355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Валерий Ледник » Венецианское зеркало Скорины (СИ) » Текст книги (страница 1)
Венецианское зеркало Скорины (СИ)
  • Текст добавлен: 17 марта 2022, 16:35

Текст книги "Венецианское зеркало Скорины (СИ)"


Автор книги: Валерий Ледник



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)




ВЕНЕЦИАНСКОЕ ЗЕРКАЛО СКОРИНЫ



Анна



   Ты, как дочь императора,


   Но им в детстве оставлена,


   Муза для литератора,


   Красотою отравлена...


   И за пазухой камешек -


   Материнской гробницей,


   Лишь заботою бабушек


   Ты не стала волчицей.


   Как построить семью,


   Ты, конечно, не знаешь,


   И с любовью вничью


   Бесконечно играешь.


   Но скажи, для чего,


   Опьяняешь всех взглядом?


   Ведь не любишь того,


   Кто сейчас с тобой рядом.


   Ты, как ангел, прекрасна,


   Но тебе не помочь,


   Ждёшь ты счастья напрасно, -


   У тебя в душе ночь!


   Бьёшься за «правоту»,


   И на весь мир сердита...


   Потеряв красоту,


   Будешь всеми забыта.




   Я встретил Аню в Полоцке, на Дне белорусского книгопечатания, посвящённом изданию первой книги полочанином Франциском Скориной 500 лет назад. Полоцк гремел и гудел, повсюду шли театральные постановки, под живую музыку поэты читали стихи, как свои, так и других авторов – от Симеона Полоцкого до Янки Купалы. По улицам проходил костюмированный парад героев литературных произведений. Попав в толпу, я растерялся: рядом со мной шляхтич Завальня с хлопком отрыл шампанское, чуть не обрызгав меня пеной.


   – Даёшь Полоцкий укрепрайон! – закричал мне почти в ухо Михаил Тухачевский, промелькнув вместе со своим другом Владимиром Бекаури, гением и конструктором советских радиоуправляемых самолётов и танков 30-х годов.


   Полоцк пестрел всевозможными красками, и тысячи молодых улыбающихся девушек в исторических костюмах и повседневной одежде заполнили улицы.


   Я знал, что в городе выбирают «Королеву романов». Участницы должны были предстать перед жюри в образах литературных героинь. Моя коллега по работе Юля собиралась появиться на конкурсе в образе императрицы Екатерины II из романа Владимира Орлова «Каханак яе вялікасці».


   И вот, издалека раздались возгласы:


   – Дорогу Королеве романов!


   Толпа несла на троне, украшенном страницами книг, смеющуюся брюнетку, одетую в платье и головной убор, стилизованные под XVI век.


   – Что это за героиня? Кто победил? – спросил я у прохожего.


   – Это Барбара Радзивилл, – ответил мне старик.


   – Чёрная панна Несвижского замка из зазеркалья, – сказал я и понимающе кивнул. Тогда я и увидел Аню впервые, в роли княгини Барбары, и, даже толком её не рассмотрев, сделал вывод, что она очень симпатичная. В моей голове зазвучала композиция группы Би-2 «Барбара», а в памяти всплыли строки стиха:




   Сигизмунд король долго умирал,


   Грезилось ему тёмными ночами,


   Что в покои входят, будто бы на бал,


   Предки из Литвы с яркими свечами.


   Гедымин монарха страшно укорял:


   На тебе прервётся королевский род,


   Ты семьи достойной так и не создал,


   И продал полякам вольный свой народ!


   Хватит, прекратите, кто-то вдруг сказал,


   Гомон недовольных разом отступил,


   Голос Сигизмунд сразу же узнал,


   Перед ним была пани Радзивилл.


   Над её свечой не горел огонь.


   Сигизмунд любимую начал обнимать,


   И его коснулась нежная ладонь, -


   Пани короля стала утешать.


   Пани Сигизмунд тихо прошептал:


   Ты прости, тогда, в похоронный час,


   Лучших магов всех я к себе позвал,


   Чтоб ещё с тобой встретиться хоть раз!


