Текст книги "Сказание о пятнадцати гетманах (СИ)"

Автор книги: Валерий Евтушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Однако, на развитие дальнейших событий это повлияло мало. Серко прошел всю Подолию и под Крылевым соединился с Косаговым и наказным кошевым Запорожской Сечи Сацком Туровцом. Ходили разговоры, что это Выговский предлагал ему взять штурмом Чигирин. Часть приднепровских полков присоединились к ним, но Чигирин призвал на помощь воеводу русского коронного обозного Чарнецкого. Под Бужиным Чарнецкий с 2000 конницы вступил в бой с Иваном Серко, который укрылся в городе. С 7 по 13 апреля поляки безуспешно осаждали Бужин, потеряли много людей, но Серко удалось вырваться из города и уйти в степь. Разъяренный неудачей Чарнецкий сжег Бужин, а затем и Субботов, вскрыв могилы Богдана Хмельницкого и его сына Тимофея, и развеяв их прах по ветру. Серко и Косагов понесли малые потери и подошли к Смеле, но здесь снова были атакованы преследовавшим их Чарнецким и подошедшим к нему на помошь Тетерей. Однако, и осада Смелы также не принесла удачи полякам, им пришлось отступить, а Серко переправился на восточную сторону Днепра и соединился с московской ратью.

Тем временем, воспользовавшись восстанием на правом берегу, Брюховецкий с основными своими силами также перешел Днепр и вел бои у Канева, который сдался ему без особого сопротивления. Попытка Чарнецкого освободить город не увенчалась успехом и постепенно, с боями, знаменитый польский полководец стал отступать к Белой Церкви. Брюховецкий и воевода Скуратов, преследуя его, вошли в Корсунь и Черкассы, а в сражении под Ставищами Чарнецкий потерял около 3000 человек и сам получил тяжелую рану в лицо. Однако, и Брюховецкий, не имея достаточных сил для развития наступления, в дальнейшем вынужден был оставить Черкассы и Корсунь, и отойти к Каневу.

Эти бои местного значения, то утихали, то опять возобновлялись, города и местечки переходили из рук в руки, однако перевеса не было ни на чьей стороне. Брюховецкий настаивал на подкреплениях, но у московского правительства свободных войск не было. Чарнецкий и Тетеря также подкреплений от короля не получали и вообще высказывались о необходимости заключения мира с Москвой, опасаясь, что в противном случае Приднепровье отделится от Польши. Действительно, Иван Сербин, доказывая свою преданность Москве, укрепился в Умани и стал отбивать у поляков близлежащие местечки. В Брацлаве полковником провозгласил себя Василий Дрозд (Дрозденко), а жители тех городов, которые еще оставались на польской стороне (Черкассы, Корсунь, Белая Церковь) повально оставляли их, уходя на левый берег Днепра.

В то же время и Брюховецкий опасался, что если царь не пришлет ему подкреплений, то поляки вытеснят его с Приднепровья, тем более, что мещане стали относиться к нему с большой неприязнью из‑за того, что он требовал уничтожения городских привилегий (малороссийские города продолжали жить по магдебургскому праву). На их сторону в стычках с казаками вставали и царские воеводы, как, например, Чаадаев, который не допустил на постой в Киев Прилуцкий полк полковника Горленко.

Начало 1665 года ознаменовалось новыми успехами царских войск. Лубенский полковник Григорий Гамалея освободил Корсунь. Знаменитый враг казаков Чарнецкий, раненый под Ставищами, умер, а его преемник Яблоновский 21 мая потерпел поражение от московских воевод. Русские опасались нападения орды, но слух оказался ложным. Тетеря попытался взять Брацлав, однако, 4 апреля Дрозденко разбил его и гетман вынужден был отступить в Польшу. Но на его беду по дороге он наткнулся на запорожцев Серко, который почти постоянно рыскал по правому берегу Днепра и Подолии, нападая на поляков и татар. В завязавшемся сражении гетман был разбит и Серко отобрал у него и захваченную им войсковую казну. В Польше у Тетери отобрали и остатки денег. В последующем Тетеря удалился в Турцию, где и умер в бедности.

