Текст книги "Венецианское зеркало Скорины (СИ)"

Автор книги: Валерий Ледник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

   – До гостиницы по этой дороге идти прямо осталось сто метров, я думаю, что настало время вас покинуть, иначе ничем хорошим этот вечер не закончится, – произнесла девушка, улыбнулась и двинулась прочь, намеренно дотронувшись пальцами до края моей ладони. А я неспешно поплёлся в гостиницу.

Визит

   «Я приложил руку к тому, чтобы достроить вершину Этеменанки так, чтобы поспорить она могла с небом»

   (Навуходоносор II о строительстве «Вавилонской башни», IV век до н.э.)

   Гостиничный комплекс «Славянский» был возведён в помпезном стиле «Сталинский ампир», перенявший многое из итальянской архитектуры. Из окон моего номера виднелась площадь, городской фонтан и памятник Франциску Скорине высотой пять с половиной метров. Город Полоцк украшали разноцветные огни и танец вьюги.

   С дороги я устроился на диване с электронной книгой и начал искать материал по Венецианской республике. Венеция сыграла большую роль в истории наших соседей. При посредничестве венецианцев из хорватского плена была освобождена сестра Великой княгини Литовской и польской королевы Ядвиги – Мария. Погибни Мария в плену, мог бы возникнуть вопрос об объединении Польши и Венгрии под одним правителем, и тогда наша история наверняка сложилась бы иначе. Однако самое сильное влияние в Восточной Европе венецианцы оказали на Москву. Идея брака Великого князя Московского Ивана III с последней византийской принцессой – Софьей Палеолог принадлежала венецианцу, состоявшему на службе у московского правителя -Джану-Баттисте делла Вольпе, после принятия православия известному как Иван Фрязин. Он был венецианским шпионом и авантюристом, пытавшимся подбить Золотую Орду на войну с турками, а после неудачных переговоров с ханом отправился в Москву.

   Джан-Баттисте делла Вольпе, его старшие братья Карло делла Вольпе и Николо Джисларди, а также кардинал Виссарион и венецианец папа римский Павел II, организовали брак, укрепивший власть Ивана III, и доставили ему принцессу. Без этого брака идея «Москва – Третий Рим» была несостоятельной. Кроме того, желая создать сильного союзника на Востоке для борьбы с турецкой Османской империей, венецианцы посодействовали московским послам в найме итальянских мастеров и архитекторов. В Венеции послом Семёном Толбузиным был заключён контракт с архитектором Аристотелем Фиораванти на постройку Успенского собора. Впоследствии Фиораванти сыграл значительную роль и в перевооружении московского войска, что позволило Ивану III объединить русские земли и сокрушить Великое княжество Литовское.

   Дмитрий и Мануил Ралевы, послы Ивана III в Италии, выступили в венецианском Сенате, рассказали о победе Ивана III над татарами и привезли из Италии архитекторов Антония Солари, Марко Руффо и Алевиза Старого, построивших Грановитую палату, а также Спасскую, Беклемишевскую и Никольскую башни Московского Кремля.

   Франциск Скорина выступал на V Латеранском соборе, созванном из-за венецианской политики, от имени Василия III, а само рождение Василия III, старшего сына Ивана III от его брака с Софьей Палеолог, стало возможным благодаря венецианцам.

   При Василии III в Московской державе шло активное возведение храмов и каменных укреплений, в котором участвовали итальянские архитекторы. Одним из главных зодчих Василия III был венецианский скульптор и резчик Альвизе Ламберти да Монтаньяна.

   Дипломат Франческо да Колло описывает выбор невесты для Василия III из 500 претенденток. Ко времени поиска жены для сына Василия III – Ивана Грозного, отбор уже осуществлялся из 2000 кандидаток.

