Текст книги "Рецепт колдуньи. Сборник"

Автор книги: Валентин Черных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– Понятно, почему вы обновили почти наполовину совет директоров. Но ваши единомышленники тоже ведь не критичны?

Мы ужинали и говорили. Мы даже не смотрели друг на друга, правда Заместитель не забывал подливать мне вина.

– Наверное, – согласилась я. – Но теперь, когда создана система противовесов, можно надеяться, что совет директоров, вероятнее всего, примет взвешенное решение.

– Взвешенное решение – это почти всегда стереотипное решение. В бизнесе иногда нужен риск. Как говорит Настя: последним смеется тот, кто стреляет первым.

– До нее это сказал генерал Лебедь.

– Насколько я понимаю, приказ о вашем двухмесячном председательстве – уловка, чтобы вас два месяца не трогали, а из компании вы уходить не собираетесь? – Заместитель теперь смотрел на меня сосредоточенно, чуть прищурив глаза, так смотрят мальчишки, когда играют в городки: бита уже поднята, через секунду ее метнут, чтобы выбить самую трудную фигуру.

– Пока я дальше двух месяцев не загадываю.

– Заглядываете, заглядываете, – не согласился Заместитель. – Но неужели вы думаете, что не через два месяца, а даже через два года вы сможете руководить компанией?

– Конечно смогу, – ответила я и рассмеялась, потому что хотела сказать «конечно не смогу», но я не заметила, что уже довольно много выпила.

– Я только недавно стал понимать, – сказал Заместитель, – что такое «загадочная русская душа».

– И что же это такое? – спросила я, надеясь услышать что-нибудь лестное о себе.

– Отсутствие инстинкта самосохранения. Ничего не жалко. Ничего никогда не было, а если что-то и появляется, то не берегут. Если проигрывают, надеются на авось – а вдруг повезет и снова выиграю. А если выигрывают, то не боятся потерять. Жили ведь хуже, можно и снова так жить.

– Можно, – согласилась я. – Таких, кто живет, как вы, в России немного, два-три процента.

– Но я и работаю, как не работают остальные девяносто восемь процентов.

– Очень интересно, Александр Петрович, расскажите о себе, я ведь о вас ничего не знаю.

– Ну, вы же слушали пленки.

– Только одну, когда девица говорит, что она нагнулась, и вы… И как ей было хорошо.

– Мне тоже, – ответил Заместитель.

«А ведь поругаемся», – подумала я. Мне этого очень не хотелось.

– Простите, – сказала я.

– За что? – спросил Заместитель.

– За все. Скажите, что вы хотите, и я все сделаю для вас.

– Я чего-то перестаю понимать. Что вы можете сделать для меня?

– Все. Чего вы хотите? Когда я смотрю зарубежные фильмы про таких молодых и честолюбивых героев, как вы, у них всегда есть конкретная цель. Я недавно видела фильм на видео про молодого управляющего. Он хотел стать совладельцем компании, подставил ее, потом спас, и благородный владелец сделал его совладельцем, к тому же дочь хозяина влюбилась в него, он на ней женился и стал владельцем, а отец дочери, хозяин компании, оказывается, давно хотел спокойной жизни, он оставил все зятю, а сам уехал на ферму разводить бычков. Хотите такой вариант?

– Для этого варианта вы должны влюбиться в меня.

– А я влюбилась сразу, с первого взгляда, как только вас увидела впервые в институте Склифосовского.

– Неужели?

– Честное слово.

– И что же было потом?

– Потом я поняла, что такие крутые парни на учительницах не женятся и даже не заводят любовниц-учительниц.

– Но вы сейчас не учительница. Вы – исполняющая обязанности президента компании.

– Но психология учительницы все равно осталась.

– Обычно я довольно быстро разбираюсь в людях, а если женщины делают первый ход, то можно обычно просчитать как минимум еще пять последующих ходов, но вас я не понимаю, – сказал Заместитель.

– Я учительница и умею объяснять. В следующем нашем разговоре я вам все растолкую. Вы поймете. Когда я объясняю, понимают даже самые тупые. Но сегодня у меня к вам просьба. Можно я посплю? Мне надо минут пятнадцать. У меня такая особенность. Мне надо или пятнадцать минут, или два часа, как я себя запрограммирую. Вы можете пока поговорить с кем-нибудь из ваших знакомых, а я посплю.

