Текст книги "Обмани меня еще раз (СИ)"

Автор книги: Валентина Элиме

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

‒ Мне бы не понравилось находиться за решеткой, ‒ я переключила свое внимание на него и понимала, что он хочет что-то мне сказать.

‒ Твой отец звонил, ‒ он слегка повернул голову в мою сторону, я не стала прятать свои глаза. ‒ Хотел убедиться, что не я был причиной твоих переживаний. И он был рад узнать о том, что я ни причем, и что это я провожал тебя домой в тот день. Он сильно переживает за тебя. Больше всех на свете. И я тоже беспокоюсь. Ты стала другая…

Он закончил говорить, но мы продолжали смотреть друг другу в глаза. Даниил искал правду, у него на языке вертелось кучу вопросов, это читалось в его взгляде. Ему хотелось раскрыть все мои тайны, которые я так усердно пыталась прятать ото всех. Это привело бы к очередной волне боли для меня.

‒ Я знаю. И спасибо тебе за все, ‒ я мило улыбнулась ему и аккуратно каснулась его плеча, тем самым выражая ему свою благодарность. ‒ Папа иногда слишком усердствует в заботе обо мне. Я справлюсь во всем, не маленькая же. И мне не впервой, тем более, у меня есть такой хороший друг, как ты. Скоро все образумиться и я стану прежней.

Взгляд и лицо Даниила изменились моментально, как только он услышал слово друг. Он отвернулся и посмотрел вниз. Я понимала, что он хочет большего, но я не могла пойти ему навстречу, это будет обман. И больше всего на свете я ненавидела ложь, ведь его в моей жизни было не только предостаточно, даже излишне много. Мои первые настоящие чувства и те были окутаны железными цепями лжи, последствия которых отражались на мне и сейчас. Я не хотела обманывать Даниила.

Мужчина маялся, хотел что-то выговорить, но сдерживал себя. Мне нравилось, что он не поддавался порыву.

‒ Прости, но обманывать я не хочу. Время не излечило мои раны, они и стоят на моем пути.

‒ Это как-то связано с тем вечером? ‒ Даниил продолжил не смотреть на меня.

У меня появилась возможность понаблюдать за ним. В профиль он выглядел еще более мужественным. Губы сжаты в линию, но не от злости, скулы напряжены, ожидая моего ответа, глаза смотрели вперед. Легкая щетина добавляла ему шарма и приятагательности, при других обстоятельствах я не задумываясь прыгнула бы в эпицентр урагана чувств по отношению к нему. Но дальше симпатии дорога дальше не шла, впереди глубокий обрыв без единого шанса двигаться вперед.

Мне трудно дались слова, но от меня ждали ответа.

Ева

‒ Это связано с моим прошлым, которое так неожиданно появилось в моей жизни. Я избегала его столько лет, стараясь забыть и вычеркнуть из своей жизни, но судьба решила поиграть с нами, устроив эту чертову встречу. Извини, если доставила тебе неприятностей, ‒ я склонила голову, испугавшись того, что если встречусь с Даниилом глазами, то бурного потока слез мне не избежать.

‒ Ты чего? Я всегда готов тебе помочь, и рад, что ты обратилась именно ко мне, ‒ мужчина притянул меня к себе и обнял за плечи.

В его объятиях мне стало так легко, разом позабылись все проблемы, забылись все нерешенные вопросы. На этом мосту существовали только мы вдвоем.

‒ Когда-нибудь ты расскажешь мне свою историю? Поделишься своими сомнениями?

‒ Когда-нибудь, возможно, и поделюсь, но только не в данный момент, ‒ я уткнулась лбом ему в грудь, и меня окутал запах его парфюма: бурное море с нотками хвои. ‒ Почему ты обратил внимание на меня? Ведь при первой встрече ты был не в восторге от нашей встречи?

