Текст книги "Обмани меня еще раз (СИ)"

Автор книги: Валентина Элиме

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Сзади послышался звон стекла, упавшего на пол, но я была уверена, что кто-то слишком самоуверенный в себе, смахнул их со стола со всей силой. В наступившей тишине были слышны лишь испуганные перешептывания посетителей. Мне пришлось ждать всего пару секунд, как охранник открыл мне проход, указываю направление рукой. Не хватало лишь склоненной передо мной головы. Я вышла на улицу и сразу свернула за угол здания кафе, чтобы не упасть перед всеми. Дрожащие ноги еле удерживали меня. Скрывшись от любопытных глаз, я сползла по стене на землю, позабыв обо всем. Мое бежевое пальто испачкалось в пыли и в грязи, но мне было все равно. В моей голове звучали слова Антона о близнецах, как он собирался причинять им боль. Сколько времени просидела вот так, прислонившись к холодным кирпичам, я не знала, но незнакомый мужской голос заставил меня вздрогнуть и вскочить на ноги.

‒ Не пугайтесь, пожалуйста. Это всего лишь я, официант из кафе. Подумал, что вам плохо, вы оставили машину на стоянке. Еще в зале я увидел, что вам не по себе от вашего собеседника. Могу я вам чем-нибудь помочь? ‒ я смотрела на парня и не понимала, почему он обратил на меня внимание. ‒ Ничего такого не думайте, я знаю вас, Ева Александровна, в прошлом месяце вы оперировали мою младшую сестренку и спасли ей жизнь. Моя помощь вам – это самое малое, что я могу сделать для вас в знак благодарности от имени нашей семьи. Не отказывайтесь.

‒ Спасибо, я справлюсь, вызову такси, ‒ я не знала, как отнестись к его словам. ‒ И не стоит благодарить, я всего лишь делала свою работу.

Я пыталась вытащить телефон из сумки, чтобы заказать машину, но дрожащие руки не хотели его находить. Замок на сумке назло не хотел открываться.

‒ Не надо такси, вас отвезет наш водитель. Хозяин кафе не против, я уже договорился с ним, ‒ официант подошел ко мне поближе и указал на машину сзади себя.

Двигатель работал и за рулем сидел молодой парень. Я отчаянно кивнула головой, и официант из кафе взял меня за локоть и подвел к машине.

‒ Спасибо, … ‒ я сделала паузу, надеясь услышать его имя.

‒ Паша, ‒ парень улыбнулся мне и открыл дверцу машины. ‒ Это вам спасибо. Коля отвезет вас, куда скажете. Я рад, что хоть чем-то сумел вам помочь. До свидания.

Официант попрощался со мной и закрыл дверцу. Я все еще не верила, что незнакомый парень волновался обо мне. Водитель спросил адрес, куда меня отвезти, и больше вопросов мне не задавал, чему была рада. Я ехала и смотрела в окно, где мелькали серые дома и одинокие голые деревья, как и я, выстроившие в ряд. Домой я доехала быстро и, поблагодарив Колю, зашагала к дому. Мне не повезло пройти незамеченной в свою спальню, папа успел выйти из кухни ко мне навстречу.

‒ Ева?! Что случилось? ‒ он ринулся ко мне и обнял. ‒ Да на тебе лица нет, и ты вся дрожишь!

Я разрыдалась, попав в папины родные объятия и только там почувствовав себя в безопасности.

‒ Папа! Он вернулся! И он снова готов разрушить мой мир!..

Глава 10

Ева

Суровый военный мужчина испугался моих слов, да так сильно, что его лицо побелело. Я никогда не видела его таким раньше, даже когда хоронили маму. Он тогда держался высоко поднятой головой, сжатыми губами, руками по швам и малословностью. Сейчас он больше испугался, чем растерялся.

Папа снял с меня верхнюю одежду и оставил там же, на полу в прихожей. Моя сумка лежала около двери, сапоги я стянула сама. Папа провел меня в зал, нежно приобнимая, и усадил на диван, затем развел бурную деятельность. Заставил меня выпить коньяк, чтобы меня перестало трясти, разжег камин, принес плед, заварил чай и все это без лишних слов, лишь изредка поглядывая на меня. В его глазах не было упрека или укора, только понимание и отцовская любовь вперемешку с беспокойством.

