Текст книги "Кровь нынче в моде"

Автор книги: Валери Стиверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Да ладно, – говорит Нина с легким сарказмом в голосе. – Она не обязана таскать нас за собой повсюду.

– Он мне не друг. Я просто была с Аннабел, – оправдываюсь я.

Рэйчел сует мне в руку высокий стакан со светло-зеленой жидкостью.

– Вот твоя выпивка, – говорит она и гордо удаляется.

Это просто невыносимо.

– Я домой, – говорю я Нине, которая все еще обиженно смотрит на меня. – С меня достаточно этого омерзительного балагана.

Но выловить Джеймса в этой гуще людей почти невозможно. Я пытаюсь позвать его, когда он промелькнул поблизости, но безуспешно. Я прокладываю себе дорогу к выходу, где толпятся фотографы, но Джеймса среди них не вижу, зато становлюсь свидетельницей прибытия Алексы. Даже святой воды было недостаточно, чтобы удержать ее от выхода в свет хотя бы на одну ночь. Пока она позирует у двери, купаясь в лучах фотовспышек Аннабел бросается к ней и начинает что-то шептать. У меня возникает неприятное чувство, что это касается меня. Возможно, мне не следовало делиться с Аннабел своими подозрениями касательно конкурса. Они обе внимательно всматриваются в толпу, напряженно выискивая кого-то. Мне очень-очень хочется надеяться, что не меня.

– Эй! – шепчет мне в ухо волнующий мужской голос с мягким акцентом уроженца Среднего Запада. – Ты хочешь смыться отсюда? – Он нашел меня. Его горячие губы прямо возле моего уха, и я чувствую какой-то запах – вино? – в его дыхании.

Мы с Джеймсом вылезаем из такси перед домом Виктории. Из холла дома Вик выскакивает темноволосое привидение и на космической скорости подлетает ко мне. Я уже собираюсь заорать от ужаса, как вдруг узнаю Сильвию и издаю радостный вопль. Мы бурно обнимаемся, выкрикивая: «О Боже мой!», «Дорогая!», – пока я не замечаю, что Джеймс стоит, заткнув пальцами уши.

– Сильвия, это Джеймс. Джеймс, это Сильвия, – наконец представляю я их друг другу.

– Джеймс временно поживет со мной, – сообщаю я ей.

– Я думал, ты на западном побережье, – замечает Джеймс.

– Я прилетела, потому что очень беспокоилась за Кейт. – При этом ее взгляд спрашивает меня, известно ли ему о вампирах.

– Джеймс полностью в теме, – заверяю я ее и не выдерживаю: – Сильвия, ты выглядишь восхитительно!

Действительно, она похудела, и на ней красивый, ультрамодный наряд, который ей очень идет. Она кажется более уравновешенной и уверенной в себе, чем обычно.

– Спасибо! – говорит она несколько высокомерно, но я все равно очень рада за нее.

Мы располагаемся в гостиной. Перед тем как покинуть Лос-Анджелес, моя подруга проделала большую работу. На кофейном столике лежит стопка нарытой ею информации о вампирах. Рядом четки от Гуччи с огромным, десятидюймовым, вырезанным из дерева и инкрустированным «драгоценными камнями» распятием, позаимствованным ею из гардероба с реквизитами, и успокоительное. Последнее предназначено для нее самой, поскольку реальное существование монстров из ее любимых книжек вызвало у нее куда больший стресс, чем она предполагала.

Пока мы болтаем, Джеймс затачивает ножом концы кольев в соответствии с инструкцией Сильвии.

– …поэтому я совершенно уверена, что Алекса планирует заманить девушек на природу, чтобы совершить очередное «модное убийство». Мы должны остановить ее.

– Как? – спрашивает Сильвия. Несмотря на то, что она приняла лекарство, ее голос звучит очень нервозно.

– Нам еще повезло, что, кроме Алексы, предполагаемые вампиры на съемке – только фотограф и стилист.

– Алекса не пригласила помощника фотографа для этой съемки, – вставляет Джеймс.

– Онa сократила число участников до минимума, поэтому большинство присутствующих там – модели. Это нам выгодно, потому что врагов будет меньше.

– Три вампира все равно многовато, – вздыхает Сильвия.

