Текст книги "Рождество наступает все раньше"
Автор книги: Валери Блок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 8
Молочные зубы
Барри чувствовал себя очень взрослым: ведь он стойко перенес вермонтское разочарование. Он уже махнул рукой на то, чтобы видеться с Джастин на неделе, и работал допоздна, сосредоточившись на новом брэнде настолько, что забывал обо всем остальном. Он казался себе таким покладистым. Иногда добродетель заключается в том, чтобы прийти и выполнить всю ежедневную рутину, просто вычеркивая пункты из списка, только и всего. Не каждый день похож на вторую сторону «Abbey Road».
Позвонила секретарша Райнекера: требовалось немедленное присутствие Барри. Он профланировал по коридору к кабинету старика. Эберхарт и Териакис сидели в креслах, настороженные, с выжидающим видом. Что-то висело в воздухе.
Все молчали.
– Вы увольняете меня за утечки в прессе, – предположил он.
Молчание.
– Нарушение корпоративного стиля одежды?
Молчание.
– Она сказала, что ей восемнадцать!
– Мы изменяем концепцию «Кусочков фруктов», – начал Райнекер с фальшивым энтузиазмом. – Мы не считаем их детским продуктом.
– Никаких детей? Ну, ребята!
– Дети пока в далеком будущем, – сказал Эберхарт, разминая маленькими пальчиками маленькие костяшки. – У нас уже есть несколько совершенно натуральных продуктов. Курага, ореховая смесь, яблочные чипсы и шарики из плодов рожкового дерева, – продребезжал он. – Почему не добавить туда «Кусочки фруктов» и не сделать новый отдел, «Натуральные лакомства»?
Все смотрели на Барри. Нужно было подумать.
– Ладно, хорошо. Поменяем упаковку на прозрачную, делаем элегантную общую стойку для всех продуктов. Можно даже пробиться в эти чертовы магазины по продаже здоровой еды! Лицемерные ханжи, они…
– Хочешь руководить группой? – спросил Эберхарт. – Вместе с Джоном?
Райнекер добавил:
– И как насчет прибавки?
Барри оглянулся.
– Ну, это будет кстати.
– Десять тысяч пойдет? – нетерпеливо сказал Райнекер.
– Мне разрешено торговаться?
Выражение ужаса тенью мелькнуло на лице.
Райнекера и сменилось улыбкой, вырубленной в мерзлом граните.
– Заходи завтра утром и обсудим.
Эберхарт и Териакис не вставали.
– Все? – Барри не доверял их натянутым улыбкам.
– Все, – Райнекер посмотрел на него поверх очков.
– Ну, тогда пока, – сказал он и вышел. Он в глаза не видел шариков из плодов рожкового дерева.
На Спрейн-парквей была пробка. Он зашел к Джастин, раздел ее, занялся с ней любовью, заказал еду из японского ресторана на дом и сел, уставившись в телевизор: что-то шло по Си-эн-эн, в то время как мать Джастин оставляла на телефоне бесконечное сообщение. Его повысили, прибавили зарплату, у него целая группа продуктов и постоянная девушка. Он чувствовал себя мультяшным персонажем, который продолжает бежать в воздухе и после того, как обрыв кончился. Перегруппировка, изменение концепции. И вдруг он оказывается в чужой квартире с совершенно голой женщиной, которая невозмутимо гладит белье. Как такое случилось?
Барри на такси доехал до дома бабушки Джастин на 53-й улице. Очень маленькая смуглая девочка – лет четырнадцати? – улыбнулась: наверное, впечатлена его высоким ростом. Полы, стены и потолки были обиты белым ковролином. Девочка-горничная (а это законно?) проводила его к белой двери и, не сказав ни слова, оставила там.
Он постучал. Джастин открыла дверь и поцеловала его в щеку. Она была красива, но выглядела напряженной, как пай-девочка, пришедшая навестить бабушку. В огромной двуспальной кровати с поднимающимся изголовьем лежала хрупкая маленькая дама с зеленой лентой в шелковистых белоснежных волосах.
