Текст книги "Прививка от бешенства"

Автор книги: Валентина Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Минут пять-десять мы с ней вдохновенно препирались. Сначала по поводу ключей, затем по разным поводам. Меня особенно обидело ее высказывание, что я своими действиями способна с легкостью спровоцировать торнадо в штатах Техас, Канзас и Оклахома. Я оторопела и с вызовом спросила, почему именно в Америке? Ответ так и светился логикой: «Потому что мы там не живем! Нам и здесь хорошо». На этом прения прекратились, возразить было нечего. Да и некогда. Анна уже успела поднять Женечку, открыть машину и расположиться на своих местах. В качестве презента Наташка оставила Любови Сергеевне мою коробку конфет с ликером с благодарственной надписью за приют. Тяжелая утрата… Лично для меня. Но будь под рукой Наташкино ведро с мороженым, я бы для такого дела тоже его не пожалела.

Позади осталась последняя относительно спокойная ночь…

Мы уже подъезжали к пригородной зоне Нижнего Новгорода, когда я получила очередное сообщение от Андрея. Хорошо знакомая Наташке мелодия моего мобильника испугала ее до такой степени, что она опять резко вильнула вправо, резко затормозила и в резких же выражениях ответила на матерные излияния недовольных ее маневром попутчиков призывом строго соблюдать правила дорожного движения. В частности – держать дистанцию.

– Ну?! – нетерпеливо завопила она на меня, не успев перестроиться на дружеский лад.

– Это от знакомого, – миролюбиво пояснила я и, оглянувшись назад, радостно улыбнулась манекену, именуемому Анной. В ответ ее губы слабо дрогнули, лицо стало оживать. Она судорожно, но явно облегченно вздохнула и пообещала сыну купить мороженое сразу же, как только въедем в город.

Дурацкая улыбка не покинула моей физиономии и тогда, когда я про себя прочитала сообщение Андрея: «Вчера в собственной квартире обнаружен труп Ренаты Хованской». При этом еще ухитрилась промычать, что все в порядке. Знакомый неожиданно нашел интересную работу по специальности. Я собралась было спрятать мобильник, но подругу Бог наградил слишком длинными руками. Как это я раньше не замечала? Телефон мгновенно меня покинул. Правда, это имело и положительные последствия – вместе с ним к Наташке перешла и моя закаменевшая улыбчивость. Только на ее лице она смотрелась страшновато. Без того легкого оттенка придурковатости, который придавали ей мягкие черты моего приятного лица.

Я с тревогой взглянула на дорогу. Рекламных щитов поблизости не наблюдалось. Можно было начинать разговор. Но меня опередила Анна:

– Похоже, Наташе не очень нравится новость? – спросила она, провожая глазами проносящиеся мимо машины.

Наташка крупно вздрогнула, выронила мой мобильник и перестала улыбаться.

– Ну почему же? – доставая телефон, прогудела она. – Просто лучше бы он был безработным, археолог несчастный. Теперь завалит мумифицированными трупами… В конце концов, Ир, ты прозвонилась своему художнику? Куда он должен подъехать?

Я тихо ахнула. Как «куда»? Сама же с ним договаривалась. Анна свидетель. Как оказалось, нужный нам поворот мы нечаянно проехали. Пришлось разворачиваться под Наташкино красноречивое молчание. Ясное дело, моя невнимательность и в подметки не годится Наташкиной. Можно подумать, я что-то поняла из ее разговора с Рогожиным. Но и Наташку можно понять: маньяк активизировался. Попробуйте с этой мыслью сосредоточиться исключительно на нужном повороте. А то, что бывшая хозяйка Аннушкиной квартиры Рената убита, и не кем-нибудь, а нашим маньяком, у нас с Наташкой сомнений не вызывало. Просто другого решения в голову не приходило. Это меня, собственно, и отвлекло от мысли позвонить Рогожину и предупредить, что приезжаем совсем не с той стороны, с которой договаривались прибыть.

