Текст книги "Виньетка (Влюбленный повеса)"
Автор книги: Валери Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
– Дело не в доверии, – просто ответил он. – Я не хочу клеветать на ваш прекрасный пол, но согласитесь – женщины гораздо чаще озабочены устройством мужского счастья, чем сами мужчины. Таков наш мир, и я не собираюсь выступать судьей. Но если говорить по справедливости, то мужчина должен решить сам, когда придет его время жениться.
Джейн вздохнула и стала рассматривать Вольфскар-Ридж. Она чувствовала себя подавленной, потому что все сказанное графом так бесхитростно лишь подтверждало слова Торпа. А если быть честной, то все это совпадало и с ее собственными мыслями… Джейн было очень неприятно чувствовать себя охотницей за богатым мужем. Если она и вступила на эту тропу, то лишь в силу обстоятельств, не подвластных ей. Единственным утешением было знать, что, выйдя за Фредди, она станет ему по-настоящему хорошей женой.
– Вы, очевидно, в свое время все решили сами и не прогадали, – вздохнула она. – Леди Сомеркоут часто говорила мне о своей преданности вам и о том, что когда-то влюбилась в вас с первого взгляда. Так что вы должны постоянно благодарить судьбу за посланное вам счастье. Мне доводилось слышать, что ваш брак не был браком по расчету и вы получили то, о чем мечтали – прекрасную женщину, бесконечно влюбленную в вас.
Лорд Сомеркоут изумленно посмотрел на Джейн.
– М-да, – задумчиво протянул он, беспокойно ерзая на сиденье; при каждом его движении корсет квакал и скрипел.
Граф не торопился с ответом, но Джейн видела, что он его обдумывает. Лицо его посветлело, в глазах зажегся теплый огонек. Затем он заговорил – негромко, неторопливо, воскрешая в памяти подробности давно минувших дней.
– Я прекрасно помню, как увидел ее в первый раз. На ней было вишневое полосатое платье, красная парчовая накидка и туфельки из Марокко. Волосы напудрены и собраны наверху в высокую прическу – по тогдашней моде. Мое лицо было тоже напудрено, и я все боялся испачкать пудрой рот. Ну, чистый паяц из итальянской оперы! Я совершенно ошалел, когда увидел ее, и решил, что непременно добьюсь благосклонности этой прелестной девушки. Боже, каким самонадеянным мальчишкой я был тогда! А она была такой красивой и свежей… Ну, и конечно, я крепко сел в лужу в тот вечер. – Граф снова замолчал и вернулся к действительности, лишь когда колеса экипажа загрохотали по деревянному настилу моста через Харт. – Вы отбросили меня на тридцать лет назад! – сказал он и засмеялся. – И, надо сказать, это было чертовски приятное путешествие…
Начался подъем перед Чедфилдом, лошади с видимым усилием тащили экипажи в гору. Лицо графа снова напряглось, брови нахмурились. Несколько раз он дернул себя за черные блестящие волосы.
Джейн понимала, что продолжать разговор не следует – это было бы просто жестоко. Она видела, что и тех простых слов, что были сказаны, хватило, чтобы пробудить в ее спутнике чувство вины.
В Чедфилде все отправились осматривать еще один колодец, возле церкви святого Андрея. Здесь листья, колосья и плоды были вмурованы в глиняную плиту, вместе с которой и высохли, образовав рисунок в виде арки или радуги. Еще один библейский символ.
Затем был веселый ленч в гостинице Пикок-Инн. Вино лилось рекой, и вскоре за столом зазвенел смех, послышались громкие возгласы. В особенном ударе был полковник Даффилд, обрушивший на головы друзей лавину загадок, шуток и веселых историй, над которыми все хохотали до слез, но больше всех – мистер Улльстри, чей смех, похожий на курлыканье журавля, достигал невиданной высоты.
