Текст книги "Платный сыр в мышеловке"

Автор книги: Валентина Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Успокойтесь, женщина. И вы улетите, и мы улетим. – Молодая девица с раздражением двинула Наташку чемоданом. – Люди вон с маленькими детьми маются. Освободите проход!

– На улёт в противоположную сторону, – машинально огрызнулась Наташка.

– В другой жизни! – отрезала девица. – Лично я «улетаю» поездом. – И проложила себе дорогу чемоданом. – А до Москвы на такси? – оживилась Наташка.

– Хотите поучаствовать материально?

– Только до ближайшего поста ГАИ, – влезла я. – Мы из отряда провожающих. Денег практически не осталось. Сами понимаете, «быстро, выгодно, удобно» с отлетом не получилось.

– Зато, надеюсь, для меня хотя бы оправдается «надежно», – мрачно изрекла потерянная для авиаперелетов пассажирка. – Поехали, бесплатно подкину. А от поста как?

– От поста прямой рейс на дачу. Беспосадочный перелет на своей машине. Наталья, дай мне свой мобильник.

– Приспичило! Его еще спиртом продезинфицировать надо. И он у меня качественно в туалетную бумагу завернут.

При этих словах брови девицы удивленно взметнулись вверх. Пользуясь тем, что Наташка сосредоточила внимание на молнии бокового кармашка своей сумки, я изобразила попутчице короткую пантомиму, выражающему мое личное отношение к словесному фортелю подруги. Тема: «маниакальная чистота – залог маниакального психоза». Девица с пониманием кивнула и протянула мне свой почти игрушечный телефон. Я тут же отказалась, заявив, что у меня есть свой. Брови девушки еще раз взметнулись, краем глаза мне удалось заметить, как Наташка, небрежно указав на меня головой, с печалью на физиономии покрутила пальцем у виска. Был момент, когда мне показалось, что попутчица уедет без нас, но времени на раздумье у нее не осталось, подали такси. Мы с Наташкой первыми влетели на заднее сиденье, а она явно тормозила небольшую очередь, да и водитель усиленно отнимал у нее чемодан, намереваясь пристроить его в багажник.

Вся эта суета на короткое время отвлекла от мыслей о Серегине. Но по дороге к Натальиной машине они накатили вновь. К посту подъехали в самом мрачном расположении духа. Водитель остановил такси. Наташка попыталась воспротивиться высадке, заявив о намерении прокатиться немного дальше, и рукой показала, куда именно. Наша попутчица, недоуменно оглянувшись, тут же испуганно сжалась.

– Да прогуляемся мы к своей машине своими ногами! – торопливо сообщила я, пытаясь открыть дверь.

– Так бы сразу и сказали! – буркнул водитель и тронулся с места, но тут же резко затормозил: – Дверь закройте!

Мог бы и не напоминать. Едва в нее не вывалилась.

У своей «Шкоды» Наташка повела себя как собака-ищейка. Пару раз обежала вокруг машины, принюхиваясь и приглядываясь к внутреннему содержанию салона и надежности колес. Скорее всего, благодаря именно этим маневрам нас тормознули у поста аж два ответственных сотрудника и долго проверяли документы.

Не успели отъехать, как запел Наташкин мобильник. Памятуя о необходимости его дезинфекции, я с сарказмом сказала об этом. Подруга через плотные слои туалетной бумаги ухитрилась нащупать кнопку соединения, но ничего не услышала. С чувством заявив: «Не хотите, как хотите», тем не менее принялась его распеленывать. Затем выудила из косметички флакончик лосьона и ватным кружочком старательно протерла аппарат. Только после этого проверила номер звонившего.

– Надо же… Фиг вам. Номер неизвестный. Ну, начинается…

– Проверь, был ли сделан Серегиным звонок с твоего мобильного, – нетерпеливо вклинилась я.

– Ирина Санна, я и сама до этого додумалась. – Подруга пощелкала кнопками. – Звонок был! Пятнадцатисекундный. А вот информация о номере абонента отсутствует. – Не расстраивайся. Неизвестный абонент тебя не забудет. Скорей всего, именно он сейчас и звонил. Мне плохо верится в то, что у серегинского телефона кончилась зарядка. Скорее, был дефицит времени. Ты говорила, что он позаимствовал твой мобильный сразу после того, как ответил на чей-то звонок?