Через пару километров мы были на почти условленном месте. Противоположную сторону дороги украшала рогожинская белая «девятка». Кажется, он называл номера, но я их не запомнила. В машине никого не было. Рогожин наверняка отправился погулять в придорожный лесок. Серая лента шоссе со снующими машинами – не лучший пейзаж для эстета-художника. Наталья сразу прониклась уважением к его долготерпению и решила непременно женить его на достойной кандидатуре.

Подруга, нарушив правила, лихо развернулась, отметив, что в нашей стране все правила создаются исключительно в целях развития умственных способностей населения. Народ тут же начинает усиленно думать, как их обойти или безнаказанно нарушить.

Оставив Анну с сыном сидеть на месте, мы с Наташкой прихватили Деньку и отправились в лесок, заявить Рогожину о прибытии. Минут пять надрывались криком «Иванываны-ыч». Он не отзывался. Неужто обиделся за непунктуальность?

Он не обиделся. Возвращаясь назад, сквозь редкие деревья мы увидели странное действо. И происходило оно очень быстро: дверь нашей машины с моей стороны была открыта. Наверняка снаружи. С внутренней я надежно законсервировала ее еще вечером. Какой-то мужик в темных тонах – плаще, очках и кепке, мало похожий на человека творческой профессии (во всяком случае, в моем понимании), помогал вылезать из машины Женечке. Анна топталась на месте и из-под руки смотрела в нашу сторону. Я проорала «Здрассте!» и приветственно помахала рукой, заставив Анну сосредоточить взгляд на том месте, где мы втроем выходили из леса. Приходилось с трудом удерживать за ошейник любвеобильную Деньку. Она обожала новые встречи с незнакомыми людьми. Ответного приветствия не поступило. Я бы даже сказала, что рады нам не были. Анна быстро схватила сына за руку и почти бегом направилась к белой «девятке». Похоже, Женечке не очень хотелось пересаживаться в другую машину. Он старательно упирался. Было слышно, как хныкал. Рогожин, прихватив из багажника сумку Анны, а из салона – ее же пластиковый пакет, быстрыми шагами подошел к «девятке», где уже стояли Айболитка с успокоившимся сыном, и что-то им сказал. За пару секунд все загрузились в машину и были таковы! Анна даже дверь со своей стороны на ходу закрывала.

Я чувствовала себя Балбеской Балбесовной. Не знаю, кем чувствовала себя Наташка, но со стороны мы точно выглядели как великолепный результат шоковой заморозки. Не сразу опомнившись, рванули к «Ставриде». Художник даже не удосужился закрыть багажник и дверь. Денька, вырвавшись на свободу, легко нас опередила, и только Наташкин грозный окрик заставил ее покорно сесть на обочине в ожидании нашего прибытия. С ним мы, кстати, не замедлили. Отпихнув собаку, я кинулась закрывать багажник. В следующую секунду Наташка кубарем скатилась туда, откуда выскочила – в придорожные кусты кювета. Отринутая мной Денька ломанулась приветствовать хозяйку, чего я впопыхах не заметила, поэтому невольно поморщилась – нельзя же Наташке радоваться встрече с машиной до такой степени. В буквальном смысле ног под собой не чуя. Денька испуганно замерла, затем сиганула вниз за хозяйкой и попыталась прикинуться собственным поводком. Плохо соображая, я тупо пялилась в сторону укатившей «девятки» и тихо советовала всей России привиться от бешенства. Никто меня не слушал. Даже Наташке было некогда.

Выражение «ума палата» не имеет ко мне абсолютно никакого отношения. Этот вывод напросился, когда я решила, что на моих глазах происходило похищение Анны с ребенком. Анну вынудили выгрузиться из «Ставриды». Женька – ребенок, не мог совладать со своими чувствами, поэтому и упирался изо всех сил. Если бы я это осознала чуть раньше, вполне могла бы помешать Рогожину. Следовало не торчать жердиной из плетня Петровича, а кинуться художнику под ноги, чтобы так и шарахнулся башкой о свою белую акулу! А потом, громко призывая на помощь всех водителей двустороннего движения, колотить, колотить его этой башкой о капот! До соединения капота… а хотя бы с асфальтовым покрытием.

