Текст книги "Легенда о гетмане. Том II (СИ)"

Автор книги: Валерий Евтушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

На официальной церемонии принесения присяги не обошлось без казуса. Принеся присягу на верность царю, гетман и старшина в свою очередь настаивали на том, чтобы и послы принесли присягу за царя (как это было принято у поляков). Московские послы отказались это сделать, а Бутурлин разъяснил, что «польские короли неверные, не самодержавные, не хранят своей присяги, а слово государево не бывает переменно». Этот инцидент явно продемонстрировал гетману и его окружению, что ни о каком равноправии в отношении с Москвой у них не может быть и речи, с этого момента казаки и народ Малороссии становятся подданными царского величества.

Из Переяславля послы поехали по городам для приведения к присяге лиц духовного звания и мещан. Несмотря на то, что сам митрополит Сильвестр Косов встречал их, не доезжая Киева, за полторы версты до Золотых ворот, особого желания присягать на верность Москве он не имел. Другие представители духовенства не только не присягнули сами, но не пускали для принятия присяги подвластных им шляхтичей, монастырских слуг и вообще людей из всех монастырских владений. Такое прохладное отношение духовенства к результатам Переяславской рады объясняется просто. Сильвестр Косов, сам по происхождению шляхтич, был избран митрополитом киевским в то время, когда Хмельницкий освободил Украину от поляков, и притеснений православной вере в Киеве уже не было. Поляки не пустили его участвовать в работе сейма, но зато у себя в Киеве он никому не подчинялся – константинопольский патриарх был далеко. При подданстве же Малороссии московскому государю избежать власти патриарха московского было невозможно, и с прежней самостоятельностью приходилось распрощаться. Местное духовенство по тем же причинам также не испытывало притеснений в отправлении службы, а к великорусским священникам относилось свысока, считая вообще весь московский народ грубым и невежественным.

Полковая казацкая старшина и приставшие к казакам русские шляхтичи в большинстве своем были солидарны с Иваном Богуном, опасаясь, что они будут лишены своих новообретенных прав и привилегий. Их идеалом было независимое казацкое государство и приносили присягу многие из них, скрепя сердце, только по крайней нужде.

Что касается большинства населения, то народ присягал на верность царю без принуждения, хотя и не без недоверия. Многие боялись, что московиты начнут вводить на Украине свои порядки, запретят носить сапоги и черевики, а переобуют всех в лапти.

В конечном итоге, большинство населения Малороссии, хоть и не без колебаний, приняло присягу на верность московскому царю. В начале марта 1654 года в Москву прибыли посланники гетмана Хмельницкого, уже известный читателю, генеральный судья Самойло Богданович Зарудный и переяславский полковник Павел Тетеря с просьбой утвердить упоминавшиеся статьи договора. Они были утверждены без проволочек, а гетману в наследственное владение был подарен город Гадяч.

Глава вторая. Грозные годы

Принимая Войско Запорожское с его городами и землями в свое подданство, Москва, безусловно, руководствовалась интересами укрепления безопасности своих южных рубежей, но все же в большей степени стремлением использовать складывающуюся благоприятную ситуацию для возвращения отошедших к Польше по Деулинскому и Поляновскомумирным договорам исконно русских территорий, в том числе Смоленска.

В царском окружении понимали, что дальнейшая проволочка в удовлетворении просьб Хмельницкого о принятии его с войском в московское подданство, толкнет гетмана насоюз с Османской империей, посол которой прибыл в Чигирин еще весной 1653 года, и в таком случае казаки вместе с турками и крымской ордой станут непосредственной угрозой южным границам государства. Учитывая традиционно напряженные отношения с Речью Посполитой и Швецией, геополитическая ситуация для Москвы при этом сложилась бы крайне неблагоприятно. Медлить же дальше было нельзя, так как турецкая дипломатия в последнее время активизировали свою деятельность. Утверждения поляков о том,что Хмельницкий принял, или готов принять ислам (во всяком случае, перейти в турецкое подданство), имели под собой почву. Даже посольство Бутурлина в Переяславле в январе 1654 года гетман встречал в турецкой одежде, подаренной ему султаном, лишь накинув поверх нее шубу – подарок русского царя. Этот факт был сам по себе глубоко символичен ибо наглядно показывал, как потомок польского шляхтича, став украинским казаком вынужден метаться между православием и исламом. И не в силу двоедушия или лукавства, а исключительно в связи с тем, что так для него сложились обстоятельства.