– Ну да.

– Боюсь, Серегин получил «штормовое предупреждение». Перезванивать нужному человеку и диктовать твой номер со своего собственного мобильника не очень удобно. Его же на том конце связи еще надо и записать. Вот Валера и сократил путь, заменив кривую линию общения на прямую. Прозвонился прямиком с твоего телефона. А в данный момент проведена контрольная проверка.

Наталья послушно остановилась на красный сигнал светофора. Я не могла не высказать ей свое восхищение – ну все под контролем! Подруга поморщилась и сообщила, что с самого начала ведет машину на автомате. Перед глазами не шоссе, а носилки, на которых лежит бледный как полотно Валерка. Так на них и катит. И вместе с нами эту картину тайком наблюдает некая темная личность, ухмыляясь и сжимая в руках украденный у Серегина дипломат, содержащий сведения, составляющие государственную тайну. Одним словом, шпионские страсти.

– Кто его знает… – туманно отговорилась я. – А вдруг этот ручной чемоданчик содержит в себе то, что нагло требовали сначала с бывшей жены Кириллова, потом с нас? В этом случае, можно считать, мы легко отделались. Требовать с нас больше ничего не будут. Ну а вообще, Серегин просто обязан выкарабкаться. В противном случае попробуй доказать другим заинтересованным лицам и, не побоюсь этого слова, органам, что не мы устроили ему стойкую потерю трудоспособности, попутно украв кейс. Еще этот маневр с моим уходом… Даже не знаю, стоит ли разыскивать Валерия Павловича по больницам. Впрочем, он наверняка в каком-нибудь спецприемнике.

На сей раз Наташка остановилась на зеленый сигнал светофора, вызвав какофонию отчаянных сигналов других водителей…

10

У железнодорожного переезда мой мобильник завел не свою песню не своим голосом, поэтому я не сразу сообразила, почему у моей сумки неожиданно прорезался музыкальный слух и желание сыграть колыбельную.

– Ир, я сошла с ума или у тебя телефон не выдержал напряжения последних дней и сам свихнулся? – с надеждой на лучший вариант спросила Наташка.

– Полтергейст разгулялся, – пробормотала я, несказанно удивившись, и полезла в сумку.

– Несчастный! Неужели в твоей торбе есть свободное местечко, где еще можно разгуляться? Надо же! От такого бардака даже нечистой силе спокойно не живется. Намекает на необходимость чистки рядов завалявшихся ненужностей. Что-то ей тесновато стало.

– Не утрируй, пожалуйста. Это Дмитрию Николаевичу спокойно не живется. Наверняка фильтровал звонки – проверял мои последние связи. А мелодию сменил для моего душевного равновесия. «Спи, моя радость, усни…» Песня как раз для бандита, который требовал вернуть ему непонятно что. Экономия сил и времени на его поимку. И ему, убаюканному, уже не надо будет оббалтывать язык угрозами. К сожалению, я жестоко ошиблась в своих недавних прогнозах на лучший исход. – Взглянув в перечень неотвеченных вызовов, заметила, что номер высветился, но Димке он не принадлежал.

– Не буду отвечать. Могу я не угадать мелодию? Моя другая была.

Несогласованность мыслей и действий и на этот раз подвела. Вопреки своему решению, я нажала кнопку соединения и алекнула в надежде, что либо абонент совсем отключился, либо мой мобильник в случае чего сам сообразит что-нибудь соврать.

Голос тетки Кириллова не узнала. Он показался мне слишком молодым и звонким:

– Ира? Ну, слава богу! Это Елизавета Марковна, тетя Володи Кириллова, мы с вами вчера виделись. К сожалению, нам неожиданно помешали.

– Воистину, слава… Елизавета Марковна…

Смятение в моем голосе заставило Наташку сразу же после переезда съехать на обочину и остановиться. Взглянув на нее, я тут же перевела взгляд на ближайший забор из металлических секций, и он показался более привлекательным. Во всяком случае, бесстрашным.