На практике все выглядело отвратительно. В период инцидента мимо промчалось достаточно много машин. Останавливать кого-то сейчас – бессмысленно. После драки кулаками не машут. Или машут иногда, в милиции. Но нам туда пока не надо. Как в Турцию.

– Ира-а-а… – донесся снизу из кустов прерывистый от плача голос подруги, от которого Денька жалобно заскулила. Я, донельзя перепуганная, призвала собаку к себе, привязала за поводок к ручке коробки переключения скоростей, чтобы не мешала спасательной операции, и кинулась вниз к подруге. Следовало сделать это гораздо раньше, а не тешиться виртуальной возможностью отомстить художнику за его «художество». Да и какой он, на фиг, художник!

– Кричу тебе, кричу, оглохла, что ли?

Наташка беспомощно застряла в кустах.

– Мозги заклинило. – Врать подруге я не решилась. – Била гада заочно башкой о капот.

– А такое впечатление, что это тебя головой о капот треснули. В натуре. Вот выродок, а! И Денька хороша! Я так не кувыркалась даже во времена детства.

Страх мгновенно перешел в категорию ужаса.

– Наташка! – завопила я дурным голосом. – В каком месте тебя сломало?! Ты только не двигайся, сейчас брошусь на дорогу, тебя любой почтет за счастье до больницы довезти! И пусть только попробует не почтить! И собака жива! Только более здорова, чем ты.

Моя попытка немедленно приступить к выполнению обещания была решительно Натальей пресечена. Настолько, что у меня оторвался рукав рубашки.

– Не суетись! Ничего у меня не переломано. Просто не могу идти на дорогу…

– Значит, где-то трещина!

– Еще какая! Штаны сзади – хрясь!.. По шву… До пояса. Помоги мне встать. Только осторожнее.

Я постаралась. Протянув Наталье руку помощи, с такой силой потянула ее на себя, что она, крякнув и взвизгивая, мигом пересчитала у себя все болевые точки, грозившие в недолгом времени обернуться многочисленными синяками. Наташка встала – я села. Во-первых, прилив сил у меня был излишне-мощным, во-вторых, подруга, немного пошатнувшись, тут же повернулась задом, предприняв попытку заранее присмотреть место для нового возможного приземления, но устояла. Сзади она смотрелась обалденно! Вид из рваных штанов затмевал весь остальной беспорядок в одежде и прическе. Черные полупрозрачные кружевные трусики, кокетливо проглядывающие между двумя половинами серых брюк, просто приковывали взгляд. Все-таки она знала, что говорила, предлагая мне вчера выйти голосовать на дорогу именно моей одноименной частью нижнего белья. Она у меня действительно белая и только за счет этого более заметная издали.

– Принеси мне что-нибудь обернуться. Секс-бомба, блин, с ограниченным радиусом поражения. Это похуже летающих дверей. Веришь, просто не хочу ДТП на дороге.

– Да. Конечно. Я мигом. Туда – сюда и обратно. Одна нога тут, другая – там.

Ноги при попытке встать действительно разъехались в разные стороны. Трава была скользкой. И как я этого раньше не заметила? Может, поэтому и не шлепнулась.

Сидя в машине, мы никак не могли прийти в себя. Даже Денька, сосланная на заднее сиденье, тряслась всем телом. Телефон Рогожина не отвечал. Телефон Андрея раздражал короткими гудками – занято. В голове не укладывалось, что мы собственными руками передали Анну с ребенком маньяку. В принципе она и сама могла организовать свое похищение, но верить в это не хотелось. Подобное рассуждение спотыкалось о поведение мальчика. Хотя сомнения потихоньку царапали душу.

– Стоило ради такого финала катить почти за пятьсот верст! – вздохнула Наташка. – Еще и на бензине разорились. Не пойму, как Рогожин маньяком обернулся? Может, он специально все подстроил. Ну, со своей болезнью. Втерся в доверие к твоему Ефимову…

– При чем тут мой Ефимов? Все началось с твоего бешенства. С какой стати ты привязалась к моим кошкам?

