Текст книги "Наполеоновские войны"

Автор книги: Валентина Скляренко

Соавторы: Владимир Сядро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Маневры перед решающим сражением

Задача союзников была предельно сложна: победить англичан на море, где они были традиционно сильны, поэтому работа над планом вторжения шла с начала войны.

Первоначально предполагалось, что тулонская эскадра, пользуясь благоприятной погодой, прорвет блокаду и попытается оторваться от блокирующей эскадры Нельсона, базировавшейся на островах Ла-Маддалена в проливе Бонифачо между Сардинией и Корсикой. В случае удачи следовало, пользуясь превосходством в силах над любой вспомогательной эскадрой, которую британское Адмиралтейство могло послать на помощь Гибралтару, прорваться через этот пролив и следовать по обстановке к Ферролю, а лучше – к Рошфору. Брестская эскадра должна была проявлять всяческие признаки активности для того, чтобы связать блокирующую эскадру. Пользуясь этим, французская эскадра, составленная из сил, базировавшихся в Тулоне и Рошфоре, двинется на север, но не через Канал, а вокруг Ирландии, демонстрируя намерение высадиться на этом острове. Лишь затем, вместо того чтобы войти в Ирландское море, флот обогнет саму Великобританию и выйдет к Булони с севера. Здесь он прервет блокаду голландского флота и еще больше усилится за счет голландских кораблей. Таким образом, в Даунсе союзный флот будет значительно мощнее тех сил, которые англичане смогут ему противопоставить (по расчетам Наполеона в Рошфоре и Лорьяне могут собраться до 16 линейных кораблей и 11 фрегатов, которым неприятель не сможет противопоставить соединенный флот в силу относительной внезапности направления удара, а лишь отдельные эскадры, которые будут без труда уничтожены), а, значит, будет возможно достижение локального превосходства на море для высадки десанта на английское побережье. Вывод был ясен: ключ от Даунса лежит в Тулоне и ветрах с Йерских островов, которые должны будут помешать Нельсону вовремя пресечь попытку прорыва французов.

Однако с самого начала руководства союзным флотом Пьера Вильнева операция пошла не так: его корабли долго не могли выйти в море и оторваться от английского эскорта, а из других французских флотилий лишь двое из трех смогли вырваться из окружения. Самая крупная брестская эскадра так и осталась в порту. Таким образом, выполнение вполне реалистичного плана Наполеона, созданного в январе 1805 года, было сорвано из-за того, что брестская эскадра вице-адмирала графа Гантома не смогла выйти в море из-за сильных западных ветров, а тулонская эскадра вице-адмирала Вильнева, хотя и вышла, но из-за сильного шторма повернула назад. Только эскадра под руководством Миссиесси, вышедшая из Рошфора 25 января, дошла до Вест-Индии, разорила там британские владения и вернулась назад.

В марте того же года Наполеон разослал другой план, который также не был реализован. Согласно ему, вице-адмирал Вильнев, обеспечивая совместно с испанской кадисской эскадрой адмирала Травины отвлекающий маневр для вторжения на Британские острова, покинул Тулон и повел свои корабли в сторону Карибских островов. С целью дезинформации англичан французы также распространяли слухи о том, что готовится новое вторжение в Египет. Корабли союзников, вырываясь из блокированных англичанами портов континента, скапливались в Атлантике. В начале апреля французская эскадра миновала Гибралтар.

Горацио Нельсон, блокировавший французскую базу Тулон, узнав о выходе в море французской эскадры адмирала Вильнева, стал искать ее на путях в Египет. Только через месяц, убедившись в своей ошибке, он со своей эскадрой в составе 10 линейных кораблей последовал за Вильневом в Вест-Индию. В начале июня англичане прибыли на Барбадос. Узнав о появлении сильной британской эскадры, Вильнев принял решение возвратиться, что в принципе и предусматривалось планом Наполеона. Французы взяли курс на Европу. Как уже говорилось, флот Вильнева должен был деблокировать французские и испанские эскадры в Ферроле, Рошфоре и Бресте, а затем объединенными силами атаковать англичан либо через Ла-Манш, либо обогнув Британские острова.

