Текст книги "Мессия (СИ)"

Автор книги: Валерий Быков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 39 страниц)

       -То есть, мой ребёнок может постареть слишком рано?

       -Ну, я бы сказал, если селезёнка не будет работать у него вообще, то это вызовет проблемы лишь в возрасте лет пятидесяти шестидесяти, не раньше.

       -Ладно, тему селезёнки мы проехали, – взял голос Чехов, – так вот, за селезёнку опасаться не нужно, это орган вторичной важности, он на самом деле почти не нужен. Хотя действительно никто толком не знает, зачем он. Будем считать, что это лишняя деталь в человеческом организме. К тому же селезёнка у него вроде как есть, просто она другая. Проблему представляют отличия в его голове. И поэтому я написал вам в медицинскую карточку всё что требуется. Вам необходимо обратиться к невропатологу, это очень важно. Я не могу сейчас спрогнозировать, как будут развиваться патологии его мозга в будущем. Может быть, учитывая то, как он развивался раньше, никак не будут и всё будет нормально. Но необходимо наблюдение врача, потому что в худшем случае, он может вырасти полным ничего не соображающим идиотом. Патологии мозга это очень серьёзно. Могут быть и другие побочные последствия, нарушение развития мозжечка может привести к тому, что ребёнок не сможет ходить и координировать свои движения. Задние области мозга, в которых наблюдается сильнейшая патология, отвечают за цветовое восприятие. Эти отклонения, отвечающие за восприятие света, могут привести к тому, что он может потерять зрение вообще. Хотя сейчас на свет ребёнок реагирует. Но я не могу сказать, различает ли он цвета, хотя я пытался это выяснить.

       -Что значит цвета?

       -Ваш ребёнок может вырасти дальтоником, что не смертельно, но это плохо, также, он может не различать цвета вовсе, и будет видеть мир чернобелым. Возможны и другие нарушения, например отсутствие видеопамяти, при этом в остальном он будет нормален. Но людям, лишённым видеопамяти жить очень сложно, потому что для них даже запомнить дорогу от дома до школы уже проблема. Имеются серьёзные нарушения в разделе мозга отвечающего за слух. Возможные последствия, не способность запоминать звуки, тогда он не сможет запоминать слова и говорить. Хотя на звук вообще ребёнок также реагирует. В общем, все эти области мозга, имеют иные размеры и форму, что вообще не нормально для ребёнка. Химический анализ я не брал, не рискнул, так что химия его мозга загадка, но она не может быть человеческой. В смысле, должны быть отклонения. Хотя, хотя, при поверхностном осмотре мозга, может показаться, что это мозг обычного ребёнка, увы, это не так. У меня вообще осталось ощущение, что это не человеческий мозг, а мозг похожий внешне на человеческий и не более. В общем, не буду перечислять всего, потому что там всё не так как должно быть, если присмотреться, скажу одно, требуется наблюдение у специалиста. И вы должны быть готовы к тому, что ребёнок не сможет стать полноценным членом общества. Впрочем, возможно я и ошибаюсь. Просто, с мозгом действительно могут быть проблемы. Ну и напоследок от себя, постарайтесь хотя бы предотвратить удары его мозга, я имею ввиду, он не должен заниматься боксом, и желательно, чтобы он не занимался и другими опасными видами спорта, в том числе гимнастикой, прыжками с шестом.

       -На этом всё?

       -Вы запомнили хоть половину того, что я сказал? Это очень важно, поверьте, все эти отличия имеются, и вам придётся с этим жить, от этих мелочей зависит его будущее.

       -Я запомнила.

       -Хорошо, вот листок, я тут написал от себя указания, что можно и чего нельзя делать. Это категорически запрещено для меня, составлять для вас такие указания, но я решил рискнуть, будьте осторожны.