Как всегда, когда я выпью и нервничаю, мне захотелось спать, к тому же диван, на котором я сидела, был мягкий и с удобными подушками.

Я сбросила туфли, подложила под голову подушку и уснула, посмотрев на часы.

Когда я проснулась, Заместитель сидел в том же положении, только курил сигару. Я впервые видела его курящим.

– Вы курите? – удивилась я.

– Не больше двух сигар в неделю, – ответил он.

Я посмотрела на часы и поняла, что проспала больше часа.

– Простите, – сказал Заместитель, – я не рискнул разбудить, вы так уютно спали.

– Нам пора ехать.

– Успеем выпить кофе, – успокоил меня Заместитель.

После кофе усталость исчезла. Официант подал счет, Заместитель подписал его не глядя.

– Вы всегда подписываете, не глядя? – спросила я.

– Здесь не обманывают. К тому же я учредитель этого клуба. А в уставе клуба записано: если официант ошибается дважды, он увольняется.

Заместитель при выходе из клуба дал ключи от машины парню в летней камуфляжной форме, и тот подогнал машину к подъезду. За день город нагрелся. В машине было тоже душно, я попыталась открыть окно.

– Не надо, – сказал Заместитель. – Я включил кондиционер.

Мне показалось, что Заместитель вел машину слишком медленно, но стрелка спидометра стояла на цифре шестьдесят. Хорошая скорость для московских переулков.

Я запомнила, что мы пересекли Песчаную улицу. Справа был небольшой парк с кинотеатром «Ленинград». Здесь жила моя подруга, и мы с нею часто смотрели в этом кинотеатре фильмы.

Мне показалось, что сзади идущая машина дважды мигнула фарами, по-видимому предупреждая об обгоне, потому что через секунду на большой скорости обогнала нас, и в этот момент, почти перед капотом машины Заместителя возник мужчина. Заместитель резко затормозил. Меня бросило вперед, но удержал на сиденье ремень безопасности, Заместитель застегнул его на мне, как только мы сели в машину, но сам не пристегнулся.

Я видела, что обогнавшая нас машина тоже резко затормозила, из нее выскочили двое мужчин и побежали к нам.

Еще через мгновение они вытащили Заместителя из машины, и он согнулся от удара, но увернулся от куска трубы в руках другого.

Мужчина, из-за которого так резко затормозил Заместитель, распахнул дверцу с моей стороны и пытался вытащить меня из машины, но я не вытаскивалась из-за пристегнутого ремня. Я чувствовала его дыхание и запах плохого дезодоранта. Он сообразил наконец и попытался отстегнуть ремень.

Наверное, каждая женщина много раз проигрывала ситуацию, когда на нее нападают и пытаются отобрать сумочку. Поэтому я даже не сопротивлялась, только изо всех сил прижимала сумочку к груди. И тут я вспомнила о браунинге, пожалела, что это пистолет, а не револьвер, но успела открыть сумочку, выхватить браунинг, передернуть затвор, загоняя патрон в ствол. Нападавший отстегнул ремень, но, услышав щелчок передернутого затвора, отступил. Я видела его застывшие глаза, но в доли секунды просчитала, что если нажму на курок, то снесу ему половину черепа. Я сместила браунинг вниз и влево и выстрелила ему в правое плечо. Если у него есть оружие, то он не сможет пользоваться правой рукой. Но он уже бежал через пустырь к строящемуся дому, петляя, наверное в ожидании, что я буду стрелять ему вслед. Я уже обошла машину спереди и оказалась за спинами напавших на Заместителя. Он стоял на коленях, и его били ногами. Передо мною был мощный парень с огромной спиной и огромными ногами. В такую ляжку промахнуться с двух метров было невозможно. Я выстрелила, парня повело, и он почему-то встал на колени. Третий бросился к машине. Он пробежал мимо меня, и я, как по движущейся мишени, почти автоматически опустила ствол ниже его поясницы и выстрелила. Он упал, не добежав до машины. Потом, много раз вспоминая случившееся, я пыталась понять, почему действовала так разумно, будто я много раз была в перестрелках. И потом, когда моя жизнь изменилась, я все-таки поняла. Я не думала о себе, я думала о нем, безоружном, его били ногами, я понимала, что это больно и страшно, и защищала его.