   Двор Ивана Грозного также был полон итальянцев, врачей и дипломатов, таких как Антонио Поссевино, Франческо да Колло, Джованни Тедальди, Рафаэль Берберини и др. Лично с Иваном Грозным, по поводу налаживания индийского торгового пути через Астрахань и Москву, встречался посол Венецианской республики – Марко Фоскарини. Скорее всего, именно итальянцы, знакомые с косторезным искусством Византии, преподнесли в подарок Ивану Грозному столь необычный для Восточной Европы трон из слоновой кости. Трон изготовлен в стиле Ренессанса и покрыт костяными пластинами, содержащими сюжеты из жизни библейского царя Давида.

   И, конечно, мы ещё долго не узнаем, кем на самом деле являлся царь Лжедмитрий I, но интересно замечание о нём историка Павла Пирлинга, работавшего с архивами Венеции и Ватикана: «Даже в походное время на его столе раскладывались плоскошария. Он умел ими пользоваться. Склоняясь над картой, он показывал капелланам путь в Индию через Московское царство. Он сравнивал его с морским путём, огибающим мыс Доброй Надежды, и отдавал предпочтение первому».

   Любопытны и сведения голландского купца Исаака Массы о «Потешном аде» Лжедмитрия I, передвижной крепости для устрашения татар. Двери сооружения украшали изображения слонов, а за окнами, раскрашенными под «врата ада», были спрятаны огнемёты. Внизу крепости находились пушки, стилизованные под головы чертей. При «аде», размещалась трупа актёров. переодетых в бесов, они пачкали прохожих дёгтем. Театрализованное действо делало «Потешный ад» похожим на традиционные карнавальные «дьяблерии» Западной Европы конца XV – начала XVI века, в которых использовались такие же декорации.

   Просвещённость Лжедмитрия I в географии, его желание заменить русских военачальников на итальянских, отменить крепостное право и создать в Москве университет, как и театрализованный игровой «ад» с огнемётами, оставляет без ответа много вопросов.

   Все эти неглупые задумки привели русскую элиту в такой восторг, что Лжедмитрия I убили, сожгли, а его прахом выстрелили из Царь-пушки.

   Лжедмитрий I вызывал у венецианцев повышенный интерес. Венецианский посол Альвизе Фоскарини напрямую спрашивал польского короля о личности Лжедмитрия I и Сигизмунд III уклончиво ответил, что Лжедмитрий не сын Ивана Грозного.

   Очень активную переписку с духовником Лжедмитрия I вёл бывший ректор Падуанской иезуитской академии Антонио Поссевино. В 1605 году в Венеции было издано сочинение «Повествование о чудесном завоевании отцовской власти яснейшим юношей Дмитрием», его вероятным автором был сам Поссевино.

   Внимательно следил за деятельностью Лжедмитрия I и посол Венеции в Праге Франческо Соранцо. Однако в «Смуте» участвовали скорее иезуиты, а не венецианцы. Дож Венеции Леонардо Донати осудил методы иезуитов и авантюру Лжедмитрия I в венецианском Совете Десяти 20 июля 1606 года.

   Позже, при московском царе Алексее Михайловиче, Венецианская республика и Московское царство вновь обменялись посольствами. Посол Венеции Вимина да Ченеда убеждал Алексея Михайловича выступить против турецкого султана. Русский же посол в Венеции – Иван Чемоданов пытался получить займ на войну русского царя с Речью Посполитой и Швецией. И, хотя обе миссии закончились неудачей, в Архангельске была организована торговля с венецианцами.

   Алексей Михайлович пригласил в Москву нашего земляка – Симеона Полоцкого, ставшего наставником царских детей. Русский царь, имевший от двух браков 16 детей, интересовался астрологией, порицаемой православной церковью.

   Симеон Полоцкий, с помощью астрологии предсказавший рождение царя Петра I с точностью до дня, нашёл поддержку у Алексея Михайловича. Симеон Полоцкий учился у выходцев из Падуанского университета. Он открыл в Московском Кремле независимую от патриарха типографию, единственный театр и написал устав для будущего московского высшего учебного заведения: Славяно-Греко-Латинской академии. Первыми преподавателями академии были монахи братья Софроний и Иоаникий Лихуды, окончившие Падуанский университет.