Когда же застолье закончилось, дамы вернулись в свои ландо, чтобы ехать в деревушку Боу-Стоунз, к западу от Вольфскар-Риджа. Мужчины вновь сменили свои места, и Джейн оказалась в приятнейшей компании полковника. Когда он начал рассыпать комплименты по поводу ее наряда, она шутливо погрозила ему пальцем:
– Я разочарована, полковник. Только что вы были так оригинальны, и вдруг… Моему платью уже дважды сегодня говорили комплименты и, я уверена, еще дважды скажут до конца поездки.
Даффилд захохотал, подняв вверх руки:
– Сдаюсь, сдаюсь, милая миссис Амбергейт!
Джейн усмехнулась.
– А вы очень славный, – сказала она. Полковник казался удивленным.
– Вы на самом деле так думаете? – с сомнением в голосе поинтересовался он.
– Вы просто хотите, чтобы все вас считали безнравственным, но я-то знаю правду! Такой воспитанный и добрый человек, как вы, просто не может быть безнравственным.
– Вы мне льстите, мадам. Вот миссис Ньюстед, например, считает меня грубияном и надутым дураком.
– Миссис Ньюстед просто побаивается вас – знает, что вы способны разрушить все ее планы.
В темных глазах Даффилда забегали искры:
– А вы очень проницательны. В таком случае, может быть, и мои намерения вам понятны?
Джейн задумалась.
– Нет, – протянула она. – Я, в самом деле, не знаю, чего вы ждете от этих праздников. Хотя слышала, что вы собираетесь жениться.
Полковник следил глазами за едущим впереди ландо. Легкая пыль поднималась из-под колес и светлым облачком летела на едущих сзади.
– Признаться, я сам толком не знаю, чего хочу. Правда состоит в том, что сейчас я не похож на самого себя… Ну, а у вас что нового? – резко сменил он тему. – Мистер Уэйнгров оказался твердым орешком? Собираетесь сменить объект для покорения?
Джейн была поражена и смущена: поражена его точной оценкой состояния ее дел с Фредди и смущена последней фразой.
– Не Торпа же вы имеете в виду? – Она сочла за лучшее говорить напрямик.
– А почему нет? – криво улыбнулся Даффилд.
– Хотя бы потому, что Торп не намерен жениться, – жестко сказала она.
– Ах, это! – хмыкнул полковник. – Ну, такие вещи быстро меняются.
Джейн уставилась на него, как на сумасшедшего. Затем рассмеялась.
– Вы все шутите! – воскликнула она. – У Торпа есть все, кроме одного – девушки, достойной его руки. Она должна быть добродетельной и целомудренной, словно святая. Ну, а пока идут поиски, его светлость вовсю угощается любой знакомой ему женщиной, если она хоть чуть-чуть непохожа на монашку.
– Если вы хотите женить его на себе, – неожиданно серьезно сказал полковник, – тогда запомните: к богатому мужчине с титулом, которому постоянно сопутствует удача, нужен особый подход. Такие мужчины, привыкнув к тому, что их преследуют, теряют способность точно и правильно оценивать людей. Торп может искренне не замечать ваших добродетелей. Вам необходимо открыть ему глаза.
Джейн была совершенно смущена. Смущена тем, что полковник, кажется, считает ее подходящей партией для Торпа. Смущена тем, что он толкует с ней о подобных вещах, а больше всего – тем, что пресловутой добродетели у нее, если говорить честно, уже не осталось…
– Слишком поздно, – пробормотала она.
– Восстановить добродетель никогда не поздно, – уверенно ответил Даффилд.
Джейн изумленно посмотрела на него, как на свалившегося с луны:
– Но англиканская церковь уже давно дала определение этому предмету!
– Англиканская церковь не может вникать в каждую мелочь, не так ли?
Джейн была заинтригована и озадачена. Когда колеса загрохотали по булыжнику Боу-Стоунз, она и сама не знала, радоваться ей или огорчаться, что поездка в компании полковника подошла к концу. Даффилд помог ей выйти из экипажа и предложил руку, чтобы проводить к источнику перед церковью святого Стефана, шепча на ходу:
– Подумайте над тем, что я сказал. Мне кажется, вы – та самая женщина, которая нужна Торпу. Как ни странно, у вас много общего – ну, пожалуй, лишь за исключением удачи.