– Не ори! Тебя спасала. Сейчас-то ненормальная, а чего хорошего от тебя ждать, если бы окончательно взбесилась? Ир, а что мы, кретинки, в милицию не сообщим о нападении и похищении на дороге? Ну отсидим немного…

Я поморщилась:

– Давай сначала посоветуемся с Андреем. Видишь, номер на автодозвоне держу. Думаешь, маньяк такой идиот, что будет светиться на большой дороге? А на маленькие милиции не хватит. Слушай, ты, когда в кустах торчала, не заметила по-соседству приличного мужского трупа?

– Не зна-а-ю… Как-то не пришло в голову глазеть по сторонам. А что, должен был быть?

– Боюсь, что за рулем «девятки» сидел не Рогожин. Каким-то образом сатанинское отродье нас отследило. А вот «каким» – не пойму. Если только Анна не мазохистка и сама добровольно ему не сообщила о нашем маршруте.

– Может, она ночью к нему каталась?

– Ну да. И они оба решили устроить показательное шоу похищения среди бела полуутра – по€лудня. Не пожалев ребенка и… Ну ты, положим, легко отделалась. Самой Анне пришлось гораздо хуже. Уверена, она не притворялась. И-и-и… кажется, я догадываюсь, почему она отсутствовала ночью. Давай-ка вылезем и поищем в кустах Рогожина. Живого или мертвого. Думаю, маньяк поступил следующим образом: будучи осведомленным о маршруте нашего передвижения и предстоящей встрече с ним, опередил нас за счет ночного времени, оставил свою машину где-нибудь в заранее запланированном месте, утром притормозил «девятку» художника, попросив подвезти до шоссе, и по дороге выкинул тело благодетеля в кусты. Что для него потери в мире искусства, если человеческая жизнь ничто! Сейчас он уже наверняка перетащил Анну с сыном в собственную машину.

– А зачем ему с ними таскаться? Может быть, они уже тоже… в кустах.

– Нет, тут что-то не так. Если он знал маршрут, почему бы не укокошить всех нас ночью в летнем домике?

– Меня-то за что? Лично мне он это не обещал. Да я и не настаиваю. И мне вообще не понятно, в каких кустах искать тело Рогожина. Едва ли маньяк избавился от художника на оживленной трассе.

Я задумалась. Пожалуй, подруга права.

– Хорошо, если тебе так не хочется, не будем искать здесь.

Хотела добавить, что и вообще нигде искать пока не будем, но осенило одно предположение…

– Наталья, у тебя не создалось впечатления, что Анна узнала похитителя? Уж очень странно она топталась на месте. Думай и вспоминай. Ты тогда еще в канаву слететь не успела.

– Не знаю, узнала – не узнала. Вот нас из леса она выглядывала очень внимательно. И даже никакого знака не подала. Этот козел ее до смерти запугал. Шантажировал ребенком.

– Странно, что маньяк похитил только Анну с ребенком. А как же я?

– А ты, по-моему, временами бываешь дурой редкостной. Вот как сейчас. Наверное, он хорошо подумал, прежде чем принять окончательное решение в отношении тебя. И сделал исключительно правильный вывод: пусть живет и других заставляет слетать с катушек. Ты хоть понимаешь, о чем переживаешь?

– Я всегда понимаю, о чем говорю. По-моему, похититель был не совсем маньяк. Ну тот, первоначальный. Тот обязательно прикинулся бы настоящим Рогожиным, с толком выбрал подходящее время и место, чтобы тюкнуть меня чем-нибудь по голове. А может, в первую очередь тебя. Я-то по недоразумению все-таки поприветствовала его должным образом.

В кармане завибрировал мобильник, поставленный на режим автодозвона, и я, жестом руки остановив рассерженную моим монологом подругу, поздоровалась с Андреем. Его голос отдавал смесью обреченности с тревогой, хроническим недосыпанием и предчувствием очередной бессонной ночи. Надежды на лучшую жизнь в нем точно не присутствовало. По мере моего доклада, пропорции составляющих плавно менялись, в конце концов уступив место главному компоненту – тревоге.