   Мне лицо твоё в зеркале явилось,


   Хоть молчать мне маг строгий дал совет,


   Я тебя окликнул, зеркало разбилось,


   И теперь тебе в рай дороги нет!


   Молвил Гедымин: можно ей помочь,


   Чтобы пани в рай путь был освещён,


   Свет своей души дай ей в эту ночь,


   Правда, без него дух твой обречён!


   Я тебя любить вечно обещала,


   За любовь страдать, видно, мой удел, -


   Прошептала пани и во тьме пропала,


   Щёку короля поцелуй согрел...




   Я стал пробиваться сквозь толпу, сторонясь шумного парка. Дойдя до кафе «Арсенал», я заказал там чашечку кофе и уединился на улице. И вновь я столкнулся с Барбарой Радзивилл. Аня прошагала мимо меня, села на скамейке и начала рассматривать открытку из ткани. Мне кто-то рассказывал, что мастера пэчворка обмениваются между собой работами из лоскутов ткани по почте. На открытке Ани был изображён маяк, лавандовое поле и морское побережье. Под стать картинке из лоскутов, погода была солнечной, и свежий ветер трепал конверт в руках незнакомки. В лице Ани присутствовало что-то неземное, мистическое, как на лицах с фресок художников Возрождения: восторженный сияющий взгляд и чарующая улыбка невольно притягивали внимание.


   Аня сидела на скамейке одна. Я бы не решился подойти и познакомиться с ней, но вмешался случай.


   В этом же кафе, за соседним столиком, отдыхал посетитель лет сорока пяти с бокалом пива, в зелёной майке и штанах цвета хаки. Он ругался и вязался к официантке, пока та не спряталась от него внутри кафе.


   – Предатели, все вы продажные суки и предатели! Да-да, все! – сбивчиво сказал выпивоха и многозначительно нарисовал указательным пальцем круг в воздухе над своей головой. Затем он обратил внимание на Аню, взял бокал и пересел на скамейку около неё. Девушка поморщилась и демонстративно развернулась к нему спиной.


   – А я тебя знаю! Ты продаёшь в «Манеже» всяких слоников и вазочки. Смотри на меня, тварь, когда с тобой разговаривают! – закричал он. Аня нехотя и испуганно повернула лицо в направлении пьянчуги.


   – Эй ты, ветеран пивных войн и лидер клуба беззубых обольстителей, оставь девушку в покое, – вымолвил я.


   – Как тебя зовут, цаца? – обратился посетитель к девушке, проигнорировав меня


   – Мы не переходили на ты, вас никто не звал, вернитесь за столик, пожалуйста, – произнесла Аня. Услышав вежливую речь, выпивоха понял, что жёсткого отпора, скорее всего, не получит, и на его худощавом морщинистом лице появилась кровожадная улыбка.


   – Перечить мне вздумала, шкура? У тебя такие красивые губы, идём, уединимся, – выдал выпивоха и провёл средним пальцем по нежным губам Ани, дотронувшись до её зубов и кончика языка. Девушка была ошарашена, отдёрнулась и с отвращением ударила хулигана по руке.


   – Это уже перебор, я ухожу и вызываю милицию, – возмущённо выпалила Аня и вскочила на ноги.


   – Ха! Стрельцов, что ли, позовёшь? Никуда ты не денешься, продавщица, я тебе заплачу, вот возьми 50 рублей, мало? Бери 100! – произнёс посетитель, бросил на скамейку мятые купюры, и ветер их тут же унёс в густую траву.


   – Отвали от меня! – завопила с истерической интонацией Аня и попыталась уйти. Однако возбуждённый выпивоха легко настиг её, прижал девушку к себе и полез рукой к ней в декольте. Аня стала отбиваться, но беспредельщик её сильно тряхнул, приведя в оцепенение. Затем он крепко взял Аню за волосы и поволок её в сторону кустов, приговаривая:


   – Сейчас ты всё отработаешь, сука, а если будешь дёргаться, я тебе голову отобью!


   Девушка онемела от шока. Прохожих и официанток на улице, как на зло, не было, присутствовали только мы трое.


