Текст книги "Северный ветер (СИ)"
Автор книги: Валентина Нурисламова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
– Вообще-то трудовой кодекс позволяет рассчитать сотрудника в течение трех рабочих дней. Но никто не отменял того, что сотрудник должен уведомлять работодателя о своем решении уйти минимум за две недели до планируемой даты. – Она строго посмотрела на Марину. Та вздохнула и закусила губу – четырнадцать дней казались вечностью. – До конца следующей недели ты сможешь закончить текущие статьи и передать дела? – спросила Светлана после некоторого молчания.
– Смогу! – с уверенностью заявила Марина. Сейчас был четверг, и что такое несколько статей за этот срок? Она настолько истосковалась по Артему, что готова была на что угодно, лишь бы поскорей увидеть его. Ну, или, по крайней мере, ей казалось – на что угодно.
– Договорились, – сдержанно улыбнулась Светлана. – И вот еще что, Мариночка. Любовь и мужчина – это, конечно, хорошо. Но не стоит терять голову. Нужны и запасные пути. Если вдруг ты решишь вернуться в журналистику – здесь, в Питере, или где-то еще – я дам тебе самые лучшие рекомендации для будущего работодателя.
Марина широко заулыбалась и поблагодарила ее. Все-таки Светлана, несмотря на все их прошлые конфликты, оказалась замечательным руководителем и хорошим человеком. Уже одно это стоило того, чтобы и дальше работать в «Шарме». И Марина осознала, что часть ее все же очень хочет остаться на этой работе.
По дороге домой Марина зашла в торговый центр и купила себе в одном из «островков» мягкого мороженого в хрустящем вафельном рожке. Ни в Мурманске, ни, тем более, в поселке при птичьем заповеднике она не встречала такого.
Складывая кошелек обратно в сумочку, она провела пальцами по гладкой бежевой коже, из которой та была сшита. Марина купила ее вскоре после того, как устроилась в «Шарм», как и много других красивых и дорогих безделиц – чтобы соответствовать. Тогда она смеялась над всем этим лоском, теперь же понимала, что каких-то вещей ей будет определенно недоставать. Конечно, и эту сумочку, и кое-что из одежды она возьмет с собой. Вот только пригодятся ли они в глухомани на Севере – неизвестно.
Артем позвонил через день – в субботу. Они, как всегда, болтали о всякой ерунде, а Марина курила и слушала, как бешено колотится ее сердце. В голове она уже прокрутила миллион вариантов, как могла бы сообщить ему о своем решении. И, конечно, ни один ей не нравился.
– Тёма… – начала она, намеренно назвав его уменьшительным именем, что делала очень редко, – я тут опять совершила одну непредвиденную глупость.
– Какую? – еще явно ничего не подозревая, поинтересовался он.
– Я написала заявление на увольнение. И купила билеты до Мурманска. – Марина замолчала, ожидая его реакции. Он ничего не говорил. Пришлось продолжить свои откровения: – Я хочу к тебе приехать.
– В гости? – осторожно поинтересовался Артем.
– Насовсем, – со вздохом призналась она.
– Зачем? – едва слышно спросил он, и Марина даже не сумела понять, какие в его голосе были интонации.
– Затем, что я люблю тебя и хочу быть с тобой, – решительно заявила она. Когда-то это все же должно было прозвучать.
Артем молчал долго. Марине послышалось, как щелкнула зажигалка, а потом с долгим вдохом он явно сделал затяжку. И наконец произнес уверенно и твердо:
– Когда у тебя самолет? Я тебя встречу.
Самым сложным – даже куда сложнее, чем сообщить Артему о своих намерениях – оказалось собрать вещи. Точнее, даже попросту определиться, что брать с собой, а что нет. Будь у Марины возможность, она бы увезла всю квартиру – в прямом смысле, даже стены бы перетащила. Увы, такие желания были уже за гранью фантастики, и приходилось довольствоваться малым. Все вещи казались очень нужными и жизненно важными. Особенно посудомоечная машина. Или пылесос. Или утюг. Или миксер. Или утюжок для выпрямления волос – вещь почти совершенно необходимая и негромоздкая. Если не складывать ее в сумку вместе с почти так же необходимой плойкой (для завивки волос), феном (с кучей насадок, которыми хоть и не приходилось пользоваться, но вдруг?), эпилятором (без него уж точно никак!), маникюрным набором – почти новым (ведь маникюр в салоне больше не получится делать) и еще кучей косметических средств – потому что тогда сумка переставала застегиваться и становилась невероятно тяжелой. Об одежде и вовсе нечего было говорить. Вдруг будет холодно? А вдруг жарко? А вдруг ей понадобится что-то нарядное? Или нарядное, но не слишком вычурное? А, может, вообще потребуется чайный набор на шесть персон, который мама подарила Марине на ее двадцать третий день рождения и который она никогда не открывала, разместив цветастую коробку с ним сверху на посудном шкафу?