       Она взяла листок, просмотрела, и сунула в карман. Взяла ребёнка закутанного в толстый матрас, последний раз попрощалась с профессором и его сотрудниками, вышла на улицу, там была зима, холодно, у входа в больницу её ждала машина, УАЗик внедорожник, в нём водитель и какой-то военный. Она села в него, и машина поехала в Москву, её должны были доставить прямо к дому, на этом её история с НИИ Чехова навсегда и благополучно закончилась. И Жанна Неонова была единственной женщиной, которая уезжала из этого НИИ веря, что её ребёнок на самом деле почти здоров, увозя его на своих руках, потому что остальные дети либо погибли, либо те двое других выживших, страдали сильнейшими...

       * * *

       УАЗик остановился у подъезда её дома, она вышла, здесь её ждал муж, изрядно замёрзший и весь румяный. Наверное, вышел заранее, и ждал долго, не зная, во сколько она приедет. Он подошёл к ней, неловко остановился, потом обнял и поцеловал.

       -Ну что идём внутрь? Ребёнок замёрзнет.

       -Идём...

       Они вошли в подъезд, и поднялись в квартиру, Жанна прошла к себе в спальню и стала разматывать ребенка. Она впервые была рядом с ним одна, раньше в больнице его приносили покормить и всегда сразу уносили.

       -Так что случилось там? Почему тебя забрали на пол года? – Спросил муж.

       У неё только на глазах выступили слёзы, и она ответила полуправдой.

       -С ребёнком было не всё в порядке, диагностировали на УЗИ, сразу вызвали машину и повезли в НИИ лечить. Потом было полгода нервотрёпки и нервов, лекарств, таблеток всяких и уколов. Особенно плохо было первые месяца три, мне сказали, что ребёнка я потеряю. Потом сказали, что если рожу, то урода, потом вот сказали, что он почти нормальный. Надо только встать на учёт к невропатологу, сказали, если повезёт, вырастит нормальный мальчик.

       -А если не повезёт?

       -А если не повезёт, то либо идиот, либо вообще умрёт. Они сами не знают. Говорили только про какие-то отклонения, но я не поняла и не запомнила, говорили, эти отклонения не значительны, но опасно то, что это отклонения головы, головного мозга, сказали, сейчас просто рано что-то говорить. По мере взросления увидим, станет ли он нормальным, или останется овощем.

       -Всё ясно, но почему ты даже не позвонила?

       -Там не было телефона. Разрешили писать только маленькие записочки. Ты знаешь.

       -Я знаю, я хотел приехать, а ты сказала что нельзя.

       -Туда не пускают. Это военный объект, этот НИИ экспериментальная лаборатория, меня там держали как подопытную крысу, а потом сказали, что я должна быть благодарна, что мне давали лучшие лекарства и лечили на лучшем экспериментальном оборудовании. А записки, все, что писала тебе, их проверяли, чтобы я не сболтнула лишнего.

       -Хорошо, ладно... Тогда понятно...

       -Расскажи как у тебя дела, тебя повысили?

       -Нет, завод и конструкторское бюро вообще закрыли. Потому что это конверсия и военные производства закрывают, в стране началась перестройка. Ну, я держался до последнего, и вот недавно стал безработным, встал на биржу. Пока не знаю, куда пойду работать, но сейчас в стране дела идут плохо, эта перестройка портит всё. Тем, кто даже работает, зарплату задерживают, и сильно. Хотя, говорят, свобода, дышать стало легче, в газетах пишут... Появились импортные товары, но дорого. А полки в магазинах обычно пустые и полупустые, колбасу не купишь, особенно если хорошую. В общем, дела не очень. Но ничего, как-нибудь проживём...

Глава 3: Раннее детство. Первые проблемы.

       Было раннее утро, совсем раннее. Жанна подошла к раздевалке детской больницы, подняла малыша на столик, стала раздевать, он весь был потный, на улице так холодно, а ему жарко. Она аккуратно сняла с его рук варежки на подтяжках, убрала их в карман, потом сняла кофту и верхние штаны, потом разделась сама и отнесла всю одежду в гардероб, малыш терпеливо стоял, оценивал, ждал. Она взяла его на руки, понесла на второй этаж.

       -Носками... – Сказал малыш, ему хотелось идти туда самостоятельно, но слишком уж он медленный, ещё маленький, ждать его неудобно. Мама донесла его до второго этаж, сегодня она планировала пройти полное обследование, хотела придти первой, но не удалось, здесь уже была очередь, такие же мамаши с детьми.