– Согласна. Нам необходимо заманить их в ловушку так чтобы они не смогли сбежать или улететь. Я ведь вам говорила, как быстро они перемещаются в пространстве.

– Уже раза три, – закатывает глаза Сильвия.

Я, конечно, тоже нервничаю.

– Думаю, нам стоит беспокоиться не о них в первую очередь, – добавляет она.

Я тру виски кончиками пальцев. Уже поздно, я расстроена и не могу ясно мыслить.

– Там есть подвал.

Я вспоминаю, как Аннабел стояла близко к краю глубокой черной ямы.

– Может быть, нам удастся замуровать их там.

Мои «подельники» приветствуют эту идею.

– А как? – спрашивает Сильвия, стараясь воодушевить меня.

– Думать надо о другом, – говорит Джеймс. Он кладет готовый кол и берет следующий. – Вместо того чтобы воевать с Алексой и ее бандой, лучше лишить их жертв.

Он действительно незаменим в кризисных ситуациях.

– Мы могли бы сообщить им, что съемка отменяется! – предлагаю я. – К тому времени, когда Алекса поймет, что съемка сорвалась, будет уже поздно.

– Она может назначить другую дату, – предполагает Сильвия.

– Да, но мы выиграем время. А у Алексы определенно возникнут проблемы на работе. – Все, что может доставить Алексе неприятности, вписывается в мой сценарий.

– Это реально? – спрашивает меня Джеймс.

– Они вылетают завтра, поэтому нам необходимо обзвонить их, как только откроется офис. Это должно сработать. Не думаю, что кто-то из «Тэсти» встречает их в гостинице, – размышляю я. – А поскольку Алекса поедет отдельно от них, то вряд ли она поймет, что что-то не так, до утра понедельника, пока не придет чартерный автобус. – Я благодарно улыбаюсь ему.

Эта идея мне нравится. – Если бы мы додумались до этого раньше, до окончания рабочего дня, я бы уже успела обзвонить всех конкурсанток. Теперь придется возвращаться в Темную башню, чтобы сделать это.

– Тогда нам лучше приступить к этому немедленно, – говорит Джеймс. – Те, кто спит в своем кабинете, вернутся только на рассвете.

– Я не знаю, спят ли они там по субботам и воскресеньям.

Он сосредоточенно строгает кол и не смотрит на меня.

– Думаю, нам следует действовать наверняка и отправиться туда сейчас, а не дожидаться наступления утра.

– Как мы попадем туда среди ночи?

– Просто. В крупных корпорациях принято работать круглые сутки. Достаточно расписаться на вахте.

Мне не хочется рисковать и выходить из дома ночью, когда Алекса так подозрительно ведет себя, да и Лиллиан вышла на тропу войны, однако выбора у меня нет.

– Класс! – радуется Сильвия. – Я увижу знаменитый кафетерий?

Теперь, когда у нас есть план, осталась еще одна деталь о которой мне надо рассказать им, но я не могу, мне стыдно. Я тереблю ленточку на запястье, не зная, как преподнести им эту новость, когда Джеймс берет меня за руку, переворачивает ее ладонью вверх и целует внутреннюю сторону запястья, глядя на меня волнующим, каким-то новым взглядом. Я пытаюсь отнять руку. Он прижимается щекой к бархатной ленточке.

– Дай посмотреть, – говорит он.

– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я, страшно смущаясь.

– Посмотреть что? В чем дело? – забеспокоилась Сильвия.

Джеймс выпрямляется и аккуратно развязывает узел, я чувствую нежные прикосновения его пальцев. Лента из черного бархата падает на пол, открывая чужим взорам мое обезображенное запястье.

Он нервно облизывает губы. Прикрывает глаза. Отводит взгляд. Его рука судорожно сжимает мою.

– Я убью ее, – говорит сквозь зубы Джеймс. – Меня никто не остановит.

По этому поводу я не собираюсь с ним спорить.

Глава 17 «МЕРТВАЯ ЗОНА»

Восход солнца сегодня в 5.28. Когда за час до этого мы пересекаем Пятьдесят седьмую улицу и силуэт Темной башни уже вырисовывается перед нами, звонит мой телефон. Не пищит, сигнализируя о полученном SMS-сообщении, а именно звонит.

– Кто это может быть в три часа утра? – удивляюсь я.

– Может быть, твоя тетя? – предполагает Сильвия. – Странно, что она тебе до сих пор не перезвонила.