В случае же положительного решения вопроса с Малороссией Россия получала надежного союзника в лице Богдана Хмельницкого, войско которого при необходимости моглонасчитывать и несколько сотен тысяч человек. Таким образом, о безопасности юго-западных границ Московской державы можно было не беспокоиться, а царские войска получали возможность сосредоточить свои усилия на смоленско-вильненском направлении.

О подготовке войны с Речью Посполитой в Москве не скрывали. Царь Алексей Михайлович, делая смотр своим войскам на Девичьем поле 28 июня 1653 года, выступил перед ними с речью (через думного дьяка), в которой указывалось на неизбежность скорой войны. 28 октября в Успенском соборе царь объявил: «Мы, великий государь, положа упование на бога и на пресвятую богородицу и на московских чудотворцев, посоветовавшись с отцом своим, с великим государем, святейшим Никоном патриархом, со всем освященным собором и с вами, боярами, окольничими и думными людьми, приговорили и изволили идти на недруга своего, польского короля…».

Одновременно с этим активизировалась и дипломатическая активность Москвы. Царские послы побывали в Лондоне, Париже, Стокгольме и Вене с разъяснением политики Московского государства в отношении Речи Посполитой.

В начале 1654 года война Польше была официально объявлена и началось выдвижение войск. 27 февраля выступил в Вязьму боярин Далматов-Карпов, 17 марта в Брянск отправился князь Алексей Никитич Трубецкой, в мае в поход в направлении Смоленска выступили главные силы во главе с самим царем Алексеем Михайловичем.

Однако, пока царь только собирался выступить в поход, поляки во главе с Чарнецким ранней весной уже вторглись в Подолию и на Брацлавщину. По пути их продвижения всеместечки, села и слободы превращались в руины. В захваченном Немирове несколько сотен людей укрылось в каком-то подвале и задохнулись от дыма при пожаре. В местечке Ягубцы население выступило на защиту города и примерно 4000 человек полегло на его валах. Поляки осадили Брацлав, но он упорно оборонялся, и осада успеха не имела. Войска Чарнецкого намеревались штурмом взять Умань, однако полковник Иван Богун, возглавивший оборону города, успел выстроить сильные фортификационные сооружения, сквозь которые поляки пробиться не смогли. В свою очередь казацкая пехота, скрываясь за шанцами, вела губительный огонь по тяжелой польской кавалерии и драгунам. Столь упорная оборона Умани вынудила Чарнецкого 4 июня снять осаду города, прекратить дальнейшее наступление, а затем, как в прошлую военную кампанию, и вовсе покинуть Украину, не достигнув поставленных задач.

В то же время, вопреки ожиданиям, существенной военной помощи Хмельницкий для отражения польской агрессии от царского правительства не получил. Царь, готовясь к решению своих первоочередных задач на северном направлении, полагался на то, что казаки сами справятся со своими проблемами на юге.

Справедливости ради стоит отметить, что в марте 1654 года в Киев прибыл трехтысячный отряд царских войск во главе с князем Куракиным, однако в боевых действиях князьучастия не принимал, занявшись спором с киевским митрополитом по поводу постройки крепости на Владимирской горке.

Выступив 18 мая в поход против Литвы, царь Алексей Михайлович отправил князя Алексея Трубецкого из Брянска на соединение с Хмельницким для совместных действий на польской территории, а боярин Василий Борисович Шереметьев должен был выдвинуться из Путивля в район Белгорода на прикрытие южных рубежей от возможного вторжения крымских татар. В свою очередь Хмельницкий, вместо того, чтобы усилить свои войска в приграничной зоне на западе, вынужден был отрядить в помощь царю 20 000 казаков во главе с наказным гетманом Иваном Никифоровичем Золотаренко.