– Ничего самостоятельно не предпринимать! – заорал он и ругнулся. Вроде как в сторону. Я послушно кивнула головой. Вроде как не слышала нецензурзщины. – Немедленно сматывайтесь! Но не по главной дороге! На первом же повороте свернете. А там – сразу на проселочную. Нигде не останавливаться! Отъедете с километр – далеко не забирайтесь, и в поле, лес, да куда угодно, лишь бы не на виду. Я подъеду. Ясно?!

– Не кричи, Андрюша, волосы от напряжения потемнеют. Под цвет твоей фамилии. Можем при встрече не узнать и пристрелить. Нам и так досталось. Надеюсь, ты решишь вопрос насчет Анюты и Женечки.

Последние мои слова прозвучали так жалобно, что Наташка всхлипнула и помянула дорогую маму. Я еще раз кивнула мобильнику, стыдливо прикрывшемуся заставкой из ромашек, бросила его в сумку и обернулась к Наташке.

– Ну?! – Подруга, роняя скупые слезы, уставилась на меня. При этом аккуратно, но явно неосознанно подворачивала рукава моей ветровки, по-прежнему обернутой вокруг ее талии. Губы кривились и слегка подрагивали.

– Велено немедленно сваливать в сторону родной столицы. Только потаенными тропами. Место встречи с детективом – на первом километре в чистом поле или темном лесу, после первого же поворота на любую занюханную дорогу местного назначения. Там и отдохнем в предвкушении свидания с Черновым. Не забыть бы собраться с силами… Главное условие – нигде до этого не останавливаться.

– А если патрульно-постовая служба прикажет?

– Если прикажет, снимешь мою ветровку и вылезешь из машины задом. Это заставит инспектора забыть, зачем он тебе насвистывал и жезлом заманивал.

Слезы у подруги моментально высохли.

– Ох, не нравятся мне теперь разные боковые ответвления от основной трассы. Придумал тоже какое-то чисто поле… Слушай, дорогая моя, давай-ка на всякий случай сменим имидж.

Она выскочила и вытащила из багажника свою спортивную сумку. Нырнув с ней в салон, в считанные секунды выудила из нее какой-то пакет.

– Вот: Нинки Рогачевой свекровь подарила. Старый театральный реквизит, слегка побитый молью. Она, стерва, представляешь, даже синтетику жрет!

Мне были непонятны Наташкины потуги. Зачем менять внешний вид, если машину мы не меняем? Марка и номера все те же.

– А вот увидит маньяк в ней абсолютно непохожих на нас баб и призадумается, – парировала Наташка. – Пока думает, мы и слиняем. Я показывала тебе свои новые старые парики? Думала, буду ими пыль с мебели вытирать. Вот в этом, – подруга старательно потрясла перед моим носом чем-то непонятным, – я страшнее маньяка. Думаю, тебе он пойдет. Напяливай! – Наташка швырнула мне каштановый комок пакли. – Не верти его, надевай как есть. Он со всех сторон одинаковый. Да-а-а… Ты в нем тоже не кинозвезда, но на себя точно не похожа, а это главное. Кто увидит, постарается побыстрее забыть.

Подруга продолжила поиски в пакете и вытащила тюбик дешевой помады ярко-красного – не моего цвета. Еще через пару минут я приобрела вид, от которого сама испытала ужас. Вблизи лучше было бы на меня не смотреть. Издалека, конечно, тоже кондрашка хватит, но есть надежда еще пожить. Хотя бы за казенный счет в сумасшедшем доме. Впрочем, подруга выглядела интеллектуальной дурой. Интеллект исходил от очков, без которых подруге никак нельзя. Все остальное, включая длинные волосы парика и подрисованные черным карандашом брови, демонстрировало явную дурость. Ну не будет нормальная женщина носить иссиня-черные волосы при таком ярком, прямо матрешечном румянце и сиреневых губах. Чтобы не расстраивать подругу, я ее похвалила, отвернувшись в сторону. Окрыленная переменами Наташка медленно тронулась с места, в сторону Нижнего Новгорода, чертыхнулась и, пропустив вереницу машин, развернулась в обратном направлении – опять против правил. Укоризненно пробормотала: «Не туда!» и продолжила разворот. Дав круг, «Ставрида» встала на старое место.

