Текст книги "Прививка от бешенства"

Автор книги: Валентина Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Радиомаячок оказался на полочке под бардачком, а не под машиной, как боялась подруга. Этакая маленькая невзрачная фигушечка, похожая на кнопку звонка. Во всяком случае, больше ничего такого, к чему бы подходил техническо-шпионский термин, мы не нашли. Обнаружил радиомаячок Женька. После общих аханий мы закинули «подкидыша» в штабеля каких-то досок.

Дальнейший путь был свободен. Мы спокойно добрались до Владимира, миновав его, свернули в сторону и навязались на ночлег к какому-то одинокому деду – водителю телеги с лошадью, принципиально не свернувшему в сторону с узкой грунтовой дороги. По обеим ее сторонам пробивались посевы озимых, а может, простая трава. В тот момент не догадывались, что слово «ночлег» Николай Петрович понимает весьма своеобразно, а скорее всего, вообще не понимает.

Дом, к которому сопроводил нас дед, был разделен на две неравные части, каждая из которых имела отдельный вход. Смотрелся он оригинально: правая, большая часть, радовала отделкой сайдингом цвета топленого молока, голландскими окнами и бордовой крышей из металлочерепицы, а также обилием цветов у террассы, среди которых особенно выделялись огромные шапки высокорослых георгин. Окна дома были плотно занавешены. И, несмотря на то что вечер активно спешил на свидание с ночью, света в них не было. Меньшая часть скорее пугала: темные некрашеные бревна, маленькое окно с мутными стеклами, а самое удивительное – мох, в изобилии росший прямо на старом шифере, покрывающем крышу. Ступеньки на крыльце имелись, но через одну. Доверие внушал только замок: ну какой дурак будет закрывать нежилую развалину на такой солидный замок?

– Наверное, нас в порядке исключения поселят в дом-музей, – предположила Наташка, внимательно наблюдая за тем, как дед выпрягает лошадь. – Ну да… К хибарке, в которой росла и умнела какая-то местная достопримечательность, царствие ей небесное, пристроили административную часть…

– А нам нельзя сразу туда? – нервно передернулась Анюта. – Я на экскурсию не хочу.

– Сейчас лошадь отведу и вернусь. Пока в машине погрейтесь. – Дед сказал как отрубил.

Ждали мы его долго. Я успела не раз задуматься над тем, почему Андрей так и не позвонил. Да и Димка, похоже, без меня не скучает. Маньяк и тот ушел в отстой. Никому не нужна! Вытащив мобильник, крайне удивилась. Когда же я его могла отключить? Или мне средство связи умышленно отключили? В волнении забыла пин-код.

– У вас с телефонами все в порядке?

Нервозность в моем голосе заставила Наташку прервать увлекательные воспоминания о незабываемых ночах на сеновале, проведенных с мужем у приятеля в деревне.

– Я свой отключила… – немного помедлила с ответом Анна. – Извините. Нервы были на пределе. Хотелось последний день в своей жизни пожить спокойно. Но как с утра не задалось!.. – Она горестно вздохнула. – Честно говоря, и включать его не хочу. Что будет, то и будет.

– Мой включен и работает, – деловито отрапортовала Наташка.

– А вот мой, когда из дома выходила, был включен. Мне бы его проверить, когда маячок искали…

– Ты лучше проверь раздел сообщений.

Я сразу вспомнила пин-код. Сама догадалась… Первое же сообщение повергло меня в шок. Стало неимоверно жарко, душно и тесно. Я рванула ручку двери, толкнула дверь локтем и вместе с половинкой ручки вывалилась на мягкую траву у дома. Гусиные лапки называется. Или еще как-то. Ручка мне мешала, и я откинула ее в сторону. Так и сидела, пялясь на экран мобильника. Все с испугом глазели из машины – никто не желал показать себя грамотным.

