Текст книги "Прививка от бешенства"

Автор книги: Валентина Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Анна улыбнулась и заговорила как раз в тот момент, когда Наташка, аккуратно проглотила весь кусок целиком. На счастье, без отрицательных последствий.

– У меня привычка записывать все необходимые телефонные номера еще и в записную книжку. Кстати, она у меня с собой.

На этих словах Наташка закашлялась. Довольно поздновато, после благополучно проглоченного огурца. Я не стала расстраивать Анну тем, что ее талмуд подруга оставила прозябать дома.

– Несколько раз в мобильнике заканчивалась зарядка, он отключался, и мне приходилось прибегать к помощи сына. Звонила ему от кого-нибудь из клиентов, он мне и диктовал номера хозяев животных из моей телефонной книги. Вот и сегодня позвонила ему. Он мне продиктовал номера четырех оставшихся клиентов и еще ваши. Наташин мобильник был отключен, ваш не отвечал, – Анна смущенно развела руками.

– Дальше мы знаем, – торопливо сказала я, заметив, что лицо ветеринарши впервые порозовело. И это ей удивительно шло. – А сейчас твой вестник маньяка on line?

Она достала из кармана телефон, взглянула на монитор и покачала головой.

– Мой тоже молчит. Кажется, мы внесли серьезные коррективы в планы мистера Икс, хотя этот мистер вполне может быть миссис…

– Он маньячка иль маньяк, в планах, кажется, бардак, мы в загоне, он в погоне, нам не встретиться никак, – легкомысленно пропела Наташка, лихо запустив остатки огурца далеко в поле. Денька на секунду замерла, проследив за его полетом, и тут же рванула на поиски. Следом с радостным визгом понесся Женька. – Ну, что дальше? – посерьезнела подруга. – Насколько я поняла, от преследования мы оторвались. Если, конечно, нас преследовали. Номера этого вишневого «американца» мы ведь не заметили, хотя и следовало. Почти впритык стоял! В нем вообще могла быть целая банда маньяков – стекла-то тонированные, не разглядишь. Может, эти двое вылезли на разведку. Какой-то джип мотался туда-сюда, но я не уверена, что один и тот же. Надо быть не только осторожнее, но и внимательнее – это касается всех. Ир, особенно тебя!

Встав, я отвернулась, чтобы стряхнуть с себя крошки. Наташка захохотала. Было понятно, что надо мной, непонятно только почему. Снисходительно улыбнувшись, я, разминаясь, потянулась. И тут к Наташке присоединилась Анна. Правда, ее смех был не таким заливистым.

– Ира… – выдавила она из себя через силу, – ты на чем сидела?

Все еще недоумевая, я оглянулась на то место, с которого встала, и машинально отряхнула сзади брюки. Хорошо, что они подсохли.

– Ирка, блин! Лучше бы ты платье не стягивала… Тебе с твоими штанами только живым рекламным щитом стоять. Масса информации на заднице. И сине-коричневый фон разводами!

Новая истеричная вспышка смеха заставила подругу отказаться от намерения убрать с коленки длинноногую косиножку. Она постоянно промахивалась.

– Сейчас переоденусь, – коротко бросила я, решив отступать к машине задом. Собачий лай, донесшийся из зажатого в руке ветеринарши телефона, заставил меня повременить с отступлением. Наташка в один миг посерьезнела и, схватив косиножку за ногу, зачем-то пустила ее гулять по помидорам. Все мое внимание тут же переключилось на это ковыляющее насекомое. Пауков боюсь в любом виде, независимо от размеров. В данный момент он мне показался страшнее маньяка. Тем более что, взглянув на экран, Анна успокаивающе махнула рукой.

Звонил ее Летучий голландец. Разговор шел на английском, но Анюта иногда вставляла русские слова. Подслушивать было неудобно, пришлось сделать вид, что ничего не понимаю – как Наталья. Собственно, ничего такого личного, что могло быть нежелательным для посторонних ушей, разговор не содержал. Это подтвердила и по окончании разговора сама Анна. Прилет Питера в Москву планировался завтра в пятнадцать часов. Он, очевидно, просил Анну не беспокоиться и не приезжать в аэропорт. Его встретят русские компаньоны. К ней домой он доберется сам, тем более что ему сначала надо будет заехать на фирму, с которой он связан деловыми отношениями. Отъезд Анны из Москвы его серьезно расстроил. Договорились, что он выберет время навестить ее по месту отдыха.