‒ Я помню многие подставные встречи с потенциальными невестами, которых откуда-то находил мой отец, и все они проходили по одному сценарию. Всех девиц интересовало лишь мое состояние, только и всего. Они использовали весь свой арсенал, чтобы привлечь мое внимание, даже подключали тяжелую артиллерию. Видела бы ты, как я убегал от последней, ‒ Даниил задорно засмеялся. ‒ Только они не учли одного, что я не люблю ложь. Все они обманывали и меня, и себя. Ты же повела себя совсем иначе. Сразу начала раздавать лучи „добра”. И потом выяснилось, что мы с тобой вдвоем были лишь жертвами заговора наших отцов. Но я нисколько не жалею, что мы встретились. Ты скрытная, но от этого вызываешь во мне больше интереса, чтобы узнать тебя, как можно лучше. Может, дейтвительно нам остаться только друзьями? Из этого я получу больше.

Даниил слегка отсранил меня от себя и взглянул в глаза. В его же я видела вопросы, сомнения, желание и сожаление. Лучше рубить все сейчас, чем потом, когда боль от правды будет в разы сильнее.

‒ Поехали на выходные за город? Мой друг часто утраивает выезды на природу. Дача, свежий воздух, шашлыки. Обещаю, приставать не буду, но как свою девушку представлю, чтобы не ударить в грязь лицом. И ты же любишь мясо, ‒ идея отдыха мне нравилась, но в городе меня держали дела, которые я не могла отложить.

‒ Я бы с удовольствием, только не могу. Честно, это не отговорки. Мне надо побегать с документами и закончить одно дело, на которое, наконец-то, я решилась на днях. И отложить его никак нельзя. В следующий раз обязательно, даже сама напрошусь.

Даниил мне улыбнулся, показывая, что не обижается. Мы еще немного постояли на мосту, но холодный воздух заставил нас покинуть парк. Мужчина предложил зайти в кафе и отогреться чашечкой кофе.

Мы сидели за столиком и вели непринужденную беседу, когда у него зазвонил телефон. Он поговорил совсем недолго, больше слушал и менялся в лице. Разговор закончился, и Даниил убрал свой телефон. В воздухе повисло напряжение.

‒ Все в порядке? ‒ я начала переживать за него.

‒ Да, все нормально. Просто возникли некоторые сложности по последнему делу. Мне надо будет на пару дней уехать в столицу, чтобы встретиться с нужными людьми. Но ты не переживай, звони, если что понадобиться, для тебя я доступен всегда, ‒ Даниил старался не показывать мне свою взволнованность. ‒ На выходные я уже буду в городе, тогда и встретимся.

Я хотела уйти вместе с ним, но он убедил меня допить кофе. Мужчина поцеловлал меня в щеку, захватил верхнюю одежду и вышел из кафе. После его ухода я почувствовала себя одинокой и покинутой. Как за пару дней Даниил успел стал для меня важным человеком в моей жизни? Понимающим, хорошим и близким другом?

Я была погружена в свои мысли о нем и не обратила никакого внимания на человека (А стоило бы!), который на первый взгляд ничем не привлекал внимания. Только вот он шел за нами от самого парка и зашел в то же кафе, что и мы, и занял соседний с нами столик. Он прислушивался к нашему разговору. Он делал снимки, не только девушки, но и мужчины, ничем не выдавая себя. Он же писал сообщения неизвестному адресату, и ждал ответа, скидывая снимки девушки в объятиях мужчины. Ответ на фотографию пришел незамедлительно: „Убрать!” И дальнейшие события закрутились, как колесо по накатанной дороге, всего лишь по желанию одного человека. Зазвонил телефон, и мужчина покинул кафе, оставляя девушку в гордом одиночестве. На большем расстоянии от происходящих событий в одном из кабинетов офисного здания мужчина внимательно рассматривал фотографию женщины. Его глаза остановились именно на этом снимке, хотя их было предостаточно. „Скоро мы встретимся”, ‒ прошептал он одними губами.

Этими словами для меня был подписан отдельный сценарий, который я должна сыграть идеально…

Глава 13

Ева

На работу я ехала как можно медленно, игнорируя возмущенные сигналы других водителей. Торопится, пусть объезжает, мне вот, в отличие от них, некуда спешить. Специально ловила красный свет на всех светофорах, да и выбрала я самый длинный путь до больницы, почти весь город пришлось объехать. Всегда наступает конец пути, что ты выбрал или тебе навязала судьба, как долго бы она не длилась. Вот и я доехала до своей работы, но желания идти не было. Меня хватали и упорно тянули в сторону больницы, а мне хотелось упереться ногами и двинуться в обратную сторону, хоть руку отрубай, чтобы освободиться.

