Текст книги "Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 1"

Автор книги: Валерий Гитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 38 страниц)

Скорее всего, это и есть История.

А все прочее… было ли оно?

Наверное, было, потому что вот уже в который раз Сизиф начинает свой путь к вершине.

КСТАТИ:

«Отличительное свойство человека – желать непременно все начинать сначала…»

Иоганн Вольфганг Гете

Что ж, начнем…

Предыстория

Невольно приходит в голову одна чрезвычайно забавная, но невыносимо грустная мысль: «Ну что, если человек был пущен на землю в виде какой-то наглой пробы, чтоб только посмотреть: уживется ли подобное существо на земле или нет.

Федор Достоевский

Происхождение человечества окутано настолько плотным флером взаимоисключающих версий, что сама собой напрашивается мысль о какой-то позорной тайне.

Но что толку в этой мысли? Очередная версия, не более того.

А из сонмища существующих можно выделить три основных направления, три тенденции.

Первая из них – не по времени возникновения, а по степени популярности в нашем пошло-материалистическом мире – основывается на теории Чарльза Дарвина о происхождении видов. Согласно этой теории (в наиболее одиозной ее части) человек якобы произошел от обезьяны.

Основоположник дарвинизма швырнул в мир очень опасную и чреватую самыми тяжкими последствиями мысль об эволюционном превращении четверорукого, как принято называть, зверя в человека. Эта мысль, прежде всего, становится фундаментом для воинствующего атеизма и его родного брата – социального нигилизма: человек произошел от приматов, следовательно, является венцом их совершенствования без всякого там участия того, что называется душой. Действительно. Можно научить зверя перетаскивать тяжести, складывать кубики или сшибать палкой яблоки с дерева, но вот человеческую душу в него не вдохнет никакая эволюция.

А без души любой, самого совершенного внешнего вида человек – вовсе не человек, а композиция из костей, мяса и звериных инстинктов.

Душа – по крайней мере в человеческом понимании этого слова – относится к совершенно особой категории компонентов личности, а посему никак не может быть простым слагаемым результата развития одного из подвидов земной фауны.

КСТАТИ:

Древнегреческий философ Аристипп, плывя на корабле, был застигнут бурей. Он очень испугался, причем, настолько сильно было это состояние его души, что не укрылось оно от глаз окружающих его людей.

– Забавная штука получается, – обратился к философу один из матросов, – мы, простые люди, спокойны, а ты, мудрец, трясешься от страха!

– Тому есть веская причина, – ответил Аристипп.

– Какая же?

– Души у нас неодинаковой ценности.

Кроме того, если преображение гориллы в человека – процесс эволюционный, то почему же тогда в современном мире никто и никогда не сталкивался с промежуточными стадиями этой эволюции?

Впрочем, это компетенция естественников.

Я же, продолжая тему, мог бы сказать вслед за Козьмой Прутковым: «Если человека назвать свиньей, он начнет хрюкать». Если человеку приписать обезьянью генеалогию, это не сможет не сказаться на его мироощущении, причем, сказаться не самым лучшим образом, что подтверждают бесчисленные факты Истории.

КСТАТИ:

«Немец обезьяну выдумал» – выдумать это гораздо интереснее, чем самое обезьяну».

Антон Чехов. Из записных книжек

А стоит ли выдумывать?

Видимо, стоит, если это соответствует чьим-то далеко идущим интересам, если обезьянье происхождение автоматически занижает планку требований к уровню сугубо человеческих качеств не только у отдельно взятого прямоходящего, но и у целых слоев человеческого сообщества.

Всегда отыщутся сердобольные, которые склонны простить самое тяжкое преступление только лишь на основании такого обстоятельства как «тяжелое детство» злодея, которого в нежном возрасте никто не любил, видите ли, и малютка вынужден был героически бороться за жизнь, противостоя грозным стихиям. Так что, господа присяжные заседатели…

Но каким в действительности было детство человечества, никто толком не знает, а археологические раскопки едва ли могут служить серьезным основанием для уверенных выводов. Что говорить, если даже те жалкие данные, которыми располагают исследователи, тщательно сортируются с целью надежно изолировать «зерна» от «плевел»!