– Откуда он узнал твой новый номер? – строго спросила Наталья, с помощью травинки заботливо переместив косиножку на широкий лист мать-и-мачехи. – Сиди, охламонка! В помидорах ноги переломаешь. Вот уж у кого ноги, в полном смысле, от ушей растут. У косиножек есть уши? – этот вопрос повис в воздухе. Анна отвечала на первый:

– Так я ему сразу сказала новый номер. Он же должен был сообщить мне о своем приезде. Даже не знаю, что теперь делать…

– А ничего. Только прятаться и получать от этого удовольствие.

Наташка деловито убирала остатки обеда в корзинку.

– Я думаю, что твой фоторобот уже висит на стендах с надписью «Их разыскивает милиция». У шастающего за нами по пятам маньяка подобного стенда нет, но и он тебя ищет. Летучий голландец тоже будет принимать активное участие в погоне за тобой. Кому больше повезет, тот и найдет в первую очередь. Сложнее всего удирать с Иришкой – у нее особые приметы на заднице.

– Я не собираюсь следить за дорогой задом! Если ты меня еще помнишь, мои глаза в другом месте.

– У меня хорошая память. И она мне подсказывает, что большую часть времени они у тебя не задействованы. А все потому, что существуют сами по себе – с отрывом от всего остального. Вот, возьми чистый пакет. Переоденься и сунь туда свой брючный батик, заодно пихни чехол с сиденья. Я попробую потом избавиться от всего этого абстракционизма. Ты даже и не притрагивайся.

Сунув мне в руки пакет, Наташка оглядела хозяйским глазом место пикника и осталась довольна:

– Если преследователи рванут по нашим следам, сдохнут с голоду – не оставляем врагам ничего! Даже мусор. – Она выразительно посмотрела на меня.

– Спасибо. Я тебя тоже очень люблю.

Обижаться не имело смысла. Наташкин язык, как и мои глаза, тоже живет сам по себе – в отрыве от умных мыслей в голове.

– Прежде чем отчалим, мне хотелось бы уточнить…

Нет, невозможно разговаривать на серьезную тему, когда на тебя смотрят, как на клоуна! Я замолчала, резко развернулась, уже не стесняясь своего вида, и отправилась переодеваться. А приводя себя в порядок, не стала экономить воду в пятилитровом пластиковом баллоне. Пусть потом мучаются от жажды мщения. Не поленилась даже вымыть сиденье и постелить на него вместо чехла Наташкино полосатое полотенце. Вылезать из машины не стала. Демонстративно парилась, не сообразив хотя бы открыть дверь. Не стала ее открывать и тогда, когда вся компания гуртом прибыла на посадку, делая прозрачные намеки на то, что лучше бы мне выйти – так будет удобнее загружаться остальным. А нечего было Наташке приобретать трехдверную машину! Я старалась не обращать внимания даже на Деньку, терпеливо ожидавшую, когда у меня проснется совесть. Она проснулась тогда, когда Анна с сыном собрались влезть через откинутое водительское сиденье, не заметив, что собака тоже решила последовать их примеру. Вот тогда я и распахнула дверь – исключительно для псины, вперед всех влетевшей в салон с другой стороны.

– Благодарю, но я – за рулем! Мне заходить отсюда привычнее.

Наташка, как ни в чем не бывало, привела свое посадочное место в рабочее положение и с довольным «Уф-ф-ф!» уселась.

– Ир, ты нам что-то не договорила. Я не имею в виду обидные слова. Просто спроси еще раз о том, что хотела узнать? Вдруг нам уже и бежать никуда не надо? Ань, представляешь, у Иришки удивительная интуиция. Даром досталась – подарок Всевышнего в комплекте новорожденной, – подлизываясь ко мне, громко сообщила она троице на заднем сиденье. Денька умильно зевнула.