– Ира, если у вас есть такая возможность, помогите мне, Христа ради. Не хочется умирать вот так…

– Где вы?! Что надо сделать?!

От испуга я кричала так, что Наташка мигом пришла в себя и завела машину. Кажется, собралась удирать. Неизвестно куда.

– Я на кладбище. Вы там вчера были. Только близко не подъезжайте.

– Может, сообщить в милицию?

– Ни в коем случае. Считайте, что я вам не звонила. – Голос женщины окреп.

– Глупости! Оставайтесь на месте, никуда не уходите, слышите? Встретимся у могилы, мы подъедем.

– И рада бы уйти, да не могу…

– Все, при встрече поговорим. Если что, сразу же звоните. Кстати, ваш номер высветился, как только подъедем, я вам сама позвоню, – сказала я, но Елизавета Марковна уже отключилась. – Бутовское кладбище, пожалуйста, – приказала я Наташке, трясущейся рукой убирая мобильник в карман. Он постоянно норовил выскользнуть.

– Ага… Все правильно. А чем приятельница Нинки Тукановой лучше других? Керосину везде не хватает. И пусть твой Ефимов знает, с какими экономическими трудностями страны столкнул свою жену. Всей ее массой. Раньше понедельника не вернемся. Боря меня убьет!

– Надо заехать в аптеку: бинт, йод, антисептики.

– Думаешь меня выходить?

– Это для Елизаветы. Ничего не понимаю, но предполагаю, что ее ранили. Надеюсь, твои выходные парики на месте?

– А як же! Пакет в багажнике, под запаской. Если моль не сожрала, давно их не выгуливали. Из маскарадных шмоток только старая куртка Бориса для рыбалки и половина моей старой ночной сорочки. Стопроцентный хлопок с примесью вранья. Воду не впитывает, а размазывает по стеклу.

Остановка у аптеки много времени не отняла. В павильоне никого не было, и аптекаршу явно тяготило одиночество. Мы скрасили его минуты на три, пообещав, что следом за нами повалят покупатели. Так оно и вышло. Давно замечено, стоит Наташке встать у какойнибудь торговой точки, тут же формируется стихийная очередь.

– Откуда Елизавете Марковне известен номер твоего мобильного? Если мне не изменяет память, ты ей его не рассекречивала, – после длительного молчания поинтересовалась Наташка.

– Ну откуда ж я знаю? Сейчас ни о чем не могу думать. Скорее всего, от двоюродной внучки, Маринки. Других источников быть не может. Наверное, это она пряталась в ванной комнате.

– Так Маринка должна была куда-то уехать, тебе же об этом ее друг по телефону сказал. Вроде бы она в это время на чемоданах сидела или вещи собирала…

– Вот она и уехала на квартиру отца. Все равно по наследству ей достанется. Не может же дочь бросить мать на произвол медицины. Девушка просто не хотела общаться с нами. Ну подумай сама: после гибели Кириллова они с Тамаркой постоянно получали от него потусторонние приветы с требованием отдать то, что им не принадлежит. А тут еще какая-то баба нарисовалась, я себя имею в виду, и требует встречи, обещая решить все проблемы. В такой ситуации от собственной тени будешь шарахаться. Главное, никто не поверит в звонки с того света. В лучшем случае спишут на расстроенную нервную систему.

Подруга помолчала, похмыкала и согласилась. Не устроило ее только то, что Маринка привлекла к делу приятеля из разряда Годзилл. Я тоже помолчала, похмыкала, но не согласилась. Годзилл мог поучаствовать в нем по собственной инициативе. Положим, мой номер мобильного телефона он узнал самостоятельно. Впрочем, как и твой домашнего. Проник в Володькину квартиру без ведома хозяек и вычислил его по определителю. Либо заранее, опять-таки без ведома хозяек, вмонтировал в телефонный аппарат жучок и спокойненько подслушал.

– У тебя семь пятниц на неделе, – проворчала Наташка. – Ты же сама клеймила позором Маринку из-за Годзилла.