В тот вечер папа долго успокаивал меня и отпаивал ромашковым чаем. Столько слез выплакала, что глаза начали щипать и жечься. Я всхлипывала и делала глоток чая, слова из меня не хотели выходить. Папа едва ли мог услышать от меня хотя бы пару нормально выговоренных слов и понять их. Я мычала и мямлила. Он не задавал лишних вопросов, не донимал меня своим присутствием, спросил лишь один раз, когда я начала успокаиваться.

‒Поделишься случившимся? ‒ я кивнула головой, хотя не имела никакого желания делиться произошедшим со мной буквально час назад.

Вот только мне нужен был кто-то, кому я могла все выложить, чтобы вся эта ситуация не изъедала меня изнутри. Подруг близких у меня, как оказалось, не было, только знакомые и с работы. Да и друзей по близости не наблюдалось. Кроме папы…

Он терпеливо ждал, пока я сама заговорю. Мы сидели в зале, около камина. Папа несколько раз поправлял на мне плед, поменял чашку, сунув в мои руки на это раз стакан с коричневой жидкостью, и сам присел рядом, готовый защитить меня в любую секунду. Со стороны он смотрелся эдаким хищным коршуном, наблюдавшим за отставшим от матери цыпленком, готовый сорваться в любую секунду, чтобы схватить несчастного своими цепкими когтями. На моем лице невольно появилась улыбка. Папа принял это за хороший знак, коснулся моей руки и сжал ее.

‒ Он нашел меня, отыскал даже здесь, в этом городе, куда я решила сбежать от него, ‒ и я всхлипнула, поддаваясь эмоциям. ‒ Антон приехал из столицы к нам в больницу на консультацию для своей дочери, точнее к врачу. Этим врачом оказалась я. Почему судьба любит подкидывать такие извращенные шутки? Я же только перестала о нем вспоминать, думала, что забыла все, что было связано с ним. Но стоило ему только появиться в моей жизни, как меня накрыло снежной лавиной воспоминаний, которые вонзились в меня как льдинки. От них никак не отмахнуться и не защититься. И главное, он привел ко мне свою дочь… В то время как…

После этих слов я замолчала. Боль полоснула по моему сердцу острым ножом, будто неуверенный в себе начинающий неопытный хирург сделал надрезы тупым скальпелем, оставляя после себя рваные раны. Как бы аккуратно их потом не зашили, шов будет неровным, и шрам останется на всю оставшуюся жизнь, напоминая о тех печальных событиях.

‒ Антон хочет, чтобы я осмотрела его дочь, подтвердила старый диагноз или поставила новый. Павел Николаевич уговорил меня встретиться с ним. Я не знала, о ком идет речь, но стоило хотя бы имя спросить, узнать, кто они такие, а я такая дура, что ничего этого не сделала. И главное, его не устраивали другие врачи, даже нашего главврача отверг, хотя многому я у него научилась. Он настаивает на моей кандидатуре и ни на чьей больше. Но я не могу этого сделать. Боюсь, что не смогу держать себя в руках, что не справлюсь с прошлым и не смогу судить объективно. Врачи не лечат и не оперируют своих родственников, это негласное правило среди хирургов. Чернов мне не родственник, но я боюсь, что чувство обиды во мне взбунтуется и попытается отомстить ему в лице его дочери. Он ни в какую. не соглашается с моим отказом, даже угрожать пытался.

Я успела договорить, как папа вскочил с дивана.

‒ Он тебе угрожал? Ну, я ему покажу, где раки зимуют. Тогда не получилось, хоть сейчас разберусь, ‒ еле уговорила его успокоиться.

‒ Не мне лично, он нашел рычаги давления на меня. Пап, ты многого не знаешь, я, как могла, скрывала это от тебя. Думала, что ты не одобришь и будешь против этого. Я хочу усыновить ребенка из детского дома, их двое, близнецы. Заявление написала еще две недели назад, но пришел предварительный ответ. Мне отказали. Директриса грешит на иностранцев, но где они и наш городок. Думаю, тут без вмешательства Чернова не обошлось. Он сказал, что заберет их отсюда и пристроит в самый худший детский дом в каком-то богом забытом месте. Я уже прикипела к ним, полюбила их, если бы ты только посмотрел на них, они бы сразу понравились тебе, ‒ я снова зарыдала, вспомнив близнецов.