Я представила, как мы сядем в машину и как эта толстая махина, так и не вставая с колен, достанет пистолет, пробьет баллон машины и спокойно расстреляет нас.

Заместитель встал с колен, его качнуло, и я поняла, что он, в лучшем случае, в нокдауне. Вести машину, наверное, сможет, но соображать – вряд ли.

Я приставила браунинг к затылку парня, задрала куртку и увидела заткнутый за ремень револьвер.

Я взяла этот револьвер, который удивил меня коротким стволом: ствола практически не было, но по тяжести и ширине дула я поняла, что это револьвер неизвестной мне марки, крупного калибра, и швырнула его в кусты. Теперь, чтобы найти револьвер, понадобится время.

– Машину вести сможешь? – спросила я Заместителя.

Он молча сел за руль. Когда я начала стрелять, сзади показалась еще одна машина, но при втором выстреле она остановилась, водитель включил заднюю скорость и, надрывно завывая, почти мгновенно исчез за поворотом. Нормальная реакция. Когда стреляют, каждый старается оказаться подальше от пуль.

Заместитель тронул машину, набрал скорость, мы выскочили на улицу Алабяна, пересекли Ленинградское шоссе, повернули на Красноармейскую улицу. Я смотрела назад. Нас никто не преследовал.

Заместитель свернул в переулок, я узнала химчистку, потом проехал между домами и остановился у современной семнадцатиэтажки, построенной лет пять назад.

Только в лифте я увидела его разбитые, вспухшие губы, ссадину над бровью.

Заместитель открыл дверь, и мы вошли в квартиру. Такие квартиры я видела в модных журналах для женщин. Холл по площади был равен трем моим квартирам. Мне вначале показалось, что вся квартира состоит из огромного холла, но потом обнаружились большая кухня, кабинет и две спальни.

Заместитель открыл бар.

– Вы что будете пить? – спросил он.

– Что-нибудь покрепче.

Заместитель достал виски, принес из кухни ведерко со льдом, себе налил довольно много, по пузатому бокалу я не могла определить точно, но не меньше двухсот грамм.

– Мне треть от вашей порции, – попросила я.

И, как ни странно, он отмерил ровно треть.

– Где у вас аптечка? – спросила я.

Он показал мне дверцу вмурованного в стену шкафчика.

Я нашла йод, перекись, бактерицидные пластыри, вату, бинты.

– Сними рубашку, – сказала я. Он снял. Уже просматривались будущие гематомы на плече, на руке, полоса от удара по спине трубой. Я обработала кровоточащие места перекисью, залила йодом.

– Откуда такой профессионализм? – спросил Заместитель. Он начал приходить в себя.

– У меня мать – хирургическая сестра. Надо позвонить в «Скорую помощь», сказать о тех, кто остался на дороге.

– И что сказать? – спросил Заместитель. – Что мы убили как минимум двоих, приезжайте, может быть кто-нибудь остался в живых?

– Может быть, и так, – ответила я и пошла к телефону.

– Не так. Вначале позвони Игорю. Он профессионал и знает, как надо поступать в таких случаях.

– Я не знаю телефона тира, где он сейчас.

– Я знаю. – Заместитель открыл небольшую электронную книгу и на листке написал мне номер. Наверное, Заместитель был прав, в зарубежных фильмах всегда вначале звонили адвокатам. К тому же я не особенно беспокоилась о нападавших. Один ранен в плечо, один в ляжку, третьему я попала, вероятно, в ягодицу.

Я набрала номер тира и попросила позвать к телефону Игоря. Он подошел сразу.

– На нас напали, когда мы поворачивали на Алабяна, ехали с Песчаной. Я стреляла. Один убежал. Двое остались лежать. Я могу позвонить в «Скорую помощь»?

– Где вы? – спросил Игорь.