– У меня нет дара ясновидения! В отличие от некоторых. А к какому еще выводу можно было прийти на тот момент? Вот сейчас встретимся с Елизаветой, и кое-что разъяснится. Между прочим, человека, ну о-очень похожего на Годзилла, я видела в аэропорту. Как раз перед тем, как вернуться в ресторан. Он неспешно направлялся к выходу и выглядел несравненно лучше, чем ранее в метро. Жаль, не заметила, было ли у него что-нибудь в руках.

Наташка долго возмущалась моей скрытностью. В какой-то мере это спасло водителей обгоняющих нас машин от нелестных сравнений с одним бородатым домашним животным. Закончив сеанс возмущения, тут же вынесла мне благодарность за молчание – кто знает, как бы среагировала на страшилку. Вне сомнения, Годзилл появился в аэропорту неспроста. Именно он вывел из строя Серегина и украл его кейс. И она даже знает как. Зашел в соседнюю кабинку туалета, нагнулся и выстрелил разящей иглой с парализующим средством прямо в Валеркину ногу.

– Ну да, – кивнула я. – Оставалось только с треском выломать дверцу, чтобы забрать дипломат.

– А может, Серегин ее и не закрывал. Сама в таком спектакле участвовала. Зрителем. Правда, давно, во времена социализма и бесплатных общественных туалетов. Захожу внутрь, открываю дверцу, а на толчке пьяный мужик спит. На полу пустая четвертинка валяется. Веришь, летела оттуда, забыв все свои потребности. Впрочем, сейчас другой век. О, скоро Кольцевая. Давай-ка съедем в сторонку и пороемся в пакете. Не помню, пихала я в него шарики от моли?

В сторонку Наталья съехала не сразу, не могла найти подходящую. За это время я успела сменить мелодию звонка и ответить мужу легкой неприязнью на проявленную им заботу. Вопрос о времени возвращения на дачу оставила открытым – «решается». В том плане, ждать ли нам подругу Тукановой или бросить обеих на произвол администрации аэропортов и компании «Аэрофлот». Уж очень хитро откладывают время прибытия лайнера. На пару часов. Сказали бы сразу – после дождичка в четверг, мы бы и укатили. А так неудобно как-то…

Ревизия париков восторга не вызвала. О себе вопрос не стоял, а вот о Елизавете Марковне… Ни один не подошел бы к ее возрастной категории. Если только сделать из нее окончательно выжившую из ума бабульку? Решили поступить проще: приодеть в старую куртку Бориса, достаточно длинную, а голову повязать фиктивно-хлопковым клочком Наташкиной ночной сорочки. Изобразить из ее остатков косынку – проще простого. В бардачке имеется футляр со старыми Натальиными очками. Кроме того, под курткой обнаружились синие пластиковые галоши подруги. С плотными тканевыми «чехлами». Помнится, она их недавно оплакивала и раза три искала в моем дачном шкафу. Причем на вешалке.

К старому Бутовскому кладбищу мы подъезжали в настороженном и достаточно угрюмом состоянии. Помня наказ Елизаветы Марковны, машину оставили далеко. На мой звонок она не ответила, вместо нее отрапортовала представительница оператора – аппарат абонента выключен… и так далее. Предполагалось, что войдем в ворота не вместе, а по отдельности. Покинем кладбище тоже не одной компанией, более того, даже разойдемся с Натальей в разные стороны. Она – к машине, а мы с Елизаветой Марковной в противоположную сторону. Где-нибудь развернувшись, подхватит нас. Наташка ворчала, что в собственной стране, в собственном городе мы вынуждены трястись от страха, видя в каждом прохожем преступника. Даже днем, когда вокруг полно праздношатающегося народа, чувствуем себя, словно заблудились в египетской пирамиде. Обманчивая безопасность, фактическое одиночество и ловушки на каждом шагу.

Моя высадка по плану прошла, на мой взгляд, далековато. Залежавшийся «сноп» искусственных волос, напяленный на голову, все время норовил выйти боком. Правым. С левой стороны казался прилизанным. В конце концов, я решила не заострять на этой мелкой неприятности внимание. Почему-то казалось, что тогда и другим сей факт будет неинтересен.