При вступлении на территорию Литвы Алексей Михайлович издал универсал к местным жителям православной веры, призывая их отделиться от поляков. Однако и без царского обращения настрой местного населения по отношению к русским был лояльным. Могилев, Полоцк, Витебск добровольно открыли ворота царским войскам. Гомель, Чечерск, Новый Быхов и Пропойск сдались казакам Ивана Золотаренко. Смоленск некоторое время оборонялся, но когда князь Трубецкой 12 августа уничтожил войско Януша Радзивилла, спешившего на выручку осажденного гарнизона, начальник обороны воевода Филипп Обухович вынужден был сдать город.

Тем временем ситуация на территории Малороссии к осени 1654 года сложилась крайне неблагоприятная. Крымский хан Ислам Гирей, хотя дважды и предал Хмельницкого, однако в целом к запорожскому гетману относился благосклонно и немало ему помог. За все шесть лет войны татары не вступали в открытый конфликт с казаками и не обнажали против них оружия. Однако, к несчастью, вскоре после возвращения из – под Жванца, Ислам III Гирей умер. Ходили слухи, будто его отравила одна наложница-малороссиянка, взятая им в гарем.

Новый хан Магмет Гирей, ненавидевший Москву и не желавший усиления Хмельницкого, вступил в союз с поляками. Рассчитывая на подход татарской орды, поздней осенью 1654года войска коронного обозного Чарнецкого и польного гетмана Станислава Лянцкоронского вновь вторглись на Брацлавщину. Осадив местечко Буша, насчитывавшее примерно 12 000 человек, они предложили осажденным сдаться, однако получили отказ. Оборона Буши вошла в историю, как пример самоотверженности и мужества русского народа в борьбе против иноземных захватчиков. Поляки штурмовали город, но жители отчаянно сопротивлялись. В бою погиб возглавлявший оборону сотник Завистый, тогда его жена,не желая попасть в плен, подорвала себя на бочке с порохом. Когда поляки отвели воду из пруда и все же сумели прорваться в город, жители его, не желая оказаться в плену, стали убивать друг друга. Женщины кидали в колодцы своих грудных детей и сами бросались вслед за ними. Семьдесят женщин укрылись в какой-то пещере и отказались оттуда выйти, отвечая выстрелами на предложения сдаться. По приказу польского полковника Целария пещера была затоплена, все находившиеся в ней погибли, но никто не сдался на милость врага.

Захватив Бушу поляки двинулись дальше, разоряя все на своем пути. В местечке Демовке было уничтожено 14000 русского населения обоего пола. Коронный гетман Станислав (Ревера) Потоцкий докладывал королю: «горько будет вашему величеству слышать о разорении вашего государства; но иными средствами не может усмириться хлопская злоба, которая до сих пор только возрастает».

В это время на соединение с польскими войсками подошли татары. Совместно они двинулись к Умани, однако Иван Богун и в этот раз отразил их натиск. Не сумев захватить город, поляки и татары продолжили движение в направлении Белой Церкви. Надо отметить, что в течение всего 1654 года Хмельницкий и приданные ему для усиления царские воеводы особой активности не проявляли, занимая скорее выжидательную позицию. Впоследствии историки справедливо упрекали гетмана, что он не оказал должной помощи героическим жителям Подолии. Однако в этот раз Хмельницкий и воевода Шереметьев, хотя и располагали меньшими силами, чем неприятель, выступили навстречу противнику.Возле города Ахматова (точнее у села Бавы) на открытом поле в течение пяти суток (с 29 января по 2 февраля 1655 года) произошло сражение. Из-за сильного мороза впоследствии это поле получило название Дрожиполе. Вначале полякам удалось разорвать московский табор, но казаки сильным натиском вынудили их отойти. В дальнейшем ввиду превосходства противника в живой силе, русским войскам пришлось отступить к Белой Церкви. Поляки и татары вступать с ними в бой не решились, так как под Белой Церковью стоял со своими войсками царский воевода Бутурлин. В течение некоторого времени поляки оставались еще вблизи Белой Церкви, разоряя окрестные села, затем отступили на запад в Польшу. Татары, захватив ясырь из местных жителей, также откочевали в Крым.