Я сидела в машине и не спешила ее покидать. Включила радио, чтобы тишина не нагнетала еще больше, чем на самом деле, хотелось ее разбавить, чтобы не чувствовать ее остроту. Известный певец распинался перед слушателями и во все горло орал, доказывая всем, что он не боится. «Я не боюсь! Я не боюсь!» ‒ его слова эхом отдавались в моей голове, подталкивая меня предпринять хоть какие-то действия.

И правда, чего это я раскисла? Ну, появился он в моей жизни снова, я же не собираюсь кидаться в его объятия и повторно остаться с конвертом в руке, где он опять от меня откажется, испугавшись высказать мне правду в лицо. Надо только не встречаться с ним. Надеюсь, он выполнит мое единственное условие. И сегодня же я буду освобождена от его давления. С этими мыслями я вышла из машины и направилась в сторону главного входа.

‒ Он уже ждет, ‒ Павел Николаевич нервно мерил свой кабинет, когда я зашла к нему полностью готовая к работе.

‒ Я не пойду туда, пока он будет попадать в поле моего зрения. Пусть погуляет где-нибудь, иначе я не выйду из этого кабинета, ‒ в подтверждение своим словам удобно устроилась на старом диване главврача, вдобавок, и ногу на ногу закинула. Нагло? Да! Но мне мое спокойствие для работы было важнее. Его присутствие мешало бы мне сосредоточиться.

‒ Он об этом знает? ‒ Павел Николаевич удивленно вскинул брови, но кроме вопроса больше ничем не прокомментировал мое поведение.

Я один раз кивнула головой и взяла в руки старый медицинский журнал, лежавший на столе неизвестно сколько времени. Главврач покинул кабинет на пару минут и вскоре вернулся за мной. На этот раз я послушно последовала за ним в сторону платной VIP-палаты. Иначе и быть не могло. Я с неохотой переступила порог и до конца не поднимала голову, глубоко в себя заталкивая все свои чувства, что могли мне помешать в работе.

На кровати лежала девочка лет восьми. Ее лицо не выражало никаких эмоций. Она спокойно полулежала на приподнятом подголовнике и ждала вердикта. И каким бы он не был, это ее нисколько не пугало, словно она догадывалась о своем здоровье. Меня удивило ее несколько странное поведение. Но глаза ее оживились, это я заметила даже сквозь ее очки, как только я подошла поближе и оказалась перед ней во всей своей красе. Девочка изучала меня так, словно сканером проходила. Даже мужики так на меня не смотрели, как она в данный момент.

‒ Привет. Всю меня изучила? Ну как, понравилась? Теперь я могу тебя осмотреть? ‒ как можно мягче спросила я и присела на краешек кровати. ‒ Меня зовут Ева Александровна и я буду твоим лечащим врачом.

Я, как могла, сдерживала себя, понимая, что маленькая девочка не причастна ко всему, что творит ее отец. Но некоторые чувства давали о себе знать, неожиданно, без моего ведома и участия, заставляя меня говорить те слова, которые я бы не сказала, будь другая ситуация. Вздохнула и на пару секунд закрыла глаза, выравнивая свое внутренне состояние.

‒ Знаю, папа говорил о вас, ‒ мои слегка грубоватые вопросы никак ее не задели, но меня больше заинтересовало то, что Чернов мог вообще что-то рассказывать обо мне своей дочери.

‒ Тогда ты знаешь, что мне нужно тебя осмотреть и взять необходимые анализы, для этого ты пару дней проведешь в этой палате, ‒ мне показалось странным, что дочь вовсе не похожа на отца.

‒ Я готова, ‒ Антон был со смуглой кожей, черные, как влажная земля по весне, волосы, крупное телосложение, когда как девочка, что лежала передо мной, была с белой фарфоровой кожей, огненно-рыжими волосами, струящимися, словно свежий мед, так и хотелось коснуться их и пропустить через пальцы. На ее лице красовались веснушки, словно кто-то неаккуратно рассыпал на снег оранжевые ягоды рябины. Наверное, вся в мать. Неужели за то время, что мы не пересекались, у Чернова поменялись вкусы? Хотя, меня это не должно волновать, вот ни капельки, но почему-то волна раздражения на рыжую женщину, что родила ему такую чудесную дочь, прокатилась внутри меня.

