Текст книги "Италия. История страны"

Автор книги: Валерио Линтнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Города и коммуны
Рост городов

Теперь мы можем вернуться к подъему городов, к развитию эффективной власти, что является наиболее характерной чертой итальянской истории в конце раннего Средневековья. Происхождение большинства важных итальянских городов можно возвести к римским муниципиям, которые, в свою очередь, выросли на месте поселений, основанных греками, этрусками и самими римлянами. Некоторые муниципии, например Луни и Бресцелло в долине реки По, пришли в упадок и исчезли. Другие, как Ветимилья и Альтино (Торчелло, а затем Венеция), поменяли местоположение. Однако большинство сумело пережить разорения темных веков, причем «уровень выживания» на севере был выше, чем на юге, где города становились все меньше и малочисленнее.

Типичный итальянский город в последние века тысячелетия в архитектурном отношении был скромен, характеризовался маленькими церквями и деревянными частными домами с внутренним двориком спереди и садиком позади. Конечно, город был окружен стенами, обычно восходившими к временам римлян и определявшими его форму, – как правило, прямоугольную, с двумя главными улицами, пересекавшимися в центре, на форуме, и соединявшими городские ворота. По мере того как государство и церковь становились главными силами, почти в каждом городе центр смещался к дворцовой площади, а форум превращался в рыночную площадь, то есть в коммерческий центр города. Собор обычно строили на краю старого города, но постепенно он также превращался в центральную точку с пространством перед ним (теперь обычно соборная площадь, piazza del duomo), где горожане собирались утром и вечером и оживленно обсуждали политические дела (эта традиция сохранилась и по сей день). Эту планировку можно легко различить в историческом центре многих современных итальянских городов, например в Милане, Турине, Модене, Пьяченце, Болонье, Флоренции, Вероне и Лукке.

К концу тысячелетия размеры и значение городов возросли. Быстро расширялись масштабы церковного строительства; возведение большинства храмов, этих средневековых символов общественного положения, оплачивалось богатыми горожанами, которые давали построенным ими церквям свои имена. Только в Лукке к 900 году насчитывалось 57 церквей. Купцы и ремесленники жили по соседству с беднотой, в большинстве своем искавшей в городах спасения от опасностей и лишений сельской жизни и часто зависимой от церковных подачек. Приблизительно к XI веку города стали по существу административными центрами, ведшими, так сказать, паразитический образ жизни за счет налогообложения деревни. Существовавшая торговля состояла во многом из разнообразия международных товаров, ввозимых по традиционным соляным торговым путям. В основном это были предметы роскоши для удовлетворения потребительских запросов богатых классов. Исключением была Венеция, вынужденная развивать свою торговлю раньше других из-за недостатка экономической опоры на хоть сколько-нибудь значимые земледельческие окрестности. К концу X века Венеция уже сделалась крепкой торговой державой, пользуясь существенными коммерческими привилегиями со стороны Восточной империи и контролируя большую часть побережья Адриатики. Среди материковых городов в этот период быстрее всего развивалась экономика Милана.

Таким образом, к концу X века мы наблюдаем урбанизацию Италии, что достаточно интересно уже само по себе, но, в общем-то, находится в русле происходившего в это время по всей Европе. Однако случившееся позднее отнюдь не лишено интереса, поскольку в течение XI и XII веков в движение пришла совокупность сил, которая произвела коренной переворот в характере итальянских городов и выдвинула их на передовую тогдашней истории.

Экономическое развитие

Среди исторических обстоятельств, обусловивших эти события, прежде всего отметим существенный рост численности населения Италии, которое в период с X по XIV век, по некоторым оценкам, удвоилось. Он повлек за собой повышение спроса и цен на землю и сельскохозяйственную продукцию и, несмотря на расширение освоенных земель, сопровождался широким демографическим перемещением из сельской местности в города, чья величина и политическая значимость, соответственно, возросли. Мелкие поселения быстро выросли до размеров небольших городов, как Мачерата в Марке, а крупные города – Флоренция, Милан, Генуя, Пиза и Кремона – заметно растянулись вдаль и вширь.