К содержимому моей сумки теперь добавились еще и заостренные колья, и массивное распятие от Гуччи. Когда мне наконец удалось откопать там телефон, он уже умолкает. Номер определяется как «личный звонок» – хороший признак, это может быть моя тетя.

Только я бросаю мобильник назад в сумку, как он вновь оживает.

– Алло?

– Кейт? – Женщина, судя по голосу, сильно волнуется.

– Слушаю, – пытаясь понять, кто это, говорю я.

Повисает долгая пауза.

– Кейт, это мама.

Я и сама прихожу в страшное волнение.

– Очень смешно, – неуверенно говорю я.

– Это правда Эва. Я понимаю, ты никак не ожидала услышать меня.

Я представляла себе разговор с ней сотни раз. Придумывала, что и как буду говорить. Год или два назад даже писала письма, хотя у меня не было адреса, по которому я могла бы их отправить. А теперь не могу вымолвить ни слова.

– Алло? Кейт? Где ты?

Она исчезла на шесть лет и теперь как ни в чем не бывало звонит мне?

– Кейт? – В поле моего зрения возникает встревоженное лицо Сильвии.

Я отворачиваюсь от нее.

– Извини, ты не вовремя, – отвечаю я Эве, стараясь говорить безразличным тоном, каким обычно отвечаю на телефонные звонки в приемной Лиллиан. – У меня срочное дело. Почему бы тебе не перезвонить через каких-нибудь пару лет?

– Кейт, пожалуйста, дай мне шанс. Нам срочно надо поговорить.

– Послушай, сентиментальное воссоединение матери с дочерью можно и отложить на время.

За моей спиной вскрикивает Сильвия.

– Я не могу сейчас говорить, поскольку спешу в офис, а это своего рода «мертвая зона».

– Подожди! – просит она, но я отключаюсь.

Руки у меня трясутся. Адреналин, чувства и все такое…

– Это была твоя мама? – Глаза у Сильвии вот-вот вылезут из орбит.

– Ты в порядке? – Джеймс проявляет трогательную заботу.

Сильвия бросается ко мне с объятиями, а Джеймс делает шаг вперед и сгребает нас обеих в охапку.

– Что, черт возьми, это было? – бормочу я, выплевывая изо рта волосы Сильвии и щекой ощущая мягкий хлопок футболки Джеймса (на темной рубашке помощника фотографа красуется надпись «Блэк тим»).

– Что она хотела? – спрашивает Сильвия.

– Меня это совершенно не волнует. Она бы еще через сто лет позвонила…

– Что она сказала? – не унимается моя подруга.

– Ничего. Только то, что ей хочется поговорить со мной. – Я больше ничего не чувствую. Должно быть, это шок.

– Она обязательно позвонит, – уверяет меня Джеймс, еще крепче обнимая нас.

– Спасибо, ребята, я в порядке. – Мы отстраняемся друг от друга. – Объявляю полную боевую готовность. Вперед!

Однако в обсидиановом вестибюле «Олдем» возникает непредвиденная проблема. Журнальный киоск заперт и закрыт ставнями. Скоростные лифты зависли в шахтах, как спящие летучие мыши. Однако охранник за центральным пультом безопасности на посту – правда, сейчас он один (вместо четырех работающих днем), и Сильвию он не пропускает. Во внерабочее время доступ в здание разрешен только сотрудникам.

– Вы двое можете пройти, – говорит охранник, проверив наши удостоверения.

– Как же мы оставим ее одну среди ночи?! – возмущается Джеймс.

Сильвия смотрит на меня испуганными глазами. Она от такой перспективы явно не в восторге.

– Нельзя ли ей подождать нас хотя бы в вестибюле? – просит Джеймс.

– Это противоречит правилам компании. – Охранник неумолим.

– Не волнуйтесь, – отважно заявляет Сильвия. – Я подожду вас перед входом. Не забудьте, что я пришла не с пустыми руками. – Она намекает на колья, которыми мы запаслись.

Хотя я очень сомневаюсь в их убойной силе. Но поскольку выбора у нас нет, приходится с этим смириться.

– Позвони нам, если что, – говорю я.

– Мы быстро вернемся, – обещает Джеймс.

Мы с ним расписываемся в журнале прихода, и охранник пропускает нас к лифту.