       -Женщина, после меня будете, – сказала одна из бабушек.

       -Хорошо, а вы за кем?

       -Я вот за этой женщиной, четырнадцатая в списке.

       -Понятно.

       Жанна села, посадила малыша на ручки, малыш сидел и ждал, необычно тихо и спокойно, но Жанна уже привыкла, её малыш тихий, и почти никогда не капризничает. Рядом сидело несколько женщин, держали на руках своих малышей, они плакали, и никак не могли успокоиться. Один малыш капризничал и требовал от мамы уйти отсюда, а маленький Саша только таращился вокруг и изучал обстановку.

       -Ну что кровь будем брать, – сказала Жанна.

       -Кловь блать, – повторил малыш.

       -Ужас, – улыбнулась Жанна соседке.

       -А у вас сколько месяцев малышу? Я смотрю такой маленький, а уже говорит.

       -Да не говорит, повторяет только слова, а так ещё не говорит, а вообще нам недавно год исполнился.

       -В смысле год? – Не поняла женщина. – Вот моему, полтора года, но он говорить только начал, не может быть, чтобы ребёнок в год сам говорил.

       -Ну что я вас обманывать буду?

       -Смышлёный малыш, и какой спокойный.

       -Да, мы очень спокойные, никогда не капризничаем...

       -А мой вот опять разревелся. Всё время ревёт и ревёт, и что-то требует.

       -Вообще, ребёнок в этом возрасте и должен быть таким, – вмешалась в разговор ещё одна женщина. – Ребёнок спокоен лишь, если страдает дефицитом внимания. В год младенец и должен постоянно реветь и требовать, это нормально. Не обижайтесь женщина, но если он постоянно ведёт себя столь пассивно, это не хорошо вообще-то.

       -Да я знаю, вот поэтому и пришла на обследование, сначала кровь, потом к окулисту хочу сходить и к лору, ну и потом в конце к невропатологу. Послушаю, что скажут. Но хотя меня все и предупреждают, смотрю, никакими задержками в развитии он не страдает, даже наоборот болтает очень даже не по возрасту.

       -А моему вот четырнадцать месяцев, орёт и орёт, и слов не говорит вообще, только гу, да гу... Эх, не знаю что и делать... Все нервы вымотал...

       Мимо женщин прошла врач, открыла кабинет и объявила:

       -Заходите женщины с направлением в порядке очереди.

       Женщины с детьми зашевелились, и первая пошла с ребёнком, сдавать кровь.

       -А вот моему диагностировали подозрение на диабет, представляете какой ужас, в таком возрасте, всё этот Чернобыль...

       -Да, я слышала, из-за этого Чернобыля столько заболеваний у детей, хорошо, что хоть закончились эти выбросы...

       -Экология нынче ужасная, вот дети и болеют...

       -Мой вообще уже три раза гриппом болел, иммунитет слабый...

       "А мой вот никогда ничем не болеет" – Подумала Жанна, "не замерзает и не капризничает, и болтать уже начал с десяти месяцев, что вообще повергло в шок многих, и ходит сам, а не на четвереньках ползает..." Очередная мамочка тем временем зашла в кабинет с малышом, а предыдущая вышла с орущим и дерущимся младенцем, у него в руке была ваточка с кровью.

       -Сдавать кровь в год настоящий кошмар, ребёнок боится, ему больно, и он ничего не понимает...

       -Да, но сдавать надо как-то... Без анализов диагноз не поставишь.

       Наконец, дошла очередь и до Жанны с её Сашей, она зашла в кабинет, врач скомандовала ей:

       -Садитесь сюда, помассируйте пальчик.

       -Я массировала.

       -Хорошо, держите его.

       Она взяла чистое лезвие, и аккуратно проколола пальчик маленькому Саше, ребёнок завизжал и начал сопротивляться, мама с большим трудом удержала его в руках.

       -Женщина, держите его крепче. Ужас, да что это такое.