   Ещё в момент, когда наглец потянулся к лицу Ани, я поднялся с места, но, признаться, замешкался, увидев, что она собирается уходить. Хулиган был выше меня и крепче. Я напрягся. Всего за пару недель до этого моему знакомому похожий пьяный товарищ в бильярде откусил кусок щеки, оставив бедолагу изувеченным на всю жизнь. У меня была надежда, что девушка скроется и история закончится. Но теперь наглец тащил перепуганную и плачущую Аню за волосы, и я преградил ему дорогу.


   – Отпусти её, ублюдок! – произнёс я и почувствовал запах из смеси пота, пива и водки, исходящий от моего противника. В сверкающих глазах Ани застыли мольба и надежда.


   – Ты кто такой? – рявкнул пьянчуга. В этот момент он, видимо, прикинул расстановку сил. Хулиган нанёс мне резкий удар. Словно цветная вспышка с жутким щелчком обрушилась на меня, заставив потерять равновесие и завалиться на столик со стульями. Упав, я почувствовал привкус крови и вспомнил о другой «вспышке».


   Мне было пять лет, когда одной июльской ночью в окно моей комнаты влетел маленький жёлтый огонёк. Я сходил на кухню и, взяв там трёхлитровую банку, накрыл ей странного «светлячка». Через мгновение по банке прошли маленькие молнии, и она взорвалась, оставив на моей ладони шрам. Не знаю, что это было, но в детстве я считал, что ко мне прилетала фея. Тогда же я прочитал о преподобном Роберте Кирке, исследователе фей. Пересекая «Холм фей», он исчез, а после явился во сне к своему брату и сказал, что он находится в плену у фей. Кирк объяснил брату, какой ритуал нужно провести, чтобы его вызволить. Вот только брат очень испугался и ничего не предпринял, а Роберт Кирк навечно остался в царстве фей.


   Для меня взрыв банки стал уроком, примером того, что может произойти, если пытаешься заключить мечту в рамки реальности.


   На грохот моего падения никто не появился. Пьянчуга выругался и дважды ударил меня ногой. Меня как будто парализовало, звук почти пропал, боль пронзила спину, окружающие силуэты расплылись, а мой враг, видимо, не собирался останавливаться. Подобрав с плитки осколок бокала, он произнёс:


   – Давай посмотрим на твои кишки!


   Смерть не бывает героической и романтической, героическими могут быть только поступки, а смерть всегда тёмная и мрачная, превращающая тебя в гниль. И всё же, мне не хотелось умирать так глупо.


   -Так, Влад, действуй, – мелькнула мысль у меня в голове, ощущение собственного тела и отдалённые звуки праздника стали возвращаться.


   Я собрал волю в кулак, поднялся на колено и изо всех сил нанёс пьянчуге удар в пах. Ноги его подкосились. Выронив осколок бокала, с жалобным воем койота он, сложив руки между ног, упал на пол.


   И тут, откуда ни возьмись, держа в руках поднос со шкворчащей сковородой с яичницей с драниками, появилась молодая официантка. Она завизжала, обращаясь ко мне:


   – Что здесь происходит? Зачем вы напали на посетителя и разбили бокал? Я позвоню в милицию!


   – Солидарность идиотов никогда не подводит, – бросил я Ане и пристроил раскаленную сковородку на оголившийся живот врага, вызвав поток его отборного мата.


   – Это чтобы ты лучше запомнил, а в следующий раз станешь инвалидом, – пояснил я поверженному хулигану.


   – Уходим! – крикнула Аня. Мы побежали по плитке к парку, её каблуки гулко цокали. В толпе я чуть было не потерял Аню, и в мою душу закрался страх больший, чем в недавней драке. Лишь край вуали подсказал мне, где она, и, шагнув за ним, я схватил девушку за руку и вытащил её из толпы литературных героев.


   Периодически я оглядывался, ожидая, что нас могут преследовать, но нами никто не интересовался. Аня всё время благодарила меня. Провожая Аню до остановки, я понял, как она важна для меня.