Разговор прервался – они поравнялись с миссис Ньюстед и мистером Улльстри.
Источник в Боу-Стоунз был украшен изображением Христа с ребенком на коленях. Это создание рук человеческих привлекло всех гостей леди Сомеркоут. Особенно поражало мастерство художника в передаче духовной близости Христа и ребенка. Из груди Джейн непроизвольно вырвался глубокий вздох: у нее так давно не было семьи!
Джейн посмотрела в сторону Торпа, стоявшего рядом с леди Сомеркоут, вспомнила свой разговор с полковником и впервые задумалась, сможет ли она полюбить такого человека. А он ее? Когда они с Торпом были вместе, он совершенно завораживал ее, и в этом не было ничего странного. Но физическое влечение – это еще не любовь!
Джейн вспомнила все, что ей говорили сегодня о виконте леди Сомеркоут, полковник Даффилд и лорд Сомеркоут. Каждый из них определенно испытывал к нему симпатию. Она понаблюдала, как он разговаривает с леди Сомеркоут: взгляд прикован к собеседнице, на губах понимающая улыбка.
Джейн подумала, что это его обычная манера – независимо от того, с кем он разговаривает. Когда Торп находится рядом с женщиной – любой женщиной, – он ведет себя так, словно, кроме этой женщины, на свете никого не существует. И флирт здесь ни при чем: леди Сомеркоут никак нельзя рассматривать как объект для его ухаживаний. Но он слушал так внимательно, словно речь шла о крайне важных для него вещах. Джейн обратила внимание на то, как леди Сомеркоут несколько раз озабоченно взглянула в сторону своего мужа, и догадалась, что разговор у них шел о несчастном графе.
Неужели Торп предупреждает ее о чем-то? Эта мысль заставила Джейн посмотреть на Торпа новыми глазами, и под привычной маской циничного прожигателя жизни она вдруг увидела благородного человека, который заботится о своих друзьях. Странное чувство наполнило ее – чувство интереса и неожиданной симпатии к этому мужчине. Краска бросилась ей в лицо, щеки запылали.
Леди Сомеркоут сказала Торпу еще что-то и отошла к миссис Улльстри и Генриетте. Торп инстинктивно перевел взгляд на Джейн. Их глаза встретились, и она робко улыбнулась. Торп удивленно и вопросительно посмотрел на Джейн своими голубыми глазами и сделал было шаг по направлению к ней. Но в эту минуту его окликнула миссис Улльстри, и Торп сдержал свой порыв.
Джейн облегченно вздохнула. Она была сейчас слишком уязвимой для такого человека, как Торп, который видит собеседника насквозь. Джейн смотрела, как он подходит к миссис Улльстри, кланяется, отвечает на вопросы. Джейн продолжала украдкой следить за ним, делая вид, что рассматривает изображение Христа с ребенком. За все это время Торп ни разу не взглянул в ее сторону, хотя она чувствовала, что ему очень хочется сделать это.
Вскоре возле Джейн возник мистер Улльстри.
– Он великолепен, не правда ли? – блестя глазами, спросил он.
Джейн покосилась на него, не поднимая головы: мистер Улльстри был не только некрасив, но и невысок ростом.
– М-да, конечно. – Джейн от души надеялась, что он имеет в виду изображение на колодце, а не Торпа. – Я рассматриваю каждую деталь и поражаюсь, какие глубокие чувства рождает это чудо. До чего тонко сумел художник передать духовную связь между ребенком и Богом!
Мистер Улльстри прищелкнул языком.
– Вам не удастся меня обмануть, мадам. – Он лукаво посмотрел на нее и покачал своей большой головой. Темно-каштановые непослушные волосы делали его похожим на медведя. – Я видел, как вы восхищенно рассматривали совсем иной объект. – И он бросил короткий, но выразительный взгляд в сторону Торпа.
Джейн поперхнулась и почувствовала, что заливается краской, но спустя несколько секунд справилась со смущением и взяла себя в руки:
– О, возможно, я и посмотрела туда – совершенно случайно. А впрочем, что в этом такого?
