Текст книги "Блейд (СИ)"
Автор книги: Валентина Шопорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Вздохнув, Блейд прикрыл глаза и взял из пачки, валяющейся на тумбочке, сигарету. Подкурив, он упал на спину, смотря в полоток, выпуская в полёт к нему тугие струи дыма. Он был здесь, пускаясь в очередной побег от себя и своих мыслей. Майкл лежал, свернувшись калачиком, в своей спальне. А на журнальном столике в гостиной так и осталась стоять чашка с тремя глотками кофе, портя интерьер гостиной.
Глава 15
Глава 15
Блейд приехал в свой «рабочий» дом. Как только он переступил порог дома, привычно включился свет, освещая его шикарное, но такое холодное жилище, которое так подходило Снежному Королю, которым, по сути, и являлся этот парень. Окинув быстрым, но цепким взглядом гостиную и все двери, ведущие в дальнейшие комнаты, блондин направился на второй этаж, быстро преодолевая лестницу и толкая дверь в гостевую спальню.
В комнате было светло и непривычно тепло, как видно, Алиса прибавила несколько градусов на мощном кондиционере, устав мёрзнуть. Блейд бросил взгляд на девушку, лежащую на кровати и листающую какой-то журнал. Заметив присутствие господина, она поспешила отвлечься от чтения и сесть, смотря на парня внимательным, готовым на всё взглядом.
– Добрый вечер, хозяин, – поздоровалась Алиса.
– Как тебе здесь живётся? – проигнорировав приветствие, спросил Блейд.
– Всё хорошо, хозяин, – кивнула девушка. – У вас прекрасный дом.
Блейд слегка скривился, сам толком не поняв, что стало причиной его недовольства и отвращения. Что-то претило ему в голосе Алисы, в её словах. Но – что именно, парень понять не мог. С одной стороны его уже начало раздражать это обращение «хозяин», но позволять называть себя по имени категорически не хотелось. С другой его начинала бесить слишком беспросветно-приторная покорность во взгляде Алисы. Но он сам «написал» эти правила для их взаимодействия и стоило следовать им хотя бы ещё немного.
Немного помолчав, ожидая ответа или приказа клиента, Алиса опустила взгляд, комкая в руке низ белой футболки, в которую она была облачена. Подняв взгляд на парня, девушка произнесла:
– Я взяла вашу футболку, хозяин, вы...
– Мне не жалко, – безразлично ответил Блейд, перебивая девушку.
– И... – она слегка замялась, – бельё.
На это парень вообще не ответил, лишь взглянул на Алису, слегка изогнув бровь.
– Встань, – вдруг приказал Блейд, тон его стал твёрже.
Сглотнув, не смея ослушаться и отвести глаза, но цепенея и холодея под этим тяжёлым тёмным взглядом, девушка встала, осторожно одёргивая большую футболку, оправляя её. Посмотрев на Алису примерно секунду, Блейд, ничего не сказав, быстрым шагом пересёк комнату и подошёл к девушке. Выдерживая абсолютно нечитаемое, непонятное выражение лица, блондин взялся за край футболки и беспардонно задрал её до линии рёбер девушки.
Посмотрев несколько секунд на собственные боксеры, которые на девушке выглядели шортами, Блейд хмыкнул и вернул майку на место, говоря:
– Это удивительно, но тебе очень идут мужские трусы. Ещё если бы они по размеру тебе были, было бы вообще шикарно.
Алиса слегка смутилась от комплимента и сдержанно кивнула, тихо отвечая:
– Спасибо.
– Можешь сесть, – произнёс Блейд.
Алиса кивнула и села, удобно и крайне привлекательно устраиваясь на белоснежных простынях.
«Сама невинность, – подумал Блейд, глядя на белый цвет, который окружал девушку. – Была когда-то...».
Вздохнув, блондин тоже сел и обратился к девушке:
– Рассказывай про своего любимого.
Алиса удивлённо посмотрела на парня. Она помнила о том, что он предлагал ей помощь, но она не думала, что он вспомнит об этом. В конце концов – кто она ему, чтобы он помнил о случайно оброненном слове, данной надежде?
Сменив позу, встав на колени поближе к Блейду, девушка спросила:
– Вы действительно хотите мне помочь, хозяин?