«Плевелами» считаются все прямые или косвенные свидетельства контактов наших пращуров с представителями внеземных (или земных, но не вписывающихся в обезьянью теорию) цивилизаций. Право слово, таких свидетельств ничуть не меньше, чем гордо демонстрируемых каменных топоров или наконечников дротиков! Их список достаточно велик. Он включает в себя и электрические батареи, изготовленные не менее четырех-пяти тысяч лет назад, и череп неандертальца, простреленный винтовочной пулей (причем именно тогда, во тьме тысячелетий, что подтвердил спектральный анализ), и площадка в Кордильерах, выложенная каменными монолитами такого размера и веса, что их монтаж был бы абсолютно недоступен самой мощной современной технике (и это при том, что примерный возраст монолитов – 12 000 лет), и наскальные рисунки, изображающие людей в скафандрах астронавтов, и многое другое, с маниакальным упорством игнорируемое официальной наукой.

В этом плане власти предержащие снисходительно поддерживают своих верноподданных академиков, главным аргументом которых является сакраментальное: «Этого не может быть потому, что этого не может быть никогда!», но одновременно с этим правительства многих стран щедро субсидируют засекреченные исследования паранормальных явлений, имеющих самое прямое отношение к «инопланетной» версии происхождения Homo sapiens.

Эта версия, конечно же, кого-то пугает, кого-то волнует своей таинственностью, кого-то раздражает своей нестандартностью, несоответствием наиболее привычным стереотипам мышления.

Ведь, согласитесь, гораздо более спокойной, комфортной, а главное – выгодной представляется стандартная версия в сравнении с любой из космических, где имеют место сила и мощь, во много раз превышающие возможности самых развитых человеческих сообществ.

Представим себе Советский Союз в эпоху правления Брежнева, примерно 1977 и 1978 годы, то есть до того как полудикие афганские горцы начали сурово наказывать вторгшуюся в их страну «непобедимую и легендарную» Советскую Армию. В те годы армия считалась бесспорно непобедимой и уникальной. Что да, то да: она насчитывала в своих рядах такое количество генералов, что их с лихвой хватило бы на укомплектование личного состава всех имеющихся на земном шаре армий. Так вот, представим себе эту эпоху, седьмое ноября семьдесят седьмого – шестидесятилетняя годовщина Октябрьской революции – и, понятное дело, парад войск на Красной площади. Дата круглая, поэтому все обставлено с особой пышностью, с особым самодовольством, крикливым и вызывающим…

Утро. Время – девять часов пятьдесят восемь минут. Через две минуты начнется парад. Войска построены, на трибуне мавзолея – полновластные хозяева страны, члены Политбюро. Туда же допущены в знак особого расположения руководители силовых министерств. На гостевых трибунах – генералитет, так называемые «герои труда» (рабочие с бедняцко-запойной генеалогией, которым были созданы искусственные условия достижения рекордных производственных показателей) и представители интеллигенции: любимые режимом артисты, писатели, а также строго засекреченные конструкторы танков, ракет и средств массового уничтожения себе подобных.

Все пребывают в радостном возбуждении. Еще минута с четвертью, и…

Но происходит нечто совершенно непредвиденное, немыслимое, неправдоподобное, то, что следовало бы скрыть как позорнейшую государственную тайну, если бы, конечно, представилась такая возможность, но увы…

Над Красной площадью зависает космический корабль явно инопланетного происхождения. Реакцию наблюдающих это явление лучше не описывать. Массовый энурез – всего лишь небольшая деталь всеобщего остолбенения.

Корабль уже опустился на брусчатку. Открывается люк, обращенный в сторону мавзолея. Из люка медленно выдвигается трап… Но вместо проблеска подспудной надежды – появления человекоподобных существ, прилетевших поприветствовать «товарищей» и поздравить с юбилеем безраздельной власти над одной шестой частью планеты Земля, – раздается механический голос на довольно сносном русском языке: «Всем, стоящим на балконе гробницы, подойти к кораблю! Повторяю! Всем, стоящим на балконе…»

Политбюро продолжает неподвижно стоять на трибуне, так и не осознав реальности происходящего.