В машине даже с открытыми окнами было невыносимо жарко. Я невольно потребовала немедленно трогаться с места. Дождавшись, когда колеса «Ставриды» перестали скакать по неровной проселочной дороге и коснулись шоссе, привычно поозиралась в поисках вишневого джипа и, не обнаружив его, успокоилась.

– Аня! – начала я довольно сурово. Она испуганно откликнулась, прямо как школьница, не выучившая урок. – Поднапряги память. Я уверена, ты не раз перебирала в голове все эти неприятные события, но ответа на вопрос, почему тебя преследуют, не находила. Отсюда и подозрения на бывшего мужа и даже в наш адрес. Вспомни, какие события, пусть и не очень значительные, происходили с тобой за последние месяцы. Чтобы сузить круг поиска, я хочу напомнить тебе фразу из самого первого сообщения: «Ты ни в чем не виновата, но тебе придется умереть». Поэтому не стоит перебирать всех хозяев, питомцы которых умерли от неправильного лечения…

– У меня от неправильного лечения никто не умирал! – возмутилась Анна.

– Хорошо, от правильного! – вмешалась Наташка. – Не перебивай Иришку! Женя, помоги мамочке вспомнить все, что было приятного в вашей жизни. А она пусть вспоминает неприятное. Допустим, протечку в квартире, в которой виноватых не найдешь…

– Не торопитесь, – перебила я подругу. – Если ничего существенного не вспомните, будем вспоминать вместе. А пока давайте перемоем кости всем близким вам людям.

– Мам, а как мы их будем мыть? Что ли как посуду? А они разрешат? Мне что-то не хочется их мыть… – Бедный ребенок перешел с шепота на жалобное нытье.

– Молчи, Женя. Это просто такое выражение, означающее «дать людям объемную характеристику».

– А они возьмут?

– Да кто бы их спрашивал! Вот козел! Тащится, как улитка, посередине дороги, не дает обогнать!

Наташка посигналила, потрепанные «Жигули» четвертой модели шарахнулись в сторону, подруга еще раз обозвала молодую девчонку за рулем «козлом» и прибавила скорость.

– Вот сейчас, Женечка, тетя Наташа дала водителю «Жигулей» чуть-чуть объемную характеристику, или, в просторечии – быстренько перемыла ему кости. Понятно, малыш? Дай я тебе поправлю футболочку, что-то она у тебя к подбородку задралась.

– Я сам! Мам, наш папа тоже козел! Помнишь, он пытался сломать нашу дверь? А когда его тетя Рената пустила, своровал в нашем холодильнике котлеты и съел!

– Ну-у-у, думаю, папа был не совсем козел, – смутилась Анечка. – Просто очень голодный человек.

– И часто он совершал такие набеги? Это было уже после разъезда? – поинтересовалась Наташка.

– Часто. У него были свои ключи. Он потребовал их для контроля за поведением Женечки в мое отсутствие.

– Нет, мам, он только кушать приходил.

– Да ладно вам про котлеты! С мыслей сбиваете, – возмутилась я, и все тактично притихли. – Кто такая Рената?

– Рената – бывшая собственница нашей квартиры и комнаты… Вениамина. Хороший человек. В результате обмена ей досталась двухкомнатная квартира, в которой мы раньше жили с Вениамином. Она ее сдает. Обмен произведен на условиях доплаты, и Рената, представляете, согласилась принимать долг по частям, с рассрочкой на два месяца. Я сразу отдать всю сумму не могла – мне же еще и Вениамину платить приходилось. Она сама приезжала за деньгами. Осталось отдать всего пятьсот долларов, но она сказала, что за остатком суммы заедет позже, после возвращения из загранкомандировки. Давно уже вернулась, но все равно с деньгами не торопит. Даже предложила мне поехать отдохнуть, а за это время хотела сделать мне ремонт. Совершенно не жадный человек. Но я не могу пользоваться ее добротой – категорически отказалась и от ремонта, и от отдыха. Хорошо, что с деньгами могу пока не торопиться. Вениамину теперь вообще ничего не надо отдавать. Женька, кажется, нам с тобой совсем не обязательно ехать в Голландию!