Короткий отдых на свежем воздухе пошел мне на пользу. Я даже обрадовалась тому, что, кроме своих, меня никто не видит. Встала, отряхнулась и, выбивая зубами дробь, полезла назад. Вот только дверь нормально закрыть не смогла. Может, не стоило выкидывать огрызок ручки? Не обращая на остальных никакого внимания, сидела и думала: как теперь ухитриться не сообщить попутчицам, что хорошо знакомый рыжеволосый частный детектив Чернов Андрей Викторович давно и оперативно подключился к нашему спасению. Первое сообщение гласило: «Держись, едете под прикрытием джипа номерной знак…» Переключившись на второе, прочла то, что и ожидала. Во всяком случае, выпадать из машины уже не стала, хотя оно было горьким: «Куда пропала? Прикрытие накрылось, будь осторожна по максимуму, сообщай новости немедленно».

Машинально прочла два сообщения от Димки. Нашел время объясняться в вечной любви! Главное, не успел объясниться, как тут же сам требует взаимности и обвиняет в невнимательности. Наверное, плохо поужинал. Еще одно сообщение сбило с толку. Я сначала приняла его за Димкино: «До встречи!» Думала, достукалась! Устал человек ждать сообщения о том, что обливаюсь в тоске по нему горючими слезами, вскочил в свой вездеход и едет назад – учить меня уму-разуму. Научит и опять уедет. Уж очень коротко и не очень понятно: «До встречи!» Потому как номер, с которого эта встреча навязывается, мужу не принадлежит. На всякий случай проверила номер рогожинского телефона – и тут облом. Неужели маньяк начеку?

– Не надо ей мешать, – донесся до меня испуганный шепот Наташки. Я восприняла его, как бы между прочим. Как досадную помеху, и слегка поморщилась. – Видели, как ручку от двери отодрала? Меня не побоялась! Пусть сначала в себя придет, тогда и наору. Надо бы серьезно подумать о ночлеге…

Мне было уже не до ночлега. Следовало немедленно переговорить с Андреем, кое-что выяснить, а заодно пересказать ему не только новости, но и догадки. Кроме него проверить мои опасения некому. Больше всего волновал найденный маячок. Ребятки из джипа просто не имели возможности его присобачить. Неужели игрушка маньяка? Ленивый, гад! Ему и преследовать нас – лишняя морока. Решил дождаться, когда прибудем на место, тогда и навестить… Если, конечно, я не впала в панику и не потеряла способность четко мыслить. Вдруг эта найденная нами фигня – какая-нибудь дорогостоящая деталь от компьютера, приобретенная Борисом или Лешиком, Натальиным сыном? И укатила она неведомо куда на каких-то неструганых досках… А сообщение вполне объяснимо. Если Димка воспользовался чужим мобильником, неудобно было долго базарить. Мало ли, кончились у самого на счету деньги или зарядка. Ну сглазила я его, вот хваленая педантичность и дала сбой. Даже на старуху бывает проруха. Интересно, что такое проруха? Впрочем, не важно… Странно, конечно, что решил еще раз попрощаться и столь скупо. Скупой рыцарь!

Где-то сзади послышались треск и ругань. Николай Петрович шел к дому трудным путем – буквально на бровях. Четко вписавшись между имитацией забора из тонких, редких жердин и машиной и уцепившись за перила крыльца, глубокомысленно задумался. Нахмуренное лицо окончательно поглупело. Явление Николая Петровича сразу отодвинуло мои мысленные выкрутасы на второй план.

– Э-э-э, дед! Ты что, забыл про нас?

Наташка вылезла из машины, подошла к нему и слегка потеребила за рукав потрепанного пиджака.

– Ключи потерял! – обеспечила подруга словесный перевод сосредоточенному мычанию. – Вот, блин! Где ключи, дед?!

Не то что бы он не ответил… Ответил! Но как! В рифму, но заведомо неправильно. Ну не могло у него быть такого места на теле.

– Вон что-то из штанов выпало! – обрадованно закричал Женька так, что неподалеку залаяли собаки.

Денька повела ушами и неуверенно гавкнула в ответ. Наташка быстро нагнулась и подхватила с мокрой травы заветный ключ. Приличных размеров. Могла бы и не торопиться. Дед успел только предпринять попытку согнуть в коленях ноги, отлепившись от перил, крутанулся и ловко припечатался к забору. Отрываться от родных жердин уже не захотел. Пьяный – пьяный, а соображает. Сам вид ключа говорил о том, что к двери цивилизованной части дома он не подойдет.

