Текст книги "Виньетка (Влюбленный повеса)"

Автор книги: Валери Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Фермерские поля, купы дубов, вязов и сосен, крыши амбаров, блеск солнца на шпиле дальней сельской церкви дополняли картину.

Джейн невольно припомнила заброшенное имение своего покойного мужа в Кенте. Воспоминание не доставило ей удовольствия.

Образ Фудкок-Хилла наложился на вид Чаллестон-Холла и словно накрыл его своей тенью. Как будто тяжелые грозовые тучи пришли из Кента и затянули синеву неба над Дербиширом, лишили красок долины, холмы и камни Чаллестона.

Нищета всегда безобразна. Если у вас нет денег, чтобы содержать слуг для ухода за садом, все вокруг моментально зарастет вездесущими сорняками. Оставленный без ухода, дом быстро ветшает и разваливается в дождливой английской провинции.

Но самым печальным было то, что даже убогий Вудкок-Хилл должен был через месяц пойти с молотка за долги, оставшиеся после ее мужа!

В конце июля у нее не станет ни дома, ни денег, ни драгоценностей, ни мебели. Ничего, кроме платья, что на ней. Она была не просто бедной. Она была нищей.

Слава Богу, что страшную тайну Джейн знала только леди Сомеркоут.

Фредди Уэйнгров был ее последней надеждой. Джейн постаралась отбросить прочь горькие мысли и крепче сжала на коленях руки. Она не позволит нищете загрызть ее, словно стая голодных волков! Джейн Амбергейт ни за что не окончит свои дни в богадельне! Она сумеет, обязательно сумеет добиться от Фредди предложения руки и сердца. И кошелька.

Джейн улыбнулась.

Фредди жаждет духовного слияния? Что ж, она его понимает. Но понимает также и то, что, если ей удастся хоть раз перейти с Фредди к близости физической, он будет принадлежать ей целиком и навеки. Это вам не лорд Торп, который меняет женщин как перчатки! Тому доставляет удовольствие лишь погоня, охота, и, добившись от женщины своего, он быстро теряет к ней всякий интерес и уважение.

Но Фредди… О, для него любовь – это таинство. Нечто вроде религии. Сколько сонетов он уже написал в честь Джейн! Сколько еще напишет! Физическая сторона любви для него гораздо менее важна, чем духовное слияние, зато уж с женщиной, которая подарит ему себя, он не расстанется никогда.

Джейн стало спокойнее от этих мыслей.

Сегодня все должно решиться.

Она была уверена в этом.

Каждый экипаж, подъезжавший к подъезду Чаллестон-Холла, встречала толпа слуг. Они помогали гостям выйти и провожали каждого из них в большой холл, где путешественников ждали лорд и леди Сомеркоут.

Джейн поднималась по ступеням следом за полковником Даффилдом и миссис Ньюстед. На пороге она подняла голову к потолку над центральной частью ротонды и задохнулась от восхищения. Возникало ощущение, что она стоит в храме – таким высоким был потолок, выкрашенный в темно-синий цвет. На небесном фоне были изображены библейские персонажи: Адам и Ева, Моисей, цари и, наконец, сам Христос с ягненком, прижавшимся к Его ногам. Арку в дальней стене холла обрамляла искусная деревянная резьба. За аркой виднелись три широкие лестницы, ведущие на верхние этажи. Кое-кто из гостей уже поднимался по ним в свои комнаты.

Еще несколько шагов – и Джейн очутилась в дружеских объятиях леди Сомеркоут.

– Добро пожаловать в Чаллестон, моя дорогая Джейн! – воскликнула графиня и чуть слышно добавила: – Пусть все ваши мечты сбудутся здесь.

Джейн покраснела. Конечно, леди Сомеркоут была ее верным союзником в битве за Фредди, но такой прямой намек слегка покоробил.

Леди Сомеркоут была величественной пятидесятилетней женщиной с прекрасными пепельно-серыми волосами. Всегда спокойная, всегда улыбающаяся, всегда и ко всем дружелюбная. Ее доброжелательность распространялась даже на служанок – никто из знакомых Джейн не относился к своим горничным так хорошо, как леди Сомеркоут. И еще одно прекрасное качество было у графини: однажды сблизившись с человеком, она сохраняла дружеское расположение к нему навсегда.