В конце 1654 года на северном фронте дела шли в целом неплохо, но военная кампания закончилась по существу 22 ноября вступлением в Витебск войск Василия Петровича Шереметьева. У наказного гетмана Ивана Золотаренко, в войсках которого находился и полк Ивана Нечая, зятя гетмана, женатого на его дочери Елене (Стефаниде?) обострилисьотношения с царским полковником шляхтичем Поклонским, который занял Могилев, обойдя Золотаренко. Жители Белоруссии, в отношении которых казаки Золотаренко допускали много бесчинств, начали роптать.

Начало 1655 года ознаменовалось изменой упоминавшегося выше полковника-шляхтича Поклонского, который 5 февраля сдал Могилев войскам литовских гетманов Радзивилла и Гонсевского. Затем 12 – тысячное литовское войско осадило Быхов, который оборонял Золотаренко с 6000 казаков. В одном из боев Иван Золотаренко был ранен, отчего в томже году умер и вместо него Хмельницкий назначил его брата Василия Никифоровича Золотаренко, своего шурина. Осложнившаяся обстановка в Белоруссии заставила царя 10февраля лично выступить в Смоленск, в частности, и затем, чтобы положить конец бесчинствам, творимым в отношении местного населения. Присутствие государя позволило навести порядок в занятых белорусских территориях, а также активизировать военные действия. Золотаренко был отправлен за Березину, черниговский полковник Попович взял Свислочь, предав и замок и город огню и мечу. Были захвачены Кейданы (вотчина князей Радзивиллов), а в начале августа князь Черкасский, объединившись с казаками Золотаренко, взял приступом столицу Литвы город Вильно. 9 августа пало Ковно, вслед за ним и Гродно.

В июле 1655 года по требованию царя Хмельницкий с Бутурлиным выступили в Червонную Русь (Галицию), где не встретили серьезного сопротивления. Вышедший было им навстречу коронный гетман Станислав Потоцкий 28 сентября 1655 года потерпел поражение под Гродеком от миргородского полковника Григория Лесницкого и вынужден был отступить на запад. Хмельницкий и Бутурлин осадили Львов, но город не хотел сдаваться, храня верность Яну Казимиру.

К середине 1655 года положение Речи Посполитой оказалось критическим. На протяжении ряда последних лет Хмельницкий предпринимал попытки втянуть в войну с Польшей Швецию, однако, пока страной правила миролюбивая королева Христина на это нельзя было рассчитывать. Но в конце 1654 года она отреклась от короны в пользу своего племянника Карла Густава, который занял шведский престол под именем Карла Х. Воинственный король прислушался к советам бывшего коронного подканцлера Радзеевского, который сбежал в Швецию, и еще с 1652 года подстрекал ее правительство к войне с Польшей. В качестве предлога было использовано присвоение Яном Казимиром титула шведского короля и летом 1655 года шведы, как потоп, хлынули на территорию Речи Посполитой. Познань и Варшава сдались без боя. Краков, обороной которого командовал Чарнецкий, продержался до 7 сентября и тоже сдался. Король Ян Казимир с немногими оставшимися ему верными вельможами покинул Польшу и бежал в Силезию. Великий гетман Литовский воевода Виленский Януш Радзивилл и его сводный брат великий литовский конюший Богуслав перешли на сторону шведов, как и многие польские магнаты.

Глава третья. Притча об уже

В это самое время, 29 октября, к осаждавшему Львов Хмельницкому прибыл посланец короля Яна Казимира Станислав Лобовицкий.

Гетман принял его в своем шатре, а поскольку они были давними друзьями, то обнял и расцеловал Лобовицкого.

