Текст книги "Мессия (СИ)"

Автор книги: Валерий Быков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц)

       Профессор покрутил кольцо настройки и аппарат навёлся на внутренности зародыша, здесь была полная хрень, два размазанных пятна в области груди и живота и ничего более.

       -Не пойму, что это такое, сверху вроде сердце, но где лёгкие? Их просто нет, это плохо, зародыш без лёгких не выживет, и я даже не знаю, можно и его вообще спасти, вводить кислород прямо в кровь?

       -А что у него внизу за шарик?

       -Я так полагаю, это вместо печени почек и селезёнки. Половых органов я также не вижу, определить пол существа не представляется возможным. Не вижу также и желудка с кишечником. Вероятно, их просто нет, хотя на этом этапе развития плода они уже должны быть.

       -Существо невиданной степени нелепости. Если честно профессор, я предполагал, что хотя бы изнутри оно похоже, если уж не на человека, то хотя бы на насекомое или там на любую другую адекватную форму жизни. Так что, вероятно зародыш умрёт сразу после рождения, и сохранить ему жизнь никак нельзя, это просто не сформировавшийся кусок мяса, потому что нет ни лёгких, ни кишечника вообще, сейчас он жив, потому что получает всё из крови матери.

       -Зато у него есть мозг, и, увы, не хватает разрешения аппарата, но всё же заметь, вот посмотри сюда Дима.

       -А что тут?

       -Ну, во-первых, мозг очень крупный, и необычный, у него в отличие от обычных зародышей, уже сформировались области, обычно формирование областей мозга происходит на более позднем этапе развития. То есть, мозг очень развит, и его области упорядочены, чего не должно быть при такой случайной мутации, это как будто мозг не человека...

       -Пришелец, инопланетянин, профессор едва ли, глупость.

       -Я не говорил этого, я сказал следующее, мозг имеет не случайную форму, он закончен и весьма совершенен. Куда совершеннее, чем полагается зародышу человека на шестом месяце.

       -Это видимость профессор, просто видимость, на самом деле, эти области могут быть просто кусками мяса, как тот, что у зародыша вместо печени и почек с селезёнкой. Это просто случайно расположенные куски мяса.

       -Это будет видно на вскрытии, когда зародыш родиться.

       -Это не может быть мозгом, потому что тогда к нему вот сюда должен подходить позвоночник, – показал пальцем на экране Дима, – а позвоночника нет, точнее...

       -Дима, могу поспорить, что вот это и есть позвоночник и нервный столб, как и полагается такому организму.

       -Но это же не кости... Что это за нити оплетают его.

       -Это мы узнаем на вскрытии. А позвоночник это не кости, а в первую очередь нервные волокна, и могу поспорить, они там есть.

       -Всё равно, без лёгких и системы пищеварения вообще, существо умрёт и быстро.

       -Да, но до этого момента у нас есть ещё три месяца, и мы можем наблюдать его развитие. Так что мы получим ещё много интересных данных, а теперь, надо тщательно сфотографировать каждый снимок, и отправить материалы в Кремль, они не просто так нам выделили этот аппарат, а конкретно под вас Жанна.

       -Мне это не интересно, – сказала женщина.

       -Ваш ребёнок уникум, через наши руки прошло более ста женщин уже, за последние месяцы, и лишь у вас имеется такая уникальная схема развития плода, все остальные дети, это просто дети с патологиями органов, совсем не мутанты, просто больные дети. И сказать по правде Жанна, если бы не вы, наш проект закрыли бы. Потому что ничего такого необычного Чернобыль биологии не подарил. Вы единственный случай, когда радиация так...

       -Профессор, не факт, что это радиация...

       -Я знаю, но, скорее всего, всё же... В общем, давайте работать, надо набрать материал, тщательно просканировать ребёнка и отослать все фотографии, полученные на аппарате микрон 150S нашим хозяевам, тем, кто открыл нашу лавочку, они ждут отчёты и результаты исследований.