– Называй меня Мириам, – потребовала дама и с голодным видом припала к картонке с двухпроцентным молоком. К ее трикотажной хлопчатобумажной кофточке была прикреплена шпильками для волос салфетка.
Они с Джастин сели на белую кушетку у кровати.
– Ну, и что ты думаешь? – спросила Мириам, улыбаясь ему, как восемнадцатилетняя девушка.
О чем?
– Я уже и не знаю, что я думаю.
– О моих зубах! – Женщина свирепо улыбалась. Он наклонился вперед, чтобы посмотреть получше. – У меня чудесные молочные зубы. Коренные так и не выросли.
У нее были очень красивые зубки – крохотные, квадратные, острые и изящные.
– Я никогда ничего подобного не видел. Джастин, посмотри, какие зубки у твоей бабушки.
– Она про них все знает, – ворчливо сказала Мириам, суетливо расправляя подушки. – Давай я расскажу тебе об одном моем свидании.
– Вы ходили на свидание?
– Мой муж, Лу, умер шестнадцать лет назад.
– Нана много бывает на людях, ходит в рестораны – гордо сказала Джастин.
– Значит, мы пошли обедать. По-итальянски. По соседству. Мы вернулись домой. Он остался ночевать. Да, – продолжала Мириам, слегка волнуясь. – Это вас шокирует? Это шокировало твою мать, знаешь ли. Но Герман – человек воспитанный, – сказала она уважительно. – Начитанный и обученный разным вещам.
Последовала долгая пауза. Каким вещам? Мириам поигрывала тремя или четырьмя огромными кольцами на руках.
– А потом от него никакой весточки. – Она возмущенно посмотрела на Барри. – Разве это джентльмен?
– Не думаю, – тактично заметил он.
– Два дня я не получаю весточки. Три дня. Четыре дня. – Мириам переложила подушки. Она дрожащими руками открыла пузырек с таблетками, взяла одну мягкими, скользкими пальцами. Надела крышечку. Положила таблетку в рот. Запила таблетку, скорчив болезненную гримасу. Вздохнула.
Он больше не мог выносить этой недосказанности.
– ЧЕРЕЗ ПЯТЬ ДНЕЙ мне звонит Луи Сапперштайн: ты слышала? Герман. – Она приподняла и уронила руку. – Умер. Сердечный приступ. – Она глотнула еще молока.
– Это не причина, чтобы не звонить, – заявил Барри, и Мириам так расхохоталась, что молоко брызнуло у нее изо рта. – Должен был позвонить. А в случае болезни или смерти у его сына есть еще двадцать четыре часа, чтобы позвонить.
Смех Мириам перешел в ужасный кашель.
– Я обожаю твоего ухажера, Джастин!
Рыжеволосая женщина в идеально подобранном зеленом с черным наряде вбежала, энергично стуча десятисантиметровыми каблуками-шпильками. Она встала перед ним.
– Я о тебе совершенно ничего не слышала, – сказала она, взмахивая головой. На ней было множество дорогих золотых украшений.
Барри встал и пожал ей руку. Мать Джастин дважды оглядела его с ног до головы и посмотрела прямо в глаза:
– Он женат?
– Я не женат, – сказал он; его это скорее позабавило, чем разгневало.
Кэрол нетерпеливо кудахтнула.
– Не ты, твой босс! Что?
– Вполне. – Ее лицо ничем не выдавало, чего ему еще ждать. – У него трое детей, – добавил он.
– Ладишь с ним? – спросила она, внимательно его разглядывая и разминая у себя за спиной ступни матери.
– Так далеко я не стал бы заходить.
Глаза у Кэрол были диковатые, но красивые, туманно-зеленые. Она, наверное, была восхитительна в молодости. Да и сейчас все еще была хороша – и, несомненно, посвящала этому много времени.
– Так я слышала, у тебя есть собственность в Вермонте?
Джастин мрачно взглянула на него, и он прочитал в ее взгляде «Расскажи ей все подробно, и я больше никогда не буду с тобой разговаривать».