   – Когда-нибудь появится книга о влиянии Венецианской республики на историю Восточной Европы. И мы различим отголоски грозного рыка венецианского крылатого льва, – сказал я вслух, и за моим окном завыла вьюга.

   Отложив электронную книгу в сторону, я вспомнил об Ане, которая сейчас была далеко, в Минске. Пусть Карина невероятно красива, как и многие другие девушки. Но это был лишь флирт, баловство, моё сердце принадлежало только Ане.

   Стук в стекло привлёк моё внимание, я повернул голову на звук и обнаружил Аню у себя на балконе за прозрачной дверью. Она была в сером пальто с меховой чёрной опушкой, и снег красиво сверкал на её волосах. Но как она оказалась на моём балконе на высоте четвёртого этажа?

   – Впусти меня, я не понимаю, что происходит, и совсем замёрзла! – нежно произнесла девушка. Вначале, увидев её, я обрадовался, но затем испугался.

   – Анна пропадёт, но нам придётся поговорить! – услышал я мужской голос за спиной, повернулся и наткнулся на странного посетителя. Он развалился в кресле в чёрном плаще, на его голове была стрижка «ёжик» из рыжих волос, а на худощавом лице красовались фиолетовые круглые очки. Гость что-то прошептал, и Аня исчезла.

   – Кто вы такой и что вам нужно? – спросил я.

   – Меня зовут Василий, когда-то я был адвокатом, но меня осудили за увлечение чёрной магией, – невозмутимо произнёс незнакомец. Я обратил внимание на выступающий железный протез вместо его правой руки и фотоаппарат Kodak DS 100, висевший на ремне у него на шее.

   – Допустим, но зачем вы здесь? – уже с беспокойством поитересовался я.

   – Я всё поясню, но прежде ответьте на вопрос, Владислав. Знаете ли вы что-нибудь про механического шахматиста «Турка», – осведомился чернокнижник.

   – Нет, не слышал, – отрезал я.

   – В 1769 году немецкий изобретатель и алхимик Вольфганг фон Кемпелен собрал для австрийской императрицы Марии Терезии автоматон «Турок». Сам «Турок» был создан в виде человека в натуральную величину, одетого в турецкий наряд и сидящего за шахматной доской. В ящике под доской были дверцы, которые раскрывались, и публике демонстрировался сложный механизм с различными узлами и деталями. Потом дверцы закрывались, механизм заводился ключом, и начиналась игра.

   70 лет Турок обыгрывал изумлённых соперников, проиграв всего 6 раз. Затем выяснилось, что под шахматным столом находился живой шахматист. Он был скрыт в ящике системой зеркал и перегородок. Турок играл с Екатериной II, Наполеоном, Бенджамином Франклином и сотнями других известных людей. Ходили слухи, что внутри автоматона прячется литовский поручик Воронский, поднявший мятеж в Риге против императрицы Екатерины II. Якобы Кемпелен сконструировал «Турка» чтобы втайне вывезти раненого друга Воронского из Риги. Эта версия легла в основу романа «Игрок в шахматы» Г. Дюпюи-Мазюэля.

   Погиб Турок в пожаре в Филадельфийском музее. Но раз эта история вам не знакома, значит я вовремя, – озвучил Василий, изучая мою реакцию.

   -Мой попутчик в поезде представился Воронским и Турком, и даже оставил визитку. Занятное совпадение, но если бы поручик Воронский скрывался в автоматоне, меня и его разделяло бы 250 лет, а потому и размышлять над такой глупостью не стоит, – подумал я.

   Я восстановил в памяти весь разговор про Скорину и Венецию, и полез в чемодан за визиткой Воронского. К своему удивлению, вместо куска картона я обнаружил лишь маленькое прямоугольное зеркальце, отражение в нём переливалось странным свечением. Пока Василий рассказывал про Турка, я достал лист бумаги и накидал следующие строки:

   Механический Турок мне помогал,

   Покупать у алхимиков книги,

   Возводить лабиринты из тысяч зеркал,

   Привезти дым драконов из Риги.

   Принесу в лабиринт я альпийских цветов,

   Аромат их так жадно вдыхая,

   На органе сыграю мелодию снов,

   Дым драконов вокруг распыляя.