‒ Ну, ну, тише, успокойся. Раз решила, так тому и быть. Моя дочь не смогла бы впустить в свое сердце чужих детей, если бы они не были этого достойны. С Черновым мы разберемся, он навсегда забудет сюда дорогу.

Некоторое время мы просидели молча. Папа поглаживал меня по голове, как маленькую девочку, я себя таковой и чувствовала.

‒ Ничего, мы со всем справимся. Только я одного не понимаю, чем тебе его дочь не угодила? Ты же любишь детей, никогда не смешивала свои отношения к их родителям и пациентам в одну миску. И с родителями ты без надобности не общаешься. Так осмотри девочку без его присутствия, и пусть твой Чернов уматывает к себе обратно в столицу.

‒ Не могу я, ‒ я отстранилась от отца и склонила голову, ища на полу хоть что-то, за что могли бы зацепиться мои глаза, только не встречаться взглядом отца.

‒ Почему не можешь? Ты что-то скрываешь от меня? Только не говори мне, что имеешь какое-то непосредственное отношение к его дочери. Ева?! ‒ грозный голос отца заставил меня поднять голову и слегка повернуться всем телом в его сторону.

Папа не любил, когда от него что-то утаивали, что в последующем могло причинить вред его семье. Личные тайны и секреты его не интересовали, если я сама не решилась поделиться с ним, он не вмешивался, наблюдал со стороны. Но все, что могла задеть его или его семью, он должен был знать неотлагательно. И на этот раз он от меня не отстанет, пока я не расскажу ему все. Ну, почти все.

И я начала свой рассказ.

Ева

‒Помнишь то время, когда мы расстались? Он бросил меня без объяснений и укатил в Москву, строить свою жизнь и будущее. Я сильно переживала из-за этого. Но не только из-за того, что он ничего мне не сказал и исчез, тогда я была беременна. От него. И сделала аборт. Я не думала, что ты останешься рядом со мной и удочеришь меня. Помнишь, я болела, с постели не вставала. Ты грешил на грипп, но мне тогда было так тяжело, что любой шаг доставлял невыносимую боль. Еще тогда я узнала, что у меня больше никогда не будет детей. Срок был уже большой, да и врач спешила, ошиблась. Мои поездки за границу были связаны с этим, ездила туда обследоваться, а не опыта набираться у иностранных коллег, как я тебе говорила. Все врачи во всех клиниках твердили одно и то же. Я никогда не смогу стать матерью. Вроде смирилась с этим, но встреча с близнецами открыла мне глаза. Решила, что смогу спасти две детские души, подарить им семью, хоть и неполную, и свою безграничную любовь.

Папа не перебивал меня и не смотрел в мою сторону. Его глаза были нацелены вперед, и я не могла видеть чувства, отражавшие в них. Молчание отца меня беспокоило.

‒ Я мог бы быть дедушкой, ‒ все, что он выговорил после моего признания.

Ни тебе ругательств, ни обвинений, ни взглядов, предвещающих ничего хорошего.

‒ Почему ты не сказала об этом тогда? Я бы помог тебе решить все проблемы, если бы только ты сказала мне всю правду. Как ты со всем этим справилась?

Отец все еще не смотрел в мою сторону, словно разговаривал с пустотой, или с моим призраком. Он корил себя, что не смог мне помочь тогда, что не догадался о моих проблемах и решил их не он. Ему было больно от того, что я не доверилась ему и не обратилась за помощью. Но тогда он был для меня почти чужим человеком, мужем моей мамы, мне – отчимом. Прекрасным человеком, который в свое время делал все возможное, чтобы подружиться со мной и быть для меня опорой, и в конце стал моим отцом, хоть и не родным.

Я не жалела ни разу, что согласилась на удочерение, хоть уже была достаточно взрослая для этого. Да и все знакомые во дворе крутили у виска, когда видели нас вместе. Сколько было жалоб и козней со стороны друзей и соседей, сколько психологов я прошла, не сосчитать, но мы справились со всем и стали семьей.