– Нет, – сказал он, чувствуя себя двуличным, хотя говорил правду.
– Я думала, у тебя есть дом. Нет? – Джастин смотрела на нее не отрываясь, как школьница, и ее мать досадливо закатила глаза.
Школьница Джастин! Она так и встала у него перед глазами: сердитая девочка из «Спенса» в короткой яркой клетчатой юбочке и бунтарских желтых носках за столиком в «Баскин Роббинс». Кэрол похлопала Мириам поверх одеяла и воскликнула:
– Ну что, начнем?
Барри и Джастин вышли в белоснежную гостиную. Кэрол пела в спальне:
– Замарашка-черепашка!
Джастин повернулась к нему, как овечка, заблудившаяся в зарослях плюща.
– И что мне с ней делать?
– Замарашка-черепашка, кто у нас тут молодчажка?
– Это даже мило, – попробовал он, и выражение ее лица стало жестким.
– Тойка взуос'ых к нам пускают, – пела Кэрол детским голосом.
– Детка, иди помоги ее причесать, – нетерпеливо позвала она, будто Джастин уже давно должна была это сделать. Джастин, сердито топая, вышла, а Кэрол заняла место на диване рядом с Барри. Она открыла фотоальбом, лежавший на кофейном столике.
– Это тетя Эстер из Филадельфии. Умерла в двадцать четыре года.
– От чего?
– От лихорадки. Это мой отец. Это дядя Сол и кузен Рики, который бросил мои ключи от коньков в унитаз на втором этаже; тетя Бланш, и сестра Бланш, Фрида, и муж Фриды, Джо. Он изобрел телевизор задолго до того, как появились программы.
– Звучит довольно уныло. Она улыбнулась ему.
– И дочь Бланш, Татьяна, принцесса фей, она танцевала «Лебединое озеро» на каждой вечеринке. Боже, какая была зануда. – Тут мать Джастин заговорила с легким акцентом. – А вот Джастин. На Хэллоуине. Она была, попеременно, один год Золушкой, другой – принцессой. Золушка-принцесса.
Маленькая Джастин в детском парке «Рай Плэйленд». На лошади она выглядела сопливой маленькой задавакой. Он вернулся к Джастин-Золушке. Красивая девочка. Единственный ребенок. Была и разорванная фотография.
– Здесь был отец Джастин. – Ее мать указала длинным красным ногтем на уцелевшую штанину. – Он был сумасшедший. Представить себе не можешь, с чем мне приходилось мириться. Представить не можешь.
Джастин в колпаке и ночной рубашке.
– Я сказала ей: иди работать в юридическую фирму. На юридический факультет идут, чтобы выйти за студента. Если тебе нужен преуспевающий юрист, иди в юридическую фирму. Но ей нужно было самой стать юристом. Эй! – Она оглядела его с ног до головы. – А как вы встретились?
Послышался высокий надтреснутый вопль, и из комнаты выбежала Джастин.
– Консуэла! – закричала Кэрол, и с кухни рысью прискакала девочка; Кэрол вздохнула и вернулась в спальню.
– Что случилось? – спросил он вставая.
– Тебе это незачем знать, – мрачно сказала Джастин.
Это была чистая правда. А потом, к его удивлению, она поцеловала его в губы, страстно и крепко, при этом самым приятным образом ухватив его за задницу.
– Пока они там возятся, – проворковала она, нежно поглаживая его бедра.
– Но не настолько долго, – отозвался Барри, и все же они продолжали увлеченно целоваться под ослепительным светом электрических ламп. Он ее обожал.
В ресторане Кэрол немедленно устроила сцену.
– Мы специально просили вон тот столик, – сказала она властно, указывая на стол, за которым обедала очень милая семья. – Где Лоренцо?
Они стояли у двери и ждали появления волшебника Лоренцо, который взмахом руки сотрет с лица земли эту милую семью. Барри терпеть не мог таких людей: садись и ешь свой долбаный обед. Лоренцо извинился за этот чудовищный просчет. Кэрол согласилась сесть, пока, в дальней части ресторана, но только потому, что ее мать так слаба; она сказала это, не стесняясь присутствия Мириам, которая и виду не подала, что слышит. Ему совсем не понравилась Кэрол. И он не знал, что с этим делать.