   Занесу в лабиринт свет японской луны,

   И ночные арабские грёзы,

   И персидских стихов, что любовью полны,

   Из Адиджи Джульеттины слёзы.

   Запечатает Турок зеркальную дверь,

   Чтоб не мог я назад возвратиться,

   Я люблю, и назад мне не нужно, поверь,

   Образ твой в зеркалах отразится... («Лабиринты сердца»)

   Отложив блокнот, я вынул из чемодана наручники, которые всегда вместе с перцовым баллончиком брал с собой, и натренированным отточенным движением пристегнул Василия к батарее.

   – Сейчас я вызову милицию и заявлю, что вы угрожали мне, и наручники ваши. Пусть разбираются, кто вы и как проникли в мой номер, – пояснил я изумлённому чернокнижнику.

   – Вначале выслушайте меня. В этот день двести с лишним лет назад в Полоцком иезуитском коллегиуме проходил спектакль. Я хочу, чтобы мы его посетили, так как мне необходимо сделать фотографии для коллекции, и постановка очень поучительная. Вы, конечно, можете отказаться, позвонить в милицию, но тогда так и останетесь в неведении. Ваша возлюбленная приходит не во сне, вы переносите её сквозь пространство, и во время спектакля я вам всё объясню, – закончил свой монолог Василий.

   – Хорошо, я согласен, – проанализировав ситуацию, ответил я, расстегнул наручники и мы вышли из номера. Погода улучшилась, край туч в свете луны походил на китайского дракона, хищно подкрадывающегося к светилу. Мне было не по себе от того, что рядом со мной идёт «чернокнижник», и я не обращал внимание на мокрую дорогу. Однако бросалось в глаза, что Василий сильно хромал на правую ногу. Я и чернокнижник приблизились к зданию бывшего «Детского мира», построенного на месте собора святого Стефана.

   – Мы попадём в Полоцкий иезуитский коллегиум через потерянные века, – уверенно сказал Василий.

   Чернокнижник установил неизвестно откудя взявшиеся 4 антикварных зеркала, так что они создавали отражения с двумя бесконечными порталами. Затем он насыпал вокруг нас серу, поджёг её и в каком-то безумном танце прочитал заклинания. Вскоре я услышал звон курантов, вероятно это был бой часов собора святого Стефана, разрушенного почти 60 лет назад. Следом раздался жуткий скрежет, и ланшафт начал быстро меняться. Площадь покрылась камнем и садами, знакомые мне здания исчезли, зато как из-под земли выросли два собора и ряд кирпичных построек коллегиума.

   Огонь потух, и мимо нас по улице, освещённой фонарями, зашагали толпы людей, одетых в монашеские одеяния и дорогие шляхецкие наряды конца XVIII века. Бравые литовские офицеры в военной форме Великого княжества Литовского шли под руку с молодыми девушками в красивых платьях и шляпках. Рядом с ними проезжали чёрные кареты. Вдруг моё давление подскочило, меня оглушил ураганный ветер, а в глазах потемнело. Когда мне стало лучше, я и Василий были облачены уже в богатые костюмы XVIII века. Я и не заметил, как на мне появилась расшитая узорами бархатная куртка, из которой выступал кружевной воротник и манжеты.

   – Куда они все идут? – спросил я у Василия.

   – На спектакль «Навуходоносор», – нехотя пояснил чернокнижник

   Я проследовал за Василием через парадный вход коллегиума в просторный зал, где с другими гостями мы уселись на нечто среднее между скамьями и креслами из дерева. Запах в зале стоял ужасный, это была смесь дешёвых духов и человеческого пота. В мерцании свечей спектакль начался с монолога вавилонского царя Навуходоносора II, в котором тот рассуждал о природе власти и сожалел, что не смог поддержать еврейский народ и пророка Даниила. Хотя царь и знал, что Бог евреев существует и только за ними правда, но евреи были лишь пленниками и слугами. Правда оказалась слабой перед суевериями и мощью вавилонской армии.

