Текст книги "Повесть о славных делах Волли Крууса и его верных друзей"

Автор книги: Валентин Рушкис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Это дело другое, это можно. Ишь куда их занесло, эти старые доски, – под кручу, да еще и в кусты. И снег рядом теневое место, темное.

– Тетя Вийу, они примерзши. Подождем недельку, легче будет. Тут еще снег.

– Скоро нужно, скоро, Харри. Ты ломиком, ломиком… А то смотри, как вода прибыла! Не ровен час, унесет мои доски…

Они вдвоем таскали эти доски в гору, складывали в сарай. Холодные доски, скользкие. То корочкой, то увесистыми буграми на них оставался лед, как ни околачивала его Вийу.

Доски оледенелые, некрасивые… Но не мог же Харри забыть эти заостренные концы! Он сам тюкал по ним топором!

И как легко было носить, эти доски с друзьями! Пегом носили! Что же теперь они стали такими тяжкими? Лед к ним пристыл?!

Тогда доски у них уплыли. Сюда, в эти кусты. Уплыли, выскочили на берег, легли в штабелек. Около дома Вийу Ныгес. Спрятались.

Вот она что натворила, эта старая Вийу…

Когда уплыли доски, Харри с друзьями брал другие, опять носил к плотине. Торопились, бегали. А здесь, у Вийу Ныгес, лежал клад.

Клад лежал. А пионеры бегали, искали свои доски.

И сейчас все они – там, вместе. А Харри здесь… Изменник он. Предатель.

Когда они поднялись в гору и старуха опустила доску на землю, чтобы передохнуть, Харри сказал ей:

– Тетя Вийу, я больше не хочу таскать эти доски. Это наши доски.

– Как это ваши? – быстро обернулась Вийу Ныгес.

– Ну, наши, школьные.

– Какие же это ваши? Казенные. Да они еще и уплыли. Что по реке плывет, лови кто хочет. В реке и рыба общая и вода… Ты посмотри, какой ножичек я для тебя припасла! Думаешь, зря обещала? Вон, смотри, тут он!

И Вийу Ныгес, высоко задрав передник, откуда-то из кармана добыла новенький замечательный перочинный ножик, даже с отверткой, шилом и штопором. Искоса наблюдая за Харри, она дала ему полюбоваться этим сокровищем, а потом отобрала и снова запрятала в карман.

– Вот перетаскаем доски – твой будет. Жалею я вас, все хочется людям доброе сделать. Я уже и твоей матери вчера удружила кислой капусты дала. Ведра два. Люди друг другу помогать должны, по-божески… Идем, сынок, идем… А я завтра вечером плотников позову, потом никто этих досок и не узнает!

Когда они вынесли на гору последнюю ношу, уже начало темнеть. Вдвоем они сложили доски в сарае и прикрыли их сеном.

– Устал? – спросила Вийу.

Харри кивнул головой. Да, он устал. Эти доски незнакомой ранее тяжестью давили не плечи его, не руки – всего его давили эти доски.

– Это хорошо, – сказала Вийу. – В поте лица человек добывает хлеб насущный… Вот, возьми ножичек – твой он теперь. Только никому не говори, что это я дала. Скажи – мама купила. И про доски не проговорись. Люди злые, рады придраться. Скажут, того и гляди, что ты их, доски эти, украл да мне продал. Плохо тебе будет.

– Тетя Вийу, да ведь я только…

– Ничего, ничего, – перебила его Вийу Ныгес. – Не бойся, я тебя не выдам. А если кто из ваших чертенят сюда сунется, я Тукса с цепи спущу. А потом скажу – сорвался… С божьей помощью все обойдется… Ты домой торопишься или почитаем что-нибудь божественное?

– Я домой… До свиданья, тетя Вийу.

– Хоть бы спасибо старухе сказал…

– Спасибо, тетя Вийу. Я пойду.

Когда Харри проходил мимо будки Тукса, огромный пес, хотя и привыкший к нему, злобно зарычал и звякнул цепью. Харри вздрогнул и ускорил шаг.