Появился отчим Джастин, Джин Данлэп, выглядевший именно так, как она описывала: дородный любитель сигар, который уже несколько лет как прекратил разговаривать. Джин слабо пожал Барри руку и тихо заказал «Гибсон».
– Мы сидим не здесь, – объявила ему громко Кэрол, и все население близлежащих столиков еще раз выслушало их трагическую историю. Лоренцо позвал их, и все провожали их взглядами, пока они медленно шли – Мириам возглавляла процессию – в ту часть ресторана, где сидели избранные.
Когда они расселись, появились их знакомые. Последовали поцелуи и обмен любезностями.
– Вы знакомы с моей дочерью Джастин?
– Нет, но мы столько о тебе слышали, – восторгалась женщина с иссиня-черными волосами и белесой помадой. – Как поживаешь?
– А ЭТО… – провозгласила Кэрол со значением, – Барри Кантор. – Они посмотрели на него и одобрительно кивнули. Когда пара чуть отошла, Мириам громко сказала:
– Она выглядит омерзительно.
– И волосы – подумать только! – согласилась Кэрол.
– У нее три взрослые дочери, как она смеет носить длинные волосы?
Кэрол проворно и с удовольствием отозвалась:
– И ЧЕРНЫЕ! С ума сойти. – Она принялась ругать обслуживание. Видно было, что Джастин крайне неловко.
– Ну, если они так и не придут, Джастин нас накормит, – сказал Барри. – У нее спрятан цыпленок в записной книжке.
– Находчивый мальчик, – сказала Джастин с нежностью.
– Что? – переспросила Кэрол, желая непременно участвовать в шутке.
– А еще у нее рагу в специальном герметичном файл-пакете, и все это она сейчас подогреет прямо здесь, на столе, растопив печурку банкнотами из своего кошелька.
– Ты хочешь, чтобы она готовила? – Кэрол на него взглянула внимательно, с неодобрением. Глаза у нее были все-таки очень странные. У него будут проблемы с тещей.
– Я слышал, у вас есть лошади, – обратился он к Джину.
– М-м, – ответил Джин, жуя незажженную сигару.
Ладно. Барри повернулся к Мириам.
– Я слышал, вы жили во Флориде.
– Ах. Много лет назад, – с готовностью начала Нана. Вдруг она взяла его за руку и принялась поглаживать запястье мягкими сухими пальцами. Ему захотелось сбежать. – Ужасно. Прекрасная погода, конечно. Но невыносимо. – Барри ей сочувствовал, но ему было противно. – И все эти канадские пенсионеры в бермудах, с длинными белыми ногами в толстых синих венах. Так что я вернулась. Но все здесь уже переехали туда. Или умерли.
– Моя мать раздумывает, не поехать ли во Флориду, – пояснил он и взял со стола стакан, чтобы освободиться от ее руки. Трус. – Я думаю, она это зря.
Мириам снова подала голос:
– Знаете, Леона Кляйн нашла себе парня.
– Мама, Чарли уже умер, четыре месяца назад, – отрезала Кэрол. – Ты впадаешь в маразм.
– Да нет же! Парня, с которым она училась в старших классах. Он прочитал в газете некролог ее мужа и пришел на похороны. С тех пор они встречаются. Они сейчас живут вместе.
– Ха, – сказала Кэрол. – Ничего подобного не слышала.
– С ней всегда случалось нечто подобное, – с завистью в голосе проворчала Мириам. – Она всегда оказывается в нужном месте в нужное время.
– Может, вам стоит еще раз напечатать некролог Лу? – предложил Барри.
Мириам и Джастин рассмеялись. Кэрол не сочла шутку смешной. Принесли салаты, Кэрол тут же отослала свой обратно, потому что с ним было что-то неисправимо не так.
