Текст книги "Ад (СИ)"

Автор книги: Валентин Ненормальный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Посвящается тем, кто чувствует себя ненормальным.

ПРОЛОГ

Снова ударила молния. Но на этот раз, ее удар прогремел особенно громко. А у заплаканного, дождевыми каплями окна, стояла молодая девушка, Ольга, все продолжая смотреть наряженными глазами вдаль, будто ждет кого-то. Затем она медленно обернулась к столу, переведя на него свой тяжелый, избитый жизнью взгляд. Ну а там ее уже ждали две весело разукрашенные бутылки водки, одна из которых была пустая полностью, а другая лишь наполовину. Взяв очередную рюмку, девушка выпила ее залпом и без малейшего промедления налила и выпила вторую.

– Что же, ну и черт с тобой! – прокричала она в пустоту. – Откуда тебе все известно!

Силы быстро покидали ее, и Оля, словно случайно споткнувшись, неровно присела на пол. Обхватив голову руками, девушка стала плакать, Библия что-то нашептывая в темноте. Потом уставшие глаза скользнули в коридор, откуда доносился звонкий шум набирающейся воды.

– Это ведь единственный выход? Правда?.., – уже едва слышным шепотом произнесла та.

Медленно, но уверенно Оля стала ползти в коридор, по пути цепляясь за стены и пытаясь встать. Пока наконец, почти у самой двери в единственную комнату, ей это все-таки удалось. Качаясь и спотыкаясь, девушка ввалилась внутрь, едва удержав равновесие. А там, осмотревшись замутненным взглядом, она подняла со стола толстую книгу, и практически без эмоций остановила свой выбор на ней. Книга была явно старая, о чем как минимум свидетельствовало состояние ее поцарапанной обложки, с вдавленной надписью золотистыми буквами – библия. Ольга, молча, продолжала смотреть на черный переплет обложки, да так глубоко, что даже гром был не в состоянии ее оторвать.

Вдруг девушка неестественно резко стала серьезной, как будто в одну секунду полностью отрезвела. Она даже выпрямилась и ровной походкой, неторопливо вернулась в коридор, бережно прижимая библию к груди. Зайдя в ванную, Ольга аккуратно положила книгу на шаткую тумбочку, и сняла свой, и без того практически ничего не прикрывающий, расхлестанный халат. Но как только девушка попыталась наклониться, то моментально вскрикнула от внезапного головокружения, и не удержавшись на ногах, рухнула на пол.

– Это никогда не закончится. Даже после смерти....

Приподнявшись из последних сил, Оля буквально вкатилась в ванную, переполненную хоть и терпимо, но все же очень горячей водой. Там она еще раз взглянула на библию и неожиданно, даже для самой себя, рассмеялась, разбавляя звенящий шум воды, неровным, пьяным смехом.

Спустя минуту в ее руке уже поблескивало голубоватое лезвие бритвенного станка. Так мирно и так спокойно. Так пугающе и в то же время почему-то успокаивающе. Девушка разглядывала его формы пустым и безразличным взглядом, своих голубых, но уже практически стеклянных глаз. А затем, все так же без эмоций, провела им по руке, сильно, глубоко, уверенно. Яркая, алая кровь под высоким давление горячей воды и алкоголя, в одну роковую секунду брызнула на стены, а затем стала настойчиво окрашивать собой воду. А вот сознание наотрез отказывалось покидать Ольгу, и та с той же силой и уверенностью провела по второй руке. И вот, Оля тихо, будто просто засыпая, полностью погрузилась в воду.