– Ты испытываешь моё терпение? – спросил блондин, вопросительно взглянув на девушку, но не давая ей возможности ответить, добавляя: – Не стоит этого делать.
– Нет, хозяин, я даже не думала об этом...
– Хватит, – раздраженно произнёс парень.
Алиса нервно сглотнула, понимая, что чем-то разозлила своего господина, но не понимая – чем? В глазах её задрожал страх и ожидание наказания.
– В чём я провинилась, хозяин? Скажите и я...
Блейд покачал головой, обрывая этим жестом речь девушки, заставляя слова стихнуть на её губах. Не спеша, блондин достал сигареты и, взяв одну, подкурил. Крепко затянувшись, он повернулся в сторону девушки, выпуская облако едкого дыма практически ей в лицо. У Алисы заслезились глаза от терпкого дымного облака, но она не издала ни звука, лишь заморгала чуть чаще.
– Перестань называть меня хозяином, – произнёс Блейд. – Надоело.
– А как мне вас называть?
– Никак. Просто отвечай мне и обращайся ко мне. А своё имя, может быть, я назову тебе в будущем.
– Как скажите...
Блондин удовлетворёно кивнул. Вновь затянувшись дымом, но выдохнув его в этот раз в сторону, парень сказал:
– Хватит тянуть время. Рассказывай про своего врача всё, что знаешь, чтобы я мог его найти.
В глазах девушки запрыгали-засверкали какие-то влажные огоньки, она подняла взгляд на Блейда и, не смея больше ничего спрашивать, начала рассказывать то немногое, что знала.
– Его зовут Беренджер Роджер. Я не уверена, но, кажется, он англичанин. Однажды в коридоре я слышала, как он разговаривал с кем-то по телефону на английском языке. Я точно помню, что там повторялось обращение: «Мама». На тот момент ему было двадцать четыре года, то есть, он старше меня на пять лет...
– Я сам могу посчитать.
– Извините...
– Продолжай.
– Я не знаю, остался ли он в Германии и жил ли он здесь до этого, но на тот момент он проживал в Гамбурге...
– В Гамбурге? – переспросил Блейд, потирая подбородок.
– Да, – кивнула Алиса. – Я проходила лечение в Гамбурге, потому что в Берлине не было бесплатных клиник для наркозависимых, а платить за лечение мне тогда было нечем.
– Это немного усложняет дело, – задумчиво произнёс блондин. – Но, думаю, и в другом городе я смогу его найти. Что ещё?
– На тот момент он жил и работал в Гамбурге уже год. Клиника, в которой я лечилась, называется «Heiliges wort» (Святое слово)...
Девушка замолчала, пытаясь вспомнить ещё хоть что-то, хоть какую-нибудь важную информацию, но память упрямо молчала. Она почти ничего не знала о том, о ком мечтала, только имя, фамилию, да место работы...
– Это всё, – виновато произнесла Алиса.
– Всё, так всё, – спокойно ответил Блейд.
Он в последний раз затянулся дымом и потянулся к тумбочке, чтобы потушить окурок, но пепельницы там не оказалось. Точно, он никогда не ставил пепельниц в гостевой спальне...
Ничего не сказав, парень вышел из комнаты, а вернулся уже с пепельницей, поставил её на кровать рядом с собой. Алиса терпеливо ждала, когда Блейд что-нибудь скажет, но он молчал. Складывалось ощущение, что молчание является самым органичным его состоянием, самым привычным. А ещё немного казалось, что парень просто забывает о том, что рядом с ним кто-то есть – кто-то неважный, кто не достоин его внимания.
Воцарилась тишина: долгая, напряженная для Алисы, которая каждую долю секунды ждала того, что блондин посмотрит на неё и отдаст приказ, и совершенно безразличная для Блейда. Минуты тянулись бесшумным громоздким поездом, парень продолжал, молча, сидеть, смотря куда-то в стену. Но взгляд его не был отупленным, рассеянным, как это часто изображают у психов, людей в глубокой тяжёлой задумчивости, потрясенных людей. Он просто смотрел вперёд своим совершенно обычным спокойным взглядом, а под чёрными люками его зрачков кружили и ютились, шипели мысли и воспоминания, которые Блейд не пропускал в своё сознание. Эти клыкастые «малыши» щетинили свои грязные серые хвосты и скалили острые зубы, и в шипении их можно было разобрать: «Беги, беги! Всё равно от себя не убежишь! Рано или поздно мы настигнем тебя!».