   – Могу ли я с вами познакомиться? – Спросил я у девушки перед её отъездом. Одежда княгини придавала ситуации какой-то сюрреализм. Солнечный свет золотистыми бликами переливался в зелёных глазах Ани. Я же, с наполовину заплывшим лицом, был уверен, что похож на Квазимодо, делающего предложение Эсмеральде.


   – Извините, вы рыцарь, но нет! – отрезала Аня, и я не задал вопрос почему. Возникла неловкая пауза. Девушка достала открытку из лоскутков и, вложив её в мою ладонь, промолвила:


   – Это вам на память!


   Затем «Королева романов» села в маршрутку, а я сел на скамейку и на несколько минут лишился сознания. Позже оказалось, что я получил сильное сотрясение, но, к счастью, без серьёзных последствий.


   На следующий день в группу Вконтакте «Ищу тебя. Полоцк, Новополоцк» я поместил стихотворение:




   Она в «Манеже» вазами торгует,


   Наборами изысканных слонов,


   Её улыбка в миг вас очарует


   Сиянием заоблачных снегов.


   Она достойна лучших одеяний,


   Её принцессой многие сочтут,


   Но, посреди скульптурных изваяний,


   Простые майки очень ей идут.


   В её движеньях лёгкость, утончённость,


   Брюнетка, так отважна и умна,


   В её глазах свет, одухотворённость,


   Такая в мире лишь она одна!


   В неё влюблён, поверьте, я давно,


   Её ищу я долгими веками...


   Она и Нефертити, и Марго,


   Теперь в Манеже, справа, за духами.


   Но не смогла она меня узнать,


   Я не решился всё ей объяснить,


   Могу лишь на прощанье обещать,


   Что мне её вовеки не забыть!




   Стих прочитало более 6500 человек в Полоцке и Новополоцке, и около 70 читателей оценили моё творчество положительно, в том числе и Аня. Так я нашёл её в сети, и мы начали переписываться. В момент, когда я по телефону пригласил Аню на свидание, в здание музея, где я работал, ударила молния и выжгла половину оборудования, а наш разговор оборвался. Это был плохой знак, но я не придал ему значения.


   Вскоре выяснилось, что у Ани есть муж, кроме того она работала и училась на заочном отделении в Белорусском государственном университете, поэтому времени на наши встречи у неё оставалось совсем немного. Но я растопил её ледяное сердце. То ли из любопытства, то ли из благодарности, она пришла ко мне в Природно-экологический музей на экскурсию. Поднимаясь по винтовой лестнице бывшей водонапорной башни, я с удовольствием рассказывал Ане про животный мир Беларуси и обитателей семи музейных аквариумов.


   – Какие милые черепахи с треугольным носом, – произнесла Аня на последнем этаже музея.


   – Это «триониксы», они имеют мягкий панцирь и привезены к нам с Дальнего Востока. Та черепаха, что справа – самец, раньше кусала нашу лаборантку. Когда трионикса в очередной раз достали из аквариума, черепаха больно цапнула лаборантку за палец и женщина её уронила, – озвучил я, не переставая любоваться ангельским лицом Ани. Корни степных предков подарили её чертам оттенок экзотики. Она слушала с удивлением и блеском в глазах, накручивала на палец кончики своих вьющихся волос, и с застенчивой улыбкой опускала взгляд, давая почувствовать, что она впечатлена.


   – И что случилось дальше? – спросила девушка.


   – Черепаха, подпрыгивая, скатилась по винтовой лестнице вниз и лаборантка думала, что найдёт лишь ошмётки от неё, и можно будет сварить черепаховый суп, но, спустившись на пару этажей, лаборантка обнаружила лишь шокированную черепаху, целую и невредимую. С тех пор этот трионикс не кусается, и стал ласковым, как кошка, – сказал я с улыбкой и взял Аню на руки, девушка даже вскрикнула от неожиданности.


   – Поставь, поставь меня на землю! Ну пожалуйста! – произнесла она, громко смеясь.