Во-вторых, этот период стал временем стремительного распространения торговли и роста купеческого капитализма в Италии – средневековая версия «экономического чуда» времен после 1945 года. Этот процесс питался ширившейся торговлей, как местной – продуктами питания, тканями и произведениями ремесленного производства, так и – особенно в случае крупнейших городов, приречных городков и морских портов, – международной, такими дорогостоящими товарами, как пряности и красители. Рука об руку с этим шло возникновение банковских и кредитных структур, призванных облегчить растущий экономический обмен. К концу XI века Венеция, Генуя и Пиза стали хозяевами Средиземного моря, крупнейшими центрами морской торговли и серьезными морскими державами. Они распространяли области своей торговли, вставая во главе борьбы с сарацинами и поддерживая крестовые походы и отвоевание Сицилии норманнами у арабов. На юге эти процессы были менее очевидны; тем не менее такие города, как Салерно, Гаета и Амальфи, по-прежнему оставались крупными торговыми центрами. Известно, что материковые городки Павия, Милан, Пьяченца, Лукка, Асти, Верчелли, Кремона и другие торговали с севером вплоть до Британии (небольшой знак влияния итальянского купеческого капитализма этого периода – Ломбард-стрит, одна из самых оживленных улиц лондонского Сити, получившая название от ломбардских банкиров).

Новая аристократия

Разросшиеся города и их процветавшая экономика ускорили стремительные социальные изменения, породив новый тип правящего класса, более многочисленный и жадный до богатства и власти. Традиционная правящая элита в городах состояла из епископов и государственных чиновников – миссов, гастальдов, графов и других правителей. Теперь к ним присоединились или пришли им на смену феодальные магнаты, епископальное духовенство, крупные рыцари, известные как вавассоры и капитаны, и все их приближенные и кровные родственники. Деление на духовенство и мирян все больше стиралось, поскольку в клир шло множество дворян, живших вполне по-светски, в частных домах, с женами и любовницами. Оптимизм и благосостояние новой аристократии этого периода также вели к росту уровня рождаемости, что, в свою очередь, еще больше увеличивало ее численность.

Возникновение нового правящего класса было не единственным социальным процессом в городах в то время. Был налицо также рост «cives» [20]20
  Горожане (лат.).


[Закрыть], зачаточного класса свободных людей, получавших доходы от коммерции, ростовщичества, а также высококачественного ремесленного производства. Вдобавок развивался слой «popolino» [21]21
  Мелкий люд (ит.).


[Закрыть], который мы теперь можем назвать рабочим классом, – отчасти свободный, а частично связанный различными видами рабской зависимости. Он был наиболее многочисленным слоем населения, конечно, добывавшим себе хлеб насущный тяжелым трудом, служа господам или подряжаясь на не требующую квалификации работу; чаще всего это были бездомные люди, которые спали под открытым небом и, естественно, составляли неотъемлемый элемент прироста городского населения. Однако основной импульс развитию городов в XI веке давала быстро разрастающаяся прослойка знати. Увеличение ее численности вызывало потребность в новых источниках доходов, поэтому дворяне стремились к торговле, коммерции, к лакомым кускам в сфере недвижимости и положению в традиционной церкви и аристократии. Кроме того, они обладали военным потенциалом, выдвигаясь в качестве конных воинов и бойцов.

Аристократические коммуны

Перед лицом этих сил государство, в любом случае бывшее слабым и неспособным поддерживать централизованный контроль, пришло в упадок, выродившись в не более чем умозрительную категорию и обратив Италию в простое географическое понятие. Власть захватила новая городская элита, либо изгнав традиционную аристократию, либо просочившись в нее. Она правила, формируя коммуны, которые становились доминирующей политической силой на полуострове. Эти коммуны были по существу объединениями людей – новых синьоров или аристократов, – связанных между собой клятвами преданности, пользовавшихся народным признанием, ведших дела в своих городах и управлявших ими. Сначала они возникли в 1180-е годы в Милане, Пизе, Лукке, Парме, Риме и Павии, в следующем десятилетии за ними последовали Пьяченца, Ареццо, Асти и Генуя, а затем – Верона, Пистойя, Комо, Сиена, Болонья, Флоренция и многие другие в начале XII века. Коммуны возникли почти везде на севере и в центре Италии, в то время как на Юге норманны начали строить сильное централизованное государство. Коммуны представляют поистине впечатляющий материал для изучения процесса революционных изменений и политического эксперимента и оставили по себе множество интересных достопримечательностей.