Однако Вильнев, который хотел отплыть от берегов Вест-Индии тайно, не сумел выполнить этот маневр. Нельсон, узнав о том, что французская эскадра отправилась в Европу, уже через два дня после ее отплытия отправился вслед за ней. Английскому вице-адмиралу приходилось торопиться, ведь прибытие французской флотилии резко меняло расстановку сил, и совсем не в пользу Лондона.

Чтобы не допустить соединения кораблей эскадры Вильнева с испанской в Ферроле, англичане усилили блокировавшую Ферроль эскадру вице-адмирала Кальдера, направив к ней 5 линейных кораблей из Рошфора. А 22 июля 1805 года Р. Кальдер, имевший в своем распоряжении 15 линейных кораблей, атаковал соединенную флотилию (из 20 кораблей) возле мыса Финистерра (Испания, Галисия). Произошло короткое, но имевшее значительные последствия, сражение, в ходе которого франко-испанская эскадра потерпела поражение от англичан. Английский вице-адмирал Кальдер не без помощи тумана отнял у союзников два испанских корабля: «Фирме» и «Сан-Рафаэль». Пьер Вильнев, проявивший в этой битве полную бездарность и пассивность, к тому же отказался предпринять попытку освободить захваченные англичанами испанские корабли. А вот команда Вильнева в бою с противником вела себя смело и храбро. «Эскадра его показала себя исполненной рвения, и экипажи дрались с энтузиазмом и увлечением, напоминавшими самые славные эпохи французского флота. Капитаны де Перонн, Ролан и Космао показали в этом деле геройское мужество, хладнокровие и искусство. Рвение и самоуверенность этих храбрых офицеров должны были бы проникнуть и в сердце их начальника, тем более, что англичане в этом случае впервые держались обороны. Никогда еще никакому адмиралу обстоятельства так не благоприятствовали, чтобы дать выгодное сражение…» – писал об этом Жюльен-де-ла-Гравьер Рош.

Однако Вильнев не воспользовался благоприятным моментом. До 25 июля он старался добраться до Ферроля, но после трех дней бесполезного лавирования, вошел в порт Виго. Из Виго Вильнев написал адмиралу Декре: «Если бы я сделал быстрый переход от Мартиники к Ферролю, если бы я встретил адмирала Кальдера с 6 или, самое большее, с 9 кораблями и разбил бы его, а потом, соединясь с феррольской эскадрой и имея еще на полтора месяца провизии и воды, перешел бы к Бресту и дал ход предприятию императора, я стал бы первым человеком Франции. Что ж?»

В Виго французская эскадра воспользовалась стоянкой: она запаслась водой и свежей провизией и готовилась выйти в море. Вице-адмирал Нельсон, придя 22 июля в Тетуанский залив, на следующий же день отправился на соединение с флотом Корнуоллиса. Северо-восточные ветры, задержавшие его у Сент-Винсента, помогли вице-адмиралу Кальдеру подойти к Ферролю. Вильнев находился, таким образом, между двумя английскими эскадрами. Однако сильный юго-западный ветер принудил Кальдера отойти от берега и дал французам возможность перейти из Виго в Корунну; часть их кораблей прошли в Ферроль и соединились там с 5 французскими и 10 испанскими судами. Поскольку Вильнев оставил в Виго три поврежденных корабля, то после соединения с феррольской эскадрой в его распоряжении оказалось 29 линейных кораблей.

То, что союзникам удалось соединиться, чрезвычайно обрадовало испанского адмирала Травину. «Когда при первом остовом ветре, – писал он адмиралу Декре, – 14 неприятельских кораблей подойдут к Ферролю, то они будут очень удивлены… Переход от мыса Финистерра был труден и опасен; его сторожили значительные неприятельские силы, но мой почтенный сотоварищ предпринял и совершил его с большим соображением, с благоразумием и со смелостью… Предприятие было увенчано полным успехом». Что же, друг и помощник Вильнева, адмирал Травина прощал командующему все его просчеты и ошибки.