Джейн повернулась, чтобы поприветствовать хозяина, лорда Сомеркоута, и онемела от изумления. На нем не было привычного напудреного парика, а его собственные волосы, редкие и мягкие, были выкрашены в черный цвет и по-модному зачесаны на висках. «О, Боже» – вздохнула Джейн, надеясь, что ей удалось хоть отчасти скрыть свое удивление.

– Свежий воздух идет вам на пользу, граф. Вы выглядите прекрасно, как никогда, – сказала она вслух.

Лорд Сомеркоут засиял от удовольствия и горделиво выпятил грудь. Затем бросил короткий торжествующий взгляд в сторону жены, взял Джейн за руку и со старосветским шиком поцеловал ей пальцы. Джейн с трудом подавила усмешку: лорд выглядел не просто нелепо – лорд выглядел глупо!

Когда Сомеркоут отвернулся, чтобы отдать одному из слуг приказ проводить ее в комнату, до Джейн донесся какой-то непонятный звук. Отходя, она обернулась, и ей бросилась в глаза необычайная стройность лорда. Присмотревшись, Джейн ахнула. Лорд Сомеркоут был затянут в корсет – именно он и издавал этот странный скрипучий звук! Щегольской бордовый сюртук лорда был таким тесным, что едва не трещал по швам при каждом движении. А последнее, что Джейн успела заметить, направляясь к лестнице, и вконец изумило ее.

Талия лорда Сомеркоута была перехвачена широким офицерским кушаком, кисточки которого свисали до самых колен!

Такого она еще не видала. Большой сезон давно окончился, а лорд вдруг стал таким отчаянным модником! К чему бы это?

Получасом позже Джейн сидела на краю кровати в своей комнате и слушала взволнованный рассказ леди Сомеркоут. Графиня сидела возле двери в изящном кресле, обтянутом голубым шелком, положив ногу на ногу. Подол красного шелкового платья плотно облегал ее икры, одна нога нервно покачивалась. Оперевшись локтем на колено, она сжимала ладонью лоб.

– Я не понимаю, как это могло случиться! Не понимаю! Мы с ним так хорошо жили – вырастили детей, женили, устроили их. Казалось, что в жизни все уже произошло, все состоялось, остается лишь жить да радоваться… И вдруг он красит волосы! – Леди Сомеркоут подняла голову и взглянула на Джейн в полном замешательстве. – Джейн! Он покрасил волосы! И сразу стал похож на ворону, верно?

Джейн не знала, как ей успокоить подругу.

– Ну-у, – осторожно протянула она, – он стал молодо выглядеть…

Леди Сомеркоут взвилась.

– Молодо? – закричала она. – Молодо?! Это Фредди выглядит молодо! Торп выглядит молодо! А Сомеркоут – старик, ему под шестьдесят… Так меня никогда еще не унижали… Он покрасился сегодня утром!

– Сегодня утром? – изумилась Джейн. – Так у вас даже не было времени, чтобы обсудить это?..

– Ну, конечно! А все эта женщина! Джейн хлопнула себя по коленям: она вдруг поняла, кого имеет в виду леди Сомеркоут.

– Я и не знала, что она тоже приглашена, – негромко протянула Джейн.

Леди Сомеркоут встала с кресла и принялась ходить по комнате в тщетной попытке успокоить нервы – от двери к окну, от окна назад к двери, – раздраженно потирая при этом шею.

– Он всегда был верен мне. Всегда. И до сегодняшнего дня я даже не представляла, насколько это было важно для меня. Сколько наших лондонских знакомых охладели за эти годы к своим женам и стали проводить ночи напролет либо в своих клубах, либо в объятиях любовниц! Дом для них стал местом, где они могут целый день отсыпаться после безудержных возлияний. Но мой дорогой Джорджи никогда не был таким! И я была так счастлива с ним. – Она наступила себе на подол, раздраженным, но изящным движением руки освободила платье и продолжила: – А теперь вот что получается… И все из-за того, что миссис Ньюстед взбрело в голову заполучить этого старого дурака! Но почему? Почему именно моего мужа? Почему не… ну, скажем, не мистера Улльстри?!