«Только не говори об этом отцу. Он сам попросил меня об этом. Не нужно донимать его расспросами...».
«Блейд, почему ты так негативно настроен к Фелиции? Почему ты не разговариваешь с ней?».
«Неужели, даже чаю не выпьете?».
Эти фразы, адресованные ему в разное время и разными людьми, Блейд вспомнил против своей воли, они просто перепрыгнули через ограду-оборону сознания и вгрызлись своими миниатюрными, но острыми, как бритвы, клыками в плоть психики, в сосуды сердца.
Неприязненно поморщившись, но не выдав ту боль, ту горечь, обиду, ненависть, что потянулись вслед за этими безобидными на первый взгляд словами, Блейд встал и, молча, покинул комнату, оставляя Алису в замешательстве и одиночестве.
«Ненавижу, сука-память, – шипел про себя блондин, стремительно спускаясь с лестницы и направляясь в сторону кухни. – Когда же ты уже наконец-то заткнёшься? Ты не нужна мне, от тебя нет никакого толка...».
– Разве во мне нет совсем ничего хорошего? – милым, слишком сладким голоском ответила память.
Блейд проигнорировал внутренний голос и, зайдя на кухню, достал из одного из кухонных шкафчиков бутылку бренди. Обычно, он не любил напиваться, но сегодня, кажется, придётся...
– За твой упокой, память, – произнёс блондин, поднимая бокал, словно обращаясь к невидимому собеседнику, что стоял напротив него. – Не чокаясь.
Выдохнув, блондин почти залпом осушил бокал и, дав себе секунду, чтобы проглотить обжигающий напиток, допил его остатки, оставляя лишь золотисто-коричневые капли на стенках стакана. Поморщившись, парень налил себе вторую порцию сорокаградусного напитка и сел за стол. Бросив взгляд на матово-металлические часы, лишённые всего, кроме тонких сверкающих в свете стрелок, Блейд сделал ещё два глотка, в этот раз, делая это медленно, смакуя.
Его совершенно не смущала ни неприятная горечь и жжение, присущие всем крепким алкогольным напиткам, ни то, что напиваться в одиночестве низко и мерзко, ни то, что алкоголь едва ли сможет помочь убежать от себя, если, конечно, не напиться до такого состояния, чтобы просто отключиться прямо здесь, на кухне.
Больше на часы блондин не смотрел, медленно, но верно повышая градус в своей крови, пытаясь думать о работе, о помощи Алисе... Но в его сознание то и дело врывались непрошенные мысли об оставленном дома брате. Пусть Майклу сегодня и было лучше, пусть он спокойно воспринял новость о том, что старший брат будет ночевать не дома, но Блейду всегда было очень тяжело и больно думать о младшем, когда он оставлял его. Он прекрасно понимал, что, если позволит себе хотя бы вспомнить о брате, то эти мысли его уже не отпустят и он, рано или поздно, сорвётся и понесётся домой: жутко пьяный, пролетая на красный свет, гоня за двести. Потому проще было не думать о нём вовсе. А думать...
А не о ком больше было думать. Друзей у Блейда не было, так товарищи-знакомые, и тех можно было пересчитать по пальцам. И никто из этих людей не был Блейду по-настоящему близким, никому из них блондин не доверял и не доверялся. Каждый из них знал лишь ту долю правды и ту её сторону, которую парень был готов показать, которую он желал показать. Пожалуй, самым приближенным к Блейду был тот самый владелец «Последнего приюта» – Эрик. И то, мужчина ровным счётом ничего не знал ни о прошлом Блейда, ни о настоящем, потому что парень не готов был делить своих демонов ни с кем, даже с самим собой...
Что ещё? О ком или о чём ещё можно подумать, если думать не о чем? Ева?...