Справедливости ради стоит сказать, что до тех пор Вильнев и не совершал крупных ошибок. Он выполнил все, что намечал император, под его флагом было собрано 29 французских и испанских кораблей. Оставалось только идти на север – к Бресту; но тут-то, когда предстояло проникнуть в самую гущу неприятельских сил, в эту решительную минуту Вильнев допустил ошибку – свою эскадру он повел в противоположном направлении – на юг, в Кадис. 11 августа он писал адмиралу Декре: «Рассудите, как мне не заботиться и не тревожиться: я выхожу в море, а у меня два корабля, “Ахилл” и “Альджесирас” почти съедены болезнями. “Индомтабль” не в лучшем положении, и сверх того, часть экипажа его в бегах, а мне угрожают соединением Кальдера и Нельсона… Наши силы должны были состоять из сотен кораблей, а будут всего из 28 или 29, тогда как неприятельские более сосредоточены, чем когда-нибудь. На этом основании мне нельзя сделать ничего другого, как только перейти в Кадис».

Итак, вопреки прямым приказам Наполеона идти в Ла-Манш, чтобы продолжить выполнение плана, адмирал повернул на юг и встал на якорь в Кадисе. Между тем Наполеон все еще ждал, что эскадра Вильнева возьмет курс на пролив. Наполеон торопил Вильнева, так как 5 августа (24 июля) 1805 года Австрия, решившая наконец-то присоединиться к коалиции, объявила Франции войну, и следовало ожидать открытия военных действий у восточных границ Французской империи. Арест французскими жандармами члена династии Бурбонов герцога Энгиенского на баденской территории и казнь в Париже по приговору военно-полевого суда – все это создавало при европейских монархических дворах настроение, ускорившее создание давно ими задуманной третьей коалиции. «Идите, – писал Наполеон Вильневу, – в Булони, в Этапле, в Вимре и в Амбльтезе вас ждут 150 000 человек, готовые сесть на 2000 судов, расставленных в линии на всех рейдах от Этапля до мыса Гринэ, несмотря на неприятельские крейсеры. Один ваш переход – и Англия в наших руках, окончательно и бесповоротно». Но Вильнев нарушил приказ и не вышел в море. «Выйти из Кадиса, – снова писал он адмиралу Декре, – не имея возможности тотчас же пройти в пролив и притом с уверенностью встретить весьма превосходного неприятеля, значило бы все потерять. Я не могу думать, чтобы Его Величество захотел подвергнуть большую часть морских сил своих такому отчаянному риску, который не обещает даже славы». Жюльен-де-ла-Гравьер Рош писал об этом: «Вильнев, со своим апатичным характером не жаждал той славы, которая остается в памяти благодарных потомков. Он в состоянии был возвыситься до самого отчаянного геройства, если бы в мужестве его кто-нибудь усомнился, но ничто в свете не могло пробудить в нем той пылкой веры, которой требовал от него император. Он, может быть, слишком легкомысленно взял на себя такое грандиозное предприятие. Пугаться опасностей значило уже вредить успеху дела, а Вильнев ежеминутно испытывал сомнения».

Наполеон сурово осуждал Вильнева за нерешительность. Лишенный возможности выполнить самый блистательный проект, что когда-либо занимал его мысли, он строго осуждал переход соединенного флота в Кадис. Наполеон видел в этом решении не расчет, а панический страх, и тем суровее упрекал Вильнева в неверии в свои силы и в нерешительности, ибо, как писал Декре, «никакое чувство не было более чуждо его великой душе и не поражало его неприятнее в других».