И тут происходит еще одна непредвиденность. Со стороны Исторического музея на площадь врывается одинокий танк. Скорее всего, им командовал офицер, либо ошалевший от верноподданнического экстаза, либо усмотревший в происходящем гигантскую мистификацию, имеющую целью проверку на лояльность, так что тот, кто отреагирует на «вторжение» должным образом, может в одночасье достичь всех мыслимых высот карьеры. Кто знает, что именно мелькает в сером веществе армейских мозгов старлея, но его танк, развив скорость, вдруг останавливается в тридцати метрах от корабля инопланетян, будто натолкнувшись на невидимую, но абсолютно непреодолимую преграду.

Беспомощно поелозив гусеницами по брусчатке, он начинает задирать вверх длинный хобот башенного орудия. И тут вся площадь вскрикнула от ужаса: орудийный ствол, изготовленный, понятное дело, из лучших сортов отечественной стали да еще с применением самых секретных технологий, медленно сгибается и так же медленно, размеренно завязывается в узел!

Что и говорить, аргумент исчерпывающий.

Члены Политбюро поспешно спускаются с трибуны и направляются к трапу корабля. На мавзолее остается один Брежнев, видимо, так и не решивший, какую линию поведения избрать в этих нестандартных обстоятельствах.

Снова раздается механический голос: «Тебя, густобровый идол, наш приказ касается в первую очередь. К кораблю бегом… марш!»

Брежнев с неожиданным проворством сбегает с трибуны и мчится к трапу, обгоняя своих партийных собратьев.

Через минуту посадка заканчивается. Люк закрывается. Корабль неторопливо поднимается на высоту здания ГУМа, а затем резко взмывает в свинцовое ноябрьское небо…

Такого рода кошмар вполне мог пригрезиться советским властителям как прямое следствие версии об инопланетном происхождении рода человеческого, так что активное неприятие этой версии вполне объяснимо.

Впрочем, американцы ничуть не лучше.

И тем, и другим, и очень-очень многим гораздо милее ретроспектива, где любознательная и трудолюбивая обезьяна терпеливо прилаживает рукоять к каменному топору, а затем, приладив, обхватывает эту рукоять лапой и гордо потрясает над головой своим нехитрым произведением. И чем чаще будет она обхватывать лапой эту рукоять, тем скорее грубая волосатая лапа трансформируется в человеческую руку…

Так оно как-то спокойнее.

И роднее.

Или чрезвычайно популярная библейская версия, согласно которой нашими общими прародителями являются Адам и Ева, изгнанные из рая за своевольное поведение. Они-де сотворили ужасный грех, и вот теперь все мы должны жить с комплексом вины за этот грех, называемый «первородным».

Какого дьявола?

КСТАТИ:

«Кто бы ни был прав – Библия или Дарвин – мы происходим, стало быть, или от еврея, или от обезьяны».

Венедикт Ерофеев

Но ни на Библии, ни на учении Дарвина свет клином не сошелся.

Между прочим, если уж муссировать тему обезьян, то нельзя не вспомнить о версии, согласно которой не люди произошли от этих животных, а напротив. Речь идет о том, что Земля была избрана авторитетным межпланетным представительным органом в качестве места ссылки преступных элементов. И вот со всей Вселенной начали свозить сюда всякую мразь, жестокую и крайне распущенную. Эта мразь начала вовсю заниматься скотоложством, вследствие чего и возникли так называемые человекообразные обезьяны.

Ну, а мы с Вами – потомки вот той самой мрази.

Что ж, всякая версия имеет право на жизнь, а эта – никак не меньше, чем любая иная, тем более учитывая основные тенденции развития человечества в последние 2500—3000 лет.

Но весьма вероятно, что на Землю прилетали вовсе не какие-то гнусные каторжники, а вполне самодостаточные и благонамеренные субъекты, влекомые благородной целью поддержать своих братьев по разуму.

В пользу этой версии, кроме целого ряда вполне материальных свидетельств, говорит эпос многих народов, живших в древнейшие времена на разных континентах планеты, что в принципе исключает заимствование информации. В легендах и мифах неизменно присутствуют так называемые «сыны неба», прилетающие на «огненных колесницах», всемогущие, мудрые и благородные.

Между прочим, мифы о «сынах неба» сыграли роковую роль в истории современной Мексики. Когда испанский авантюрист Эрнандо Кортес в 1519 году высадился на побережье, где обитали племена ацтеков, аборигены, никогда до того не видевшие людей и огнестрельного оружия, сочли всадников с громыхающим оружием не иначе как «сынами неба», что позволило Кортесу и его четырем сотням головорезов практически без боя овладеть огромной страной.