Оказавшись на этаже «Тэсти», мы спешим к комнатушке стажеров.

– Может, закроем дверь? – предлагает Джеймс. – Вдруг тут кто-то есть.

– Вряд ли.

– Лучше подстраховаться. – Джеймс крадучись идет по длинному коридору и напряженно прислушивается. – Вообще-то тихо. – Он разворачивается и возвращается ко мне.

Я уже засунула папку с заявками финалисток в свою сумку, осталось только забрать информацию об авиарейсах.

Никогда еще мой компьютер не запускался так медленно. Но, наконец бегущая строка загрузки останавливается, и я открываю сводную таблицу, которую подготовила для проведения конкурса «Тэсти-герл», расписывая план-график для победительниц.

– Черт, – вырывается у меня, мои руки дрожат. – Придется и принтер включить.

Я нажимаю на клавишу «Печать», и мы с Джеймсом стоим перед аппаратом, ожидая, когда вместо желтых лампочек – до чего же долго! – загорятся зеленые. Мой мобильник снова звонит. Я смотрю на дисплей, надеясь, несмотря ни на что, что это все же не Сильвия, спасающаяся бегством от женщины в черном. Но это именно она. Ее голос срывается, она сильно напугана.

– Кейт, какая-то стильная блондинка с высокой прической и в очках только что влетела сюда, как ведьма. – Она понижает голос: – О Боже, вот еще одна, тоже очень модно одетая, но брюнетка.

Лиллиан. Это, конечно же, она.

– Хорошо. Спасибо. – Я отключаюсь и кричу Джеймсу: – Алекса и Лиллиан! У нас полминуты! – Принтер издает мучительный стон, потом несколько раз щелкает.

– Я только что слышал звонок открывающегося лифта, – шепчет Джеймс.

Мое сердце бешено колотится.

Вот принтер забирает бумагу из лотка и почти сразу же выдает сначала первую, а затем вторую страницу нужной нам информации. Его монотонное урчание мы воспринимаем как услаждающую слух симфонию.

Готово! Девушки «Тэсти»! Я запихиваю бумаги в сумку.

– Уходим!

– О, черт! – трогает меня за руку Джеймс. – Смотри…

Алекса несется прямо на нас по коридору, оскалив зубы в отвратительной гримасе. В ее глазах горит безумный огонь, она так и пышет ненавистью. В панике я выхватываю из сумки заостренный кол и четки. Джеймс делает то же самое. Его простенькие четки из дешевого магазинчика не идут ни в какое сравнение с моими огромными «Гуччи».

– Вы! – рявкает Алекса.

Я начинаю на ходу придумывать причину, по которой мы оказались в офисе в столь неурочное время, но она резко обрывает меня:

– Заткнись! Аннабел все рассказала мне! А если ты тоже с ней заодно, не жди пощады! – обращается она к Джеймсу.

Она бросается на меня.

Вот оно. Я должна нанести удар. Хотя на самом деле не знаю как. Я никогда не занималась спортом, а уж тем более боксом.

Алекса отпрянула, увидев распятие, однако ей все-таки удается сорвать сумку с моего плеча. Хрипя, она вытряхивает ее содержимое на пол и хватает папку «Тэсти-герл».

– Что ты задумала? – визжит она и запускает в меня папкой.

Я не успеваю увернуться, и папка ударяет меня прямо по носу, а затем падает к моим ногам, при этом во все стороны разлетаются фотографии и медицинские анкеты.

– Эта плохая идея. – Я не теряю надежды, что смогу заговорить ей зубы. – Заброшенные фермы – это так банально и старо.

– Да ну?! Это лишь доказывает, что ты все знаешь. Так вот, эта съемка планируется не только как супержестокий шик, но и как незабываемая расчлененка! Мы не собираемся пить кровь этих девчонок, мы просто искромсаем их на мелкие кусочки! В их нарядах от-кутюр! Понятно? А на последнем снимке будет сразу несколько рук в одном прекрасном гофрированном рукаве «Ком де Гарсон». И тогда пресса оценит, насколько я креативна!

Картина, нарисованная впавшей в безумный экстаз Алексой, воистину ужасает.

– Ты собираешься убивать людей ради собственной популярности?! – ужасаюсь я. – Это противозаконно!

Выражение лица Алексы становится хищным.

