грозивших несчастьем или бедой. Дары клались обоим богам сразу: богу Добра, чтобы уберег от напастей и принес удачу, а богу Зла, дабы не чинил лишнего лиха.

   По-моему, разумная, компактная и хорошая религия.

  Мне не понадобится столько времени, чтобы достичь цели, ведь я мог передвигаться в десятки раз быстрее Жюста и его спутников. Фляга воды, мешочек сушеных овощей и два-три хлебца – вот и все припасы, которые понадобятся в пути. Оружие мне ни к чему, только лишняя тяжесть, а вот длинный серповидный нож для заготовки травы может пригодиться. Трава, заполонившая всю равнину, была высокой и очень густой – кое-где придется в ней прорубаться, как в непроходимых джунглях.

  Мой внутренний навигатор был настроен точно на ущелье – в северо-восточном направлении. Вначале я бежал по довольно утоптанной тропе, но затем она стала уходить левее, к селению растенщиков. Пришлось переть прямо напролом, как дикому кабану и кое-где пускать в ход нож. Две коротких остановки для подзарядки сил, и к вечеру я был уже у входа в ущелье.

  В принципе, я мог бежать и ночью, включив инфракрасное зрение, но особой необходимости в этом не было. По моим расчетам, со слов Жюста, впереди оставалось менее четверти пути. К тому же горы есть горы. Сплошные каменюки кругом, так и ноги можно сломать, скорость-то у меня – ого! Съев свой скудный ужин, я переночевал в зарослях травы, а утром, с восходом дневного светила, пошел по каменистому дну ущелья. Горные люди не были для меня опасны, в любой момент можно было оторваться от них с помощью режимов невидимости и полета. Почти никакой растительности в горах не было. Кустики той же травы, только высотой поменьше, да редкие островки чахлого кустарника со стручковыми листьями.

  Ущелье было извилистым и закончилось внезапно. За одним из поворотов я вновь выскочил на равнину. Это было обширное плато, покрытое различных форм и размеров небольшими камнями. Что-то вроде наших среднеазиатских каменистых пустынь. Первым делом было включено мое бинокулярное зрение. Не то, чтобы я хотел обнаружить черную стену, скрывающуюся в небесах, в которую все равно не верил, а просто хотел проверить, насколько далеко простирается эта пустыня. Увы, она тянулась до самой линии горизонта. Встающее на дневную службу раскаленное светило, обмахиваясь длинными багровыми языками протуберанцев, слепило глаза. Рядом с ним всплыла яркая вишенка второго светила. День обещал быть жарким. Поэтому, пока утренняя прохлада не спала, я бегом устремился к своей цели.

  Черная стена возникла на горизонте внезапно. Она была даже не черной, а какой-то иссиня-темной и мглистой, и перечеркивала пустыню ровной линией, упираясь в самое небо. Не то, чтобы я полностью не доверял рассказу Жюста, но впечатление этот, похожий на искусственный, высоченный и непроницаемый забор производил жутковатое. От него так и веяло опасностью и тайной. Значит, Жюст не соврал в этой части, поэтому можно было ожидать, что и дальнейшее его повествование найдет какое-то свое непредсказуемое подтверждение.

  На всякий случай я остановился и произвел полную подзарядку своего организма. Дальше стал двигаться не спеша, соблюдая осторожность и ожидая неприятного сюрприза. Крупные камни перестали попадаться на моем пути, а вскоре исчезли и мелкие. Каменистый грунт стал гладким, будто отполированным гигантским листом крупнозернистой наждачной бумаги.

  Стена постепенно заполоняла весь видимый горизонт. Если принять на веру слова несчастного изгоя, его спутников внезапно потащило к этой стене. Что это могло быть? Ураганный ветер? Возможно. Только почему он не подхватил и Жюста? Смерч? Пожалуй, более правдоподобный вариант.

  Чем ближе я приближался к стене, тем более она приобретала какие-то размытые очертания. Эта штука явно не была изготовлена из твердого материала. Она была похожа на очень густой туман, сотканный из черноты космического вакуума. И эта сумрачная неподвижная мгла привлекала и манила к себе. Не в силовом смысле, а в психологическом, как гипнотизирующие глаза удава притягивают кролика.

  Создалось впечатление, что это был край чего-то. Чего? Возможно, яруса, который висел в межпланетном пространстве. Или, может статься, это пропасть, разделяющая два яруса. А может, это вообще иное измерение, в котором находится соседний ярус. В любом случае здесь мог размещаться вход в иной мир. И те двое, спутники Жюста проникли в него.

