Текст книги "Царские судьбы"

Автор книги: Валентина Григорян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

Между тем оба царя достигли совершеннолетия. Иоанн уже четыре года как был женат, причем решение о его женитьбе было принято самой правительницей, втайне надеявшейся, что если у старшего брата-царя родится сын, то он станет наследником престола, а за малолетством царевича она вновь сохранит свое верховенство. Да и невесту она подбирала ему сама, хотя для видимости устроила так называемые смотрины. Царицей стала дочь стольника и воеводы Салтыкова, принадлежавшего к древнейшим знатным фамилиям и имевшего богатую родню, со стороны которой Софья надеялась получить поддержку.

Однако прошло уже столько времени, а у царской четы детей все еще не было.

Опасаясь, что рано или поздно у царя Иоанна может появиться наследник, мать Петра, поняв замысел своей честолюбивой падчерицы, уговорила сочетаться браком и своего шестнадцатилетнего сына. А по русским понятиям женатый человек считался совершеннолетним, поэтому в глазах народа братья-цари получили полное право избавить себя от опеки сестры.

Софья все яснее видела непрочность своего положения, и основная угроза ей виделась со стороны младшего брата, сильного, энергичного, полного всяких идей молодого человека. Мысль об удалении Петра с престола, даже об убиении царственного юноши стала туманить ее тщеславную властолюбивую голову. Да и надежда самой стать царицей ее не оставляла. Она не хотела уже мириться лишь с ролью правительницы, в мечтах сестра двух царей видела себя российской царицей. Она присвоила себе титул «Всея великия и иных Россией Самодержца». Этот титул давался ей во всех грамотах, указах и официальных документах, а во время торжественных церемоний Софья занимала место рядом со своими братьями или, вернее, рядом со старшим братом, поскольку на этих церемониях Петр почти не появлялся. На монетах и медалях ее изображали в царском венце и порфире, со скипетром в руке, а вот на поясных портретах братьев-царей, помещаемых на лицевой стороне, скипетра не было. Кроме того, на всех портретах Софья изображалась на фоне русского орла, что по тем понятиям являлось прерогативой царя, а никак не правительницы.

Но не только самодержавная власть дурманила голову царевны Софьи. Ее мечтой было замужество со своим фаворитом Василием Голицыным и занятие трона вместе с ним. Для достижения своей цели царевна вновь решила прибегнуть к помощи стрельцов. Чтобы приобрести их преданность, она не скупилась на деньги. По ее приказу верные ей стрелецкие караулы заняли Кремль, один отряд стрельцов отправился в Преображенское, чтобы убить Петра, который там находился вместе с семьей. Но план заговора стал известен царю. Ему об этом сообщили глубокой ночью, когда он мирно спал в своем небольшом доме. Внезапно разбуженный Петр вскочил с перепугу с постели, в одной нижней рубахе, босой бросился в конюшню и, вскочив на коня, умчался в ближайший лес. Конюхи, оказавшиеся свидетелями этого бегства, догнали его, принесли ему одежду. За ними последовали несколько солдат, и все быстро помчались в Троице-Сергиевский монастырь – обитель русского патриарха, традиционное убежище царской семьи во время опасности. Через некоторое время туда же прибыли его близкие и преданные ему люди.

Видя, что заговор не удался и что число приверженцев Петра возрастает, правительница решила прибегнуть к посредничеству своей тетки царевны Татьяны и сестер Марфы и Марии. Через них она надеялась примириться с младшим царем. Прибыв в монастырь, посланницы пали к ногам государя, пытаясь оправдать Софью и упросить его быть к ней великодушным. Однако, услышав веские доказательства вины царевны, они изменили о ней свое мнение: царевна Татьяна уехала в Москву, а сестры остались с братом.

С помощью патриарха и иностранных офицеров из полка иноземцев, служивших в России под началом генерала Гордона, Петр добился, чтобы регентство Софьи было отменено. Он написал письмо старшему брату, в котором убеждал его, что пора уже им самим, а не их сестре, править государством, и обещал почитать его как отца. Получив согласие царя Иоанна, Петр приказал Софье добровольно удалиться в монастырь. Но такое решение не соответствовало планам честолюбивой царевны, она решила уклониться от исполнения приказа и стала готовить свой побег в Польшу. Узнав об этом, Петр распорядился, чтобы сестра немедленно перешла на житье в Новодевичий монастырь, где ей и ее прислуге было отведено несколько комнат и созданы вполне сносные условия: еду затворнице приносили из дворцовой кухни, разрешались визиты близких родственников. За подписью обоих царей был издан указ ни в каких документах и делах имени бывшей правительницы не упоминать.