Анна так и светилась радостью. Очевидно, перспектива жизни с нелюбимым Питером омрачала живые краски страны ветряных мельниц и тюльпанов.

– Он что, настолько страшен и жаден? А где ты с ним познакомилась? Ир, возьми внизу тряпку и выкинь осу на свободу. Неужели не видишь, она нервничает. Ща как цапнет! Только не бей ее по морде – нос разобьешь. Денька, сидеть!.. Так что там про твоего Квазимодо-голландца?

Наташка принялась что-то мурлыкать себе под нос, а я занялась охотой.

– Ну почему Квазимодо? Нормальный мужчина приятной наружности. Предки – выходцы из России. Собственник какой-то фирмы. Мне неудобно было расспрашивать о делах, еще решит, что интересуюсь исключительно его материальным состоянием. А познакомились мы случайно. Собственно, он заехал к Ренате, вернее, к ее мужу, с самой Ренатой не знаком. Он не знал, что муж Ренаты умер и она после этого продала квартиру. Было достаточно поздно, а Питер прикатил прямо из аэропорта – сюрпризом. Пришлось его накормить, напоить и спать уложить. Утром он переехал в гостиницу. А к вечеру заехал с цветами, конфетами и шампанским. Женьке привез какую-то навороченную машину…

– Да! У нее даже фары включались и поворотники! – радостно влез в разговор Женька, но Анна его ласково осадила:

– Не мешай, дружок… Вот так, собственно, все и началось. А через какое-то время Питер пригласил нас в Голландию – погостить, осмотреться. Если понравиться, переехать совсем.

– Ну и за чем дело стало?

Я моментально забыла про пойманную осу, и она, выкарабкавшись на волю, сердито металась по салону машины, пока, подхваченная легким сквознячком, не вылетела наружу под носом у Наташки, вызвав ее отчаянный визг. Но на него никто не обратил внимания. А кто бы из нас от такого не взвизгнул? Разве что я…

– Понимаете… В общем, какое-то странное чувство, что все слишком скоропалительно. И потом, любящий человек естественно проявляет свои чувства. А у Питера это происходит как бы через силу. Искусственно, что ли. Или практично. А может, из жалости… Даже не могу подобрать подходящего слова.

– Нормально! – хохотнула Наташка. – Так ему, наверное, больше нужна домработница. Богатые иностранцы любят разумом, а не чувствами.

– Интересно, – задумалась я, – почему он в первый раз заявился без предварительного звонка? Такие сюрпризы принято устраивать друзьям и хорошим знакомым. А он даже не знал о смерти мужа Ренаты – значит, отношения долго не поддерживались?

– С покойником? – фыркнула Наташка. – Похоже, тому с того света уже на всех наплевать.

– Ань, а как среагировала на этот визит Рената?

Что-то меня беспокоило в этой ситуации.

– Почти никак. Когда я о нем по телефону упомянула, так она сказала, что не всех друзей мужа знает. Кого знала, тем и сообщила о его смерти. А на следующий день она как раз забежала к нам проститься и передать, чтобы я не торопилась с деньгами. Меня не было, но она оставила записку. О Питере не меня – соседку Татьяну расспрашивала. А та сказала, что не видела его ни разу. Меня Рената пыталась предостеречь только в том плане, что могу нарваться на мошенника. И очень за меня переживала. Так нервничала! Я же говорю, очень добрый человек. Вот только в жизни ей не повезло. Вообще она очень занятой человек – после смерти мужа встала во главе его фирмы, занимающейся туризмом. Осваивала все с нуля. Конкуренция – жуткая. Мне ее очень жаль. Иногда приезжала такая замотанная. Говорила, только у нас и отдыхает. И правда, себя в порядок приведет, ужином ее накормлю – другим человеком становится.

– Вы с ней дружили?

– Я бы так не сказала. Просто она находила у нас отдушину.