– У Будильника, – ответила я, но тут же поправилась: – Я звоню из квартиры Александра Петровича.

– В «Скорую помощь» и милицию с квартирного телефона не звонить, – предупредил Игорь. – Я позвоню из автомата. Я буду у вас через десять минут.

– Адрес продиктовать? – спросила я.

– Я знаю, – ответил Игорь и повесил трубку.

– Что он сказал? – спросил Заместитель.

– Что приедет через десять минут и что адрес он знает. Я думаю, и к тебе надо вызвать «Скорую помощь», возможны переломы, а уж легкое сотрясение мозга есть наверняка.

– Никакого вызова не надо. Будем ждать Игоря.

И мы ждали, посматривая на часы. Никогда я еще не чувствовала, что время тянется так медленно. Наконец раздался звонок в дверь.

Игорь вошел и сказал:

– Дай пистолет.

Я достала браунинг. Он еще пах порохом. Игорь смочил бинт водкой, тщательно протер пистолет, завернул в носовой платок и положил в карман.

– Он уже не мой? – спросила почему-то я.

– Забудь про него. Этого пистолета нет и не было. Ну, что ты так смотришь? Эта игрушка подмочена. Я от нее избавлюсь сегодня же. А теперь – в подробностях!

Я рассказала все, что запомнила.

– Один, значит, убежал. Может быть, в шоке? Некоторые даже с простреленным сердцем пробегают несколько метров, – предположил Игорь.

Я промолчала. Не могла же я рассказывать Игорю, что там нет никого с простреленным сердцем. Стреляя в первого, я сместила пистолет влево, чтобы попасть в плечо, второй точно получил пулю в ляжку, третий, скорее всего, в левую ягодицу. Услышав все это, Заместитель наверняка подумал бы, что я чудовище, монстр, чтобы в экстремальной ситуации просчитывать каждый выстрел. Мужчины почему-то считают, что все женщины так эмоциональны, что не ведают, что творят. Вековое мужское заблуждение. Может быть, женщины и живут дольше мужчин, и выживают в ситуациях, в которых мужчины погибают, потому что хорошо просчитывают последствия. Это заложено природой – выжить и сохраниться. Когда у моего соседа потерялся кобель ризеншнауцер, он очень переживал. «Если бы у меня была сука, – говорил он, – я бы не беспокоился. Сука выживет в любых ситуациях. Найдет еду на помойках, отберет у более слабых, приживется у кого-нибудь. Кобель запрограммирован на верность, он, как солдат, который дал присягу, он будет искать меня, дом, перебегать дороги и или попадет под машину, или подохнет с голоду, потому что я приучил его не брать пищу из чужих рук».

– Я позвонил в «Скорую». Мои ребята держат это на контроле. Но сейчас вам здесь оставаться небезопасно. Я отвезу Веру Ивановну к Насте, а вы переночуете у меня, – предложил Игорь.

– Ну уж нет, – сказал Заместитель. – Никуда я не поеду. И пусть попробуют сюда сунуться. Все получат по полной программе.

Заместитель ушел в свой кабинет и вынес оттуда, как носят дрова, сразу три ружья и три патронташа. У отца были ружья, и я сразу определила: пятизарядный «винчестер», трехствольный «зауэр» – два ствола под дробовые патроны, один – ствол с нарезами под патрон с пулей, помповое ружье, без приклада с пистолетной ручкой и маузер в деревянной лаковой кобуре.

Игорь вынул из кобуры маузер.

– Откуда эта историческая реликвия? – спросил он.

– Именное оружие моего отца от маршала Рокоссовского.

Заместитель вначале зарядил «зауэр», потом начал заряжать помповое ружье.

– При зарядке оружия ствол должен быть направлен в стену, – предупредил Игорь.

– Я знаю, – ответил Заместитель и направил ружье в стену.

Зарядив все три ружья, он категорически заявил:

– Все. Я в эти игры больше не играю. Я буду защищать себя и Веру. – Он подумал и добавил: – Ивановну. Но можно и без Ивановны. Я никуда не поеду. И она останется здесь. Я ее защищу. Ночевать она будет в комнате для гостей.