  Я продвигался вперед небольшими шагами, и вскоре чернильный мрак заполнил весь горизонт. Вглядываясь в него, высмотреть что-то вроде входного зева, было невозможно. Мгла висела однородно и непроницаемо.

  И... Вот оно! Меня неожиданно потянуло в зияющую черноту. Это было странное ощущение. Будто металлическую пылинку пытался притянуть далекий магнит. Я усмехнулся – что ж, поможем магниту и мелкими шажками стал уступать его притяжению...

   Внезапно меня рвануло вперед с нешуточной силой. Я стал сопротивляться тяготению, упираясь ногами в землю, но меня неумолимо влекло все сильнее и дальше. Ноги чертили в каменистом грунте длинные извилистые борозды, а моя фигура, в сопротивлении, наклонилась в противоположную от черноты сторону, уже касаясь земли руками.

  Вот коснулись земли локти, но за ноги будто ухватил кто-то невидимый и тянул их в сторону тьмы. И тогда я запаниковал, цепляясь за почву руками и обламывая ногти. Тщетно! Мое движение назад начало ускоряться, грозя своей необратимостью. Тело просто волокло по земле.

  Какой же я самонадеянный растерявшийся болван! В панике забыл даже про чудесные свойства своего организма. Я врубил полную физическую мощь, стараясь вжаться в землю всем телом. Поздно! Движение замедлилось, но меня по-прежнему тянул в неизвестность неведомый и неутомимый буксир.

  Нож! Я выхватил из-за пояса длинный серповидный нож и с размаху, изо всех сил, воткнул его в землю. Он вошел туда по самую рукоятку, к счастью не встретив по пути крупных камней. Я вцепился в него обеими руками. Лезвие вибрировало от страшного напряжения, но держалось, и мое движение назад прекратилось. Но ужасная безликая сила по-прежнему стремилась утащить меня в тьму. Руки стали неметь, а нож мог сломаться в любую секунду.

  Но холодный рассудок уже возвращался ко мне. Лежа на животе, я поднял вверх правую ногу и со всего маху всадил ступню в каменистый грунт. То же самое я проделал левой ногой. Теперь у меня было три точки опоры. Я сжал ладонь правой руки в положение "клюв ястреба" из восточных единоборств и, размахнувшись, вогнал ее в землю. Хруст поломанных ногтей и ужасная боль не остудили моего пыла. Есть четыре точки опоры. Теперь надо было думать о продвижении вперед, прочь от ужасной темной бездны.

  Вытащив нож из земли левой рукой, я вытянул ее на всю длину и вновь вонзил нож в грунт. Правая нога, слегка согнувшись в колене, взметнулась вверх, и ступня продвинулась вперед, воткнувшись сантиметров на двадцать ближе. За ней последовала левая нога. Правая рука, когтем вновь вспорола каменистую почву и очутилась рядом с ножом. Таким образом, я выиграл у своего невидимого могущественного противника первую пядь земли длиной с подошву башмака.

  Наша борьба длилась весь остальной день. Крохотными рывками я продвигался вперед, потихоньку удаляясь от безмолвного зловещего мрака. Пока, наконец, не почувствовал, что сила, влекшая меня в жуткую тьму, значительно ослабла. Брошенный назад взгляд зафиксировал длинную вспаханную полосу каменистого грунта. Но передышки я не взял. Еще несколько усилий, и я оказался полностью свободным от пут непонятного тяготения...

  Я валялся на каменистом грунте, раскинув руки и бездумно глядя в небо, очень долго. В голове была пустота, а все тело ныло от перенесенного перенапряжения. Паника, страх, отчаяние, разочарование, переплетясь в гордиев узел, привели мою нервную систему в состояние полного ступора. Я не мог дать никакого определения своему запутанному эмоциональному состоянию.

  Положительные эмоции одинаковы, как для миллиардера, ухватившего по дешевке контрольный пакет акций какой-нибудь "петролиум компани", так и для бомжа, обнаружившего в мусорном баке пакет с десятком пустых бутылок, подлежащих сдаче в приемный пункт стеклотары. Они усваиваются легко и дарят состояние, близкое к счастью. Отрицательные чувства, в зависимости от степени стойкости индивидуума, могут полностью разрушить важнейшие нервные узлы и превратить человека в натурального психа или в животное, подвластное только инстинктам. Я был на грани этого.