Дверь в ванную приоткрылась, и кто-то вошел. Это был стройный, одетый во все черное молодой человек с уставшими, серыми глазами, бледной, словно бумага кожей и короткими светлыми волосами. Тихо, почти беззвучно, он подошел к ванне, где присев на мокрый край, медленно провел рукой по голове уже мертвой Ольги. Парень грустно посмотрел через воду, в ее безжизненные глаза, а затем, взяв в руки библию и закрыв кран, тенью скользнул обратно. Войдя в комнату, гость бережно положил книгу рядом со старой папкой, в ящик стола, и закрыл их на ключ. Но в момент поворота ключа комната казалась намного больше чем была секунду до этого, казалась просто огромной. На миг вся мебель растворилась, а воздух стал тяжелым, неподвижным, мрачным. Даже молния за далекими окнами, сверкала как-то по-особенному медленно, издавая скорее звонкий треск, чем привычный грохот. На стенах, которые неестественно потускнели, мелькнули мистические узоры, работы нечеловеческой фантазии, а потолок вообще исчез, оставив только густой черный туман вместо себя. Но длилось это лишь мгновение, и с его истечением все в комнате вернулось на свои места.

Потом парень тяжело посмотрел печальными глазами в сторону коридора и прошептал.

– Может ты и права..., – потом, чуть подумав, добавил – А может, и нет....

Сверкнула очередная молния, залив все ярким, белым светом. Но как только он погас, комната оказалась пустой, и лишь шум порывов ветра, да барабанная дробь капель по подоконнику, разбавляли внезапно нависшую тишину. А за окном шел самый обычный дождь, часто мелькали молнии, и за ними неразлучно шел гром. По мокрой улице бежали люди, такие же мокрые, жалкие, как и она сама. Пытаясь поскорее уйти отсюда, и вернуться в свои уютные и светлые коробки, именуемые теплым словом дом.

ЧАСТЬ I

«Зачем спрашивать зачем»

ГЛАВА 1

Над Одессой нависали грозовые тучи. Черные, угрюмые. Конец весны в пятом году нового тысячелетия, явно не удался, и шел бесконечными дождями уже не первую неделю. Было холодно и тоскливо, а именно в такую погоду в голову и закрадываются пугающие, мрачные мысли, мысли которые человек обычно избегает. Обстановка нагнетающая, на улицу выходить не хочется, а стены комнаты словно сдавливают разум и волю, невидимыми тесками бездействия. А дождь все лил и лил. Лил плавно-текущими потоками не имеющими как ни начала так ни конца, зато сполна переполненными сыростью. Та, в свою очередь, въедалась в сознание, в разум и даже глубже, куда-то в центр души, заставляя людей чувствовать себя неуверенными и сломленными. Им хотелось спрятаться, от дождя, от окружающего мира и от самих себя, при том хотелось это всем им одновременно. Ведь людям нравится быть как все, так же думать и говорить, быть мелкой, неприметной и одинаковой песчинкой в огромной пустыне именуемой человечество. Они живут друг на друге, и даже не замечают этого, их ничего не волнует, да и волновать их нечему. Люди бояться лишь одного, быть непринятыми, или даже просто замеченными. Так что лучше не выделяться и ни о чем не беспокоиться. Вдруг пронесет.

Почему-то бывает так, что некоторые нестандартные события, касаясь жизни человека сильнее обычного, способны не просто поднять ил со дна его души, а полностью перевернуть весь внутренний мир и кардинально изменить всю дальнейшую судьбу. При этом все же, большинство адаптируются под такие касания, находят выход или компромисс, из-за всех сил стараясь вернуть жизнь в привычное русло, и даже не задумываются над возможными причинами такого поворота. Но есть и другие. Они ищут те самые причины, пытаются их понять и даже объяснить. А если не могут найти внятного ответа, то придумывают его сами, каким смешным бы он не казался. Ведь даже этим людям как можно быстрее хочется успокоиться.

Но порой бывает и так, что люди слишком глубоко увлекаются поисками своих ответов, даже забывая, зачем это им было нужно. А когда находят истину, то далеко не всегда оказываются способны с ней жить.

Не самое лучшее время для похорон. Хотя с другой стороны, есть ли для них хоть какое-то время, которое можно было бы назвать лучшим? Как уже было привычным, лил дождь, хотя на радость несильный. Его вечные спутники холод и сырость начинали не на шутку действовать на нервы. А люди, собравшиеся у могилы, раздраженно прятались под зонтами, то и дело думая, поскорее уйти.