Да, вполне вероятно, что они все-таки прилетали…

КСТАТИ:

«Когда сыны Божий увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал».

Бытие. Глава 6:2

Эта указанная в Библии интеллектуальная экспансия представителей иных цивилизаций производилась наряду с сексуальной, что было, возможно, явлением, в достаточной мере сопутствующим основной деятельности пришельцев на нашей планете, а возможно, и основной частью их программы, направленной на коренное улучшение жившей в то время на Земле человеческой популяции.

Учитывая уровень их интеллектуального развития, данный план нельзя не признать прогрессивным и во всех отношениях положительным, однако он мог иметь весьма ограниченные возможности своей реализации, так как наши дикие пращуры жили тогда отнюдь не в мегаполисах, так что отыскать достаточное количество «дочерей человеческих» в чащах первобытных лесов было достаточно проблематично.

Скорее всего, в Космосе вращался на околоземной орбите основной корабль, а патрульные челноки приземлились в разных регионах земного шара, где астронавты вступили в контакты с аборигенами.

Можно себе представить тот благоговейный ужас, с которым эти самые аборигены взирали на приземлившиеся корабли, на пришельцев в скафандрах, на привезенную ими могучую технику… Как тут не возникнуть мифам о богах, сошедших на землю, о их несокрушимой и таинственной мощи, о их отеческом милосердии и отеческой же строгости…

КСТАТИ:

Думается, совсем не случайно культовые здания большинства мировых религий своей архитектурой весьма и весьма напоминают космические корабли. Впрочем, встречается ли вообще что-либо случайно в нашем безумном мире?

Не представляется случайным и то, что лишь отдельные регионы планеты стали очагами цивилизации. Ссылки на различия в природных условиях обитания, якобы обусловившие столь разительные перепады развития, не выдерживают элементарной критики. Как и аргумент типа: «Если у древних не было… (предположим, колеса), то они, значит, в этом не нуждались».

Трудно предположить, что кто-то не нуждается в колесе, как это имело место у североамериканских индейцев до прихода на их земли европейцев.

Древние римляне уже знали водопровод, видимо, испытывая нужду в нем, так что едва ли вероятно, что такой нужды не испытывают жители иных местностей спустя две с лишних тысячи лет. В силу тех или иных причин эти люди видят водопровод лишь на экране телевизора. Такие вот гримасы цивилизации…

А как все это начиналось, можно только предполагать, не владея никакими данными, которые можно было бы признать исчерпывающими доказательствами.

Между прочим, уже в конце XX века с телевизионных экранов прозвучало очередное сенсационное сообщение, согласно которому все мы происходим от одной праматери, причем, чернокожей, как показали новейшие исследования.

К счастью, мы уже научились относиться к сенсационным сообщениям с должной степенью спасительной иронии.

К примеру, нас никак не коробит осознание того, что все мы – плоды кровосмешения, если, разумеется, принять на веру наше происхождение от Адама и Евы. В этом аспекте чернокожая безымянная праматерь ничего не меняет. Что ж, инцест – не самое страшное из преступлений.

КСТАТИ:

«Ненавидеть преступление, а не того, кто его совершил, – это не так уж трудно. Большинство детей реализуют этот афоризм в отношении большинства родителей».

Акутагава Рюноске

Кроме мартышки, Адама и Евы, негритянки и т.д., существует еще версия, согласно которой наша цивилизация – далеко не первая на этой планете. Сколько их было – никто, естественно, не знает, но предыдущая завершила свое существование в результате тотальной ядерной разборки между какими-то кланами, добивавшимися, скорее всего, сомнительной радости мирового господства. Как говорится, за что боролись…

Но все это лишь версии, предположения. Такие же, как бытие наших пращуров в каменном веке (палеолит, мезолит и неолит), охватывающем период от полутора миллионов до четырех тысяч лет тому назад, или в так называемом бронзовом (от трех до одной тысячи лет назад).

Плюс-минус тысяча лет, две, три…

Версии, догадки, гипотезы, фантазии на заданные темы.

Слабый, тонкокожий, заметно уступающий своим четвероногим оппонентам и в скорости, и в агрессивности, и в способности к выживанию Homo sapiens волей-неволей должен был искать общества себе подобных для совместной охоты и для преодоления гнетущего страха. Его разум еще блуждал в предрассветных сумерках, он панически боялся грома, молнии, ночи с ее зловещей темнотой, жуткими звуками девственного леса и неисчислимыми опасностями, которые приходили на смену покинувшему его на время ночи спасительному Солнцу.