       А Жанна лежала на кровати, слушала разговоры профессора и думала о своём. А именно о том, как ей не повезло, она уже знала из рассказов профессора, и из тех криков рожениц, что иногда доносились в больнице. Что чем сильнее патология ребёнка, тем меньше шансов на благополучный исход. Практически все женщины, дети которых имели серьёзные патологии получали в финале либо выкидыш, либо рожали мёртвого младенца. То есть ребёнок умирал сразу после рождения, и даже те немногие, что выживали, станут вечно больными уродами, на шее медицины, потому что имеют серьёзные наследственные патологии внутренних органов. И она уже давно свыклась с мыслью, что родит мёртвого младенца, и что, то, что внутри неё и не младенец вовсе. Главное, чтобы всё побыстрее закончилось, ей выплатили деньги, материальную компенсацию, и тогда она вернётся к Павлу, и они начнут новую жизнь, и родят нового здорового ребёнка. Здесь, в этой клинике лечили больных детей, тяжело больных, в этих историях местных мам хэппи ендов не было, никогда. Если уж попал сюда, знай, ты попал сюда не просто так. Добром не кончится. И она уже ни на что не надеялась уже. Просто ждала, когда всё кончится.

       * * *

       Она проснулась ночью от того, что в комнате находилось сразу несколько человек, среди них и профессор Чехов, они толпились и суетились, Жанна спросила:

       -В чём дело?

       -У вашей подруги Яны отошли воды, сегодня ночью или утром она родит.

       -Ясно.

       -Не волнуйтесь, всё будет хорошо.

       Её положили на каталку и увезли, а Жанна осталась в комнате одна, она знала, хорошо всё не будет, ребёнок Яны с патологиями внутренних органов, и в последние два месяца особенно эти патологи получили сильное развитие. Всё хорошо не будет, она родит труп, или что ещё хуже, если ребёнок выживет, ему придётся жить на тяжёлых лекарствах, проживёт он не долго, и жизнь его не будет нормальной. Радовало лишь одно, её собственный срок подходил к концу, и скоро её отпустят домой, а там так хорошо, не надо пить эти таблетки, можно гулять по городу, смотреть телевизор и болтать с подругами, со всеми, а не только с Яной. Можно будет пить пиво, и танцевать, и ... В общем, свобода, быстрее бы.

   Глава 2: Чудо.

       Профессор зашёл в комнату, на нём была маска, он посмотрел на хирурга, тот аккуратно зашивал живот Яне, она спала, ребёнок лежал в камере и аппарат искусственного дыхания аккуратно вентилировал лёгкие.

       -Как всё прошло?

       -Плохо, очень плохо, роды были тяжёлыми, я не решился делать кесарево сечение сразу, и зря... Ребёнок долго не выходил, пришлось резать. Я вроде бы всё аккуратно зашил, но матка сильно пострадала, я не уверен, что она сможет иметь детей. Всё прошло очень неудачно, потому что ребёнок уже сместился, но не вышел, в общем, это моя вина... Могу лишь сказать в своё оправдание, что случай был тяжёлым, и ситуация развивалась по непредсказуемому сценарию.

       -Не важно, главное, всё хорошо, не вини себя, она выкарабкается.

       -Надеюсь. Но она сидела на сильных иммуно подавляющих, это плохо, их действие прекратится скоро, а последствия приёма не скоро, из-за этого часто бывают осложнения после родов.

       -Я знаю. Мы стараемся прекращать приём иммуно подавляющих за два три дня до родов, чтобы ослабить их эффект на момент родов, но в этот раз не удалось угадать, она лишь на восьмом с половиной месяце беременности, и я думал, она родит минимум на две недели позже...

       -Есть вероятность, что она умрёт.

       -Я понял.

       -Надеюсь, на нас не повесят врачебную ошибку. Сейчас стала очень популярна гласность.

       -Не повесят. А если что, всегда есть оправдание, что мы пытались спасти ребёнка, и поэтому...