‒ Пап, это все уже в прошлом. Ты ни в чем не виноват, и не должен себя корить. Наоборот, ты спас меня, подарил мне свою любовь, стал для меня настоящим отцом, заставил поверить в людей, сделал из меня человека. Я справилась со всем только с твоей помощью и поддержкой, твоя вера в меня заставляла идти вперед и не отступать ни перед чем. Из-за тебя я смогла стать той, о которой известно даже в столице. Мне не хочется тебя подвести. Обещаю, я со всем справлюсь. И ты станешь дедушкой, хоть и внуки будут не родные и слегка подросшие, так что чепчики им не понадобятся, ‒ теперь пришла моя очередь сжимать его руку.

Отец посмотрел на меня, и на его щеках я увидела две влажные полоски. Суровый военный плакал, не скрывая своих слез.

‒ Пап, ну ты чего? ‒ я обняла отца.

‒ Я хочу увидеть их, ‒ он быстро вытер свое лицо. ‒ Хочу посмотреть на них хотя бы одним глазком. И подниму все свои старые связи, но твой Чернов обломает свои зубы. Мы с тобой вдвоем кремень!

Дальше я рассказывала ему о близнецах, о Даше и Паше, о четырехлетних малышах, от которых отказалась совсем молоденькая горе-мамаша еще в роддоме. Она подписала документы уже через два часа после родов, когда ей предложили взглянуть на малышей, а через пять она сбежала из своей палаты. Девушка поступила без документов, и никто не кинулся ее искать.

Моя история о них получилась длинной, но и она вскоре закончилась. Папа был взволнован, но держался, чтобы не беспокоить меня. Я принесла ему бокал с коньяком, от которого он попытался отказаться, но моя настойчивость взяла вверх.

‒ Как поступишь с Черновым? ‒ ответа на этот вопрос я и сама пока не знала.

Папа не просто задал этот вопрос. Он догадался о причине моего отказа ему, он все понял без моих объяснений. Все дело было в ребенке, судьбу которого в далеком прошлом я перечеркнула своим единственным словом. Отец еще не знал, что он мог стать дедушкой внучки. И мне надо будет очень сильно постараться, чтобы держать себя в руках, как и отнестись к его дочери непредвзято. Ведь когда-то давно я тоже могла стать матерью для самой прекрасной дочери, которой не суждено было увидеть белый свет. Чернов ‒ отец дочери, второй дочери, которая была бы уже достаточно взрослой и самостоятельной, о которой он не знает ни слова.

‒ Не знаю, но думаю, что придется согласиться на его условия, иначе не стать тебе дедушкой. Я подтвержу старый диагноз, поставленный ее дочери ранее другим врачом, и он уедет из нашего города, и свою дочь заберет. И мы все это забудем, как страшный сон. Павел Николаевич будет рядом, думаю, я справлюсь. Не переживай за меня, ‒ я улыбнулась отцу, но в моей душе бушевал ураган.

Мы помолчали еще немного, каждый думал о своем. Время уже перевалило за полночь. Я поднялась в свою спальню, но в эту ночь сон решил не приходить ко мне. Сколько времени бы я не ворочалась, но уснуть так и не удалось. Воспоминания норовили утащить меня в свой мир и вскоре победили в этом деле. Тогда я была глупой школьницей, которая поверила в любовь в человека, что предал ее без раздумий. И ни разу не оглянулся…

Глава 11.

Двумя неделями ранее…

Ева

‒ Ева Александровна, здравствуйте! ‒ директор детского дома поднялась с кресла и встретила меня радужной улыбкой. ‒ Давненько вы к нам не заглядывали.

Еще бы Екатерина Алексеевна не рада меня видеть! С первого моего появления здесь, я помогала им всем, чем могла. И сегодня приехала к ним не с пустыми руками, точнее, хотела уехать отсюда с мыслями о том, что скоро буду не одна. Директор данного заведения должна была мне помочь в этом вопросе, как никто другой.