   – Ну уж нет! – заявил я. Покружив девушку по залу, я вышел на площадку девятиэтажной лестницы музея, стены вокруг которой были собраны из прозрачных стеклопакетов. Вокруг предстал завораживающий вид на сад при музее и город Полоцк. Я поскользнулся на мокрой лестнице, и мы рухнули на пол.


   Наши лица оказались совсем близко, а носы соприкоснулись. Аня не испугалась, а прильнула ко мне и, трясясь от волнения, нежно меня поцеловала. Земное притяжение исчезло. Вода из аквариумов поднялась вверх вместе с изумлёнными рыбами и черепахами, закручиваясь в большую воронку над лестницей. Мы с Аней оторвались от земли и, вместе с вихрем из золотых осенних листьев устремились к луне, а затем вернулись, и начали парить над крышей башни. Листья разлетелись по всему городу, лёгким шуршанием объявляя о рождении новой любви и сбрасывая на тротуарную плитку лунную пыль. Аня отпустила меня, я открыл глаза и очутился с ней вновь на стеклянной лестнице.


   В голове звучала романтическая композиция «Banquet» исполнителя Yann Tiersen, Мелодия аккордеона подчёркивала неповторимость первого поцелуя Ани. Моё сердце бешено застучало и захотелось танцевать от радости.


   В тот день музей мы покинули, держась за руки, и направились прямо ко мне домой. Пространство между нами было наэлектризованным, а яркая красота девушки создавала атмосферу чуда. Подойдя к зеркальной дверце шкафа-купе в моей квартире, я стал гладить ангельское лицо девушки и с азартом целовать её пухлые губы. Я повернул Аню боком, прижав её щёку к зеркальной двери и начал покрывать поцелуями шею любимой. Девушка улыбнулась и, сделав эмоциональный выдох, закрыла глаза. Потом Аня перекинула свою стройную правую ногу через мою, я снял с девушки кружевное нижнее бельё и, стоя, придвинул её к себе. Щека Ани прислонялась к дверце шкафа всё сильнее, я расстегнул платье Ани и проник рукой под лифчик, поглаживая полную грудь и карий сосок. Аня ахнула и коснулась языком и грудью зеркала, оставляя на нём испарину. Продолжая делать ритмичные движения, я переместил руку с сосков девушки и дотронулся указательным пальцем до её языка. Красавица провела языком по моему пальцу, обхватила палец губами, и он упёрся изнутри в обращённую ко мне щёку девушки. Стоны Ани сменились тяжёлым дыханием, и чувственная волна окутала нас от кончиков пальцев до кончиков волос.


   На зеркальной дверце шкафа остались следы розовой помады и языка Ани, на границе реальности и мира грёз зазеркалья, только там и могло возникнуть наше чувство.


   Закончился день тем, что мы с Аней расположились на диване и пили кофе с зефиром в шоколаде («Метеор» от фабрики «Красный пищевик»). А по телевизору шла переда о загадочных фотографиях, появившихся в сети. Телеведущий говорил о царе Соломоне и невероятной роскоши его жизни. Согласно Библии, у него было 700 жён и 300 наложниц, так как такого мизерного количества жён ему явно было недостаточно. Кто-то сфотографировал трон царя Соломона, и копирующие его троны византийского императора Феофила и русского царя Алексея Михайловича.


   Трон царя Соломона с золотыми львами, как и строительство Храма Соломона, впервые упоминался в Ветхом завете, в Третьей книге Царств. Книга столетиями привлекала внимание и входит в число Библий, изданных полочанином Франциском Скориной в Праге в XVI веке для жителей Великого княжества Литовского. В более поздних источниках трон был окружён механическими львами, протягивающими царю свои лапы. Кроме того, свиток Торы царю Соломону приносил механический голубь. Основываясь на этой легенде, для византийского императора Феофила в IX веке собрали похожий трон с рычащими механическими львами. В отличие от варианта Соломона, византийский трон на специальном механизме поднимался вверх, и император смотрел на послов свысока. Железного голубя Соломона греки заменили на дерево с механическими птицами, поющими разными голосами. И, наконец, трон XVII века, царя Алексея Михайловича, являлся самой нелепой копией, поскольку птицы к нему не прилагались, а часть львов была покрыта крашеной овчиной. Это придавало львам забавный вид и символизировало мирные устремления политики Алексея Михайловича.