На крутом берегу, над обрывом, он остановился и вгляделся в даль. Там, на строительстве, опять горели костры, и в их неверном, колеблющемся свете были видны фигурки все еще работающих людей. И даже сюда, на гору, доносился грозный шум бунтующей Метсайыги.

Глава двадцать шестая, где Волли действует вовсю

Домой, в пропахший лекарствами медпункт, Харри вернулся понурив голову, угрюмый и печальный. Это заметила даже Вильма Роосте, которую обычно мало интересовало настроение ее сына.

– Что это с тобой? Что-нибудь случилось? – спросила она.

– Нет, ничего.

– Был у Вийу Ныгес?

– Был.

– Доски перетаскал?

– Перетаскал.

– То-то. Тут проку побольше, чем от вашей стройки. Зря ты туда и ходишь… Садись, я щи сварила.

Харри уселся за стол и взялся за ложку. Есть ему очень хотелось. А щи были такие вкусные, душистые, кусочки мяса в них попадались, капуста плавала… Харри набирал полную ложку гущи, так что капустинки свешивались во все стороны, – и в рот!

Жалко, не очень-то он дружит со своей мамой. Можно было бы новый ножик показать. И рассказать о своих горестях, посоветоваться. Все-таки Вийу украла эти доски. Это не ее доски. А он, Харри, сегодня помогал их спрятать. Это нехорошо. Наверно, если бы мама узнала, зачем он ходил к старой Вийу…

Но ведь мама знала! Она сама спросила: «Доски перетаскал?» Значит, знала! И капуста эта – от тети Вийу – то же какая-то нечистая!

Харри уткнулся носом в тарелку. Щи вдруг застряли в горле.

– Что ты там ложкой водишь? – прикрикнула Вильма. – То чавкал на весь дом, то вдруг опять скис! Что с тобой делается?

– Ничего, – ответил Харри. И вздохнул: тут советоваться было не с кем.

Спал он спокойно, но утром вскочил куда раньше, чем обычно. Он был виноват перед школой, перед всеми своими друзьями. Нужно было хоть чем-нибудь загладить вину. Вчера он убежал со стройки, зато сегодня наверстает. Вот прямо сейчас он побежит на плотину, раньше всех! Еще до уроков!

Спускаясь к речке, Харри нагнал Юту Каэр.

– Как там, не знаешь? – спросил он.

– Не знаю. Я вечером отцу бутерброды приготовила, а он и не съел. И постель его опять даже не смята. Значит, не приходил. Всю ночь на реке пробыл, на стройке. Вторую ночь подряд… Я проснулась, смотрю – его нет, сразу разволновалась и пошла. А ты?

– И я, – ответил Харри. Не совсем впопад, зато коротко.

Перед плотиной вода стояла очень высоко. Да и позади плотины река разлилась так, что домик здания станции на своих сваях торчал из воды, как игрушечный. Возле самой воды догорал костер, и его пламя, дрожа, отражалось в утренней, уже посветлевшей реке.

– Где же они все? – спросила Юта, не увидев никого ни у костра, ни на плотине.

И тут же сама заметила вдали, у водослива, нескольких человек. Там маячила и высокая фигура отца. Юта поспешила туда.

За водосливом все было не по-вчерашнему. Подмытые, нависшие над водой глинистые берега широко расступились, а между ними бурлил и пенился высокий вал. Льдина, попавшая в этот вал, нырнула глубоко вниз, встала на ребро, потом плашмя шлепнулась в воду и снова нырнула.

– Вот это глубина! – обрадовалась Юта. – Теперь нам не страшно, да, папа?

– Вода размывает водослив, – хмуро ответил Юхан Каэр. – Если не набросать в этот омут камней, все размоет.

– Придется опять отменить занятия, – сказала пионервожатая Эви. – Камень на берегу заготовлен, набросаем.

– Нет, Эви, решим так: всем преподавателям, и вам в том числе, придется отправиться в школу и проводить уроки в младших классах. А старшеклассников присылайте сюда, ко мне.

– Но вы уже третьи сутки… – заикнулся было Эви.

– Да, да, я знаю. Не будем спорить. Идите.