Так закончилось семилетнее правление Софьи, дочери второго царя Романова. В заключении сводная сестра Петра томилась пятнадцать лет, а последние годы – под самым строгим надзором. А вот ее сподвижник и любовник – князь Голицын – был сослан далеко на Север, где он с семьей жил в бедности и нужде в глухой деревушке до самой смерти. Все имущество князя было конфисковано, он и его сын были лишены боярского звания. Скончался возлюбленный правительницы Софьи в 1714 году, после его смерти сын его был прощен.

С осени 1689 года в России началось самостоятельное правление двух царей, братьев от разных матерей, но от одного отца. Иоанн, будучи на шесть лет старше своего сводного брата, имел слабое здоровье, был почти слепой, страдал косноязычием и, управлять государством, естественно, не мог. Петр же был готов стать единодержавным русским царем. Но вот Россия не была к этому готова. Русские ортодоксы больше склонялись к старшему брату, воспитанному в добрых старых традициях, да еще совершенно не претендующему на самостоятельность. Это их больше устраивало.

Ну а что Петр?

Расправившись с мятежниками и заключив сестру в монастырь, он еще не взял управления государством в свои руки, а предоставил это матери и нескольким доверенным лицам. Это правление «министров», как их называл Петр, продолжалось почти десять лет. Номинально во главе их стояла царица Наталья, а в действительности всеми делами управлял ее брат, Лев Нарышкин, человек посредственного ума, да еще невоздержанный к алкогольным напиткам. Деятельность этих «министров» ничем не ознаменовалась для России.

Предоставив своим родственникам управлять государством, сам царь Петр всецело отдался собственным делам и увлечениям. Он пока еще не проявлял особого интереса к вопросам государственной жизни. Когда ему исполнилось двадцать два года, внезапно заболела его мать и через несколько дней умерла. Ей было всего сорок два года, но постоянные опасения за жизнь сына, длительная борьба с Милославскими, безжалостное убийство родственников и близких на ее глазах подорвали здоровье царицы Натальи. Со всеми обычными обрядами и почестями ее похоронили в Вознесенском девичьем монастыре. Молодой царь горько оплакивал свою нежно любимую матушку и еще больше отдалился от проблем двора.

Брат его, Иоанн, хотя и продолжал называться царем и имя его во всех грамотах стояло первым, участия в делах правления также не принимал. Он по-своему наслаждался жизнью.

Женившись в восемнадцать лет по указке своей сестры Софьи, этот царь Романов нашел утеху в любовных играх со своей круглолицей и полногрудой красавицей женой, царицей Прасковьей, которая была двумя годами старше его. Жили царь и царица в Кремле, в особых теремах, выстроенных при Софье. V них был свой двор, свои царедворцы. В торжественных случаях царь Иоанн в Полном царском облачении являлся народу, участвовал в торжественных приемах послов, в церковных празднествах, исправно совершал все обряды церкви, а в целом вел мирную и тихую жизнь.

Царица Прасковья, воспитанная на началах старинного быта, едва знала грамоту и была полна предрассудков, суеверия и ханжества. Она окружила себя богомолками, нищими и юродивыми, девочками-сиротами. Почти все время супруга царя Иоанна проводила в своих покоях, где находилось множество птиц, особенно попугаев – это была ее страсть. В политику Прасковья не вмешивалась и оставалась в тени величия своёго мужа.

Первые пять лет детей у них не было, а потом «пошло». Не было года, чтобы Прасковья не радовала мужа рождением дочери: Мария, Феодосья, Катерина, Анна, Прасковья. Царь Иоанн был счастлив такой плодовитостью супруги. Правда, злые люди поговаривали, что вряд ли он мог быть отцом этих детей. Семья вскоре познала и горечь утраты: две старшие дочки умерли. А через четыре года скончался и сам отец семейства: промочил ноги во время рождественского крестного хода и через несколько дней скоропостижно умер. Случилось это в январе 1696 г. Царю Иоанну было всего тридцать лет. Погребен он в московском Архангельском соборе.