   – Нет! – восклицал возникший на сцене рядом с царём пророк Даниил: – Просто у Божественной правды больше времени, чем у царя, и на месте его самого могучего в мире царства останется лишь песок!

   Недалеко от нас сидела чувственная симпатичная девушка в оранжевой шляпе, украшенной кружевом и пером, она то и дело вздыхала и увлечённо следила за игрой актёров, сверкая серьгами и ожерельем с внушительными зелёными камнями.

   После на сцене была показана история правления мудрого царя Навуходоносора II. Он постоянно получал советы от жрецов, наблюдающих за звёздами. Здесь было всё: победы над египтянами и евреями, строительство легендарной Дороги процессий и 90-метровой Вавилонской башни, и, конечно, великая любовь.

   – Я посадил эти висячие сады в самом центре Вавилона, для тебя, моя прекрасная Аманис. Чтобы и в моём краю пустынь ты могла бы любоваться частицей пейзажа родины. И так же, как среди песков возвышаются на террасах эти бесподобные сады, так и моя любовь к тебе расцветает в моём сердце.

   Твоя красота из далёких высот,

   Где только звёзды могут сиять,

   Она, как огонь, яркой жизнью живёт,

   Чудесный мираж, что никак не догнать.

   Давно в мире нет красавиц таких,

   Ты словно из мифов, забытых страниц.

   Я вижу изящность движений твоих,

   И в сердце восторг мой не знает границ, – закончил свой монолог на польском вавилонский царь и обнял жену-мидянку. Нежная наивная девушка по соседству со мной ахнула, её выступающая из декольте грудь поднялась, а на щеках проступил розовый румянец.

   Я вспомнил что XVIII век – это век авантюристов. Ещё в начале столетия при дворе Великого князя Литовского и Польского короля саксонца Августа II Сильного появился алхимик Иоганн Фридрих Бёттгер. Алхимик продемонстрировал Августу II превращение ртути в золото и был удостоен титула барона. Бёттгер кутил на широкую ногу, тратя, а не добывая золото для короля. Но когда встал вопрос о промышленном изготовлении золота, обман Бёттгера вскрылся и его заточили в крепости в Саксонии. Король потребовал создать «философский камень». Испуганный Бёттгер так и не получил магический эликсир, зато в своих экспериментах он раскрыл секрет производства первого в Европе фарфора. Вскоре Саксонский фарфор прославился на весь мир.

   Благодаря исследованиям алхимиков были открыты: щёлочь, латунь, мышьяк, царская водка, фосфор, шотландский виски и многое другое. Даже та малая толика достижений алхимиков, что нам известна, а в особенности виски, заслуживает дани уважения.

   Василий постоянно фотографировал сам спектакль и окружающих нас людей, но никто не обращал на него внимания.

   В конце спектакля жена царя Аманис умерла от болезни. А за гордыню Бог наказал царя сумасшествием, Навуходоносор лишился рассудка и превратился в зверя. Перед тем, как опустился занавес из красных бархатных штор, на сцену вышел пророк Даниил со словами:

   – Господи, пощади тех из наших врагов, кто был благороден и снисходителен, тех, кто не смог бросить вызов судьбе и принять нашу сторону по велению сердца.

   Спектакль закончился, я посмотрел на плачущую красивую соседку в шляпе, и подумал, что раньше впечатлить девушку было куда проще. Я спросил чернокнижника:

   – К чему это всё?

   – Вавилонский царь Навуходоносор захватил Иерусалим, пленил еврейский народ и разграбил храм царя Соломона. Описание этих событий есть в Книгах «Плач Иеремии» и «Пророка Даниила», а Вавилонская башня встречается в Книге «Бытие». Все они были переведены и изданы Франциском Скориной в Праге для наших предков в начале XVI века.

   Именно при Навуходоносоре из еврейского храма исчез «Ковчег завета» и кольцо царя Соломона, на котором было выгравировано имя Бога, – озвучил Василий.

   – Имя Бога? И зачем я тебе понадобился, – не унимался я, подозревая, что всё это мне лишь снится, но сон явно затянулся.