Последний сообщил, что прибыл с письмом от короля и тут же вручил его Хмельницкому. Сломав печать, тот внимательно прочитал письмо, сохраняя бесстрастное выражение лица, хотя в послании содержалось немало лестных и даже униженных комплиментов в его адрес. За последние годы бывший чигиринский сотник прошел хорошую дипломатическую школу и прекрасно знал цену и комплиментам и лести. Он ничуть не удивился бы тому, что у Лобовицкого есть при себе письмо крымскому хану, совершенно противоположного содержания и абсолютно враждебное ему (на самом деле так оно и было).

Ознакомившись с содержанием королевского послания, гетман почтительно сложил его и положил на стол.

Затем, разгладив рукой усы, он обратился к Лобовицкому:

– Любезный кум, вспомните, что вы нам обещали, а что мы от вас получили? Все обещания ваши давались по науке иезуитов, которые говорят: не следует держать слова, данного схизматикам.

Заметив, что шляхтич хочет возразить, гетман предостерегающе поднял руку и продолжал:

– Вы называли нас хлопами, били нагайками, отнимали наше достояние, и когда мы, не терпя ваших насилий, убегали и покидали жен наших и детей, вы насиловали жен нашихи сжигали бедные наши хаты, иногда вместе с детьми.

Гнев исказил лицо гетмана, а воспоминание о давних обидах, вызвало прилив краски на лице:

– Вы сажали нас на колья, в мешках бросали в воду, показывали ненависть к русским и презрение к их бессилию, но что всего оскорбительнее, вы ругались над верой нашей, мучили священников наших.

Не в силах справиться с охватившим его волнением, он сделал несколько шагов, мягко ступая ногами в сафьяновых сапогах по коврам, устилавшим пол шатра. Лобовицкий, чувствуя суровую правду гетманских речей, опустил голову.

– Столько претерпевши от вас, – заключил Хмельницкий, – столько раз бывши вами обмануты, мы принуждены были искать для облегчения нашей участи такого средства, какого никаким образом нельзя оставить. Поздно искать помощи нашей, поздно думать о примирении казаков с поляками!

Он опять прошелся по шатру, понемногу успокаиваясь.

Лобовицкий, искушенный в различных дипломатических хитростях, выдержал паузу, а затем произнес приглушенным голосом:

– Трудно возразить на слова ясновельможного гетмана, тем более памятуя, какие обиды и насилия ему самому пришлось терпеть от Конецпольского и Чаплинского. Все так и было, это святая правда. Но теперь настали другие времена.

Он прервал свою речь и сокрушенно покачал головой:

– Те же паны, которые угнетали и притесняли вас, сегодня предали короля, оставили его одного в трудную для отчизны годину. Смертельная опасность нависла над Речью Посполитой и под угрозой жизнь самого короля.

Королевский посланец говорил все с большей страстью, протягивая руки к гетману:

– Забудьте все прошедшее, помогите помазаннику божьему. Теперь король будет признавать не тех, которые ведут длинный ряд генеалогии от дедов, а тех, кто окажет помощь отечеству. Вы будете не казаками, а друзьями короля. Вам будут даны достоинства, коронные имения, король уже не позволит нарушать спокойствие этим собакам, которые теперь разбежались и покинули своего господина.

Выслушав взволнованную речь Лобовицкого, гетман ничего не ответил, лишь грустно улыбнулся и отпустил королевского посланника.

Тем не менее, содержание письма короля он довел до казацкой старшины, после чего вновь встретился с Лобовицким.

– Господин посол, – начал гетман, – позвольте рассказать вам одну побасенку. В старину жил у нас один поселянин, такой зажиточный, что все завидовали ему. У него был домашний уж, который никого не кусал. Хозяева ставили ему молоко, а он часто ползал между семьею. Однажды хозяйскому сыну дали молоко, а уж подполз и стал пить из тарелки. Мальчик ударил его ложкой по голове, а уж укусил мальчика. Мальчик разболелся от укуса и умер. Хозяин хотел убить ужа, но тот успел спрятаться в нору и хозяин только отрубил ему хвост.