Мне кое-что показалось странным. Судя по всему, преуспевающая молодая семья Хованских ютилась в малогабаритной квартирке, тогда как, наверное, могла позволить себе лучшее существование. Ответ на этот вопрос вызвал еще большее недоумение: оказывается, квартирка принадлежала покойной свекрови Ренаты и была приватизирована Русланом, ее мужем, еще до брака с ней. Свекровь якобы отличалась очень сложным характером, Рената и месяца с ней не прожила. Некоторое время супруги ютились на съемной квартире, пока не переехали в прекрасные четырехкомнатные хоромы, расположенные в центре. Непонятно, почему Питер прибыл в гости не туда, а в малогабаритную конуру?

На самом деле все оказалось просто: семейные раздоры четы Хованских привели к тому, что супруги разбежались. Благородный Руслан оставил жене хоромы и вернулся в родные с детства пенаты с новой подругой жизни, а также далекоидущими планами роста материального благополучия, в которых участие Ренаты не предусматривалось. Уже была оплачена большая часть строящейся новой квартиры, когда все эти планы рухнули.

Погиб Руслан нелепо – со слов Ренаты, зимним вечером пал жертвой грабежа. Как ненужный свидетель. Причем тот, кого ограбили, отделался незначительными синяками, а Руслан, случайно подъехавший на машине как раз в этот момент к месту преступления, даже не успел применить приемы карате, которыми владел в совершенстве. Сразу получил пулю в лоб.

Молодая любовница, так и не успевшая стать законной женой неразведенного Хованского, оказалась на мели и наутро после гибели Руслана с позором была изгнана Ренатой из райского малогабаритного шалаша. Ей даже не удалось собрать вещи. Пылавшая праведным гневом Рената отправила их потом в однокомнатную келью разлучницы в тюках и навалом. Вместе с недавно приобретенным красным пластиковым тазиком. Судя по тому, что рассказывала Рената, эта стерва долгое время названивала ей. Даже пыталась шантажировать каким-то поддельным завещанием. Потом, после беседы с «компетентными господами», к помощи которых прибегла Рената, притихла и успокоилась.

– Наверное, Рената мазохистка, – рассказывала Анна. – Любит приезжать в нашу квартиру. И старается делать это до моего возвращения домой. Так, чтобы немного побыть наедине с прошлым. Когда она вышла замуж за Руслана, здесь прошли не лучшие дни ее жизни, но без него стало еще хуже. Мне иногда казалось, что у нее не все в порядке с психикой… Женька ей не мешал. А если он сидел у соседки, она просто брала у него ключи. Несмотря на свою упакованность и внешнее благополучие, Рената глубоко несчастный человек. Даже ребенка не родила. Для кого жить? Не для того же Ромео с залысинами, который иногда таскается за ней чернорабочим, играя роль возлюбленного.

– Странно, что она стремится бывать там. По сути, проживание Руслана с любовницей в этой квартире должно было нанести серьезный урон ее ностальгическим чувствам.

– Да ладно вам о чувствах! Ностальгия появилась, как только она накрыла красным тазом любовницу мужа вместе с ее шмотками. – Наташка явно сердилась. – Ясно, что маньяков и маньячек среди этой троицы нет. Бабам между собой-то не разобраться. Прямой резон друг дружку придушить, Анна им и на фиг не нужна, а Питер, похоже, просто устал портить здоровье фаст-фудом, просчитал все за и против женитьбы и решил рискнуть. Не может же он убить мечту о вкусной и здоровой пище? Ань, а может, у тебя где-нибудь кто-то из недовольной родни завалялся? Никак до меня не дойдет смысл угрозы лишить жизни ни в чем не повинного человека. Ну Ирка – ладно, виновата по уши. Уже в том, что сорвала намеченный маньяком план твоей ликвидации.