‒ Здравствуйте, Екатерина Алексеевна. Вы же знаете про мою работу, каждый раз не получается вырваться, ‒ я присела на указанный ею стул.

‒ Мы все привязаны к своей работе, мне ли об этом не знать, ‒ она устроилась напротив меня. ‒ Вы к нам как обычно или по делу?

Директор знала про мою слабость к детям, к двум малышам из этого детского дома. Она догадывалась и о том, что я собираюсь сделать, но не подталкивала меня к этому, смиренно ожидая первого шага с моей стороны. Сегодня я готова была сделать его.

‒ По делу, ‒ я положила руки на колени и увидела, что они дрожат.

Сжала их в кулак, пытаясь успокоиться, разжала и заговорила.

‒ Вы же знаете, что я почти полгода хожу к вам и навещаю двух малышек. И вы, и воспитатели нарушали из-за меня много правил, идя мне на встречу, чтобы я могла видеться с ними. Мысль взять ребенка из детского дома посещала меня давно, но я никак не могла решиться. Как можно выбрать одного, того самого, чтобы и душа, и сердце лежали к нему. Думаю, теперь я готова.

Директриса не ответила сразу, смотрела на меня, обдумывая свои слова.

‒ Это очень хорошая мысль. Наверное, не стоит спрашивать, кого именно вы выберете, ‒ Екатерина Алексеевна начала доставать папки одну за другой и складывать их перед собой на столе. ‒ Но будьте готовы к тому, что процесс этот долгий и тяжкий. Многие не выдерживают и сдаются уже на полпути. Учитывая тот факт, что вы не замужем, к вам будет особенно пристальное внимание. Раньше не разрешали одному родителю усыновлять ребенка, теперь можно, но вы хотите сразу двоих.

Суровая на вид женщина пристально посмотрела на меня, но я не собиралась прятать глаза. Это была своеобразная проверка на силу и выдержку, словно проверка на вшивость. И я прошла ее с шиком, гордо поднятой головой и полной решимостью в глазах. Отступать уже некуда и некогда.

Директриса с улыбкой на лице отвела свои глаза и начала протягивать в мою сторону несколько листов, первым их них оказался списком необходимых документов.

‒ Я бы могла помочь ускорить решение по вашему заявлению, когда вы его напишете, но тут другая проблема. Вы хотите взять близнецов, будучи незамужней. Их нельзя разделять, поэтому вам придется еще труднее. Скорее всего, вам откажут. И тут я вам могу предложить только один вариант решения данной проблемы ‒ фиктивный брак. Органы опеки в первое время будут следить за вашей семьей, очень пристально и бдительно, захаживать в гости не предупредив, поэтому найдите мужчину терпеливого и, который согласен на многое, чтобы помочь вам в этом деле. И еще один фактор против вас, это ваш возраст. Вы молоды и здоровы, вполне можете рожать своих детей, поэтому…

‒ Я не могу, ‒ перебила ее до того, как она закончила предложение. ‒ Я сама врач, знаю, о чем говорю. Я не могу иметь своих детей, мой диагноз подтвердили в нескольких клиниках, даже за границей.

Екатерина Алексеевна опешила от того, что ее перебили, и что я ей сообщила. Такая новость вызывает жалость…

‒ Я сожалею, но в нашем деле это сыграет вам в плюс, если приложить медицинские документы к вашему заявлению. Таких семей рассматривают в первую очередь. Многие родители, родив своих детей, зачастую отказываются от усыновленных, как бы печально это не было, ‒ Екатерина Алексеевна знала свое дело, ее не смутил мой диагноз, и она продолжила объяснять все нюансы по усыновлению. ‒ Близнецами мало интересуются, люди не готовы взваливать на себя такую ношу. Сразу два ребенка – это и тяжело, и много.

Директриса продолжила рассказывать последовательность дальнейших действий, я же вспомнила, как впервые оказалась в детском доме и познакомилась с двумя очаровательными малышами, которые запали в мою душу и навсегда украли мое сердце…

Я торопилась на работу. Машина неожиданно сломалась, и мне пришлось своим ходом добираться до больницы. Вышла на две остановки раньше, по ошибке, теперь приходилось отдуваться за это, прилагать немало усилий, чтобы почти бежать на каблуках. На крик где-то сбоку от меня не сразу обратила внимание, голова была занята мыслями о том, чтобы не опоздать на работу. Я обернулась, когда он снова повторился, и поняла, что кричит ребенок. И не один.