Леди Сомеркоут остановилась, поймала взгляд Джейн, и обе женщины громко расхохотались. Мистер Улльстри, при всех его достоинствах, был низеньким, кругленьким, как колобок, с лицом, похожим на непропеченный бисквит. Но, как и большинство ее знакомых, Джейн очень высоко ценила мистера Улльстри. Он был не просто хорошим – он был замечательным человеком, и все, кто его знал, не могли не любить этого толстячка. Спокойный, добрый, всегда готовый помочь и утешить, он составлял прекрасную пару со своей женой – на редкость красивой и безумно любившей его женщиной. Представив себе миссис Ньюстед, заигрывающей с мистером Улльстри, Джейн покачала головой, а леди Сомеркоут снова принялась мерить комнату нервными шагами.

– Она просто помешалась на нем, Джейн! – Графиня вдруг начала обкусывать заусенец, затем оставила палец в покое и удивленно посмотрела на него. – Надо же! Эта глупая привычка была у меня в детстве – кусать пальцы, – смущенно сказала она и с отчаянием продолжила: – Но что же делать? Как мне оградить его от миссис Ньюстед? Ведь я вижу – она нацелилась попасть в его постель!

– Я совершенно не понимаю, зачем вы вообще пригласили ее?!

Леди Сомеркоут подошла к окну, за которым виднелись песчаные дорожки и элегантная лужайка перед домом. Она провела пальцем по стеклу и вздохнула:

– Он не оставил мне выбора. Сказал, что, если я не приглашу ее, его тоже не будет на этом празднике.

– Вот даже как? – Джейн была ошеломлена.

– Именно так! Заявил, что, если ее не будет в Чаллестоне, он уедет в Лондон.

Джейн стало не по себе.

– Да он сошел с ума! – воскликнула она. – А может быть, миссис Ньюстед – ведьма? Как ей удалось околдовать его?

– Что ж, некоторым дан и такой дар, – задумчиво произнесла леди Сомеркоут.

Джейн почему-то вспомнила, как лорд Торп целовал ее за зелеными портьерами.

– Да, некоторым дано, – согласилась она.

– Что вы сказали? – переспросила графиня, обернувшись к Джейн. – Я не расслышала.

– Так, ничего, – Джейн соскользнула с высокой постели и подошла к своей подруге.

Когда Джейн приехала из Кента в Лондон, леди Сомеркоут сразу же взяла ее под свое крыло. Давным-давно они с матерью Джейн были подругами. Дружба продолжалась, пока та не умерла, оставив пятнадцатилетнюю Джейн сиротой. Но в отношении леди Сомеркоут к Джейн не было и намека на материнскую опеку. Между ними была настоящая дружба, для которой разница в возрасте не имела никакого значения.

Джейн легко обняла подругу за талию:

– Зато вы поступили совершенно правильно, пригласив полковника Даффилда. На вашем месте я уделила бы ему максимум внимания. Ведь этот достойный джентльмен, судя по всему, был бы не прочь взять миссис Ньюстед под свою опеку – на какое-то время, по крайней мере. Ходят слухи, что он даже хотел бы жениться на ней!

Леди Сомеркоут внимательно посмотрела в глаза Джейн.

– Вы уверены в этом? – негромко спросила она.

– Абсолютно! Достаточно было немного понаблюдать за ними сегодня, чтобы понять это. Я убеждена: полковник может стать для вас лучшим союзником.

– Джейн, вы меня обнадеживаете. А теперь, если позволите, я покину вас. Мне кажется, я должна немедленно повидать нашего чудесного полковника! – Она уже взялась за ручку двери, но остановилась и рассмеялась: – Он замечательный, просто замечательный человек! Честно говоря, я только сейчас поняла, почему он так добивался приглашения к нам. Непонятно лишь одно: как он может желать такую женщину?!

Джейн пожала плечами.

– Я, признаться, не очень-то разбираюсь в мужчинах, – грустно сказала она. – Пожалуй, по-настоящему я и знала-то лишь одного – в которого когда-то влюбилась и за которого вышла замуж. И то не понимаю, почему он был таким азартным игроком, что оставил меня буквально ни с чем…

Леди Сомеркоут тут же подошла к Джейн, обняла ее и виновато сказала:

– Ну вот, нагружаю бедную девочку своими глупыми заботами, когда у нее и своих невзгод хватает. Только не надо падать духом, Джейн! Я сделаю все, чтобы помочь вам заполучить Фредди – и поскорей. Не переживайте. Делайте то, что делаете, и не беспокойтесь о завтрашнем дне. Все устроится как-нибудь, вот увидите!