На похоронах молодой девушки, Ольги Николаевны Поляковой, собралось немного народу, и виной тому был вовсе не дождь. Родителей покойной самих давно уже не было, они-то даже похоронены в другом городе. Дядя и тетя, которые в последнее время, Олю вообще-то видели мало, поэтому вели себя более чем спокойно. Сверстников, не потерявших титула друзей, у нее было и так немного, а пришло и того меньше. Две подруги тихо плакали, а одна нет. Еще рядом стояла пара парней, пришедших со своими возлюбленными, и словно по шаблону обнимали их за плечи, в недоумении переглядываясь между собой. Бабушка покойной была, наверное, единственной которая рыдала откровенно, хотя с другой стороны, точно также плачут над умершей собакой или котом. Она, как и все остальные родственники, видела внучку редко, поэтому и воображала себе ее как умненькую и трудолюбивую девочку, ну разве что немного странноватую. В заключении, сам же характер бабушки, не мог выдавить из себя ничего, что можно было бы назвать искренностью.

Еще была младшая сестра. Та вообще стояла в стороне, смотря на остальных с таким же равнодушием, как смотрела на тех, кто совсем недавно копал Олину могилу, и не видела между ними никакой разницы. Пришла же она сюда раньше всех, причем пришла одна. Глаза молодой девчонки были красными от напряжения, но не от слез, скорби в них, как таковой, абсолютно не читалось, только растерянное раздражение и пока еще лишь нарастающее отчаяние, ловко скрытые под маской холодной злости. Она лучше остальных понимала всю абсурдную иронию ситуации. Ведь все кто сейчас там стоит, в глубоком, а главное неловком молчании, все они сами не знают, что здесь делают, и зачем вообще пришли.

Звали эту молодую и можно сказать, более чем симпатичную девушку, Настя. Высокая, стройная, с хорошей фигурой, на вид двадцать с небольшим. Выразительные, зеленные глаза, несущие в своем взгляде как полноту эмоций, так и свет интеллекта. Светлые длинные волосы, аккуратно собранные в хвост. Чувственные, пышные губы, что даже без помады четко выделялись на лице. А небольшая родинка, в левом уголке рта, так гармонировала с остальными чертами лица, что казалось, была искусственной, нарисованной. Одета Настя была в синий джинсовый костюм, не броский и ничем не примечательный, делавший ее незаметной. Что впрочем, девушке и подходило, учитывая ее сложный характер.

Может показаться даже забавным такой факт, что многие девушки, имея привлекательную внешность, из-за всех сил пытаются ее подчеркнуть и всячески выставиться, подбирая себе подходящий имидж, стиль и даже макияж. А тут. А тут и лицо и фигура, не то чтобы были задвинуты на задний план, а скорее страдали неким видом безразличия самой девушки. И это безразличие у Насти было гораздо глубже, чем выглядело на первый взгляд. Девчонка не пыталась его компенсировать интеллектом, или литературными познаниями, или увлечениями, или как-нибудь иначе. Ей просто было наплевать на мнение своего окружения, по крайней мере, в этом вопросе. Настя знала, что была чистой и ухоженной, одета, может не по моде, но по времени, и ей этого с головой хватало. А про свое лицо, она вовсе не думала как о чем-то сверхъестественном. Макияж на ней всегда не броский, умеренный, скорее подводящий, чем подчеркивающий. А другой раз и вовсе никакого не было. Модные женские журналы она не понимала, что впрочем и мужские тоже. Может, при других обстоятельствах Настя могла бы стать даже лесбиянкой, но мужчины ее привлекали, и от этого девчонка вовсе не собиралась отказываться. У нее был даже так сказать идеал, Брюс Кэмбелл в свои молодые годы очень ей нравился, вернее те, кого он играл в кино. Наглые, самоуверенные и харизматичные мужчины, которые всегда придут на помощь, даже против своей воли.

Но теперь Настин характер претерпел полноценную метаморфозу, и за столь короткое время превратил девушку из подростковой бунтарки в самостоятельную, хоть и неустойчивую, но все-таки, повзрослевшую личность. Она отличалась даже от тех, кто сейчас присутствовал на похоронах, но отличалась не по своей вине, а скорее ввиду обстоятельств. Ведь Настя действительно и искренне любила свою сестру, и так как была младшей, то с самого раннего детства ходила за Олей как привязанная. А тут самоубийство. Почему? Где смысл? Со стыдом признаваясь самой себе, девчонка больше злилась на нее, чем грустила. Самое главное, что та никак не могла понять этого страшного шага Ольги, хотя из-за всех сил и пыталась. Что-то в ее голове крутилось, будто она знала причину самоубийства, но никак не могла вспомнить ту. Прокручивая все последние события, девушка в который раз убеждалась, что причины-то, попросту и нет, от чего злость брала еще сильнее. Попытки разложить в хоть каком-либо порядке все недавнишние занятия старшей сестры, тоже ни к чему внятному не привели. Ведь в последнее время, Оля отстранилась от всего своего окружения, и от Насти, в том числе. Что впрочем, само по себе было более чем странно, ведь после трагической гибели их родителей, сестры сильно сблизились, пытались всегда быть рядом, поддерживали друг друга, делились и переживали все вместе. Но только не в последние месяцы их совместной жизни, где Олю будто подменили.

Люди молча стояли, и с пустым взглядом смотрели на деревянный ящик с телом молодой девушки, последним ее пристанищем. Зрелище было жалким, и вызывало лишь стойкое чувство недоумения, и возможно дискомфорт каждого к каждому. Наверное, поэтому сотрудники похоронного бюро, без всякой инициативы, просто сидели в своем старом автобусе и ждали конца. А рабочие, которые копали эту самую могилу, как-то чересчур удивленно смотрели на окружающих, думая, почему же на похороны столь молодой особы, пришло так мало людей. В небе же летали мокрые вороны, единственные из всех, кто тут действительно хотел находиться. Они хрипло каркали и ждали конца мероприятия, в надежде перехватит угощения. Еще неподалеку стояла пожилая парочка, около зарослей и потемневшей могилы какого-то родственника, сочувствующими глазами поглядывая в сторону похорон, и тихо обговаривая это. Впрочем, картина желала лучшего.

Лица присутствующих опровергали собой ту старую пословицу, которая гласила, что мол плохое со временем забывается. Нет, не в смысле, что Оля им что-то плохое сделала, и не в смысле она была плохим человеком. А скорее в смысле, что та резко стала отличаться от них, хотя раньше была, чуть ли не эталоном своего круга. Модная и молодежная, веселая и общительная, просто цепь, связывающая своей харизмой всю компанию друзей и даже родственников. Вот теперь и имей, что заслужил. Все эти, так сказать, друзья, которые еще совсем недавно клялись и в верности и в вечной любви, теперь пришли лишь по инерции. Посему сострадания от них никак не исходило. Родственники и то хуже себя проявляли, бездарно играя на публику, а благодарная публика реагировала не менее бездарной игрой в ответ. И лишь одна сестра, с бешеным взглядом смотрящая на присутствующих, сжимала кулаки, то от злости, то от отчаяния, то от бессилия. Бедную Настю буквально растворял в себе бесконечный дождь и размякшая земля. Девушка словно становилась частью декораций из непроходимых облаков, и также медленно и монотонно уносилась с ними вдаль.

Спустя некоторое время, цирк именуемый похороны, наконец подошел к своему финалу, и присутствующие стали торопливо собираться, по одному садясь в широкий, забрызганный грязью, автобус. Делали же они это с явным облегчением, что правда, молча, не снимая каменных лиц. Настя тоже направилась к автобусу, но напоследок решила подойти к активно закапывающейся могиле. Ей хотелось отдельно от остальных бросить в яму свою горсть земли, и еще хоть минуту постоять там в одиночестве, без лишних взглядов со стороны и ненужных слов. Ну и этого у нее не получилось.

– Извините, – прошептал мужчина, тихо подошедший сзади, – я Сергей, помните. Я сочувствую Вашему горю, но, к сожалению, у меня нет совсем времени….

– А Вы из ритуальных услуг? – однотонно переспросила Настя, но затем сама и ответила. – Да, я Вас помню, Вы сразу после скорой приехали, вон на том жигуленке, – она указала в сторону невзрачной и крайне грязной машины.

– Да это я, скорая нас сама присылает.

– Нет-нет не обижайтесь, уже не знаю что и несу…. Так что Вам?

– С нами еще не до конца расплатились, а мне уже нужно ехать на другие похороны.

– Ну и работенка. Да я поняла, это к тете. Бабушке явно сейчас не до этого, – Настя внимательно осмотрелась, и найдя тетю указала на нее пальцем. – Вон та высокая женщина.

Сергей растерянно улыбнулся, и кротко поклонившись, отошел.

«– Интересный какой-то он, – подумала девчонка, глядя ему в след, – Может, действительно такая работа доконала. Люди в таком состоянии могу и не только не доплатить, а вообще не заплатить, вот ему и приходится за ними, потом бегать. Впрочем, в этот раз ему повезло. Тут горем никто не убит. Может сказать ему об этом? Хотя ладно, он все и так видит».

Настя в последний раз взглянула на нелепо закиданную венками могилу сестры и вошла в автобус. Одно хорошо, он был довольно большой, а людей немного, и та мало того что села одна, так и максимально возможно подальше от остальных, печально поглядывая на то место на полу, где только что стоял гроб.

– Бедная моя девочка, – неожиданно откуда-то спереди раздался неровный голос бабушки, – может, переедешь ко мне доченька.

– Нет, бабуля, я поживу одна.

Поднявши взгляд, Настя увидела искаженное выражение лица своей бабушки, и всякое желание спорить отпало, потому она лишь добавила.

– Может быть чуточку попозже, бабуля.

Та все равно осталась недовольна, и тут же стала жаловаться тете, севшей рядом. Но Настю это уже не волновало, и она, уткнувшись в окно, погрузилась в вязкие мысли. Понимание того, что похороны позади, принесло немного облегчения, но чем яснее становилась голова, то более непонятной становилась обстановка. Столько вопросов и ни одного ответа.

Автобус тронулся и, подпрыгивая на кочках, стал выезжать на асфальтированную дорогу. Настя с ужасом заметила, что один из парней, практически не скрываясь, о чем-то весело рассказывал, а самое обидное, что другой не менее заинтриговано слушал и поглядывал в сторону девчонки. Хорошо хоть вели себя они тихо.

«– Сволочи!» – подумала та, и с еще большей озлобленностью, уткнулась в окно.

А автобус тем временем, уже успел выехать на проезжую часть, и поспешно мчался к своей финальной точке, будто хотел того сам. На улице мелькали автомобили, ходили люди и бродячие собаки. Вся эта картина давала Насте немного отдыха, а две столкнувшиеся машины, так вообще вызвали улыбку. Но все же было ни по себе. Ей даже не хотелось думать, что сейчас придется седеть за одним столом со всеми этими людьми, есть и пить. С этими людьми, которым наплевать на Олю, которые прямо сейчас обсуждают саму Настю, даже не за ее спиной, а открыто, в глаза. Но уйти нельзя. Не хватало еще задаться всему этому бессердечному стаду, да еще и на финишной прямой. Хотя с другой стороны, все эти планы, мысли и рассуждения, становилось все более и более мелочными, и растворялись под тяжестью воспоминаний. Что правда Настя, хоть и хотела закричать и выпрыгнуть из автобуса на ходу, все же решила остаться. Ей просто уже не хватало сил быть сильной, и под всей этой маской равнодушия и злобы, она плакала, как та безответственная бунтарка, которой девчонка была еще так недавно, где-то в прошлой жизни….

Мотор заглох, родив глухую тишину, и ржавые двери, скрипя открылись, оповещая всех о долгожданном прибытии. Пассажиры стали не спеша покидать мрачный автобус, и демонстративно придерживали друг друга за руки. А на улице их уже ждали. Причем людей, стоящих около узкой площадки подъезда, было вдвое больше чем на самих похоронах. Какие-то бабушкины соседки-подружки, и еще какие-то знакомые примерно того же, пенсионного возраста. У растерянной Насти даже глаза округлились от столь неожиданного увиденного. И это несмотря на то, что девушка, конечно, догадывалась, раз все мероприятие пройдет у бабушки дома, то и народа будет много. Но чтоб так, да и столь контрастно! Ей, от открывшейся ужасающе-абсурдной картины, да и от одной только мысли участии в ней, внутри стало неудержимо смешно, и в то же время как-то пусто. Настю душила та мысль, что на похоронах молодой девушки, будут одни пенсионеры, или чего хуже какие-то безработные алкоголики, которых Оля в лучшем случае просто видела когда-то. Все они как верные собачки бодро подбежали к бабушке, а та в свою очередь, с трагичным выражением лица, что-то тихо говорила, или даже скорее стонала. Бабушка даже не притворялась, напротив, считала, что все так и должно быть. Мол, соседи и знакомые пришли утешить несчастную старушку, в ее неизмеримом горе. Естественно, при этом спектакле, она и не вспомнила о родной сестре покойной, и едва угодив в крепкие объятия опьяняющей обстановки, моментально в ней растворилась. А вот дядя с тетей, то и дело что мельтешили перед глазами. Оно и понятно. Квартира Ольги уже отходила к сестре, отсудить ее было нельзя, да и с Настей им точно не договориться. А вот трехкомнатная квартирка Марии Петровны, той самой бабушки, светила им куда ярче ночного маяка. Ну а добрые соседи и друзья, просто пришли выпить.

Тихо разглядывая толпу, Настя стояла и думала над тем, что ей делать дальше. Внутрь идти совершенно не хотелось, да и снаружи оставаться тоже. Краем глаза девушка заметила, что подруги покойной Ольги и их парни тоже не заходят. Что они явно намерены идти куда-то в другое место, подальше от этого безумия. Ведь и им точно также, не хотелось принимать в нем никакого участия, а как ни крути, Оля была им близка, потому просто разойтись по домам они тоже не могли. Вдобавок, их уже заждалась еще одна компания, что правда, такая же малочисленная.

Настя, было, подумала, что может стоит напроситься к ним, ведь среди ожидающих был бывший парень Ольги, Роман, а он-то всегда был рад Настю видеть. Но девушка так и не решилась. Вместо этого она просто стояла и отчаянно смотрела на подъезд, понимая, что бороться с судьбой бесполезно.

– Почему ты не заходишь? – раздался тихий мужской голос.

Это было столь неожиданно, что Настя вместо ответа передернулась и вопросительно обернулась на голос.

– Что?

– Не заходишь почему? – еще мягче сказал незнакомец.

– Не хочу, – спустя паузу все-таки ответила, девушка, нескрываемо раздраженным голосом. – А Вы кто?

Выражение лица неожиданного собеседника даже не изменилось.

– О, прости, я не представился. Мое имя Валентин, я друг Оли.

Теперь Настя осмотрела в парня куда внимательней. Он был выше среднего роста, короткие светлые волосы, серые уставшие глаза, и гармонично образу, грустное лицо. Не толстый, и не худой, без шрамов, без татуировок, даже родинок или веснушек видно не было. Одет в черные джинсы и черную ветровку. Стоял парень даже как-то особо спокойно, держа в руке сложенный зонт, снова-таки черного цвета, и практически не шевелился, лишь настойчиво, но не нагло, всматривался в Настины глаза, намекая что по-прежнему ждет ответа.

– Это неправда, я знала всех ее друзей, вон они стоят, – последняя фраза получилась с каким-то оттенком отвращения.

– Выходит не всех, – мягко, как ребенку ответил на это он, и загадочно улыбнулся. – А ты значит, Настя?

– Да. Но все же кто Вы? И откуда меня знаете?

Валентин внимательно посмотрел на собеседницу, не снимая своей таинственной улыбки.

– Я действительно ее друг, просто мы познакомились не так давно. А про тебя рассказала мне сама Ольга.

Все как-то чересчур складно получалось, что Настя даже и оспорить не смогла. Девчонка немного призадумалась, и пришла к выводу, мало ли с кем Оля в последнее время могла познакомиться. Она ведь отстранилась от всех, даже от сестры, завела новые связи, и кардинально изменила свою жизнь. А такой неожиданный подарок, как этот парень, вполне способен помочь ей понять, что же все-таки с Ольгой случилось.

Девушка уже с немалым интересом посмотрела на Валентина, но для страховки добавила.

– Тогда почему Вы не сними? – и указала в сторону уходящей компании друзей Оли.

– Я здесь меньше людей знаю, чем ты, – как-то сонно и растянуто, но при этом незамедлительно ответил незнакомец.

Он упорно продолжал ее называть на "ты", и Настю это немного стало раздражать. Тогда девушка решила форсировать события, уж больно интриговала ее возможность понять причину смерти сестры, и не теряя времени, начала засыпать Валентина вопросами.

– А ты знаешь, что с ней случилось?

На такую резкость незнакомец никак не отреагировал, что даже сбило Настю с толку. Казалось его вообще ничем не удивить.

– Я думал ты знаешь. Она с собой покончила.

– Это я знаю, но почему?

– Наверное, не могла дальше жить.

Девушка понимала, что хочет задать, еще целую тысячу вопросов, но не знает с чего начать. А в момент тяжелого раздумья, Валентин смотрел на нее, будто сам ждал этих вопросов.

– Настюша! – раздалось из подъезда, – Иди скорее, бабушка переживает.

Это был наигранный голос тети, да и говорила она как ребенку лет десяти, что даже заставило Настю смутиться перед незнакомцем. При чем, сама девушка, до конца так и не решила, куда ей идти, но все же ответила.

– Иду, тетя Люда, пусть не беспокоится.

После этих слов девчонка вопросительно посмотрела на собеседника, взглядом переполненным отчаяния, но с маленьким проблеском надежды на спасение.

– Пойдешь со мной? Или уйдешь с друзьями Оли?

– Думаю что там и там, я лишний.

– Почему?

– Я никого не знаю, – все также тихо и твердо отвечал он на волну вопросов.

– Тогда тебя приглашаю я. Должна же я хоть кого-то привести.

Парень растянул грустную улыбку, и отрицательно покачал головой.

– Извини Настя, но я не пойду. А ты ступай, скоро дождь начнется.

Почему-то не хотелось даже узнавать причину, просто фраза была сказана с какой-то особенной грустью.

– А мы еще встретимся? – девушка сама от себя не ожидала этого вопроса, но все-таки сдержала эмоции и внимательно всмотрелась Валентину в глаза.

– Очень может быть, – все так же тихо сказал он, но теперь в его словах промелькнул лучик заинтересованности.

Настя слегка ему улыбнулась в ответ и направилась к подъезду. У нее появилось какое-то странное чувство. Непонятное. Она всегда более чем хорошо разбиралась в людях, и психологический портрет могла составить без труда и чуть ли не с первого взгляда. А тут ничего не получалось. Так, подойдя к навесу над подъездом, девушка обернулась, и увидела как незнакомец медленно уходил, раскрывая по дороге зонт. И как чувствовал, потому что спустя миг пустился дождь.

Она продолжала смотреть ему в след, наблюдая за его спокойной походкой, в то время как другие, даже с зонтами, мчались под укрытие. Но потом он совсем скрылся с поля зрения, затерявшись где-то между деревьев и дождя. Настя, постояв еще чуть-чуть, уже с большей уверенностью обернулась к двери, и твердо вошла в подъезд.

Бывают моменты, когда человек не ощущает происходящее вокруг. Все становится ненастоящим, будто декорация к дешевому фильму. Люди сливаются с мебелью, или даже со стенами. Они что-то говорят, но ни слова разобрать нельзя. Они что-то делают, но ничего не понять. Мир становиться, до тошноты отвратителен, искусственен, призрачен и туманен. Не то чтобы жить, умереть не хочется. Внутри пустота, а снаружи тьма. Вот и живет в этом человек, а вернее сказать существует, так как жизнью, такое состояние назвать крайне трудно. Обычно оно длится не долго, но все же если задержится, то человеку приходится принимать решение. Либо бороться с этим, либо поддаться этому. Что первое то и второе, не сулит ничего хорошего.

Бедная Настя, была одна среди людей. Скованная своей утратой и одновременно разрываемая ею на части. Теперь девчонку ничего не отвлекало, и горе подступило со всей своей мощью. Она уже не думала ни о смысле, ни о причине. Сейчас, в этот момент, у нее оставалось только следствие. Было до невыносимости противно. Смотря на мелькающих гостей, дядю и тетю, неустанно рыдающую бабушку, девушке хотелось вскочить и выбежать из этой, пропахшей сигаретами и спиртным, запущенной квартиры. Но сил не было даже встать, и она, будучи пленницей сложившихся обстоятельств, отдалась им на растерзание. А оно пришло быстрее, чем можно было того ожидать.

Дядя Жора был смуглый, коренастый, лысоватый мужчина, довольно низкого роста, с целым букетом психических расстройств и, конечно же, не мог похвастаться особой сообразительностью, в отличие от своей жены Люды. Будучи прямым и довольно грубым, он никак не хотел смириться с потерей хоть чего бы то ни было, особенно если оно было почти в руках. А так как, его жена, хоть на словах и не смирилась с утратой Олиной квартиры, но все же, не довела дело даже до суда, то такой поворот вызывал в нем лишь еще большее рвение. Поэтому Жора и решил воспользоваться ранимым состоянием своей племянницы и действовать самостоятельно.

Сев рядом, Георгий из-за всех сил выстроил, из всех возможных вариантов, наиболее сочувствующее выражение лица. Он пристально смотрел на Настю, но пока молчал. Та в свое время даже не заметила его присутствие и продолжала стеклянными глазами водить по суете гостей. Жора был ее родной дядя по материнской стороне, причем Настю недолюбливал с самого ее рождения, а особенно когда та стала подростком и проявила свой характер, с не меньшим ответным чувством. И потому только одна мысль, что ему нужно теперь перед ней пресмыкаться, выводила его из себя. Не удивительно, что мужчина никак не мог собраться с мыслями и подобрать нужные слова.

– Настя, – наконец решился Георгий заговорить. – Ты как?

Но вместо ответа, девчонка лишь удивленно посмотрела на него, широко раскрыв свои зеленные, глубокие глаза.

– Ты эта... Держись, – явно наигранно, и даже не особо скрывая этого, выдавил он из себя.

Ситуация складывалась не из приятных. Обернувшись на своего дядю, перекошенным от резкого взрыва эмоций, лицом, девушка продолжала молчать. Она понимала, что любое ее действие, ровно как и любое кривое слово, моментально перевернется в скандал, вплоть до срыва поминок, в котором непременно обвинят только ее. Это понимал и сам Жора, но на счастье Насти, не знал как себя вести.

– Настя, ты молодая и красивая девчонка, – все продолжал давить он, – у тебя все впереди.

– Дядя Жора, что Вам нужно? – запинаясь и сдерживаясь, перебила его Настя.

– Не ну ты пойми. Мы же родственники, и у нас все общее.

– А, квартира... – теперь девушка даже улыбнулась.

– Ну да, – пробормотал тот. – Что ты с ней собираешься делать? Продать?

– Дядя, отвяжитесь от меня, пожалуйста!

– Ну, скажи. Продать? Ты же ее не вытянешь, а мы можем тебе помочь. Так продать?

– Жить! – в полный голос ответила Настя. – Понятно! Жить! Сама! Без вас!

На это мгновенно отреагировала тетя, и мигом подскочила к ним.

– Отвяжись от нее, – сходу выдала она, но вовсе не защищая племянницу. – Бедненькой девочке, и так нелегко.