Текст книги "Царские судьбы"

Автор книги: Валентина Григорян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

Ну а у Павла I появились новые радости и новые привязанности. Чтобы удержать супруга в семье, императрица закрыла глаза на его связь с Анной Лопухиной, восемнадцатилетней дочерью московского генерал-прокурора. Еще на официальных приемах, устраиваемых в Москве по случаю коронации царя, девушка, как всем казалось, бесстыдно кокетничала с государем и не сводила с него глаз.

На самом деле, здесь больше постарались родственники красавицы, пожелавшие на «сладкую» приманку поймать «золотую рыбку». Они-то и нашептывали государю, что девушка «потеряла от него голову». Через год Лопухины переселились в Петербург, и все семейство было щедро осыпано царскими милостями.

Анна стала камер-фрейлиной Марии Федоровны. Эта должность обязывала ее находиться в свите государыни и сопровождать царскую семью в загородные резиденции. Там ей было выделено особое помещение.

Лопухина являла собой полную противоположность бывшей фаворитки Павла: неграциозная, скорее тяжеловесная, пухленькая, но с очаровательной головкой, которую украшали густые черные волосы, с черными глазами, хотя и без особого проблеска ума, присущего ее предшественнице.

По свидетельствам некоторых очевидцев, Лопухина не разделяла чувств императора и даже поведала ему о своей любви к князю Павлу Гагарину. Государь дал согласие на брак, но связь не прекратил и после того, как Лопухина стала княгиней Гагариной. Он был искренне к ней привязан и считал ее своим единственным другом.

Не намного переживет Анна Лопухина своего обожателя-царя. В 1805 году княгиня Гагарина скончалась от чахотки всего двадцати восьми лет от роду.

Четырех сыновей и шестерых дочерей родила немецкая принцесса своему царственному супругу за двадцать пять лет совместной жизни. Свою судьбу дети тринадцатого Романова по установившейся традиции свяжут с иноземцами. Сыновья – Александр, Константин, Николай и Михаил женятся на немецких принцессах. Старшая дочь Александра выйдет за эрцгерцога Австрийского. За принца Мекленбургского Фридриха Людвига выйдет Елена: не достигнув и двадцати лет, она умрет в Шверине, не оставив после себя потомства.

Мария станет женой великого герцога Саксен-Веймарского Карла Фридриха и оставит после себя добрую память в Германии.

Четвертая дочь, Екатерина, считавшаяся любимицей Павла, выйдет замуж за принца Гольштейн-Ольденбургского Петра Фридриха Георга, своего двоюродного брата по матери – он был сыном родной сестры Марии Федоровны. Но недолго продолжалось Семейное счастье великой княжны Екатерины. В 1812 году, в войне с французами, Петр Фридрих погибнет, оставив двух сыновей, судьба одного из которых будет тесно связана с Российским Императорским Домом. Дочь Павла сочетается браком вторично, с королем Вюртембергским, и некоторое время будет проживать в Штутгарте. В тридцать лет и ее настигнет смерть. Это случится в 1818 году, когда на царском троне будет восседать ее старший брат Александр.

Младшая дочь Анна станет супругой короля Нидерландов Вильгельма II и проживет долгую жизнь.

Со времени правления императора Павла I, дерево Романовской династии разрослось настолько, что своими ветвями оно переплелось с кронами почти всех правящих династий Европы. Именно тринадцатый царь Романов заложил фундамент общего европейского Дома – в жилах государей Англии, Дании, Норвегии, Швеции, Нидерландов и некоторых других стран текла отныне и русская кровь.

К своим обязанностям государя Российской империи Павел относился очень серьезно. Он много работал, заставляя работать и своих подчиненных, обдумывал реформы, которые следует провести, знакомился с губерниями России. Объезжая их, император запрещал исправлять на своем пути дороги, чтобы иметь возможность лучше судить об их обычном состоянии. Он любил останавливаться в крестьянских избах и запрещал под угрозой самого сурового наказания всякое приготовление к его приему. Государственной деятельности он отдавал всего себя со всей страстностью увлеченного любимым делом человека. Ему искренне хотелось сделать Россию лучше, благоустроеннее; по отношению к своим подданным быть отцом, который обязан заботиться о детях.