Анна вслух перебирала родственные и дружеские связи. Друзей, как оказалось, во взрослой жизни не было. А все друзья детства из родной деревеньки Боровково, где она росла под опекой доброй бабушки, давным-давно поразъехались в разные стороны. Мама умерла, когда девочке едва исполнилось пять лет. Отец пропал в поисках лучшей доли. Если жив, носится где-то по белу свету, долго нигде не задерживаясь. В первый и единственный раз поздравил Аннушку с днем рождения открыткой из города Сыктывкара, только на два с лишним месяца раньше праздничной даты. И почему-то назвал ее милой доченькой Оленькой. Посланное ему Аннушкой в неведомый город Сыктывкар письмо вернулось с пометкой, что адресат выбыл. До недавнего времени в деревне проживал по-настоящему «завалящий» двоюродный брат Мишка, но вот уже год как он не валяется в невменяемом состоянии где попало, а чинно лежит в отведенном ему месте на кладбище. Вместе с непочатой четвертинкой водки, положенной ему в гроб приятелем-собутыльником. В последний путь Мишку провожали Анна, два подхалтуривающих могильщика да приятель Сашок. Приятель оплакивал друга горючими слезами, непроизвольно поглаживая личную четвертинку заскорузлыми пальцами. А после поминания усопшего перед свежей могилой все порывался услышать от покойного клятвенные заверения, что на том свете тот без него бутылку не откроет.

Учитывая, что бабушки не стало еще десять лет назад, Анну можно было считать сиротой. Наталью тут же заинтересовал вопрос, где она смогла повесить себе на шею такое чудо, как Вениамин? Оказалось, что ее кандидатуру на роль жены ему и прислуги себе подобрала свекровь Олеся Константиновна. По рекомендации старенькой соседки, когда-то гостившей в Боровкове у своей приятельницы и снимавшей там домик на лето. Анечка к тому времени закончила ветеринарное отделение Сельскохозяйственной академии, за гроши трудилась в нескольких бывших колхозах и частных фермах с утра до вечера. В редкие минуты отдыха по дороге домой отбивалась кольями от местных кандидатов в законные и незаконные мужья. Это было не слишком трудно, учитывая их неустойчивое состояние.

Смотрины будущей невестке Олеся Константиновна устроила весьма своеобразные. Вошла в старенький дом королевой и молча осмотрелась. Через минуту бедная Анна решила, что присутствует на допросе следователя окружной прокуратуры. Только непонятно почему. Оглядев девушку придирчивым взглядом, женщина потребовала полного отчета о происхождении, родственных связях и перенесенных болезнях. Отсутствие родственников, не считая великовозрастного двоюродного брата-алкоголика, порадовало ее больше всего. Через несколько дней приехал тихий, вежливый Вениамин с букетом астр, в изобилии цветущих и в палисаднике Анны, и попросил сдать ему комнату – нужна была тишина для напряженной работы. А еще через неделю Олеся Константиновна потребовала у Анны согласия на брак с сыном – к тому времени дважды неудачно женатым тридцатилетним малышом. Сельская хитрованка, вскружившая юноше голову, была просто обязана взять его в мужья. Самое интересное, что сам Вениамин такого предложения ей не делал. Наверное, не закончился процесс головокружения. Именно с этого момента Анна начала жалеть Вениамина. В какой-то момент жалость достигла апогея, и Анечка стала его женой.

Пока Анна расписывала красоты любимой деревни, от которой ныне ничего не осталось, кроме пустых домов с разбитыми стеклами и сорванными с петель дверями – жуткое зрелище на ночь глядя, – я порылась в дебрях своей сумки, вытащила блокнот, в который старательно переписала все криминальные сообщения, открыла его на нужной странице и принялась размышлять. И ведь было над чем! Страницы-то как не бывало! Впрочем, так тоже нельзя было сказать. О том, что она не так давно прекрасно существовала на своем месте, свидетельствовали неровные края с остатками собственноручно выведенных мной букв.

– Фига себе! – непроизвольно вырвалось у меня.

– Ни фига! – привычно откликнулась Наташка. – Да и чему тут удивляться, я не понимаю? Со временем процесс распада закончится и начнется процесс возрождения сельских угодий. Дай Бог, чтобы к тому времени наши внуки не забыли, как выглядят березовые рощи. Дубовых что-то я и сама не помню.

То, что произошло в следующую минуту, заставило Наташку отчаянно заорать, меня – привычно оцепенеть, а пассажиров заднего сиденья хором вспомнить маму. Причем Денька вспоминала свою мать лишь с небольшим собачьим акцентом. Прямо на нас летел прямоугольник двери. С массивной ручкой, совершенно не нужной в воздухе. Аэродромом, с которого эта убойная модель самолета спланировала, был багажник беззаботно несущейся впереди светлой «Волги». Я обреченно закрыла глаза – оставалось надеяться, что эта махина пролетит над нами, как… как фанера над Парижем. Ничего умнее в голову не пришло.