‒ Меня зовут Лесма, латышское имя, что означает «пламя», но папа обращается ко мне Лесми. Мне так привычнее, ‒ ничуть не смущаясь, ни меня, ни Павла Николаевича, который оставался безучастным, тараторила девочка.

Я промолчала в ответ, меня не должно интересовать причины, по которым Чернов подобрал такое имя для дочери, мне надо поставить диагноз и на этом наше знакомство оборвется.

‒ Вы меня вылечите? Я хочу ходить в школу, а папа мне не разрешает, боится за меня, ‒ ее вопрос меня удивил, и я взглянула на нее, наши взгляды пересеклись.

Лесми не боялась того, что я ей скажу. Она держалась, как боец, понимая все, что с ней происходит. И девочка не унывала, она хотела жить как все дети, ходить в школу, веселиться, но была лишена всего этого из-за чрезмерной опеки родителей. Их можно понять, что они переживают за своего ребенка, но лишают их самого главного – счастливого детства. Иногда нужные радостные эмоции лечат лучше, чем неизвестные таблетки.

‒ Смотря, что я у тебя найду, но обещаю, что сделаю все возможное и невозможное, ‒ за короткое время, что провела рядом с ней, она сумела чем-то зацепить меня.

Ева

Мне нравился ее боевой дух и то, как она держалась. И девочку я осматривала немного дольше, чем остальных своих пациентов, и изучала тщательнее. В душе зашевелились ниточки сомнения, когтями задевая мое сердце, от чего я поменяла свое мнение. До встречи с девочкой я хотела бегло взглянуть на нее и как можно быстрее отделаться от ее отца, подтвердив их старый диагноз, но знакомство с ней затронуло во мне чувства, которых я и сама не понимала. Может, в душе я и себе хотела бы такую дочь…

‒ Вы еще ко мне зайдете? ‒ я закончила осмотр и записывала на бланке необходимые анализы и процедуры для медсестер, когда Лесми обратилась ко мне.

‒ Возможно, когда будут готовы анализы. Но сильно не жди, у меня много детей, целый этаж, которые ждут, что я загляну к ним и вылечу, ‒ мне не хотелось говорить ей, что на данный момент она мой единственный пациент, ведь фактически я считалась в отпуске.

Я могла бы сама взять все анализы, у меня было на это время, пройти вместе с ней необходимые процедуры, сопровождать ее и поддержать, только мне надо было держаться от нее как можно дальше. Мне не стоило привыкать к ней. Она мне никто, всего лишь очередной пациент, про которого я вскоре забуду, запомнив только диагноз и лечение, которое я могу ей назначить. Но почему-то рыжая девочка вызывала во мне доселе непонятные чувства. Я, как могла, отталкивала ее от себя, но моя душа стремилась к ней, не смотря на все мои протесты. Да и в моем сердце уже нашелся уголочек для огненно-рыжей девочки.

Мы вышли из палаты и направились в кабинет главврача, надо было обсудить первоначальный осмотр, да и надо было ознакомиться с историей болезни. Вот только мои мысли были далеки от постановки диагноза. Я шла по коридору и не понимала себя. Мои чувства были, как погода ранней весной, слишком переменчивы, то светило солнце, мне хотелось поближе познакомиться с Лесми, то холодало, и вода покрывалась тонкой корочкой льда, так и моя душа требовала, чтобы они уехали из города и оставили меня в покое.

‒ Что скажешь? ‒ Павел Николаевич занял кресло за своим столом, я плюхнулась на тот же диван, который оккупировала утром.

‒ Не знаю, вроде ничего такого нет, но меня гложет сомнение, и возникло множество вопросов. Неужели столичные врачи не могли обнаружить что-то неладное? Там же не дураки работают. Зачем надо было обращаться именно ко мне? Либо отец всполошился из-за ничего, либо его сомнения оправдаются, когда будут готовы анализы, ‒ я не могла понять лишь одного, почему ему нужна была именно моя помощь? Это случайность или хорошо продуманный ход? ‒ И есть заграничные врачи, думаю, с его состоянием это не проблема.