Правил император Павел немногим более четырех лет. За это время было сделано немало: ремонтировались и строились дороги; открывались школы; облегчена была участь крестьян – теперь они должны были работать лишь три дня в неделю на барина, остальное время лично на себя и свою семью; введена свобода вероисповедания – старообрядцам разрешалось отныне строить свои церкви.

А вот отношение к иностранцам при Павле резко изменилось. Французская революция напугала многих монархов, в том числе и российского. Сначала был запрещен без особого на то соизволения его Императорского Величества въезд в Российскую империю французам. Исключение составил Людовик XVIII, получивший личное приглашение от русского царя прибыть в Россию. Король-изгнанник не замедлил воспользоваться российским гостеприимством и в 1799 году поселился в Митаве, в замке герцогов Курляндских, где когда-то проживала Анна Иоанновна. Не отказался король и от ежегодной субсидии, предложенной ему Павлом I. Приют был оказан и многим бежавшим французским аристократам.

Жители других государств могли въезжать в Россию лишь по особому разрешению российских властей, которое выдавалось весьма выборочно.

Российские граждане не были лишены возможности выехать за границу, но отныне это сопровождалось величайшими трудностями. Паспорта выдавались в редких случаях, с преодолением многих бюрократических препон и формальностей. Однако, несмотря на это, эмиграция за границу приняла небывалые размеры. Проведенная перепись показала заметную убыль населения в столице, многие дома просто пустовали. Один гвардейский офицер был задержан на границе и причину своего бегства объяснил так: «Я не знаю за собой никакой вины, но мне показалось, что при этом режиме свободно думать считается уже преступлением».

В 1800 году был издан именной указ императора Павла, запрещающий привозить из-за границы всякого рода печатные произведения, даже музыкальные. В России была введена строжайшая цензура, закрыты частные типографии.

Наряду со всем этим, императором был издан указ о направлении небольшого числа русских юношей в иностранные школы и принято постановление об основании в Дерпте протестантского университета для дворян, проживающих в западных областях империи. Это учебное заведение стало скорее немецким и в скором времени в научном отношении опередило Петербургский и Московский университеты. Дерптский университет стал источником западной культуры и сыграл большую роль в развитии просвещения в России.

Заслугой Павла является и создание высшей медицинской школы, преобразованной затем в Военно-медицинскую академию, а также большого числа специальных военных школ, в том числе школы мореплавания, морской тактики, судостроения. Среди преподавателей этих школ было много немцев. Государь часто посещал эти школы, присутствовал на уроках, интересовался успехами учеников. Самым бедным слушателям он даже выделял деньги, некоторых из них, наиболее способных, отправлял за счет казны учиться за границу.

Из тридцати шести миллионов человек, проживающих в то время в России, пожалуй, только одна десятая часть не имела оснований не благословлять государя, желанием которого с первых же дней правления было защищать слабых от сильных. Сын Екатерины стремился быть во всем справедливым: «улучшить жизнь работающего человека, заставить дворян-„тунеядцев“ работать». Он гневно выступал против всяких хищений, укоренившихся в администрации императорских дворцов. «Они хотят водить меня за нос. По несчастью, у меня его нет», – при этих словах он обычно проводил рукой по лицу, обращая внимание на свой курносый нос. Всех, кто навлекал на себя его неудовольствие, император просто отстранял от своей особы и от управления государством. Постепенно зарождалось недовольство среди «обиженных и оскорбленных». Многие проекты стали буксовать. Двор с трудом скрывал свою ненависть, вызванную так называемым «павловским террором», хотя как правило это была лишь ссылка в деревню. Сам же император заявлял своим близким: «Я предпочитаю быть ненавидим, делая добро, чем любимым, делая зло».