После бегства Тетери на Правобережье из влиятельных казацких деятелей остались лишь полковники Опара и Дорошенко. При поддержке татар первый летом 1665 года был избран гетманом вместо Тетери, однако спустя недолгое время в том же году он был опять‑таки при поддержке татар смещен со своего поста. Гетманом правобережной Украйны казаки выбрали генерального есаула Петра Дорошенко, остававшегося в этой должности до 1677 года.

Глава четвертая

В один из сентябрьских дней 1665 года жители Москвы стали очевидцами доселе небывалого события – в столицу прибыло малороссийское посольство во главе с самим гетманом Войска Запорожского Иваном Брюховецким. Москвичи и раньше нередко встречали на улицах города малороссийских казаков и запорожцев в непривычных для великороссов одеяних, но такое огромное их количество в Москве последний раз видели только в 1618 году. Гетман прибыл в окружении более полутысячи конных казаков и челяди, двигавшихся под гром бубнов и литавр.

У Земляного города гетмана встречали ясельничий Желябужский и дьяк Богданов, ему подвели царскую лошадь в богатой сбруе, на которой он и въехал в Серпуховские ворота. Вместе с Брюховецким в столицу прибыли нежинский полковник Матвей Гвинтивка, лубенский Григорий Гамалея, киевский Василий Дворецкий, два генеральных есаула – Василий Федяненко и Павел Константинов, генеральный обозный Иван Цесарский, генеральный судья Павел Забела, два генеральных писаря – Степан Гречаный и Захар Шикеев.

В преданности московскому правительству гетман превзошел самого себя – он предложил внести изменения в перяславские договорные статьи, на которых ранее не настаивали и в самой Москве. Согласно предложенных им статей все доходы от продажи спиртного в малороссийских городах должны были поступать в царскую казну, как и налоги от мещан и поселян. В Прилуки, Лубны, Гадяч, Миргород, Полтаву, Батурин, Глухов, Новгород – Северский и Стародуб предлагалось ввести царских воевод со своими ратными людьми. Вновь избранный гетман Войска Запорожского должен был лично прибывать в Москву и от царя получать булаву и знамя. Брюховецкий предложил также уничтожить привилегии малороссийских городов, а также провести в Малороссии всеобщую перепись, чтобы знать точно с кого и какие следует взыскивать налогов.

Такое усердие требовало награды и она не заставила себя ждать. Иван Мартынович был пожалован боярством, а остальная прибывшая с ним старшина возведена в дворянское достоинство. Там же в Москве гетман женился на боярыне, получил от царя вотчину близ Стародуба и Шептаковскую сотню в Стародубском полку, в которую входило много сел и деревень. Все полковники также получили в наследственное владение по селу.

В Москве могло возникнуть мнение, что, идя на ограничение прав малороссийского народа и казаков, Брюховецкий действительно радеет исключительно о делах Московского государства, но в действительности все объяснялось совершенно другими причинами. Уже вскоре после своего избрания гетманом Войска Запорожского Богдан Хмельницкий столкнулся с ситуацией, когда интересы казаков и простого народа стали постепенно расходиться. В дальнейшем наметились противоречия между старшиной и чернью, по причине чего даже Хмельницкий избегал лишний раз собирать раду, опасаясь ограничения своего гетманского произвола. Эти противоречия еще более остро обозначились при Выговском. Он особенно явно осознавал неустойчивость своего положения, поэтому просил у царя вотчину поближе к Литве, а не в Малороссии, но царь тогда не пошел ему навстречу. Возможно, это и способствовало в последующем переходу его на польскую сторону. Выговский не доверял казакам, окружив себя иноземцами, по гадячскому договору он именовался гетманом русским, а не запорожским. Юрий Хмельницкий также не приобрел авторитета в казацкой среде и противоречия между интересами его ближайшего окружения и простыми казаками, в конечном итоге, привело к отречению от гетманского сана.