Разобрав, с какой стороны он доносится, прошла за ограду и заметила малышку под деревом, которая, задрав голову, смотрела вверх и что-то кричала. На стволе дерева висел мальчик, примерно такого же возраста, как и девочка, готовый вот-вот сорваться на землю. Еле успела добежать до дерева, когда он буквально свалился мне в руки. Мы оба упали на траву. Наши сердца готовы были выскочить из груди и скакать вокруг нас в бешеном танце с поднятыми вверх руками.

‒ Вы ангел? ‒ вопрос мальчика ввел меня в ступор.

Он пару секунд назад чуть не разбился от падения с высоты, но его больше интересовала моя персона. Я не ответила, поставила мальчика на ноги и поднялась сама. Светлые брюки были испорчены соком травы и землей, можно смело выкидывать. Оглянулась назад, чтобы найти хоть одного взрослого, который оказался таким беспечным, что отпустил малышей гулять одних, но рядом – ни души. Все это время малыши следили за мной в оба глаза, девочка старательно жалась к мальчику. Я видела, что они на одно лицо, и понимала, что передо мной близнецы или двойняшки.

‒ И откуда вы такие красивые и смелые? ‒ я присела перед ними на корточки, малыши руками показали в сторону двухэтажного обшарпанного здания. ‒ Покажете, что там внутри?

Они доверчиво взяли за мою руку и повели меня внутрь. На дощечке около двери прочитала надпись и поняла, что это детский дом. Сердце пропустило тогда глухие удары. Мне нельзя туда, но детские руки оказались для меня стальной хваткой и настойчиво повели за собой.

Ева

‒ Вы кто? ‒ услышала недовольный женский голос.

По коридору к нам навстречу приближалась молодая девушка. По ее лицу было видно раздражение и недовольство. Она вырвала детей из моих рук и посмотрела на меня волком.

‒ Что вам нужно? ‒ она старалась держать лицо, но голос все равно визгливый.

‒ Ничего, просто привела детей. Проходила мимо, когда услышала крики. Один из них чуть шею себе не свернул, упав с дерева. Успела поймать. Повреждений у мальчика нет, ‒ попыталась успокоить девушку, но ее ответа не услышала.

‒ Вы не знаете где наша мама? ‒ девочка вынула пальчик изо рта и посмотрела на меня доверчивыми глазами.

Я тогда потерялась, раньше я никогда не имело дело с такими детьми. Вот что мне ответить? Что придумать? Соврать не вариант, брошенные дети очень чувствительны ко лжи. Мне на помощь пришла девушка.

‒ Так, дети, идите на завтрак, ‒ она нетерпеливо подтолкнула их в сторону двери. ‒ Вы же можете пройти к директору или уходить.

И я осталась одна посередине коридора. Ноги будто не только приросли к полу и глубоко пустили корни, намертво схватившись за это место. Все посторонние звуки для меня пропали, оставив лишь слова девочки. Они раз за разом слышатлись в моей голове, эхом отдаваясь в пустынном коридоре и заново долетая обратно до меня.

‒ Здравствуйте! Мне передали, что у нас гости, ‒ женщина в возрасте появилась позади меня. ‒ Екатерина Алексеевна, директор этого детского дома.

Она пригласила меня к себе в кабинет и предложила поговорить в спокойной обстановке. Мы прошли по коридорам, где чувствовалась некоторая запущенность. Все чисто, все на своих местах, но ремонт старый. На стенах висели детские рисунки на альбомных листах, в рамках дипломы, на полках несколько кубков.

‒ Не принимайте близко к сердцу слова детей. Им не хватает внимания, и главное, любви. В каждой женщине они видят свою мать, в мужчинах – отца. Мы, как можем, стараемся, но нас несколько, а их сотни, ‒ она опустила голову, но быстро взяла себя в руки. ‒ Бывает, что поздно ночью наш охранник находит младенца на ступеньках. Непутевым мамашам неважно, доживет их ребенок до утра или замерзнет около двери. Лучше бы не рожали.