Джастин сказала:
– Я говорила, что Барри работает в Тэрритауне?
– Ты мне ничего про него не рассказывала, – Кэрол поджала губы. – А ты на этот счет такая обидчивая, что я боюсь спросить его о чем-нибудь даже сейчас.
– Ой, спросите, спросите меня. – Он улыбнулся Кэрол.
Он ожидал очередного пушечного ядра вроде «Он женат?», но был потрясен еще больше, когда она наклонилась к нему и прошептала:
– Как отличить истинного янки? – и захихикала.
– Мама, – предостерегающе сказала Джастин. Кэрол уже так заливалась, что не могла и слова сказать.
– Он, – выдавила она, – выходит… из-под душа… чтобы… – Она задохнулась смехом. Мириам и Джин жевали, не глядя на нее.
Джастин резко бросила:
– Если не можешь сказать этого вслух, не надо было начинать рассказывать эту шутку.
– Помочиться! – наконец выдохнула Кэрол, и официант поставил перед ней новую тарелку салата. – Сойдет, Тини? Помочиться!
Джин продолжал тихо жевать салат; Барри показалось, что он смотрит обед по телевизору, отключив звук.
– И зачем ты рассказываешь это за столом? – недовольно спросила Джастин.
Кэрол остановила на нем взгляд своих нехороших зеленых глаз.
– У тебя есть братья или сестры?
– Сестра, – ответил он. – Художница. Кэрол снисходительно улыбнулась.
– Неплохая профессия для девочки. Джастин издала такой звук, что Барри рассмеялся.
Распрощавшись, Барри и Джастин пошли по Первой авеню. Она вздохнула.
– Ну, вот. Такие они и есть.
– Они тебя любят, – утешил он, обнимая ее за плечи.
– Слушай, если я когда-нибудь стану такой же, пристрели меня сразу, ладно?
– Ну, я не думаю, что она очень скоро будет играть в «Сэндс», – сказал он, размышляя. Кэрол просто не умеет себя вести – или она законченная психопатка.
– Пристрели меня сразу, ладно?
Он взял ее руку и сунул к себе в карман.
– Мириам спала с Германом после первого свидания?
– И думать об этом не хочу, – поежилась Джастин.
Он спал с Джастин после первого свидания. Хотя он-то от этого не умер.
Нижнее белье
Джастин, Митч и Никки провели семь безумных дней, пытаясь сократить убытки «Голсуорси – Фитцсиммонс». Джастин вылетела в Дэлавэр на обязательное слушанье, а потом присоединилась к Митчу и Никки, чтобы составить тщательно выверенный текст нового договора на меньшую сумму – и только на покупку активов. В два ночи на восьмой день они получили устное подтверждение от совета акционеров, что новая сделка не повлечет за собой еще одного иска.
На следующее утро Джастин лежала на боку, медленно просыпаясь в холодном голубом утреннем свете. Собака потянулась, прошлепала к кровати и положила передние лапы на край. Джастин какое-то время тормошила ее за уши. В двери проскрипел ключ. Собака выбежала с лаем в прихожую.
– Кто там? – крикнула Джастин в ярости, сразу сжавшись от испуга.
– Черепашка! Сидеть, Стелла. Это я.
Это нужно прекращать. Барри ушел полчаса назад, а если бы не ушел? Уверенным шагом вошла Кэрол в черной норковой шубе.
– Я хотела наверняка тебя застать.
– Ты меня застала, – отозвалась Джастин и легла обратно.
– Смотри-ка сюда, – сказала Кэрол, разворачивая черный джинсовый костюм, иссеченный во всех направлениях золотыми застежками-«молниями». – Я его увидела и подумала о тебе. – Она бросила костюм на одеяло поверх ног Джастин, сняла шубу и села на кровать в ожидании. Для такого раннего утра разодета она была крикливо и слишком нарядно. – Ну, примерь!
– Мне не нравится, что ты пришла сюда утром.
– А когда еще тебя можно увидеть? – Кэрол вынула из коричневой сумки запечатанный стаканчик кофе и добавила лукаво:
– Лучше бы я принесла его тебе на работу? – Она осторожно сняла крышку.