И на водосливе остались только директор, Юта и Харри. Директор посмотрел на Харри с таким удивлением, словно впервые его увидел. Даже плечами пожал. Но сказал только:

– Принеси ломы. Там, у костра, есть.

Юта молча подала отцу бутерброды. Директор молча взял их и принялся жевать, уже шагая к штабелям камня.

Заготовленные еще осенью, эти валуны лежали на горке, недалеко от берега. Зимой штабели были покрыты снегом, и с них даже катались на санках. Теперь верхние камни уже высунули из снега свои лысые головы, чтобы погреться на солнышке. Но штабель был еще прочно скован льдом, и пришлась немало повозиться, пока первый камень с гулким плеском бухнул в омут. Харри засовывал лом в щели между валунами, тянул в сторону, повисал на конце лома, чтобы отворотить камень. Директору показалось, что паренек трудится с каким-то отчаянием, пожалуй – через силу.

– Не надорвись смотри, – сказал директор.

И они вместе покатили второй камень к реке.

Всё больше ребят собиралось на берегу, а когда прозвенел звонок, шестой, седьмой и восьмой классы были тут уже в полном составе. К этому времени Харри весь взмок, пот ручьями катился по его лицу и капал с кончика носа.

Волли издали пригляделся к нему. Присвистнул. Подошел.

– Грехи замаливаешь? – неожиданно спросил он. Так неожиданно, что Харри вздрогнул. – Поздно. Идем к плотине.

– Зачем?

– Зря я тебя из воды вытаскивал. Идем, брошу обратно. Где вчера был?

– Я же говорил… Мне мать велела…

– Опять у Вийу Ныгес псалмы читал? Всех нас бросил и пошел псалмы читать, да?

– Не читал, честное слово, не читал! – уверял Харри.

Но Волли не верил, и, чтобы доказать ему свою правоту и снять с души тяжесть, Харри рассказал другу все. Даже то, что старая Вийу грозила спустить с цепи Тукса, если…

– И куда ты запрятал наши доски? – спросил Волли.

– В сарай, под сено. К ней, наверно, плотники сегодня вечером придут, полы перестилать. Волли, только ты никому не…

Но Волли был уже далеко. Ведь он был человеком действия. О чужих поступках Волли любил подумать, но со своими обычно очень торопился. Ему чаще приходилось думать не о том, что сделать, а о том, как выпутаться из наделанного…

И Харри вдруг успокоился. Теперь Волли все знает. Вон уже что-то рассказывает Андресу. Наверно, о нем, о Харри. Ну и пусть. Молчать он не мог. Пускай делают что хотят, а он будет катать эти камни. Бух! Бух!..

Он опять увлекся работой. Он даже не знал, что река уже побеждена: вода перестала подниматься, в омуте столько камня, что реке его не унести. Устояла и плотина, хотя кое-где вода все-таки пробирается и опять туда добавляют глину и песок…

Когда уроки кончились, все учителя пришли на строительство. Эви посмотрела, как весело идет дело, взглянула на водомерную рейку, а потом подошла к директору.

– Молодцы! – кивнула она на пионеров.

– Они потеряли два учебных дня, – вздохнул директор.

– За эти два дня они узнали свою силу. Силу коллектива, – торжественно сказала Эви. И сразу переменила тон: – Знаете что? Идите-ка отдыхать, мы с Пихлакасом здесь побудем.

– Придется подежурить и эту ночь. Надо рассчитать свои силы.

– А может быть, сейчас ребята справятся без нас? – спросила Эви. – Мы придем ночью, а пока пусть командует… ну, хоть Андрес Салусте. Он же у нас председатель совета строительства!

– Не возражаю. Где он? Где Андрес?

Андреса не было.

– Может, он ушел домой? – тихо сказала Эмма Рястас.

– Что вы! – усмехнулся директор. – Вы плохо его знаете. Сейчас разыщем… Ну-ка, ребята, где Андрес?

Но Андреса так и не нашли. Больше того: оказалось, что исчезла и Айме. Недосчитались и Рауля Паю. И тогда все как-то разом заметили, что среди них нет и Волли Крууса.

– А вдруг они все утонули? – испугалась Юта.