Он, правда, владел рукотворным огнем и оружием, вытесанным камнем из камня, но ни то, ни другое не давало ему особых преимуществ в борьбе за выживание в первобытной глуши…

Именно мысль дала реальную возможность выживания человеку с его весьма ограниченными физическими возможностями, с его явной неконкурентоспособностью в системе земной фауны.

Будучи не в силах догнать и поразить дубиной бегущую антилопу, человек, вернее, несколько наиболее просветленных его умов изобрели пращу и лук, при помощи которых разница в скорости передвижения охотника и объекта его охоты сводилась на нет.

Именно изобретения как проявления человеческой мысли и спасли человечество от бесславного поражения в борьбе за элементарное выживание, именно ум, а не физическая сила, обусловил дальнейшее развитие человечества, изобретение им статуса полновластного хозяина планеты (боюсь, что на горе и себе, и ей).

Вот тогда-то, в ту самую эпоху лука, собаки, загона для овец и проросшей пшеницы, и появилось природное разделение людей на сильных и слабых, но уже не в животном аспекте этого разделения, а в сугубо человеческом, где сила и слабость определяются исключительно уровнем интеллекта.

Этот тезис во все времена вызывал крайне негативную реакцию у людей, обладающих силой быка (при соответствующем, разумеется, интеллекте), но факты – упрямая вещь: в подавляющем большинстве случаев тореадор берет верх над быком, и, понятное дело, далеко не силой своих изящных мышц.

А такое крылатое выражение, как «Сила есть – ума не надо», придумано, бесспорно, людьми ущербными в плане умственных способностей. Ум всегда побеждает силу. Как в свое время заметил Альберт Эйнштейн, «Сила всегда привлекает людей с низкими моральными качествами».

Могу добавить, что в цивилизованных человеческих сообществах прославляют философов и поэтов, а в нецивилизованных – прыгунов И футболистов.

Умиляют телевизионные сюжеты, где президент поздравляет какого-либо бегуна, который, оказывается, защитил честь и достоинство державы на международных соревнованиях. Вот, оказывается, в чем состоит честь и достоинство державы! Не в уровне цивилизованности, не в благосостоянии граждан, не в развитии культуры, не в отсутствии голодающих стариков и беспризорных детей, а в скорости бега на 400 метров отдельно взятого подданного! А не проще было бы вместо него выставить, скажем, страуса – ведь он бегает гораздо быстрее?! А прыжки в длину? Ведь как безмерно повезло австралийцам с их кенгуру! М-да, везет же людям…

Конечно, олимпийскую команду подготовить проще, чем разработать передовые технологии, а чести и славы, оказывается, можно добыть гораздо больше. Много ли известно миру бразильских физиков? Поэтов? Философов?

А футболистов?

То-то и оно.

И тем не менее сила человека заключается в его интеллекте и ни в чем другом.

КСТАТИ:

Библейский юноша Давид с помощью пращи и непоколебимой веры в справедливость своей борьбы побеждает грозного и могучего Голиафа, представляющего войско завоевателей. Физическое превосходство всегда отступало перед интеллектом и высокими духовными порывами.

Имена Давида и Голиафа стали нарицательными, и первый из них является символом победоносной силы, а второй – побежденной слабости. Так еще в доисторические эпохи сама собой проявилась главная формула развития цивилизации: «Мозги дороже рук».

И тогда же возникла сугубо человеческая борьба между сильными и слабыми. Это действительно сугубо человеческая борьба, потому что животному миру (в пределах одного вида) она неведома. В животном мире имеет место борьба за выживание, в ходе которой травоядные поедают определенную часть флоры, а плотоядные – определенную часть фауны, но никак не своего вида. Волк с подобной целью никогда не будет охотиться на другого волка. Слабые же и больные волки приговорены Природой к ликвидации, а сильные ни в коем случае не станут препятствовать исполнению таких вердиктов.

У человека же все не так.