У входа знакомая продавщица в одиночестве орошала свой товар из пластиковой брызгалки и ругала припозднившегося из-за неисправности машины водителя, которому надлежало забрать ее вместе с товаром еще четыре часа назад. Меня она не заметила. Посетителей вообще не было, что вполне соответствовало времени, довольно поздноватому для посещений. Решив лишний раз не светиться, немного прихрамывая в целях конспирации, я сразу вошла на территорию и, подгоняемая страхом, направилась к могилам Кирилловых. По сторонам не смотрела, старательно разглядывала перед собой бетонную дорожку и держалась строго правой стороны. Уже на подходе прихрамывать перестала. Пришлось остановиться и оглядеться – прямой результат тишины, нарушаемой лишь шелестом листьев на деревьях. Этот звук, показавшийся жалобным шепотом усопших, напугал до жути. Димка не зря считает меня слабонервным созданием. Сразу подумалось о Бутовском полигоне, о том, что вся земля Бутовского лесопарка, включая и территорию кладбища, пропитана кровью и ужасом последних минут жизни безвинно погибших людей. Единственное во всей матушке России место, где в таком количестве покоятся останки мучеников, возведенных в лик святых – двести тридцать человек. И почти тридцать тысяч просто мучеников…

Я с трудом заставила себя сосредоточиться на своей задаче и подойти к могилам Кирилловых. Буквально на ватных ногах. Никогда не испытывала такого страха.

– Елизавета Марковна?.. – тихо позвала женщину, надеясь, что она прячется где-то поблизости. Кроме того, мне очень хотелось услышать живой человеческий голос. Хотя бы собственный. Ответом был новый порыв ветра, донесший нечто неразборчивое, закутанное в шелест листвы. Словно отголосок эха. Следом послышались чьи-то тихие шаги. «Либо наша старушка, либо Наташка, третьего не дано», – мысленно успокоила я себя и, не рискуя оглянуться, затаив дыхание, прикрыла глаза. Будь что будет!

– И снова здравствуйте, – приветствовала подруга всех покойных Кирилловых. – А где Елизавета?

– Не отзывается, – с облегчением выдохнула я и вытаращилась на Наташку. Вернее, на лохматое безобразие, украшающее ее голову.

– Ну и что? Подумаешь, на лахудру похожа. Я через ворота в косыночке шла. Из своей ночной сорочки. На две штуки хватило. Разумеется, тебе достался более приличный вариант парика. Я нечаянно перепутала дома пакеты. Этот был на выброс. Нормальные парики на антресолях. В этом, – подруга шлепнула себя ладонью по макушке, – наверняка красовался король Лир. Пока «царица Тамара» вместе с другими лохмами, как списанный реквизит, не свистнула из театра. – Наташка слегка пригладила лохмотья с боков и с подозрением уставилась на меня. – Ты уверена, что звонила именно Елизавета? Вдруг это ложный вызов?

– Теперь уже и не знаю… А вдруг у нее сердце прихватило и она лежит где-нибудь рядышком? Мне показалось, что кто-то на мой зов откликался.

– Это я тебе мычала. Давала знать о своем прибытии, чтобы ты тоже не легла где-нибудь рядышком. Честно говоря, мне самой здесь до жути страшно. Давай быстренько проверим все соседние захоронения. Только вместе. Я смотрю направо, ты – налево.

Через некоторое время стало ясно – Елизаветы Марковны поблизости нет. Утешились тем, что в какой-то мере это положительный результат. Можно надеяться на хороший исход. О плохом вообще не хотелось думать. Женщина почувствовала себя достаточно здоровой, дальнейшее пребывание здесь было излишним. Но тут меня осенило еще одно предположение, и я нечаянно его озвучила – мысли вслух. Что, если вызов действительно ложный? В то время как мы в дурацком обличье лихорадочно рыщем в поисках Елизаветы Марковны, кто-то спокойно рыщет в нашей машине в надежде найти там требуемый с нас неизвестный предмет. Могло же его не оказаться в кейсе Серегина? Похититель быстро сориентировался. Место для обыска машины идеальное.