«Точно, – хмыкнул Блейд, наконец-то находя безобидный объект для размышлений. – Комиссар Сарториус... Кто бы мог подумать, что мы знаем друг друга, что знали... Сколько лет я не вспоминал о ней? – блондин задумался и потёр подбородок. – Лет десять точно, с того момента, как в последний раз был в школе. Ах, ещё же были выпускные экзамены... Да, помню, что я присутствовал на них, но совершенно не помню, чтобы я видел там Еву. Наверное, мне было просто плевать на неё, как было плевать и на всех. Кто они? Одноклассники? Типа, друзья и те люди, которых я никогда не забуду? Чёрта с два! Сейчас я не то, что не могу вспомнить фамилии и имена своих одноклассников, чёрт, я даже не могу вспомнить лиц тех, кого когда-то звал друзьями! Как они выглядели? Кем они были?».
Парень опустил голову и усмехнулся, покачал головой, шепча себе под нос:
– Да, Блейд, куда-то не туда пошла выпивка. Хотел забыть и забыться, а вместо этого пытаешься вспомнить имена и лица школьных товарищей...
Блондин откинулся на спинку стула и нахмурился, крутя в руке бокал, наблюдая за переливами янтарного напитка в его сводах. Перестав лукавить перед собой, ему с легкостью удалось вспомнить тех, кто был рядом с ним в детстве. У него было три отличных школьных друга. Первый – полноватый брюнет с цепкими голубыми глазами по имени...
«Флоренц? – подумал блондин, пытаясь припомнить. Хоть внешность друга легко всплыла в памяти, но его имя не было столь же ясным. – Да, кажется, Флоренц...».
Этот мальчик обладал удивительным характером. Жёсткий и суровый с чужими, со своими же он был мягок, приятен и безумно верен, он за друга готов был порвать любого. Но Блейд никогда не пользовался этой особенностью характера товарища – если они ввязывались в драки, то только вместе, только плечом к плечу и кулаком к кулаку. А потом так же дружно сидели в кабинете директора и ждали приезда родителей, которым уже позвонили.
Второй...
«Август, – подумал Блейд, кивая самому себе. – Август Шницце».
Имя второго друга вспомнилось легко и просто, словно они виделись сегодня утром, а не десять лет назад, словно они до сих пор продолжали дружить, а Блейд не оборвал все нити, что связывали их с первого класса. Август был зеленоглазым шатеном и обладал очень притягательной для противоположного пола внешностью. Он и Блейд были главными сердцеедами класса, да что уж там, параллели и, возможно, не только своей. Сколько раз они слышали в свой адрес восхищенное девчачье: «Красавчики... Мечта...» и так далее. Только относились к своей такой популярности друзья по-разному. Август с малых лет понял, что девочки от него млеют и всячески этим пользовался, начиная с того, чтобы за него делали домашнее задание одноклассницы в младших классах и, заканчивая тем, что он мог бегать на два-три свидания в день в старших классах. Блейду же внимание девочек импонировало совсем недолго – всего один год, потом в его жизни появилось женское «внимание» посерьёзнее... Август, увидев, что в сторону Блейда смотрит очередная девочка, подмигивает ему, кокетливо смеётся, толкал блондина в плечо и раз за разом удивлялся: «Почему тебе всё равно? Она же красивая!». А Блейд только оборачивался, бросал взгляд на хихикающую девочку и равнодушно пожимал плечами, вновь возвращаясь к тетради. Пользоваться своим магнетизмом он научился значительно позже...
Третьим его другом был вечно слишком высокий рыжий мальчик по имени Стефан. Стефан, как говорится, был творческой личностью без творческих талантов. Он почти никогда не ввязывался в драки и словесные перепалки, которыми так кипит жизнь мальчишек. Чаще всего он стоял где-то в стороне, подпирая стену и мечтая о чём-то. Порой, Стефан уходил в «иной мир» даже во время разговора с Блейдом, Августом и Флоренцом. Друзья удивлялись только первое время, а потом просто привыкли к тому, что товарища нужно толкнуть и он вернётся к ним, похлопает глазами и тоже вольётся в разговор.