Императору адмирал Вильнев объяснял свои действия бедственным положением и плохой готовностью флота. Самое интересное, что с точки зрения современных военных историков, у адмирала был реальный шанс прорваться к Ла-Маншу, так как английские флотоводцы долго не могли скоординировать свои действия, нужно было лишь проявить достаточную смелость. Несмотря на причины, усложнявшие четкое выполнение наполеоновского плана «Булонской экспедиции» и даже частично ее срывавших (например, потеря двух кораблей в сражении у мыса Финистерра), план императора все-таки мог бы быть выполнен, чему способствовали сами англичане, допустившие стратегическую ошибку. 17 (5) августа адмирал Корнуоллис послал вице-адмирала Р. Кальдера опять к Ферролю с 18 линейными кораблями, оставив при себе 17. Вследствие этого сложилась благоприятная обстановка для союзных франко-испанских сил. У Гантома в Бресте был 21 корабль против 17 адмирала Корнуоллиса, а у Вильнева 29 – против 18 вице-адмирала Р. Кальдера. Если бы французские адмиралы проявили решительность, то, пусть и с потерями, но все-таки смогли бы прибыть в Булонь.

О том, был ли шанс у Вильнева, Жюльен-де-ла-Гравьер Рош пишет так: «Какой оборот приняли бы дела, если бы союзный флот, стоявший со 2 августа в Ферроле, не так медленно двигался, а напротив, устремился бы на 35 кораблей Корнуоллиса? При воспоминании о том, что произошло впоследствии у Трафальгара, невольно рождается вопрос: мог ли соединенный флот, даже позволив разбить себя, нанести при этом неприятелю такой вред, чтобы принудить его выпустить из Бреста эскадру Гантома? Если бы, напротив, Вильнев, так как на это и указал раздраженный император адмиралу Декре, соединился бы в Виго с отрядом капитана Лаллемана, который пришел туда 16 августа, то он, по всей вероятности, направясь к Бресту, разошелся бы с Кальдером, не встретив его, и тогда, имея 33 корабля, легко бы мог справиться с 18 кораблями, оставшимися у Корнуоллиса при Уэсса-не. Однако более вероятно то, что Кальдер, явившийся перед Ферролем 20 августа, узнал бы через нейтральные суда о движении Вильнева. При этом известии Кальдер, без сомнения, тотчас бы воротился к Корнуоллису или, как сделал бы это на его месте Нельсон, стал бы преследовать и тревожить союзный флот до последней возможности. В таком случае опасения Вильнева и Гравины, без сомнения, оправдались бы. И притом, если бы даже, несмотря на столько препятствий, Вильнев и Гантома соединились – оставалось еще провести эти 55 кораблей в Канал. Тогда следует еще спросить, неужели не попытались бы 35 английских кораблей, к которым присоединились бы, может статься, еще новые подкрепления, воспротивиться этому переходу? В двух шагах от своих портов, в таком море, где Шербургне представлял тогда для французских эскадр достаточное убежище, ужели не могли они атаковать с успехом армаду, правда огромную, но мало привычную к морским крейсерствам, которую притом весьма трудно было бы держать вместе при непостоянных ветрах, при сильных и неправильных течениях, господствующих в этих водах, и к тому же в такое время года, когда ночи уже становятся темными и продолжительными. К несчастью для Вильнева, ответ на эти вопросы не вызывал сомнения».

В Кадисе французские суда простояли два месяца, позволив английской эскадре подтянуть подкрепления и заблокировать себя. За это время с французских, а еще больше с испанских кораблей дезертировало множество матросов. Некоторых из них поймали на улицах Кадиса перед самым снятием кораблей с якоря, но все же немало их успело скрыться в окрестностях города, так что к началу похода немногие команды оказались в полном составе. 27 сентября Вильнев получил приказ взять на полшага продовольствия и направиться из Кадиса через Гибралтар в Средиземное море, в Картахену, соединиться там с 8 линейными испанскими кораблями, а затем высадить в Южной Италии десантные войска. В своей новой кампании на суше Наполеон хотел использовать союзный флот у берегов Южной Италии, откуда он намеревался нанести удар Неаполитанскому королевству.