Джейн подумала, что вовсе не собирается падать духом. Уже сегодняшнюю ночь она проведет в объятиях Фредди! Эта мысль помогла ей беззаботно улыбнуться леди Сомеркоут, когда та отправилась наконец на поиски своего дорогого полковника.

2

Столовая в Чаллестоне была громадной – около сорока ярдов в длину. В центре ее стоял массивный стол из красного дерева, за которым можно было свободно разместить две дюжины человек. Сегодня он был накрыт на двадцать персон: лорд и леди Сомеркоут, восемь человек их лондонских гостей и еще десятеро – соседи из ближайших имений.

Джейн любовалась тремя огромными люстрами, заливавшими стол золотистым светом. Пламя свечей играло и переливалось на стенках хрустальных кубков – эти кубки графиня коллекционировала много лет. Серебряные приборы и голубые, королевского фарфора тарелки были строго симметрично расставлены рядом с кубками напротив высоких удобных стульев. Белые розы, перевитые плющом, стояли в больших вазах по всей длине стола.

Повар леди Сомеркоут оказался искуснейшим мастером своего дела, но Джейн встречала появление каждого нового блюда с тревогой. Она прекрасно знала, что ей нельзя много есть, и все-таки не могла удержаться, позволяя слугам положить на свою тарелку небольшой кусочек от каждого блюда. Паштет из лобстера, йоркширская ветчина, фаршированный голубь, брокколи, аспарагус, крем, желе… А ко всему этому изобилию прилагались еще и самые изысканные вина из погребов лорда. Джейн казалось, что она сейчас лопнет.

Дело в том, что, одеваясь к обеду, она велела своей служанке, Вэнджи, как можно туже затянуть ей корсет под грудью. Когда это было сделано, Джейн могла больше не сомневаться в том, что теперь ее платье продемонстрирует прелести своей хозяйки наилучшим образом. Однако красота требует жертв, и сейчас Джейн чувствовала себя тем самым фаршированным голубем, которого слуга держал на подносе перед самым ее носом. Она едва дышала, но все-таки позволила кивком головы положить и этот кусочек на свою полную тарелку. Что ж, удовлетворить свой голод она не могла, зато была вполне удовлетворена своим туалетом!

Когда она спускалась по лестнице в легком облаке платья, Фредди разинул рот от восхищения. «Все идет как надо», – с удовольствием подумала Джейн.

Немало хлопот было у нее и с прической. Больше часа хлопотала Вэнджи над темно-каштановыми локонами своей хозяйки. В ход шли и щипцы для завивки, и шпильки, и ленты, и нитки жемчуга. Наконец локоны были уложены на лбу изящной волной, а в вершину прически искусно вплетен шиньон из натуральных волос, образуя корону, от которой вниз струился каскад мелких завитков. Прическа удлинила шею Джейн и позволила полностью открыть плечи.

Низкое декольте платья обрамляла нитка жемчуга с массивной серебряной застежкой. Само платье было шелковым, розовым, с газовыми рукавами и скошенным вырезом на груди. Лиф был оторочен брюссельским кружевом, так же как и рукава. В ушах Джейн сверкали перламутровые серьги, а из духов она выбрала свои любимые – «Розовое масло». Любуясь ее отражением в зеркале, Вэнджи не раз завистливо вздохнула.

Джейн хорошо запомнила этот момент ее превращения из путешественницы в принцессу бала. Она не просто выглядела теперь иначе – нет, она и чувствовала себя совершенно другой женщиной! Джейн снова подумала о том, что сегодняшнюю ночь она проведет с Фредди, а наутро все ее проблемы исчезнут. Навсегда!

Увидев ее в столовой, Фредди позабыл обо всем на свете – и о Генриетте в том числе. Он с обожанием схватил руку Джейн и восторженно выдохнул:

– Миссис Амбергейт… Джейн… О, вы – сверкающая свеча, единственный источник света в этой темноте!