Наташка мигом натянула на голову самодельную косынку. И когда только успела вырезать по краю кружавчики? Я направилась было к выходу, но подруга меня развернула – следовало еще раз, уж точно – последний, проститься с Кирилловыми. Я подумала, что мы им здорово поднадоели.

Часть вторая
Загадка прощального письма Чернеца

1

Машину даже не удосужились закрыть. Багажник вообще остался приоткрытым. Наташка злилась, проводя ревизию и одновременно наводя привычный порядок. Злилась в основном на меня. Ибо именно я попалась на телефонную удочку проходимцев-киллеров, а она, сама доверчивость, сдуру заглотила «наживку» следом за мной. Я решила ее простить – бо не ведает, что речёт. И простила бы, если бы она вовремя завершила свои обвинения в моей лохастости. Обычно трех минут ей вполне хватает, дальше следуют сравнительный анализ и подведение итогов. Конечный результат: мы – два сапога пара, а посему друг друга стоим. Особо не рассуждая и делая вид, что занята обзором окрестностей, я спокойно довела до сведения подруги, что она может катиться куда угодно, но без меня. Именно ее первая любовь через годы обросла такими негативными последствиями, что поставлена под угрозу моя вторая любовь, а заодно и жизнь.

Наташка выпрямилась, стянула с головы косынку вместе с париком и несколько секунд сверлила меня взглядом. Затем с чувством шмякнула парик на асфальт, уперла руки в бока и сердито сообщила:

– В расчете! Твоя встреча с первой любовью, Вовкой Суворовым, была ничуть не хуже.

Я скромно помолчала, соображая, стоит ли раздувать обиду до вселенских размеров. Ехать своим ходом на дачу – слишком большая плата за выпендреж. Подруга, сменив гнев на милость, немного всплакнула. Как выяснилось, от радости – ничего не украли, ничего не сломали. Не мешало бы поймать злоумышленника, чтобы поблагодарить.

Согласно кивнув, я вытянула мобильник и предприняла еще одну попытку прозвониться Елизавете или той, которая выступала от ее имени. Увы! Все та же песня о выключенном аппарате.

– Иришка, раз уж мы поблизости, давай снова заедем на бывшую квартиру Кириллова. Может, Елизавета там? Или Маринка… Ты же сама говорила, что во время нашего визита именно Володькина дочь могла прятаться в ванной. Те, кому это надо, давно обыскали эту квартиру вдоль и поперек. Интереса она не представляет. Уж очень хочется сообщить дамам: больше мы в эту дурацкую игру со смертью Кириллова не играем. А главное, меня совершенно не устраивает, что там валяются мои фотографии.

– Если Елизавета там, наведываться туда не безопасно. Почему ее пытались убить? – с ходу включилась я. – Остальным, в том числе и нам, просто грозили.

– Ну и почему?

– Могу только предполагать. Киллерам известно, что «золота Мюллера» у нее нет и быть не может. Где оно, старушка не знает. Зато ей известны убийственные сведения об участниках драматической операции. Помнится, она говорила, что за себя не боится. Не верю. К старости усиливается тяга к жизни. Это выводы геронтологов. Правда, общий постулат. Возможны частные отклонения. В принципе… заехать можно. Едва ли Елизавета Марковна вернулась в квартиру Кириллова. Поговорим с соседями. А если поблизости торчат соглядатаи, мы им не интересны, уже все обыскали.

– Надеюсь, ты не имеешь в виду, что мы им совсем не интересны, как Елизавета? До степени устранения. И при чем тут золото Мюллера?

– Надейся. И я надеюсь, что после сегодняшнего обыска мы окончательно упали в их глазах до размеров мелкой шушеры, которая ничего важного не знает. Если нам не мешать, может, к какой-нибудь существенной детали ненароком и приведем. А золото Мюллера в нашей истории наверняка ни при чем. И именно поэтому так можно назвать искомое – то, что нам и семье Кириллова не принадлежит. Не нравится – придумай другое название.