       -Да, всегда есть оправдание.

       Чехов подошёл к камере с ребёнком, посмотрел на работающий аппарат вентиляции лёгких, посмотрел на ритм сердца, сердце не билось. Так и не включилось, надежды были зря.

       -Ребёнок мёртв, – констатировал профессор. – Сердце не бьётся, можете отключать аппарат вентиляции лёгких. Это было ожидаемо, у него сильные патологии внутренних органов, в том числе и сердца, оно не заработало. Быть может, и к лучшему, иначе жизнь этого ребёнка была бы пыткой и для него, и для людей его окружающих, и он бы всё равно умер, это неизбежность. А лекарства для него... Это большие деньги и всю короткую жизнь. Хорошо, что он умер.

       Профессор вышел из хирургического отделения, ему было не хорошо, он знал Яну уже почти пол года, приятная женщина, всегда крепилась, и так всё кончилось. Впрочем, так всегда кончалось, ведь к ним в клинику везли изучать именно безнадёжные случаи. Или как минимум тех, кто имел серьёзные врождённые патологии, а лечить их никто не умел. Ведь просто таблетками такое не вылечишь, и даже операции, их пытались делать опытные хирурги, но, что делать если у малыша просто не работает сердце? И они каждый раз пытались выходить детей, и дважды роды были успешными, и мамы вроде радовались. Но чему они радовались? Они сами не понимали, что дети, рождённые ими, никогда не будут нормальными. Тем более, ему, как врачу хорошо известно, что даже небольшие патологии, такие, как просто недостаток кислорода в крови ребёнка, уже могут привести к тому, что ребёнок вырастит, например, идиотом, и уж точно никогда не станет полноценным членом общества, не подарит родителям внуков. Не сможет работать, будет постоянно требовать дорогие лекарства, которые нужны ему, чтобы просто жить, что от него толку. Лучше уж умереть при родах, чем потом пытать душу родителей ещё пять или десять лет, и всё равно в конце умереть.

       Он покинул кабинет, где проходили роды Яны, направился в свою лабораторию, там посидел, попил чаю, проверил анализы нескольких рожениц, просмотрел анализы Жанны Неоновой. У неё как всегда всё было в порядке, впрочем, хороший анализ крови матери, не гарантия здоровья малыша.

       Поработав над рутинными делами, профессор дождался времени обследования его самой важной пациентки, взял свой блокнот и направился в ординаторскую, за своими помощниками. Они были заняты своими делами, он позвал их и направился к Жанне.

       Это было рутинное обследование, такие они проводили каждый день, но каждый раз эти обследования вызывали неподдельный интерес, потому что, то, что они видели, было настоящим чудом генетики и биологии, такого просто не бывает в природе. Её малыш изменялся, и изменялся очень быстро, изменялись и его внутренние органы, изменялись до неузнаваемости, по невероятному, совершенно непредсказуемому сценарию, и с точки зрения биологии творилась настоящая мистика, такого просто не могло быть.

       -Ну что Дима? Как видишь, позвоночник оброс кальцием.

       -Но нити всё равно внутри позвоночника, внутри костей.

       -Да, и это невероятно, и заметь, появился и сформировался пищевод, лёгкие, а тот комок плоти в животе распался на несколько, превратившись совершенно очевидно в печень, почки, и только селезёнка вызывает опасения.

       -Так что доктор у меня всё хорошо? – Спросила Жанна.

       -Да, и это абсолютно невероятно. Нити, лапки, покрывавшие организм исчезли совсем, просто рассосались, как будто их никогда и не было. Сердце, всё остальное имеет правильную структуру, я не удивлюсь, если плод вообще выживет после рождения. И лишь мозг и селезёнка вызывают опасения.

       -Значит, я рожу здорового ребёнка?