– Живы они, не бойся, – успокоил ее отец. – Но все эта странно… Наверно, нам кто-нибудь расскажет, где они?

И он испытующе взглянул на Харри, который только что подошел к ним, бросив катать камни. Харри изменился в лице. Ох, как ему хотелось рассказать директору все-все! Но так стыдно и страшно было рассказывать… Тут столько народу…

– Харри, ты что-нибудь знаешь? – спросил директор.

– Нет… Нет, я не знаю! Я только думаю…

Харри на самом деле ничего не знал. Но он был уже уверен, что все четверо пошли туда, на хутор Вийу Ныгес. Он бы так и сказал директору, который за него заступался, если бы здесь не было Юты, Юри, пионервожатой Эви, Калью, певчей Рястас. Если бы стоял один директор, Харри сказал бы, что уверен… Не может быть, чтобы он ошибался!

И, конечно же, он не ошибался! Пока друзей разыскивали на реке, они уже подходили к хутору старой Вийу.

– Жалко, что мы не взяли с собой Харри, – сказала Айме. – Он все-таки знаком с этим Туксом.

– Если бы Вийу увидела Харри, она все поняла бы, – ответил Андрес. – А так пускай думает, что мы опять пришли пилить дрова.

– А если она не поверит? – остановился Рауль. – Мне что-то не по себе…

– Сам навязался, а теперь струсил? – поморщился Волли. – Зря и пошел.

– Волли, отдай ему топор, – скомандовал Андрес. – Если Тукс на него набросится…

Такой оборот дела не очень устраивал Волли. С топором в руках он чувствовал себя как-то удобнее. Но теперь держаться за топор уже не приходилось. Со вздохом он протянул его Раулю. Подумать только, как часто самые никчемные люди устраиваются лучше всех!

– А ты, Айме, возьми пилу: все-таки… сказал Андрес, великодушно отдавая подруге орудие самозащиты. И идемте скорее! Там, на стройке, столько дела… Уж так все это не вовремя! Идем. Но если ты, Волли, проболтаешься… Ты уж лучше молчи.

– Могила! – пообещал Волли.

Вийу встретила их недоверчиво и настороженно. Правда, она вышла во двор и даже принялась успокаивать Тукса, рвавшегося на цепи. Но старуха сказала, что дров у нее больше нет, никакой помощи она на этот раз не просила.

– А у вас оставался один пень… Там, в сарае, – сказал Волли, за что Андрес незаметно лягнул его.

– Нет у меня никаких пней! – сердито ответила Вийу.

– Ну что ж, тогда до свиданья, – спокойно сказал Андрес. Отвернувшись от старухи, он показал Волли кулак: уж он-то знал своего друга!

– Ступайте с богом! – сказала Вийу.

Ребята медленно пошли к калитке. В голове у Волли роились такие фантастические замыслы, что еще неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы старуха не окликнула:

– Эй, постойте! Идите-ка сюда!

– Видите! – шепнул Андрес. – Жадина она, я же знал!

Да, не могла Вийу вытерпеть, что с ее хутора уходят молодые, здоровые ребята. Ведь есть для них работа, да еще какая нужная! Подозрительно, конечно, что именно сегодня они пришли… Но не мог же Харри разболтать!.. В сарай она их не пустит. А вот здесь, в доме, пускай разберут старый пол. Видно станет, как там балки, целы ли. А то плотников позовешь – цену заломят огромную да еще обманут…

– Вот сюда, ребята, заходите…

В большой темной комнате с одним окном стояли какие-то шкафы, сундук с полукруглой крышкой, стол, стулья, длинная скамья вдоль стены. Потрогав дверцы шкафа – хорошо ли заперт, – Вийу сказала:

– Вот отсюда и начнем. Мебель можно в соседнюю комнату переставить, там пол хороший. Начинайте с богом!

Молча они таскали стулья, молча двигали громоздкие шкафы. Вийу перехитрила их, они работали на нее, так и не видя своих досок.