– Да нет, сойдет. Мне Броневой в роли Мюллера нравится. Думаю, сам Мюллер был тоже весьма доволен тем, как Броневой его сыграл. Разумеется, если верить в то, что он прожил долгую жизнь. Ну что, едем? Если никого не будет, оставим в двери квартиры записку, чтобы нас больше не беспокоили. Бог с ними, с моими фотографиями. Ты только парик сними, у тебя от него физиономия кособокая. Для кладбища – самое оно, пожалуй, и для дурдома сойдет, но третьего не дано!

Я стянула парик и перекинула его через машину Наташке. Удачно его поймав, подруга подняла с асфальта свой и тем же путем вернула мне оба, с просьбой сунуть их по назначению – в ближайшую урну. Проявляя исполнительность, я так и сделала, заодно шуранув в нее и свою сумку. Отмывали ее Наташкиной «косынкой». Все равно не стопроцентный хлопок.

К дому Кириллова окончательно подъехали с третьего раза, сетуя на слишком быстрое угасание дня. Дважды мотались вокруг да около, на всякий случай. Подъезд был закрыт, лавочка рядом с подъездом пуста. Мы уселись на нее в ожидании подходящего момента проникнуть внутрь. От вынужденного безделья глазели на детскую площадку. Забавные моменты случаются в жизни заигравшейся под присмотром мам малышни. Увлеклись и едва не прозевали удобный момент: из подъезда вышел тучный мужчина в легкой кепке и неожиданно застопорился. Придержав ногой дверь, попытался закурить.

– Ну, отдохнули, и хватит, – вскочила Наташка и успела ухватиться за ручку двери.

Я попыталась протиснуться внутрь и получила замечание: «Ну дайте же выйти!» После легкого спора между мужчиной и Наташкой, требовавшей: «Ну дайте же войти!» – дело пошло на принцип. Мужик окончательно зажал меня в дверном проеме. Да так, что и пикнуть не могла. У Наташки мигом открылся «третий глаз» и включились резервные силы организма. «Третьим глазом» она увидела ближайшее будущее противника – тюрьму, суму и инвалидность, о чем ему и доложила, а резервный запас сил вложила в мощный удар сумкой по его упрямой головушке, прокомментировав с запозданием: «Как дам по тыкве!» Несмотря на испытываемые трудности с дыханием, я успела подумать, что отсчет вех ближайшего будущего мужичка начнется в обратном порядке – с инвалидности. На какой-то момент мое положение совсем ухудшилось: от неожиданности он здорово меня придавил, но освобождение пришло быстро – Наташка скорректировала направление уклона неустойчивого противника, и он, отчаянно кроя матом, заскакал со ступенек вниз, а я, сработав естественным стопором для закрывающейся двери, обеспечила нам обеим свободный доступ в подъезд.

– Сейчас у этого козла тормозная система отключится, будут гонки с преследованием, – с тревогой сообщила подруга. – Надо же, как неудачно обставлено наше прибытие. Быстро угоняем лифт на десятый этаж, оттуда марш-бросок. Три пролета по лестнице вниз.

– А дальше куда? Если соседей нет дома. – Беспокойно оглядываясь, я следом за подругой влетела в лифт, от волнения нажала кнопку двенадцатого этажа и окончательно растерялась.

– Главное, чтобы у нас самих все были дома, – поучительно заметила Наташка и ткнула пальцем в кнопку седьмого этажа. Без учета запланированного маршброска вниз. – Блин! Ну никак не получается с полной умственной комплектацией. Значит, судьба.

На площадку из лифта мы вышли, крепко держа друг друга под руку. Для начала позвонили в соседние квартиры. Отозвались только в одной, и то из-за двери. Надтреснутый старческий голос сообщил, что никого нет дома, и пригласил зайти завтра. Долго не решались звонить в квартиру Кириллова – а вдруг откроет?

– Мама дорогая, когда же мы поумнеем? – с тоской проронила Наташка и предложила форсировать это событие: позвонить и немедленно удрать. Лучше вниз. Там, где-нибудь во дворе под кустами на лавочке, и ждать развития событий.

– Ну, хватит! – решительно заявила я и, менее решительно подойдя к двери, совсем нерешительно нажала на кнопку звонка. Потом еще и еще… С каждым разом все увереннее и увереннее. Дело в том, что звонка не было слышно.