Джейн взглянула на сияющие люстры и подавила усмешку. Какая уж тут темнота – тысяча свечей заливала комнату светом, который был ярче солнечного.

– Очень мило, мистер Уэйнгров… Фредди. Она подала ему руку, которую он тут же страстно поцеловал и не отпускал до тех пор, пока все гости не направились к столу.

– Вы совсем забыли про мисс Хартуорт, – мягко упрекнула его Джейн.

Фредди вздохнул и отправился искать несчастную покинутую девушку. Пока он бродил среди гостей в поисках Генриетты, лорд Сомеркоут познакомил Джейн со своими соседями. Подавая руку и изящно приседая, Джейн заметила, что все они удивленно таращатся на крашеные волосы лорда.

Гости были одеты особенно торжественно. Мужчины были в длинных приталенных сюртуках, белых атласных панталонах, в ботинках с причудливыми пряжками и с тросточками в руках. Вид у них был весьма элегантный. Женщины были одеты более ярко – в платья из самых дорогих и красивых тканей, какие только можно найти в Лондоне, сшитые лучшими парижскими портными. Бриллианты сверкали, переливаясь разноцветными бликами. Порхали веера, трепетали зыбкие отсветы пламени свечей на темно-зеленых стенах гостиной.

Вскоре вернулся Фредди, ведя за руку мисс Хартуорт, и занял позицию между двумя дамами.

Джейн в полной мере ощутила торжественность момента. Окружавшая ее сейчас красота словно обещала ей жизнь, в которой всегда будет царить праздник. Жизнь, в которой нет места даже мыслям о нищете. Жизнь, которая начнется в тот миг, когда она выйдет замуж!

С надеждой взглянув на Фредди, Джейн улыбнулась ему.

Перед самым обедом Фредди пожаловался на небольшое недомогание, и поэтому, направляясь к столу рука об руку с ним, Джейн тихонько спросила, все ли в порядке.

– Да, конечно. – Он слегка запнулся. – Правда, я до сих пор чувствую некоторую слабость.

– Фредди, вам нужно показаться врачу! Мне кажется, что ваши мигрени становятся слишком частыми. Разве я не права?

Фредди попытался улыбнуться, но у него получилась скорее нервная гримаса.

– Вы правы. Но, я надеюсь, наши отношения не изменятся из-за моего слабого здоровья?

– Нет, конечно, нет! – поспешила успокоить его Джейн. – Я ценю вашу душу и доброе сердце выше всего остального. Да и не бывает на свете абсолютно здоровых людей.

Как назло, именно в этот момент перед нею оказался лорд Торп. Он бросил на нее иронический взгляд, усмехнулся и тут же отошел прочь.

Мошенник! Уж она-то знает его мысли! И знает, что он думает о Фредди – дескать, поэт обречен попасть под ее каблук на следующий день после свадьбы. Себя же Торп, несомненно, считает совершенно неотразимым. А ведь, если вдуматься, – что такое Торп? Хотя тело у него, конечно, очень здоровое и сильное, ничего не скажешь.

Джейн решила не портить себе настроение и с новой силой принялась окружать Фредди своими заботами.

За столом он сидел справа от нее, а по левую руку оказался сэр Уильям Хейзелвуд, владелец Лонгклифф-Холла. Джейн старалась не обойти вниманием ни одного из них. С бокалом вина в руке, она с удовольствием слушала сэра Уильяма. Он рассказывал о давней дербиширской традиции – украшать колодцы и источники глиняными обожженными плитами с выдавленными на них рисунками. Особенно сэр Уильям советовал осмотреть колодец в деревушке Боу-Стоунз – там были изображены Адам и Ева, причем «в о-очень, о-очень рискованных позах».

Улучив момент, Джейн наклонилась к Фредди и легонько тронула его за руку.

– Я надеюсь, мигрень не помешает нашему слиянию? – шепнула она.

Фредди с обожанием взглянул на нее:

– Конечно нет! Я даже думаю, что боль усилит переживание этого сладостного момента.

У Фредди на все был собственный взгляд, и Джейн порой не знала, как ей реагировать на его слова – сердиться или удивляться. Вот и сейчас. Ну скажите, как может мигрень усилить наслаждение от любовного акта? А может быть, он так ничего и не понял? И в самом деле думает, что они будут предаваться меланхолической беседе при луне?