Понятна и естественна забота сильных и здоровых о маленьких детях и немощных стариках, которые не в силах (одни – еще, другие – уже) добыть себе средства к существованию. Но совершенно непонятна и противоестественна политика такого рода в отношении молодых, здоровых, но глупых, ленивых и духовно отсталых человеческих особей.

Ввиду крайней ограниченности интеллектуальных возможностей они не могут заниматься разумной индивидуальной деятельностью, а посему непременно сбиваются в стада, облегчая себе с помощью коллективной мощи решение задачи выживания за счет производительных сильных.

Даже и в праисторические времена это стремление примитивных особей, осужденных Природой на вымирание, не приводило в восторг их более совершенных собратьев. Они покидали стадо и разворачивали индивидуальную деятельность либо в сфере животноводства, либо в сфере земледелия, либо занимаясь свободной охотой.

Поначалу оставшиеся члены стада не придавали, скорее всего, особого значения такого рода потерям, даже радуясь перспективе дележа добычи на меньшее число едоков, однако когда они увидели результаты деятельности своих бывших соплеменников, их реакция, надо полагать, была жестко агрессивной.

Ничего удивительного: если в раннем детстве ребенок получает примерно половину всей информации, которой обладает взрослый человек, то в первобытные времена, то есть в раннем детстве человеческой цивилизации, вполне естественны и объяснимы корни всех проблем грядущих эпох.

КСТАТИ:

«Почти всегда по отроческим наклонностям человека уже ясно, что приведет к падению его тело и душу».

Франсуа де Ларошфуко

Детские наклонности не менее симптоматичны.

Ведь еще в раннем детстве цивилизации проявились корни природного неравенства. Сильное меньшинство Природа щедро наделила известной самодостаточностью и способностью добыть у нее все необходимые жизненные блага. Слабое большинство, лишенное этих данных и возможностей, никогда не желало мириться с таким положением вещей и, начиная с доисторических времен, предпринимало попытки тем или иным способом вынудить сильных поделиться своим достоянием или – в крайнем случае – опуститься самим до уровня слабых, чтобы тем было не столь тягостно осознание своей ущербности, так как счастье или несчастье – понятия относительные и проистекающие из сопоставления.

Сильные, естественно, возражают против такого решения проблемы природного неравенства, и потому возник конфликт, который длится от эпохи каменных топоров до наших дней.

Идеи насильственного передела собственности возникли, пожалуй, одновременно с возникновением самой собственности. В этом историческом периоде следует искать истоки всех социалистических идей, всех революционных учений и всех теорий человеческого равенства – самых, пожалуй, античеловеческих и чреватых ужасающе катастрофическими последствиями, как это продемонстрировала трагическая история XX столетия.

КСТАТИ:

«Природное неравенство людей делает невозможным и равенство их имуществ. Напрасны были бы попытки сделать общей собственность существ, неравных по силе и уму, по предприимчивости и активности натуры».

Поль-Анри Гольбах

Антиприродность человеческого равенства привела к распаду первобытного стада и в немалой степени обусловила зарождение частной собственности.

Но слабые с настойчивостью, достойной лучшего применения, нашли новую форму коллективного существования, позволяющую им паразитировать за счет сильных.

Образовался так называемый род – общность людей, связанных кровным родством.

Понятие «кровное родство» было весьма и весьма относительным, если учесть, что в так называемых кровнородственных ордах одной из этических норм был промискуитет – беспорядочная половая жизнь, которая наблюдается у современных диких племен. Промискуитет, естественно, исключает установление родства по отцовской линии ввиду того, что наши праматери были лишены права выбора сексуальных партнеров и являлись достоянием всех желающих их мужчин.

Поэтому родство могло устанавливаться только по материнской линии, когда мать твердо знала, кого именно она родила, а рожденные ею знали ее и своих одноутробных братьев и сестер.

Таким образом, женщина имела определенные логические основания быть главой рода, откуда, собственно, и возникло предположение о существовании первобытно-общественного уклада, называемого матриархатом.

В пользу этого предположения говорит другое: весьма вероятно, что наши пращуры не сразу сообразили, что между половым актом и беременностью существует самая непосредственная связь, а потому могли испытывать нечто вроде благоговейного трепета при появлении, возникновении тела ребенка из женского тела. Это, вероятно, могло вызывать некое уважительно-опасливое отношение к плодоносящей женщине. Впрочем, эта вероятность нашла свое воплощение в культах последующих эпох, в частности в культе Деметры.