   – Понимаешь, первые еврейские пророки общались с Богом лично и назвали Его имя жрецам. Это имя было записано и на кольце царя Соломона, который, упоминая Его, заставлял служить себе демонов. Например, для строительства храма Соломон вызвал предводителя демонов Асмодея, и князь тьмы подчинился имени Бога, произнесённому еврейским царём.

   Имя Бога было записано, однако в древнем еврейском алфавите не было гласных букв. И, после вавилонского плена целого народа, Его имя стали читать неверно.

   Нам неизвестно, каким путём имя Бога попало в Венецию. Первый печатный станок с еврейским алфавитом в Венецианской республике появился как раз в окрестностях города Падуи, где защищал докторскую степень Франциск Скорина. Кстати, слово «гетто», связанное с проживанием евреев, имеет венецианское происхождение. Так или иначе, Скорина напечатал правильное имя Бога на гравюре одной из изданных им пражских Библий. Церковь приложила немало усилий, чтобы найти и уничтожить все книги Скорины с этой гравюрой. Никто из нечисти, включая меня, не может взять Библию в руки и даже приблизиться к ней. Но ты способен отыскать имя Бога, назвать его мне и тогда мы подчиним себе Асмодея и будем править миром. Я уже вызвал князя тьмы из ада, – закончил свой монолог Василий.

   – Я начинаю понимать, иезуиты не стали уничтожать книгу, а просто замуровали её, – проговорил я.

   – Всего лишь полистав эту Библию, ты перенёс к себе возлюбленную через десятки километров. Она появляется рядом, когда ты думаешь о ней. После того, как ты читал книгу с именем Бога, я не могу тебя загипнотизировать. Однако тебе самому не надоело работать за жалкие гроши, какие у тебя перспективы? Подчинив Асмодея, мы добьёмся чего угодно: бессмертия, богатства. Я верну себе руку, а ты Аню. Она уйдёт от своего мужа и будет с тобой. Для этого тебе необходимо всего лишь подписать со мной договор кровью, – возбуждённо сказал Василий.

   – Ну уж нет, отдать власть чернокнижнику над князем тьмы – это безумие! – возразил я.

   – Если ты не согласишься, тогда мне придётся тебя убить и найти кого-нибудь ещё для этого дела, – невозмутимо произнёс Василий. В панике я оттолкнул чернокнижника и бросился бежать.

   – Куда же ты? Мы в XVIII веке, и тебе не выбраться без меня, – прокричал мне вслед Василий. Я миновал физический кабинет иезуитов с пневматической пушкой и попал в картинную галерею. Около картины «Смерть Архимеда» художника Рубенса я на мгновение растерялся, за моими метаниями по коллегиуму с удивлением наблюдали блистательный граф Михаил Валицкий и его привлекательная кучерявая спутница. Граф Валицкий был одним из величайших карточных шулеров в истории, он родился в окрестностях Минска, но благодаря своим талантам нажил несметные богатства и получил титул. В XVIII веке в карты играли все. Я знал, что Михаил Валицкий был желанным гостем при французском, английском и польском королевских дворах. Он не раз обыгрывал французского короля Людовика XVI и в Полоцке, очевидно, остановился по дороге из Варшавы в Петербург. Михаил Валицкий полушёпотом уговаривал сопровождающую его польскую девушку сыграть с ним в карты на раздевание, а та смеялась и кокетливо отказывалась.

   В следующем кабинете я споткнулся о витрину с алмазами, рубинами и изумрудами и, пролетев мимо портрета императрицы Екатерины II из слоновой кости, сбил огромное яйцо из слоновой кости. Оно покатилось, и из него посыпались шахматы, шашки и кегли.

   На ходу я посмотрел в большое иезуитское зеркало и увидел себя стоящим на колокольне собора святого Стефана. Костюм XVIII века мне очень шёл, но на лице был испуг.