Впрочем, Фредди – поэт, а у поэтов все наоборот.

Джейн вновь повернула голову к сэру Уильяму и стала слушать продолжение его рассказа о колодцах. Не то чтобы это было ей очень интересно, но Джейн решила, что потом сможет поделиться с Фредди приобретенными познаниями. Ведь надо же было о чем-то с ним говорить! А тем временем сэр Уильям объяснял, с чем связана существующая в Дербишире уже сотни лет традиция украшать источники плитами с изображением цветов, колосьев, листьев и сцен из библейской истории. Оказывается, много веков тому назад очищенная известняком вода местных колодцев уберегла жителей Дербишира во время эпидемии чумы. В благодарность за это они и стали украшать их.

«Очень трогательно», – подумала про себя Джейн и порадовалась тому, что вскоре сама увидит эти украшенные глиняными плитами колодцы.

Когда поздний обед закончился, леди Сомеркоут торжественно пригласила всех на бал в честь открытия Летнего Праздника.

Джейн не пропускала ни одного танца, покуда не почувствовала, что у нее отваливаются руки и ноги. Тогда она передохнула, а затем вновь принялась танцевать. Однажды и Фредди сделал с ней несколько кругов. Его мигрень, кажется, прошла, и Джейн была в полной уверенности, что нынешняя ночь не пропадет даром. Она давно не была такой веселой и счастливой: дело шло к желанному завершению, и уже ничто не должно было помешать ее триумфу!

В перерывах между танцами Джейн с наслаждением пила ледяное шампанское, а затем снова танцевала, упиваясь жизнью, балом и своими надеждами. Настроение у нее не изменилось, даже когда лорд Торп пригласил ее на вальс. В его сильных руках она почувствовала себя такой легкой, такой счастливой… У нее закружилась голова – вероятно, от шампанского! – а Торп уверенно прижал ее к себе, и она полетела вместе с ним по огромному бальному залу.

Торп был прекрасным танцором, и Джейн с радостью подчинилась его руководству, тем более что теперь она могла уже не контролировать свое поведение с ним. Сегодняшняя ночь навеки соединит ее с Фредди, и Торп перестанет для нее существовать в тот самый миг, когда будет объявлено о помолвке!

А пока – пока она могла позволить себе насладиться напоследок танцевальным мастерством Торпа, кружась с ним на этом сверкающем паркете.

Джейн и сама была достаточно крепкой физически – любила ездить верхом, ежедневно стреляла из лука и сама правила лошадьми, носясь на фаэтоне по сельским дорогам Кента.

– Вы делаете глупость, миссис Амбергейт, – неожиданно шепнул Торп, продолжая кружиться с ней в танце, пока три десятка музыкантов заливали зал волнами музыки.

– Глупость? – беспечно повторила Джейн, улыбающаяся и счастливая. – Что вы имеете в виду?

– То, что вы связываете свои планы с дураком, с мальчишкой, недостойным вас!

– Фредди недостоин?! – возбужденно воскликнула Джейн. – Да это я – я недостойна его! Он великий человек и одаренный поэт. Вот увидите, в один прекрасный день его имя будет таким же известным, как имя Байрона или этой новой знаменитости, Джона Китса. Так что это вы – глупец!

– Сколько шампанского вы выпили сегодня, миссис Амбергейт? – спросил Торп, внимательно глядя ей в глаза.

Джейн расхохоталась:

– Неважно! У меня сегодня праздник! Торп продолжал кружить ее в танце, неприлично крепко прижимая к себе.

– И что же вы празднуете, милая Джейн?

– Могу вам сказать лишь одно: очень скоро Фредди попросит меня стать его женой!

Эти слова вырвались у Джейн непроизвольно, но она лишь на секунду пожалела о них.

Торп нахмурился:

– Вы это серьезно?

– Совершенно! Он говорил о нашем предстоящем духовном слиянии, а Фредди не из тех, кто легкомысленно относится к подобным вещам. – Она передала слова Фредди буквально, в полной уверенности, что лорд Торп все равно не поймет их смысла в силу своей грубости и туповатости.