С момента своего избрания Брюховецкий также не был принят всей чернью и держался у власти во многом лишь благодаря поддержке царских воевод, да еще потому, что отражение польской агрессии требовало объединения всех сил, что понимала и чернь, поэтому в то время было не до распрей. Но сейчас, после бегства Тетери и отступления поляков в коронные земли, по крайней мере, для Заднепровья внешняя угроза миновала, создавалась реальная опасность, что казаки станут настаивать на избрании другого гетмана. Став боярином и получив вотчину вблизи московских территорий, Брюховецкий тем самым серьезно укрепил свое положение. Гарантией его безопасности должны были стать царские воеводы, для чего он и предлагал их разместить во всех значительных городах Малороссии. В довершение ко всему он настаивал на том, чтобы в Киев был назначен митрополит из Москвы, так как рассчитывал, что тот станет поддерживать его, а не казацкую вольницу, но царь с этим не согласился, обещая решить этот вопрос с константинопольским патриархом.

Брюховецкий загостился в Москве до конца года, а между тем, избранный в августе 1665 года вместо Опары, гетман западной стороны Петр Дорошенко перешел к активным наступательным действиям. Поддерживаемый татарами, он осадил Брацлав, но полковник Дрозденко в течение шести недель отражал все его атаки, однако не получая поддержки, вынужден был к исходу декабря сдать город. Тогда же осенью овруцкий полковник Демьян Децик разбил войска Дорошенко между Мотовиловкой и Паволочью, однако вскоре после этого вынужден был отступить к Киеву. Не получая помощи из‑за Днепра, Децик, в конечном итоге, вынужден был уйти в Заднепровье и прибыл в Переяславль к наказному гетману Ермоленко. Все эти неудачи привели к тому, что верность Москве на западном берегу Днепра продолжал хранить лишь один Канев. Всю остальную территорию контролировал гетман Дорошенко.

Наконец, в начале 1666 года возвратился в Заднепровье боярин и гетман Иван Мартынович Брюховецкий, но нерадостно встретила его Малороссия. Поводов к недовольству у всех слоев населения было более чем достаточно. К тому времени в ряд малороссийских городов были введены воеводы со своими ратными людьми, приехали переписчики и стали переписывать всех людей по городам и селам, облагая их данью. Переписи подлежало не просто население, но и все принадлежащее каждой семье имущество, вплоть до хранившегося в сундуках, в погребах и т. п. Дань брали с плуга и с коня. На всех дорогах, ведущих к базарам, выставлялись приставы, которые взимали дань со всего, что вывозилось на продажу. Возможно, в других странах эти нововведения были привычными и являлись обыденной практикой, но для Малороссии оказались полной неожиданностью. Попытка укрыть имущество от переписи или товары от уплаты таможенных сборов, строго наказывались штрафом, а то и побоями. В народе возникло возмущение, недовольство гетманом крепло и ширилось по всему краю. Прибывшие с воеводами ратные люди свысока относились к малороссиянам, вели себя по отношению к ним нагло, как завоеватели, обижали женщин и девиц. Если учесть, что сам Брюховецкий и некоторые его полковники были алчными и корыстолюбивыми людьми, взыскивали с населения и прежде непомерные сборы, якобы на содержание войска, то становится понятным, что обстановка в Малороссии все более накалялась. Началось брожение и в казацкой массе. Большинство казаков не понимали, почему вдруг гетман стал боярином, а полковники дворянами, прежде никогда такого не было. Некоторые полковники и сами не хотели становиться дворянами, предпочитая оставаться казаками. Происки гетмана в отношении епископа Мефодия, вызвали недовольство не только у него, но и среди малороссийского духовенства, которое не желало, чтобы им был назначен митрополит из Москвы.