– Бли-ин! – грустно вздохнула Наташка. – Крепитесь, девушки. Нас ждет теплый прием в беззвездочном отеле «Ну о-очень русская изба». Постройки конца четырнадцатого века. Кажется, в свое время монголо-татары ее просто не заметили. Нам с утра везет.

Мы почти не обращали внимания на тарабарский язык деда – часть слов он не договаривал, забывал в процессе произнесения, а те, которые выговаривал, невозможно было связать воедино по смыслу. Оставив его колыхаться на заборе, мигом взлетели на крыльцо, открыли замок, да так и застыли у открытой двери. Никто не решался первым ступить в темноту коридора. Сгустившиеся сумерки не позволяли разглядеть ничего дальше порога.

– Ну где-то же должен быть выключатель… наверное, – пробормотала оптимистка Наташка. Со стороны деда донеслось внятное «Ч-чубайс!».

– Светопреставление… – тихо перевела я. – Нет света и не будет. – Преставился, раз Чубайса поминает. Отключили, скорее всего, за неуплату.

– Его вся страна поминает, обыкался, бедняга, и ушел в тень. То-то я смотрю, его не видно и не слышно… Ну, кто первый – занимать лучшее место в избе?

Наташка скромно отодвинулась на полшага от двери. Напрасно. Пионеров среди нас не было.

– Тень… – призадумалась я. – Тень на плетень! Надо отцепить деда от плетня, затащить на крыльцо и пустить добровольцем вперед. Хозяин. На автопилоте доберется, если… угадает, куда приперся. В конце концов, есть тактильная память. Вспомнит, если не пальцами, так другими частями тела при соприкосновении со знакомой обстановкой.

Все обрадовались. Мигом ожившая Анюта первой слетела с крыльца и подскочила к деду, плавно качавшемуся вместе со своей жердиной из стороны в сторону.

– Может, вытащить ему его дрын? Видите, как он к нему прикипел? И душой, и телом. С дрыном и затащим, – в сомнении потерла она подбородок.

– Если только привязать чубайсовского врага к его опоре и тащить потом, как связанного по лапам уссурийского тигра…

Наташка обдумывала реальность предложения. Я предложила ей стать на короткое время родной матерью деда. С одной стороны. Вернее, с одного бока. С другого – Анне вполне подошла бы роль мачехи. Мы с Женечкой могли бы подстраховывать новоиспеченных родственничков сзади. Ну а жердина… Уж как хочет. Пусть сама думает, принимать наше приглашение в дом или нет.

В это время жердь переломилась. Я сразу поняла, что Анне больше подходит роль родной матери. На ней дед и повис с искренним намерением заснуть там, где повис.

Перепуганные тем, что наша Айболитка окажется самым слабым звеном – слабее жердины, судя по всему, много лет служившей своему хозяину вешалкой, мы с Наташкой наперегонки кинулись на помощь. Анна моталась с администратором нашего «отеля» туда, куда ему, может, и не очень хотелось. Выглядывавшая из машины собака всю голову отвертела, с интересом наблюдая за нашими попытками придать телу деда более-менее устойчивое положение.

– Да что ж ты, нечистая сила, вертухаешься-то?! – со злостью прошипела Наташка и, подхватив с земли обломок жердины, в отчаянии огрела деда… Предполагалось – по спине. А получилось – по макушке. Деду не вовремя взбрело в голову распрямиться. Вот и распрямился… на свою голову.

– Ты ж смотри, как на него наркоз подействовал… – радостно заметила Анна, с которой плавно сползло на «гусиные лапки» тело деда. – У меня ни одно животное так сразу не вырубается.

– Да! – бодро поддержала ее я, стараясь вывести из ступора перепугавшуюся Наташку. – Одним неплательщиком меньше. Чубайс будет доволен.

– Мам, а пусть он здесь спит, если ему так хочется, – посоветовал ребенок.