На портретах Павел изображался часто со всеми атрибутами масонства. Развитию русского масонства сильный толчок дал брат шведского короля герцог Зюдерманландский, приехавший в Петербург вместе с Густавом III. Он стоял во главе шведских лож и повлиял соответствующим образом на великого князя. Русские ложи, членом которых стал Павел, числились восьмым отделом братства и вошли в тесный контакт с прусскими ложами, председателем которых был принц Фердинанд Прусский, дядя Марии Федоровны. Павел относился к масонам благосклонно, еще будучи наследником престола. После того как он стал императором, власть масонов в России вступила в полную силу. Этому способствовал мистический склад ума нового государя. Однако в последние годы жизни русский царь разочаровался в масонстве и уже отзывался о нем с насмешкой. Масоны не хотели прощать отступничество…

Все это вместе взятое взывало о мести со стороны власть имущих. На императора стали смотреть как на тирана. В Петербурге назревал заговор…

Идеологом государственного переворота стал балтийский немец граф Петер фон Пален, губернатор Петербурга. Будучи еще бароном, Пален, служивший в Риге, получил выговор от императора Павла за оплошность по службе и затаил против него злобу. По прошествии некоторого времени гнев императора сменился на милость. Пален стал военным губернатором российской столицы и получил графское звание. Заняв столь высокий пост, он делал все, чтобы возбудить недовольство против государя, собрал вокруг себя сообщников. Всех преданных Павлу людей он постепенно удалял. Обласканный императором, имевший огромную власть как генерал-губернатор, Пален употребил эту власть и свое влияние на создание группы заговорщиков против царя, вместо того чтобы по своей должности и присяге оберегать его. План свержения царя был составлен генералом фон Беннигсеном, тоже немцем, но родом из Ганновера, служившим в России уже много лет: десятилетним мальчиком он был пажом при императрице Елизавете, в четырнадцать лет – гвардейским прапорщиком, а впоследствии – генералом. У него имелись личные счеты с императором, который в силу своей способности резко менять однажды принятое решение, переходить от одного намерения к другому, иногда противоположному, много раз увольнял его и затем снова брал на службу.

Но проливать кровь никто не хотел. Целью переворота было заставить императора отречься от престола и уйти с политической арены. Два немца – крутые нравом и быстрые на руку – получили поддержку русских князей, графов, баронов и высших офицерских чинов, полагавших, что Павел должен заявить о своей неспособности править Россией и отказаться от всех прав на русский трон. В заговор против императора вошел и фаворит Екатерины II Платон Зубов вместе с двумя своими братьями.

Время осуществления заговора было известно даже тем, кто не принимал в нем никакого участия, лишь государь ничего не знал, по крайней мере ничего такого, что побудило бы его принять энергичные меры. В силу своей подозрительности он, правда, строил какие-то догадки и даже как-то неожиданно спросил графа Палена:

– Вы были в Петербурге в 1762 году?

– Да, государь. Но что Вы хотите сказать этим, Ваше величество?

– Вы участвовали в заговоре, лишившем моего отца престола?

– Я только был свидетелем переворота, а не действующим лицом. Почему Вы спрашиваете об этом?

– Потому что… потому что хотят повторить то, что было сделано тогда.

Пален, почувствовав страх, хладнокровно сказал, успокаивая государя:

– Не ищите сходства между Вашим положением и тем, в котором находился Ваш несчастный отец. Он был иностранец, а Вы русский. Он ненавидел, удалял от себя русских людей, Вы же их любите, уважаете и сами пользуетесь их любовью. Он раздражал и даже ожесточал против себя гвардию, Вам же она предана. Он преследовал духовенство, а Вы его почитаете. Тогда не было никакой полиции в Петербурге, теперь же она существует и настолько совершенна, что нельзя произнести слова, нельзя сделать шага, чтобы я об этом не знал.

– Все это так, а все-таки не надо дремать…

Этот диалог состоялся незадолго до ужасной ночи 11 марта, когда, выпив для храбрости изрядное количество шампанского, заговорщики взломали дверь и проникли в спальню царя в Михайловском замке. Павел переселился сюда из старого Зимнего дворца всего за шесть недель до того, несмотря на страшную сырость во всех его помещениях. Этот замок был построен на месте Летнего дворца Анны Иоанновны с неимоверной быстротой, словно Павел что-то предчувствовал. Здесь он считал себя в безопасности, живя, как в крепости: замок был окружен глубоким рвом с пятью поднимающимися на ночь мостами, все входы охраняли часовые из старого гатчинского контингента.