Лобовицкий слушал внимательно, смутно догадываясь, к чему клонит гетман.

– Так вот, – тем временем продолжал Хмельницкий, – уж не вылезал из норы, а дела хозяина стали идти все хуже и хуже. Наконец, он обратился к знахарям и те сказали, что в предыдущие годы уж принимал на себя все несчастья и невзгоды, грозящие ему, и они обходили хозяина стороной. Теперь же все беды обрушились на него. Хозяин попробовал было примириться с ужом, но уж сказал ему: напрасно хлопочешь, чтобы между нами была такая дружба, как прежде. Как только я посмотрю на свой хвост, во мне просыпается досада. Как только ты вспомнишь о сыне, у тебя возникает желание размозжить мне голову.

Гетман помолчал, прошелся по шатру, затем продолжил с неподдельной грустью в голосе:

– То же, господин посол, произошло между поляками и русскими. Было время, когда мы вместе наслаждались счастьем, радовались общим успехам. Казаки отклоняли от королевства, грозящие ему опасности, и сами принимали на себя удары варваров. Тогда никто не брал добычи из польского королевства. Польские войска совокупно с казацкимивезде торжествовали. Но поляки, называвшие себя детьми королевства польского, начали нарушать свободу русских, а русские, когда им сделалось больно, стали кусаться.

Он умолк, как бы собираясь с мыслями, затем твердо посмотрел в глаза Лобовицкому:

– Мудрейший из смертных не сможет восстановить между нами твердого и прочного мира, как только вот как: пусть королевство польское откажется от всего, что принадлежало княжествам земли русской, пусть уступит казакам всю Русь до Владимира, Львов, Ярославль, Перемышль, а мы, сидя себе в своей Руси, будем отклонять врагов от королевства польского. Но я знаю: если бы во всей Польше осталось только сто панов и тогда бы они не согласились на это. А казаки, пока их руки будут способны держать оружие, также не отступят от этих условий. Поэтому – прощайте!

Тем не менее, Хмельницкий не позволил штурмовать Львов, в связи с чем у него с Бутурлиным даже возник конфликт. Взяв с города небольшой выкуп в сумме 60 000 злотых, казаки и люди Бутурлина двинулись на Люблин. Есть версия, что в это время к Хмельницкому прибыло тайное шведское посольство с посланием от короля Карла Х, который обещал возвратить ему русские земли, когда сам король утвердится на польском троне.

Люблин, вотчина князей Любомирских, сдался в середине октября объединенным силам Петра Потемкина и Данилы Выговского (брата войскового писаря запорожского и зятяБогдана Хмельницкого, женатого на его дочери Екатерине), присягнув на верность Алексею Михайловичу. Правда, вскоре люблинцы присягнули шведскому королю, а затем опять Яну Казимиру.

Сам же гетман с Бутурлиным поспешили в Приднепровье, получив сведения о том, что татары разоряют Украину. Однако, недалеко от Староконстантинова под Озерной татары устроили им засаду, крепко погромили войско Бутурлина, а с Хмельницкого взяли выкуп. Тем и закончились военные действия того года в Малороссии.

Глава четвертая. Царская дипломатия

Между тем, после вступления в войну с Речью Посполитой шведов, обстановка на северном театре военных действий изменилась. Януш Радзивилл осенью 1655 года перешел на сторону Карла Х, заключив под стражу литовского польного гетмана Гонсевского, а также тех литовских военачальников, кто выступал против союза со Швецией. Воспользовавшись этим, шведы заняли литовские города, установив в них свои гарнизоны. Мало того, они захватили также города Друю и Дриссу, занятые ранее русскими войсками, и подступили к Ковно. Несмотря на то, что Вильно оставалась в руках Москвы, Януш Радзивилл продолжал официально именовать себя Великим гетманом Литовским и воеводой Виленским.