В самом начале года в Переяславле едва не вспыхнул бунт, но наказной гетман Ермоленко своевременно узнал об этом и арестовал заговорщиков. Однако, часть казаков переяславского полка дезертировала и организовалась в отдельные ватаги, во главе которых стали влиятельные Иван Донец и Демьян Децик. Начались волнения и в Нежине, где во главе недовольных оказался сам полковник Матвей Гвинтивка, ранее верный сподвижник Брюховецкого и новоиспеченный дворянин.

Епископ Мефодий в неурядицах в Малороссии обвинял гетмана, тот в свою очередь писал на него доносы в Москву. Сваты грызлись между собой, поэтому для выяснения действительной ситуации в крае царь направил к Брюховецкому своего посланника дьяка Фролова, который встречался со многими начальными людьми, побывал у Мефодия и у самого гетмана. По возвращению в Москву Фролов докладывал, что неурядицы происходят в основном от гетмана, который, по мнению многих, чрезмерно жаден и корыстолюбив.

Петр Дорошенко, внимательно следивший за развитием ситуации в Заднепровье, где у него было немало сторонников, подослал своих агентов в Переяславль и в июле 1666 года им удалось организовать там беспорядки. Казаки Переяславского полка убили своего полковника Ермоленко и много царских ратных людей. Воеводе Вердеревскому едва удалось скрыться. Одновременно начались волнения и в Каневском полку на правой стороне Днепра.

Брюховецкому и вновь назначенному киевскому воеводе Петру Васильевичу Шереметеву пришлось принимать срочные меры. Восстание в Переяславле было подавлено, а зачинщики волнений в Каневе схвачены. Дорошенко, пользуясь смутой, захватил на восточном берегу несколько местечек, но большого успеха добиться ему в то время не удалось. Брюховецкий видел выход только в одном – прислать в Малороссию как можно больше царских людей, а казаков записать в мещане, тогда не будет никаких бунтов, – говорил он царскому посланнику Ионе Леонтьеву. Со своей стороны и Шереметев поддерживал эту идею, та как для мещан платить фиксированные сборы в царскую казну было выгоднее, чем страдать от постоянных поборов казацкой старшины. Некоторые казаки даже сами стали просить записать их в мещане.

Однако, запорожцы с таким положением дел мириться не хотели и к царским воеводам относились недоброжелательно. Особенно они противились размещению царского гарнизона в Кодаке. Серко со своими охотниками фактически отделился от Запорожья. Вынужден был покинуть Сечь и прежде почти постоянно находившийся там Косагов, опасаясь измены после того как кошевым был выбран Рог.

Действительно, Рог установил тесные контакты с Дорошенко, а сами запорожцы вдруг вспомнили, что в давние времена их деды служили не Москве, а королю.

Пока события таким образом развивались в Заднепровье и Приднепровье, в Москве и Варшаве хлопотали о мире. Обе державы устали от более чем десятилетних войн, дальнейшее противостояние было не выгодно ни Московскому государству, ни Речи Посполитой. Афанасий Ордин‑Нащокин, выполнявший в то время при Алексее Михайловиче обязанности главы правительства, даже предлагал для заключения вечного мира отказаться от притязаний на Малороссию, но царь с этим предложением не согласился. Переговоры шли давно, но к лету 1666 года стали подходить к концу. В своем желании устроить «вечный» мир Ордин‑Нащокин даже готов был уступить полякам Киев и практически убедил в такой необходимости и Алексея Михайловича, однако неожиданно польские комиссары согласились оставить Киев на 2 года за Москвой.