– Я тщательно отбирала этих девушек. Никто не станет искать их. А эта ферма принадлежит моему другу.

– Но Лиллиан все равно узнает и это ей не понравится. – Было бы здорово, если бы Лиллиан нарисовалась здесь сию минуту, но она, должно быть, затаилась где-то в темноте.

– Лиллиан?! Она слишком подавлена и даже пальцем не пошевелит. Давайте, можете донести ей обо мне если хотите.

Я делаю еще попытку:

– Лиллиан наверняка уже подозревает тебя. Ты погубила много людей.

На мгновение она словно задумывается, но потом торжествующе заявляет:

– Ты считаешь, что «модный убийца» – это я? Ты ошибаешься, но я беру с него пример. Если его не удается до сих пор поймать, то и мне это не грозит.

Наконец Джеймс вмешивается в разговор:

– Тебе не удастся ускользнуть, потому что мы тебе этого не позволим!

Алекса бросает на пол свою сумку «Хлоэ» и срывает с себя коротенький ослепительно-белый топ-болеро, завязывающийся спереди. Оставшись лишь в очень дорогом, леопардовой расцветки, бюстгальтере и обтягивающих леггинсах, она, видимо, собирается напугать нас до смерти своей чрезмерной худобой.

– Ты забыл, кто твои друзья? – обращается она к Джеймсу.

Топ от «Джамбаттиста Валли» приземляется на спинку стула.

– Не хочу, чтобы ваша жалкая кровь испортила его.

Мы с Джеймсом едва успеваем переглянуться, как она прыгает вперед. Алекса налетает на Джеймса как ураган из мелькающих конечностей и светлых прядей волос. Я вижу ее костлявые бугристые позвонки, а потом слышу, как рвется бюстгальтер, когда Джеймс пытается вонзить в нее кол. Бюстгальтер лопается спереди и падает на пол.

Вид обнаженных грудей начальницы вызывает у меня невыразимое отвращение.

Однако непристойная демонстрация собственных «прелестей» Алексу не останавливает. Оскалившись, она совершает маневр по превращению своих ногтей в когти, который я однажды уже наблюдала: кончики ее пальцев удлиняются и превращаются в покрытые розовым лаком когти.

Джеймс заносит кол, чтобы ударить ее прямо в грудь, но она гораздо ловчее его. Ее движения неуловимы – она уже позади него, запрыгивает ему на спину, обхватив за талию своими тонкими, как у насекомого, ногами. Острыми когтями она царапает ему шею и грудь, разрывая одежду и плоть. С криком я бросаюсь на нее с распятием в одной руке и колом в другой. Я в такой дикой ярости, что силы мои удесятеряются, и мой кол вонзается в тело Алексы, но упирается в кость.

Распятие – спасибо Господу за Гуччи! – производит неплохой эффект. Крест касается голого плеча Алексы, и тут же раздается шипение – ее плоть плавится вокруг распятия, как масло на раскаленной сковородке. Захват скрещенных ног Алексы ослабевает, и мне удается оторвать ее от Джеймса. Он валится на пол. Скорее всего, у него обморок. Я не успеваю посмотреть, что с ним, потому что Алекса со сверхъестественной гибкостью уворачивается от креста. Ее длинные когти со свистом проносятся в нескольких дюймах от моего бедра.

Я убегаю, отвлекая ее на себя, в надежде, что она оставит Джеймса.

Проношусь через отделы красоты и моды, опрокидывая позади себя стулья на пути Алексы. Она почти не отстает, изрыгая самые отвратительные ругательства, которые я когда-либо слышала. Алекса превосходит меня в скорости, но я совершаю хитрый маневр по кухне, которой она никогда не пользовалась, и мне удается оторваться от нее в лабиринте отсеков.

Алексу больше не слышно.

Петляя, я мчусь, как стрела, и возвращаюсь туда, где оставила Джеймса.

Он дышит, но кожа у него сильно побледнела. Я прислушиваюсь. Стук каблуков раздается все ближе и ближе. Поскольку деваться мне некуда, я, согнувшись в три погибели, залезаю под письменный стол Аннабел.

Ладно. У меня есть кол. Я загнана в угол, вернее, под стол. Теперь остается только одно – ждать, когда она найдет меня…

Глава 18 ЛУЧШЕ БЫ Я УМЕРЛА!