– Смотрели, смотрели! Только не случайно. И в этом действительно нет ничего «такого». Если уж моя жена строит Торпу глазки, то вам и подавно простительно!
Очаровательная манера мистера Улльстри вести разговор не позволяла на него обидеться.
– Он и в самом деле очень красивый мужчина, – пожала плечами Джейн.
– Пойдемте, я провожу вас к ландо. Тем более что следующую часть пути нам предстоит провести вместе.
Джейн улыбнулась, и они направились к экипажу. Вскоре и все остальные заняли свои места, и кортеж вновь загрохотал по булыжнику, направляясь к Королевской дороге.
Пока они огибали Вольфскар-Ридж, загораживавший дорогу на восток, мистер Улльстри вел легкий, ничего не значащий разговор. Когда же перед ними опять открылись неоглядные просторы, Джейн решилась наконец задать вопрос, вертевшийся у нее на языке последние две мили:
– Мистер Улльстри, простите мою дерзость, но я давно хотела спросить вас… о вашем браке. Вы с женой – счастливейшая пара. А это такая редкость в наши дни и в нашем свете! И, хотя у вас на первый взгляд меньше оснований для счастья, чем у многих других пар, тем не менее… В чем секрет вашего счастливого брака? Пожалуйста, поделитесь – если, конечно, моя просьба не оскорбительна для вас.
Мистер Улльстри улыбнулся:
– Ваша просьба меня нисколько не обижает и не затрудняет. Я буду рад рассказать вам всю правду. Я женился на красивой женщине и бесконечно благодарен ей за то, что она вышла замуж за урода.
Джейн уловила озорство в его глазах:
– А если серьезно?
– Как хотите, – пожал плечами мистер Улльстри. – Например, мы взяли за правило никогда не ссориться при посторонних, – заявил он гордо.
Это было совсем не то, что она ожидала. Ей хотелось понять не внешнюю, а внутреннюю причину их благополучия:
– Да, но ведь так поступают многие. Неужели – ничего больше?
– Но мы и дома никогда не ссоримся, – сказал он, подумав немного.
Джейн разочарованно вздохнула. Она оценила мудрость мистера Улльстри, но с трудом справлялась с растущим раздражением:
– Как жаль, что вы не хотите ничего посоветовать бедной вдове…
– Что же я могу посоветовать? Ну, скажем, жена позволяет мне порой выпить рюмочку в одиночестве.
Джейн нахмурилась и посмотрела на него с укоризной, надеясь, что мистер Улльстри поймет намек и сейчас расскажет ей правду. Не тут-то было! Вместо этого он невозмутимо произнес:
– А еще я отпускаю ее каждый год на воды. Одну. В августе. И всегда учтив с ее матерью.
Джейн холодно посмотрела на него:
– Хорошо, хорошо, я все поняла. Вы не хотите поделиться со мной своими секретами. Ну, не хотите – не надо, хотя это и не похоже на вас.
– Мадам, – мистер Улльстри прижал руку к груди, – вы как раз совсем не поняли меня. Это и есть мои маленькие секреты, моя скромная мудрость. Вы думаете, что согласие в браке – огромный и постоянный труд? Да ничего подобного! Все очень просто. Уважение и понимание – вот и все, что нужно для счастья, и важнее этого ничего нет. – Он помолчал и добавил: – Кроме, пожалуй, первого робкого поцелуя в кустах…
Джейн не удержалась от смеха. Он был такой забавный, похожий на гнома – маленького симпатичного гнома.
– Теперь я, кажется, поняла вас и сохраню ваши слова в сердце. Думаю, что вы правы.
Позже, в Уирквистле, когда Джейн осматривала последний из источников, к ней подошел Фредди и встал рядом. Джейн взглянула на него, и ей стало немного не по себе: Фредди был необычайно похож на изображение распятого Христа.
– О чем вы думаете? – тихо спросила она его.
Фредди не обращал внимания на источник: он пожирал глазами Джейн:
– Я думаю о том, что мы проведем вместе оставшуюся часть пути. Мы будем наконец наедине! Я жду этого момента с нетерпением и приближаю его каждым ударом моего сердца.