Прасковья с тремя малютками осталась вдовой. Местом жительства для нее было выбрано Измайлово – летняя резиденция царя Алексея, обустроенная затем его старшим сыном Федором под зимнее жилье. Село Измайлово славилось отличным ведением хозяйства, садами и огородами. Его считали образцовым русским поместьем и часто показывали иностранцам. Отныне Прасковья стала настоящей помещицей. Но всю жизнь главной ее заботой были дочери, судьба которых сложилась весьма необычно.

Итак, двоецарствие на Руси кончилось. Больше в России не было случая одновременного восседания на троне двух царей.

Кончина старшего брата, царя Иоанна, не послужила толчком к тому, чтобы взор Петра, теперь уже действительно единодержавного государя Российского, обратился к управлению страной. У него были свои цели, над достижением которых он и работал, а работал будущий реформатор не покладая рук.

Петр I

   год смерти четвертого царя Романова, вошедшего в историю под именем Иоанна V, его сводный брат Петр, «младший царь», достиг двадцатитрехлетнего возраста. Желания переселиться в царские покои Кремля у молодого государя не было. Кремль постоянно напоминал ему об ужасной трагедии, свершившейся там тринадцать лет назад на его глазах. Такое не забывается… Петр предпочел милое его сердцу село Преображенское, где он чувствовал себя более свободным и мог предаваться своему любимому занятию: совершенствоваться в военном деле.

Уже в раннем детстве у этого царя особый интерес проявлялся к военным игрушкам. Его детскую заполняли луки, барабаны, сабли, миниатюрные пушки, солдатики. Большая часть игрушек была привезена из немецких земель. Рассказывали, что в день рождения, когда Петру исполнилось три года, один купец подарил ему детскую саблю, которую привез из Гамбурга. Ребенок так обрадовался, что, оставив все остальные игрушки, не расставался с ней ни днем, ни ночью. К купцу же захотел на руки и даже поцеловал его, чего обычно никогда не делал, в пять лет к царевичу, по заведенному при дворе обычаю, назначили в услужение нескольких сверстников из семей придворных. Из этих «комнатных детей»-Петр и составил свой первый отряд, охотно развлекаясь военными играми. Но, как и всем московским царевичам, ему довольно рано пришлось перейти от забавы к учению. К последнему он отнесся со значительно меньшим рвением.

Первым его учителем был дворцовый служащий Никита Зотов, грамотный и добрый, но недостаточно требовательный человек. Поговаривали, что он больше увлекается спиртным, чем науками. Он научил мальчика лишь читать и писать, но зато заронил в нем любовь к истории. От него Петр узнал о происхождении Русского государства, о великих князьях и царях, о правлении, своего отца, Тишайшего царя Алексея Михайловича.

Вскоре учебные занятия, однако, прекратились. Умер старший брат Петра царь Федор, началась борьба за власть, и младшему сыну царя Алексея Романова пришлось испытать все тяготы семейных раздоров…

Объявленный в десять лет царем, но оставшийся в период регентства сестры Софьи как бы не у дел, Петр всецело увлекся военными забавами. Из товарищей по детским играм он создал свое войско – вроде бы для потехи. Мальчик-царь продолжал играть в солдат, но уже отнюдь не в оловянных. В роте «потешных» он был барабанщиком. Его товарищи по играм получали настоящее жалованье, как бы находясь на службе. Одеты они были в темно-зеленые мундиры и имели полное солдатское обмундирование. Ежедневная строгая муштра, различные упражнения – так был заполнен день батальонов молодого царя. Состав «потешного» войска был весьма разнообразным: в строю рядом с княжеским сыном стоял, например, сын придворного конюха Александр Меншиков, продававший по воскресным дням на базаре блины и пироги. Он понравился государю за ум и ловкость. Петр вообще не считался с «породой» людей, с их происхождением, в каждом человеке он ценил прежде всего его личные качества.

Из «потешных» образовались затем два полка – Преображенский и Семеновский, – составившие царскую гвардию и сыгравшие в истории России немаловажную роль, о чем речь будет идти впереди.