В тот день я опоздала на работу…

С Екатериной Алексеевной тогда же договорились насчет посещений и помощи. С того дня я старалась бывать у них как можно чаще, и для двух малышей у меня всегда были припасены отдельные лакомства. Самый первый подарком для малышей была книжка про двух панд, которые постоянно находили для себя маленькие приключения. Когда я приходила к ним по выходным, то читала их историю по несколько раз. Вскоре родилась считалочка для прощания. «Панда раз, и панда два, ‒ я показывала на них пальцем и дальше они заканчивали слова вместе со мной. ‒ Мы ‒ команда: ты и я». В конце каждый показывал на меня и на себя. Эти слова были понятны только нам троим. Словно объединяющая нас некая тайна.

С каждым посещением я все больше и больше начинала испытывать к ним привязанность и любовь. Изредка видела пар, которые со счастливыми лицами выходили из детского дома и долго махали руками, вглядываясь окна, и у меня сердце замирало. Облегченно вздыхала лишь тогда, когда слышала топот ног, которые наперебой друг с другом бежали ко мне на ручки. Вот они мои близняшки.

Смелые мысли забрать их навсегда к себе и стать им тем человеком, который они видят во мне каждый раз при встрече, посещали меня не раз. Долгими ночами я лежала без сна и пыталась представить нашу жизнь, но страх и боязнь неизвестности удерживали меня от этого шага. Да и моя работа отнимала у меня много времени, слишком много. Но теперь раздумья остались позади и решение принято, уверенно, без сомнений…

‒ Может, чаю? ‒ Екатерина Алексеевна своим предложением выдернула меня из воспоминаний, и я согласно кивнула головой.

Чтение и разбор документов занял времени больше, чем я предполагала. Мне еще предстояла встреча с Даниилом, а до этого надо заскочить к моим ангелочкам, иначе они меня не простят.

‒ Не боитесь сразу двоих? ‒ директриса и рада, и испытывала сомнения.

Ее можно понять, она переживала за каждого ребенка. Ведь случись что, их вернут обратно в детский дом. И это сможет сломать ребенка, и без того хрупкую его душу, искалеченную серыми буднями сурового детского дома и… нелегкой жизнью без теплых чувств.

‒ У меня есть опора, в лице отца. Буду с вами откровенна, в свое время он не оставил меня и удочерил, не пожалев своих сил и наплевав на все домыслы и козни знакомых. Благодаря отцу я сижу здесь и делаю то, что обязана была сделать еще давно. Не из-за чувства долга, не из-за чувства вины перед ним, а из-за того, что этого требует мое сердце. Папа не будет против, он знал всегда, что у него никогда не будет детей. В детстве отец переболел болезнью, которая навсегда вычеркнула из его жизни звуки плача родного сына и смеха родной дочери. Он полюбил маму, зная, что у нее есть ребенок, и относился ко мне хорошо, даже намного лучше многих родных отцов. Я хочу, чтобы и у меня был смысл, для кого стараться и ради кого жить. Да и ему нужно тратить свою любовь на кого-то еще, кроме меня.

Екатерина Алексеевна сжала мою руку в знак поддержки. Я постаралась улыбнуться ей в ответ, но мои глаза утопали в грусти. Мы еще некоторое время обсудили наши дальнейшие действия, затем директриса проводила меня в игровую комнату для детей, где с ними занималась воспитательница Ира.

Дети сразу облепили меня со всех сторон и потихоньку расступались в сторону, получив свою долю угощения. Близнецы хоть и горели нетерпением оказаться в моих объятиях, но старательно ждали своей очереди. Я не смотрела им в глаза, боясь, что расплачусь перед ними. Ведь совсем скоро у них будет свой дом…

‒ Ты долго не приходила, ‒ мы с малышами сидели в комнате для сна, пока остальные дети разбирали подарки в игровой.

‒ Знаю, работы было много, но сегодня я здесь! ‒ по очереди обняла близнецов и усадила по обе стороны от себя.

‒ Мы скучали, ‒ хором озвученные слова заставили мое сердце сжаться. ‒ И хотим сказку.