Дед хрюкнул, взлягнул правой ногой и послал какую-то Любку за сеном. Наташка обрадовалась, заявив, что чувствительность у пострадавшего не нарушена. Соображение – тоже. Понимает, что валяться на мокрой от росы траве – удовольствие сомнительное, просит соломки подстелить.

Кое-как втащили деда на крыльцо. И очень удивились, услышав со стороны покинутого забора звонкий требовательный голос:

– Это куда ж вы все лезете?

Вопрос требовал немедленного ответа. Только зря мы решили подкрепить его жестами. Дед, лишившись поддержки, стукнулся лбом об стенку и с грохотом рухнул вниз, матерясь уже вполне вразумительно.

Объясняли все вчетвером. Из машины убедительно подгавкивала Денька. Кое-как разобравшись в ситуации, женщина, по голосу молодая, расхохоталась:

– Ладно, Любовь Сергеевна я. Пойдемте к нам, как-нибудь разместитесь в летнем домике да выспитесь. Денег за постой не возьму. Чего там, ночь переспать. У меня дачники уже съехали. Только постельного белья нет. А у Петровича в хибаре одна железная кровать, да две колченогих табуретки. Не по очереди же вам спать.

– А-а-а?..

Я ориентировочно указала на место залегания Петровича, который опять потребовал сена.

– О! Для вас хлопочет, насчет сена-то.

Женщина опять прыснула. Женька слегка струхнул и осторожно, чтобы она не слышала, прошептал матери, что, наверное, его есть не будет. Она также тихо ответила, что заставлять его и не собирается.

– Да и хрен с ним, проспится – сам уберется в избу, – легкомысленно отмахнулась от Петровича Любовь Сергеевна. – Была вам охота на сене спать!

На постой мы определились через два дома от деда. Летний домик располагался на задворках участка Любовь Сергеевны и, что замечательно, имел подъезд прямо к крылечку. Вот только ворота из досок гуляли сами по себе.

– А кого тут бояться? – пояснила хозяйка. – Мы их и не закрываем. Утром овцы распахнут, дальше загона не убегут.

От усталости слипались глаза. Но я все-таки нашла в себе силы позвонить ожидавшему нас художнику и сообщить, что почти приехали. Он обещал обязательно нас завтра встретить у какого-то поворота. Попросив пару секунд, я протянула трубку Наташке. Она за рулем, ей и разбираться, где тормозить. Взяла телефон Анна. Она же и держала его у уха Натальи. Та, выразительно закатывая глаза и помахивая сумками в руках, детально обсуждала встречу. Договорились они быстро.

Когда и куда Наталья пристроила машину, мы не слышали – нечаянно заснули. Анюта – на кровати вместе с сыном. Я – на диване вместе с мобильником, по которому безрезультатно пыталась набрать сообщение Андрею. Проснувшись в начале двенадцатого ночи, поняла, что почти выспалась. Натальи в домике не было. Обнаружила ее в машине и машинально пробормотала начальную строчку детского стихотворения: «Жил на свете человек – скрюченные ножки…».

– Ножки – это что! Вот когда совесть скрючивает! Не могла диван раздвинуть? Мне, между прочим, завтра машину вести, а я выспаться не могу!

– Давай я посижу… – бездумно ляпнула я и осеклась, невольно предоставив подруге время на чертыхание. Она воспользовалась им по полной программе, не преминув сообщить, что сторож для охраны рулевого колеса ей на фиг не нужен. Тем более по совместительству вредитель, который дверные ручки с корнем выворачивает.

– От Андрея, рыжего частного детектива, пришло сообщение. – Это прозвучало у меня вынужденно, как средство защиты от Наташки, исчерпавшей лимит отведенного ей для нотации время. – Ребята из вишневого джипа – выделенная им охрана. Анне об этом – ни слова!

– Ты хочешь сказать…

– Хочу, только ты мне возможности не даешь. Без конца заставляешь чувствовать свою ущербность. Кстати, Андрей в категоричной форме запретил мне распространяться о связи с ним. Ты меня вынудила.

– Ирка, ты ему все рассказала?

– Все, кроме того, что ты предлагала мне трясти на дороге нижним бельем.