Их четвёрку звали непобедимой, самой дружной, жутко странной: в ней никто не подходил ни кому, но многие втайне завидовали этой дружбе. Завидовали до того момента, пока Блейд не ушёл... Шутка. Завидовать и восхищаться продолжили, но уже тремя друзьями, а Блейд добровольно остался в стороне в полном одиночестве, с тяжким грузом того, чем лучше бы поделиться, но он этого не сделал, на плечах. Он остался один с маленьким братом на руках, у него началась другая жизнь. А его верные друзья продолжали расти, взрослеть, радоваться жизни и открывать в ней новые неизведанные горизонты, идя к ним рука об руку. Они продолжали быть детьми, готовились вступить в новый и необузданный мир подростков и всё чаще обсуждали девочек. Они были теми, кем Блейду уже никогда не стать – детьми, их дороги больше не могли идти параллельно...
Блейд окинул взглядом пустые стулья, приставленные к столу, их было как раз три. Вновь подняв бокал в никому не адресованном, никому не нужном жесте, блондин сделал неторопливый глоток, облизал горькие губы. Он смотрел на эти пустые стулья, и казалось, будто вот-вот должна открыться дверь, должны вернуться те, кто их занимал, что-то жарко обсуждая, выясняя, как это всегда бывает у друзей.
Блондин гулко сглотнул и задержал дыхание, не позволяя слезам в полной мере зародиться в сердце, увлажнить глаза и ожечь щёки едкой солёной кислотой.
Дверь на кухню открылась и в комнату зашла Алиса. Прикрыв за собой дверь, девушка подошла к столу, за которым сидел Блейд, бесшумно ступая босыми ступнями по холодному полу. Блондин даже не обернулся, не взглянул на неё, продолжая смотреть куда-то перед собой, слегка щуриться, держа бокал с бренди очень близко к лицу, касаясь его нагретого дыханием ободка губами, но не делая глотка.
Постояв несколько секунд в нерешительности, Алиса подошла ближе, вставая у парня за спиной. Убрав мешающие пряди волос, что так и стремились упасть на лицо, девушка положила ладони Блейду на плечи, слегка сминая их, массируя, надеясь сделать приятно и расслабить. При виде напряженного мужчины у неё срабатывал какой-то рефлекс, сулящий некогда деньги, а теперь ставший просто привычкой. К тому же, она по-прежнему была благодарна этому холодному блондину и, если быть откровенными, она, как и все, считала его безумно привлекательным, притягательным...
Мягко запустив ладони под ворот футболки Блейда, девушка начала оглаживать его горячую безумно приятную на ощупь кожу, слегка сжимать крепкие мышцы, невольно щекотать отросшими ноготками и едва уловимо пощипывать.
Думая о том, что она вполне бы могла влюбиться в своего самого странного и самого лучшего клиента, Алиса склонилась к Блейду и прикоснулась губами к его шее, где под кожей бился размеренный мощный пульс, оставила там свой тёплый и незримый след. Не увидев сопротивления со стороны блондина, девушка продолжила свои действиями, постепенно делая их более смелыми. Разомкнув губы, Алиса провела умелым и таким обворожительно горячим языком по шее Блейда от уха вниз, оставляя на коже парня влажный след. Чуть отстранившись, девушка подула на влажную дорожку, этот трюк сводил с ума всех без исключения; Алиса надеялась, что блондин тоже оценит его.
Вновь и вновь касаясь губами и языком шеи парня, иногда засасывая его кожу, но не решаясь поставить на ней метку-засос, Алиса положила руки на грудь Блейда, начала водить по ней чуть дрожащими ладонями, постепенно спускаясь всё ниже, а потом вновь поднимаясь вверх.
Действия Алисы были умелыми и правильными, они расслабляли и заставляли настроиться совершенно не на дружескую беседу, про которую до этого думал-вспоминал блондин. Вкупе с алкоголем ласки девушки действовали вдвойне возбуждающе, будоражащее. Сердце уже ускорило свой бег, а волны дыхания стали вздымать грудь чаще, глубже, зрачки стали широкими. А то, что до этого Блейд думал о друзьях, о потерянном детстве и о жгучей обиде на весь мир и на самого себя, лишь подогревало желание. Хотелось выплеснуть эти нелицеприятные и уродливые, грызущие нутро эмоции, опустошиться, обрести покой до следующей атаки памяти. И Блейд знал отличный способ, как можно этого добиться...