– Ребята, – обратилась подруга к нам, – не Москва ль за нами?

Я сразу догадалась, что так оно и есть – если впереди Нижний…

– Повторение – мать учения! – строго проронила Наташка, включая поворотники и не обращая внимания на сигнал солидного «КРаЗа», с грохотом катившегося сзади на приличном расстоянии. – А вот и учитель, блин, нашелся. Да катись ты, козел, мимо! Можно подумать, я тебе помешала содержание рекламных щитов читать!

Пропустив осторожного водителя, Наталья еще раз развернулась. Почти по правилам.

Дорога назад, как всегда, показалась короче. Не иначе как поэтому мы нечаянно проехали съезд на укатанную лесную дорогу. Наташка сетовала на то, что нас вообще понесло в район Заволжья. Вполне обошлись бы какой-нибудь людной деревушкой, расположенной ближе к Москве. Я почувствовала себя виноватой и принялась усиленно защищаться. Историческим прошлым. Положа руку на сердце, об озере Светлояр я знала гораздо больше, чем поведала мужу. Не хотелось настораживать его перед отъездом, слишком внимательно он отнесся к проявленному мной интересу. Мало ли к каким выводам пришел бы, сопоставив его с моим неожиданным увлечением пейзажем Рогожина. Вариантов куча. Скит-то на картине заброшенный. У меня на работе сотрудница родом из села Владимирского. От него до озера Светлояр рукой подать. Она на полном серьезе вещала о таком, во что с трудом верилось. Что помещенная в чистую банку светлоярская вода якобы не портится даже при хранении годами, уже не удивляет, так же, как и то, что она исцеляет от многих болезней. Мало ли на Руси источников такой воды? Ну а вера в ее целебность может с людьми чудеса творить. Разумеется, не зря на озере побывали и Горький, и Короленко, и Пришвин. Мельников-Печерский вообще увековечил память о своих впечатлениях, так же как композитор Римский-Корсаков. Да и художники Васнецов и Рерих воочию видели это чудо природы. Самое интересное, что озеро не очень большое, не Селигер. Чуть овальной формы размером около 450 на 350 метров, зато глубиной до тридцати метров. Может, и хорошо, что мы до него так и не доехали. День сегодня солнечный. А в такую ясную погоду прозрачная вода очень завораживает. Мерещатся, как художнику Рогожину, удивительные силуэты, рожденные благодаря легенде о скрытом под водой граде Великом Китеже. (Малый Китеж – нынешний Городец). Так и хочется разглядеть поближе. Это с такой-то глубиной… Впрочем, кое-кто считает, что Китеж спрятан в пологих холмах на юго-западном берегу Светлояра. Рассказывают, что южный берег у озера низкий. Короче, луговина. А вот остальная часть покрыта дремучим лесом, где и без нашего участия за века столько дров наломали! И люди, и сама матушка-природа. Не зря здесь нашли приют раскольники – старообрядцы. Где, как не в этих непроходимых местах, можно было обеспечить чистоту веры? По словам моей сотрудницы, и до наших дней стоят старые, но хорошо сохранившиеся молельни, скиты, старинные кресты. Да и сама вера, и ее приверженцы здравствуют. Кстати, не выдержавший пыток предатель Гришка Кутерьма – анти-Сусанин, послуживший проводником войску Батыя к Китеж-граду, до конца своих дней слышал колокольный звон, от которого вскоре благополучно и свихнулся.

Этими сведениями я развлекала Наташку на обратной дороге, в связи с чем мы нечаянно миновали еще несколько подходящих съездов с шоссе. По взаимной договоренности было решено временно не пытать друг-друга версиями о судьбе Анны и Женечки. Рассказывая, я постоянно оглядывалась назад в поисках подозрительных транспортных единиц. На подозрении были все. Включая тащившуюся по обочине лошадь с телегою. Животное неожиданно взбрыкнуло и рвануло на первую полосу, напугав нас до беспамятства. Мы как раз ее обгоняли. Измученная неоднократным пропуском подходящих съездов для дальнейшей конспирации, Наташка ехала по первой полосе на минимальной скорости. Я было решила, что лошадь, подрезав нас, собралась пойти на обгон пролетевшей мимо «Газели». «Козловский» титул застрял у Наташки в горле, поскольку лошадь на козла совсем не тянула, а дремавший до того водитель кобылы успел слететь с телеги в кювет эффектнее Наташки и все равно бы ее не услышал.