За неделю с небольшим Марина извелась, по сто раз собирая и разбирая чемоданы. Вытаскивая вещи из шкафов – даже те, о существовании которых давно забыла, но которые вдруг приобрели особую значимость – а потом складывая их обратно. В итоге она плотно набила свой походный рюкзак, два чемодана и спортивную сумку – все, что имелось в доме пригодного для перевозки вещей на большие расстояния – и успокоилась. Сейчас на Кольском было лето, и хотя Артем утверждал, что на особо жаркие дни рассчитывать не придется, это облегчало задачу – слишком объемных и теплых вещей брать с собой не требовалось. А ближе к зиме Марина съездит в Питер и возьмет все необходимое.
…Или просто вернется обратно домой.
К тому времени может случиться все, угодно. Но гадать сейчас совершенно не хотелось.
Еще один сложный шаг, который непременно надо было сделать – рассказать обо всем маме. Марина и так очень долго скрывала от нее отношения с Артемом. И, если раньше этому еще можно было найти логические объяснения, то теперь, когда она уезжала из родного города за сотни километров, возможно, навсегда, скрывать было до сумасшествия глупо.
И теперь Марина поняла, что разговор с Артемом и сбор вещей были ерундой по сравнению с признанием маме. Она набрала ей за несколько дней до отъезда, коря себя за то, что и без того тянула слишком долго.
– Я уволилась с работы и уезжаю на Север, на Кольский полуостров, – выпалила она сразу после приветствий и любимого маминого вопроса «Как дела?».
Мама надолго замолчала, а потом вдруг осторожно поинтересовалась:
– Маришечка, ты уезжаешь к мужчине?
Марина открыла рот, не сразу сумев найти слова. Как мама могла догадаться об этом так быстро, она не понимала.
– Да… – ответила Марина, лихорадочно прокручивая в голове все обнадеживающие и успокаивающие слова, какие только сумела придумать за все время, что готовилась к этому разговору.
– Ну, и слава богу! – облегченно выдохнула мама. – Давно пора.
Марина лишилась дара речи.
– То есть, ты вот так запросто благословляешь меня на жизнь с каким-то мужчиной, о котором даже ничего никогда не слышала? – возмутилась она, когда немного пришла в себя. – И тебя не смущает даже то, что я все тут бросаю и еду к черту на рога?
– Как его зовут? – спокойно спросила мама.
– Кого? – не поняла Марина. – Черта?
– Да нет же! – Мама рассмеялась. – Твоего мужчину.
– Артем, – ответила Марина, боясь даже представить, какой ненормальной она сейчас выглядит со стороны.
– Хорошее имя. Он красивый? – поинтересовалась мама.
Это был очень скользкий вопрос! И почему начинать нужно было именно с него?
– Он очень добрый, чуткий и искренний, – сказала Марина.
– Это же самое главное! – По голосу мамы она поняла, что та улыбается. – Ты уже большая девочка. И умная. Нет, умной ты у меня всегда была, но вот опыта в жизни у тебя было маловато. Но так со всеми бывает, и это проходит с возрастом. И с молодостью.
– Мама! Ты мне на старость пеняешь? – снова возмутилась Марина. На сей раз, уже в шутку.
– Ну что ты, Маришечка! – рассмеялась та. – Ты всегда будешь для меня моей малышкой! Но время идет, все меняется. Когда я приезжала в январе к тебе в гости, я уже тогда поняла, что у тебя кто-то появился. И совсем не Саша, с которым вы столько лет друг другу голову морочили. Когда женщина влюблена, и когда она любима – это видно. Особенно, если эта женщина – твоя дочь! Я очень рада, что все у вас сложилось в итоге!
Марина нащупала ногой табуретку и осторожно опустилась на нее, придерживаясь свободной рукой за кухонный стол. Даже сигарету, которую она закурила перед звонком маме, пришлось затушить – а то мало ли…
В январе Марина еще сама не отдавала себе отчет, что влюблена. И ни о каких отношениях с Артемом на тот момент не могло идти и речи. Их общение даже телефонным романом ни с какой натяжкой нельзя было назвать! А мама, оказывается, уже тогда все откуда-то знала!
– Расскажи мне хоть немного о свое Артеме, – попросила она.
– Бывший военный… десантник, служил в «горячих точках», – выдавила Марина, борясь с едва шевелящимся языком. – Сейчас работает на маяке в птичьем заповеднике.
– Ой, как романтично! – восхитилась мама. – Я в юности всегда мечтала о военном, чтобы он был героем, а я моталась с ним по гарнизонам. Ну да среди девиц тогда вообще модно было о таком мечтать. А вышла замуж за научного работника, твоего папу. Правда, уехать с ним, как ты говоришь, к черту на рога, все-таки пришлось.
Историю знакомства родителей Марина знала с детства, и поначалу воспринимала ее больше, как красивую сказку, которую частенько просила рассказать на ночь.