– Не ври. Только труса€ми. – Наташка стянула с головы плед и шумно выдохнула: – Это что же получается, а? Из твоего подробного рассказа наш рыжий спец Чернов сделал вывод о причастности Аньки к фейерверку со смертельным исходом? А если она действительно под шумок из-за маньяка решила избавиться от своего бывшего мужа, ныне покойника… То, что его, скорее всего, разнесло на отдельные составляющие, пожалуй, еще хуже. Будет являться в кошмарных снах по частям. Надолго хватит. Ну-ка, открой дверь пошире, я лучше к вам в домик пойду.

Я моментально исполнила ее просьбу и удостоилась замечания на тему: «Сила есть – ума не надо!» Оказывается, меня не просили выламывать дверь. Денька, не имевшая проблем с ориентированием в полной темноте, быстренько нас обскакала и терпеливо дожидалась встречи на пороге садового домика, за что ей, собственно, и отдавили две лапы – по одной на меня и Наташку. Обиженный визг сорвал с кровати Анюту. Долгое время мы втроем возились со старым диваном и, лишь доломав его окончательно, успокоились. Принимая во внимание кратковременный ночной отдых, я уступила подруге основную часть этой странной не очень мягкой мебели и улеглась на полу на трех диванных подушках. Успокаивало то, что мой способ ночевки далеко не нов. Просто усовершенствованный старый. В свое время в эпоху зарождения пассажирских перевозок на речном транспорте были только так называемые «сидячие места», в простонародье обзывавшиеся «половыми». Непритязательные пассажиры из простонародья ближе к ночи сползали со своих сидячих мест ближе к родным мешкам и укладывались на палубе рядом с ними. Пожалуй, им было хуже.

До сих пор не могу сообразить, как же это мне удалось не заметить пропажу? Утром, очередной раз свалившись с разъезжающихся подушек на дощатый крашеный пол, я выкарабкалась из-под одеяла и, убедившись, что никого не разбудила, отправилась на крыльцо посылать сообщение Андрею. Вместе со мной, позевывая, ковыляла Денька. Дверь была открыта. Наверное, кто-то ночью выходил и забыл накинуть крючок.

Было довольно прохладно, я долго возилась с текстом, путая буквы. Сообщение получилось кратким, но вместило сведения и о Летучем голландце, и о Ренате Хованской. Отвлекали громко орущие петухи, вольно гулявшие вместе с куриной оравой по всей территории участка, а с нашим появлением наперегонки понесшиеся познакомиться более коротко. С противоположной стороны участка из небольшого загона, примыкающего к старому сараю, меланхолично пережевывая куски черного хлеба, таращились на нас три овцы и одна свинья. «Полный аншлаг!» – поздравила я себя и на всякий случай хаотично замахала руками, давая понять курам, что панибратства не потерплю. Несколько испуганная Денька, быстренько отметившись у каждой яблони, вернулась назад и, выжидательно поглядывая на меня, уселась рядом. Но мне возвращаться в маленькое помещеньице на строптивые подушки не хотелось. Куры отступили, животные потеряли к нам интерес.

Обнаружив под окном лавочку, я собралась было присесть, но остановила выпавшая роса. Невольно поежилась. Уступать росистой напасти не хотелось, в «Ставриде» имелись пустые пакеты, старые журналы и, в конце концов, моя теплая куртка. Оставалось только сбегать за ключами. Ну я и сбегала. Порывшись в Наташкиной сумке, ключей не нашла. Не иначе как предусмотрительная подруга оставила их в замке зажигания. Наверное, чувствовала себя с ними увереннее, когда с вечера засыпала, а проснувшись с моей помощью, забыла обо всем на свете, кроме желания удобно протянуть ноги вместе со скрюченным телом по всей длине дивана.

Я на цыпочках вернулась на крыльцо и сразу поняла, что ключи мне не нужны. И как это с первого выхода на сцену деревенской жизни не дошло – открывать ими нечего. Машина исчезла. По классическому варианту – без шума и пыли. И не в последние пять-десять минут. В начале четвертого она устойчиво стояла в трех метрах от двери. Я как раз съехала на пол с подушек и проснулась. А проснувшись, выглянула на улицу, только сойти с крыльца не решилась – страшновато. Хорошо помню белеющую в темноте «Ставриду», которая с рассветом развеялась.