Как ни странно, но помог в этом царскому посольству Дорошенко. Еще в феврале, собрав раду, он предложил всех поляков с правобережной Украйны выслать в Польшу, а самим перейти в подданство крымского хана. Часть старшины выступила против этого. Дорошенко даже пришлось перейти к угрозам отказаться от гетманства, но, в конце концов, большинство рады его поддержало. Вновь утвержденный в должности гетмана, он направил послов к султану и хану с уведомлением о том, что правобережная Украйна находится во власти султана. Тогда же поступил приказ из Константинополя крымскому хану Адиль Гирею (герою Конотопской битвы), сменившему весной того же года Магомет Гирея, оказать помощь Дорошенко. Выступивший из Крыма царевич Давлет Гирей остановился возле Крылева и отсюда обрушился на Левобережье, захватив около 5000 пленных. С захваченной добычей он отошел к Умани, где частично уничтожил, а частично пленил польское войско во главе с Маховским и Красовским, отправив обоих полковников в Крым. Затем он соединился с Дорошенко и они совместно вторглись в пределы Речи Посполитой. Малороссийские летописи сообщают, что в этом походе под Люблином, Львовом и Каменцем казаками и татарами было захвачено в плен около 100000 поляков и евреев, польские летописцы называют более скромную цифру – 40 000.

Естественно после такого дела, Дорошенко уже не мог примириться с Польшей, поэтому, опасаясь возмездия, он стал убеждать Адиль Гирея примириться с государем московским и в дальнейшем продолжать военные действия против Польши в союзе с Москвой. Этого поляки допустить не могли, поэтому в целях скорейшего заключения мирного договора пошли на уступки московской стороне в вопросе с Киевом. Наконец, 13 января 1667 года подписаны были договорные статьи мирного договора (получившего позднее название Андрусовского) сроком на 13 лет – до 1680 года. Собственно это было только перемирие, а над заключением окончательного мира стороны договорились продолжить работу и проводить совместные заседания. Этот договор, по существу зафиксировал реальное положение дел на тот момент – Польше возвращались территории в Литве, Белоруссии и на правобережной Украйне, кроме Киева, которые де‑факто и так находились под ее властью, будучи отвоеваны у Москвы. За московской стороной оставался Смоленск и Заднепровье со всей Украйной по левому берегу Днепра.

Этот мирный договор вызвал сильные волнения на Левобережье. Казаки были недовольны его условиями, в их среде распространялись слухи, что царь заключил мир с королем для того, чтобы уничтожить казачество. Запорожцы даже перехватили царского посланника Лодыженского направлявшегося в Крым и убили его.

Между тем, доносы Брюховецкого и Мефодия друг на друга стали приносить свои плоды – в Москве начали с подозрением относиться к обоим. Побывав в столице на соборе, осудившем Никона, епископ по возвращению в Малороссию, понял это и стал искать примирения с гетманом. Он нуждался в гетманской поддержке, так как узнал, что на его место должен быть назначен Лазарь Баранович, ставший к тому времени черниговским епископом. Непонятно какую цель при этом преследовал Мефодий, но он стал склонять гетмана к измене Москве. Возможно, он надеялся, что это позволит ему удержаться в Киеве местоблюстителем.

Семена измены, брошенные на подготовленную почву, не замедлили дать всходы. Брюховецкий, наконец, понял, что с демонстрацией своей показной преданности Москве, он явно перегнул палку. Казаки не просто были им недовольны – они его ненавидели и от их мести Ивана Мартыновича не спасли бы ни боярский титул, ни царские воеводы. Единственный выход он видел в скорейшей измене царю, тогда еще можно было рассчитывать сохранить, хотя бы остатки своего влияния на казацкие массы.

В качестве своих первых шагов по пути предательства Брюховецкий завязал переписку со Степаном Разиным и донскими казаками, а также вошел в тайные сношения с Дорошенко и находившимся при нем митрополитом Тукальским, освобожденным из заточения. Дорошенко, идеалом которого, как и Богдана Хмельницкого, являлось создание независимого украинского государства, предложил ему остаться гетманом восточной стороны Днепра, если Брюховецкий соединится с ним и выступит против Москвы, перейдя в подданство турецкого султана. Эти условия лично Брюховецкого устраивали. Более того, он рассчитывал, что, в конечном итоге, Дорошенко сам откажется от гетманства, и тогда он станет владыкой обеих сторон Днепра.