Джейн уловила, что до Генриетты долетают его слова, закашлялась и сделала вид, что внимательно изучает источник. Фредди тоже уставился на изображение Христа в окружении плодов, колосьев, цветов и листьев. Он смотрел довольно долго, а затем вдруг закричал:
– Это же моя матушка!
Стоявшие рядом раскрыли рты от удивления, а Фредди торопливо пояснил:
– Я, конечно, не имею в виду, что это – изображение моей матушки. Но лицо, глаза, подбородок… все так похоже!
– И на вас тоже! – прозвенел голосок Генриетты.
Брови Фредди изумленно поползли вверх:
– Боже правый, и в самом деле! Я никогда еще не встречал такого сходства! У меня просто мурашки бегут по коже!
Джейн вздрогнула, услышав за спиной шепот Торпа:
– Настоящий жертвенный агнец!
Она стремительно обернулась и пронзила его полным негодования взглядом, а Торп невинно поднял брови, словно ничего и не говорил.
– Ах, это просто поразительно! – выдохнула Генриетта, глядя на Фредди влажными сияющими глазами. – Вы удостоились такой чести, Фр… О, простите, мистер Уэйнгров!
Фредди просиял, было видно, что он упивается своими новыми ощущениями:
– Вы действительно так думаете?
Джейн решила, что ей тоже следует принять участие в этом разговоре.
– Ну, конечно! – воскликнула она и положила руку на плечо Фредди.
Почувствовав прикосновение, он обернулся и посмотрел на нее, а затем перевел взгляд на Генриетту.
– Как я счастлив в эту минуту видеть рядом с собой двух таких прекрасных леди!
Джейн улыбнулась ему и тоже взглянула на Генриетту, готовая улыбнуться и ей. Но Гетти поспешно отвела глаза, делая вид, будто поглощена рассматриванием источника. Вся ее радость куда-то испарилась, девушка выглядела очень грустной. «Что с ней? – подумала Джейн. – Может быть, она просто устала?»
Джейн взяла Фредди под руку:
– Мой дорогой, я что-то утомилась. Вы не проводите меня к нашему экипажу?
На самом деле она чувствовала себя прекрасно: прогулка получилась увлекательной, особенно если вспомнить интригующие слова, сказанные полковником Даффилдом и мистером Улльстри. Но ссылка на усталость должна пробудить во Фредди повышенное внимание – она успела хорошо изучить его характер.
– Ну конечно, драгоценнейшая! – проворковал Фредди, влюбленно глядя ей в лицо.
Он повел Джейн к поджидающему их ландо; за ними потянулись остальные гости, переговариваясь о необычайном сходстве Фредди с изображением распятого Христа. Время перевалило за полдень, пора было возвращаться, переодеваться к обеду, а после очередного пышного пиршества всех партнеров ждала работа над виньетками.
По дороге в Чаллестон-Холл солнце светило в спину. Фредди не проявлял никакой инициативы, и Джейн пришлось самой вложить свою руку в его ладонь. Впрочем, она была рада и тому, что добилась этого успеха без особого сопротивления с его стороны. Надо было о чем-то говорить, и Джейн поинтересовалась, куда ведет дорога, которую они пересекли.
– О! – расплылся в улыбке Фредди. – Это дорога на Окслип – есть такая деревушка возле Уинди-Ноул. Кажется, там расположены горячие источники – Ключи Дубовой Рощи, а называются они так потому, что действительно находятся вблизи дубовой рощи.
– Ив них круглый год сохраняется одна и та же температура?
– По-моему, да. – Фредди внимательно смотрел на дорогу. – Взгляните, как вон те деревья за пригорком отличаются по цвету от сосен, сбегающих с Уинди-Ноул. До чего же прекрасна природа в этих нетронутых уголках! Мне кажется, я напишу об этом поэму…
Голос Фредди звучал все выше, все напряженнее, и Джейн поняла, что сейчас он впадет в очередной поэтический транс.
– Не съездить ли нам завтра к этим источникам? Вдвоем – только вы и я? – поспешно предложила она.