Из своего укрытия я вижу пару великолепных черных ботинок из змеиной кожи, высотой до щиколоток, которые приближаются к Джеймсу. Это не Алекса.

Лиллиан?

Я сжимаюсь в комок, зажав кол в руке, готовая броситься ему на помощь. Но ботинки благополучно минуют Джеймса и останавливаются прямо напротив меня. Их обладательница низко наклоняется, чтобы заглянуть под стол, под которым я прячусь.

У нее большие темные глаза, очень печальные. На ней очень красивый строгий жакет, который выглядит почти монашеским одеянием, и простая черная юбка, элегантность линий которой, правда, говорит о том, что это французская одежда от-кутюр. На шее у нее висит на серебряной цепочке медальон из глины, который я сделала сама на уроке изобразительного искусства в шестом классе.

Это Эва. Моя мать.

Она прижимает палец к губам и быстро выпрямляется.

Еще одна пара ног появляется в поле моего зрения.

– Кто ты такая, черт возьми? – возмущенно спрашивает Алекса Эву.

– Вы нападаете на людей прямо на рабочем месте?

– Заткнись! И убирайся!

Я слышу, как стонет Джеймс, «Пожалуйста, держись, – мысленно умоляю я. – Не умирай из-за меня».

Алекса приседает, готовясь прыгнуть на Эву. Я выскакиваю из-под стола, при этом больно ударившись головой. Подняв распятие высоко вверх, я подлетаю к проклятой вампирше. И тут Эва неожиданно взмывает в воздух наподобие пантеры, которую я видела однажды в передаче про животных. Именно так она прыгала на свою жертву. Она бросается на Алексу сверху прежде, чем моя начальница успевает издать хоть один звук, и они обе с чудовищным грохотом падают на пол.

Вцепившись друг в друга, они катятся по коридору, ударяясь о почтовые тележки. Потом живой клубок меняет направление и катится в другую сторону, встречая на своем пути шкаф для хранения документов.

О том, чтобы нанести колом точный удар, не может быть и речи.

Несмотря на то, что Алекса дьявольски сильна, моя мама каким-то образом умудряется удерживать ее запястья. Тогда Алекса сильно размахивается ногой, обутой в туфлю со зловеще тонкой шпилькой. С ужасом я вижу, как каблук со всего маху вонзается в Эву. Она отпускает Алексу, откатывается в сторону и вскакивает на ноги так быстро, что я почти не успеваю уловить ее движение.

Алекса со своей нечеловеческой силой и скоростью уже на ногах – готовая к прыжку и с угрожающе растопыренными когтями.

Нам просто необходимо победить в этой битве – ради Джеймса, ради «девушек Тэсти», ради того, чтобы выяснить, где все эти годы провела моя мама (похоже, в спортивном зале). К сожалению, я вынуждена довольствоваться лишь положением наблюдателя. Эва бьет Алексу в лицо.

Алекса собирается нанести удар ногой наотмашь. Эва также использует свои красивые острые туфли как оружие, нанося несколько точных ударов высоко поднятой ногой.

– Кейт, брось мне кол! – кричит она.

Я так и делаю, пораженная тем, как быстро и ловко мама ловит его на лету.

Снова, как пантера, она бросается на Алексу. Они влетают в рабочий отсек Аннабел. Мой обзор ограничен, но я вижу изящную руку Эвы, с высоко занесенным колом над головой, а потом наносящую разящий удар с ужасной силой. Раздается отвратительный хруст. Потом какой-то хлопок, хрипы и чье-то учащенное дыхание, еще один хлопок, за которым следует звук, похожий на треск раскалывающегося дерева.

Эва, оглядываясь, выходит в коридор. Выступая на дюйм или около того, в левой стороне груди Алексы, прямо над ее бледным соском, торчит кол, как в «яблочке» мишени, точно в сердце. Крови нет.

Эва вонзила кол так глубоко, что пригвоздила Алексу к столу. Откуда у Эвы столько сил? Меня тошнит от этого зрелища, но я не могу сдвинуться с места. Я пытаюсь сдержать рвотные позывы.