Но, увы! Для генерал-губернатора преград не было. Тем более, что он заручился поддержкой наследника престола, старшего сына царя, который якобы дал согласие на низложение отца. Может быть, его ввели в заблуждение в связи со следующим обстоятельством? Император выписал из Германии племянника своей супруги, тринадцатилетнего принца Вюртембергского Евгения, к которому стал, ко всеобщему удивлению всех, особенно благоволить. Он даже высказывал намерение усыновить его и женить впоследствии на своей любимой дочери Екатерине, что было воспринято как намек на то, что, возможно, принц займет престол вместо Александра. Об этом заговорщики нашептывали старшему сыну царя, чтобы склонить его на свою сторону.

Участники переворота оставили свои воспоминания, которые впоследствии были объединены в книге «Цареубийство 11 марта 1801 года». Это трагическое событие описывается со всеми подробностями. Когда заговорщики, среди них и князь Платон Зубов, ворвались в спальню императора, его постель была смята, одеяло отброшено в сторону, но царя не было видно. И тут один из ворвавшихся в покои императора издал радостный крик. Из-под заслонки камина виднелись голые ноги Павла. Его силой вытащили и велели подписать отречение. В кальсонах и нижней полотняной рубахе, стоя перед пьяными офицерами, Павел твердым голосом заявил, что ничего подписывать не будет. Один из заговорщиков схватил с письменного стола золотую табакерку и швырнул ее в императора, попав ему прямо в висок. Павел упал на пол, разъяренные офицеры набросились на него и стали избивать, пока кто-то не задушил его, как это сорок лет назад случилось с его отцом. Только на этот раз использовали не льняную салфетку, а офицерский шарф императора, который висел над его походной кроватью.

Это было еще одно кровавое преступление в истории России, в истории Дома Романовых. Третье убийство царствующей персоны императорской фамилии: Петр III, Иоанн Антонович, Павел I – три зверских убийства. Жестоко! Но куда большая жестокость еще впереди, та, которая свершится через сто семнадцать лет, чтобы навсегда покончить с династией Романовых-Голштинских. Но об этом позже.

Короткое, но тревожное царствование Павла I трагически закончилось. Тело покойного императора было перенесено в тронный зал Михайловского замка, а через несколько дней в Петропавловский собор, где состоялось отпевание и погребение. Неожиданная смерть вызвала бесчисленные слухи и толки. Всенародно же было объявлено, что император скончался от апоплексического удара. Лишь через шестьдесят лет действительные обстоятельства его убийства будут преданы гласности.

Ну а согласно «фамильному акту о престолонаследии» императором был объявлен старший сын «скончавшегося» – Александр Павлович, застенчивый молодой человек с грустными глазами.

Александр I

  оцарение на российском престоле любимца Екатерины II Александра вызвало бурный взрыв ликования при дворе. Все радостно поздравляли друг друга со счастливой переменой. Но на Руси многие, очень многие и всплакнули, узнав о смерти императора Павла. Только на похоронах, где присутствовало высшее дворянство да некоторые важные чиновники, слез пролито не было.

Со слезами воспринял весть о смерти отца и великий князь Константин. Прибыв в Зимний дворец по случаю зачтения манифеста о вступлении на престол старшего брата Александра и наблюдая за приближенными нового государя, их весельем и надменностью, он в момент, когда все стихло, произнес как-будто про себя, но так, чтобы все слышали: «Я бы велел их всех повесить». А одному из своих друзей Константин сказал: «…после всего, что произошло, мой брат может царствовать, если ему угодно, но если когда-нибудь престол должен будет перейти мне, я от него откажусь». Он действительно сделал это двадцать четыре года спустя…

Константин больше всех был похож на своего отца: курносый, серо-голубые глаза навыкате, светлые насупленные брови. Вот только отвращение к престолу, казалось, было врожденным и отличало его от Павла. «Меня, – говорил он, – непременно задушат, как задушили отца».

Иначе повел себя его старший брат Александр. Хотя он и не раз высказывался, что царствование его не привлекает, он, как поговаривали, узнав от генерал-губернатора Палена о готовящемся заговоре против своего отца-императора, не стал препятствовать этому. А придя к власти, молодой царь по собственному решению не покарал никого из тех, кто принимал участие в убийстве, разве что продемонстрировал по отношению к некоторым свою царскую немилость.

Беннингсен сохранил все свои должности, Пален же вынужден был по требованию вдовствующей императрицы Марии Федоровны подать в отставку и оставить Петербург. До самой смерти, последовавшей в 1826 году, он жил, не выезжая, в своем курляндском имении, которое называл «Паульс-гнаде». По свидетельствам очевидцев, в каждую годовщину убийства императора Павла, 11 марта, бывший генерал-губернатор российской столицы напивался допьяна: до конца своих дней он считал, что совершил «величайший подвиг».