       -Я не могу, он слишком сильный. Постоянно дёргается и вырывается.

       -Женщина ему же год с небольшим, вы что каши мало ели... Ох, действительно, какой сильный, прям Илья Муромец, – удивилась врач, когда ребёнок очередной раз рванул свою маленькую ручку, и она с большим трудом смогла его удержать.

       -Ну, всё? Я не могу его удержать.

       -Нет, не всё, надо порезать ещё один пальчик, кровь не капает из пореза почти совсем.

       -Женщина, может, хватит?

       -Нет, не хватит, мало крови, всего капля, надо ещё один палец порезать, не знаю, кровь из пореза совсем не идёт, надо порезать глубже.

       -Аккуратнее ради бога, у него же пальцы совсем маленькие, не порежьте сухожилие.

       -Да знаю я. Не первый раз уже. Держите, сильнее, чтобы не дёргался, ужас, да что это за бестия, он у вас, что допинга, что ли объелся. Что за монстр...

       -Не смейте.

       -Извините, никак не могу удержать, никогда таких детей не встречала, давайте, успокойте его.

       -Успокоить? Вы ему два пальца порезали, думаете, годовалый ребёнок успокоится после такого?

       -Но надо же как-то кровь взять, и она совсем не капает, я не знаю, это бесполезно, не капает и всё. Я давлю на палец, а крови нет, да и что за... Нет, это бесполезно, надо брать из вены, идите к соседнему столику. Из пальца не давиться, не хочу резать третий. Держите ваточку, аккуратно. Да у него и так ничего из пальца не капает, можно и без ватки.

       -Так что делать?

       -Идите, не задерживайте очередь, мы возьмём из вены, иногда так бывает. У малышей мало крови в пальцах, приходится брать из вены.

       -Ясно.

       Жанна подняла ребёнка, он продолжал сопротивляться и ревел, пинался, и сильно, она с трудом отнесла его к соседнему столику, здесь работал врач мужчина. Он своими сильными руками аккуратно взял ребёнка за руку, с большой силой прижал, чтобы он не дёргался, и аккуратно ткнув, промахнулся мимо вены. Пришлось ткнуть несколько раз, каждый раз в вену попасть ему не удавалось.

       -Что не так?

       -Вена маленькая, извините, никак не попаду, да он ещё дергается, не знаю, вена просто не прокалывается, иголка соскакивает каждый раз, тыкаю будто в камень.

       Мужчина вздохнул поглубже, успокоился, сосредоточился, надавил шприцом сильно и аккуратно, и наконец попал вену, взял на анализ кровь.

       -Всё, отмучались, извините женщина, простите, что так не сразу.

       -Да уж, это же ребёнок... Могли бы и аккуратнее с первого раза попасть.

       -Простите, всё этой крови более чем достаточно на анализ. Идите.

       Жанна вынесла ревущего и брыкающегося Сашу из кабинета, около входа он дёрнулся, и уронил ватку на пол, Жанна выругалась про себя. Попыталась поднять, но одна из женщин остановила её.

       -С пола нельзя, она же грязная, занесёте инфекцию, идите возьмите новую.

       -Да ладно, кровь уж больше не течёт, – ответила Жанна и пошла дальше.

       Кровь из пальцев малыша действительно не текла совсем, из вены тоже. И самое странное то, что он почти успокоился, снова на его лице застыла детская спокойная заинтересованная улыбка. Он перестал капризничать всего спустя пару минут после того как его перестали мучить с этим анализом крови. Жанне даже немного стало страшно, ребёнок вёл себя неестественно спокойно по сравнению с другими детьми. Все остальные ныли, ревели, орали, что-то требовали, она впервые заметила это здесь. Дома же она уже привыкла к тому, что её Саша такой спокойный. Здесь же она увидела других детей, и спокойствие ребёнка стало выглядеть не естественным. И даже то, что он начал говорить, и уже говорил первые слова, уже не могло убедить женщину, что он нормальный. Они дошли до окулиста, здесь почему-то очереди не было, что неестественно для перестроечной больницы. Жанна постучала и зашла, здесь за столом сидел высокий мужчина.