– Странно… – не меньше меня озадачилась Наташка. – Я хорошо помню, что в прошлый наш визит трезвон был. – И подергала ручку двери. Она легко подалась вниз, раздался тихий щелчок, дверь противно скрипнула, намекая на свободный доступ в квартиру, и нас мигом сдуло к лифту.

На лестничной площадке мы стали шепотом переругиваться, замолкая только на звук вызываемого вверх-вниз лифта. Ясное дело, и жилая, и нежилая квартира обязана находиться под замком. Если, конечно, дом не предназначен на снос. Когда в криминальном чтиве или фильме идет речь об открытой квартире, значит, вас приглашают на обозрение чьего-нибудь трупа. Бывают исключения, но редко.

Решение вызвать милицию было единодушным. Консенсуса не было только по последующим нашим действиям: слинять или не слинять со своего поста. Если не слинять – замучаешься отвечать на вопросы, по какому поводу сюда заявились. Если слинять – не узнаешь, что и с кем случилось в квартире покойного. Все решила кабина лифта, остановившаяся на девятом этаже. Было хорошо слышно, как хохотнул прокуренный женский голос: «О, проехали!»

Вместо того чтобы рвануть прочь по лестнице, мы на цыпочках рванули в квартиру Кириллова. Меня очень удивил тот факт, что Наташка на бегу выхватила из сумки свою обгрызенную ножницами косынку и, только намотав ее на руку, открыла дверь. Можно считать, хорошо соображала, но в плане окончательного итога – плохо. Во-первых, ее пальчики уже засветились на ручке, во-вторых, протерев их, следовало нестись для начала хотя бы вверх, а там вызвать лифт и – «прощай, нелепая затея!» Все это я мысленно выдала подруге, буквально наступая ей на пятки.

Дверь мы за собою заперли и какое-то время напряженно прислушивались к звукам извне. Становилось понятно, что зря «влетели в клетку». Планов обследования помещения не было. Я тихо сетовала на то, что подруга уничтожила следы убийцы. Она также тихо огрызалась, считая его более сообразительным, чем я. Наверняка работал в перчатках.

– А если… – выдали мы дуэтом, имея в виду одно и то же. Вдруг жертва оказалась живучей? Например, как Серегин. Валяется где-нибудь в комнате или местах общего пользования, связанная по рукам и ногам, да еще с кляпом во рту. Проклиная нашу нерешительность и отсчитывая последние минуты своей жизни.

Наташка всхлипнула и пожаловалась на невезучесть. Пришлось утешить ее народной мудростью – везет только дуракам. Интересно, кто первый это придумал и что было положено в основу. Подруга живо встряхнулась и заявила: в таком случае у нас есть шанс. Я кивнула и осторожно приблизилась к ванной. Наташка слегка меня потеснила, показав кулак, замотанный в косынку. Сведя брови к переносице и глядя на нее исподлобья, я изобразила негодование: «следить» своими отпечатками и не собиралась, просто надоело бездействие.

Коротко хакнув, Наташка рванула дверь ванной комнаты на себя. За ней и спряталась, вжавшись в стенку. Секунд через пять поинтересовалась:

– Ну что там?

Не открывая крепко зажмуренных от страха глаз, я прошептала:

– Совмещенный санузел.

– А тело?

– Почти не видимо.

– То есть?.. – Подруга показалась из своего укрытия и ахнула: – Ирка, оно что, мертвое и в безобразном состоянии? В ванне плавает? Прямо в одежде?

– Не знаю. Сейчас соберусь с духом и посмотрю.

– Ну так собирайся быстрее, кажется, мне надо в туалет. Ты уверена, что санузел совмещенный? Ах, да… Здесь всего одна дверь…

Я моментально освободила дорогу, но подруга потребовала доложить о состоянии тела. Решив взглянуть на реальность сквозь узкие щелочки глаз, я их едва приоткрыла, но тут же взбодрилась. Даже без освещения понятно: ванная комната пуста и выглядит обезличенной. Включив свет, отметила – чья-то заботливая рука освободила от предметов гигиены даже стеклянные полочки.