   Преследующий меня чернокнижник снял со стены медное турецкое ружьё, украшенное перламутром, поставил его на железный протез и выстрелил. Но под нами был знаменитый иезуитский бальный пол на пружинах. В последний момент какой-то монах дёрнул за рычаг и пол зашатался, как при сильной качке. Из-за неустойчивости Василий промахнулся и попал в образцы золота и платины, расположенные рядом со мной. Тогда я снял со стены башкирский лук с колчаном и пустил стрелу в чернокнижника, но тот легко от неё уклонился.

   Хромота Василия давала мне фору.

   Перепрыгивая через подставки огромных телескопов, я бросился в астрономический зал коллегиума, где встретил известного астронома Мартина Почобута Одляницкого. Его работы по исследованию Меркурия опережали своё время на 170 лет.

   – Извините, как мне выйти из здания коллегиума? – спросил я его на польском языке.

   – Бегите вниз по лестнице к механической голове, ближайший выход напротив неё, – ответил на польском астроном и указал мне на железную лестницу.

   Я спустился по ступенькам и оказался перед внушительной механической головой, подвешенной на стене, но выглядела она гораздо более неестественно и грубо, чем её вариант 2015 года.

   – Я дёрнул массивное кольцо-ручку с мордой льва, но дверь была заперта. В отчаянии я обратился к голове:

   – Уважаемый старец, как мне открыть дверь коллегиума?

   К моему удивлению голова ожила и произнесла гулким голосом:

   – Колдун Василий наложил на тебя заклятье. Чтобы разрушить чары и отворить дверь, ты должен назвать на латыни в правильном порядке трёх зверей, изображённых на знаменитой Дороге процессий и Воротах богини Иштар, построенных вавилонским царём Навуходоносором.

   – Перечислите, пожалуйста, этих зверей, – взмолился я, но голова сохранила молчание. Я напряг память, ведь я когда-то посещал Пергамский музей в Берлине, где выставлены фрагменты Дороги процессий.

   – Так, Влад, успокойся. Три магических зверя Вавилона это: тур, лев и дракон. Начиналась Дорога процессий с барельефов львов, символизирующих богиню любви и войны Иштар, и вела к Воротам Иштар, украшенным дикими быками (турами) – символами бога бури, дождей и земледелия Адада и драконами – символами верховного бога, создателя и владыки мира Мардука. Так иносказательно через любовь и созидание или через войну и бурю, вавилоняне шли к правлению миром.

   Еврейский пророк Даниил застал власть царя Навуходоносора II, о чём рассказывает «Книга пророка Даниила» переведённая Франциском Скориной. В неканонических добавлениях Даниил пытался доказать вавилонянам, что их боги всего лишь деревянные и железные идолы. Пророку предъявили живого вавилонского бога-дракона. и Даниил заявил, что дракон не бог, и он сможет убить его даже без меча. Вавилонский царь дал согласие, и Даниил скормил дракону кусок смолы, обмазанный животным жиром и обваленный в шерсти. Бог-дракон съел смолу и вскоре умер, вызвав негодование вавилонян. Многие сведения пророка Даниила оказались правдоподобными и подтверждены археологией.

   Тогда заклинание это «лев тур дракон», – подумал я и произнёс перед массивными дверями: «leo urus draco», дверь заскрипела и открылась.

   За моей спиной на лестнице показался Василий, вооруженный саблей, я распахнул дубовую дверь, второпях споткнулся о высокий порог и рухнул на землю. Передо мной за дверью, в тиши сада, кто-то стоял в чёрных сапогах и военной форме. Я поднял глаза и увидел человека с гордой офицерской выправкой, от которого веяло отвагой, надо мной возвышался мой попутчик из поезда – Андрей Воронский. Грозно посмотрев на меня и Василия, Воронский запустил размещавшуюся во дворике коллегиума венецианскую стеклянную гармонику и исполнил на ней отрывок произведения Джорджа Крама, в котором этот инструмент играл роль голоса Бога.

   – Турок! – с ужасом произнёс чернокнижник и побледнел лицом.

   – Я безоружен, так, может сразимся, канцелярская крыса? В прошлый раз тебе отрубили только руку, я же обещаю снять с тебя голову, – бросил Воронский Василию с пренебрежением.