Волли, словно невзначай, подошел к окну: вон он, сарай, совсем близко. Ну к чему тетка Вийу заклеила свои рамы? Тут бы выскочить да побежать… Волли украдкой подергал рамы и убедился: да, тут незаметно не выскочишь…

Работа подвигалась медленно. Вийу не переносила такой медленной работы! Направляясь к двери, она сказала:

– Ломик у меня где-то был… Пойду поищу…

Как только она вышла из комнаты, Волли бросился следом. Переждал, пока старуха свернула налево, в кладовку, прокрался в сени и стремглав перебежал двор.

На двери сарая висел замок.

Так остервенело лаял Тукс, что Волли казалось, будто пес уже тут, рядом, за спиной. Изо всех сил Волли рванул тяжелую дверь сарая.

Подгнившая доска не выдержала. Лязгнула, вырвалась петля, на которой висел замок.

Волли прошмыгнул в сарай, притянул за собой дверь и с бьющимся сердцем припал глазом к щели.

Вийу Ныгес вышла на крыльцо, осмотрелась. Подошла к Туксу, спустила с цепи. Пес рванулся к сараю, но тут…

Тут на крыльцо выглянула Айме.

– Тетя Вийу, – крикнула она, – где же лом?

Тукс круто повернул и кинулся на крыльцо, так что Айме едва успела закрыть дверь. Старуха Ныгес тоже вошла в дом, и Волли, конечно, не слышал, как она, запирая дверь на ключ, сказала Айме:

– Грех такой случился, раздразнили вы собаку, с цепи сорвалась. Пусть побегает. Только уж вы на двор не высовывайтесь! Видишь, я и дверь запираю… Вот ломики, возьми. Я даже два нашла…

Нет, о том, что творилось в доме Вийу Ныгес, наш герой не догадывался и совсем не думал. С него хватало и того, что было на дворе.

Волли метнулся в угол сарая, скинул сено. Да, здесь лежали доски, их доски с заостренными концами. Что теперь делать? Волли и Андрес думали, что Вийу пустит их в сарай и они словно случайно наткнутся на доски, но сейчас…

Сейчас за дверью раздалось хриплое рычание. Дверь дрогнула – Тукс царапал ее когтями сильных лап.

Вот дверь уже качнулась… Как страшно! Никуда не убежать, нигде не спрятаться, и даже палки никакой нет – только сено и доски. Придется… придется держать дверь. Лишь бы Тукс не порвался раньше, чем Волли добежит…

Уф, успел! Теперь Волли держит эту дверь. Но как яростно лает проклятый пес, как поднялась шерсть на его загривке! Какие злые глаза, какие острые зубы!

Сейчас Вийу услышит лай Тукса, придет и откроет ему двери…

Кто это там, вдали? Директор? Сам директор Каэр? Неужели Харри ему рассказал? Молодчага Харри! Гляди-ка, дир уже кол из забора вытаскивает. Ну погоди, Тукс, погоди, старая Вийу! Мы вам покажем!

А это еще кто? Две женщины… Подошли к директору… Это Эви и певчая Рястас. Разговаривают… Другого времени не было поговорить! Волли тут страдает, а они… Ой, почему же так смело сюда идет эта певчая Рястас? Безо всяких кольев, одна… Сумасшедшая!

– Тукс, иди сюда! – ласково позвала Эмма Рястас.

Волнуясь, рыча, оглядываясь на сарай. Тукс все-таки позволил Эмме увести его. Эмма так часто ласкала его, даже подкармливала тайком от хозяйки… Тукс разрешил ей пристегнуть к ошейнику цепь.

– Смотрите-ка, что я здесь нашел! – крикнул Волли, распахивая дверь.

И директор Каэр пошел к нему. А Эви, едва взглянув на доски, подошла к Эмме Рястас и сказала:

– Я помогу вам собрать ваши вещи, хорошо? Ведь теперь вы не можете здесь оставаться! Конечно! Идемте за вещами!

Увидев за окном директора и учительниц, Айме захлопала в ладоши. А Рауль, который все-таки был злюкой, выворотил еще одну половицу, оглядел следы разрушения и крикнул:

– Тетя Вийу! Мы больше не будем у вас работать! Будьте здоровы!