Игорь молчал, молчала и я. Я хотела остаться. Я знала, что между мною и им должно произойти, я это чувствовала. Если он хочет меня защищать, я готова, чтобы меня защищали, я мечтала, чтобы меня защищали. Правда, я тут же прикинула, что, если на нас нападут, я, пожалуй, воспользуюсь маузером. Пистолет, конечно, тяжелый, но не намного тяжелей спортивного ТОЗ-71.

– Хорошо, – сказал Игорь, – если Вера Ивановна согласна.

– Я согласна, – ответила я.

Наверное, надо было сказать, что я устала и никуда не хочу ехать, но я не стала говорить это. Почему я должна что-то объяснять? Я хотела остаться и останусь.

– И последнее, – сказал Игорь, – кто знал, что вы едете ужинать в «Улитку»?

Игорь вырвал из блокнота два листка и протянул мне и Заместителю.

– Напишите, кому вы говорили, что едете в «Улитку».

Я написала Настю и Игоря. Что написал Заместитель, я не видела.

– У меня единственная просьба, – сказал Игорь, – не открывать двери ни соседям, ни знакомым, ни родственникам, ни друзьям.

– Это почему же? Я своим друзьям доверяю, – запинаясь, произнес Заместитель, и я поняла, что на него начал действовать алкоголь.

– Потому что под дулом пистолета даже самый верный друг скажет, что он один и зашел, потому что был в гостях этажом ниже. И еще: вы не должны выходить сами, пока не приеду я и все не проверю. Меня вы увидите в глазок. Позвоню я один длинный и четыре коротких звонка.

– В детстве я обожал играть в шпионы и диверсанты. Но я давно вырос.

– Если вы выросли, – спокойно ответил Игорь, – то не должны исключать, что взрывчатка может быть подложена под дверь. Дверь ваша килограммов двести. Ударной волной эта дверь впечатается в стену гостиной, впечатав и вас тоже. После таких травм обычно не выживают.

– Ну, блин, – выругался Заместитель. – Завтра я хочу разобраться с этой ситуацией по полной программе. Я сам встану на уши, но и МВД, и ФСБ, и вас я тоже поставлю на уши. Все. Хватит.

– Парадом будете командовать вы? – спросил Игорь.

– Да, – подтвердил Заместитель.

– До завтра, – сказал Игорь и посмотрел на меня. Я еще могла уйти с ним. Но я сделала вид, что не поняла.

Я прошла в гостиную, пить виски мне не хотелось. От напряжения мне, как всегда, захотелось спать.

– Я хочу спать, – сказала я Заместителю. – Если вы мне дадите плед, я устроюсь на этом диване.

– Идемте, я покажу вашу комнату.

Я прошла в комнату для гостей. В комнате стояла одна большая кровать.

Выйдя из ванны, я внимательно исследовала полку с духами и кремами. Признаки присутствия женщины я увидела сразу, но было похоже, что оно не постоянное. Самый необходимый минимум, почти как в походе: зубная щетка, крем для рук и для ног, лосьон для очистки макияжа. Я не могла только объяснить наличие шампуней.

Я закуталась в махровый халат и вышла из ванной, почти уверенная, что он уже спит. Но он сидел за компьютером в своем кабинете и работал. После обильного ужина, драки со стрельбой на дороге, выпитой как минимум половины бутылки водки он работал. Среди мужчин, окружающих меня – мужей подруг, учителей, соседей, родственников, – таких не было. Если уж пили не до скотского состояния, добирались домой и тут же заваливались спать, на утро мучались похмельем, с трудом уходили на службу, ждали вечера, чтобы выпить, и только через сутки приходили в нормальное состояние.

Я прошла мимо тихо, чтобы он не заметил, но в спальне поняла, что расхотела спать. Правда, горячая ванна всегда почему-то не успокаивала меня, я становилась бодрой и энергичной. Я никогда не принимала снотворное; если не спалось, я читала, меня обычно хватало минут на двадцать. Чаще всего перед сном я читала исторические романы. Я вообще очень пунктуально читала все описания костюмов, оружия, и подробности меня усыпляли.

Я надела халат и прошла к кабинету.