Тут начинается кое-что похуже. Алекса скорчивается. Ее ноги в леггинсах извиваются в попытке найти точку опоры на полу. Руки колотят по столу. Прямо на глазах плоть темнеет. Алекса начинает чернеть и сморщиваться, как кукла Барби в огне. Прекрасные светлые локоны трещат и превращаются в пепел. Вот обнажаются и рассыпаются кости скелета, которые тут же испаряются. Через несколько секунд от нее остаются лишь пара леггинсов нулевого размера с черными кружевными трусиками внутри и груда массивных ювелирных украшений.

– Я попала ей прямо в сердце, – говорит Эва. – Она не воскреснет.

Трясущимися руками достаю мобильник:

– Я позвоню 911.

Она слегка пожимает плечами:

– Хорошо, звони.

– Мне не нужно твое разрешение, – хмуро говорю я, набирая номер.

Я разговариваю с оператором, и мне обещают помощь в течение ближайших пяти минут. Надеясь, что так и будет, я склоняюсь над Джеймсом – надо оказать ему первую помощь – остановить кровотечение. Однако крови почти нет.

– Кто-то идет, – говорит Эва, втягивая носом воздух. – Кто-то из людей. Нам надо действовать быстро.

Она смотрит на меня своими темными глазами так, будто видит насквозь.

– Ты мне доверяешь, Кейт? – спрашивает она.

Доверяю ей? Она – моя мать, но бросила меня шесть лет назад.

– Нет, – отрезаю я.

– Сделаешь ли ты то, о чем я тебя сейчас попрошу? Я объясню тебе все позже. Это очень важно.

Полагая, что я теперь перед ней в долгу, отвечаю:

– Хорошо.

– Что, черт возьми, здесь происходит?

Я поднимаю глаза и вижу Лорен, свежую, с айс-кофе в руке.

Боже мой, сегодня же суббота! Да, ответственные редакторы действительно преданные своему делу люди.

Только в семь утра нам с Эвой удалось уютно устроиться в недорогой закусочной недалеко от госпиталя «Бет Израиль», куда «скорая» доставила Джеймса. Здесь длинная стойка, богатое меню и обитые розовой кожей кабинки для посетителей. С Джеймсом все будет в порядке – ему лишь надо наложить несколько швов. Сильвия побыла с ним в госпитале, чтобы мы с Эвой могли поговорить наедине.

Лорен осталась в офисе – разбираться с полицией. Она согласилась прикрывать нас, после того как Эва убедила ее в том, что разразится большой скандал, который повлечет за собой длительное расследование, если не сбить полицейских со следа.

Мы придумали такую историю: одна из старших редакторов, скандально известная на страницах светской хроники Алекса Ларкин, потеряла рассудок на почве чрезмерного злоупотребления диетами и, нацепив перчатки с когтями «Агент-провокатор», напала на Джеймса Мне удалось оттащить ее от него, но при попытке задержания она вырвалась и сбежала в неизвестном направлении.

Я беспокоилась, что полиция станет просматривать записи камер видеонаблюдения, но, как оказалось, зря – «Олдем» никому не позволяет смотреть их, кроме собственной службы безопасности.

Лорен согласилась на этот хитроумный обман полицейских при условии, что сразу же после того, как они уйдут, мы объясним ей, что же случилось на самом деле.

Сидя в розовой кабинке напротив Эвы, я бы тоже хотела уяснить для себя кое-какие детали.

– Как тебе удалось проникнуть в здание? – спрашиваю я. – Ведь охранник не пропускал никого без пропуска «Олдем».

Эва выглядит очень уставшей.

– Я его уговорила.

– А как ты попала на этаж? Ведь нужен код доступа.

– Может, я начну с самого начала?

– А что это за сплетни о тебе и о каком-то мужчине по имени Джин Джантор?

– Джин? – Вид у Эвы недоумевающий. – Ему очень нравились мои работы. Ничего больше. Я любила только твоего отца. И до сих пор люблю. – Она невесело смеется. – Если бы дело было только в этом…

Мне так хочется в это верить!

Подходит официант, чтобы принять у нас заказ. Я прошу принести мне калорийный бублик, обсыпанный разнообразными зернышками, и к нему соус из сыра и томатов. Эва заказывает себе черный кофе и достает свои сигареты.

– Здесь не курят.

Она вздыхает:

– Нью-Йорк изменился.

– Где ты была все это время, можешь сказать?

– В Европе. Я вернулась, потому что Виктория получила твое сообщение и забеспокоилась.