       -Что хотели?

       -Мне бы зрение проверить ребёнку. Назначили полное обследование.

       -А он у вас говорит? Просто интересно как проходить такое обследование с годовалым ребёнком. Интересный у нас педиатр, не правда ли?

       -Ну, маленько говорит.

       -Ясно, садитесь, попробуем.

       -Малыш? Это какой цвет? – Доктор показал ему карточку.

       -Цвет! – Повторил малыш.

       -Цвет какой? Скажи.

       -Цвет, – повторил малыш.

       -Ясно, думаю, буквы у него тоже бессмысленно спрашивать, да и значки он тоже... В общем ладно, давайте посмотрю глазное дно, это максимум что я могу сейчас сделать. Для полного обследования надо чтобы он хотя бы мог назвать значки, а лучше буквы, умел говорить и различал цвета. Такое обследование можно пройти года в три не раньше. Когда малыш хоть чуть-чуть начинает соображать. Приходите через годик...

       -Придём...

       Она вошла в кабинет невропатолога, здесь сидела приятная женщина лет сорока. Жанна прошла к ней, села напротив и взяла на руки ребёнка.

       -Ну, на что жалуемся?

       -Знаете, у нас такая история, я, когда рожала, лечилась в спецклинике, и мы вроде пока ни на что не жалуемся. Но профессор, который изучал некоторые особенности моего ребёнка, он провёл диагностику, очень тщательно, и понаписал в карточку всякой ерунды. Сказал, обязательно наблюдаться у невропатолога. Сказал, что с возрастом могут возникнуть проблемы с развитием мозга. А так ни на что не жалуемся. Всё вроде бы хорошо.

       -Хорошо, я сейчас прочту... – Она открыла карточку, стала смотреть. – А здесь по написано много, я бы сказала, даже очень много, сорок страниц, ох... Надо прочесть. Подождите минут пятнадцать хотя бы, я такую массу слов с ходу не осилю. Наверное, действительно что-то серьёзное у вас, раз врач наблюдавший его так старался. Так... Отклонения мозга, ужас... Зрительные и слуховые области... Так... Да, ужас. Знаете... Да... Какой кошмар... Не может быть такого, ладно... А он у вас вообще как нормальный? Ну, реагирует на всё спокойно? Говорить пробовали?

       -Пробовали, говорит уже маленько, пока просто повторяет чужие слова.

       -Слова... – Повторил ребёнок.

       -То что говорит это хорошо, очень хорошо, так, я смотрю у окулиста были, глазное дно с небольшими отклонениями, сосуды расширены, реакция на раздражители хорошая... Ладно... Думаю, большинство написанного врачом, наблюдавшим ребёнка не подтвердилось. Ребёнок нормально слышит, видит, и уже повторяет слова. Это очень хорошо, но тут есть рекомендация, надо бы сделать рентген головного мозга.

       -Рентген?

       -Да, рентген. Я бы сама может не назначила его, не вижу смысла, раз всё нормально, но перестраховаться необходимо, учитывая три восклицательных знака, которые стоят здесь у вас в карточке. Тут говориться, что мозг изучали на каком-то особом аппарате УЗИ, даже не знаю такой модели, и отклонения были и чёткие... Хотя, как-то не верится... В общем, вот направлении, идите сделайте рентген прямо сейчас, результат заберёте завтра утром, и если всё нормально будет я вас отпущу на пару месяцев... Потом придёте...

       -Но мне завтра... Ладно, приду, хорошо приду. Всё? Можно идти?

       -Подождите, надо проверить рефлексы, это главное, как реагирует на раздражители. Если всё нормально, то... Посадите его на стул, и уберите штанину, я хочу ударить по коленке. Давайте, так...

       Она аккуратно ударила резиновым молотком малыша по коленной чашечке, но никакой реакции не последовало. Она сделала это ещё раз пять, очень аккуратно и настойчиво.

       -Да... Странно... Очень странно, никакой реакции... Такого быть не должно, не знаю, он у вас хорошо ходит сам? У него всё в порядке с равновесием? Давайте посмотрим, выведите его на середину комнаты и отпустите, мне просто хочется посмотреть как он.