Однако Брюховецкий понимал, что для реализации задуманного необходимо было заручиться поддержкой старшины. Собрав 8 февраля 1668 года в Гадяче полковников на тайную раду, он передал им условия Дорошенко. Дискуссия не понадобилась, все они готовы были перейти в турецкое подданство и изменить царю. Воистину правдивы слова Евангелия – не мечите бисер пред свиньями, ибо они оценить этого жеста не смогут, а набросятся и растерзают вас!

В этом предательском сговоре приняли участие полковники: нежинский Артем Мартынов, возведенный в эту должность после мятежа Матвея Гвинтивки, черниговский – Иван Самойлович, полтавский – Костя Кублицкий, переяславский – Дмитрий Райча, миргородский – Грицко Апостоленко, прилуцкий – Лазарь Горленко, киевский – Василий Дворецкий.

Задача изменников облегчалась тем, что волнения в Малороссии начались еще в конце 1667 года. Стихийные выступления казаков, мещан и других слоев населения против царских воевод прошли в ряде городов и местечек. Волновалось и Запорожье, фактически присоединившееся к Дорошенко.

Сразу же после тайной рады вспыхнуло восстание и в Гадяче. Брюховецкий предложил воеводе Огареву, у которого было всего 200 человек войска, покинуть город, но толпа не дала ему уйти. Часть людей Огарева была перебита, остальные вместе с самим воеводой захвачены в плен. Мятеж поднялся по всей Малороссии. Только в Киеве, Переяславле, Нежине и Остре воеводам удалось укрыться в замках, а в остальных городах они погибли вместе со своими служилыми людьми. Фактически уже к середине февраля вся левобережная Малороссия оказалась свободной от царских войск, везде восставшие торжествовали победу.

В Москве весть об измене Брюховецкого была воспринята не только с вполне понятной тревогой, но и с недоумением. Такого низкого коварства от боярина и гетмана в царском окружении никто не ожидал.

Весной князь Ромодановский начал наступление в направлении Котельвы, а с западной стороны Днепра в Малороссию вошел Дорошенко, который далее не видел смысла продолжать политические игры с Брюховецким. Зная о том, что левобережный гетман непопулярен у казаков (да и у старшины) Дорошенко через своих послов потребовал, чтобы он отдал ему булаву, а взамен ему в пожизненное владение достанется Гадяч с пригородами. Поняв, наконец, что его честолюбивым планам не суждено осуществиться, Брюховецкий отправил посольство в Константинополь к султану Магомету с изъявлением покорности и просьбой о приеме в турецкое подданство. Султан не видел причин для отказа и уже вскоре прислал на помощь гетману сильный татарский отряд. Усиленный таким образом Брюховецкий выступил против Ромодановского и остановился под Диканькой, где его настигла весть о подходе туда войск Дорошенко. Правобережный гетман вновь направил к Брюховецкому десять сотников с требованием отдать булаву, но тот приказал их заковать и отправить в Гадяч. Однако уже на следующий день к Диканьке подошли полки правобережных казаков. По приказу Дорошенко Брюховецкий был схвачен и прикован к пушке. Так как на вопросы Дорошенко он не отвечал, тот махнул рукой. Данный сигнал был воспринят как приказ расправиться с гетманом. Толпа набросилась на Брюховецкого и растерзала его. Запорожец Иван Чугуй с несколькими товарищами пытался защитить его, но безуспешно. Дорошенко позже оправдывался перед Чугуем, что приказа убивать Брюховецкого не давал. Возможно, это было правдой, так как к вечеру казаки обеих сторон, хлебнув горилки, решили, что надо расправиться заодно и с Дорошенко. Тому пришлось выкатить им несколько бочек горилки, а самому укрыться в таборе.

Иван Мартынович Брюховецкий, бывший слуга двух гетманов, сам ставший боярином и гетманом, погибший такой бесславной смертью, был похоронен в Гадяче в июне 1668 года.