Я тупо смотрела на то место, где ночевала машина, о чем свидетельствовали следы протекторов. Кстати, Наташке пора бы сменить колеса. Но, пожалуй, не стоит напоминать ей об этом именно сейчас.

В полной растерянности я вернулась обратно и взглянула на безмятежно дрыхнувшую подругу. Решила не будить – пусть хорошенько выспится, прежде чем узнает новость. Похоже, наше бегство от следствия и маньяка зашло в тупик. В милицию по поводу угона не обратишься. Была охота добровольно сдаваться, причем без всякой вины. А что делать дальше – неизвестно. Ни машины, ни вещей, ни денег… Впрочем, это я оставила сумку с кошельком в машине, а Наташка свою взяла. Интересно, что взяла Анна? Машинально взглянув на кровать, я мысленно ахнула и обозвала себя слепоглухонемой олигофренкой. Новое открытие не замедлило о себе заявить пустым местом на кровати. Анны не было. Разметавшегося во сне Женьку это ничуть не волновало. И я очередной раз подивилась своей «феноменальной» наблюдательности. Больше не доверяя собственным глазам, осторожно потрогала Наташку за ее торчавшую из-под пледа пятку в теплом носке. Пятка была живая, поскольку мигом уползла под плед. Заодно я взглянула на свое живописно раскинутое по трем сторонам ложе и убедилась, что меня там нет. В смысле, что все происходящее мне не снится. В голове не было абсолютно никаких умных мыслей. Я зря торчала столбом, вытянув руки по швам. Какой раз убеждаюсь в том, что Феркрюзен придумал свой закон не для всех. Впрочем, одна умная мысль все же нарисовалась. Уж очень мне не хотелось быть исключением. Решив отправить Андрею новое сообщение, подумала, что не обязательно указывать в деталях обстоятельства обнаружения пропажи. Но едва шагнула к выходу, послышался знакомый звук тихо подъезжающей машины. С быстротою молнии я метнулась назад, сгребла диванные подушки в относительно ровную линию, плюхнулась на свое ложе с намерением продемонстрировать безмятежный сон и с ужасом почувствовала, что слишком поторопилась. Только лишенный сознания человек мог считаться спящим безмятежным сном в таком угловатом положении, когда зад на полу, а голова и ноги задраны вверх. Но поправлять строптивые подушки времени уже не было – в дверь тихонько вошла Анна. Денька предупредительно вскочила, повиляла остатком купированного хвоста и, на всякий случай, забралась под стол.

Как я ни старалась, но веки предательски подрагивали. Хорошо, что Айболитка на меня не смотрела. Лишь на секунду задержалась у порога, убеждаясь, что все сладко спят. Этим самым безмятежным сном, от которого у меня тут же заныла спина, а глаза приготовились окончательно прозреть. Скинув обувь, Анна бесшумно прошла к столу. Слегка удивившись, положила ключи от машины в открытую, да так и оставленную мной Наташкину сумку с деньгами, немного постояла, задумавшись (очевидно, вспоминала, закрывала или нет перед уходом этот кожаный сейф), и, не раздеваясь, прямо в куртке, осторожно прилегла на кровать, обняв одной рукой сына. Даже не попыталась поправить и натянуть на себя часть сбившегося пледа. Через какое-то время, показавшееся мне вечностью, я услышала ее сонное сопение и с великой осторожностью принялась приводить себя в строго горизонтальное положение. К моей чести следует отметить, что при этом я не издала ни одного стона, в то время как занемевшие тело и душа громко вопили от боли.

Без стонов обошлось и спустя час, когда на меня наступила Наташка. Я как раз хладнокровно обдумывала варианты развития событий. Впрочем, другая на моем месте просто бы заорала. Наташка, с помятой со сна физиономией, на которой четко отпечатались следы двух пуговиц непонятно от чего, и с закрытыми глазами, досматривающими увлекательный сонный ролик, сначала встала мне на спину обеими ногами, потом слегка пнула меня в бок и, позевывая, велела искать другое место. Желательно, под столом. Я тихо огрызнулась и тут же получила команду: «Тихо! Место!» Денька под столом, не поднимая морды с вытянутых лап, с интересом прислушивалась.