  Утро я встретил в полукилометре от того страшного места, где меня потянуло во мглу. На всякий случай я постарался держаться подальше – а вдруг в ночное время радиус действия этой силы удлиняется. Пуганая ворона куста боится. Сон не шел, и вся ночь прошла в размышлениях о странном механизме тяготения, чуть меня не погубившего. Никаких правдоподобных версий произошедшего накануне в мой измученный ум не пришло.

  И все же я попытался исследовать это удивительное явление. Возвратившись к месту противостояния, я набрал камней и стал изо всей силы бросать их в сторону безмолвной черноты. Результат оказался поразительным. Метров пятнадцать камень летел по воздуху по восходящей дуге, а затем резко менял свою траекторию, почти вертикально уходя к земле. Многократно возрастала и его скорость. Затем его просто тащило по каменистой почве с громадным ускорением, и вскоре он беззвучно исчезал во мгле.

  Потом я запускал камни по самой земле, и они мчались, подпрыгивая, подобно кругам на воде. Далее невидимая сила прижимала камень к земле, и его волокло по поверхности все с тем же громадным ускорением, вздымая легкую пыль.

  Пережитый ужас не помешал закрасться крамольной мысли: а, может, мне самому шагнуть в безмолвную жадную бездну? Вдруг все-таки это и есть вход на иной ярус? Но я вовремя отказался от подобного намерения.

  Поэкспериментировав, я пришел к выводу о наличии вдоль всей черной стены мрака чудовищной гравитационной силы, которая действовала тем сильнее, как приближалась к стене. Причем в отличие от обычной гравитации, действующей вниз под прямым углом, это тяготение имело угол наклона к земной поверхности, который составлял примерно сорок пять градусов. Вот и все. Природа и источник этой колоссальной гравитации остались для меня неизвестными.

  Меня спас, конечно, нож, лезвие которого оказалось удивительно прочным. И то обстоятельство, что в зоне тяготения поверхность земли была гладкой – все камни были унесены во мрак. Поэтому и лезвие не сломалось, наткнувшись на случайный камешек, и возрастала сила трения моего тела с грунтом, давая мне возможность хоть как-то зацепиться.

  Я чудом избежал страшной участи, которая уже казалась неизбежной. О своем смертельном путешествии я не рассказал даже Мальену.

  Глава седьмая.. In vino veritas*.

   Лениво потягивая противный местный эль, к которому я так и не привык, я вполуха слушал мальеновские байки, как он унаследовал мастерство изготовления этого популярного напитка и какой он замечательный пивовар. А точнее пиводел, поскольку пиво здесь не варили. Как я соскучился по номальным крепким спиртным напиткам, чтобы кровь в жилах заиграла, да в голове зашумело. Эх, накатить бы сейчас полстакана водочки и, не спеша, занюхать свежей корочкой ароматного черного хлеба. А потом грибочек на вилочку или кусочек селедочки пряного посола...

   – Главное, – шептал хитрый трактирщик, чтобы не услышали другие посетители трактира, – знать, сколько мочи джалмы следует добавлять на бочку молока.

   Меня передернуло, и глиняная кружка с напитком была временно отставлена в сторону. Ну, зачем эти натуралистические подробности? Оно и так на вкус – не очень, а тут еще моча...

  * In vino veritas – истина в вине (лат.)

  Мимо нас сновала туда-сюда Эмата с тряпкой в руках. Выпивох в трактире было немного и особой работы для нее не было. Она стреляла в меня глазками и, кажется, это являлось ее основным занятием. По-моему, девица давно стремилась меня соблазнить. Однако бедняжка была не в моем вкусе. Кроме того, по здешним обычаям за прелюбодеяние или связь с чужой женщиной могли забить камнями, как женщину, так и мужчину. Что-что, а мораль здесь была строга. А женитьба в мои планы не входила.

  – А еще, – глаза Мальена горели хитрым блеском, процесс брожения должен происходить в полной темноте и длиться не более...

   Стоп! Брожения... В том слове что-то было. Брожение..., брага... Эврика! А ведь из этого кисловатого зелья с запахом прогорклого маргарина можно гнать самогонку.

   – Даже обозникам нравится мое пиво, – продолжал рекламировать свое производство Мальен, – а они все же столичные жители и разбираются...

  Но я уже полностью отключился от его басен. Поисковые системы моего мозга работали на полную катушку, разыскивая в памяти устройство самогонного аппарата. Сам я самогонку никогда не гнал и не видел, как это делают другие. Мои теоретические познания в этой части не простирались далее кадров из очень смешной кинокомедии "Пес Барбос и необычайный кросс", где роли владельцев подпольного самогонного заводика исполняла знаменитая троица – Вицин, Моргунов и Никулин. Неужели Малыш не вставил никаких сведений по этой теме?