       -Да ему всего годик.

       -Я понимаю, я всё равно постараюсь посмотреть, как он держит равновесие, если хорошо, всё в порядке, если плохо, то надо будет следить.

       Жанна вышла на середину комнаты и отпустила малыша, сделала несколько шагов назад, малыш побежал за ней, сам, на ногах, не на четвереньках, и не упал.

       -Вот видите, всё нормально вроде.

       -Да, равновесие держит, и даже очень хорошо для своего возраста, очень хорошо, а вот нервный узел на ноге совсем не реагирует, так быть не должно. Ну, как малыш, держи игрушку, поиграй, давай. Так... Держит вроде игрушку нормально, это тоже хорошо... Ладно, сейчас сделайте рентген, и завтра утром снова ко мне, я подумаю... Если рентген будет хорошим, я вас сниму с учёта, в этом очевидно нет необходимости, и ни один из жутких диагнозов того профессора не оправдался, ребёнок абсолютно нормален. Кроме отсутствия реакции в коленной чашечке, но думаю, она появится с возрастом. Посмотрим рентген. А теперь идите, до свидания.

       -До свидания...

       * * *

       На улице стояла зима, было невероятно холодно, стояли жуткие холода, никак не меньше минус тридцати пяти градусов. Она шла сквозь эту стужу с ребёнком в районную больницу, её продувало, и постоянно мёрзли руки. Тридцать пять градусов и такой лютый ветер, это страшно, в такой мороз он продувает до костей. Это тяжело, и что хуже всего, это ребёнок, ему нельзя дышать таким холодным воздухом, но и пройти обследование и сняться с учёта невропатолога, было необходимо, к тому же после невропатолога, ещё надо было зайти к педиатру, чтобы провести осмотр после взятия крови, поговорить, узнать, как дела. И если бы не первое и не второе, она бы не потащила ребёнка в такую стужу, тем более, идти до больницы минут двадцать, а это далеко, в такой мороз. Она только прижимала Сашу к себе, и старалась держать его лицо закрытым платком, чтобы не обморозить, надо лишь потерпеть... Хотя по пути, мысль, что не стоило идти в такой мороз с ребёнком, посещала её всё чаще. Учитывая то, что её собственное лицо болело от холода, и руки в рукавицах больно ломило.

       Наконец, она дошла до больницы, руки буквально отваливались. Она открыла дверь, вошла внутрь в тепло, и вздохнула с облегчением, постояв минуты две, согреваясь. Жанна подошла к раздевалке, поставила ребёнка на столик, и стала раздевать, сняла с него шубку, и ей стало дурно. Она забыла надеть на него меховой комбинезон, тёплый зелёный меховой комбинезон, просто... Просто... Просто, выветрилось из головы, собирала на автомате, одела штанишки, одела рубашку, а потом одела шубку и всё... Он маленький глупый и не понимает, что не одет полностью. Она стала тормошить его, но Саша был спокоен, стоял на ногах и улыбался, он совсем не замёрз, разве что не вспотел как обычно.

       -Боже мой, женщина, разве можно в такой мороз ребёнка так легко одевать.

       -Я... Я забыла.

       Она задрала штанину штанов, которые должны были быть нижними, запасными, и потрогала ножку ребёнка, она была холодной, просто ледяной, ей стало ещё страшнее. Но Саша вёл себя спокойно, не плакал и не капризничал как всегда, стоял нормально, у него ничего не болело. Он переступил с ноги на ногу, и у него не было никаких проблем со сгибанием стопы и колен, как будто и не замёрз вовсе. Жанна перевела дух, поняв, что хотя ребёнок и ледяной, с ним всё в порядке, по крайней мере, он дышит, ходит, двигается и ведёт себя как всегда.

       -Теперь главное не простудиться, – сказала она себе. – Надо отнести тебя к врачу, мы ведь в больнице, всё будет хорошо.

       Она быстро сдала одежду в гардероб и сразу пошла к педиатру на второй этаж, здесь была очередь, педиатр только что пришёл, она прошла в дверь без очереди.