   Естественно, ни один из тронов не сохранился до нашего времени, но кто-то сделал цветные снимки всех трёх тронов на камеру Kodak DCS 100 и выложил их в интернет. На снимках подробно указывались размеры и материалы различных элементов тронов, несколько кадров было посвящено голубю царя Соломона. Таким образом, доказывалось, что легендарный трон царя Соломона действительно существовал. И складывалось впечатление, что кто-то посетил три столь далёкие эпохи, чтобы провести подобное исследование.


   – Какая глупость, – произнесла Аня и выключила телевизор.


   Мои встречи с Аней продолжились, благо, что её муж жил и работал в Минске. Мы уединялись у меня на квартире. Я жил рядом с полоцким фонтаном. Подо мной находился цветочный магазин, где я покупал для Ани белые розы – её любимые цветы.


   Аня была по-своему уникальна, эмоциональная и весёлая, с бархатистой кожей и большой красивой грудью, она любила своё тело и не стеснялась наготы. Глаза Ани горели живым светом, и, казалось, могли воспламенить своей энергией всё вокруг. Степная составляющая Ани создавала интересный эффект её «итальянской» внешности, что дополнялось индивидуальностью из смеси гордости и страсти. У меня были девушки до Ани, но целоваться так, как она, будто в последний раз перед долгой разлукой, отдаваясь полностью, из моих девушек не умел никто. Когда она ко мне привыкла, то начала царапаться и кусаться, смеяться и драться в постели. Коллеги по работе и родственники иногда спрашивали, откуда у меня появлялись синяки и царапины на руках и шее, и я что-то неуклюже говорил про «тренировки» на улице. Аня словно несла в себе частичку далёкого солнечного потерянного рая, временную дорогу в который мне открывали её ласки.




Дорога






   «Увы! Мы любим, не спрашиваясь у разума, и тем более разум ни при чём, когда мы прекращаем любить» («Мемуары» Джакомо Казановы, XVIII век).


   Я мчался на скоростном поезде Минск-Полоцк, по пути наблюдая лесные пейзажи поздней осени. В швейцарский поезд зачем-то установили белорусские кресла, со спинками, жёсткими, как надгробная плита. Наверное, для удешевления, и чтобы белорусы не забывали, чей сейчас это транспорт. Мне нравилось путешествовать на поездах, особенно живописной была недавно восстановленная железная дорога, проходившая возле Браславских озёр. Власти не стали гоняться за новинками и пустили по ней на Браслав поезд, стилизованный под паровоз с множеством хромированных деталей. Именно на таком транспорте, с чашечкой кофе, я обожал любоваться загадочными туманными озёрами «Белорусской Швейцарии».


   Тени викингов, наёмников шотландцев, грозной шведской армии Карла II и солдат Наполеона оживали в тумане окрестностей Браслава, отражаясь в зеркальной глади озёр. Они наводили на мысли о сложности и оригинальности белорусской истории, о законах Природы, находивших в ней своё воплощение.


   Александр Чижевский, Арнольд Тойнби и Лев Гумилёв пытались сформулировать общие законы развития для Природы и человеческого общества. К этому же стремятся сегодня специалисты, применяющие химические законы синергетики в изучении истории.


   Поиск «космического целого», универсальных законов начался ещё в первых цивилизациях в Междуречье Тигра и Евфрата и в Древнем Египте. Археологические раскопки демонстрируют нам большое количество сосудов, использовавшихся в этих цивилизациях для дистилляции и печей. Например, методом дистилляции владела некая жительница Вавилона Таппути, жившая 3300 лет назад. С помощью подобных сосудов производились масла, медикаменты, продукты из нефти и, конечно, ставились алхимические эксперименты. В библиотеке ассирийского и вавилонского царя Ашшурбанипала уже 2700 лет назад встречался рецепт преобразования сплава меди и бронзы в серебро с помощью какого-то магического камня.