Алиса оторвалась от тела блондина и, обведя взглядом его спину, шею, затылок: каждую линию и черту, каждый изгиб, обошла стол. Взглянув на парня, девушка опустилась на четвереньки и полезла под стол. Блейд толком не смотрел на неё, не следил за её движениями, но этого и не требовалось, чтобы понять, что затеяла девушка.
Оказавшись перед пахом блондина, Алиса взялась за ремень на его тёмных, почти чёрных джинсах и расстегнула его. Расстегнув ширинку парня и прикоснувшись подрагивающими пальчиками к его твёрдому возбуждённому члену, Алиса запустила ладонь в трусы парня и, освободив его орган от плена ткани, лизнула обжигающую головку, обхватила её губами.
Блейд негромко сглотнул. Прикрыв глаза, он несколько секунд наслаждался умелыми движениями Алисы, её горячим ртом. Открыв глаза, блондин взял бокал и сделал два глотка, после чего точным движением отправил его на противоположный край стола. Положив ладонь Алисе на затылок и сжав её волосы, парень оттащил её от себя.
Даже не взглянув в её глаза, в которых читался немой вопрос и привычный застывший страх, Блейд встал со стула и, взяв Алису за плечи, вытащил её из-под стола. Не сказав ни слова, блондин слегка спустил свои джинсы вместе с трусами и сдёрнул с Алисы бельё. Взяв девушку за бёдра, парень легко поднял её и усадил на край стола, рывком стягивая её бельё до конца.
Алиса прогнулась в пояснице, выгибаясь навстречу парню, и широко развела ноги, чтобы было удобно, протянула руки к Блейду, желая его обнять, желая продолжить ласки. Парень шагнул ей навстречу, в её объятия, но ласки больше не получилось...
Сжав бёдра девушки, Блейд резко вошёл в неё. Алиса едва не вскрикнула от боли: блондин вошёл в неё сразу, на всю длину, без подготовки. Девушка задержала дыхание и зажмурилась, чтобы не позволить себя заплакать, но, несмотря на её усилия, бриллианты слезинок, всё же, засверкали на её чёрных ресницах. Режущая боль внутри, ощущение того, что твоё нутро совершенно не готово принять в себя большой твёрдый член, заставляло Алису вспомнить про свой самый первый сексуальный опыт. Тогда они были в такой же позе, только сидела девушка в далёкие четырнадцать не на столе, а на шаткой тумбочке, которая покачивалась и гремела ножками в такт рваным движениям её самого первого любовника.
Тогда партнёру тоже было глубоко наплевать на её чувства и ощущения. Тогда она тоже верила в то, что всё будет по-другому – наивная юная девчонка... И сейчас, ещё какие-то несколько минут назад, она тоже верила, что Блейд другой, что он относится к ней не как к вещи для удовлетворения тела, но каждое резкое и болезненно глубокое движение блондина убеждало её в обратном.
С ресниц Алисы всё-таки сорвалась дрожащая слеза, соскальзывая по щеке вниз. Чтобы не выдать своих чувств, девушка уткнулась лицом Блейду в плечо, с трудом удерживаясь от того, чтобы не впиться в него зубами. Нет, это не была самая страшная боль, которую ей когда-либо причиняли, но эта боль была какой-то особенно острой, особенно не отпускающей, не позволяющей отвлечься.
«Ничего страшного, Алиса, – думала девушка, ощущая частые мощные толчки внутри себя. – Так надо. Так надо...».
Блейд закрыл глаза и стиснул зубы, сильнее сжимая бёдра Алисы, прижимая её к себе максимально близко, начиная двигаться ещё быстрее, приближая свой оргазм, идя к долгожданной разрядке, которая обещала покой.
Шумно вдохнув носом, блондин переместил руки девушке на поясницу и сжал её так сильно, что Алиса пискнула от неожиданности и прикусила губу.
Резко схватив девушку за волосы и натянув их, Блейд вынудил Алису сильно запрокинуть голову, отчего под кожей проступили контуры гортани – ещё немного и свернёт ей шею. Бросив взгляд на представившуюся ему картину такой нежной и незащищенной зоны, парень прикоснулся губами к шее девушка, а, затем, резко впился зубами в плоть под самым ухом, совершая последние самые мощные толчки и кончая в Алису.