‒ Девочке противопоказан перелет, ‒ на слова главврача я удивленно подняла брови и уставилась на него, ожидая дальнейших объяснений. ‒ Ознакомишься с ее историей болезни и поймешь. Скоро ты ее получишь.

Больше мы не касались Лесми, я скрестила руки на груди и задумалась, уставившись в окно. Павел Николаевич занялся делами, полностью посвятив себя ноутбуку.

В данной ситуации мне не нравилось лишь то, что Чернов сильно настаивал на моей кандидатуре, как лечащего врача. Почему именно я? Не скрою, я хороший врач, у меня есть некое чутье, который помогал мне выискивать нечто, что другие врачи могли пропустить, но кроме меня столько хороших хирургов, на счету которых сотни успешных операций. И все они с именем, к тому же в столице, в то время как я прозябаю здесь. Но я сама выбрала этот город, и не собиралась его покидать, меня здесь все устраивало. И не было соблазна встретиться с Черновым. Нет же, судьба распорядилась иначе, и привела его самого в наш городок прямо в мои объятия, которые я не спешила раскрывать для него. И не хотела.

Стук в дверь я пропустила мимо ушей, как и то, что она открылась со скрипом, и в кабинет вошел тот, кому я поставила всего одно условие. Я продолжала смотреть в окно, погруженная в свои мысли, и не обратила бы на него внимание, если бы рядом с собой не услышала характерное покашливание, требующее от меня хоть капельку внимания, чтобы я соизволила взглянуть на этого человека. Повернула голову в нужном направлении и наши глаза встретились. В моих всколыхнулась ненависть, которая так явно отразилось и на моем лице. Я недовольно выдохнула, чуть ли не фыркая на него. Чернов же на мою реакцию на него повел себя сдержанно, ни единой эмоции. Молодец, научился скрывать истинные чувства. Он без лишних слов протянул в мою сторону увесистую карту – историю болезни дочери. Я помедлила пару секунд, прожигая взглядом его руку, подняла свою и раскрыла ладонь, чтобы он положил карту на нее. И это было ошибкой с моей стороны. Одной рукой он поддержал мою ладошку снизу и сверху положил то, что мне было нужно. Его горячая ладонь обожгла мою руку, пуская по всему телу тепло и искорки. От его жара я была готова плавиться, как масло на сковороде, порхая по его поверхности, словно балерина на сцене. Так, стоп! Думаем о работе. И я сверкнула на него глазами. На мой гневный взгляд он лишь сильнее сжал мою руку, не давая мне шанса выдернуть ее. Помог Павел Николаевич, деликатно напомнив о себе.

‒ Принесли карту дочери, Антон Григорьевич? Хорошо, а то Ева Александровна хотела сама идти за ней, ‒ Чернову пришлось выпустить мою руку и повернуться к главврачу.

‒ Не стоило утруждать, я уже здесь, ‒ ответил он.

Я понимала, что в присутствии Антона начинаю терять над собой контроль, попадая в плен новых чувств, которые рождались рядом с ним. И я с удовольствием смотала оттуда удочки. Карту могу прочитать и дома, в тишине и, главное, в спокойной обстановке. Попрощалась с Павлом Николаевичем, проигнорировав Чернова, и вышла в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Глава 14

Ева

Я неслась по коридору, мечта быстрее оказаться как можно дальше от Чернова. По ошарашенным взглядам медсестер, поняла, что стоит успокоиться и перейти на спокойные шаги. До желанного места было недалеко, и вскоре я захлопнула дверь в кабинет, где мы не только работали, но и отдыхали. Прислонилась к двери. Сердце бешено колотилось, словно у пойманной в капкан мышки. Серым веществом своим понимала, что стоит избегать его. Но как? Если он не придерживается моих условий, а от меня требует. Я могу отказаться дальше работать с его дочерью, кинуть в него медкарту и укатить в закат. Только чем мне это потом обернется? Я не хотела лишаться близнецов, не хотела, чтобы они хоть как-то пострадали. Ради них я готова вытерпеть и его и пойти до конца.