И, когда Вийу Ныгес, еще не понимая, что случилось, заглянула в комнату, Андрес сказал ей:

– Вас, кажется, ждут на дворе.

Глава двадцать седьмая, в которой столбы шагают в гору

– Волли, сходил бы ты завтра на озеро, что-то давно мы рыбки не ели! – сказал в субботу отец. – Щука-то, наверно, берет?

– Что ты, отец! – возмутился Волли. – Есть ли у тебя гражданская совесть? Завтра все идут ставить столбы, а я как дурак буду сидеть где-то на озере! Веселенькое дело!

– Я же не знал! Конечно, обойдемся мы и без рыбы…

Это очень интересное и нужное занятие – ставить столбы. Малыши нарыли ям, возились две недели – земля, видите ли, еще не оттаяла, трудно им было. Впрочем, что с них возьмешь! Работнички вроде Мари. Зато теперь за дело возьмется сам Волли с друзьями. Они будут ставить столбы самым современным способом: в каждый столб уже ввинчены крюки, на крюки надеты изоляторы. Когда столбы установят, останется только натянуть провода. А это уж совсем просто: на сапоги надеваются когти, монтер лезет по столбу наверх, привязывает один провод, второй, третий – и готово.

Столбы они будут ставить быстро-быстро. Монтер Антс обещал дать на время такие специальные штуки, на почте есть. Они называются «пики». Это здорово – пики! И «ухваты». Это название некрасивое. С какой стати работать ухватом? И рассказать-то кому-нибудь совестно! Но все равно – у этих ухватов тоже есть посредине острая штучка. Сейчас все парии подтащат столб к яме, вонзят в него пики и ухваты и по команде поднимут. Раз, два – и столб стоит. Раз, два – второй. И получится линия передачи.

– К сожалению, Антс Ярве не принес своих приспособлений, – встретил ребят физик Пихлакас. – Я уже посылал к нему, но его нет дома. Что будем делать?

– Попробуем поставить без ухватов, – сказал Юри Куузик. – Вон как много нас тут собралось!

В самом деле, ребят собралось столько, что трудно было даже подобраться к столбу, чтобы его нести. Только поднимать нужно было по команде, а то все-таки тяжело. Волли сразу это понял и попытался командовать. Но его голос показался друзьям неподходящим. Ну конечно, у кого ума не хватает на другое, тот только и берет что глоткой. Или ростом. А часто и тем и другим.

Словом, командовать начал Юри, все ухватились за столб, подтащили его и положили так, чтобы один конец пришелся как раз над ямой. Второй конец начали поднимать. И все шло хорошо, столб медленно приподнимался, а нижним концом уползал в яму. Но потом верхний конец, тот, что с изоляторами, ушел так высоко, что до него и не достать. Ребята пыжились изо всех сил, а столб больше не поднимался.

– Мы сдвинулись слишком близко к яме, объяснил учитель физики. – Плечо рычага стало меньше, и нашей силы теперь недостаточно, чтобы преодолеть момент силы тяжести столба.

Волли пожал плечами: подумаешь, ну кому легче от того, что физик подвел научную базу под неподнимающийся столб? Вот сказал бы он, как его поднять, это была бы теория!

– Поэтому и применяются пики и ухваты, – продолжал Пихлакас. – Ими можно упереться гораздо ближе к верхнему концу столба, и момент силы поднимающих резко возрастет.

Это было уже ближе к делу, а Волли был человеком действия.

– Я сбегаю поищу монтера Антса! – крикнул он.

И, не дожидаясь ответа, помчался по тропинке, ведущей прямиком к медпункту.

– Куда? Куда? – кричал вдогонку Андрес. – Беги к Антсу!

Но Волли знал, что делает. Зачем бегать к Антсу, когда известно, что его нет дома? А где он? Если он с Вильмой даже в город ездит, почему он не может просто сидеть у нее в гостях? Жалко, не пришел Харри – спросить бы…

Харри как раз оказался первым, кого Волли увидел, добежав до медпункта: паренек сидел на скамейке перед домом с учебником физики в руках.

– Ты чего не на стройке? – сердито спросил Волли.