  Есть! Целый раздел. Батюшки-светы, чего там только не понапихано. История самогоноварения, основы химии, объясняющие процессы брожения, куски физики, раскрывающие природу возгонки, какой-то крекинг нефти – а это тут причем... и прочая и прочая и прочая. Но главное здесь приводились модели и устройства сотен самогонных аппаратов. Каких тут только не было. Начиная от причудливых средневековых возгоночных тиглей и заканчивая портативными самогонными аппаратами, напичканными всевозможной электроникой. В общем, на любой, даже самый извращенный вкус.

  Прокрутив в голове файлы на эту тему, я узнал, что впервые "spiritus vini"* изготовил в одиннадцатом веке персидский врач Ар-Рази, который выделил этанол путем перегонки. Полученная жгучая жидкость использовалась исключительно в медицинских целях, так как Коран строжайше запрещает употребление алкоголя. Европу осчастливил первой перегонкой спиртосодержащей жидкости итальянский монах и по совместительству алхимик Валентиус.

  "spiritus vini"* – дух вина (лат.)

  В России водка появилась в конце четырнадцатого века. Ее завезли предприимчивые генуэзцы и представили Дмитрию Донскому, надеясь получить льготы по своим торговым делам. Ну, а ее дальнейший путь известен каждому.

  С полчаса я с неослабным интересом изучал все перипетии, связанные с изобретением и употреблением алкоголя.

  Зачем Малышу понадобилось сливать в меня всю эту информацию? Загадка. Но как же мне она пригодилось на далекой скудной чужбине.

  Одолжив у добрейшей Тилны некоторые хозяйственные приспособления, а также большую флягу пива из запасов Мальена, я помчался в свое секретное логово.

  Никогда не гнали самогон? Ну и воздержитесь от этого. Поэтому не буду приводить конструкцию простейшего самогонного аппарата, который я соорудил буквально из ничего в считанные минуты. И вот из отводной трубки капнули первые капли, а чуть позже потекла в подставленную миску и тоненькая струйка полученного пахучего экстракта.

  Производительность аппарата была не очень, но через пару часов я имел уже пару литров продукта возгонки. Теперь следовало его опробовать и убедиться лично в качестве самодельной водки.

  Я зачерпнул треть кружки мутноватого зелья прямо из миски и принюхался. Пахло скверным ячменным канадским виски с примесью аромата бобровой струи. Как бы не отравиться этим зельем. С минуту я колебался. Эх, была, не была! Нужен только подходящий тост.

  – За всех, кто меня любит! – с чувством промолвил я и опрокинул содержимое кружки в рот.

  Не усмехайтесь. Налейте в подходящий сосуд любимого пойла и прикиньте про себя, сколько же найдется таковых, кто действительно испытывает к вам эти искренние чувства. Уверяю, число, вряд ли будет двузначным. Если только вы не популярнейшая поп-звезда, всегда имеющая пару батальонов готовых на все фанатов.

  Обжигающая жидкость, тем временем, миновала пищевод и обосновалось приятным горячим комком в желудке. В голове закружилось, и я на всякий случай присел на скамейку. Самогон оказался крепчайшим, градусов под семьдесят. Опьянение пришло довольно быстро и принесло недурственное настроение. Окружающий мир заблистал яркими красками.

  – Когда бы водку гнать не из опилок..., – характерная хрипотца незабвенного барда всех времен и народов Владимира Высоцкого мне не удалась, однако известную юморную песенку я исполнил с чувством и старанием.

  К концу дня процесс самогоноварения был полностью завершен. Выход пахучего обжигающего напитка был неплохим. Из примерно восемнадцати литров пива, находившегося во фляге, получилось почти четыре литра первача. На радостях я хватанул еще полкружки самогона и сидел опьяневший, расслабленный и счастливый.

  Нет, алкашом я никогда не был и даже в любители по этой части не записывался. Самогон был нужен мне для иных целей. Экономическая зависимость от Мальена тяготила и так долго продолжаться не могло. Сивушный напиток я собирался продавать именно ему, с тем, чтобы он торговал им в своем трактире.

  Прежде всего, самогонку следовало довести до привычной сорокаградусной кондиции. Именно автор периодического закона химических элементов и соответствующей таблицы Дмитрий Менделеев обнаружил, что сорокаградусный раствор спирта в воде обладает необычными физико-химическими, биохимическими и физиологическими свойствами и защитил на этом докторскую диссертацию. И именно в таком соотношении он легче всего усваивается человеческим организмом и быстро разносит хмель в крови, принося блаженное чувство опьянения.