Наташка резко вильнула влево, сзади отчаянно завизжали тормоза какой-то машины и одновременно послышались два весомых шлепка. Мы остановились. Я открыла глаза, почему-то отметив, что Маяковский, во всеуслышание обнародовав фразу «И жить хорошо, и жизнь хороша!», не мог покончить счеты с жизнью самоубийством. Но глаза буквально тут же вылезли из орбит от увиденного: джип «Чероки» вишневого цвета с отлетевшим сзади номером плотно впечатался в бетонный рекламный столб, скучавший на обочине встречной полосы движения. Сгорбившийся плакат настырно, но запоздало призывал пассажиров джипа: «Не тормози – сникерсни!»

Остановилось еще три машины. Оставив в «Ставриде» Деньку с Женькой, мы вылезли на дорогу. Хотя можно было и не вылезать. Водитель «Волги» с импровизированным аэродромом на крыше, не заглушая двигателя, мелкой трусцой побежал к двери, приземлившейся справа от нас. Мне показалось, что он сошел с ума от встречи со своей ненаглядной частью домостроя после очень непродолжительной разлуки. Того, что творилось вокруг, мужик, кажется, не замечал. Пытался приподнять дверь дрожащими руками то с одной, то с другой стороны.

– В-вот к-куда ис-счезли д-дубовые р-рощи… – Наташка горестно всплеснула руками. – П-пор-рубили… На д-двери…

– Немедленно уберите свое оружие массового поражения! – строго потребовала я от сумасшедшего мужика, вращающегося вместе со своим сокровищем вокруг оси. На секунду он отвлекся, чтобы обозвать меня Хакамадой. На большее нарываться уже не хотелось. В сторону джипа старалась не смотреть.

Количество остановившихся сзади нас машин прибавилось. Нашлись добровольцы, которые выкинули водителя «Волги» вместе с дверью (он от нее не отрывался) на обочину. Туда же откатили его машину. Пострадавший джип «мордой» напоминал слегка оскалившегося бульдога. От удара заклинило передние двери, их с трудом, но открыли добровольные помощники. Уже знакомые нам молодые люди из джипа оказались целы и, на первый взгляд, невредимы. Вот что значат подушки безопасности! А мы-то надеялись, что расстались с преследователями, если не навсегда, то очень надолго. И вообще, нашей наивности можно просто позавидовать. Все время пути они ненавязчиво нас сопровождали. Интересно, кто из этих двух типов маньяк? Ну ни один не похож! Раз так, пусть будут им оба. Вдруг один из них, неприятный тип с усами, наверняка приклеенными, решил доказать, что поверхностные впечатления обманчивы. Он со злостью глянул в нашу сторону, полез в карман брюк и, сделав решительный шаг в намерении познакомиться с нами поближе, неожиданно упал. То ли нога не вовремя подвернулась, то ли его обошла вниманием подушка безопасности. Я сочла необходимым срочно посчитать инцидент исчерпанным.

– Сейчас немного отъедем, остановимся и будем старательно искать радиомаяк.

Мои все еще онемевшие от страха губы пытались внятно выговаривать слова. Меня не очень хорошо поняли. Левой рукой я отчаянно пыталась нащупать ручку двери, не отрывая глаз от усатого типа, которого пытались поднять. Пришлось быстро повторить приказ «на бис».

– Ир, не тряси головой, у тебя в ней завихрения начались. Я тебя понимаю, у самой тайфун пронесся. Радио «Маяк» можно найти, не останавливаясь. Просто нажимаешь на кнопочку…

– Твой тайфун нанес тебе непоправимые разрушения. Я говорю о ма-а-аленьком радиомаячке, на который нашу «Ставриду», как золотую рыбку, ловят вишневые джипы. Понятно, что искать?

– А что это такое? Как хоть оно выглядит? – заволновалась Анна.