Побыв еще немного времени в кабинете, я засобиралась домой. Многие анализы будут готовы только завтра, а до этого я успею дома изучить историю болезни в тишине и, главное, в спокойной обстановке, где никто не будет маячить перед глазами. В голову пришла идея заглянуть к Лесми, но я быстро отмела эти мысли. Будет больно потом мне самой же, из-за этого я почти бежала на парковку, где всегда оставляла своего верного железного коня. Бежала, чтобы, не дай бог, не передумать и не вернуться обратно. Но лучше бы возвратилась. Эта мысль молнией пронеслась в моей голове, когда я почти вплотную подошла к машине и подняла голову. И узрела Чернова, который стоял около моей машины, словно он являлся охранником моей груды металла. Руки он держал в карманах пальто, ноги расставлены на некотором расстоянии друг от друга, голова чуть опущена и наклонена, на лице не то ухмылка, не то добродушная улыбка, словно он в расслабленном состоянии следит за своей жертвой и любуется ее метаниями. Я чуть было не остановилась, но вовремя отдернула себя от этой мысли, и продолжила свой путь. Обогнула его и открыла дверь с водительской стороны. Не успела нырнуть в салон, как он заговорил.

‒ Нам надо поговорить, Ева, ‒ мое имя он проговорил мягче и с хрипотцой в голосе.

‒ Я не веду переговоры с теми, кто не выполняет одно единственное мое условие, ‒ и захлопнула дверь.

Завела мотор, но тронуться с места не могла, Антон стоял впереди машины и даже не думал сдвинуться с места. Его взгляд говорил о том, что он намерен решительно и сдаваться не собирался. Мы так и продолжили сверлить друг друга глазами, но первая не выдержала я.

«Да пусть сам дьявол заберет тебя к себе в ад пытать грешников! Из тебя получился бы просто отличный мучитель душ!» ‒ злилась я на него.

‒ Выкладывай, о чем ты там хотел поговорить! ‒ такими темпами скоро помощь врачей понадобиться мне самой, никаких нервов не хватит.

Я вышла из машины, но не отошла от двери, держалась за нее крепко, как за спасательный круг.

‒ Не здесь, приглашаю проехаться и пообедать где-нибудь, ‒ интересно, ему кто-нибудь говорил, что он слишком самонадеян и упертый, как баран. И его слишком много становилось в моей жизни в последние дни. Куда ни глянь, в какую сторону ни повернись, там Антон.

‒ Что тебе еще нужно, Чернов? Я согласилась осмотреть твою дочь, что и сделала сегодня, как ты и хотел. Завтра ознакомлюсь с анализами и постараюсь поставить диагноз. Надо будет и прооперирую, с точностью ювелира. Ты же не выполнил мою единственную просьбу, не попадаться мне на глаза. Я так многого прощу? Чего ты добиваешься от меня? Или тебя что-то не устраивет? Пиши жалобу, ‒ выговорилась, но меня продолжало колотить. ‒ И в твоих же интересах, не расшатать мое хрупкое душевное состояние, иначе я не смогу провести операцию как следует.

Села обратно, захлопнула дверь и положила голову на руль. Устала. Как все это смотрелось со стороны Чернова, мне было абсолютно наплевать. Я чувствовала, что теряю силы, что мне становится все труднее бороться с воспоминаниями и чувствами, прочно связанными с ним. Мне захотелось уехать, далеко-далеко, чтобы никто меня не нашел. Остановиться на берегу моря, вдыхать его соленый запах, насладиться его теплыми кудрявыми волнами, что будут нежно ласкать мои ступни. И главное, там не будет Чернова.

‒ Выходи, пройдемся по городу, зайдем в кафе, заведение выбираешь ты, ‒ он открыл дверь и протянул в мою сторону руку. ‒ Ты же и сейчас любишь прогулки, как было и раньше?

Он не то задал вопрос, не то просто поделился со мной той информацией, которую я и сама знала. И почему я не удивилась его словам? Подняла голову и некоторое время смотрела через лобовое окно вперед. Что я делаю? Ведь чем дольше я рядом с ним находилась, чем быстрее рушилась стена между нами. И я, своими действиями, только помогала.