  К Мальену я шел с флягой, в которой плескалось более шести литров сорокаградусного самогона. В трактире было с десяток любителей пива. С заговорщицким видом я зачерпнул прямо из фляги треть кружки мутноватого зеленоватого напитка и протянул ее Мальену.

  – Попробуй-ка моего пива, – предложил я, ухмыляясь.

  – Что это?

  – Изготовленное мной пиво. Только очень крепкий сорт.

  Он принюхался и лизнул жидкость языком.

  – Фу, какая горечь, – его лицо приняло выражение человека, слопавшего ложку злющей горчицы вместо ожидаемого варенья.

  – Не бойся, пей! После этого ты забалдеешь, как от целой бочки пива.

  – Да, это какая-то отрава. Разве ты умеешь делать пиво? Никто не умеет готовить настоящее пиво, кроме меня.

  – А ты попробуй! – я взял другую кружку и, зачерпнув примерно такую же дозу, лихо опрокинул ее в рот, – смотри, со мной ничего не случилось. Только постарайся выпить одним глотком.

  При этом я, конечно, постарался даже не поморщиться, как это обычно бывает, а, напротив, состроил блаженную гримасу. Некоторое время Мальен подождал, но, видя мою сладкую улыбочку, решился и хватанул налитую порцию.

  Некоторое время он стоял, вытаращив глаза и задыхаясь от ядовитых сивушных паров. Затем на его глазах показались слезы. То ли старейшина оплакивал уже свою жизнь, то ли это были слезинки боли от жжения в гортани, я так и не понял. В следующее мгновение он рухнул на стул и застыл в полном ступоре, глядя мокрыми глазами в никуда.

  Народ, с любопытством следивший за этой сценой, посбегался со всех сторон, приготовившись увидеть предсмертные конвульсии своего вождя. Вероятно, они решили, что таким способом коварный пришелец решил освободить для себя место старейшины. Что ж политическая борьба не терпит соблюдения хороших манер, и во все века славилась своими грязными приемчиками. И отравителей хватало, наверное, и в здешней истории. Уже раздались отдельные горестные вопли.

  Вопреки ожиданиям, старейшина оклемался почти сразу же после наплыва зрителей. Он встал в полный рост и блаженно сощурив глазки, повел ими по потолку. Затем он поднял вверх руки и стал, кружась, притаптывать ногами. Ну, ровно, трехлетний карапуз вокруг новогодней елки. В общем, впал в полный кайф.

  Толпа, терпеливо ожидавшая смерти главы селения, от этого зрелища испугалась по-настоящему. Вмиг кружок болельщиков распался, и все они оказались поодаль, прижавшись к стенам трактира.

  Прибежавшая на крики Эмата наблюдала издали за своим папашей с выражением грибника, завидевшего у себя под ногами ядовитую змею. Она застала лишь финал выпивки и не могла сообразить, что же творится с почтенным старейшиной, и отчего это вдруг произошло.

  Так продолжалось минут двадцать и все зачарованно следили за буйством вождя, ожидая, чем же все это закончится. Конец, впрочем, был прозаическим.

  Старейшина внезапно остановил свой бесконечный бег по кругу, опустил руки и объявил заплетающимся языком:

  – Хочу спать!

  После чего и удалился неверной походкой в свои внутренние покои.

  Не буду описывать всех последующих за этим событий. Старейшина оказался весьма сообразительным человеком и между нами возник соответствующий торговый диалог.

  – Как ты сделал свое пиво?

  – Главное, – подмигнул ему я, – знать, сколько мочи джалмы следует подбавлять в сусло. В том-то и пучок!

  – Ты меня научишь?

  – Нет. – здесь я был категоричен, – это тайна нашего рода, и она повязана страшной клятвой. Но я буду все отдавать тебе, а ты будешь продавать ее жаждущим диковинных грез. Но мне – двадцать процентов от выручки.

  – А зачем тебе столько денег? – ушлый трактирщик, видимо быстренько прикинул предстоящие прибыли.

  – Как зачем? Я хочу построить себе просторный дом, – вдохновенное вранье лилось из меня мечтательным тоном, – куплю несколько джалм, приобрету, все, что нужно в хозяйстве и заживу на широкую ногу. А, главное, куплю себе хорошую жену. Я хочу жить полноценной жизнью и стать полноправным членом твоего рода. Не вековать же мне бобылем, да ходить с протянутой рукой.