Благополучно съехав на край дороги, остановились и некоторое время искренне радовались тому, что живы. Затем с интересом наблюдали захватывающую картину погони за очумевшей лошадью, подстегиваемой сигналами очумевших водителей. Ей, наверное, просто шлея под хвост попала. Движение застопорилось. У Наташки сразу перестали дрожать руки, она воспряла духом и принялась упрекать меня за то, что я пыталась затащить ее, не умеющую плавать, в Китеж-град. Я привычно обиделась и умолкла. Подруга это оценила и пошла на примирение, заявив, что, в принципе, если появление легендарного города сопровождается колокольным звоном, он служит надежной охранной сигнализацией. Только дурак полезет в этот момент в воду.

Наташка приветливо улыбнулась себе в зеркало, осторожно тронулась с места и медленно покатила по обочине. Я сочла возможным возобновить разговор:

– Не знаю насчет дураков и времени их погружения в озеро, но находились смельчаки – археологи. Моя коллега говорила, что на дне отмечены очень большие отложения грунта и завалы из стволов деревьев. Чтобы выяснить правду, надо исследовать грунт на большой глубине. Якобы еще в советские времена была организована экспедиция, чтобы развенчать легенду Китеж-града. Страна держала стойкий курс на атеизм, а тут какие-то сверхъестественные видения. Экспедиция обнаружила ряд предметов из дерева и металла, относящихся к тринадцатому веку, как раз периоду нашествия хана Батыя. Представляешь, как монголо-татарские ребята обалдели, увидев момент погружения Китеж-града в воду, – на их вытаращенных от изумления глазах забили многочисленные источники, и город медленно, с колокольным звоном, исчез в озере. Так с лошадей и скопытились! Если, конечно, верить легенде. А верить хочется. Ведь и экспедиционный заход ничего не объяснил. Как жила легенда в народе, так и живет, обрастая новыми чудесами. Кто-то даже ухитрился увидеть в магазине почтенного старца с посохом, заглянувшего за товаром. Рассчитаться дедушка пытался монетами тринадцатого века.

– Белая горячка – она такая. Не все же алкашам чертей лицезреть. Столько лет, а все одно и то же кино.

– Ну вечно ты со своими реалиями! Алкаши, между прочим, давно уже лицо нации, в укор ей будь сказано. Наше народное пьянство известно далеко за пределами Родины. Особенно в заграничных местах отдыха. Может, поэтому члены Евросоюза частенько испытывают политическое желание дать нам в морду? В смысле, в это самое лицо? Политически… Ну не будем о мордобое. Кстати, муж этой нашей сотрудницы, который над ней иногда посмеивался, сам однажды видел, как на поверхность озера поднялся огромный пузырь. Покрасовался пару секунд и со странным звоном оглушительно лопнул.

– Так, может, этот звук и принимают за колокольный звон?

– Ты что? Он же одноразовый!

– Ну и что? Бывает, что и из мухи слона раздувают. Слушай, а почему озеро назвали Светлояром?

– Элементарно! «Светло» – чистый, светлый, праведный. А «Яр» – корень от русского языческого божества – Ярилы. Помнишь «Снегурочку»?

– Я Леля помню. И царя берендеев… Ценные кадры… кадрихи у тебя на работе. Когда ты только успеваешь вкалывать? Мне вот больные таких интересных историй не рассказывают.