       -Женщина, а вы не обнаглели без очереди? Мы вообще-то тут сидим.

       -Мне срочно.

       -Нам всем срочно... – Хамски ответила ей какая-то бабулька со школьником.

       Жанна не обратила на них внимания, и внесла Сашу в кабинет. Врач стояла у шкафчика, разбирала карточки.

       -Подождите пока.

       -Алла Марковна, мне срочно, я очень легко его одела, забыла комбинезон, и несла по морозу вот так в одной шубке. А потом увидела это только в коридоре, здесь. Я думаю, я его застудила, помогите, он весь холодный. Я идиотка, помогите, я боюсь, он может умереть. Надо растереть, согреть, не знаю...

       -По-моему всё в порядке, озноба нет.

       Она подошла, потрогала ребёнка, сняла носочки, посмотрела ноги, поставила на лавочку, тяжело вздохнула.

       -Всё в порядке мамочка, зря только панику поднимаете, да ручки ножки холодные, да, может, замёрз маленько, но вы же не голым его сюда несли, сами говорите в шубке, и шубка наверно тёплая. Всё с ним в порядке, даже озноба нет, никаких признаков переохлаждения, ноги двигаются нормально, смотрите, стоит сам без проблем. Посинения нет, всё в порядке. Если бы обморозили, сейчас бы он пальчиками так не двигал бы, и посинение пошло бы. В худшем случае, может быть простынет, ничего страшного не произошло. Всё идите, потом по очереди зайдёте.

       Жанна вышла, её на входе сразу пристыдили:

       -Вы женщина совсем обнаглели, мы тут тоже люди сидим, не быдло, могли бы и по очереди зайти, подождать.

       -Совсем обнаглели...

       Жанна отправилась вниз на раздачу за рентгеном, ей нужно было сначала сходить к невропатологу. Она забрала рентген, и быстро поднялась наверх, от сердца отлегло, с Сашей всё было в порядке, такая страшная ошибка, и всё обошлось. Только вот как теперь домой идти? Придётся звонить мужу, чтобы отпросился с работы, занёс комбинезон в больницу, ну и влетит конечно от него... Или может лучше ничего не рассказывать? Оставить ребёнка Алле Марковне в кабинете и сходить за комбинезоном самой.

       Она подошла к кабинету невропатолога, точно к назначенному времени, постучалась и зашла внутрь, пронесла карточку и рентгеновский снимок. Села напротив врача, а та стала внимательно изучать снимок. Жанна сидела и ждала, а невропатолог всё рассматривала и рассматривала снимок, потом достала из стола какую-то толстую большую книжку, открыла её, полистала, стала сравнивать снимки. Молчание затянулось...

       -Извините...

       -Подождите, вы видите, я работаю.

       -Хорошо.

       Прошло ещё минут пять, врач убрала свою книжку в стол, открыла карточку, и стала старательно и много писать, это заняло ещё минут пятнадцать, Жанна всё сидела с рёбёнком. А Саша стрельнул из соседнего шкафа бибику и возил ей по лавочке, но игрушек здесь в этом кабинете вообще было много разных. Наконец, врач перестала писать, и закрыла карточку.

       -Ну, что я могу сказать вам. Ничего хорошего.

       -Да?

       -Вам повезло, и вам в родильном доме попался очень внимательный и добросовестный врач, и аппарат УЗИ хороший, хотя вообще странно, я не слышала, чтобы на УЗИ кто-то смотрел новорожденному мозг. Но не важно... Важно другое. Те замечания, что он написал, подтвердились лишь на половину, но действительно подтвердились. У вашего Саши серьёзные патологии в развитии различных областей мозга. Я думаю, у него в будущем могут быть проблемы со зрением, с восприятием цветов и видео памятью, и дело не в глазах, а в дефектах мозга. Они действительно есть, есть и многие другие отклонения, не буду их перечислять, их слишком много. Они мало заметны на первый взгляд, учитывая малый размер детского мозга, и если бы не эти записи вашего врача Константина Ивановича Чехова, я бы не придала им внимания. Но эти отклонения действительно есть, если очень внимательно изучить снимок. Я не могу спрогнозировать, как они будут развиваться в будущем, эти дефекты. Но могу сказать однозначно, с учёта вас снимать не буду. И в будущем, хотела бы, чтобы вы ходили ко мне строго каждый месяц. Что касается таблеток, пока ничего выписывать не буду, хочу понаблюдать за изменениями. К несчастью, делать рентген мозга ребёнку чаще, чем раз в год нельзя, так что отслеживать изменения коры головного мозга постоянно не получится. Но я буду следить за развитием его рефлексов, за реакцией на внешние раздражители, поведением, за тем как развивается речь. Думаю, все отклонения от нормы мы выявим, и тогда уже будем думать, какие таблетки пить.