‒ Сказку? Что рассказать вам на этот раз?

‒ Твою, ‒ малыши оживились, что меня радовало.

‒ Мою? Давайте я расскажу вам про Черного Короля? ‒ на мой вопрос они дружно закивали головой.

Почему в голову пришла идея про Черного Короля? Я же дала себе слово больше не вспоминать и не думать о нем, но он упорно не хотел отстать от меня.

‒ В далекой стране, где жили простые люди, родился мальчик, будущий король. В детстве все его любили, баловали и разрешали все, чтобы он не захотел. Он рос и ему всё было мало. Мальчик всё требовал и требовал, как и становился озлобленным, он завидовал всем и его сердце постепенно становилось каменным. Принца назвали Черным за его черствое сердце. Однажды он забрел далеко в лес, где они были на охоте, и заблудился. Вышел принц на полянку и встретил там маленькую девочку, такого же возраста, как и он сам…

Глава 12

Ева

‒ Ты сегодня совсем другая, ‒ мы с Даниилом идем по парку, которая уже почти полностью растеряла всю свою красоту.

Он, узнав о том, что я имею в своем распоряжении свободные от работы дни, настоял на встрече. Не скрою, мне и хотелось увидеться с ним, но ненужные вопросы, которые могли последовать от него, меня пугали.

Но все-таки он смог меня уговорить. Даниил встретил меня около парка, и теперь мы шли бок об бок, стараясь не смотреть друг другу в глаза, но изредка все равно поворачивали голову в сторону собеседника.

‒ Отпуск творит чудеса, ‒ знал бы он, как я его выпросила. ‒ Я и не помню, когда вот так спокойно гуляла по городу, наслаждаясь природой. И, главное, тишиной и спокойствием. Хоть и считаюсь в отпуске, все равно вздрагиваю на каждый телефонный звонок. В голове начинаю прокручивать ходы наперед, словно я играю в шахматы, как я быстрее могу добраться до больницы, словно я участвую в гонке со смертью за жизнь. И каждая моя ошибка будет стоить баснословно дорого.

‒ Может, стоит тогда вообще выключить телефон? ‒ он остановился возле маленького мостика и облокотился на перила.

‒ Не вариант, тогда меня изнутри будет поедать чувство вины. Это еще хуже, чем совершить ошибку. Ошибку можно постараться исправить, научиться и быть готовым ко всему. Твоя вина же, как лишний груз за спиной, вечно будет с тобой, как бы ты не старался избавиться от нее или забыть о ней. Не получится.

Я тоже подошла к перилам и стала наблюдать за совсем маленькой речушкой.

‒ Сказочные у нас работы, ‒ и Даниил фыркнул. ‒ Новый день и новые преодолимые задачи. Помню, пару лет назад я взялся за дело, на первый взгляд, безнадежное. Моего клиента обвиняли в том, чего он не совершал, по его словам, но доказательств не было. Я и сам засомневался, ведь многие детали указывали на его вину, но что-то внутри меня заставило упорно искать доказательства его непричастности. И я нашел! Нет ничего лучшего, когда ты смотришь в глаза тому человеку, с которого снимают обвинения. Такой шквал эмоций и чувств… Это не описать никакими словами, ‒ и мужчина замолчал, скорее всего, на короткое время возвращаясь в тот самый момент, когда это происходило, наслаждаясь давно забытыми чувствами. Он даже закрыл глаза.

‒ И самое главное, что ты не стал идти на поводу косвенных деталей и в конце оказался прав. В самом начале карьеры я боялся всего двух вещей: виновного отпустить на свободу и засадить за решетку человека, который ничего не совершал. Наверное, этого боятся все адвокаты, что только выпустились из университета и еще не вкусили всех жизненных угощений. За одно дело, иногда, столько всего выслушиваешь. И тебе надо скрупулезно надо разбираться, где ложь, а где, все-таки, правда. Иногда, конечно, бывает, заносит и меня. Взять хотя бы те выходные. Я был зол и уверен в том, что и ты причастна ко всему тому, что там устроил отец. Но потом, конечно, выяснилось другое. И я рад, что мои обвинения в твой адрес тогда не оправдались.