– Лежать! – откликнулась я, не зная, что еще взбредет в голову не проснувшейся до конца подруге.

– О, как! – удивилась она, мгновенно продрав глаза. – Ну, извини. Совсем забыла, что у тебя нижняя полка.

Я приложила палец к губам, призывая к окончанию дискуссии. Ребенок заворочался во сне, Анна что-то тихо пробормотала.

– Чего это она разоделась, как на выход? В куртке спит. Боевая готовность к отступлению? – Наташка перешла на шепот и предприняла попытку встать. При этом оперлась на боковину дивана. Тут он развалился окончательно. Молча отбиваясь от развеселившейся собаки, я с трудом поднялась, удивляясь способности некоторых людей крепко спать при такой возне. Наташка, уже стоя в дверях, кинула на диван прощальный взгляд и многозначительно протянула:

– Да-а-а…

Свежий утренний воздух оказал на подругу бодрящее действие.

– Это, конечно, не альпийские луга с Милки-веями, зато родными просторами пахнет! – И, сбежав с крыльца, крикнула откуда-то со стороны загона: – Я бы даже сказала, что в этом месте особенно сильно…

Вытянув шею, я отметила отсутствие в загоне овец. Наверное, им надоело свинское общество. Машина, мокрая от росы, как верный конь, спокойно стояла на своем месте. Я через закрытые окна долго изучала легкий внутренний хаос в салоне. Вчера слишком поспешно выгружались из машины. Заметив свою теплую кофту, завалившуюся вниз и напоминающую о себе одним рукавом, частично удержавшимся на сиденье, пожалела, что не прихватила ее с собой.

– Ты что тут оплакиваешь? Спокойную жизнь? Лучше поплачь над моей. – Наташка была настроена решительно. – Всю ночь промаялась! Почти не спала. Сначала было такое состояние, будто мною капнули на этот проклятый диван и я растеклась по нему лужей. А сейчас снова чувствую себя этой самой каплей. Не знаю, как поеду…

– Только не распыляйся! Ты со своей бессонницей проспала важное событие – ночью Анна куда-то уезжала на «Ставриде».

Наташка похлопала ресницами, заглянула внутрь салона и спросила:

– Одна?

– Ни меня, ни тебя, ни Женьки с ней точно не было. И был ли кто рядом, не знаю, она обошлась без прощальных слов.

– А потом, значит, опять приехала… И даже не поздоровалась. – Подруга озадаченно потерла переносицу. – Хотя зачем здороваться, если не прощалась? Может, тебе все это приснилось?

Выражение моего лица Наташке явно не понравилось, и она проявила запоздалую вежливость, решив выгодно оттенить себя на фоне невежливой Анны:

– Ир, извини, что я тебя немного пришибла диваном. С добрым утром!

Я кивнула, давая понять, что оценила ее реверанс в мою сторону. Наташка заглянула внутрь салона и резко выпрямилась:

– А ключи?! Где старательно спасаемая нами Айболитка взяла ключи от машины?

В ее голосе слышалось торжество.

– Там же, куда их и вернула, – в твоей сумке.

Наташка медленно стала приходить в состояние глубокой задумчивости. Для начала подергала за все ручки дверей, потом попробовала заглянуть под машину, бормоча что-то про взрывные устройства, но проверить их наличие без стыковки брюк с мокрой травой было невозможно, и она обреченно махнула рукой. Лоб пересекли морщины, лицо приобрело хмуро-озабоченное выражение. С ним она на какое-то время и замерла.

– Блин! – выдала подруга первый результат своих раздумий и, еще немного помолчав, добавила: – Ирка, мы с тобой безмозглые пешки в ее игре. Анька, точно, решила с нашей помощью избавиться от надоевшего экс-мужа. И свой телефон с убойными сообщениями она нам специально подкинула. Надеюсь, что будет нас беречь и лелеять – мы ей необходимы как свидетели ее невиновности и вынужденного бегства. А самое главное, у нее есть сообщник – к нему-то она и катала ночью на совещание. Помнишь вишневый джип?