– Духовное слияние? – озадаченно переспросил он, насупив брови.

– Да. И это произойдет сегодня. Сегодня мы духовно сольемся с Фредди. Вы даже не представляете, сколько общего мы нашли в наших душах!

К ее удивлению, лорд Торп промолчал, но Джейн все равно внутренне ликовала. Вот так-то! Оставайтесь с носом! Не видать вам вашей «вдовушки», лорд! О, Джейн прекрасно знала, что на нее заключались пари, и радовалась, что теперь друзья Торпа проиграют. Она же будет упиваться каждой минутой своего триумфа, как только окончательно и бесповоротно станет миссис Уэйнгров!

А лорд Торп между тем пребывал в полном замешательстве, продолжая вальсировать с Джейн Амбергейт. Несмотря на все свои заявления, она, судя по всему, неплохо чувствовала себя в его руках. Они и прежде много раз танцевали вместе, но так – еще никогда. Джейн была оживленной, даже взвинченной, словно стояла на пороге чего-то важного, переломного в жизни.

Торп подумал, что, если бы можно было прямо сейчас заняться с ней любовью, это, несомненно, стало бы одним из самых ярких приключений в его жизни. Вместе с тем необычайное возбуждение Джейн и ее решительный настрой заставили его задуматься.

Итак, пока он все лето просидел в своем клубе, строил планы, слушал, что ему говорят, и сам задавал осторожные вопросы, тихоня Фредди не терял времени даром и успел подобраться вплотную к прелестям Джейн! Очевидно, Фредди действительно любил ее, но по-своему, странно – так, как умеют любить лишь поэты. Торп замечал, что рядом с Джейн Фредди всегда нервничал и у него или начинала болеть голова, или он впадал в поэтический транс. Он мог кричать, что безумно влюблен, а через минуту заявить, что она остудила все его чувства.

Но почему Джейн так уверена в том, что Фредди вот-вот сделает ей предложение?

Вальс отзвучал, и Торп препоручил Джейн заботам мистера Марихью, владельца небольшого имения Роугрейв-Корт, что неподалеку от ярмарочного городка Чедфилд.

Пока они танцевали сложную кадриль, пока Джейн путалась при поворотах и пропускала фигуры – шампанское давало себя знать, – пока они смеялись, пока симпатичный мистер Мэрихью вел ее на место, Торп начал собственное расследование.

Разыскав Фредди, он приветливо заговорил с ним и вежливо заметил, что духовное слияние – очень сильный, прекрасный образ и что он, Торп, искренне желает мистеру Уэйнгрову достичь еще более возвышенного и тонкого подхода к явлениям окружающего мира.

Фредди поначалу настороженно отнесся к неожиданной приветливости Торпа и не был склонен вступать с ним в разговор, но оттаял от его слов и охотно согласился разъяснить лорду свою философию жизни.

– Чтобы брак был счастливым, – вдохновенно говорил он, – прежде всего, необходимо достичь духовного слияния. Это гораздо важнее, чем грубая физическая близость. Духовность, единство мыслей, поступков, слов, общие друзья и любимые книги – вот вехи на пути к благородному и счастливому браку!

Фредди говорил, говорил и говорил. Лорд Торп слушал его с притворным вниманием, наблюдая тем временем за Джейн – оживленной и раскрасневшейся. При всем желании он не мог рассмотреть в ней ни тени той духовности, о которой бубнил Фредди! Обыкновенная, нормальная женщина. Но почему же тогда и она говорила об этом «духовном слиянии»? И вообще, что она имела при этом в виду?

– Скажите, – прервал Торп монолог гения, – а может то слияние, о котором вы говорите, произойти мгновенно? Например, за одну ночь?

– Никогда! – твердо заверил Фредди.

– Хмм, – неопределенно протянул лорд Торп. – Однако я похитил у вас слишком много драгоценного времени. К тому же я вижу, что мисс Хартуорт ищет партнера и при этом выразительно смотрит в вашу сторону.

– В самом деле? – воскликнул поэт. – Вот бедняжка! Пожалуй, я должен потанцевать с ней.

А лорд Торп уже все понял и веселился от души.