Холодные застежки впивались в голый живот, дышать было трудно. Что-то в этом роде надела бы девятнадцатилетняя спутница греческого корабельного магната на заключение брачного договора.
– Я не смогу это носить.
Кэрол обиделась.
– Почему? Ты в нем сногсшибательно выглядишь.
– Слишком броско. – Такой наряд понравился бы Элме.
– Ну и что? – Мать глотнула кофе. – Ты можешь встретить кого-нибудь, кто тобой заинтересуется.
– Трудно поверить, что мы состоим с тобой хоть в каком-то родстве.
– Понимаешь, я купила его на распродаже и не смогу вернуть.
Джастин сняла юбку.
– Кэрол. Не покупай мне вещей, которые не можешь вернуть. И не приходи сюда в восемь утра.
– Спасибо, мамочка, за чудесный подарок, – обиженно резюмировала Кэрол.
– Спасибо, мамочка, за чудесный подарок. – Он будет висеть в дальнем углу шкафа, как упрек.
– Ладно, не буду тебе мешать, – прощебетала мать.
Джастин пошла в ванную и закрыла дверь. Потом ей стало стыдно, что она закрывает дверь перед носом у матери. Вдруг она подумает, что Джастин не собирается с ней прощаться? Закончив писать, Джастин открыла дверь. Кэрол возмущенно вынырнула из шкафа.
– Ты разгуливаешь в обносках, как скучная старуха!
Джастин посмотрела в зеркало на свое опухшее лицо. Заметила ли Кэрол в шкафу мужские рубашки? Пришлось согласиться пройтись после обеда по магазинам.
– Может, возьмешь костюм себе? – предложила Джастин. – Ты будешь в нем здорово смотреться.
– Что ты! Он СЛИШКОМ большой для меня, – возмутилась мать.
__________
Проведя утро за подготовкой документов по налоговым льготам для центра реабилитации наркоманов (благотворительная работа для одного из проектов Роберты), Джастин прочитала наработки Никки, перевела то, что написал Митч, на английский, положила табель Бобу на стол и отправилась в туалет. Она столкнулась с Харриет, которая выходила из комнатки отдыха, и на щеке у той отпечаталась какая-то рельефная ткань, будто она спала там же на диванчике. Они молча обменялись недоуменными взглядами.
Пока Никки составлял предварительное кредитное соглашение, она встретилась с матерью в торговом центре «Блумингдейл». Они купили черный костюм и бежевое платье, потом перешли в отдел нижнего белья. Джастин забрала в примерочную десять пар белых трусов. Кэрол пошла следом. Норковая шуба заняла полкабинки.
Мать откровенно наблюдала за ней в зеркало. Джастин, не снимая пиджака, попыталась примерить трусы поверх колгот.
– И? – От нетерпения у Кэрол блестели глаза.
– Все хорошо, – отозвалась Джастин, снимая примеряемые трусы. Было тесно и жарко. К черту мать. Она стянула колготки и снова примерила будущую покупку. Трусы подошли.
– Да? – Кэрол с готовностью кивнула и подождала продолжения. – И?
Джастин надела следующую пару. Тоже как раз.
– Что «и»?
– Ой, Тини! Ну же! Ты последний раз знакомила меня с парнем пять лет назад. У вас, должно быть, серьезно. Как часто ты с ним встречаешься?
– Ты же знаешь, какое у меня расписание. Мы почти не видимся.
– У мужчин есть определенные нужды, – прощебетала Кэрол, и Джастин, продевавшую в трусы вторую ногу, передернуло. Ей всегда казалось, что Кэрол говорит с ней из зеркала в женской раздевалке деревенского клуба во время танцевальной вечеринки где-то в шестидесятых, как это обычно бывает в фильмах. – Ну расскажи! – умоляла Кэрол, расплываясь в ярко-красной улыбке.
– Нет. – Джастин никак не удавалось не смотреть в зеркала на свою задницу. И к черту. Она такая, какая есть. И весит, сколько весит.