Фредди посмотрел на нее, удивленно выгнув брови, а затем улыбнулся:
– Я могу взять с собой альбом…
– А я – завтрак в плетеной корзиночке.
– Чудесно! С тех пор, как мы приехали сюда, я мечтаю хоть немного побыть с вами наедине. Но постоянно что-то мешает.
– Постараемся поправить дело.
Джейн пожала его руку и нежно улыбнулась, постаравшись воспроизвести на лице то выражение, с которым смотрела на Фредди Генриетта, когда они стояли у колодца в Уирквистле.
Фредди глубоко, прерывисто вздохнул.
– О, Джейн! – пробормотал он, задыхаясь. – Я… Я так люблю вас… Ну, вот – я сказал это! Конечно, я и раньше говорил, что люблю вас, но каждый раз эти слова словно заново рождаются в моем сердце… и… мне так хочется, чтобы они прозвучали в своем первозданном виде! Вы открыли их для меня. Вы сводите меня с ума, о дорогая, дорогая Джейн! Вы и не знаете сами, как сводите меня с ума… Смотрите-ка, получилось двустишие!
Джейн почувствовала, что ей становится дурно – особенно когда Фредди закатил глаза и стал бесконечно, с подвыванием, повторять: «Вы и не знаете сами, как сводите меня с ума». Он твердил эту фразу снова и снова – словно хотел запомнить ее на всю оставшуюся жизнь.
Джейн глубоко вздохнула, преодолевая острое нежелание делать то, что она собиралась сделать, и словно бы случайно придвинулась поближе к Фредди.
– О, простите! Я вас перебила? – наивно спросила она, переключая его внимание на себя.
– Признаться, да, но это не страшно, – хрипло ответил Фредди; дыхание его было тяжелым, порывистым. – Моя дорогая Джейн, как же я люблю вас! С первого взгляда. И я уже много дней собираюсь вас спросить… – Он сделал паузу и негромко простонал: – Согласны ли вы… ну, вы понимаете…
Внезапно Фредди умолк и прижал руку ко лбу.
«Говори же! – мысленно кричала Джейн. – Ну же, Фредди! Ну же, мой хороший! Пожалуйста! Скажи наконец!»
– Что случилось? – вслух спросила она, нежно коснувшись его плеча.
Сердце Джейн бешено билось. Победа была близка. Совсем близка!
– Что вы хотели сказать? О чем вы говорили?
Но было поздно.
– Простите меня, – поморщившись, прошептал Фредди. – Я не могу… У меня опять разболелась голова.
– Наверное, это от солнца, – убито произнесла Джейн и легонько похлопала его по руке, борясь с растущим в ней раздражением.
Ну почему у Фредди так часто болит голова, и при этом всегда в самый ответственный момент, когда он готовится принять судьбоносное решение?!
И тут Джейн захлестнула волна раскаяния за жестокие мысли. Да, Фредди не особенно крепок здоровьем, но какое она имеет право осуждать его за это? Да ни малейшего! Как это немилосердно с ее стороны! А кроме того – куда торопиться? У нее еще в запасе много времени для того, чтобы завершить задуманное. Вот завтра, например, они поедут вдвоем с Фредди в уединенное местечко, к горячим источникам. Он будет сочинять стихи, а она – готовить угощение. И на десерт ее, может быть, ждет долгожданное предложение.
В тот же вечер после обеда Джейн стояла, подбоченившись, возле стола в оружейной и сверлила взглядом лорда Торпа.
– Так вы полагаете, что будет прилично сыграть виньетку, которая откровенно отражает наши собственные взгляды на этот вопрос? – сердито спросила она.
– А почему нет? – воскликнул Торп. – Чего вы боитесь? Что кто-то вас осудит? Да нас всю жизнь кто-нибудь осуждает, но это не мешает нам делать прическу по своему вкусу или одеваться, как нам хочется, или позволить себе рискованную реплику в самый неподходящий момент. Так почему мы не можем откровенно говорить все, что думаем?
У Джейн не было конкретных возражений. Просто она была уверена, что все это не понравится Фредди.
– Я не разделяю вашу озабоченность по поводу мистера Уэйнгрова, – заметил Торп.