Вышла из машины, проигнорировав его руку помощи. Но избежать с ним контакта не получилось. Он аккуратно выхватил из моих рук ключи от машины и кинул их куда-то в сторону. Мой взгляд проследил за их полетом, я хотела было возмутиться, но поспешно закрыла рот, когда их поймал мужчина в костюме, неожиданно появившийся из-за черного внедорожника.

‒ Веди! ‒ сквозь зубы выговорила я и двинулась вперед, не дожидаясь его.

Он в два шага догнал меня и продолжил шагать рядом. Наши плечи едва ли не касались, от чего внутри меня разгорались противоречивые чувства. Мне одновременно и хотелось, и не хотелось находиться рядом с ним. Одна часть меня ненавидела его за предательство, за обман, другая улыбалась и тихонько лелеяла надежду на что-то. На что?

‒ Почему именно этот город, Ева? ‒ он задал вопрос и посмотрел на меня, словно от ответа на на него что-то зависело.

Только я не понимала, зачем ему знать причину моего переезда сюда. Город был на не слишком большом расстоянии от столицы, чистый, спокойный, и место хирурга в одной из больниц было свободно. И лишних вопросов не задавали. Уехала и уехала, не от него же сбежала, он сам от меня отказался и от нашего ребенка, неродившегося.

‒ Тут тихо и спокойно, нет постоянной беготни за незримым, как в столице. Там все люди куда-то все время торопятся, все ускоряя шаги и ничего вокруг не замечая, толкают тебя в плечо и не извинятся даже, пройдут мимо. Стремяться схватить то, что не видно их глазам. Здесь все по-другому. И люди приветливее, и время, кажется, течет совсем по-иному, ‒ ответила я. „И здесь нет постоянных тяжелых воспоминаний о тебе” хотелось добавить в конце, но я сдержалась. Нечего воротить уже давно прошедшее.

Ева

‒ Не жалеешь?

‒ Нет, нисколько, здесь я смогла найти себя, ‒ и это было правдой, для меня этот город стал родным.

Дальше шли молча, каждый был погружен в свои мысли. Свои я знала, но мне так хотелось узнать его. О чем он думает, когда у него на лице образовывается складочка на лбу? Хмурится или это связано с чем-то более серьезным? Мне хотелось успокоить его, обнять, запустить свои руки в его волосы, наклониться и прошептать слова, что смогли бы поддержать его, поднять его дух. Желание протянуть руку и разгладить его вспыхнуло внезапно и также угасло, но этого хватило, чтобы разворотить внутри меня всё. Нет!

Я отвернулась и смотрела себе под ноги. Это все обман, все ложь, все это уже происходило, и повторяется снова. Я стиснула кулаки, короткие ногти вбились в ладонь. Мне захотелось топнуть ногой, как маленькой обиженной девочке, и закричать, чтобы он остановился, чтобы услышал меня: „Обмани меня! Расскажи мне свою очередную ложь! Все это между нами уже было один раз. Давай повторим! И ты обманешь меня снова. Давай! Обмани меня, еще раз!” Но мой голос пропал.

‒ Я выбираю это кафе, ‒ нарушив тишину, указала я на почти первое попавшее заведение.

Чернов взглянул на вывеску, на пыльные снаружи окна, и брезгливо сморщил лицо. Это я удачно остановилась. Мой выбор был маленькой местью ему. Он привык обедать в шикарных ресторанах столицы, ужинать в пафосных клубах, я же предлагала ему иное.

Я следила за его реакцией. Увидев мой любопытный взгляд, Чернов спрятал все эмоции и сделал бесстрастное лицо, затем открыл передо мной дверь.

Не скрою, внешний вид кафе был не очень, да и внутри все было по-простому, хозяинами были не то узбеки, не то казахи, но я была уверена в одном, что здесь готовили отменный плов и такие шашлыки, что несложно было проглотить язык. И звезды сошлись так, что с этой семейной парой я была знакома, прооперировав их сына подростка, чем и заслужила бесплатные обеды в любой день, когда я приходила сюда. Бывало и такое, что на праздники Анвар передавал нам в больницу еду в контейнерах, что с любовью готовила его жена Азиза. И по всей больнице стоял запах ароматного шашлыка, даже Павел Николаевич не мог усидеть в своем кабинете. Я была рада, что по случайности выбрала именно их кафе.