Тяжело переживала утрату Мария Федоровна. После похорон она удалилась в Павловск, сократив до минимума круг своего общения. Ее сын, провозглашенный новым императором, явно боялся ее и относился к ней с исключительным почтением, в основе которого, по всей вероятности, были угрызения совести.

Трагедия семьи усугубилась известием о смерти старшей дочери Павла, Александры, на которой когда-то хотели женить шведского короля. Этот брак, несмотря на огромное желание родителей девушки, так и не состоялся, хотя для этого была предпринята не одна попытка с их стороны.

Несчастная Александра была выдана замуж за австрийского эрцгерцога Иосифа. После бракосочетания она уехала со своим мужем в Вену. Павел был огорчен разлукой и особенно опечалился, когда получил от дочери известие, что вторая жена отца ее супруга, императора Франца, Мария-Терезия Неаполитанская, плохо с ней обращается. Русскую великую княгиню упрекали во многом и даже в том, что блеск ее украшений затмевает бриллианты австрийской императрицы. А уж любовь и признание со стороны населения Австрии и Венгрии ей просто не хотели простить, обвинив молодую женщину В поощрении сепаратистских стремлений. За дочерью русского царя был даже учрежден строгий надзор. В марте 1801 года, через несколько дней после трагической смерти ее отца, она скончалась от родов. Говорили, что это случилось от того, что Александре было отказано в самом элементарном уходе.

Новый царь взошел на российский престол в двадцать три года. Стройный молодой человек, со светло-рыжеватыми волосами, с голубыми глазами и доброй улыбкой, как у матери, он совершенно не был похож на своего отца. Правда, будучи ребенком, он, как когда-то и Павел I, с удовольствием играл в солдатики и, конечно же, мечтал командовать армией. Но, по мере того как Александр рос, отец и сын отдалялись друг от друга все более. Кротость старшего сына Павел считал слабохарактерностью, а сдержанность – лицемерием.

А ведь Александр с юных лет находился в весьма затруднительном положении: он вынужден был лавировать между отцом и бабушкой, боготворившей своего старшего внука. Она внимательно относилась к его воспитанию, сочиняла для него сказки и учебники, лично преподавала ему историю. А в последние годы своей жизни Екатерина II вынашивала идею передачи престола Александру, минуя его отца. Об этом знал Павел, и это, естественно, наложило отпечаток на его отношение к своему старшему сыну. Постепенно в характере Александра появились скрытность, недоверие к людям, двуличность. В нем развилась подозрительность и болезненное самолюбие.

Учителем Александра, как и его брата Константина, родившегося двумя годами позже, был швейцарец Цезарь Лагарп, очень уважаемый человек, придерживающийся крайне радикальных взглядов. Дружеский контракт с учителем у братьев остался на долгие годы. Семена революционных преобразований, посеянные им, проникли в их души, но богатых всходов не последовало – помешало высокое положение бывших учеников.

Обязанности няни при великом князе Александре исполняла Прасковья Гесслер, англичанка по происхождению. Она же давала ему уроки английского языка. Эта умная и сердечная женщина была искренне привязана к своему воспитаннику, старалась внушить ему добро и любовь к людям. Среди членов императорской фамилии Гесслер пользовалась особым уважением.

В шестнадцать лет Александра женили на очаровательной, нежной, как только что сорванный цветок, четырнадцатилетней немецкой принцессе Луизе Марии, дочери маркграфа Баден-Баденского Карла Людвига, нареченной на Руси Елизаветой Алексеевной. Мать ее, Амалия, принцесса Гессен-Дармштадская, уже приезжала однажды в Россию, когда выдавали замуж ее старшую сестру за великого князя Павла, трагично закончившую свои дни, так и не познав радости материнства.

Юная супруга внука Екатерины II, кроме невыразимой прелести и грации, отличалась выдержкой, умеренностью, тонким умом и способностью быстро схватывать все, что могло служить ее украшению. Своего суженого она боготворила.