– Ну конечно, обязательно должны! Кстати, интересно было бы узнать, а что мисс Хартуорт думает о духовном слиянии? Из одного небольшого разговора с ней я заключил, что этот вопрос ее очень живо интересует.

– Действительно?! – загорелся Фредди. – Извините. Я хотел сказать, что вы, очевидно, правы. – Он задумчиво посмотрел на Торпа. – А вы, оказывается, вовсе не такой плохой человек…

– Боюсь, что миссис Амбергейт не согласится с вами.

– Ну, она ведь прежде всего – женщина, – важно заявил поэт.

Он отвесил в сторону Торпа короткий поклон и сделал неуклюжий шаг в направлении мисс Хартуорт.

Лорд Торп быстро покинул бальный зал. У него появились свои соображения насчет того, что именно Джейн называла духовным слиянием. Теперь самое главное – не упустить момент!

Торп стремительно поднялся по лестнице и постучал в дверь спальни Джейн. Вэнджи, открывшая ему, казалась смущенной и растерянной. Торп, не раздумывая, втолкнул ее в комнату, вошел сам и закрыл за собой дверь.

– Что вам угодно, милорд?! – испуганно воскликнула девушка.

– Скажи-ка мне, – подходя вплотную и ласково беря ее за плечи, спросил он, – Скажи мне, Вэнджи, что задумала твоя хозяйка? Чем она собирается заняться сегодняшней ночью? Не бойся, я тебя не выдам. Но если будешь молчать, мне придется рассказать леди Сомеркоут, с кем из ее конюхов ты любезничаешь с самого приезда.

Вэнджи задохнулась, побледнела и опустилась в обитое голубым шелком кресло.

– О, милорд, прошу вас, не говорите ничего леди Сомеркоут! – захныкала она.

– Могу и не сказать. Но для этого ты должна рассказать мне обо всем, что здесь происходит. Ну, давай, выкладывай, и я позволю тебе потихоньку кокетничать с кем угодно.

Спустя минуту Торп покинул спальню Джейн и направился прямиком к комнате Фредди. Золотистый ковер напротив двери был слегка отогнут; под ним Торп нашел длинный ключ на фиолетовой ленточке и послание, адресованное мистеру Уэйнгрову. Написано оно было почерком Джейн – Торп знал ее руку. Он положил ключ вместе с письмом в карман сюртука и, повернувшись, обнаружил, что в коридор вышел какой-то человек и теперь стоит, внимательно глядя на него. Это оказался полковник Даффилд.

– Обронил платок, – с усмешкой объяснил ему Торп.

– Вы – сущий дьявол, – пробормотал Даффилд, проходя мимо.

Придя к себе, Торп запер дверь, быстро распечатал конверт и принялся читать.

«Мой драгоценный Фредди!

Не могу передать, в какой восторг привела меня ваша мысль о духовном слиянии.

Оставляю ключ, о котором мы говорили сегодня.

Сгораю от нетерпения разделить с вами свою любовь.

Искренне ваша Дж. А.»

– О, Боже! – выдохнул Торп.

Он почувствовал вполне объяснимое отвращение к «драгоценному» возлюбленному Джейн, но оно тут же сменилось возбуждением. Теперь Торп знал, как использует ключ на фиолетовой ленточке!

Джейн вытянулась на постели, с наслаждением ощущая прикосновение тонкого полотна к обнаженной коже. Перед этим она с полчаса решала: ложиться ей в ночной рубашке или пренебречь этим оплотом стыдливости за его полной ненадобностью? Здравый смысл в конце концов победил – тем более что она ожидала появления Фредди намного раньше, чем забрезжит заря.

Кровать была завешена плотными занавесками и утопала в кромешной темноте. Лишь на ночном столике горела одинокая свеча, и Джейн слегка откинула край занавески, чтобы хоть немного осветить подушки. Свои длинные распущенные волосы она перехватила вышитой лентой и усыпала всю постель лепестками роз. Их сильный запах и выпитое за ужином шампанское кружили голову, навевали сладостные мечты.

За пять лет брака Джейн случалось переживать минуты наслаждения и страсти со своим мужем – в те редкие дни, когда он бывал дома. Так что в ее сегодняшнем ожидании не было места для страха перед неизвестностью. Но внезапно Джейн с грустью подумала: а любит ли она Фредди?