Игры проходили в рощах села Преображенского. Там вместе с детьми проживала царица Наталья Нарышкина. Неподалеку находилась Немецкая слобода, где жили иностранные офицеры, приглашенные в Россию еще царем Алексеем для командования русскими полками. Вот к ним-то Петр и обращался за всякими военными советами, частенько наведываясь в слободу. Кирпичные обустроенные дома, цветники, прямые аллеи, фонтаны на площадях и удивительная чистота – все это резко контрастировало с Москвой и не могло не поразить молодого российского царя. А жили в слободе люди со всей Европы. Больше всего было немцев, они составляли две трети всех обитателей этого городка, примерно восемнадцать тысяч человек, среди них генералы и офицеры, лекари и аптекари, художники и ювелиры, часовщики и, конечно, торговцы. Большей частью это были люди, немало повидавшие на своем веку, поэтому общаться с ними было чрезвычайно интересно любознательному молодому человеку. Беседа с ними за кружкой пива или за шахматной доской была для него истинным удовольствием. Он не только слушал там рассказы о далеких странах, иноземных обычаях, но и обучался различным ремеслам, проявляя ко всему большой интерес.

В Немецкой слободе Петр познакомился с Францем Тиммерманом, выходцем из Голландии, находившимся в Москве по торговым делам. Этого иностранца Петр взял себе в учителя, велел отвести ему комнату рядом со своей и каждый день по нескольку часов занимался с ним. Под его руководством царь стал изучать арифметику, геометрию и военные науки, проявив при этом исключительные способности. Он понимал уже, что значит наука, и еще больше стал уважать иностранцев как людей образованных, у которых было чему Поучиться. Там же судьба свела царя с доктором Лауренцием Блюментростом, приехавшим из Тюрингии и открывшим в слободе врачебную практику. Его сыновья изучали в Германии медицину и приехали в Москву, чтобы участвовать в борьбе с эпидемиями, нередко вспыхивающими на Руси. Одного из сыновей Блюментроста Петр сделал впоследствии своим личным врачом. Именно от общения с этой семьей у Петра Первого развился большой интерес к медицине, сохранившийся на всю жизнь. Внимание русского государя привлек и генерал Патрик Гордон, маститый вояка, приехавший из Шотландии уже тридцать лет назад и прочно обосновавшийся в Москве. Поначалу он занимал небольшие должности, выполнял некоторые дипломатические поручения, а затем начал военную карьеру: от инструктора русской армии он дослужился до генерала. Это был умный и деятельный человек с горячим темпераментом и импозантной внешностью. Гордон хорошо говорил по-русски, мог охотно пропустить стаканчик-другой и пользовался известной популярностью среди москвичей. В решающий для российской истории момент именно Гордон встал на защиту Петра, что сыграло важную роль в его победе над мятежниками.

В Немецкой слободе Петр стал бывать запросто, обедал, ужинал, участвовал в танцевальных вечерах, маскарадах. Молодой царь так увлекся танцами, что не мог усидеть на месте, когда раздавались звуки полюбившегося ему гросфатер-танца. Ёму нравилась веселость и непринужденность этого чудо-городка. Часто общаясь с немцами, Петр мог уже употреблять некоторые немецкие фразы, а к своим лучшим друзьям обращался не иначе, как «Майн херц», «Майн бестер фройнд». В письмах своих, даже к матери, он подписывался «Петрус».

Подружился русский царь и с Францем Лефортом, приехавшим в Россию из Швейцарии девятнадцатилетним юношей, чтобы нести военную службу в Москве. Разница в возрасте не мешала этой дружбе. Швейцарец принимал участие в «потешных» маневрах Петра, который из капитана Лефорта сделал генерала Лефорта. Новый друг был владельцем большого дома на берегу Яузы, меблированного во французском стиле. Вот уже несколько лет этот дом служил любимым местом собраний жителей слободы. Даже в отсутствие хозяина было принято заходить туда. Как организатор всяческих развлечений Лефорт не имел себе равных. Веселый и жизнерадостный, он обладал особым талантом сближать людей, устраивал всяческие увеселения – пирушки, танцевальные вечера, банкеты, на которых вино лилось рекой. Заглядывали в его дом и дамы: шотландки с тонким профилем, сентиментальные немки, голландки. Они вели себя раскованно: разговаривали, смеялись, пели, танцевали с кавалерами. Они никак не походили на московских затворниц с их строгими нравами, что, естественно, влекло к себе молодого государя.