Ещё несколько раз толкнувшись в тело девушки, Блейд вышел из неё и сразу же застегнул штаны. Взяв бокал, блондин сделал глоток и, как ни в чём не бывало, покинул кухню. Алиса так и осталась сидеть на столе, тяжело дыша. Только спустя несколько минут девушка слезла на пол и, подняв трясущимися руками свои трусы, надела их.
Глава 16
Глава 16
Иногда любопытство может сгубить душу, но оставить боль.
И вся невинность до капли осталась в её голове.
Глядя в зеркало, мы видим, что она вернулась с горечью,
Но, боюсь, сейчас всех должно волновать сказанное в её адрес: "Голову ей с плеч!".
Shinedown, Her name was Alice©
С того дня, когда комиссар Сарториус впервые пришла в дом Блейда прошли две недели. Лучший и самый прекрасный весенний месяц – апрель начал близиться к своему концу, готовясь вот-вот перетечь синевой неба и свежестью молодой листвы в задорный май. Апрель был чем-то особенным для Блейда и Евы: когда-то, четырнадцать лет назад, они познакомились именно в этом месяце, а сейчас, спустя столько лет, вновь встретились именно в его дни. Даже числа были схожи – семнадцатое апреля в 1998 году и пятнадцатое в 2012. Не совсем в точку, но тоже рядом.
Эту особенность лучшего весеннего месяца отмечала про себя Ева, невольно сопоставив даты, подумав, что это очень мило. Если бы она была одной из тех не слишком одаренных дам, которые всю свою жизнь подстраивают под гороскопы и приметы, знаки, она бы точно решила, что это не просто так, это – Судьба! Судьба именно с большой буквы, потому что иначе нельзя обозначить тот момент, когда ты вновь встречаешь спустя годы того, кто был твоим недолгим, но самым важным другом, кто запал в сердце.
Но Ева такой не была. Она, вообще, никак не показывала того, насколько на самом деле велика её радость от этой встречи, от того общения, которое стало между ними почти регулярным. Блейд был с ней мил, любезен, но... так холоден. Он больше не был тем мальчиком, который один из нескольких тысяч учеников подошёл к новенькой девочке и протянул ей руку помощи. И, пусть он по-прежнему помогал ей – помогал раскрыть-распутать запутанное дело Бонифация, в котором было слишком мало известных переменных; он позволял Еве проводить с ним время, казалось, он был сам рад этому. Казалось... Девушка не могла утверждать, что парню неприятно её общество, но и обратного сказать она тоже не могла. Всегда, всю свою жизнь она была очень чуткой, обладала неким непрофессиональным, но истинно психологическим чутьём, проницательностью, она всегда умела улавливать настроения собеседника, как бы он не скрывал их, но в случае с Блейдом это не работало. Он был «нечитаемой книгой», тем человеком, который рождён для игры в покер, потому что его лицо, даже его глаза выражали лишь то, что желал показать миру парень. Но ведь он не был таким?
«Не был, – раз за разом мысленно отвечала себе Ева. – Но ведь люди меняются? Не могу сказать, что он изменился в худшую сторону. Он просто стал другим».
Она ощущала холод, которым веяло от блондина, но девушка не могла быть точно уверена в том, что он, холод, есть в реальности, а не только в её голове. Взгляд Блейда всегда был спокойным и мягким, он не был ледяным или жёстким. Лишь там, за шторками зрачков, плескалась, выглядывала непонятная сила, которую так сложно было понять даже Еве, которая за время обучения и работы полицейским научилась с лёгкостью читать людей – даже самых злостных преступников – как открытую книгу. Но здесь она была слепа...
Сила во взгляде присуща всем мужчинам, если, конечно, они на самом деле являются мужчинами, а не причислены к ним лишь по факту наличия у них первичных мужских половых признаков. Сила во взгляде присутствовала и у самой Евы, потому что она никогда не была слабой: ни в школе, где её не слишком любили, ни в полицейской академии, где многие педагоги и тренера относились со снисходительностью, а иногда и иронией к хрупкой девушке, желающей встать в ряды служителей закона. Она не была слабой на работе, где, порой, даже крепкие и выдержанные мужчины теряли контроль, срывались, увидев нечто поистине жуткое. Она не была слабой нигде, но... Но та сила, которая таилась в глазах Блейда, была мощью совершенно иного порядка. Таким взглядом мог обладать властелин мира, который одним движением руки может подарить кому-то жизнь или отнять её, может стереть с лица земли целые страны. Таким взглядом мог обладать кровный монарх, который знает, что по праву занимает свой трон и справедливо, но твёрдо правит своим народом, который трепещет перед ним и боготворит его, кто-то втайне ненавидит, но никогда об этом не скажет вслух.