– Что?! – Джейн в испуге отпрянула. – Как это вам удается?
– Прочитать ваши мысли не сложнее, чем любую книгу из библиотеки лорда Сомеркоута. Я знаю все, о чем вы думаете. – Он криво усмехнулся. – Тем более что наши мысли часто совпадают. На вашем месте я бы опасался, что подобная откровенность может настроить против вас меня. Но я не думаю, что вы настолько коварны.
– Вы – умелый провокатор, – вздохнула Джейн, внезапно перестав сердиться. – Я полагаю, что, если мне в конце концов выпадет счастье соединить свою судьбу с мистером Уэйнгровом, он так или иначе все равно узнает мои мысли.
– Вот именно, – подтвердил Торп; его голубые глаза сверкали; он упивался своей маленькой победой.
Джейн села на стул, стоявший у стола, Торп немедленно принес от двери второй, и работа закипела. В течение следующего часа они сосредоточенно исписывали лист за листом, перенося придуманную ими маленькую драму на бумагу.
Торп позвонил слуге и приказал принести бутылку мадеры и два бокала. Вино принесли, но Джейн позволила себе лишь один бокал, с удовольствием отметив, что Торп тоже не увлекается: выпив первый бокал, второй он лишь пригубил.
Оторвавшись от бумаги, Джейн задумчиво оглядела стены оружейной, переводя глаза с забрала на тяжелый меч, потом на фехтовальную саблю, на доспехи, на луки, на стрелы…
– А что, если нам сыграть виньетку с оружием в руках? – неожиданно предложила она. – Шпаги в наших обстоятельствах сыграют роль метафоры.
Торп улыбнулся, откинулся на стуле и посмотрел на нее с восхищением.
– Замечательная идея! – воскликнул он и, поставив на стол недопитый бокал, тут же снял со стены две дуэльные шпаги:
– Вперед!
Торп протянул Джейн шпагу. Она взяла оружие и встала в стойку, подняв левую руку над головой.
Торп прищурился:
– Кто вас учил?
– Отец, но совсем немного. Я долго упрашивала и ныла, пока он не сдался и не дал мне несколько уроков.
– Я вижу, вы были упрямой девчонкой, – рассмеялся Торп, вставая в позицию.
Еще секунда – и сталь ударилась о сталь с неповторимым долгим звоном, от которого сердце Джейн возбужденно забилось.
Она давно не фехтовала, к тому же ей ужасно мешало красное шелковое платье, путавшееся в ногах. Но Торп все время подбадривал ее, понемногу прибавляя темп, пока они оба не расхохотались, сверкая разгоревшимися глазами.
Поединок возбудил Джейн. Конечно, она уступала Торпу, но это было неудивительно. И все-таки ей удалось четырежды отбить его атаки, когда он хотел выбить шпагу из ее руки.
Джейн повыше подобрала юбки свободной рукой, чтобы легче было передвигаться по деревянному полу. Поединок продолжался, и однажды она даже нанесла Торпу укол в руку. Он вскрикнул, а Джейн торжествующе рассмеялась и отскочила в сторону, подняв шпагу кверху. А потом вновь сталь со звоном билась о сталь.
Все же юбки в конце концов сыграли с Джейн злую шутку: она запуталась в них ногами и опрокинулась на спину. Шпага с легким звоном выскользнула у нее из руки, сверкнула по паркету и пропала из виду. Торп склонился над Джейн и поднес свою шпагу к ее шее. Джейн рассмеялась, с трудом переводя дыхание.
– Вы – моя добыча! – объявил Торп. – Я победил вас в бою и беру в качестве трофея.
Джейн отвела рукой лезвие шпаги.
– Никогда! – воскликнула она, но Торп опустился рядом с ней на колени и в следующий миг уже крепко целовал ее.
Джейн пыталась сопротивляться, но он, конечно, был сильнее. Прижав руки Джейн к полу, Торп накрыл ее тело своим. Долгий поцелуй становился все мягче, теплее, чувственнее, и вскоре Джейн совсем расхотелось сопротивляться. Ее сердце все еще билось в ритме дуэли. Джейн с удивлением обнаружила, что, оказывается, сама давно и крепко обнимает Торпа за шею. Он возбуждал ее! О, как он ее возбуждал!