– Она знала номер твоего телефона? – Мне становится дурно – Виктория знала и скрывала.

На лице моей матери отражается страдание.

– Пожалуйста, не смотри на меня так, – просит она. – Я никогда бы не оставила тебя. Мне пришлось это сделать для твоей же безопасности. Все, что я делала, – только ради тебя. Надеюсь, когда-нибудь ты все поймешь и простишь меня.

– Не понимаю. Почему ты должна была уйти? И зачем ты вернулась?

– Виктория сообщила мне, что ты столкнулась с представителями клана неумерших.

– Ты все знаешь?

Конечно, ведь она же знала, как убить Алексу. И ее ничуть не удивило, что моя бывшая начальница буквально испарилась.

Эва печально смотрит на меня.

Она – охотница за вампирами! Вот что она делала в Европе! Она уверенно действовала ногами, работала кулаками и со знанием дела пускала в ход каблуки в битве с Алексой.

Подходит официант и подает Эве кофе.

Но она не притрагивается к нему.

Почти шесть лет прошло с тех пор, когда мы виделись в последний раз, но при ярком освещении в закусочной становится очевидным, что она не претерпела никаких возрастных изменений. Никаких!

Еще немного, и у меня начнется истерика. Мне самой нестерпимо хочется молотить руками и ногами, но вместо этого я говорю:

– Покажи мне свои зубы.

В ее глазах я читаю подтверждение своим наихудшим опасениям.

Эва улыбается, приоткрывая свои небольшие идеально белые клыки.

Мой мир сжимается до размеров булавочной головки. Свет для меня меркнет. Сквозь шум в ушах до меня доносится ее голос:

– Я хотела, чтобы ты никогда не узнала об этом. Хотела, чтобы никто не знал.

Укус на моем запястье начинает пульсировать под бархатной ленточкой.

Жизнь – дерьмо, наконец-то доходит до меня.

– Ты сбежала, потому что хотела скрыть, что тебя укусили? Тебе было стыдно, что ты стала лакомством для вампиров?

Это состояние души мне теперь хорошо понятно, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства. Она кивает:

– Да, и из-за этого тоже.

– Ты думала, что мы не будем любить тебя по-прежнему? – Я киплю от возмущения и злости. – А как же я, твоя дочь? А как насчет мужчины, чье сердце ты разбила? Думаю, он уже давно умер бы, если бы ему не надо было заботиться обо мне.

– Пожалуйста, выслушай меня, – умоляет она. – Мой позор был только началом. Я бы никогда не бросила тебя, если бы дело было только в этом… Как только они сделали меня одной из них, я узнала, что вампиры всегда выискивают тех, кто может впоследствии пополнить их ряды. У них патологическая потребность в последователях. Именно поэтому они идут в моду. Однако очень немногие люди способны к трансформации. Есть определенный ген, отвечающий за это…

– «Ген моды», – говорю я. – Мне уже говорили об этом.

– Точно, – соглашается Эва. – И если у меня он есть, то, по всей вероятности, и у тебя он тоже присутствует. Скорее всего он наследуется по женской линии. – Она, протянув руку через стол, касается моей. Ее пальцы холодны как лед. – Рано или поздно они добрались бы и до тебя. Пока я находилась рядом, ты была в опасности. И я при всем желании ничего не смогла бы сделать, чтобы помешать им напасть на тебя.

Я отдергиваю свою руку.

– Зачем же ты согласилась стать вампиром?

– Твоего согласия никто не спрашивает.

– Мне говорили, что согласие обязательно.

– Они очень искусно врут. Только определенного типа людей вампиры допускают в собственный мир. Твой образ жизни, твои ценности и то, что ты собой представляешь, – все это голосует вместо тебя, даже если ты об этом не подозреваешь. И не ты, а они решают, наступил подходящий момент или нет.

Она тяжело вздыхает.

– Если это было необходимо, почему же ты по крайней мере не объяснила нам причину ухода?

– Чтобы они никогда не вышли на тебя. Я знала: единственный способ уберечь тебя – это оставить в Монтиселло, вдали от мира моды. Озлобленная, считая себя брошенной родной матерью, ты никогда не стала бы искать меня. Я понимала, это будет больно – больно нам обеим, но только так можно было сохранить тебе жизнь. У меня не было выбора. Теперь ты понимаешь?