– Ну ладно тебе, – нетерпеливо сказала Кэрол, – Мы тут все взрослые. Мириам рассказывает мне о своей личной жизни, а этого-то я как раз слышать не хочу. А вот тебя я бы послушала.
А кто еще с удовольствием послушал бы из соседних кабинок?
– Я не хочу слышать о ее личной жизни, не хочу слышать о твоей и не собираюсь рассказывать о моей. – Она бросила матери на колени ночнушку. – Это я беру.
– Ты смеешься! – воскликнула Кэрол с отвращением. – Ты наконец-то нашла себе мужчину и покупаешь себе клетчатую фланелевую ночную рубашку? В жизни не слышала такой чепухи!
– Если он хочет полюбоваться меня, он может ее снять.
– Вот, – сказала Кэрол, помахивая белой шелковой ночной кофточкой, как носовым платком. – Примерь это.
– Прости. – Ее мать думает, что ей нужно вот это, чтобы возбудить Барри. Наверное, она надевает именно такие вещи, чтобы возбудить Джина. А есть ли у него то, ради чего его стоит возбуждать? – И кстати, я запрещаю тебе врываться ко мне в любое удобное для тебя время.
– А, я же знала, что его там не будет.
– Откуда?
– Я разговаривала с тобой вчера вечером в десять, и ты была на работе.
– Ах вот как. И поэтому ты знала. Кэрол побледнела.
– Я бы ни за что не пришла, если бы думала, что он там! – Она, пораженная, взяла Джастин за запястье. – Ты должна это понять. Как неловко – и он…
– Дело. Не. В. Этом. Уходи. – Она вытолкнула мать из примерочной. Натягивая колготки, она видела сквозь щели в дверце кабинки черную норковую шубу, ожидающую ее снаружи. От этого ей стало жарко. Когда она вышла, мать просияла. Кэрол шла за ней следом, задевая шубой вешалки с бюстгальтерами.
– Дорогая, я думаю, тебе нужно отрастить волосы, – громогласно объявила она. Самые разные люди подняли глаза и оглянулись на них. – Мужчинам не нравятся короткие стрижки.
Джастин сбросила все, что несла, на прилавок.
– Каким мужчинам? – Если она серьезный человек, то что она тогда вообще здесь делает?
– Это правда – подумай только, как потрясающе будет выглядеть эта вещица, если у тебя будут длинные волосы, – сказала Кэрол, потрясая кофточкой. – Я же не говорю до пояса. Только досюда, – она дотронулась Джастин до ключицы. Джастин отпрянула и отвернулась. Глаза Кэрол вспыхнули.
– Что с тобой?
– Мама. Прекрати устраивать сцену.
– Я устраиваю сцену? Я?
– Ш-ш!
Подошла продавщица и открыла ключом кассовый аппарат.
– Это все?
– И фланелевую ночную рубашку.
Ее мать застонала, бросила кофточку на пол и метнулась в сторону. Джастин подняла невесомый шелк с пола, держа черную норку в поле зрения. Что бы она сделала, если бы мать возмущенно пошла прочь, – побежала бы за ней? К черту. Кэрол яростно рылась в лифчиках. Вешалки падали на пол. Женщины отходили от нее подальше. Она вернулась, щелкая языком и надув губы, как юная актриса.
– Я случайно столкнулась с Анной Крэй, – сказала Джастин, чтобы сменить тему.
– Правда? И как она? Ей всегда все удавалось.
– У нее абортарий в Мидтауне, а выходные она проводит в йога-санатории в горах Кэтскиллс.
– Ах, вот как, – отозвалась Кэрол, жизнь Анны ее не впечатлила. Она теребила в руках кофточку. – Значит, она совсем лоханулась?
– Да ты даже не знаешь, что значит это слово, – сказала Джастин, отдавая продавщице кредитную карточку. – В любом случае, она замужем.