– Мать не пустила. Сердится. Ей на меня тетка Вийу пожаловалась. Вот и не пустила.

– Чудак! Что же она тебя, держит, что ли? Ты Антса, монтера, не видел?

– Там он, у нас. И Аугуст, тракторист, здесь. Мать спирт экономила, экономила, а они все выпили, и еще мало.

– Это как она экономила? – осведомился Волли.

– Этого нельзя говорить. Мать сказала: «Не суйся не в свое дело. Разболтаешь – голову оторву».

– Наверно, она просто крадет этот спирт.

– Ну да, много ты понимаешь! Она экономит.

– Чего ты расселся? – рассердился Волли. – К тебе по делу пришли, а ты сидишь! Позови сюда Антса!

– Мне туда нельзя. Мать сказала: «Если ты сюда сунешься…»

– Знаю. Голову оторвет. Ладно, сиди. Я сам.

В комнате было так накурено, что Волли не сразу разглядел людей. На всякий случай он вежливо сказал:

– Здравствуйте.

– Ты? – удивилась Вильма Роосте. – Снова живот заболел?

– Нет, – поспешно ответил Волли, – живот как новый. Полный порядок. Мне нужен Антс Ярве.

– Здесь я. Что тебе нужно? – негромко спросил монтер Антс.

Он сидел у стола и по-бычьи уставился на Волли. Кудлатый Антс показался бы очень сердитым, если бы Волли не знал, что он всегда смотрит исподлобья, словно собирается забодать собеседника.

– Вы обещали пики и ухваты, а теперь нам не поднять столб, – взял быка за рога Волли. Потому что, как известно, быка ловят за рога, а мужчину – на слове.

– Это потом. Сегодня воскресенье, – ответил Антс.

– Вы обещали!

– Обещал – значит, дам. Только не сегодня. Хоть в понедельник.

– Не приставай, мальчик, – сказала Вильма. – Сегодня выходной день, постыдились бы людей беспокоить.

Тут вмешался тракторист Мёльдер. Он был самым пьяным в этой компании, и на него Волли не надеялся. Кроме того, раньше Мёльдер и так много помогал стройке, да еще работал в совхозе на тракторе. Это не то что Антс или Вильма, у которых только тогда и работа, если где-то свалится столб или расстроится чей-нибудь желудок.

Но, видно, лодырь все дни недели лодырь, а настоящий человек и в воскресенье остается настоящим. Именно дядя Аугуст начал уговаривать Антса сходить на почту и дать ребятам пики и ухваты.

– И я с тобой пойду, – говорил он. – А потом дойдем до лавки, купим бутылочку-другую и вернемся сюда, к Вильме. Ведь лавка рядом с почтой.

– А я пока достану из чулана кислой капусты! – поддержала на этот раз и Вильма Роосте.

И все четверо зашагали к почте. Четверо, потому что ухваты и пики нужно было кому-то нести, и Волли показал Харри свой не слишком увесистый, но зато костлявый кулак:

– Идем, пока цел! Голову оторвать никогда не поздно.

Они шли весенней дорогой, на которой блестели лужи, хотя около леса, в тени елок, еще лежал снег. Пьяный Аугуст Мёльдер топал сапожищами прямо по лужам, во все стороны летели брызги. Топая по лужам, Аугуст жаловался Антсу:

– Совсем было жизнь налаживалась. Подумывал жениться. А теперь все прахом пошло. Если бы у нее не было мальчишки, все было бы хорошо. А с мальчишкой плохо. Ух, до чего я детей не люблю!

С этими словами тракторист ласково погладил Волли по плечу, а потом хлопнул по заду. Не больно, конечно, но и обидно и нелогично. Небось Волли его не трогает… Эти взрослые всегда так!..

Почта и лавка стояли друг против друга и переглядывались через дорогу. Но мужчины сначала завернули в лавку, вытянули прямо из горлышка по бутылке пива, а по бутылке водки спрятали себе в карманы. Антс предлагал тут же выпить и водку, но тракторист Мёльдер не согласился.