Не желая открытой конфронтации со Швецией, царь Алексей Михайлович вступил в переговоры с генералом Делагарди и вновь назначенным королем Яном Казимиром Великим гетманом Литовским Павлом Сапегой относительно статуса занятых царскими войсками бывших литовских территорий, но к каким-либо результатам эти переговоры не привели. Усилившемуся раздражению против Швеции способствовали и сведения о закулисных переговорах Хмельницкого с Карлом Х.

Польша не преминула воспользоваться изменившимся отношением царского правительства к Швеции. В октябре в Москву прибыли посланники австрийского цесаря Аллегретти и Лорбах, явление до сего времени небывалое. Аллегретти, сам по национальности славянин, ловкими речами сумел расположить к себе патриарха Никона, а также и многих бояр. Он убеждал московских дипломатов в том, что длительный мир со шведами невозможен, ввиду их коварства, напоминал о давних обидах, вызванных захватом исконно русских территорий, призывал к союзу с Польшей. Активность цесарских послов легко объяснима – Австрия опасалась потерять своего давнего союзника католическую Польшу и поэтому готова была идти на любые заигрывания с Москвой, чтобы втянуть ее в противостояние со Швецией. В переговорах был использован решающий аргумент – обещание, что после смерти Яна Казимира на польский престол будет избран московский царь. Алексей Михайлович, не случайно получивший прозвище Тишайший, не был приверженцем решения территориальных вопросов военной силой. Шанс стать польским королем мирным путем показался ему заманчивым.

Одновременно к Хмельницкому для переговоров прибыл польский польный гетман Станислав Лянцкоронский с новой просьбой короля о помощи против шведов. Запорожский гетман на это предложение ответил отказом, приведя те же аргументы, что и в беседе с Лобовицким. О предложении поляков он тут же сообщил в Москву, призывая не поддаваться на их уговоры. Однако направление московской политики в отношении союза с Польшей уже изменить было не возможно. Активные переговоры велись и с Сапегой и непосредственно с Яном Казимиром через его посла Петра Галинского. В конечном итоге, в октябре 1656 года в Вильне собрались уполномоченные с обеих сторон для заключения мирного договора.

Гетман, считая себя вправе высказать свое отношение к предполагаемому союзу Москвы и Варшавы, направил для участия в переговорах своих представителей. Однако, послов Хмельницкого на них не допустили, заявив, что Хмельницкий и казаки – подданные государя, который и будет решать их судьбу. Узнав об этом унижении своих послов и о заключенном мире с поляками, Хмельницкий в первые часы после получения такого известия рассвирепел и заявил, о том, что выйдет из московского подданства и перейдет под руку турецкого султана, но, немного успокоившись, обратился с письмом к царю, предупреждая его, что «ляхам верить нельзя», они все равно обманут.

Запорожский гетман понимал, что с заключением мирного договора в третий раз упускается уникальный шанс окончательно поставить на колени Речь Посполитую и отобрать у нее все ранее отошедшие к Литве и Короне исконно русские территории. Однако к его мнению в Москве не прислушивались, а германский император с угрозой требовал от него мира с Польшей. Турецкий султан и крымский хан находились в союзе с Речью Посполитой и заключенный королем мир с Москвой их нисколько не беспокоил, так как они твердо знали, что со стороны поляков это не более, чем обман.

Хмельницкий был уверен, что как только Польша окрепнет и освободится от шведского нашествия, ее политика в отношении Московского государства круто изменится и новое порабощение Малороссии поляками неизбежно. Чтобы попытаться не допустить этого, он решился на отчаянный поступок, который мог быть в Москве расценен как государственная измена. В начале 1657 года им был заключен тайный договор со шведским королем Карлом Х и семиградским князем Юрием III Ракочи о совместных действиях против Речи Посполитой. По существу это был договор о разделе Польши. Королю шведскому должна была отойти ее северная часть, включая Великую Польшу, Ливонию, Гданьск и приморские области. Ракочи по этому договору получал Великое княжество Литовское и Малую Польшу, княжество Мазовецкое и часть Червонной Руси. Вся Украйна, большая часть Червонной Руси, Волынь и Подолия навсегда получали независимость от Польши. О том, каковы были бы дальнейшие действия Хмельницкого в случае осуществления этих планов, остается только догадываться.