Часть четвертая. Гетман‑внук гетман, гетманы – самозванцы, гетман – мужичий сын

Глава первая

Петр Дорофеевич Дорошенко – внук первого гетмана реестровых казаков Михаила Дорошенко, родился, по‑видимому, в Чигирине в конце 20‑х годов ХУ11 века. Можно предположить, что Богдан Хмельницкий хорошо знал не только его деда, под началом которого начал свою службу в казацком реестре, но и отца самого Петра и его брата Григория. Это тем более вероятно, что Петр Дорофеевич состоял с ним в дальнем родстве, женившись позднее на дочери его племянника Павла Яненко – Хмельницкого.

Когда именно молодой Дорошенко примкнул к восстанию казаков против Речи Посполитой точно не известно, однако есть сведения, что он начинал свою карьеру в Чигирине в должности писаря при Богдане Хмельницком. Затем Дорошенко вместе с Тимофеем Хмельницким участвовал в походе в Молдавию против Лупула, а позднее на сейме в Варшаве давал пояснения в связи с разгромом казаками и татарами польного гетмана Калиновского под Батогом. Тогда же ему было пожаловано шляхетское достоинство, как главе казацкой депутации. В последние годы жизни старого гетмана он уже был черкасским, а затем прилуцким полковником. В гетманство Ивана Выговского Дорошенко сохранил свой статус и был в числе тех, кто вначале вместе с ним перешел на сторону Речи Посполитой. В бою под Срибным его полк пытался преградить путь царским войскам, движущимся к Конотопу, но потерпел поражение от князя Семена Пожарского. После восстания Цецуры и Сомко, он примкнул к ним и стал поддерживать Юрия Хмельницкого.

Вместе с молодым Хмельницким прилуцкий полковник Дорошенко подавал князю Трубецкому статьи, предложенные на раде в Расаве и отвергнутые затем переяславской радой. После окончательного утверждения Юрия в гетманском сане, Петр Дорошенко лишился своей должности, на которую вместо него был назначен Терещенко, однако продолжал оставаться в окружении гетмана, но не на первых ролях.

На протяжении всего времени пребывания Юрия Хмельницкого на гетманском посту Петр Дорошенко находился в тени, оттесненный в сторону вначале пользовавшимися доверием Москвы Ковалевским и Голуховским, а позднее – Носачем, Гуляницким, Лесницким и другими полковниками, которые, собственно, и склонили молодого гетмана к измене русскому царю.

Однако с избранием гетманом правобережной Украины Павла Тетери положение Дорошенко резко изменилось. Он становится генеральным есаулом (то есть фактически заместителем гетмана), затем, сделав ставку на Крым, с помощью татар ему удается сместить с гетманства Опару и, наконец, расправиться с еще одним претендентом на гетманскую булаву – Дрозденко (Дрозом или Дроздом).

Устранив своих конкурентов, вновь избранный гетман порывает с Польшей, переходит в турецкое подданство и, устранив Брюховецкого, становится де‑факто гетманом обеих сторон Днепра.

Чего добивался гетман Дорошенко и какие цели он преследовал? Насколько полно удалось ему реализовать свои планы и стоили ли достигнутые результаты тех усилий и жертв, которые понесла Украйна от плодов его деятельности? Насколько бескорыстно он служил своему Отечеству и радел за его интересы?

Ответы на все эти вопросы достаточно легко получить, проанализировав деятельность Дорошенко, как гетмана правобережной Украйны за его более, чем десятилетнее пребывание на этом посту.