       -Я бы сказал, что роды произойдут примерно через две недели. Формирование ребёнка и его внутренних органов завершено, лишь мозг и селезенка имеют дефекты. Но не радуйтесь особо. С вами я сам готов поверить в чудо, но боюсь, что отклонения в мозге, которые остались, они не пройдут бесследно, есть вероятность, что ребёнок родится идиотом, и никогда даже не выйдет из состояния овоща. Такие изменения в мозге, они не проходят бесследно. Хотя, возможно, изменения ещё не завершены, и он окончательно придёт в норму перед рождением.

       -Да профессор это так. И мы имеем дело не с патологией, это обычное внутриутробное развитие для этой женщины, вопрос лишь, чем оно вызвано, такие отклонения? Я не думаю, что это инопланетянин. Но у меня есть теория, быть может, просто эта женщина другой расы, ранее неизвестной, такой же, как негры или монголы. И у неё и всех членов её семьи всегда развитие плода протекало так.

       -Глупость, – оценила идею, обычно молчащая Юля, – такого, просто не бывает. Не фантазируй.

       -Тем не менее, профессор, это не генетический сбой, и вообще не сбой и не дефект, то, что мы наблюдали, и было нормальным развитием плода, и могу поспорить, что ребёнок родится абсолютно нормальным. Это было запрограммировано природой, и мы наблюдали уникум человеческой расы, иное развитие плода. В прошлом, когда не было аппаратов УЗИ, мы могли это пропустить. И возможно даже, что подобное развитие плода, сам путь и эволюция, это нормально не только для семьи Жанны, а вообще для всего человечества.

       -Глупость, – напористо повторила Юля.

       -Просто этот ребёнок, он как альбинос. Рождаются же у некоторых видов альбиносы, белая шерсть, красные глаза, не характерные для этого вида, или белые львы, которые иногда, но рождаются у обычных жёлтых. Просто это исключение, ошибка природы, наследие древних, не востребованных генов. То есть мы именно это и наблюдали, только на примере ребёнка, уникальное развитие человеческого эмбриона, плода, но человеческое, и здоровое. То есть ребёнок Жанны, просто генетический альбинос, но нормальный, абсолютно здоровый, не мутант, и Чернобыль тут не причём. А в итоге, зародыш вырос в здорового малыша, потому что он и был изначально здоровым, просто пошёл по другому пути.

       -Такого не может быть Дима, просто потому, что зародыш, развиваясь, обычно проходит все стадии развития своих предков в прошлом, и для того чтобы это изменить, нужно иметь принципиально иную генетическую цепочку. То есть, чтобы это произошло мало просто одного гена или набора генов, тут нужно изменить весь геном. Таких случайных мутаций просто не бывает.

       -Это уже произошло у нас на глазах, и это факт, и это не просто мутант человек паук. Это не урод и не выродок, это иной путь развития эмбриона. А обоснование этому есть, это ни что иное, как оптимизация развития, отказ от старых, более примитивных цепочек развития. Ведь повторять все этапы развития организмов прошлого не обоснованно и не рационально. И мы наблюдали с вами модель развития эмбриона, который развивался сам по себе, просто отказавшись от повторения всех этапов. Поэтому и внешность у него иная, совершенно иная. Возможно, сработал всего один ген, он исключил всю цепочку повторения генома и этапов развития и вот результат, порядок развития полностью изменился.

       -Глупость.

       -Теория красивая и разумная Дима, и всё это тянет на нобелевскую премию, или на премию Ленина. Если это подтвердиться, но нужны дополнительные генетические исследования. Нужно проанализировать статистику тысяч других наблюдений УЗИ, быть может, это произошло не единожды, если ты прав. Это дорого и сложно, выявить истину.

       -А что делать с ребёнком?

       -Как что рожать. Вы готовы рожать здорового ребёнка Жанна Николаевна?

       -Готова, – засмеялась женщина, – готова.

       -Надо прекратить приём иммуно подавляющих препаратов, а также препаратов препятствующих выкидышу, срок подошёл, плод здоров. Если иммунитет Жанны полностью восстановится, а это произойдёт через несколько дней, то роды пройдут без осложнений.