   В Древнем Египте и Междуречье жрецы владели такими методами работы с веществами, как перегонка, возгонка, осаждение, фильтрация и кристаллизация.


   Также Междуречье и, в первую очередь, вавилоняне были известны своими астрономическими наблюдениями. При храмовых комплексах в Междуречье и Египте старались понять, как звёзды влияют на поведение людей, здоровье человека и химические процессы. Вавилонские жрецы сопоставляли даже положение звёзд и цены на рынке. Самой крупной обсерваторией в Древнем мире был вавилонский храм Этеменанки.


   В наши дни Восток ассоциируется со строгостью нравов, но раньше это было не совсем так. В тавернах Междуречья повсеместно служили «блудницы», удовлетворяющие похоть посетителей за деньги. При храмах вавилонской богини Иштар процветала проституция, которой занимались жрицы. Более того, Геродот описывает, что в Вавилоне каждая женщина раз в жизни должна была отдаться незнакомцу в храме Иштар за серебряную монету. Без прохождения этого ритуала женщине не разрешалось возвращаться домой.


   Наиболее значимые достижения в астрономии и астрологии вавилонян, в том числе, представление о зодиакальных созвездиях, были переняты древними греками, продолжившими поиск универсальных законов Природы.


   Древняя Греция дала миру целую плеяду философов, выдвинувших свои концепции устройства Мироздания. От Пифагора, утверждавшего, что окружающий мир – это всего лишь матричная модель, состоящая из чисел, и числовая суть бытия доступна душе только после смерти. До Демокрита, предположившего, что всё сущее слагается из неделимых частиц – атомов и пустоты.


   По легенде, читая труды Демокрита, Александр Македонский воскликнул:


   – Во Вселенной бессчётное множество миров, а я ещё и одного не завоевал!


   Особого внимания заслуживают две школы Древней Греции.


   В 387 году до нашей эры философ Платон основал в роще, где был захоронен мифический герой Академ, под городом Афины, школу – «Академию». Она объединяла в себе храм «Муз», учебное заведение и научный центр.


   Для Платона понятие «мусическое» включало в себя не только поэзию, риторику, музыку, искусство танца, но и живопись, скульптуру и зодчество. Кроме того, математика, механика, астрономия также были отнесены Платоном к мусическим искусствам, поскольку объясняли общие закономерности «космического целого».


   Одним из первых алхимиков считают ученика Платона – Аристотеля. Аристотель создал собственную школу вблизи храма Аполлона Ликейского, в окрестностях Афин.


   В «Ликее» учение Аристотеля о пяти стихиях, из которых состоит наш мир: воздух, огонь, вода, земля и вечная небесная стихия – эфир, совмещалось с изучением механизмов памяти и воображения, а также естественно-научными исследованиями. В Ликее производился сбор предметов искусства и природных образцов.


   В Средневековье арабы переняли идеи Аристотеля, полагая, что сочетание стихий даёт устойчивые элементы: воды и воздуха – ртуть, земли и огня – серу. А все металлы складываются из разного соотношения ртути и серы. В золоте больше серы, а в серебре – ртути.


   Позже постижение универсальных законов получило развитие в Александрийском Мусейоне. Египетский город Александрия являлся мегаполисом, в котором 2 тысячи лет назад проживало около 1 миллиона человек. Гордостью города был маяк высотой в 150 метров, его свет усиливался гигантскими бронзовыми зеркалами.


   Интеллектуальная жизнь в Мусейоне осуществлялась в форме лекций и диспутов, которые вели учёные. Мусейон был чем-то средним между музеем и университетом. Его коллекции использовались для исследований. Учёные, принятые в сотрудники Мусейона, занимались натурфилософией, математикой, астрономией, географией, медициной, теорией музыки, лингвистикой и другими науками. При Александрийском Мусейоне были созданы ботанический и зоологический сады, медицинская школа и книжное собрание.


   Александрийская библиотека при Мусейоне являлась крупнейшей в Древнем мире. Она насчитывала до 700 тысяч папирусных свитков. Египетские власти постарались поместить в библиотеке все знания древности.