– Давай поможем ребятам тащить твои пики. Чего им надрываться! – сказал он. – Круг невелик, донесем – и к Вильме. Успеем! Дождется твоя Вильма, никуда не денется!

Но Вильма Роосте так и не дождалась. Она ждала часа два, потом оделась и пошла искать своих друзей. Она собиралась идти к лавке, но вспомнила Волли, убедилась, что Харри тоже отсутствует, и с досадой сказала: «Еще эта стройка на мою голову!»

И Вильма пошла прямо к Метсайыги, к пионерской стройке. Она не ошиблась: Антс и Аугуст ставили столбы. Уже издали медсестра увидела, как мужчины, окруженные школьниками, хлопотали на линии.

– Антс, – обиженно сказала Вильма Роосте, – вы собирались что-то купить…

– А мы купили. Вон там, под кустом, поставили, чтобы не разбить. Подожди нас, всего четыре столба осталось поставить… А ну, ребята, взяли! Заноси! Доску под нижний конец, доску! Так! Поднимай!

Столб начал подниматься. Тут, около столба, Вильма среди других увидела и своего Харри. Скажи на милость, в самую гущу полез! Ишь надрывается! Бегает сюда тяжести поднимать!

– Марш домой! – прошипела Вильма, подобравшись к сыну и отталкивая его в сторону. – Без тебя справятся.

– Тут уже недолго!..

– Я тебе покажу «недолго»! Если сила играет, лучше к Вийу сходи. Она добрая, простит. А то у нее пол разорен и шкафы стоят – не пройти. Ну, марш!

– Не пойду. Не трогай меня! – буркнул Харри.

– Ах, так? Ты будешь слушаться?

– Нет, – мотнул головой Харри. – Не буду.

Столб уже встал вертикально, и все ребята дружно принялись засыпать яму. Только Харри отошел, остановился перед матерью и взглянул ей в лицо:

– К Вийу Ныгес я больше не пойду. Я уже не маленький, понимаю.

– Да я тебе голову оторву! – по привычке сказала Вильма. Но сказала тихо.

– Не оторвешь. Мама, давай по-хорошему, а?

Неожиданно Вильма Роосте часто-часто заморгала глазами и опустила голову.

Опомнилась.

Сварливо бросила сыну:

– Ну, чего рот разинул? Хватай лопату, зарывай яму! Живо!

Когда был поставлен самый последний столб и Андрес отошел, чтобы полюбоваться линией передачи издали, на его плечо вдруг опустилась рука тракториста:

– Слушай, Андрес… Ты на меня не сердись. Как дела на станции? Получается? А то я там давно не был…

– Получается, – глядя в сторону, ответил Андрес.

Он говорил неправду: с турбиной дело не ладилось, без дяди Аугуста монтаж шел медленно, словно ощупью. Что-то они делали, а так ли, никто не знал.

– А дома как? В порядке? – спросил тракторист.

Эти его пустые, в общем-то, слова прозвучали так печально, что Андресу стало жалко и его и себя. Какой уж там порядок! Мама стала скучной и сердитой, нескладно все идет…

– В порядке, – вздохнул Андрес.

– Ты на меня не сердись… – хмуро повторил дядя Аугуст. И очень тихо добавил: – Слушай, очень мне захотелось иметь сына. Как раз такого, как ты. Ты не согласился бы стать моим сыном?

– Я согласился бы, – сказал Андрес, прямо взглянув Аугусту в глаза. Глаза были хорошие, ясные, под ними опять собрались привычные добрые морщинки.

– Вот не знаю, согласится ли Хельги… – вздохнул тракторист. – Ей нужен бы муж получше, чем я…

– Пойдем спросим, – быстро ответил Андрес. – А по дороге к турбине заглянем, да? На минуточку. И сразу домой!

Подошел Антс. Похлопал себя по оттопырившимся карманам, поманил дядю Аугуста. Но тот отрицательно покачал головой:

– Ты уж иди… без меня. У нас тут одно дело есть…

Подойдя к берегу, Андрес и дядя Аугуст оглянулись на линию передачи. Столбы шагали в гору стройной шеренгой, четко вырисовываясь на фоне неба. А само это небо снова было солнечным и удивительно ясным.