Папа, в ту пору аспирант, писал кандидатскую. От универа его направили на научную конференцию в саратовский вуз, где он должен был выступать со своей статьей, которую опубликовали в тамошнем сборнике. С мамой он столкнулся в коридоре, когда искал нужную аудиторию и вылетел на нее прямо из-за угла, чуть не сбив с ног. Она пороняла на пол кипу книг, которые несла из библиотеки, и была очень возмущена. Папа помог ей собрать книги, и так изящно просил прощения, что маму это тронуло, и она, будущий бухгалтер, а на тот момент студентка первого курса, приняла не только его извинения, но и приглашение на совершенно неинтересную ей конференцию по истории. А потом закрутился их бурный роман, закончившийся в итоге переездом мамы в Питер и ее переводом в местный универ. Ну и, конечно, рождением Марины.
Марина устала считать на телефоне пропущенные от Александра. Известие о ее увольнении до него явно дошло. Трубку она не брала – обойдется! Пару раз из окна она замечала его машину во дворе, но он больше не решался завалиться к ней без приглашения.
Марина не знала, был ли он в курсе о том, что она уезжает. Но, пока такси везло ее до Пулково, пришла смска: «Я не держу на тебя зла и все тебе простил. Давай останемся друзьями. Успехов!». Марина перечитала ее несколько раз, пытаясь разобраться, так ли она все поняла. От низкой самооценки Александр явно не страдал! Все вывернуть вот так, с великодушно дарованным им прощением и предложением дружбы в ответ на предательство и подлость Марины (или что он там имел в виду такими словами?) – это еще уметь надо! И в этом был весь Александр – всегда был.
Марине досталось место возле иллюминатора. Пока самолет набирал высоту, она наблюдала, как удаляются, становясь все меньше и меньше огни взлетной полосы, здание аэропорта, как остается где-то позади, внизу, ее родной город.
Она потерла о джинсы вспотевшие ладони. А потом внимательно осмотрела свой свежий маникюр. Она стала делать его только, когда начала работать в «Шарме», и даже не заметила, как эта маленькая роскошь вошла в привычку. Раньше она всегда просто коротко обстригала ногти и не задумывалась об их красоте. Маникюрный набор она все-таки взяла с собой, памятуя о том, во что превратились ее ногти после прошлой поездки на Кольский и наведения чистоты в жилище Артема.
О чем еще из своей оставленной в Питере жизни она будет скучать?
Мурманский аэродром встретил ее холодным порывистым ветром. Марина пожалела о том, что так опрометчиво сложила свою ветровку в багаж, и, обняв себя за плечи и поеживаясь, мечтала о том, чтобы поскорее войти в здание аэропорта.
Артема она заметила издалека – по фигуре. Да и ростом он неплохо выделялся среди других. Он был в своей привычной толстовке с накинутым на голову капюшоном и, как и обычно, в маске. Но на сей раз без перчаток.
Увидев ее, он быстрым шагом пошел навстречу. А вот Марина наоборот поняла, что едва плетется на подкашивавшихся ногах.
В глазах потемнело, и перехватило дыхание. И она не знала, отчего больше: от того, что она наконец вновь увидела Артема, или от того, что делала сейчас последний шаг в другую жизнь. И очень боялась этого.
Очнулась она уже в его, как всегда, крепких и теплых объятиях. Борясь со спазмом в груди, сделала вдох и ощутила такой знакомый запах – Артема, его нестиранной (опять нестиранной!) одежды, сигарет (тех, что он начал курить во время ее прошлого приезда) и совсем чуть-чуть алкоголя (его любимого успокоительного) – и облегченно выдохнула, забыв обо всех страхах разом.
– Подожди, – прошептал Артем, отпуская ее.
Марина открыла глаза и посмотрела на него, не зная, чего ожидать. А он быстрыми движениями не очень-то слушавшихся рук принялся снимать маску. И, заметив ее удивленный взгляд, пояснил:
– Ты же сама говорила: в ней целоваться неудобно.
Марина поняла, как ее губы сами собой растягиваются в улыбке. Глядя ему в лицо, она понимала, что уже не боится его ожогов, как раньше. Больше того – она скучала по нему, Артему, такому, каким он был.
А когда после долгого страстного поцелуя она смогла наконец оторваться от его губ, то поинтересовалась, лукаво прищурившись:
– А я думала, ты будешь ругать меня за то, что я приехала, и теперь все будет только хуже.
– Обязательно буду! – пообещал он, крепче сжав ее в объятиях. – Но сейчас я слишком рад тебя видеть и не хочу портить момент.
– А как же лишняя боль, скандалы, обиды? – напомнила Марина его слова.
Артем помолчал, отведя глаза.
– Не знаю… – тихо признался он. – Есть же мнение, что лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном. Может, нам действительно стоит попробовать. – И он, проведя пальцами по ее волосам возле виска, робко посмотрел ей в глаза.
– Думаю, стоит, – кивнула Марина.