Города управлялись тем, что известно как консульская система, отзвук классических времен. Основу ее составляли консулы, которых члены коммуны выбирали из своего числа сроком на один год, облекая их полномочиями, основанными на клятве верности. Имелось нечто вроде рудиментарного парламента в форме «condone», или общего собрания всех членов коммуны, где решения принимали довольно анархическим способом, выкрикивая «да» или «нет». Однако действительно серьезные решения принимало собрание консулов, числом от четырех до двадцати, которые были представителями исполнительной и судебной власти в коммуне. На практике политическую жизнь коммуны контролировали высокопоставленные фамилии: Джандонати, Фифанти и Аббати во Флоренции, Делла Торре, Сорезино, Пустерла и Манделло в Милане и Герардеска, Висконти и Гаэтани в Пизе представляют прекрасный пример.

Эта форма правления существовала, пока в смутные 1190-е годы и в самом начале XIII века в ответ на растущую угрозу со стороны «ροροίο» аристократические коммуны не усвоили представление о сильном человеке с более концентрированными исполнительными властными полномочиями. Такими людьми стали подесты, избираемые из знати, хотя и на сравнительно короткий срок службы. Города на протяжении периода коммун неизменно оставались захватническими и милитаристскими по своей природе, заботящимися прежде всего о своей обороне и расширении. Они постепенно перерастали в города-государства, ведшие постоянные войны с соседними феодалами за принадлежавшие им земли, которые в случае победы присоединяли. На протяжении второй половины XI и всего XII века им удавалось действовать как сплоченным единствам, пользуясь выгодами внутреннего согласия.

Это согласие укреплялось еще и внешней угрозой, что неудивительно, поскольку они часто бились между собой. Пиза и Генуя вели войну с 1067 по 1085 год, Флоренция объявила войну Сиене в 1082-м, затем захватила Фьезоле и напала на Лукку; Милан конфликтовал с Павией, Кремоной и Лоди в 1107-м, и это лишь немногие примеры. Они также подвергались постоянной угрозе и вооруженным нападениям со стороны старинных знатных родов: Эсте, имевших виды на Феррару и Падую; Гвиди, Убальдини и Альберти, бившихся против Флоренции, и семей Альдобрандески и Маласпина, угрожавших новому порядку в Сиене и Модене.

Маттео да Коррига, подеста Перуджи в 1278 г.

Однако самый серьезный вызов новым городам-государствам, ставший в итоге фактором, выявившим их коллективную мощь, исходил от централизованного германского государства и наводившего ужас на многие народы императора Фридриха I Барбароссы, или Рыжебородого. Барбаросса, князь из рода Гогенштауфенов, принял императорский венец в 1155 году, а затем занялся восстановлением центрального авторитета королевства, ставя тех, в ком видел анархических узурпаторов, на место. Он ворвался в Италию с мощной немецкой армией в 1158-м, чтобы смять миланскую коммуну, а затем потребовать «царской» централизованной власти над городами на церемонии в Ронкалье. Когда Милан восстал против него в 1162 году, он безжалостно спалил его дотла, и положение ведущих городов-государств на короткое время показалось угрожающим. Однако они ответили с похвальным единством и силой, создав Первую Ломбардскую лигу против Барбароссы, который на вершине своего могущества в 1160-е годы начал теснить большинство городов Северной Италии, включая Венецию, Верону и Виченцу, главные города Пьемонта, Ломбардии и Эмилии. Император выступил против Лиги в 1174 году, но потерпел сокрушительное поражение при Леньяно в 1176-м и был вынужден принять Констанцский мир, ратифицированный в 1183 году и узаконивший авторитет и положение коммун. Позднее в том же веке подобных уступок от германцев добились коммуны тосканские, объединившиеся в собственную лигу: так завершился разгром государственнической контрреволюции. Вторая Ломбардская лига для защиты от германцев была сформирована в 1226 году.