Одновременно с новой оперативной директивой Вильнев получил от адмирала Декре из Парижа следующее письмо: «Главное намерение императора состоит в том, чтобы отыскать в рядах, в каких бы то ни было званиях офицеров, наиболее способных к высшему начальствованию. Но чего ищет он прежде всего, так это благородной любви к славе, соревнования за почести, решительного характера и безграничного мужества. Его Величество хочет уничтожить эту боязливую осторожность, эту оборонительную систему, которые мертвят нашу смелость и удваивают предприимчивость неприятеля. Эту смелость император желает видеть во всех своих адмиралах, капитанах, офицерах и матросах, и, каковы бы ни были ее последствия, он обещает свое внимание и милости всем тем, кто доведет ее до высшей степени. Не колеблясь нападать на слабейшие и даже равные силы и сражаться с ними до уничтожения – вот чего желает Его Величество. Для него ничто потеря кораблей, если только эти корабли потеряны со славой. Его Величество не хочет, чтобы его эскадры держались в блокаде слабейшим неприятелем и приказывает вам в том случае, если он явится таким образом перед Кадисом, немедля атаковать его. Император предписывает вам сделать с вашей стороны все, чтобы внушить подобные чувства всем вашим подчиненным – делами, речами, – словом всем, что может возвысить душу. В этом отношении не должно пренебрегать ничем: смелые подвиги, всевозможные ободрения, рисковые предприятия, приказы, возбуждающие энтузиазм (Его Величество желает, чтобы эти приказы были как можно чаще отдаваемы и чтобы вы мне их регулярно пересылали) – все средства должны быть употреблены, чтобы оживить и возбудить мужество наших моряков. Его Величество желает открыть им доступ ко всем почестям и отличиям, которые будут непременной наградой за каждый блистательный подвиг. Ему хочется надеяться, что вы первый заслужите эту награду, и я считаю своим приятным долгом сказать вам со всей искренностью, что, несмотря на упреки, которые мне велено вам сделать, Его Величество ожидает только первого блистательного дела, которое доказало бы ему ваше мужество, чтобы изъявить вам особенное свое благоволение и наградить вас самыми высшими отличиями».

«Депеша эта, возвышенный стиль которой обнаруживается на каждом шагу, ее блестящий язык, столько раз зажигавший энтузиазмом ряды французских войск, дают ясно понять, каким образом Вильнев решился месяц спустя дать Трафальгарское сражение, – писал по этому поводу Жюльен-де-ла-Гравьер Рош. – Приказав своим флотам действовать наступательно, император ожидал от любви к славе, от увлечения битвой того, чего можно было достигнуть только терпеливыми усилиями, и таким образом, можно сказать, хотел скорее вырвать победу отчаянным усилием, чем оспаривать ее равными силами. К несчастью, он взывал тогда к человеку, весьма храброму лично, который в унынии, им овладевшем, готов был решиться на все, чтобы смыть пятно со своей чести. С недовольными союзниками, с кораблями, многие из которых еще не видали моря, с офицерами, доверие которых он утратил, с канонирами, которые большей частью ни разу еще не палили из пушек с качающейся палубы, Вильнев, измученный, решился сыграть одну из тех партий, которые могут при проигрыше поколебать самые твердые государства».

Прошло всего несколько дней, и Наполеон отдал Вильневу новый приказ, предписывавший после прибытия в Картахену проследовать к Неаполю. «Я желаю, – требовал император, – чтобы везде, где встретите неприятеля, слабейшего в силах, Вы бы немедля нападали на него и имели с ним решительное дело… Вы должны помнить, что успех предприятия зависит более всего от поспешности Вашего выхода из Кадиса. Мы надеемся, что Вы сделаете все, что от Вас зависит, чтобы поскорее это исполнить, и рекомендуем Вам в этой важной экспедиции смелость и наивозможно большую деятельность». Но, понимая ужасное состояние эскадры, в которой не хватало людей, а некоторые корабли были в очень плохом состоянии, и опасаясь столкновения с блокирующими силами англичан, вице-адмирал Вильнев не хотел выходить в море, игнорируя приказы Наполеона. В свою очередь Наполеон обрушил свой гнев на Вильнева, обвиняя адмирала в недостатке решительности и в несправедливых жалобах на свои корабли.