Мелодия любимого вальса, прозвучавшая из моей сумки, слегка подкинула меня на сиденье. Нет, определенно, она начала действовать на нервы. Надо сменить пластинку. Я судорожно принялась рыться в многослойных отложениях и завалах вроде как нужных составляющих содержимого сумки, машинально порадовавшись, что наслоения верстались исключительно рукотворно и не веками – как на Светлояре. Обнаружив на дне мобильник, сразу же нажала на кнопку соединения – инстинктивно испугалась, что абонент отключится, и я уже с ним не переговорю. Как оказалось – обоснованно.

– Ира? Ирочка! – прерывающимся от волнения голосом заверещала Анна в ответ на мое алеканье.

Я мгновенно вытянулась по струнке и, что называется, язык проглотила.

– Бли-и-ин! – заметив мою реакцию, ахнула Наташка и, вопреки указанию Андрея не останавливаться, тут же съехала с шоссе прямо к машине патрульно-постовой службы, скромно притулившейся на второстепенном повороте в тени ржавого, искореженного памятника тракторизму, приковав внимание сонного инспектора, задумчиво смотревшего в синюю даль шоссе поверх нашей машины.

– Кто это?! – не своим голосом спросила подруга и попыталась отобрать у меня телефон. Я не отдала, поскольку на Наташкин вопрос, козырнув, уже отвечал в окно двери проснувшийся инспектор, а у нее назрел новый: на каком основании он к нам пристает?

– Аня! – наконец-то совладав с собой, выдохнула я в трубку.

В ответ, как ни вертелась вместе с мобильником, услышала только отдельные слова и звуки – связь была хуже некуда: «… нас… хорошо… Марину хрюша… бьет… Бибиреве… ищеева… уе… ай… не виновата… ала… сволочь». На этом переговоры прервались. Я тут же сама набрала номер Анны и, услышав слова о том, что абонент выключен или находится вне зоны обслуживания, со злости так обругала электронного оператора, что из патрульной машины вылетел по направлению к нам еще один инспектор – для подкрепления. Оборвав очередное оскорбление в адрес мобильной сети, я хоть и не от души, но широко ему улыбнулась – чтобы не считал, что зря к нам бежал, раз мои слова никакого отношения к нему не имели. В это время Наталья, в одностороннем порядке прекратив переговоры, резво рванула с места, моя голова невольно запрокинулась, и оценить эту улыбку в полной мере службист не успел. У него было такое выражение лица, словно он перепутал лимон с персиком и откусил от цитруса сразу больше чем половину. Потом, очевидно, он проглотил его целиком, поскольку сразу озверел, что-то крикнул своему напарнику и нам вслед, после чего кинулся к машине, но на наше счастье она у него не завелась. По крайней мере – сразу.

– Во как они на нас запали! – испуганно пролепетала Наташка, свернув в придорожный лесок и петляя между стволами деревьев. Кусты в расчет не принимались. Как сейчас помню, наезженной дороги там не было. И вообще никакой не было. – А ты еще сопротивлялась парику. Я же говорю – все козлы! Сейчас немного отсидимся и потихонечку в путь – прятаться. Что тебе Анна сказала? – Трясущимися руками подруга поправила съехавший на лоб парик.

– Ни бе, ни ме. Что-то про Марину, которую Хрюша бьет в Бибиреве. Остальное – еще больший бред: что-то про Ищееву. Есть такая телеведущая. Потом у.е. и ай! Набор слогов. Да еще про то, что эта Ищеева, кажется, не виновата. В том, что все хорошо. А еще имеется какая-то сволочь. Полнейшая белиберда. Я не дешифровщик. Долго думать надо. Кстати, пока не забыла, запишу эту околесицу.

Блокнотик подвернулся как нельзя вовремя. В бардачке машины. Только ручку пришлось долго искать в сумке.

– Наталья, а почему ты остановилась на дороге? Андрей же предупреждал! – порадовалась я поводу упрекнуть подругу.

– Была уверена, что это тебе маньяк звонил. Проникся телепатически твоими страданиями о том, что не удостоил чести, как ты сказала, тюкнуть тебя по макушке. Вот и свернула к инспекторам. Какие-никакие, а все-таки органы.

– И чем мотивировала остановку инспектору?

– Спросила, не было ли на их участке трассы каких-нибудь ЧП? Сон плохой приснился. Долго его рассказывала.