Все, что он делал, совпадало с ее желаниями – даже с теми, которые она прятала от самой себя. Рука Торпа легла на грудь Джейн – лаская, дразня, приглашая, упрашивая, – и остановить его было выше ее сил. Джейн глотала воздух коротко, хрипло, жадно. Все произошло так стремительно и неожиданно, но она знала, что будет дальше, – тем более что руки Торпа уже взялись за подол ее платья.
– Нет! – простонала Джейн, продолжая неистово целовать его; у нее не было ни малейшего желания прекратить эту сладкую пытку.
– Станьте моей, Джейн! – хрипло прошептал Торп, нежно проводя ладонью по ее ноге, и от возбуждения Джейн начала задыхаться. – Я дам вам все, что вы захотите. Вы же знаете – мне по силам это.
Джейн хотела, очень хотела сказать «да». Каждая частичка ее тела молила о близости с Торпом – и немедленно.
– Станьте моей любовницей, и вы все узнаете о любви!
Торп коснулся языком ее уха, отчего все тело Джейн содрогнулось от острого наслаждения. Рука Торпа нежно гладила ее раскрывшиеся бедра. Еще несколько мгновений, и…
– Нет, – вдруг трезво сказала она – Нет, я не могу.
Страсть, только что кипевшая в ней, мгновенно улетучилась. Она поняла, что не сможет стать его любовницей. Не позволит поймать себя в эту западню.
Торп снова попытался поцеловать ее, но Джейн отвернулась.
– Я же сказала – нет! – сердито буркнула она.
Торп застыл, стараясь подавить охватившее его возбуждение, но это удавалось ему с трудом. Наконец он поднялся на ноги и помог подняться Джейн. Взглянув ему в глаза, она увидела в них изумление.
– Итак, вы по-прежнему надеетесь заполучить Уэйнгрова, хотя с таким удовольствием падаете в мои объятия?
– Не напоминайте мне о моей слабости! Это происходит только потому, что вы все время рядом. А впрочем – что скрывать! – еще и потому, что ваше общество мне приятно… – Торп от этих слов удивился еще сильнее. – Но замуж я выйду за Фредди, если, конечно, он этого захочет. Мы сможем уехать с ним в его поместье, и я больше никогда не увижу вас. По существу, все очень просто.
Торп уставился в пол и некоторое время Мрачно молчал. Затем, прищурившись, взглянул на Джейн и улыбнулся:
– А я все-таки надеюсь еще встретиться с вами в Файрфилд-Холле, моем поместье в Кенте.
Джейн молча покачала головой.
– И никогда не передумаете?
– Нет, милорд. И прошу вас об одном: оставьте меня в покое.
– Только после того, как вы сходите к алтарю. Тогда уж мне придется отстать. Но не раньше, Джейн, не раньше! Клянусь вам!
– Спасибо за предупреждение. – Джейн даже удалось улыбнуться.
Внезапно Торп крепко обнял ее:
– До чего же вы хороши – ну просто нет слов! Особенно когда вот так улыбаетесь. От вашей улыбки все во мне переворачивается…
Он поцеловал ее, и Джейн не стала сопротивляться. Когда-нибудь она встанет перед алтарем, после чего ни один посторонний мужчина не поцелует ее. Никогда. Однажды она поклянется в верности, и ее клятва станет священной. А пока…
Пока Торп снова и снова целовал ее в тщетной надежде вновь воспламенить страсть. Поняв бесплодность своих усилий, он отошел и одним глотком осушил бокал вина. Потом повесил шпаги на место, присел к столу, взял в руки перо и начал писать.
– Итак, вы отказываете мне, – вслух сказал он, продолжая водить пером по бумаге.
– Да, – откликнулась Джейн, словно не замечая, что Торп записывает ее слова. – Я не могу принять ваши условия. И не надо меня искушать. Мой выбор всегда будет в пользу детей, которых я надеюсь когда-нибудь родить.