Мать Петра была очень обеспокоена столь вольным поведением своего сына. Не покидала ее и забота о сохранении за ним царского трона. Она устроила его брак с дочерью боярина Лопухина – миловидной, но ограниченной и консервативно настроенной, с взглядами, чуждыми темпераментному и целеустремленному Петру. Получив традиционное воспитание в русском вельможном доме, Евдокия была набожна и суеверна, привержена старине и праздности. Она была на три года старше своего супруга, который и после брака не пожелал расстаться с вольными привычками и не переставал удивлять окружающих своими выходками. Молодой царь продолжал вести жизнь, похожую на жизнь беспутного школяра, а не молодожена – часто отлучался из дома, обедал и ночевал нередко в Немецкой слободе, участвовал в увеселительных пирушках своих друзей, иногда напиваясь допьяна.

В Немецкой слободе Петр познакомился с красивой бойкой девушкой по имени Анна Монс, которая сумела так его пленить, что он вообще стал редко бывать дома.

Со своими родителями Анна приехала в Москву из Миндена, маленького немецкого городка на реке Везер. Отец ее занимался там торговлей вином, и здесь, в Немецкой слободе, он открыл небольшой винный кабачок. Его жена и дети помогали обслуживать гостей. А их всегда было много. Сюда приходили, чтобы встретиться с друзьями, весело провести время и выпить стаканчик хорошего вина.

Сначала, как поговаривали, общительная и темпераментная дочь владельца кабачка была любовницей Лефорта, но затем променяла фаворита на его властелина и, не страдая от недостатка тщеславия, стала выставлять свою связь напоказ: сопровождала царя всюду, широко пользовалась его великодушием. Она постоянно что-то выпрашивала у него при Встрече, а во время его отсутствия иногда направляла через секретаря записочки с очередной просьбой. Петр был внимателен к своей подруге: приказал выстроить дворец в слободе, подарил небольшое поместье под Москвой, делал презенты. Благодаря Анне Монс, молодой царь узнал, что такое любовь.

Ну а Анна? Любила ли она молодого царя?

Пожалуй, нет!

Опытность в амурных делах она приобрела еще в юности, а уже будучи близкой подругой Петра, вступила в связь с саксонским посланником – Кенигсеком. Это было обнаружено совершенно случайно, в связи с весьма печальным событием. Немецкий посланник, сопровождавший Петра в одном из походов, при переправе через реку утонул, и среди его бумаг было обнаружено письмо к нему Анны Монс, написанное в самых нежных выражениях. Так Петру открылась измена девушки, к которой он был привязан всей душой. Ярость его трудно описать; связь, продолжавшаяся почти девять лет, прекратилась.

Сердце русского царя завоюет впоследствии еще одна немка. Но это случится несколько позже…

Анна Монс же вступит через два года в новую связь, на сей раз с прусским посланником Кайзерлингом, который впоследствии на ней и женится. Спустя несколько лет она станет вдовой. От прежних милостей российского государя у нее сохранится лишь его портрет, усыпанный бриллиантами. Все остальные подарки она должна была возвратить. Петр никогда не желал больше даже слышать о ней, обиды он не прощал.

Среди пиров и увеселений царь Петр не забывал, однако, и о делах. Его заветной мечтой было создать русский флот. А начал он с построения ботика – первого русского военного корабля, спущенного на воду в Переяславле, в ста километрах от российской столицы. Затем на Азовском море было спущено тридцать небольших кораблей типа галер, построенных за короткое время на юге России при участии немецких инженеров и пущенных в ход в войне против турок. Здесь же был заложен Таганрог, город, ставший в будущем; последним пристанищем одного из царей Романовых.

Адмиралом русского флота Петр назначил своего преданного друга Франца Лефорта. В Архангельске он заказал голландцу Витцену построить для России современный большой корабль. Шесть недель царь со свитой своих приближенных оставался в этом северном городе, любуясь иностранными судами, приплывающими туда с самыми разнообразными товарами. Иноземные купцы и корабельные капитаны часто приглашали Петра к себе на обеды и вечеринки, и он охотно общался с ними, расспрашивал о житье-бытье заморском.

Царь Петр все больше понимал, что для России гораздо выгоднее иметь собственных корабельных мастеров, чем заказывать суда у иноземцев. Поэтому он решил отправить в Голландию, Италию и Англию пятьдесят отобранных им молодых людей из боярских и дворянских семей для обучения там корабельному делу.