Нас встретил сам хозяин. Увидев меня, Анвар раскрыл руки и загоготал, но замолк почти сразу, увидев мой палец, приложенный ко рту.

‒ Уважаемые, проходите! Будьте дорогими гостьми. Чего желаете? Есть просто отменный шашлык, что м-м-м, пальчики оближешь, ‒ он обращался ко мне, и в его глазах было тысячу вопросов.

Я лишь кивнула головой, давая свое согласие, и успела подмигнуть ему, пока Чернов растерянно оглядывался. Анвар на мгновение задержал на Антоне свои глаза, сузил их и ретировался на кухню, после вышел на задний двор, где он и жарил мясо. Кувшин с водой нам на столик принесла Азиза, без стеснения изучая моего собеседника вдоль и поперек. Ей бы еще скалку в руки, и получилась бы эпическая сцена. Чернов даже растерялся, думала, он поднимет руки и сдастся, и я улыбнулась от представленной картины.

‒ Почему твоя дочь рыжая? В маму? ‒ теперь пришла моя очередь задавать вопросы.

‒ Что? Нет. Да, Лесми многое переняла от матери, ‒ как-то неуверенно ответил он.

Разговор не клеился. Мне незачем было задавать ему вопросы. Этим и пользовалась, молчала. В отличие от больницы, здесь я чувствовала себя увереннее, а Чернов, наоборот, неуютно. От его былой уверенности и властности не осталось и следа. Я отпила водичку и теперь вертела в руках стаканчик, разглядывая через воду узоры на скатерти.

‒ Почему у тебя нет детей? ‒ от заданного им вопроса моя рука резко замерла, расплескав воду.

Я отдернула руку, словно на нее пролилась не просто вода, а кипяток, положила их на колени. Они начали дрожать, как и мои губы, к глазам начали поступать предательские слезы, готовые вырваться на волю. Но от лаконичного ответа меня спас Анвар, так вовремя принесший наш заказ. К мясу прилагались два вида соуса, лепешка и зелень. Я сразу переложила к себе на тарелку несколько кусков шашлыка, чтобы избежать объяснений.

‒ Попробуй, это действительно вкусно, ‒ предложила я ему, не поднимая свои глаза на него, боясь встретиться с его.

Чернов не ответил, но медленно потянулся к мясу и переложил одинокий кусок к себе. Но я не успела отведать мяса, когда зазвонил мой телефон.

‒ Ева, возвращайся в больницу! ‒ голос Павла Николаевича был взволнованным, что не сулило ничего хорошего.

‒ Обед отменяется, меня вызвали в больницу, ‒ с этими словами я поднялась с места, одновременно выключая телефон и засовывая его в карман. ‒ Ты оставайся.

Схватила вещи и ринулась к выходу, не обращая на его просьбы остановиться. Мне нужен был воздух, рядом с ним я не могла дышать полной грудью. Я не могла думать нормально, мысли путались, слова застревали в горле, внутри все переворачивалось. Выскочила на улицу и зашагала рядом с дорогой, вытягивая руку. Первая же машина остановилась. На мою просьбу отвезти меня в больницу, водитель согласился без раздумий. И увеличил скорость, лавируя между рядами, узнав, что я спешила туда не для посещения.

Глава 15

Ева

Звонок Павла Николаевича не на шутку меня напугал. Все мои мысли разом устремились к Лесми. Почему именно к ней, я объяснить не могла. Я проигнорировала лифт, который не спешил спуститься на первый этаж, как бы усердно я не нажимала на кнопку вызова, и побежала по лестнице вверх. Пальто я скинула по дороге. Не дойдя до кабинета главврача, одним глазком заглянула в палату девочки. Она спокойно лежала в кровати и переворачивала страницы какой-то книжки. Вздохнула и направилась в сторону кабинета Павла Николаевича. Но он сам шел мне навстречу, уткнувшись в документы.