– Александр Петрович, – сказала я, – дайте почитать что-нибудь историческое или журнал с картинками, а то не могу уснуть.

– А почему историческое? – спросил он.

– Меня укачивают подробности описаний.

Заместитель протянул мне книгу Александра Дюма о его посещении России и несколько толстых иллюстрированных журналов. Я выбрала женские: «Космополитен», «Домашний очаг», «Лизу» и «Аллу».

За последние годы появилось десятка два женских журналов. Римма покупала «Космополитен» и отдавала после прочтения мне.

Почти все журналы были похожи хорошей полиграфией, замечательными фотографиями, новыми рецептами по приготовлению еды, статьями о моде и о сексе. И хотя большинство журналов были рассчитаны на женщин от семнадцати до тридцати, но их читали и сорокалетние, и шестидесятилетние, и, что меня удивляло, особенно внимательно читали статьи о сексе, рекомендации, как вести себя в постели с мужчиной, как удержать мужчину в семье, как завоевать мужчину, как понравиться. Психологи и сексологи давали советы, рекомендации, разбирали ситуации.

Я тоже читала все эти рекомендации, но мне ни разу не удавалось применить их в жизни. В ситуации с мужчинами, в которых оказывались героини журнальных статей, я почему-то не попадала, а если изредка что-нибудь подобное случалось, я просто не успевала их вспомнить и использовать. Для этого нужны были длительные романы и совсем другие мужчины, которые не встречались в моей жизни. Заместитель был первым из этой журнальной категории, но я его, по-видимому, не очень, а может быть и совсем не интересовала, потому что, дав мне Дюма и журналы, он снова застучал по клавишам компьютера.

Я прошла на кухню, поколебалась, выбирая между апельсиновым соком и темным пивом, выбрала пиво и, прихватив три бутылки пива и два пакета с орешками, направилась к себе в комнату.

Я разделась, налила пива и стала рассматривать журналы. Для чтения я выбрала эротический разворот со статьей «Позиции в постели». О позициях я читала и раньше, но моя семейная жизнь с Милёхиным опыта мне не прибавила. Милёхин задирал мне ноги и делал свое мужское дело, нисколько не задумываясь обо мне. У меня начинала болеть поясница, и я переставала получать всякое удовольствие. Я даже решила посоветоваться с Риммой.

– Если он интеллигентный мужчина, – объяснила мне Римма, – я первая его спрашиваю: как ты хочешь? И он делает, как ему приятно. Но во второй раз интеллигентный мужчина обычно спрашивает: а как ты хочешь? Я ему говорю и получаю удовольствие по полной. Это очень раскрепощает мужчину, потом и он предлагает, и я тоже.

– А если это только один раз? – спросила я.

– Один раз не интересно. С разовыми я обычно знакомства не продолжаю.

– А если это твой муж?

– А вот с мужем, как с учениками, надо научить раз и навсегда, чтобы запомнил и выполнял.

Милёхин обучению не поддавался, и, когда я его застала со своей подругой, я даже обрадовалась – у меня появился повод рассчитаться с ним. Несколько лет замужества меня ничем не связали с ним: я не ждала, чтобы он лег рядом, я не ждала его с работы, потому что он всегда приходил в подпитии, становился разговорчивым, а говорить нам с ним было не о чем, он ничего не читал, а обсуждать вместе просмотренные телевизионные передачи я не любила. С каждым годом жизнь дорожала, а он все меньше приносил денег, и я однажды подумала: а почему я живу рядом с этим мужчиной, который мне совсем не интересен? Только потому, что у нас дочь, и потому, что наши отношения оформлены в организации, которая раньше называлась загс – отдел записи актов гражданского состояния или содержания, я так и не уточнила?

Я допила вторую бутылку пива, подсоленные орешки возбуждали жажду. Когда я услышала шаги Заместителя, я крикнула:

– Александр Петрович, принесите еще пива!

Он принес пива, блюдо с солеными сухариками и крохотные бутерброды с ветчиной и селедкой. Все это стояло на деревянном, тоже крохотном столике, который он поставил передо мною, такие столики я видела только в кино. На них подавали юным леди в постель кофе.

Заместитель поставил столик так, что я полусидя налила себе и ему пива.

– Первый раз в жизни мне подают в постель на таком столике, – сказала я.

– А бутерброды с селедкой в постель вам часто подавали? – спросил он.

– Тоже в первый раз.

Перед тем как он вошел в комнату, я натянула простыню, прикрыв грудь и даже плечи.

Но когда он ставил этот столик, простыня сползла. Я попыталась натянуть простыню, но ее придавил столик.

Я видела его напряженный взгляд и поняла, что он рассматривает мою грудь, которую уже не прикрывала простыня.

– У меня замечательная грудь, – сказала я. – Но если вы приподнимите этот столик, то я ее слегка прикрою.

– Не надо, – сказал он и улыбнулся. – У вас очень красивая грудь, и на нее приятно смотреть.

Мы пили пиво и молчали. Я понимала, что это состояние не может продолжаться долго, и, скорее всего, он сейчас скажет мне: «Спокойной ночи». И уйдет. Потому, что столик мешал, а он вряд ли рискнёт его сам снять.

– Тогда погасите свет, – попросила я.

Он погасил ночник.

– И уберите столик.

Он убрал столик. Я сказала все, что могла сказать, и закрыла глаза.

Он лег рядом и оказался очень горячим и совсем голым. Чтобы убедиться, что он совсем голый, я протянула руку вниз и наткнулась на твердь мужской плоти, мне хотелось его потрогать, но я не решилась. Зато я решилась последовать совету Риммы и спросила:

– Как ты хочешь?

Он положил мне под живот две подушки, и я оказалась в абсолютно беспомощной позе. Он не торопился, и я расслабилась окончательно. И может быть, впервые в жизни поняла смысл той бессмысленной присказки: расслабься и получай удовольствие. И я его получила.

Потом мы лежали молча рядом.

– А у тебя только сигары или есть сигареты? – спросила я.

Он встал и достал из столика пачку сигарет. Мы с ним выкурили одну сигарету на двоих, и он шепотом спросил:

– А как хочешь ты?

Не знаю почему, но я любила позу, как я ее называю утробной: я подтягивала коленки к груди и напоминала, наверное, ребенка в утробе матери. А он был сзади, я его принимала всего.

В какой-то момент мне показалось, что я теряю сознание. А может быть, я мгновенно уснула после оргазма, который испытывала давным-давно с Борисом всего два раза в жизни.

Я проснулась, услышав голос Игоря.

– Ее надо будить, – говорил Игорь.

– Не надо, – отвечал он.

– Но через сорок минут совет директоров, – говорил Игорь.

– Я отменю.

– Отменять не надо, может быть перенести в связи с новой информацией? Все равно надо все предварительно обсудить.

Я слушала, как будто это меня не касалось. В щель между двумя шторами пробивался яркий луч солнца. Если совет через сорок минут, значит скоро десять.

– Поставь кофе! – крикнула я. – Я быстро приму душ, и можно ехать.

Я прошла мимо кабинета, не глядя на них, встала под холодный душ, вернулась в свою комнату, на одевание у меня ушло не больше двух минут.

На кухне уже стоял кофе – не растворимый, а настоящий, и сливки настоящие, и поджаренный хлеб.

Я еще раз осмотрела себя в зеркало. На меня смотрела молодая женщина с хорошим цветом лица, с темными кругами под глазами. Немного косметики не помешало бы, но косметички не было, и я надела темные очки. Когда я вошла в кабинет, Заместитель тоже был в темных очках. Игорь не выдержал и улыбнулся.

– Чего улыбаешься-то? – спросил Заместитель и снял очки. Левый глаз у него почти заплыл, и вся левая половина лица была зелено-лиловой.

– Так лучше? – спросил Заместитель.

– Вам надо в поликлинику, – ответил Игорь.

Заместитель набрал номер на мобильном телефоне и сказал:

– Настя, заседание совета директоров переносится на час. Извините, здравствуйте. Передать Вере Ивановне? Что хотите, то и передавайте, она рядом. – И он протянул мне телефон.

– Доброе утро, Настя, – сказала я. – Что ты хотела мне сказать?

– Ничего, – ответила Настя. – Жду от тебя рассказ с подробностями.

– Чуть позже. Мы выезжаем. Игорь с нами.

– Что-нибудь случилось? – обеспокоенно спросила Настя.

– Тебе ничего не сообщали?

– Абсолютно. Может быть, мальчик начинает зарываться, становится слишком самостоятельным?

– Может быть, – согласилась я и отключила телефон.

– А теперь давайте вашу информацию, – сказал Заместитель Игорю.

– Может быть, соберемся в более расширенном составе? – спросил меня Игорь.

– Состав, который принимает решения, – здесь. Говорите! – Заместитель был категоричен.

Игорь смотрел на меня и молчал.

– Говори, – сказала я.

– После того как нами был выделен Шахов, как наиболее вероятный конкурент, – начал Игорь, – я проследил связи сотрудников компании с Шаховым. С ним и его компанией контактировали все члены совета директоров, кроме Бессонова. Есть старое правило разведки: резидент не должен встречаться со своим осведомителем в местах, где их встреча может быть прослежена. Только в исключительных обстоятельствах осведомитель может встретиться с резидентом на конспиративной квартире и только в том случае, если такое решение принял резидент. Не встречаясь с Бессоновым, Шахов явно оберегал его репутацию. Но вчера он должен был сообщить о вашей встрече в «Улитке» и сообщил, хотя не мог выйти из офиса, потому что вел переговоры с одесситами.

– Как же сообщил? – спросил Заместитель.

– По телефону.

– Есть свидетели?

– Есть пленка.

– Значит, подслушивающие устройства не были сняты? – спросил Заместитель.

– Нет, не были сняты, – ответил Игорь. – А Бессонов позвонил на всякий случай из соседнего кабинета.

– Значит, и я прослушиваюсь? – спросил Заместитель.

– Нет, – ответил Игорь, – у вас оборудование снято.

– Когда? – спросил Заместитель. – Сегодня утром?

– Вчера вечером, – ответил Игорь.

– Мое предложение: сегодня сообщаем совету о Бессонове как о стукаче, и прилюдно выгоняем, – предложил Заместитель.

– Рано, – ответил Игорь. – С его уходом не только Шахов лишится источника информации, но и мы тоже.

Заместитель задумался.

– Согласен, – сказал он.

– Как могут развиваться события дальше? – спросил Игорь Заместителя.

– Вопрос о тендере будет решаться через две недели. Есть два вероятных претендента: наша компания и компания Шахова.

– У кого больше шансов получить тендер? – спросил Игорь.

– На сегодня – у Шахова.

– Почему? – спросила я.

– Потому что у нас нет главы компании. У вашего отца была безупречная репутация. В бизнесе верят в личность, которая себя уже зарекомендовала. По моим сведениям, Шахов постоянно использует анекдотическую ситуацию – во главе компании поставили учительницу. Если Иван Кириллович не появится в течение этих двух недель…

– Не появится, – подтвердила я.

– Это еще больше усложнит ситуацию.

– Мне было бы интересно посмотреть на этого Шахова и даже познакомиться с ним, – сказала я.

– Нет проблем, – ответил Заместитель. – Сегодня в шесть вечера мы приглашены на презентацию Гросбанка. Шахов там будет обязательно.

– Я тоже буду, – сказала я, но тут же спросила: – Александр Петрович, вы пойдете?

– Нет. Банк сомнительный.

– Я вас прошу: пойдемте со мною. Я ни разу не была на презентациях и не знаю, как себя вести.

– Как вам хочется, так себя и ведите.

– А как же я познакомлюсь с Шаховым? – спросила я.

– Вы возьмете Настю, она всех знает, – посоветовал Заместитель.

– Нет, это получится шерочка с машерочкой. Я вас умоляю, пойдемте.

– Хорошо, пойдемте, – согласился Заместитель, – но предупреждаю: удовольствия вы не получите, особенно если никого не знаете.

– Я вас знаю, а про остальных вы мне расскажете.

– Может быть, не надо? – предположил Игорь. – Особенно после вчерашней стрельбы.

– Им оказали медицинскую помощь? – спросила я.