Это решение государя вызвало бурю негодования среди боярства, уже давно роптавшего на него за любовь к иностранцам. Знатные ортодоксы считали, что только русские хранят истинную веру Христову и всякое общение с иноплеменниками «поганит» чистоту православной веры. А тут сам царь якшается с еретиками «немцами», как они называли всех иностранцев. Это не богоугодно…

Петр же в ответ на этот ропот созвал бояр и объявил им, что считает себя неспособным управлять государством на благо народа, так как не получил настоящего образования, а поэтому решил и сам поехать учиться в просвещенные европейские страны. Бояре молча выслушали эти слова, не смея перечить «сумасбродству», как они считали, молодого царя.

И вот свершилось!

Впервые в российской истории царь выезжает за пределы своего государства.

Идей, навеянных свежим ветром с Запада, у пятого царя Романова было множество, но, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Петр снарядил Великое посольство из более чем двухсот человек, в которое вошли врачи, священнослужители, писцы, переводчики, телохранители; включил он в него также своих друзей и молодых дворян, чтобы и они делу поучились. Но отправился государь за границу не как российский царь, а как мастеровой Петр Михайлов, желая тем самым не тратить много времени на торжественные приемы и праздники. Ехал он не веселиться, а учиться – так он объяснял свое инкогнито. Формально руководителем посольства он назначил Франца Лефорта. Но, конечно, не обошлось и без официальных приемов…

Проезжая через германские земли, Петр восхищался городами, деревнями, дорогами, о которых он уже был много наслышан от своих друзей в Немецкой слободе. Проехал он и через Берлин, но в будущей столице царь не остановился, так как город не привлек его особого внимания. Принцесса Бранденбургская София Шарлотта, впоследствии королева Пруссии, находилась в это время с визитом у своей матери, супруги ганноверского курфюрста. Мать и дочь считались образованными женщинами, а София Шарлотта слыла самой красивой и остроумной девушкой в своей стране. Ей в то время было двадцать девять лет, общалась она с видными учеными Германии и Франции, с представителями искусства, людьми передовых идей. Прибытие государя из далекой Московии не могло, конечно, оставить эту замечательную женщину равнодушной.

Было решено устроить русскому царю достойный прием. Он состоялся в Коппенбрюгге, резиденции герцога Брауншвейгского. Приглашены были все члены большого семейства. Петра поразило немецкое радушие. Сначала он чувствовал себя неловко, и не обошлось без трудностей: пришлось есть с помощью ножа и вилки, а к этому нелегко было привыкнуть, ведь дома, в России достаточно было всего лишь одной ложки. Он не знал, куда девать салфетку, и вообще для чего она служит, да еще нужно было привыкнуть пить из небольших стаканчиков или бокалов, целовать у дам ручки Обхождение с европейскими дамами было совсем не простое дело, а целая наука. Танцуя с ними впервые, Петр и его друзья приняли их корсеты за выпирающие ребра и потом повсюду рассказывали, что у немецких дам ужасно твердые спины, одни кости. Российский царь поразил всех своим богатырским сложением, веселостью и непосредственностью. Хозяйку дома он привел в восхищение своими ухаживаниями, разговорчивостью, напоил ее по русскому обычаю, а под конец приподнял голову десятилетней принцессы, будущей матери Фридриха Великого, поцеловал и при этом испортил ей прическу. Четыре часа, проведенные за ужином, не показались долгими ни матери, ни дочери. Впоследствии германские принцессы так описывали своего необыкновенного гостя:

«У него прекрасные черты лица и благородная осанка. Он обладает большой живостью ума… Но при всех достоинствах, которыми одарила его природа, желательно было бы видеть в нем меньше грубости».

Через Софию Шарлотту Петр познакомился с философом Лейбницем и архитектором Шлютером, дружбу с которыми он пронес через долгие годы.

Из Германии, оставив там свое посольство, царь отправился в Голландию. Остановился он неподалеку от Амстердама в городке Саардам, о котором ему много рассказывали плотники, приезжавшие из этих мест в Россию на заработки. Поселился российский государь в доме знакомого ему мастерового Геррита Киста и записался корабельным плотником на верфи под именем Петра Михайлова.