   – Пошёл ты, ржавая кукла, – ответил чернокнижник, но испуганно попятился назад. Василий выбросил саблю и, сфотографировав нас, кинулся прочь.

   Светили звёзды. Улицу наполнял запах дыма печных труб, быстро пропитавший мою одежду.

   Воронский помог мне подняться, его движения действительно издавали странный скрежет, который я не замечал в поезде. Мой спаситель очень спешил. Без лишних разговоров мы проследовали через сад иезуитов ко входу в собор святого Стефана. В моей памяти всплыло, что алтарь этого собора расписывал художник из Венецианской республики.

   Воронский достал из гусарской формы ВКЛ засушенную человеческую руку, на которой были начертаны какие-то магические символы, а из-под её ногтей выступали деревянные щепки.

   -Чья это рука? – спросил я Турка.

   -Чернокнижника Василия. Видишь ли, Влад, я, как и Василий, могу перемещаться во времени, а ты нет. Не застав тебя в номере гостиницы, я шёл по вашим следам. Эта «Рука Славы» нам понадобится, чтобы ты вернулся в XXI век, – ответил Воронский и насыпал вокруг нас на камнях круг из соли. На башнях собора начали бить куранты, и Турок поджёг щепки. Раздался хлопок, и рука превратилась в розовое сверкающее облако, окутавшее нас. Звук боя курантов и цоканье копыт лошадей, запряжённых в кареты, становились всё тише, пока не исчезли вовсе. Затем облако развеялось, и мы оказались в современном Полоцке и прежней одежде. Воронский пригласил меня посидеть в ресторане в моей гостинице за чашкой кофе.

   – Когда-то я был офицером в войске Великого княжества Литовского. Профессиональная армия моей родины была небольшой, без перспектив роста, и я перешёл на службу поручиком в русскую армию. Службу я нёс в Риге. Ах, Рига, это удивительный город в объятиях Балтики, усыпанный цветами, который русские монархи отняли у Шведской империи. Портовый город, полный улыбчивых немецких девушек, шарманщиков и безделушек из янтаря. Ты знал, что в составе Швеции Рига была самым крупным городом, намного превосходящим столицу шведов – Стокгольм по численности населения и богатству. Я обожал любоваться в рижском порту десятками кораблей на закате, когда их паруса перешёптывались с ветрами, обсуждая новости и тайны морских глубин.

   Во время моей службы, к приезду русской императрицы Екатерины II рижские городские власти пустили в местных фонтанах вместо воды красное и белое вино, которое мог набрать любой желающий. Тогда же Ригу посетил и Казанова, я с ним общался более четырёх часов, венецианец Казанова был не только авантюристом, но и философом.

   Узнав о подготовке нападения на Великое княжество Литовское, я попытался поднять мятеж и привлечь к нему шведов. Но заговор был раскрыт, нас предал отец моего друга, алхимик и изобретатель Вольфганг фон Кемпелен, который боялся за судьбу своего сына.

   Под астрономическими часами «Дома Черноголовых», отражающими фазы луны и знаки зодиака, наша ничтожная горстка солдат оборонялась до последнего.

   Находясь в сыром подземелье и умирая от ран, я заявил Кемпелену, что перед смертью расскажу властям об участии его сына в мятеже. И тогда перепуганный алхимик договорился с тёмными силами и переселил мою душу в собранный им шахматный автоматон. Кемпелен привязал мою душу к шахматной доске.

   – Теперь ты будешь уничтожать империи и свергать правителей только здесь, – озвучил с усмешкой алхимик.

   Можешь представить мои игры, толпы изумлённых зевак и шёпот, а затем испуг игроков, когда автоматон их с лёгкостью начинает обыгрывать.

   До Екатерины ІІ дошли слухи о том, что внутри аттракциона моя душа, и императрица пообещала мне, что не станет нападать на Речь Посполитую, если я проиграю. Во время партии с Екатериной ІІ я курил трубку и позволил императрице победить, но она не сдержала слово.