Глава пятая. Рейд Ждановича

Поначалу Хмельницкий был намерен отправить для совместных действий с князем Ракочи казацкий корпус под командованием своего шестнадцатилетнего сына Юрия, что вызвало возмущением в казацкой среде. Помимо того, что Юрий был мал годами, он никакого интереса к военному делу не проявлял. Хотя он был и гетманским сыном, но в этот раз даже авторитет Хмельницкого не помог, никто не хотел вверять свои жизни мальчишке. Под давлением казаков гетману пришлось в качестве командующего походом остановиться на кандидатуре бывшего киевского полковника Антона Ждановича.

Как помнит читатель, Ждановичу не удалось освободить Киев от войск Януша Радзивилла, но, тем не менее, он продолжал оставаться в ранге киевского полковника и после Белоцерковского мира.

Когда в начале 1653 года Турция официально предложила Хмельницкому перейти с Войском Запорожским в подданство султана, а о решении Москвы гетману еще известно не было, сложилась крайне неустойчивая политическая ситуация. Не желая форсировать разрыв с Польшей и входить в состав Турции, Хмельницкий предпочел оттянуть время, вступив с поляками в переговоры. С этой целью в первых числах июня в Варшаву было направлено казацкое посольство во главе с Ждановичем. Поручение, выпавшее на его долю, оказалось в этот раз довольно щекотливым, так как он должен был представить все таким образом, будто бы ведет основную часть переговоров от имени большинства генеральной старшины, недовольной Хмельницким и втайне от гетмана. При этом Жданович должен был убедить польское правительство, что при выполнении условий Зборовского мира, казаки останутся с Польшей, а иначе перейдут в подданство русского царя или турецкого султана. Однако, посольство королем Яном Казимиром принято не было, а направлено к коронному гетману Станиславу Потоцкому, в подчинении которого официально по условиям Белоцерковского мира находился Хмельницкий. Ознакомившись с посланием запорожского гетмана, Потоцкий остался крайне недовольным, так как оно звучало довольно ультимативно: «Просим покорно, чтобы на будущее время его величество король благоволил сохранить Зборовский договор, данный Запорожскому Войску; чтобы наши русские церкви и монастыри, согласно с правами их оставались неприкосновенными со своими имениями, а уния была бы уничтожена, как в Польском Королевстве, так и Великом княжестве Литовском. Если же король и Речь Посполитая не будут к нам милостивы, то мы, не желая более кровопролития, иными способами будем промышлять о своей безопасности». Реакция коронного гетмана на послание Хмельницкого была заранеепредвиденной и дала возможность Ждановичу перейти к тайной части своего поручения. Он в беседе с коронным гетманом заверил его, что большая часть казаков недовольна политикой Хмельницкого. Полковник пытался убедить Потоцкого, что Войско Запорожское желает остаться в подданстве Речи Посполитой при условии соблюдения статейЗборовского договора, особенно, в части ликвидации унии. Однако Потоцкий, собрав военный совет и обсудив это предложение, выдвинул несколько неприемлемых условий.В частности, он заявил, что взял бы на себя миссию ходатайствовать перед королем о возвращении льгот Войску Запорожского при условии выдачи Хмельницкого и задержании в гетманской ставке в Чигирине турецкого чауша, прибывшего принять присягу от запорожского гетмана. Кроме того, Жданович должен был бы остаться в его лагере, а ответ Войску пусть передаст кто-то из членов его посольства. Несмотря на отказ Ждановича остаться в польском лагере, он был там задержан с остальными членами посольства. Лишь четыре казака с резким письмом коронного гетмана Хмельницкому были отправлены в Чигирин. Тем самым польская сторона не дала хитроумному гетману обмануть себя и продемонстрировала готовность решать существующие противоречия не дипломатическим путем, а с помощью военной силы.