Каждое утро с восходом солнца царь-плотник являлся на работу в красной фризовой куртке, белых холщовых шароварах, с инструментом в руках. Обедал он в соседнем кабачке, обязательно выпивая стаканчик вина или пива, покуривая свою короткую голландскую трубку. В свободное время осматривал лесопильни, бумагопрядильни, мельницы, маслобойни, прочие фабричные заведения, интересовался всеми подробностями производства. Иногда, расспрашивая мастеровых, тут же сам брался за дело. Однажды даже заработал при этом целый талер: очень удачно выкинул лист, зачерпнув формой бумажную массу из чана на бумажной мельнице. На Руси еще ни один царь не получал деньги вот таким образом. Но в Саардаме скоро узнали, кто работает на верфи под именем Михайлова. Отовсюду стали собираться любопытные, чтобы посмотреть на царя-плотника. Поэтому после четырехмесячного пребывания там Петр через Амстердам, где он был встречен с большими почестями, отправился дальше, на этот раз в Англию, где прожил более трех месяцев.

Английский король Вильгельм III принял российского государя очень дружелюбно, подарил ему яхту с пушками и даже устроил для его увеселения сражение на море – этим страна на островах славилась издавна. Поселился Петр не в Лондоне, с достопримечательностями которого он постепенно познакомился, а В небольшом городке Дептфорде неподалеку от королевской верфи, где решил продолжить свое обучение корабельному делу. Почти четыре месяца Петр провел в Англии. Это было триста лет назад, но и сейчас одна из улиц Дептфорда в его честь называется Czar Street (Царская улица). А в Гринвиче, в здании великолепного Морского музея, по случаю юбилея этого визита была организована выставка «Peter the Great» (Петр Великий), на которой были представлены экспонаты, связанные с именем российского государя.

Но не только корабельное дело интересовало молодого царя. Петр ездил в Вульвич, чтобы осмотреть литейный завод и арсенал, посетил госпитали и монетный двор, побывал в знаменитом английском парламенте. После заседания парламента, на котором русский царь присутствовал, он сказал: «Приятно слушать, когда подданные открыто говорят своему государю правду. Вот чему надо учиться у англичан!»

В Англии Петр заключил договор о свободном ввозе в Россию табака. И когда ему заметили, что ведь русские считают курение большим грехом, царь ответил: «Я их переделаю на свой лад, когда вернусь домой!»

Со своей обычной любознательностью царь посетил монетный двор, обсерваторию в Гринвиче, Королевское общество наук, надеясь почерпнуть там полезные сведения для преобразований в России. Не забывал он, конечно, и о развлечениях, отдавая дань молодости. Служанку из саардамской харчевни заменила весьма известная актриса лондонского театра. Использовал российский государь и возможность познакомиться с местными нравами, причем не обошлось и без курьезов.

Как-то именитых гостей пригласил к себе писатель Джон Эвелин, который вел дневник визита Петра. В доме этого джентльмена Петр и его русские друзья разломали ценные стулья на дрова для камина, приняв эти антикварные предметы мебели за ненужное старье. Ну а выпив изрядное количество джина, которым их усердно потчевал гостеприимный хозяин, портреты в его галерее они стали использовать как мишень для стрельбы из пистолета. Одним словом, повеселились по-русски…

Как только Петр научился произносить несколько слов по-английски, Оксфордский университет поспешил ему присвоить звание доктора. Молодой русский царь пытался усвоить все новое и научиться всему, что считал полезным для родного отечества. Он заявлял: «Я ученик и ищу учителя!» И скоро умел даже чинить ботинки и рвать больные зубы.

Последнее стало просто его страстью. Уже в Москве, а потом и в Петербурге, он всегда носил при себе набор медицинских инструментов и, если видел кого-либо на улице с опухшей щекой, тут же пускал свое умение в ход. Многие придворные потом горько сожалели, что пожаловались на зубную боль в его присутствии. Царь не упускал возможности тут же продемонстрировать свое искусство. А лучшим способом угодить государю считалось обратиться к его помощи, чтобы вырвать зуб.

В Западной Европе Петр пробыл почти пятнадцать месяцев, многому сам научился, многое познали его спутники, да еще царь набрал несколько сотен мастеровых и привез их в Россию.

Через Дрезден посольство доехало до Вены, и здесь путешествие было внезапно прервано. Из Москвы поступили тревожные вести.