– Еще как! Все-таки не без нашей косвенной помощи врезался в рекламный щит. Я тебя поздравляю. Ты заспала то, что еще в двенадцать ночи я талдычила тебе – это были ребята из детективного агентства Андрея, призванные нас сопровождать. Мы их лихо дурачили! Так, что сами себя перехитрили. Кстати, Анна не должна ни о чем знать. Видимо, она у Андрея тоже на подозрении.

– Вот теперь вспомнила – я тоже так считала. А что, этот рыжеволосый специалист не мог сообщить о почетном эскорте заранее? – Наташка так и кипела негодованием. – Мы бы их тоже на пикник пригласили. По случаю удачного ухода от погони. Нет, это я что-то не то говорю… Ирка, как думаешь, что за фигню мы выкинули из машины? Хотя с этим вопросом можно не торопиться. Борис будет голову за нее отрывать, тогда и узнаем. Что-то сегодня вообще плохо соображается. Куда нам дальше-то деваться?

– Ну, если начинать с последнего вопроса, деваться нам некуда. Придется ехать по назначению. Туда, где ты договорилась встретиться с Рогожиным. И не следует выпускать Анюту из вида, независимо от того, жертва она или преступница. Еще не хватало, чтобы она слиняла от нас. Или заставила слинять нас.

– Куда?

– Туда! Неужели не понятно? Откуда обычно не возвращаются.

– В Соединенные Штаты, что ли? Или ты… Господи, Ирка! Прекрати мне угрожать с утра пораньше. Забыла, что я рулевая? Мало на дороге рекламных щитов?

– Не для нас поставлены, не нам и сшибать! Постарайся, как бы между прочим, выяснить, зачем Анне приспичило среди ночи лезть в машину, чтобы надеть куртку? Странно… Почему не оставила ее в машине? А что касается почетного эскорта, Андрей заранее предупредил. Только у меня мобильник был выключен, вот и получила новость с опозданием.

– Теперь понятно, почему ты вечером из машины, как парашютистка из самолета, выпала. Сюрпри-и-из!!! Кстати, напоминаю, дверь с твоей стороны без ручки не открыть. Если всем приспичит бежать, останешься в заложницах. И еще одно: лично я машину вообще открывать не буду. Что-то не дает мне покоя вчерашний фейерверк. Доверим это дело ветеринарше, по совместительству – взрывотехнику. Честно говоря, хоть Анна и должна нас беречь, угрозы в твой адрес могут исходить из другого источника скверны. И нечего ей дрыхнуть! Не будет шляться по ночам. Пора в дорогу.

Анна спросонья никак не могла понять, почему Наталья требует у нее отчета, где она взяла ночью теплую куртку. А когда поняла, то с готовностью ответила, что приобрела ее на Пражском рынке, и еще два года назад, а не сегодняшней ночью. Даже вспомнила, сколько куртка стоила. И только наводящий Наташкин вопрос, какого черта она брала ключи от машины из ее сумки, Анну по-настоящему озадачил. Она рывком поднялась с кровати и принялась уверять нас, что положила их обратно в маленький боковой кармашек, где они до этого лежали. После этого, виновато опустив глаза, сказала, что жутко замерзла ночью, поэтому и слазила в машину за курткой.

Наталья намеревалась продолжить допрос с пристрастием, но я вовремя вмешалась, успев испепелить подругу огненным взглядом негодования. Не следовало обналичивать знания по поводу ночного отъезда Анны в неизвестном направлении. Честно заработав от Наташки традиционное замечание «Перестань корчить рожи!», я деловито застрекотала про необходимость быстренько сматывать удочки и сунула окончательно проснувшейся Айболитке ключи от машины с требованием немедленно загружаться. Наташка моментально выхватила их назад, поскольку второпях я влезла не в то отделение ее сумки, вытащив ключи от квартиры.