Башни среди хаоса

К концу XII века коммуны пережили ряд существенных и полных глубокого значения изменений, которые в конце концов бросили вызов аристократической монополии, а затем опрокинули ее. Коммуны всегда были по своей природе в высокой степени соревновательными, полными ожесточенной борьбы за положение и богатство, что неудивительно в период подобного быстрого развития. Между тем, к концу века это соревнование вылилось в дикое и часто кровавое междоусобное соперничество, ведшее к серьезным нарушениям законности и порядка во многих городах. Возникла серьезная опасность для жизни знати, создавшей в ответ обширные и сплоченные семейные кланы, consorterie.

Башни Сан-Джиминьяно

Одной из особенностей этих кланов, впечатлявшей современников, была традиция возведения башен, вздымавшихся на 80 метров (а то и выше) над уличной толпой, подобно крепостным сторожевым сооружениям или обзорным пунктам, но в значительной степени являвшихся символом власти и влияния. Поначалу такое строительство было дозволено немногим, и чем выше была башня, тем выше было общественное положение ее владельцев. Семейные кланы постепенно объединялись с подобными же сообществами, образуя клятвенные союзы из десяти-сорока человек, чтобы контролировать тот или иной район города. Доступ в башни был строго ограничен для членов союза, которые иногда владели подземными переходами, соединявшими их дома с башнями, или чаще перекидывали мосты с верхних этажей своих домов в окна башен. Союзом обыкновенно управляли мужчины, мальчиков принимали с пятнадцати лет, девочкам было запрещено наследовать башни. Башни множились в большинстве городов – только во Флоренции к 1180 году их было около 100 – и становились характерной чертой городского пейзажа с его плотной толпой на извилистых и узких улицах, маленькими общественными площадями и двумя-тремя рядами городских стен, строившихся по мере того, как старые становились городу тесны.

Средневековые башни, как многие описанные выше достопримечательности, путешественник может увидеть в «историческом центре» большинства современных итальянских городов. Один из примеров – Павия. Наверное, самая знаменитая башня – это Торре Азинелли, которая тянется в небо на 97 метров (и наклоняется больше чем на два метра!) рядом с башней поменьше в центре Болоньи, неподалеку от знаменитого старого университета. В Сан-Джиминьяно, «городе башен» между Сиеной и Флоренцией, много башен в прекрасной сохранности (уцелело 40 из 72), которые господствуют над Тосканской долиной на мили вокруг.

Группы семейных кланов под предводительством честолюбивых и беспощадных аристократов постепенно превратили отдельные кварталы городов в военные зоны, соперничавшие друг с другом в стычках, доходивших до локальных гражданских войн. Различные районы культивировали свои особенности, горделивую преданность месту и даже, если верить Данте, особую манеру говорить. Таков был трагикомический конец и логическое завершение того самого процесса политического дробления, породившего города-государства.

Народные коммуны

В то же самое время простые горожане, городские купцы и ремесленники, организовывались в гильдии для защиты собственных интересов против поползновений аристократии. Эти гильдии, как и народные соседские объединения, которые устраивал нарождающийся средний класс, чтобы оградить себя от уличного насилия, вскоре столкнулись со знатью. Народ в современном понимании появился в большинстве городов (помимо крупных торговых государств Венеции, Генуи и Пизы) между 1190 и 1225 годами. Вскоре он решительно взял свою долю в управлении коммунами, а затем к концу XIII века в большинстве городов сумел частично и даже полностью отнять контроль у аристократов, иногда попутно изгоняя их. В Милане пополаны прорвались к власти в 1212 году, овладев половиной служб коммуны, подобные события произошли в Кремоне (1210), Виченце (1222), Вероне (1227), Лукке и Модене (1229), Болонье (1231), Сиене (1233), Флоренции (1244) и Перудже (1250), и это лишь немногие примеры. Даже в генуэзском порту народ под предводительством Гульельмо Бокканегры отхватил свою толику власти в 1257 году.