Но Блейд не был ни королём, ни иным представителем власти. Он был обычным человеком: целеустремленным и потому состоятельным, но никак не демонстрирующим наличие у себя приличной суммы на счету, удивительно спокойным в той ситуации, в которой он жил – в состоянии круглосуточного контроля, заботы о младшем брате, который своим поведением, своими выходками, порой, мог вывести из себя любого. Блейд был обычным человеком...
Обычным, если не знать о том, что он делал вдалеке от своего уютного и тёплого дома, который был полон жизни благодаря усилиям предыдущих его владельцев. Никто не знал о том, что непонятный, невозможно сильный магнетизм этого парня был бомбой замедленного действия, детонатором, огнём, который влечёт мотыльков, а, затем, безразлично сжигает их. Каждый проникался волшебной, волнующей энергетикой блондина – стоило ему оказаться рядом с кем-то, как тот человек тотчас обращал на него внимание, не имея возможности даже самому себе объяснить причину того, что он смотрит на этого, казалось бы, совершенно обычного парня. Обычного парня, за тёмным пологом души которого таится столько тайн, что хватило бы на несколько детективов с мировой популярностью. Обычного парня, в шкафу которого тихо, прилежно и бездыханно сидели скелеты, склонив в вечной покорности свои головы.
Ева не могла понять, что её настораживает в Блейде, что не даёт ей покоя, но это чувство не покидало её – чувство, которому не было объективных причин, чувство, которое девушке приходилось «любезно» просить заткнуться, потому что глупо идти на поводу интуиции, если у тебя нет повода ей верить. Наедине с собой, сидя заполночь за столом, кусая кончик карандаша и пытаясь сложить воедино слишком скудные части мозаики-дела, девушка шёпотом и про себя позволяла себе предположить причину того, почему её голос сердца всё никак не желал заткнуться. Так бывает, когда вновь встречаешь того, кого, казалось бы, потерял навсегда, кого, на самом деле, и не пытался найти. Так бывает, когда в твоей жизни вновь появляется тот, кто когда-то был настолько важным, что коленки дрожали и подгибались ноги, тот, кто сумел прикоснуться к сердцу, а потом просто вышел из него, забыв закрыть за собой дверь – а ей до сих пор дует. И, чтобы защититься от этого промозглого сквозняка, ей приходится держать суровую оборону, иначе – простуда, душевный насморк и прочие неприятности.
Когда-то, в далёкие школьные годы, Ева была влюблена в Блейда. Она не могла с точностью вспомнить, в какой именно момент что-то в ней ёкнуло, замкнуло. В тот миг, когда она впервые посмотрела в его обворожительные янтарно-карие глаза? В тот момент, когда он рассказывал ей о новой школе, о здешних законах? Или, в те дни-недели-годы, когда она наблюдала за парнем со стороны, потому что возможности подойти к нему больше не было – он явственно показал ей, как и всем остальным, что школьным друзьям и товарищам больше нет места в его жизни. В тот момент каждый некогда друг обратился врагом, потому что каждый из этих ещё детей мог узнать, мог навредить, мог проговориться и тогда – труба! Проще было сделать так, чтобы рядом вообще никого не было, что Блейду удалось с невероятным мастерством. Остаться в полном одиночестве и добровольной изоляции, но не стать изгоем? Пожалуй, такого дано добиться не каждому. Пожалуй, такое дано лишь Блейду, который продолжал пользоваться уважением даже тогда, когда перестал разговаривать с одноклассниками. Его продолжали обожать девочки, с ним продолжали считаться мальчики, он не стал пустым местом в жёсткой и суровой иерархии школы, но все, кто его окружал, стали для него пустым местом, нулём, даже не тенью. Вот такая ирония судьбы...