   Александрийский учёный по имени Герон изобрёл ворота, отворяющиеся при зажигании огня на алтаре перед храмом. А ещё автомат для продажи святой воды, водяной насос для тушения пожаров, орган, играющий за счёт работы ветряной мельницы, автоматический театр с множеством эффектов и многое другое.


   Прославился и учившийся в Александрии сиракузский изобретатель Архимед. Он сконструировал ряд механизмов и, в числе прочего: паровую пушку, «винт» для поднятия воды, прибор, высчитывающий пройденное расстояние, механический планетарий и зажигательные зеркала, которыми Архимед поджёг римский флот. Разносторонняя деятельность Архимеда не случайна, это тоже был поиск глобальных законов Мироздания. Планетарий Архимеда объединял в себе хитроумный механизм и астрономическую точность, демонстрируя движение пяти планет, а также лунные и солнечные затмения.


   Коллекции Александрийского Мусейона были тесно связаны с религией. Предметы интересовали александрийских учёных как символы высшей духовной реальности. Так, распространённое в Античности собирание резных камней преобразовалось в Александрии в учение об использовании магической силы, заключённой в драгоценном камне.


   Даже устройства Герона и Архимеда отождествлялись с мировыми стихиями, приводящими механизмы в действие (огонь, вода и воздух).


   Александрийские алхимики описали несколько вариантов трансформации неблагородных металлов в золото с помощью магических практик.


   Изначально в Египте думали, что основой всех металлов является свинец, называемый Осирисом. Однако, с открытием ртути египтяне посчитали именно её душой металлов и их первоосновой.


   Перенявшие идею, что ртуть – «душа металлов», арабские и европейские алхимики средневековья стремились создать «философский камень», эликсир, способный не только превращать различные металлы в золото, но и облагораживать их. По легенде, разведённый в малых дозах, этот эликсир – «питьевое золото», мог излечить от любых болезней и даже дать бессмертие. Символом эликсира был лев, заглатывающий солнце.


   У китайских же алхимиков основой для эликсира бессмертия была не ртуть, а селитра. Дело в том, что селитра широко применялась в китайской медицине. Эксперименты с селитрой привели алхимика Сунь Сы-мяо к изобретению пороха. В V веке нашей эры в Поднебесной возникла мода на «волшебные эликсиры», которые изготавливали даосские монахи. Император династии Северная Вэй по имени Тай У-ди пригласил к своему двору даосского монаха Коу Цянь-чжи, владевшего «Книгой Великой Чистоты», содержащей рецепты магических эликсиров. После чего даосские монахи, жившие при дворе Северной Вэй, несколько десятилетий пытались получить описанный в этой книге «эликсир бессмертия» для императоров.


   Для изготовления «питьевого золота» арабский алхимик Ибн Сина смешивал «чистые» ртуть и серу. Европейские алхимики Василий Валентин и Парацельс добавили в этот рецепт соль. Парацельс считал, что после смерти тело человека разлагается на четыре «земные» стихии Аристотеля, а пятая стихия – небесный и вечный эфир – в форме духа ещё какое-то время посещает привычные человеку при жизни места.


   Нужно понимать, что арабы и европейцы хотели постичь универсальные законы Природы. Законы, влияющие как на металлы, так и на человека. Речь шла не об обычных ртути и сере, а об «очищенных», почти сверхъестественных элементах, находящихся на границе материального и духовного миров.


   В романе Германа Гессе «Игра в бисер» показано общество будущего, постигшее эти законы Природы, создавшее метаязык, единый для всех наук и демонстрирующий сущность вещей. Герои произведения в качестве «разминки», изображают концерт Баха или картину Рубенса в математической формуле. В романе доводится мысль о существовании универсальных законов Природы, которые воплощаются в окружающих нас предметах материи и энергии.


   Уже сегодня компьютеры пишут музыку и картины на основе математических формул. Все современные науки когда-то вышли из одной – философии и когда-нибудь, вероятно, вновь сольются в одну науку с едиными законами.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю