Текст книги "Северный ветер (СИ)"
Автор книги: Валентина Нурисламова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
«Не пренебрегала» – это еще мягко сказано! По этим слухам выходило, что она чуть ли не каждого из них пыталась затащить в постель. Это было мерзко, но, сказать по правде, от Александра она ожидала большего, чем этот жалкий повод позлорадствовать для завистников или посплетничать в курилке – для всех остальных. К примеру, обвинив Марину в том, что ряд ее журналистских расследований помог закопать одних влиятельных людей и возвысить других не по чистой случайности, а по преднамеренному сговору и, присовокупив к этому намеки на получение взяток, он смог бы насолить ей куда больше. Но тогда бы и сам пострадал. Ведь оказалось бы, что это под его крылом столько лет исправно трудилась и строила карьеру такая корыстная и предвзятая сотрудница, маскируясь под честную журналистку, и в то, что он об этом действительно не знал, а не делал вид, что не замечал, далеко не все бы поверили.
– Светлана, я правильно понимаю, что ты хочешь поговорить о том, как эти слухи повлияют на мою карьеру в «Шарме»? – предположила Марина, незаметно сцепив пальцы лежащих на коленях рук.
– Отнюдь, Мариночка. Говорить тут не о чем. – Та с невозмутимым видом двумя пальцами откинула с лица прядь своих каштановых волос, выбившуюся из идеальной укладки. – На твою карьеру в «Шарме» эти слухи никак не повлияют. За все месяцы, что ты работаешь здесь, жалоб на твои домогательства я ни от кого не слышала. Очевидно, преступников и психопатов ты предпочитаешь больше, чем актеров и моделей. – Последнюю свою фразу Светлана произнесла так же бесстрастно, как и все остальное, и Марина терялась в догадках, как воспринимать ее. А потом заметила, как уголки губ редактора приподнимаются в ироничной и вполне доброжелательной улыбке.
– Вообще-то, большинство преступников имеют психопатические наклонности или даже выраженную патологию, – с усмешкой уточнила Марина. – Так что не стоит употреблять эти термины в противопоставлении.
– Ох, Мариночка, ну тебе виднее! Ты же в этом специалист! – рассмеялась Светлана – совершенно, впрочем, беззлобно – и выдала этакий двусмысленный взгляд из-под полуопущенных ресниц. А потом, немного посерьезнев, добавила: – А вообще, мой тебе совет: будь поосторожнее с мерзавцами, которые могут испортить тебе жизнь. А еще лучше – совсем не связывайся с ними.
В первую же неделю после возвращения Марины в Питер Артем изменил традициям и позвонил, не дождавшись воскресенья. Больше того, он купил себе мобильник, с его слов какой-то старый и очень простой, в котором смог разобраться, и звонил теперь со своего личного номера.
Они стали общаться по два-три раза в неделю. Марине думалось, могли бы и чаще. Но Артему нужно было, как и раньше, ездить в поселок, где ловила мобильная связь, а ради этого приходилось подстраиваться под орнитологов, выходить на их маршруты (иной раз, довольно дальние) или просить Юру подвезти, хотя тому это не всегда было удобно. Да еще и с маяка требовалось отлучаться, и порой в то время, когда ему следовало быть там. Марина, находясь по будням на работе, не могла много времени уделять разговорам, а если Артем звонил во время каких-то интервью или важных встреч, то и вовсе не могла взять трубку. Так что сложности имелись и с ее стороны. Впрочем, если обстоятельства располагали, они могли теперь разговаривать больше часа – пока у Артема не кончались деньги на телефоне.
По вечерам, незаметно переходившим в ночь, Марина перепечатывала в текстовый документ на компьютере то, что записывала в свой ежедневник на Севере. Что-то правила, что-то меняла, добавляла новые эпизоды, главы, события. Процесс шел, и шел хорошо и быстро. Хотя, конечно, о том, как чувствуешь себя, когда высыпаешься, она благополучно начала забывать.
– Отложи все и ляг спать пораньше, – настаивал Артем. – У тебя все и так хорошо выходит. Если разок отдохнешь, хуже не будет.
– Посмотрим, – уклончиво отвечала Марина, – как пойдет. Может, и лягу.
Само собой, она не делала того, что обещала, и засиживалась допоздна, как и обычно.
Поначалу она пыталась зачитывать Артему по телефону некоторые отрывки, но на это уходило слишком много бесценного времени, которое хотелось потратить на простое общение, пусть даже о пустяках: о погоде, перегоревшей лампочке, скидке в магазине, луже, в которой вымокла обувь, пустом холодильнике – да о чем угодно, лишь бы знать, что происходит друг с другом.
На выручку, как это частенько уже случалось, пришел Юра. Он со своего компьютера зарегистрировал Артему почтовый ящик и научил его заходить в интернет и проверять письма. Марина по-доброму смеялась над Артемом и называла его «пещерным мужиком». Он не обижался, впрочем, как и всегда – он вообще был не из обидчивых. И сам рассказывал, что ему негде и не для чего было учиться пользоваться мобильным телефоном, компьютером, интернетом – его служба, война и все, что было после, – в той своей жизни он вполне обходился без этих благ цивилизации. Да и поддерживать связь вот так, регулярно, подолгу, было попросту не с кем.
Теперь Марина отправляла Артему на почту свои тексты, а Юра ему их распечатывал. Отзывы о прочтенном она получала уже по телефону и зачастую очень дельные. Артем оказался не только специалистом в холодном оружии, что неудивительно, но еще и прекрасно определял все нестыковки и дыры в сюжете – все-таки сказывалось, что он много читает.
Май едва успел перевалить за середину, когда детективный роман Марины был наконец полностью закончен. Она разослала его во все более-менее приличные издательства, публиковавшие литературу подобного формата. И стала ждать ответов, не слишком, впрочем, рассчитывая, что они будут скорыми – как-никак майские праздники только что прошли, и во всех организациях сотрудники разгребали стандартные для этого времени завалы дел.
Марину это не минуло тоже. Еще в апреле она подумывала взять несколько дней отпуска (хоть бы даже за свой счет), в промежутке между первыми и вторыми майскими, чтобы объединить выходные, и поехать к Артему – опять без предупреждения, чтобы не нарваться на его нотации о невозможности их отношений. В том, что он не будет против, когда, как и в прошлый раз, окажется перед фактом, увидев ее у себя на маяке, она не сомневалась. Но ей пришлось работать, притом даже в некоторые из тех дней, что были объявлены государственными праздниками. «Шарм» полным штатным составом готовил красочный и очень насыщенный номер в тематике весны и перемен, и все работали сверхурочно, поэтому об отпуске не шло и речи.
Марина полюбила возвращаться домой из офиса пешком. Это помогало хоть как-то привести в порядок мысли, да и просто отдохнуть от постоянной работы – и для журнала, и для себя, с ее романом. Ей нравилось наблюдать, как весна постепенно прорастала сквозь ткань города. Сначала – хрупкими пролесками, когда-то заботливо высаженными пенсионерками в палисадниках возле подъездов, которые яркими свежими брызгами расцвечивали черную влажную землю, еще хранящую запахи перегнившей листвы. Они создавали странный контраст с притаившимися в тенистых местах снежными глыбами, будто сходились воедино две разных реальности двух разных, несовместимых миров. После – тюльпанами, что рвались ввысь стрелами широких жестких листов и выпускали в итоге разноцветные бутоны, раскрывавшиеся еще более прекрасными цветами на городских клумбах, маленькими соцветиями примул всевозможных сочных оттенков и скромными синими венчиками мышиного горошка, на которые можно было налюбоваться, свернув в любой уютный дворик, да и просто свежей зеленью обыкновенной сорной травы, проклевывашейся на унылом темном полотне земли.
– А у нас тут жуткая слякоть, – пожаловался Артем, когда Марина в красках рассказала ему о питерской весне. – Юра вчера застрял в лесу на своем «пирожке» и несколько часов шел пешком до поселка за трактором. Сегодня весь день матерится. Иные его выражения даже я в первый раз слышу.
К концу месяца посыпались ответы из издательств. Роман Марины готовы были опубликовать почти во всех. Она выбрала самое интересное предложение, с учетом известности и статуса издательства, оплаты и тиража. Конечно, как она и предполагала, всерьез заработать на публикации было невозможно, но перспектива подержать в руках настоящую, написанную ей самой книгу окупала все старания уже одним этим фактом.
Еще неделя прошла в борьбе с корректором. Марина не только отстаивала авторские знаки, но и, вооружившись справочником по пунктуации, восполняла пробелы в знаниях «профессионала».
И уже совсем незадолго до планируемой даты публикации, когда заказанная у художника обложка была готова, а книга практически сверстана, от редактора поступило предложение сделать марининому роману рекламную кампанию – за счет издательства. Упор в ней должен был делаться на ее профессиональное прошлое, что-то вроде: «Откровения скандальной журналистки криминальной хроники. Вы найдете в романе то, о чем не пишут в газетах». По сути это был полнейший бред. Марина в своем произведении не пыталась раскрыть никаких секретов или вытащить наружу чьи-то тайны, даже образы ее персонажей были собирательными и не имели отсылок к каким-то реальным личностям. Она раздумывала некоторое время, а потом решила, что все равно ничего не потеряет – и согласилась.
Она предполагала, что обещанная реклама ограничится слоганом на обложке, какими-нибудь баннерами на сайте издательства и, вероятно, плакатами в магазинах некоторых книжных сетей. Но все оказалось куда масштабнее: в ход пошло не только это, но и газеты, и журналы, и радио. В итоге, несмотря на то, что спрос на книги в бумажном варианте за последние годы упал катастрофически (зачем платить деньги, если можно скачать в интернете бесплатно, полагало большинство), первый тираж романа разлетелся с полок магазинов в считанные недели. И от издательства Марине пришло еще одно предложение – заключить контракт на новый тираж, больше предыдущего и с более солидной оплатой за каждый экземпляр. А редактор уже закидывал удочку о сроках, в течение которых будет написан следующий роман.
Июнь выдался жарким. Тополиный пух заполонил город. Ветер сметал его в белые сугробы вдоль бордюров, носил по тротуарам, поднимал в воздух и бросал в лицо, заставляя отмахиваться и потирать пальцами глаза и нос. Казалось, будто частичка зимы и Севера вторглась вдруг в знойный, зеленый питерский мир. На неухоженных газонах цвели одуванчики, добавляя ярких красок белому, почти что снежному покрову.
Марина, идя по улицам города, ненадолго прикрывала глаза и вспоминала то, что случилось с ней год назад, тоже в июне. Почему-то все ужасы будто стерлись из памяти, превратившись из кошмарных снов в какой-то фильм, который она давно посмотрела и теперь очень хотела забыть. А тополиный пух, круживший сейчас в воздухе Питера так же, как он кружил в обманчиво безмятежном воздухе тех садоводств, напоминал ей не столько о случившемся, сколько об их знакомстве с Артемом.
А еще Марина чувствовала, как ее кожа покрывается мурашками, – ей даже приходилось обнимать себя себя за плечи и с усилием потирать ладонями руки, чтобы хоть немного ослабить ощущения – от воспоминаний о прикосновениях Артема. Они преследовали ее: во сне и наяву, на работе и дома, в душе, в магазине, на улице – везде. Она сходила с ума, стоило только немного расслабиться и дать волю чувствам. Иной раз буквально на стену лезть хотелось от тоски. Она нуждалась в нем – физически, и не только. И не понимала, как дошло до такого.
Она ведь не была юной пылкой девицей, способной умчаться за любимым мужиком на край света навсегда и пожертвовать всем ради него. В ее-то возрасте нужно было думать и заботиться о куда более насущных делах. Или нет?
Марина терялась. И боялась. Боялась своих чувств, боялась того, что они были сильнее голоса разума, который пока – слава богу! – брал верх, боялась оказаться той самой недообследованной кандидаткой в пациенты психиатрии, которая, бросаясь грудью на амбразуру, готова излечивать своей неиссякаемой любовью раненую мужскую душу – бр-р-р!
И в то же время мучилась из-за того, насколько сильно ей не хватает Артема.
А еще Марина понимала – как никогда остро – что ей нужно с кем-то об этом поговорить. Она запуталась в своих собственных переживаниях и домыслах и безумно хотела совета со стороны.
Она не раз набиралась решимости обсудить все с мамой. Но, когда они созванивались, эта решимость таяла. Не было тех слов, которыми Марина могла бы описать ей, что происходит.
Как-то случайно она вспомнила о Борисе. Не то чтобы она считала его мнение истиной в последней инстанции, но он хотя бы знал Артема, и знал хорошо, и не стал бы судить однобоко, советуя Марине не искать на свою голову лишних проблем, как это сделали бы многие другие.
Номер Бориса сохранился в ежедневнике еще с прошлого лета, правда, чтобы найти его среди других записей, пришлось потрудиться. Он очень удивился звонку Марины, а она растерялась, не зная, как объяснить, что ей было нужно.
– Вы хотите поговорить о Тёме? – сам догадался Борис.
– Да, – с облегчением подтвердила Марина.
Они встретились в одной дешевой пиццерии вечером буднего дня и очень расстроили официанта, заказав только по чашке кофе.
– Вы ездили к Тёме на Кольский?
– А вы хорошо осведомлены, – усмехнулась Марина, сделав вид, что ничуть не смущается.
– Тёма звонит мне иногда, – пояснил Борис. – Он рассказывал, что вы общаетесь. Признаюсь, я был рад этому. Но даже не предполагал, что у вас все выльется во что-то большее. – Он замолчал, испытующе глядя на Марину.
– Чему-то большему вы так же рады, как и телефонному общению? – осторожно поинтересовалась она.
– Само собой! – развел руками Борис. – Но вы ведь явно не о своей поездке хотели поговорить.
– Да, – кивнула Марина. И осеклась. Как правильно сформулировать свой вопрос, она не знала.
– Так о чем же? Мысли я читать не умею, – сообщил ей Борис.
– Это трудно объяснить… – борясь с собой, начала она. – Наверное, мне нужен ваш совет. Просто даже не знаю, к кому еще за ним обратиться… – И она снова замолчала, безуспешно подыскивая нужные слова.
– Хотите понять, что делать с вашими отношениями дальше? – А он, похоже, все-таки немного умел читать мысли!
Марина молча кивнула.
– А что вас в принципе смущает? – удивленно приподнял брови Борис.
Что смущает? Да проще было перечислить, что не смущает, чем ответить на этот вопрос!
– Н-ну, понимаете, мы живем далеко друг от друга, у нас у каждого своя работа, своя жизнь – это все не бросишь просто так. И даже, если бросать, то перспективы на новом месте будут явно хуже того, что мы имеем сейчас, – и я, и Артем. – Тему с внешностью Артема Марина решила деликатно обойти. – А все эти редкие встречи на пару недель – это только продолжение агонии, это ведь ни к чему хорошему в итоге не приведет!
– С последним я согласен, – вздохнул Борис, откинувшись на спинку стула. – Я всегда считал, что, если отношения и начинать, – тем более, не в юном возрасте – то делать это всерьез и надолго, а не метаться от свидания к свиданию и тратить время на гостевые браки. Хотя, конечно, многие могут с этим поспорить. Насчет остального – наслушался уже этого от Тёмы. Чушь! – фыркнул Борис. И, снова наклонившись поближе и положив на столешницу руки, доверительно поинтересовался: – Скажите, Марина, вы любите его?
Марина вспыхнула. Она терпеть не могла вопросы о чувствах! Спроси ее даже сам Артем об этом, она бы не нашлась, что ответить.
Но, раз уж она сама обратилась к Борису за помощью, лукавить и увиливать было бы странно.
– Полагаю, что да, – тихо произнесла она.
– Тёма тоже любит вас, – уверенно сообщил Борис. – Он прямо не говорил такого, но это и так понятно. Я говорил ему и скажу сейчас вам свое мнение: вы оба маетесь дурью, выдумывая какие-то глупые причины, чтобы не быть вместе.
– Глупые причины? – возмутилась Марина. – Простите меня, Борис, за такую откровенность, но даже обычные пары близких по статусу людей, не имеющих никаких… ограничений, распадаются – и очень часто. Что же до нас с Артемом…
– Да-да, неизбежные ссоры, обиды, переживания – не стоит и начинать. Я уже слышал все это! Угадайте, от кого? – Тон Бориса стал довольно жестким, но во взгляде была какая-то теплота, будто он учил жизни неразумного ребенка. – Вы с Тёмой – жуткие идеалисты, как я посмотрю! Одно только ваше знакомство, когда вы того человека спасали вопреки осторожности и здравому смыслу – чего стоит! Только вот в семейной жизни нет места идеалам, уж поверьте мне! Мы с женой лет с девятнадцати вместе, у нас двое сыновей, и нашу жизнь я не могу назвать безоблачной. Жена таскалась со мной по гарнизонам, пока я еще служил, терпела лишения, жизнь в общагах, переезды, не спала ночами, гадая, жив ли я. И что вы думаете, когда я возвращался, меня всегда ждали горячий ужин и нежные объятия? Отнюдь! Сколько у нас было скандалов и побитой посуды – уже не перечесть! А когда я ушел со службы, и мы переехали в Питер, она не один раз собирала вещи и детей и уходила от меня к матери. Потом мы, конечно, мирились, и она возвращалась. Но факт остается фактом: у нас было гладко далеко не все и не всегда. Но мы любим друг друга. И даже после серьезных ссор мы пытаемся прийти к пониманию. А уж сколько жена поддерживала меня по жизни – я вообще молчу. Без нее я и не знаю, кем бы был сейчас. Я не утверждаю, что так во всех семьях. Но поверьте, мне, Марина, ни у кого после марша Мендельсона не начинается «и жили они долго и счастливо до конца дней своих».
– Я понимаю это, – неуверенно сказала Марина. – Но все равно…
– Что «все равно»? – не унимался Борис. – Что вы мне там сами говорили? И обычные пары часто распадаются? Вот именно! Сами подумайте: допустим, пройдет несколько лет, и вы снова встретите человека, которого полюбите, и который, возможно, полюбит вас, и все с ним будет в порядке – и статус, и внешность, и город один на двоих. Но кто даст гарантии, что с ним у вас все сложится и что вы не расстанетесь спустя время с кучей ссор и обид за плечами?
– Никто, – подтвердила Марина. Она вообще не была уверена, что встретит такого человека. До сих пор у нее были большие сложности с этим.
– Да, никто, – кивнул Борис. – Так почему же вы с Тёмой отказываете себе в шансе здесь и сейчас, заранее поставив крест на ваших отношениях?
Марина молчала. С такой стороны она еще никогда не смотрела на эту проблему. А ведь действительно, отношения могли не сложиться в итоге с совершенно любым человеком.
– Но как же нам быть вместе, если Артем на Кольском, а я здесь, в Питере? – привела она свой последний аргумент.
– Так переедьте к нему! – развел руками Борис так, как будто это было само собой разумеющимся. – Кто-то из вас должен сделать первый шаг. Тёме я уже устал говорить об этом – он уперся и стоит на своем. Может хоть вы, Марина, прислушаетесь. Или вы настолько привязаны к своей питерской жизни, что ни за что не хотите ее терять?
Марина задумалась. А чего она могла лишиться на самом деле? Работы? Она ее все равно не любила. Квартиры? Она была и так ее и никуда бы от нее не делась. Друзей? Близких у нее все равно не было, а интересный круг общения… да, без него было бы грустно, конечно, но несравнимо более грустно ей было сейчас без Артема.
– Или, может, вас смущает Тёмина внешность? – предположил Борис, по-своему трактовав ее затянувшееся молчание.
– Да мне плевать на нее! – выдохнула она. – Это вообще не главное.
– Что ж, в таком случае вам, Марина, нужно серьезно подумать и решить, что в жизни вам сейчас дороже, – подытожил Борис. – И мой вам совет: если все же вы захотите остаться при своем, лучше и впрямь порвать отношения с Тёмой и не тянуть за душу друг друга.
========== ЧАСТЬ 14. ВОРОХ ПРОЩАНИЙ И ОДНА ВСТРЕЧА ==========
С того своего визита в первый день после Марининого отпуска Александр больше не звонил и не приходил. Впрочем, он позаботился, чтобы напоминаний о нем хватало.
Увидев, что его номер высветился на телефоне, Марина раздумывала, брать ли трубку. Рабочий день выдался тяжелым, и, добравшись домой, она хотела отдохнуть, а не нарываться на очередную нервотрепку. Но ее природное любопытство все же победило здравый смысл и она нажала кнопку приема вызова.
– Здравствуй, Маруся! – бодро поприветствовал ее Александр.
– Здравствуй, – коротко ответила Марина и замолчала, вынуждая его к дальнейшим действиям.
– Наслышан о твоем романе. Поздравляю с публикацией! – отрывисто произнес он, подрастеряв свою уверенность.
– Спасибо! – сказала Марина. Ей очень хотелось ввернуть, что поздравлять стоило бы не столько с публикацией, сколько с ее успешностью, но она сочла, что немногословность в данном случае – лучшая стратегия.
Публикация, к слову, оказалась действительно успешной, насколько это возможно было для начинающего автора. И дело было не только в том, с какой легкостью разошелся первый тираж. Роман Марины получил хорошие отзывы от нескольких литературных критиков, его хвалили за достоверность и проработанность образов персонажей, за то, что детективная интрига, несмотря на все ее грамотное построение и непредсказуемость, не перетягивает на себя одеяло, оставляя место для поиска духовности и личностных смыслов, акцентируя внимание на вопросах морали и выбора – в лучших традициях классики русской литературы. Помимо этого у Марины взяли интервью для одного интернет-издания, не лично – в переписке по электронной почте, но впервые оказаться по другую сторону баррикад, не в качестве задающего вопросы, а в качестве отвечающего, было по-своему ново и удивительно. А еще Марину выдвинули в качестве номинанта на одну премию для начинающих авторов текущего года – результаты, правда, можно было узнать только осенью, на каком-то писательском конвенте, и они бы, даже в случае победы, не принесли ничего, кроме почетной грамоты и удовлетворения, но было все равно приятно!
Так что, да, Марину было, с чем поздравить не только по части выхода романа в печать. Александр в курсе обо всем – она была уверена, потому что слишком хорошо знала своего въедливого и вездесущего бывшего. Но делать ей лишние комплименты он явно не собирался.
– Никогда бы не подумал, что у тебя есть и такие таланты, – сдержанно признался он.
– Нисколько этому не удивлена, – фыркнула Марина.
– А ты, как всегда, за словом в карман не лезешь! – картинно восхитился он.
– «Как всегда»? – передразнила она. – Опять намерен разыгрывать передо мной сцены ностальгического толка?
Александр помолчал с полминуты, посопев в трубку, – очевидно, придумывал достойный ответ. Марина за это время успела закурить сигарету.
– Кстати, о ностальгии, – заявил он наконец. – Сможешь теперь в своих книжных «откровениях скандальной журналистки» написать правдивую историю о Ленском и том маньяке.
Марина затянулась сигаретой. Что ее всегда «радовало» в Александре, так это то, что он знал, куда бить, – чтобы попасть в болевую точку.
– Смогу, – подтвердила Марина. – Но не уверена, что стану.
– Неужели перегорела? – деланно изумился он. – А столько было моральных терзаний в прошлом году!
– Не перегорела, – жестко ответила Марина. – Просто жить захотелось. А еще смогла посмотреть на все с другой стороны.
– Интересно, с какой же? – не отставал он.
Марина залезла с ногами на широкий подоконник открытого кухонного окна и выпустила изо рта струйку дыма, наблюдая, как он расходится белесыми клубами и растворяется в воздухе. Александр, в общем-то, ее откровений не заслуживал, но высказаться захотелось.
– С какой? – задумчиво произнесла она. – А с такой, знаешь, что тот учитель мертв, и от правды он не оживет. И даже легче ему не станет. Не верю я как-то в жизнь после смерти. А вот в то, что жизнь может быть не напрасной – верю.
– Какая философия! – удивился Александр. – Интересно, и в чем же был смысл жизни того учителя?
– В чем был его смысл – не мне судить, – усмехнулась Марина. За окном ветер покачивал старые тополи во дворе, срывая с них остатки пуха. – Но то, что с ним случилось незадолго до смерти, свело двух людей, которые бы никогда не смогли познакомиться в других обстоятельствах.
Александр снова замолчал. В этот раз надолго.
– Позволь узнать, Маруся, – сказал наконец он, – кто тот Артем Севостьянов, которому посвящена благодарность в начале книги?
Определенно, приз за догадливость ему можно было вручить!
– А вот это уже, Саша, – не без удовольствия растягивая слова, произнесла она, – не твоего ума дело.
Своего негласного правила – «не говорить о чувствах и совместном будущем» – Артем придерживался строго. Марина старалась делать так же, но все чаще рыдала по ночам после их привычных телефонных бесед «обо всем, кроме».
Борис тогда сказал умные, дельные вещи. Но впрок они не пошли: Марина не могла расстаться окончательно – ни с Артемом, ни со своей привычной жизнью. Страшно было и то, и другое.
– Послушай, Марина, – начал как-то Артем, прервав внезапно повисшее молчание, – если вдруг… если ты… – Она напряглась, поняв, что слова даются ему с трудом, а значит, он хочет сказать что-то важное. – Если ты решишь приехать ко мне в свой следующий отпуск, я буду рад, – на выдохе выпалил он.
Марина улыбнулась, закрыв глаза ладонью, а потом с усилием потерла их пальцами. Завуалированное признание – это так в духе Артема.
– Я тоже очень скучаю по тебе, – с нежностью ответила она, чувствуя, как на душе становится легче от этих высказанных наконец чувств.
– Марина, давай не будем об этом, ладно? – резко оборвал Артем. – Это все ни к чему!
После этого разговора Марина опять не спала всю ночь. К утру подушка промокла от слез, а голова была тяжелой от мыслей и сомнений.
Если еще недавно она не высыпалась из-за того, что отдавала всю себя написанию романа, то теперь казалось, что отдавать вскоре станет уже нечего. Точнее, некого – настолько она извелась.
Редактор из издательства списывался с ней по электронке и пару раз даже звонил, пытаясь уточнить сроки, в которые Марина сможет подготовить новый текст. Она что-то обещала ему, что-то вполне выполнимое – в других условиях, но не сейчас. У нее был продуманный сюжет, было и время для написания, но вдохновения – не было. Не было того полета мысли и души, который она впервые ощутила на маяке, с Артемом, а потом, после, парила на той высоте еще пару месяцев кряду.
«Только любовь! Жить можно только с ней, понимаете? Только с любовью!» – уже на рассвете услышала она голос Львовского в своей голове.
А ведь с этого несчастного шизофреника, по сути, чуть больше года назад все и началось. После его смерти Марина наконец призналась себе, что должна что-то в своей жизни поменять. И тогда еще не понимала, что именно.
Похоже, теперь настала пора принимать решение.
Перед визитом в кабинет главного редактора Марина с наслаждением допивала кофе. Многие ценители «правильного» вкуса сказали бы, что кофемашина не сравнится с туркой, но Марина не была таким уж великим эстетом. Хотя, растворимый кофе все же не особо любила. Ей придется привыкнуть к нему. Или взять небольшую кофеварку из дома с собой?..
– Тебе предложили работу в другой редакции? Опять криминальная хроника? – деловито поинтересовалась Светлана.
– Нет, – покачала головой Марина.
– Мариночка, давай будем честны друг с другом, – предложила та. – Мы взрослые люди, и детский сад с таинственностью тут ни к чему. Если ты думаешь, что я не узнаю о твоей новой работе, ты ошибаешься. Если боишься, что я буду вставлять тебе палки в колеса, – это тоже не так. Может, это и прозвучит странно, но мне действительно жаль терять тебя, как сотрудника. У нас были моменты недопонимания вначале – это факт. И я была не слишком рада твоему появлению в «Шарме» первое время, хоть и не могла по некоторым причинам отказать Александру, просившему за тебя. Да и ты, насколько я могу понять, пришла в женский журнал без особого энтузиазма. Но ты меня во многом удивила. Я видела, как ты перебарывала себя и подстраивалась. И у тебя это получилось. Да, ты не можешь, как многие другие мои сотрудники с горящими глазами отлавливать по вечеринкам и светским раутам знаменитостей, чтобы пообщаться с ними для статьи. Но интервью со зрелыми, достигшими успеха людьми – твоя ниша. И ты в ней добиваешься занятных, а порой и сенсационных откровений. К этому тоже должны быть способности, которые есть не у всех.
– Спасибо за комплимент, – искренне поблагодарила Марина. – Но я действительно не ухожу на другую работу.
– Но это просто… невероятно! – с уверенностью заявила Светлана. – На что ты собираешься жить? Неужели писательский труд стал нынче таким доходным?
– Вовсе нет, – усмехнулась Марина. – За первый тираж романа я получила меньше своей месячной зарплаты.
Вопрос, на что она будет жить, ее и впрямь волновал. При мысли о том, какие вакансии могут быть в птичьем заповеднике, она ужасалась. Впрочем, ничуть не меньше, чем мысли о том, как ей придется добираться на работу. Артем, конечно, говорил, что хорошо зарабатывал на маяке, и в теории, наверное, мог обеспечить и себя, и Марину. Но жить за счет мужчины она не привыкла. Да, Александр, безусловно, помог ей с карьерой, но свои деньги она всегда получала за работу, которую выполняла в газете, а не в постели.
– Так в чем же дело? Не думала, что у тебя все настолько плохо в «Шарме», что ты принципиально не хочешь здесь работать, даже не подыскав альтернатив, – удивленно приподняла брови Светлана. – Признаюсь, Мариночка, твой бывший редактор не так давно добивался от меня твоего увольнения. Не знаю уж, чем ты ему так насолила, но в этот раз идти у него на поводу я не стала. Хорошие сотрудники на дороге не валяются, и я никогда не раскидывалась ими по чьей-то прихоти.
– Светлан, спасибо тебе! – расчувствовавшись, выпалила Марина. – Правда, большое спасибо – за все! В «Шарме» мне совсем не плохо, – покривила душой она. – Дело в другом. Я собираюсь уехать из города и… даже толком не знаю, что будет дальше с работой.
– Дело в мужчине? – Светлана лукаво прищурила свои карие глаза. – Ты к нему собираешься переехать?
Марина молча кивнула, опустив взгляд.
– Тогда понятно, почему на тебя так окрысился Александр, – усмехнулась редактор. – Что ж, я всегда считала, что семья и личная жизнь должны быть в приоритете для женщины. Правда, не в ущерб карьере. Но тут уж тебе решать, – задумчиво сказала она, покручиваясь из стороны в сторону на своем кожаном офисном кресле.
– Светлана… – Раз уж редактор отнеслась к ней с пониманием, Марина решила немного понаглеть. – А в какие сроки возможно провести увольнение?
Светлана хитро улыбнулась и смерила ее долгим оценивающим взглядом.