– Да фиг его знает! Я же не специалист. Знаю только одно: «Это» не может находиться в твоих вещах, которые мы загружали все вместе. Больше машина без присмотра не оставалась. Приманку прилепили, пока мы торчали у тебя дома. Наталья, не забудь проверить свою сумку с документами, все ли на месте.

– Ир, ты меня пугаешь. Думаешь, кто-то мог влезть в машину? Но в ней же сидела Денька…

– Она – ошибка природы и истинная тварь Божья. Рождена на свет с единственной целью – возлюбить ближнего своего, независимо от того, кто он. И чем к ней ближе, тем роднее. В общем, так: быстро рвем отсюда, пока нас всех не перестреляли. После остановки в укромном месте вытряхиваем все вещи Анны в одну сторону, просеиваем свои и – туда же, затем вылизываем машину. Все необычное – в другую сторону.

– Ну да, блин! Для вас все детали моей машины необычные. Разберете по частям, как пираньи.

В Наташке зарождался дух противоречия.

– И вообще, откуда такие подозрения, что в машине побывали посторонние?

Я многозначительно усмехнулась и, несмотря на переключение внимания всех участников и свидетелей спровоцированного дверью ДТП исключительно на нас, продемонстрировала попутчицам следы выдранной из блокнота страницы, держа его двумя пальцами на весу. И пояснила, что теперь у нас вообще нет текста отправленных маньяком сообщений. Его выдрали во время стоянки у дома Анны, пока мы собирали ее в дорогу. Не следовало полагаться на Денькину собачью морду и оставлять машину открытой.

– С твоей стороны было большое дерево, удивляюсь, как ты вообще просочилась в дверь. Надо было сидеть на месте. Мы же не собирались идти вдвоем, – огрызнулась Наташка. – Все из-за твоей безалаберности!

– Только благодаря моей исключительной безалаберности я сумела сохранить номера телефонов, с которых они поступали, поскольку, записав их в первый раз, тут же потеряла этот листок. А потом нашла, в своей сумочке, но сообщения дублировать не стала. Просто сунула листок обратно. На всякий случай.

Наташка с Анной недоуменно переглянулись и пожали плечами. Только после моего пространного объяснения, временами срывавшегося на крик и подкрепленного стуком сжатых в кулак пальцев по их головам, они согласились на полный досмотр машины. Такой метод убеждения для меня не характерен, и Наташка прекрасно понимала, что мое терпение на стадии закипания. Вместе с паром проявятся все мои неограниченные разумом способности и тогда… Хорошо, если я просто проложу просеку между двумя главными шоссейными магистралями. Похожую на ту, что, согласно легенде, прорубили татары, расширяя тропку, ведущую в Китеж. Подруга даже покорно заверила меня, что в случае полной разборки «Ставриды» продаст ее по частям. Говорят, это даже выгоднее. Я искренне порадовалась за нее. В машину мы влетели так стремительно, что прищемили Деньку, позволившую себе расслабиться на водительском месте. Короткий, но отчаянный собачий визг прозвучал сигналом прощания. До отведенного ей места собака добиралась ползком в уже мчавшейся на большой скорости машине.

Итог досмотра, проводившийся на базе стройматериалов, не совсем укромном месте, оказался плодотворным. Очевидно, маньяки считали нас редкостными дурами. Приятно сознавать себя гораздо умнее. Неприятным было то, что рядовые сотрудники базы в нецензурной форме обратили наше внимание на недопустимость торговли на их территории. И никак не хотели верить, что мы раскладываем шмотки не для продажи, а ведем поиски страховки на машину.

Ни из вещей, ни из документов ничего не пропало. Во всяком случае – Наташкиных. Она точно знала, что собрала в дорогу, а сумку с документами, направляясь к Анне, по укоренившейся привычке прихватила с собой. В отношении того, что мои паспортные данные были изучены лазутчиками вдоль и поперек, я не переживала. Что нового, кроме точной даты и места рождения, они могли узнать? Своего возраста не скрываю. Приятно получать комплименты – хорошо сохранилась. Втихаря порадовалась возможности взглянуть на то, что пихнула мне с собой в дорогу Наташка: подруга уложила свои шмотки по своему усмотрению, в результате ее сумка не закрылась. Ну и как хочет!