Не надеясь, что Вильнев по приказу обретет отвагу и мужество, император срочно направил ему замену в лице вице-адмирала Шевалье де Росильи. Путь из Парижа в Мадрид, а оттуда в Кадис был в те времена долгим. К тому же карета, на которой ехал де Росильи, сломалась в дороге. Вильнев узнал о приезде своего преемника в Испанию, когда тот еще не успел добраться до Кадиса. Приказ уступить свой пост командира эскадры в пользу адмирала Росильи и отправиться во Францию для ответа за свое непослушание шокировал Вильнева. «Я бы с радостью, – писал он морскому министру, – уступил первое место адмиралу Росильи, если бы только мне позволено было оставить за собой второе; но для меня невыносимо потерять всякую надежду доказать, что я достоин лучшей участи. Если ветер позволит, я завтра же выйду».

На следующий день после минутного совещания с Гравиной Вильнев, отдал флоту приказ: «Приготовиться к походу». Когда корабли уже шли под парусами, французский вице-адмирал написал Декре: «Этот выход внушен мне единственно желанием следовать намерениям Его Величества и употребить все усилия к тому, чтобы исчезло неудовольствие, возбужденное в нем происшествиями последней кампании. Если настоящая экспедиция удастся, я с радостью готов верить, что иначе и быть не могло и что все было рассчитано как нельзя лучше, к пользе дела Его Величества».

Итак, 19 (7) октября 1805 года эскадра вице-адмирала Пьера Шарля Вильнева в составе 33 французских и испанских линейных кораблей вышла из Кадиса и взяла курс на Средиземное море, идя кильватерной колонной на расстоянии 10–12 миль от мыса Трафальгар. Союзная эскадра направлялась в сторону Бреста – адмирал вел свой флот на верную гибель. Ведь опасения Вильнева не были безосновательными. Их причиной были и недостаточная морская выучка у офицеров и матросов, и малый военный опыт у капитанов, и отсутствие должной слаженности при маневрировании кораблей. Однако главной причиной сомнений французов в своей победе было то, что «Вильнев никогда не старался исправить, и на что еще в 1802 году так ясно указал знаменитый инженер Форфе». Форфе писал: «На самом деле одна артиллерия может решить вопрос превосходства на море. Забавно слушать иногда, как часто и долго рассуждают и спорят из-за того только, чтобы определить причину превосходства англичан!.. Четырех слов довольно, чтобы ее указать… У них корабли хорошо организованы, хорошо управляются, и артиллерия их хорошо действует… У вас же – совершенно противное!.. Когда у вас будет то же, что у них, вы в состоянии будете им противиться… вы даже побьете их».

Артиллерия действительно у англичан была превосходной. Английские канониры, лучше обученные, нежели французские, были меткими и удивительно быстро управляли орудиями. Как уже отмечалось, не на всех кораблях, но по крайней мере на лучших из них, английские канониры успевали делать по выстрелу в минуту, в то время как французские успевали выстрелить один раз в три минуты. «Этому-то тройному превосходству англичан должно бы французам приписать свои неудачи с 1793 года. Этому-то “граду ядер”, как выражался Нельсон, Англия обязана была владычеством над морями, и он сам обязан был победами при Абукире, а потом при Трафальгаре», – справедливо указывал Жюльен-де-ла-Гравьер Рош.

Между тем, невзирая на все опасения, вице-адмирал Вильнев решился на встречу с более сильным противником. Вскоре возле мыса Трафальгар, невдалеке от Кадиса, союзная эскадра была обнаружена и атакована английской под командованием вице-адмирала Нельсона.