Молодой великий князь и его жена вели уединенную жизнь, окружая себя только людьми, преданными Павлу. Александр общался с высшими должностными лицами и иностранными министрами только в присутствии императора. И хотя прямой наследник Павла пользовался народной любовью, желания стать главным лицом России он никак не проявлял. С конца 1794 года молодая супружеская пара проживала в Гатчине. Именно там Александр познал законы воинской службы и был посвящен в тайны военного искусства. Там же он сблизился со своими родителями, с которыми практически был разлучен по воле бабушки-императрицы, взявшей на себя его воспитание. Теперь же он все больше подпадал под влияние своей матери.

Александр понимал, что ему предстоит управлять страной, где выбор исполнителей царской воли основан на фаворитизме, индивидуальные способности мало учитываются, и все зависит от любви или нелюбви высшего начальника. Крестьянин обижен, торговля стеснена, свобода отсутствует, порядок изгнан. Империя лишь полна стремлений к расширению своих пределов. Его отцу мало что удалось выполнить из своих благих намерений. Его поспешили убрать с политической арены, да и из жизни те, кто, добравшись до вершин власти, всячески тормозил процесс упорядочения российской жизни, сближения России с Западом. Главное – это личные эгоистические интересы, а никак не прогресс в родном Отечестве. Эту болезнь, кстати, не удалось излечить по сей день, да она, пожалуй, и неизлечима в российской жизни.

«При таком ходе вещей возможно ли одному человеку управлять государством, а тем более исправлять укоренившиеся в нем злоупотребления; это свыше сил не только человека, одаренного подобно мне обыкновенными способностями, но даже и гения», – так писал старший сын императора Павла одному из своих друзей еще до смерти отца.

В день восшествия на престол Александр обещал управлять государством по законам своей бабушки Екатерины II, и так же упорно, как и она, насаждать грамотность и просвещение в России. Он заявил о своем намерении перевести на русский язык много полезных книг, чтобы распространять знания, о своем решении создать народное представительство, которое бы составило свободную конституцию. Эти две задачи Александр хотел во что бы то ни стало выполнить, будучи царем, а уж потом удалиться в какой-либо уголок в Швейцарии или на берега Рейна и жить там спокойной и счастливой жизнью, как простой смертный. Таково было политическое и жизненное кредо нового царствующего Романова. Он имел столько хороших идей и обещал так много полезных реформ, что в истории его прозвали Благословенным. Однако планировать оказалось легче, чем претворять. Немногое из того, что было обещано, осуществилось.

Лишь в первые месяцы своего царствования четырнадцатый Романов издал несколько распоряжений либерального характера, отменил ряд ограничений и запрещений, в том числе ограничения в гражданской одежде и напудренные косы у солдат. Прусская военная форма была упразднена. Ушли в прошлое пышные причудливые парики. Им на смену пришли гладкие прически, свободные платья со струящимися складками, наподобие греческих туник. Женщины стали носить диадемы, украшенные бриллиантами или другими драгоценными камнями.

Александр даровал свободу и прощение заключенным, сосланным или удаленным из Петербурга его отцом, запретил применение пыток при дознании. Он действовал по принципу своей бабушки, которая частенько говаривала, что лучше простить десять виновных, чем наказать одного невинного.

Все это, а также личное обаяние и предупредительное поведение нового императора создали ему большую популярность. В его царствование и политических гонений-то почти не было.

Но не так все гладко обстояло в глубинке огромной России. Там процветало самодурство местных генерал-губернаторов. В отдаленных от центра губерниях была своя цензура, свои тюрьмы и даже свои пыточные. Были и свои «глаза» в самой столице. Однажды одному мещанину удалось из Западной Сибири добраться до Петербурга и воспользоваться подходящим случаем, чтобы подать императору свою просьбу, умоляя прочесть ее. Александр был поражен страшными вещами, о которых он прочитал в челобитной. Он позвал просителя, долго говорил с ним и убедился в истинности его печальных слов. Он очень смутился, узнав, что творится в России. И как пишут, между царем и мещанином состоялся следующий диалог:

– Ступай, братец, теперь домой, дело это будет разобрано.

– Ваше Величество, я к себе теперь не пойду. Прикажите лучше запереть меня в острог. Разговор мой с Вашим Величеством не останется в тайне – меня убьют.