Да, буквально все, что касается стереотипных человеческих взаимоотношений, уходит корнями именно туда, в детство цивилизации.

А возвращаясь к осевой теме противостояния сильных и слабых, можно отметить, что с возникновением кровнородственных объединений последние, конечно, обрели, как говорится, долгоиграющий шанс паразитирования за счет первых, шанс, который имеет место и в наши дни.

В человеческом стаде, например, отказ наиболее продуктивных его членов кормить лентяев, трусов или патологических неумех, то есть тех, которые не только ничего не умеют, но и откровенно не хотят уметь, вполне естествен и в принципе справедлив, хотя, наверное, находились сердобольные, которые вступались за коммуникабельного или смазливого паразита примерно такой тирадой: «Так что, если он во время вашей охоты на мамонта занимался трахом (о любви тогда еще не слыхивали), то теперь не имеет права на кусок мяса?» или: «Жалко, что ли? Этого мяса на всех хватит, не мы, так шакалы поедят… а этот все-таки наш…» На что им отвечали: «Пусть лучше шакалы поедят, чем эта мразь». И споры, скорее всего, на этом прекращались.

P. Пигльгейн. Нубийский воин XIX в.

А вот в кровнородственной орде аргументы защиты слабых (т.е. порочных) могли быть – согласно общепринятым стереотипам – гораздо более вескими: «Как тебе не стыдно?! Ведь это же твой родной брат! Родная кровь! И ты не дашь ему куска мяса?!» Здесь, в этом случае, тон гораздо более жесткий, требовательный, апеллирующий к какому-то естественному праву, которое на самом деле никакое не естественное, а изобретенное лукавыми паразитами, чтобы обмануть Природу.

Аргумент типа: «Ведь мы же с тобой одной крови!» – не более чем озвучивание такой попытки. Разве тюрьмы не переполнены чьими-то сыновьями, братьями, сестрами, племянниками и т.п.? Конечно, есть вероятность судебных ошибок, но эта вероятность при всем при том… ладно, предположим нечто невероятное, жуткое, то есть пятьдесят процентов. Но даже если так, то все равно за решетками тюрем находится целая армия насильников, грабителей, бандитов, киллеров, мучителей, которые являются чьими-то кровными родственниками, и эти самые родственники яростно проклинают правосудие, свидетелей обвинения, оставшихся в живых жертв, которые указали на своих мучителей…

Это патология. В Природе ничего подобного не существует. Природа не знает родственной любви или родственной солидарности. Это – коварная выдумка слабых, выдумка, которая со временем превратилась в некую норму бытия. Но это превращение не изменяет ее антиприродной сути.

Все преступники – люди объективно слабые, потому что вполне способны удовлетворить свои запросы законным путем.

А родственная любовь – ни что иное, как извращение.

АРГУМЕНТЫ:

«Материнская любовь неразборчива, она будет простираться на все, что мать когда-либо носила в своем чреве. Это истина страшная – страшная и для матери, и для ребенка, но нельзя не видеть, что в этом заключается вся безнравственность материнской любви. Любви, которая остается всегда одинаковой, независимо от того, станет ли сын святым или преступником, королем или нищим, остается ли он ангелом или вырождается в гадкое чудовище. Не менее безнравственны и притязания детей на любовь матери – притязания, основанные только на том, что они ее дети (особенно повинны в этом дочери, но и сыновья не без греха)».

Отто Вейнингер. «Пол и характер»

В Природе все по-иному. Птички, к примеру, выкармливают своих ненаглядных отпрысков ровно 21 день. На двадцать второй день непосредственного общения с родителями птенцы должны покинуть гнездо, опираясь на собственные крылья. Ну, а тех, кто не может или ленится летать, ждет внизу кошечка, во всей своей природной справедливости…

Это не жестокий каприз, а непреложное условие выживания вида.

Некоторые люди еще с незапамятных времен научились выживать в обход этого естественного условия.

Для обуздания могущества сильных и для успешного паразитирования за их счет слабые изобрели ряд религиозных догматов, норм общественной морали и таких понятий, как групповая солидарность – родоплеменная, национальная или государственная. Эта принадлежность к группе в значительной степени освобождает слабых от честной конкурентной борьбы за выживание, тем самым ставя под угрозу срыва весь процесс совершенствования данного вида.