– Ну и что? Ты тоже могла бы быть замужем. Если бы я была мужчиной лет сорока с чем-то, например, я бы считала, что ты просто ягодка. Я бы хотела, чтобы ты приехала на выходные ко мне в загородный дом.
Она резко обернулась.
– Мама, ну ЧТО с тобой такое?
– Это она тоже берет! – крикнула Кэрол и швырнула кофточку на грязную книгу, куда записывали покупки.
– Нет, я это не покупаю.
– Берет. Я плачу. – Мама вытащила свою карточку, агрессивно улыбаясь.
– Минуточку, я сейчас к вам подойду, – сказала продавщица, медленно проводя лазером над каждой парой трусов.
– Это не мой размер, – настаивала Джастин.
– Откуда ты знаешь, ты же ее даже не мерила. Вдруг все показалось Джастин очень знакомым.
– Она мне не нужна.
– Я хочу, чтобы она у тебя была, – объявила Кэрол, высоко подняв голову, шуба развевалась у нее на плечах, как королевская мантия.
– Я. Ее. Не. Хочу. Спасибо. – А чего еще она ожидала, отправляясь за нижним бельем с матерью? И почему она всегда на это соглашается? – А почему бы тебе САМОЙ ее не взять?
Кэрол отмахнулась, сверкнув подаренным Джином бриллиантом.
– Я только говорю, – она понизила голос до театрального шепота, – что нынешние молодые люди не знают, чего хотят.
– То есть ты говоришь, что Барри не знает, чего хочет? Барри не так уж молод.
– Я этого не говорила, – отозвалась Кэрол, взмахивая кредиткой.
– У Барри нет загородного дома, – уточнила Джастин, подписывая чек. – В этом дело?
Продавщица спросила:
– Вы это берете или нет?
– Нет, – твердо сказала Джастин и почувствовала себя виноватой. – Нет, спасибо.
– Дорогая, – пробормотала ее мать сквозь слезы. – Я только хочу, чтобы ты влюбилась в кого-нибудь потрясающего.
Джастин сделала вид, что не замечает протянутой ей руки.
– Мама. ЭМОЦИИ.
Она взяла пакет с трусами и направилась к эскалатору, ведущему вниз. Мать поплелась за ней.
В десять Джастин оставила Митча заканчивать комментарии к контракту и отправилась домой. На автоответчике ее ждало сообщение от Иланы: Ной Клерман считает, что из Джастин получится фантастический партнер. Не могла бы Джастин позвонить ей завтра прямо с утра – по ее мнению, Джастин подойдет еще кое-что.
Итак, Илана узнала про предложение «Уитман Склар». Каким образом? Илана была похожа на старлетку в летах с тщательно уложенными волосами, ее голова забита интригами и взаимными услугами. Нет: Илана похожа на Кэрол, но с высокооплачиваемой работой. Джастин оставила дверь незапертой и прыгнула в душ.
Когда она вышла, Барри ждал ее на диване со Стеллой.
– Ты выглядишь усталым, милый, – сказала она, целуя его, вода капала с нее на диван и на Барри.
Он смотрел, как она вытирается.
– Почему ты не вытираешься так?
Он притянул ее к себе и медленно, жестом стриптизера разгладил полотенце на ее бедре.
– Потому что я вытираю ноги, а не устраиваю представление. – Она вернулась в ванную и надела большой халат.
Он пошел за ней.
– Почему тебе не хочется меня заводить?
– Я тебе нравлюсь, или тебе нужно шоу? Он внимательно на нее посмотрел.
– Почему ты все время на меня злишься?
– Потому что ты меня злишь, – обернулась она. – Да, ты. – Она пошла на кухню посмотреть, не осталось ли чего поесть, не понимая, на что она так злится.
На следующее утро, натягивая колготки, Джастин заметила трусы Барри – грязные – на полу у кровати. Она посмотрела на них. Он уже давно ушел. «Молча положи их в грязное», – сказала она себе. Ерунда ведь. Но это создаст прецедент. Поэтому она их выбросила. Раньше она думала: «Что, если с Барри ничего не получится?» А теперь подумала: «А если получится?»