       -Ясно...

       * * *

       Борис Григорьевич Немцов проверял документы, он был крупным чиновником, и проверять документы было его работой. Перед ним новый генеральный секретарь партии Горбачёв поставил чёткую задачу, необходимо было урезать расходы, и оптимизировать экономику. Для высшего руководства СССР не было секрета в том, что многие научные проекты во многих областях, на которые учёные выбивали деньги, это самая обыкновенная липа, и на самом деле так и было. Эту липу необходимо было выявлять, и ликвидировать, особенно, если эта липа была дорогой. Сейчас СССР имел серьёзные проблемы, рос внешний долг, цена на нефть была на уровне ниже плинтуса, в государстве начинался кризис, надо было экономить. Вопрос оптимизации экономики и науки в том числе стоял остро.

       Немцов внимательно прочитал отчёты профессора Чехова о проведённых им экспериментах. В них не было ничего интересного, обычные патологии плода беременных женщин, дефекты, приводящие к неудачному рождению или гибели ребёнка. В начале, когда создавали НИИ Чехова весной этого года, когда прошло не так много времени после аварии на Чернобыльской АЭС, казалось, что вопрос горит. Радиация и массовое заражение территорий, тогда... Это было тогда, пол года назад, когда царили паника и страх. Сейчас же, собственные исследования профессора Чехова, получившего щедрое финансирование, подтвердили, ничего страшного с женщинами не происходит. Кроме особо тяжёлых случаев облучения, обычно это вообще не вредит плоду, и в худшем случае, ребёнок просто рождается мёртвым. Никаких монстров мутантов, никаких чудовищ, никаких новых супер вирусов, никакой угрозы человечеству от Чернобыльской АЭС не было, кроме тех тридцати километров зоны отчуждения. И вероятно, даже сам профессор Чехов это уже понял, и явно не хотел терять столь щедрое финансирование и своих позиций в Кремле.

       Немцов внимательно изучил дело Жанны Николаевны Неоновой, очень внимательно. И он хорошо разбирался в липе, и понял очень быстро, что это липа, самая обыкновенная липа, необходимая, чтобы поддержать интерес к клинике, а значит и финансирование. Развитие плода, необычное, настоящий супер мутант. Многочисленные наблюдения, записи, показания очевидцев, фотографии, и главное чудесное выздоровление в конце. Таких чудес Немцов перевидал у учёных великое множество, потому что работал с наукой давно. И он прекрасно знал, что и как делается, как убираются концы в воду. Здесь даже проверка и расследование не нужны. Сначала делаются доказательства и улики, подтверждение эксперимента, выбиваются средства, а дальше идёт финальный штрих и заключение, которое с одной стороны ни к чему не привело. Типы был мутант, родился нормальный ребёнок, требуется новое финансирование, для наблюдения за ребёнком. А с другой стороны, кто теперь докажет, что всё было не так? Кто докажет, что ребёнок Жанны Неоновой не был изначально нормальным? Да никто, потому что все сотрудники НИИ сознаются теперь в этом разве что под пытками, но кто их пытать будет, никто... Во времена Сталина отправили бы в Сибирь, в после Брежневском СССР так поступать не принято. С точки зрения бумаги и документов, всё записано, и без ошибок. И так они будут держаться за свой псевдо уникальный случай до конца, потому что это хлеб, и хлеб вкусный, со щедрым финансированием. Как поступать с такими проектами Немцову было известно прекрасно, липу надо просто закрывать. И доказывать никому ничего не нужно. Эти генетические исследования развития плода, сами по себе не имеют никакого смысла, просто потому что они бесполезны, да ещё к тому же это и липа, фальсифицированная липа, сделанная исключительно с целью выбить денег. Вот если бы ребёнок родился уродом, настоящим монстром, в это ещё можно было бы как-то проверить, послать комиссию, съездить самому, убедиться, что он хотя бы существует, тогда бы ещё можно было бы хотя бы думать, что проект имеет хотя бы научную ценность. Теперь же всё что осталось, это документы, безупречные документы, а что толку в проверке документов? Их не дураки писали, и через документы подкапываться глупо. А так, наблюдали урода, настоящего монстра, и хоп, случилось чудо, родился нормальный ребёнок. Ну, не родился пока ещё, но уже мутировал в нормального ребёнка, бред. Немцов думал не долго, быстро поставил свою подпись на приказе. "Проект прикрыть, спецфинансирование прекратить, документы о проекте в архив, Чехова назначить в Московскую больницу номер сто пятьдесят четыре заведующим отделением гинекологии." Конечно, его приказ выполнят не мгновенно, пройдёт время, несколько дней, уведомят профессора Чехова, дальше дадут несколько дней, или даже пару недель, чтобы собрать манатки и доделать свои дела. Ведь финансирование прекращено не по уголовному кодексу, а административно, и только после этого, великий комбинатор науки займёт своё новое место рядового врача в рядовой больнице, а все записи о его достижениях отправятся в архив. При этом, никто его не накажет, и позором имя не покроет, просто проект закрыт, потому что... Потому что проект выполнен успешно, и профессор Чехов молодец, всё точка, финансирования больше нет, иди работай врачом, как и полагается рядовому советскому гражданину. Вся твой спец карьера и спец судьба закончены. Рассказывай бабушкам на лавочке о своей карьере великого учёного в советское время. И вроде как, Немцов не испытал ни малейшего сожаления о закрытии очередного липового проекта, даже наоборот, получил удовлетворение, что закрыта очередная дыра в госбюджете на сумму в несколько миллионов рублей в месяц. А что касается протекции Чехова в Кремле, уже не судьба... Начиналась по всему союзу министерская чехарда, реформы, и теперь всем большим чиновникам было не до науки, надо было держаться за свои кресла.