Прежде всего, он являлся выразителем интересов той части старшины и казаков, которые не желали мириться ни с властью польского короля, ни московского царя. В принципе, среди казаков вообще было мало людей искренне стремившихся войти в состав Московского государства, а еще меньше тех, кто хотел снова оказаться под польским владычеством. Однако многие из них не видели иного выхода, предпочитая снова отдаться во власть Короне, либо же сохранить подданство Москве, лишь бы положить конец тем бедствиям и войнам, которые не прекращались на территории Малороссии уже почти два десятилетия. Дорошенко же возглавил ту часть народных масс, которая видела своим идеалом государства вольную (незалежную) Украину, простирающуюся по обеим сторонам Днепра от Перемышля на западе до Путивля на востоке, независимую, как от Речи Посполитой, так и от московского государя. В немалой степени распространенности таких настроений способствовал и Андрусовский мир, разорвавший Украину на две части, а также явно обозначившаяся централизация царской власти в Заднепровье, с чем большинство казаков не было согласно.

Нельзя сказать, однако, что Дорошенко был утопистом и не оценивал реально возможности самостоятельного создания независимого государства на обеих сторонах Днепра. Нет, он прекрасно осознавал, что сил для этого у него явно недостаточно и ни с Польшей, ни с Москвой ему справиться не удастся.

Именно поэтому он и решил заручиться поддержкой могущественной Порты, в дар которой был согласен преподнести свое будущее независимое государство. В том, что Дорошенко обратился за поддержкой именно к Турции, был глубокий смысл. Главный вопрос – сохранение православной религии и независимой церкви Оттоманской Портой всегда решался однозначно. Ислам в то время отличался веротерпимостью, и вопросы религиозной принадлежности мало волновали турок. Митрополит Иосиф Тукальский, поддерживавший Дорошенко в его начинаниях, мог быть совершенно спокоен за свое будущее. С другой стороны Турция никогда не претендовала на территорию Малой Руси, поэтому не было оснований опасаться, что малороссияне попадут под власть турецкой знати. Наконец, Оттоманская империя при поддержке крымской орды являлась грозным противником как Речи Посполитой, так и Московского государства, поэтому лучшего союзника для Дорошенко в то время просто не существовало. Конечно, формально его государство находилось бы под протекторатом Турции, как и Крымское ханство, но фактически являлось бы независимым, по крайней мере, в вопросах внутренней политики.

Казалось, после гибели Брюховецкого уже ничто не мешало осуществлению планов правобережного гетмана. По обе стороны Днепра, за исключением Киева, не осталось царских воевод. Князь Ромодановский, осаждавший Котельву, вынужден был снять осаду и возвратиться в московские пределы. Дорошенко, выступивший было ему навстречу, не стал вступать с ним в противоборство, а занялся грабежом в Заднепровье. Имение Брюховецкого было разграблено, в том числе захвачено 110 пушек. Дома всех, на кого чернь указывала, как на богатых людей, подвергались ограблению.

В результате измены Брюховецкого и всех этих грабежей и погромов Московское государство понесло огромные убытки. 48 городов и местечек были заняты Дорошенко, захвачено 144 000 рублей денег,183 пушки,32000 ядер, 254 пищали. Убытков воеводам и ратным людям было причинено на общую сумму 74000 рублей.

Глава вторая

Вероятно, гетман планировал и далее оставаться на Левобережье, но неожиданное известие о пьянстве и изменах жены, вынудило его в спешном порядке возвратиться в Чигирин. На Левобережье он оставил вместо себя наказного гетмана Демьяна Игнатовича Многогрешного, черниговского полковника, бывшего одно время генеральным есаулом при Богдане Хмельницком. Воспользовавшись уходом основных сил Дорошенко на правый берег, князь Ромодановский вновь выступил из Путивля и перешел в наступление. Многогрешный оказался в сложном положении: на его просьбы о помощи Дорошенко ответил отказом, а своих сил для оказания Ромодановскому сопротивления у наказного гетмана было явно недостаточно. Кроме того, большая часть населения левого берега, по‑прежнему, тяготела к Москве и не желала признавать власть Дорошенко. Началось брожение и среди простых казаков, которые не доверяли гетману из‑за того, что он собирается перейти в подданство Турции. В результате, после того как Ромодановский взял приступом Чернигов, наказной гетман вступил с ним в переговоры, а в дальнейшем перешел на сторону Москвы.