Конечным результатом стало создание народной коммуны. Непросто дать классовую интерпретацию этого процесса, поскольку между аристократией и пополанами существовала большая социальная мобильность, они не обладали непроницаемыми единством. Тем не менее можно утверждать, что средний класс отнял власть у аристократии и сделал это за пятьсот лет до Великой французской революции! Хотя, в конечном счете, народ приходил к власти насильственным путем, он всегда был хорошо организован и дисциплинирован. В военных целях пополаны делились на вооруженные отряды, в административном отношении они полагались на ошеломляюще запутанную систему классификации, деля города на кварталы, приходы, соседства (в Сиене – «контрады», ныне состязающиеся в знаменитых ежегодных скачках за знаменем, «palio»), вплоть до отдельных улиц и домов. Эти подразделения отражали усложненный способ организации правления в коммунах. Он был закреплен в письменных уставах, составленных нотариусами, конечно, входившими в состав правления, и был замечательно демократичен для того времени. Имелось широкое законодательное собрание, народный совет, определявший политику. Магистраты, или исполнительная власть, состояли из 8-12 человек, обычно известных как «старейшины» (anziani), которых впоследствии сменил, как и в аристократических коммунах, один сильный человек, народный капитан, а старейшины стали при нем советниками. Народная коммуна также выработала широкую и усложненную систему чиновничества, включая судейство и казну, где трудились профессионалы из пополанов.

Этот особенный период в итальянской истории действительно весьма интересен. Однако он оказался непродолжителен и к началу XIV века сам себя изжил, а города-государства перешли в следующую стадию своего развития, превратившись в олигархии и диктатуры, ставшие социальным основанием Ренессанса. Почему же народная коммуна с ее сравнительно демократическим и передовым образом политической организации пала, уступив место, быть может, более предсказуемым формам правления? Причина отчасти во внутренней слабости пополанов, отчасти в неодолимой исторической мощи традиционной аристократии и нуворишей, «организованных земельных и денежных ресурсах», как написал один историк. Важно отметить, что народ состоял из различных и постоянно меняющихся групп, странных объединений и союзов: могущественных банкиров и коммерсантов, мелких купцов и ремесленников – беднота туда, конечно, не входила. Банкиры и коммерсанты в основном использовали народ, чтобы прорваться в цитадель аристократического консульского правительства; добившись своих целей, они отбрасывали за ненадобностью скромный средний класс: он чаще всего был помехой и угрозой. Так богатеи и новый средний класс, приходя к власти, бросали на произвол судьбы народ, а вместе с ним и народную коммуну. Начиная с XIV века большинство городов переживали период беззакония и распространения серьезного насилия, когда городские купцы-капиталисты объединялись с традиционной знатью с целью захвата власти и управления городами. В более широкой перспективе неудачу народа можно считать вполне предсказуемой, ввиду затребованных им радикальных изменений, во многом опережавших время.

Наследие народных коммун действительно велико. Их критиковали консервативные и радикальные историки, соответственно за неудачу в сохранении законности и порядка в городах и за неспособность развить подлинно народное движение, включающее и организующее бедноту. Тем не менее при народном правлении города, как мы видели, быстро и весьма впечатляющим образом развивались, реализуя значительные архитектурные замыслы, и в наши дни доставляющие наслаждение посетителям. Прекрасные примеры – Судейский дворец и Старый дворец (Палаццо Веккио) во Флоренции, Приорский дворец в Вольтерре, Палаццо Паблико в Сиене и Капитанский и Приорский дворцы в Тоди.

Палаццо Веккио во Флоренции. Построен в 1299–1314 гг.

Экономика городов также процветала при народных коммунах, которые, как и следовало ожидать, получали поддержку со стороны торговли и производства народных прослоек, пришедших к власти. Очевидно также, что непринужденная, приветливая и приятная атмосфера, отличающая многие итальянские города, так называемый «итальянский характер», несмотря на социальную нестабильность, возникли именно в те далекие времена.

Народные коммуны также оказали длительное воздействие на итальянскую политическую мысль, литературу и даже на сам язык страны. Данте Алигьери (1265–1321) был пополаном, и его «новый сладостный стиль», запечатленный в «Божественной комедии», стал основой современного итальянского языка. Он во многом испытал влияние народной речи и ее характерных особенностей, хотя сам был в действительности поэтической реакцией на «простонародный» язык пополанов.