       * * *

       Последние дни Жанне было очень одиноко, Яны рядом больше не было, разговаривать было не с кем, заходили в гости к ней не так часто. Только медсестра трижды в день приносила еду, и ещё раза три за день, приходил Чехов и его сотрудники, делали свои обследования, всё остальное время она лежала в палате одна, и развлекала себя, как могла, при этом, у неё не было даже радиоприёмника. Потому что больница находилась в какой-то военной зоне под Москвой, и здесь работали системы радио подавления сигналов, а кабельное радио и телевидение не было проложено. Поэтому она могла только читать...

       В комнату вошёл профессор, сел рядом с ней на кровать, посмотрел, он не плакал, нет, но был расстроен.

       -Что случилось Константин Иванович?

       -Две новости, одна плохая, другая ещё хуже.

       -Ну, начинайте с той, что похуже.

       -Яна умерла, ваша соседка, после родов началось кровотечение, потом инфекция, из-за ослабленного иммунитета. Ну и она скончалась, я в начале решил не говорить вам, теперь вот сказал, умерла она три дня назад, так что всё...

       -Ясно... А её ребёнок?

       -Он тоже умер, родился мёртвым, сердце так и не начало биться. Вот такие дела.

       -А как с новостью, которая не такая плохая?

       -Вчера вечером получил приказ, наш НИИ закрывают, это произойдёт не сегодня, вся процедура закрытия займёт недели две три, так что ты родить успеешь здесь у нас. Но НИИ будет закрыт, ну и дальше, никакого наблюдения за твоим ребёнком не будет, никаких лекарств не будет тоже. В общем, если что случится, будешь предоставлена обычной советской медицине, никаких спец лекарств и спец препаратов. Я бы хотел проследить за судьбой ребёнка, но не смогу. Потому что меня переводят на другой проект, да что там на проект... Буду работать обычным врачом в обычной больнице, мои сотрудники тоже. Все наши достижения и открытия, весь наш опыт будут спущены в унитаз, все средства потрачены зря.

       -А я?

       -Напишешь подписку о неразглашении, как обычно... Вообще, вся страна катиться в пропасть, начался дефицит, ты здесь об этом не знаешь, но дела наши плохи, внешний долг быстро растёт, на Кавказе начались трения. Что касается твоего ребёнка. После рождения, я надеюсь, у меня будет неделя, или две, смотря, как родишь, и как сложится ситуация. Я на нашем оборудовании проведу тщательный анализ его химии, насколько это возможно, поставлю диагнозы. Если какие-то болезни у него имеются, напишу рекомендации как лечить, какими лекарствами. Это всё что я могу сделать. Но это уже не мало, в обычных больницах очень часто верно диагноз поставить не могут, в итоге не правильное лечение приводит к смерти пациента, я могу и сделаю это очень аккуратно и добросовестно.

       -Вы опасаетесь, что он будет не нормальным?

       -Да, и я опасаюсь, что помочь тебе никто не сможет, в этой стране всем будет не до твоего ребёнка. Впрочем, если что, я оставлю вам свой адрес и телефон, звоните, пишите, помогу, я ведь не худший врач из всех. Больше всего, я опасаюсь за его голову, она имеет небольшие аномалии, это очень плохо, эти аномалии не пропали, хотя роды уже на носу, это может, не отразится на нём, может, наоборот он станет очень умным, а может, вырастит полным идиотом.

       -Я понимаю, но после всего, для меня сам факт того, что, быть может, он вообще родиться и будет жить, это уже чудо. Я ведь ждала, что он умрёт, и... А вот Яну и её ребёнка жаль, очень жаль...

       -Да, мы пытались спасти, у нас лучший хирург, но в общем, не судьба... Я в начале винил себя за таблетки подавляющие иммунитет, думал, что если бы не наше вмешательство, тогда бы не было воспаления и она бы не умерла. Но хирург сказал мне, что в обычной больнице она бы тоже умерла, потому что роды были исключительно тяжёлыми, дело даже не только в ребёнке, а в её собственном здоровье. Так что вот такие дела. Ну, я пойду?

       -Идите.

       Он поднялся и вышел, а Жанна даже не стала плакать о Яне, и ей не было ни капли жаль, она думала только о том, что скоро, наконец, выйдет отсюда, и с её ребёнком может быть будет всё в порядке. А она верила, что всё будет в порядке, потому что сами врачи просто не понимают, что с ним происходило. Значит, врачи ошибаются, и с ней всё нормально.

       * * *

       Роды у Жанны затягивались, срок уже подошёл, а она всё не собиралась рожать, и это пока ещё не было страшно для её организма, потому что иногда женщины вынашивают ребёнка и по девять с половиной месяцев, а сейчас прошло ровно девять. Но плохо то, что прошла неделя, и делу о закрытии НИИ дали ход, и профессора Чехова буквально выживали из его научного центра. А он так хотел изучить ребёнка, провести опыты в этих лабораториях. Он верил, что если результаты будут выдающимися, то, возможно, всё изменится, и проект не закроют, надо только закончить, успеть. И вот, когда Чехову уже поставили последний срок, как-то вечером у Жанны начались схватки, всё было в порядке, она собиралась рожать...

       Она вернулась с прогулки, теперь её уже выпускали на улицу, и под присмотром охраны она недолго гуляла по садику. Потому что действие иммуно подавляющих препаратов закончилось, и теперь она не боялась микробов и вирусов как раньше.

       Её привезли в отделение хирургии, и хирург начал аккуратно доставать ребёнка. Роды были долгими, часа четыре, и где-то в три ночи появился ребёнок, самый обычный, самый обычный, без малейших дефектов, без щупалец и гигантской головы, самый обычный ребёнок. Появившись, он почти сразу заорал, как и полагается ребёнку. Вроде бы он дышал, но профессор Чехов, опасаясь худшего, сразу сунул его в специальную реанимационную камеру, где можно было контролировать дыхание и жизнедеятельность органов. После чего ребёнка в реанимационной камере увезли в лабораторию, а Жанну усыпили уколом снотворного и отправили спать. Всё прошло нормально, не понадобилось никакого хирургического вмешательства, ребёнок был идеально здоров.

       Профессор Чехов взял шприц со стерильной иглой уменьшенного диаметра, и аккуратно извлёк у младенца каплю крови, сразу же понёс к микроскопу и начал готовить реагенты. У него впереди было несколько дней, чтобы изучить малыша, прежде, чем лабораторию окончательно закроют.

       -Даже не верится, – сказала Юля. – Под УЗИ он был таким чудовищем пол года назад, совсем не человек, а сейчас вымахал в обычного человека. Теперь, самый обычный человек, ребёнок.

       -Да, обычный, и кровь красная, – поддержал Дима.

       -Я знаю, но отклонения всё равно могут быть, и могут быть найдены. И мы прямо сейчас этим займёмся. Жаль, мы не умеем делать тест ДНК, как это делают на западе, я слышал, там умеют... Но эта технология дойдёт до нас лет через пять десять не раньше. Придётся проверить только химию крови и органы.

       -Органы мы видели много раз профессор, они в порядке, кроме мозга, да и мозг, почти в порядке.

       -Продолжим исследования, у нас есть несколько дней...

       * * *

       Жанна внимательно прочитала ещё раз соглашение о неразглашении сроком на пятьдесят лет. Всё написанное ей показалось бредом, и она не понимала зачем. Но ей строго запрещалось говорить что либо о клинике о том, как проходило лечение, нельзя было рассказывать ничего и о пациентах, и обо всём что рассказал ей о ребёнке доктор. Формально, официально, ребёнок был нормальным, полностью нормальным, и она просто проходила лечение в клинике от специфической формы гипатита В, экспериментальное лечение было успешным, всё.

       -А что будет, если я нарушу слово, и об этом станет известно?

       -Вас накажут, и сурово, в зависимости от того, как много вы расскажите. Но так как всё это является государственной тайной, то наказание может подразумевать длительный тюремный срок, до двадцати лет, почти пожизненное. Поэтому не стоит болтать, никогда. Что касается справок, мы всё подготовили, получите.

       -Константин Иванович, вы обещали, что проведёте исследования ребёнка, у вас было несколько дней...

       -Я написал ему медицинскую книжку, ребёнок здоров, кроме двух патологий. Первая это растроение селезёнки, вероятно, метаморфозы, что он пережил не прошли зря, но селезёнка это не важный орган. Иногда люди даже живут без селезёнки, им удаляют её, и они не умирают. Так что это не опасно.

       -А что делает селезёнка?

       -Вообще точно неизвестно зачем нужна селезёнка, хотя это и звучит глупо, учитывая уровень развития современной медицины. Но зачем нужна селезёнка, этого точно никто не знает. Есть мнение, что это орган отвечающий за иммунитет, а также за утилизацию старых клеток в организме, также этот орган борется с раком, и выполняет ещё ряд функций. Только вот, никто этого точно не знает, потому что селезёнка делает всё тоже самое, что многие и другие органы. Например, селезёнка является кроветворительным органом, но эту же задачу выполняет и печень. Хотя заменить печень селезёнка не способна. Да и иммунитет никуда не исчезает, если селезёнку удалить, так что, это вроде бы ненужный, необязательный орган. Хоть и звучит глупо, потому что в природе не бывает ничего ненужного и необязательного. Тем не менее это так...

       -Есть теория, – подал голос Дима, принёсший закутанного ребёнка, – что селезёнка отвечает за старость, за утилизацию старых клеток, но лишь на позднем этапе жизни человека. Отсутствие этого органа ускоряет старение организма, но при этом, за старение организма отвечает предел Хайека, любая клетка человека может поделиться около ста раз, и вроде бы селезёнка тут непричём, и не может повлиять на предел Хайека. То есть селезёнка не позволяет клеткам делиться чаще, но она позволяет удалять из организма слишком старые ткани, и таким образом, борется со старостью, хотя и не справляется.