Александр содрогнулся от этих слов и сказал, обращаясь к Милорадовичу, который был тогда генерал-губернатором Петербурга:

– Ты мне отвечаешь за него.

– В таком случае позвольте мне взять его к себе в дом. Другого безопасного места я не вижу.

Так и жил этот мещанин из Западной Сибири в доме петербургского генерал-губернатора вплоть до окончания дела.

Своими сподвижниками новый император сделал двух совершенно противоположных людей: Аракчеева и Сперанского. Дружба с первым началась еще до восшествия на престол, сближение произошло через отца. В последние часы жизни Екатерины, когда уже было ясно, что ничто ей больше не поможет, Павел поспешил призвать в Зимний дворец генерала Аракчеева, который нес службу в гатчинской армии, чтобы дать указания относительно его новых обязанностей при императорской персоне. Подведя его к старшему сыну, он соединил их руки, сказав при этом: «Соединитесь и помогайте мне».

«Соединение» продолжалась почти три десятилетия. Узнав о смерти императора Павла, Аракчеев немедленно помчался в столицу. Будущий фаворит Александра прискакал верхом из Гатчины, покрытый грязью, но переодеться ему было не во что. Сын Павла провел его к себе и дал ему одну из своих рубашек. Говорят, что Аракчеев хранил ее с тех пор как святыню в сафьяновом футляре и распорядился похоронить себя в ней. А еще рассказывают, что первый друг императора положил сто тысяч рублей в ломбард для выдачи через сто лет вместе с процентами тому, кто напишет лучшую историю жизни императора Александра I.

Александр Аракчеев был человек твердой воли, прямолинейный, ни перед чем не останавливающийся для осуществления своей цели, считавший повиновение первой добродетелью. Высокого роста, худой, в артиллерийском мундире темно-зеленого цвета, между двумя верхними пуговицами которого он постоянно носил маленький, как образок, портрет покойного императора Павла, грубый, лишенный всякого благородства, с лицом не военного, а скорее чиновника. «Обезьяна в мундире», – так называли его за глаза. И, пожалуй, в то время не было человека более ненавидимого, чем Аракчеев, царский слуга, переданный по наследству от отца к сыну.

Все двадцать пять лет царствования четырнадцатого царя Романова Аракчеев был рядом с ним – неизменно самое доверенное лицо. Даже отталкивающая внешность Аракчеева не помешала в этой дружбе такому эстету, как Александр. Император знал, что более преданного слуги у него нет, и доверие к нему было безгранично. Рассказывали даже, что у Аракчеева имелись чистые листы бумаги с царской подписью, и он мог вписать в них, что угодно – чины, ордена, заточение в крепость. «Я друг государя, – говорил Аракчеев, – на меня жаловаться можно только Богу». Последние десять лет царствования Александра он был фактически правителем Российского государства, хотя официально числился военным министром. По всем войскам был отдан приказ воздавать ему царские почести даже в присутствии самого императора – отличие, которого не удостаивался даже великий князь Константин.

Особыми правами пользовался даже адъютант Аракчеева, немец Клейнмихель. А начальником тайной полиции стал тоже немец фон Фок, который буквально заваливал императора доносами.

Другим политическим деятелем эпохи Александра I был Сперанский – замечательный человек, с чувством высокого достоинства, честный и порядочный. Личное знакомство императора с ним началось лишь на пятом году его царствования, и Александр был поражен его умом, работоспособностью, настойчивостью и железной выдержкой. Сперанский был незнатного рода, а выдвинулся лишь благодаря своему таланту.

Михаил Сперанский родился в семье простого сельского священника, с семи лет был отдан на учение во Владимирскую духовную семинарию. Затем поступил в Петербургскую Духовную Академию для изучения геологии и уже тогда выделился своими исключительными способностями. По окончании духовной Академии Сперанский получил звание профессора математики, физики и философии. Но молодой ученый не пожелал оставаться в Духовной Академии и приложил немало усилий, чтобы перейти на гражданскую государственную службу. Устроившись в Министерство внутренних дел простым служащим, он дослужился до поста заместителя министра и был замечен самим Александром, который стал поручать ему сочинение своих тронных речей, передавал различные проекты государственных реформ и нередко проводил с ним целые вечера в беседах о преобразованиях в России. Большинству из этих преобразований так и не суждено было сбыться.