       -Пить, таблетки?

       -Ну да... Я постараюсь сделать так, чтобы эти патологии не отразились на его развитии. Поймите, ситуация очень серьёзная, и то что он нормально развивался до сих пор, большой успех, но всё может измениться. Дефекты мозга не шутка, а страшный диагноз. Вам кажется, ребёнок нормален, просто слишком тихий и спокойный, а на самом деле это всё следствия отклонений мозга, которые в будущем могут эволюционировать в сложные болезни. Тяжёлые формы аутизма и слабоумия, и не только. Дефекты зрения, отсутствие зрительной памяти, плохой слух, амнезия, не способность помнить что-либо вообще дольше двух минут. Временная периодическая полная потеря зрения или слуха. Также он может полностью потерять зрение или слух при взрослении, и это не вылечить. Не способность ощущать боль, вкус, запахи, температуру, отсутствие осязания, всё это страшные проклятия для человека. Тут список последствий дефектов его мозга необычайно длинен. Например, были случаи, когда такие люди погружались в летаргический сон на долгие годы, и никто не мог их разбудить. И самое страшное то, что дефект не один, их очень много и они разные, а значит, это будет бить его по многим направлениям одновременно. Пока что эти отклонения в развитии сложно увидеть, потому что ребёнок маленький, и это не явно, но они обязательно появятся. Увы, это так. Это просто печальный опыт многих врачей, но определённые таблетки, могут компенсировать эти недостатки частично. Поэтому требуется тщательное наблюдение, и уж точно и речи быть не может о том, чтобы снять его с учёта.

       -Но он нормальный. Он узнаёт меня, бабушку и отца. Он повторяет слова, прекрасно слышит и видит, запоминает игрушки, и даже очень смышлёный для своих лет. Сам ходит, даже умеет раздеваться, расстегивать пуговицы, снимать варежки, играет в кубики.

       -Дефекты могут проявиться позже, например, в возрасте пяти или семи лет, так бывает. Хотя, конечно, есть шанс, что он станет почти нормальным. Просто в данном случае, почти нормальный трудоспособный с ограничениями человек, это уже здорово. Но просто поймите, его мозг другой, у него многие области имеют нездоровый размер и форму, какие-то непонятные уплотнения и нервные узлы, подобное просто не может не отразиться на его развитии в будущем. Увы, современная медицина умеет находить все эти отклонения и диагностировать на раннем этапе. И это не моя прихоть. Всё действительно так, тут ничего не поделаешь.

       -Он нормальный.

       -Мы будем наблюдать за ним, и очень внимательно, и если он будет расти нормально, это будет просто здорово, замечательно. И потом, подумайте, то, что я диагностировала, просто, всего, что здесь написано, этого более чем достаточно, чтобы не ходить в армию. То есть, сейчас, он вырастит нормальным, но в армию его не возьмут, например...

       -Да... Чёрт с этой армией. То, что вы говорите... Я не хочу, чтобы мой ребёнок стал инвалидом на всю жизнь, я не хочу растить инвалида. Я хочу... Мне в НИИ сказали, что он вообще не родится, что эмбрион настоящий монстр, а потом прошло время, и я родила и он нормальный, а потом Чехов сказал, что он вырастит идиотом, но он не идиот, он очень способный ребёнок, хорошо видит и слышит. Вы врачи, просто сами не умеете.