Текст книги "Рецепт колдуньи. Сборник"

Автор книги: Валентин Черных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Он уже у себя в кабинете, – напомнила мне Настя.

Я нажала вторую клавишу и услышала:

– Доброе утро, Вера Ивановна! Вы приходите даже раньше меня.

– Есть причины. Зайдите ко мне. – Я подумала, что сказала суше, чем хотелось.

Заместитель вошел, улыбнулся и сел на свое место.

– Я не успел покурить, – сказал он. – Вы разрешаете курить в своем кабинете?

– Давайте покурим. – Я вынула из сумочки пачку «Пегаса».

– Вы не меняете своих студенческих привычек? – спросил Заместитель. – Я студентом курил «Приму».

– Я не курю, скорее подкуриваю. Люблю сигареты с ментолом, но это слишком большой удар по моей учительской зарплате. Я решила с вами посоветоваться. Меня беспокоит Викулов.

– Он хороший работник, – ответил Заместитель.

– Тогда вопрос к вам. Это вы дали указание поставить электронные жучки для прослушивания в моем кабинете и в кабинетах членов совета директоров? Хотя, нет, ведь и ваш кабинет прослушивается, и снимается вся информация.

– У вас есть доказательства? – спросил Заместитель.

Я нажала первую клавишу, и Настя впустила в кабинет Игоря. Игорь поднес прибор к переговорному устройству, и лампочка на приборе загорелась.

Мы вышли в приемную, и лампочка замигала у стола Насти.

– Можем пройти в ваш кабинет, – предложил Игорь.

Заместитель молча открыл свой кабинет. Лампочка замигала у стола Заместителя. Игорь перевернул настольную лампу и вынул из подставки небольшой предмет, действительно похожий на майского жука по размерам.

– Можем прослушать кассету о вашем вчерашнем дне, – предложил Игорь.

– Здесь будет сбой, – сказал Заместитель. – После совета директоров меня весь день не было в офисе.

– Значит, есть запись того времени, когда вы были, – ответил Игорь и вставил кассету в магнитофон. Зазвучали голоса Заместителя и женщины.

Заместитель:Я буду дома через пятнадцать минут.

Женщина:Я выезжаю. Сейчас пробки, час пик, но через полчаса я уже буду. Приготовь мне ванну. Мне хочется, как в прошлый раз. Я только нагнулась, чтобы попробовать воду, и почувствовала, что ты входишь в меня. Это было замечательно. Твоя агрессия, и моя полная беспомощность, ты меня так прижал…

– Остальные разговоры так же интересны? – спросил Заместитель.

Игорь поставил кассету с заседания совета директоров, потом кассету разговора Бессонова с нашим гамбургским представителем. Этот разговор Заместитель слушал особенно внимательно. Бессонов просил привезти запасные части для его автомобиля «ауди» и долго диктовал номера агрегатов.

– Я бы хотел поговорить с Викуловым, – сказал Заместитель.

– Я тоже. Вы не возражаете, если мы поговорим с ним вместе?

– Не возражаю.

Я вызвала Викулова. Он вошел, улыбнулся, поздоровался с Заместителем и сел напротив меня. Я почувствовала запах хорошего мужского одеколона.

– Вы знаете, что в кабинетах офиса поставлены подслушивающие жучки? – спросил Заместитель.

– Этого не может быть, – тут же ответил Викулов.

– А когда вы проверяли, есть ли они в офисе?

– Регулярно проверяем, – ответил Викулов. – Три дня назад – последний раз.

И здесь Викулов допустил ошибку. Первое заседание совета директоров было намного раньше, и Заместитель это знал. Я видела, как Заместитель теряет интерес к Викулову, женщина это всегда чувствует особенно остро, потому что когда тебе нравится мужчина и ты боишься его потерять, то становишься особенно внимательной к интонациям, взглядам.

Заместитель не смотрел на Викулова и делал пометки в своей электронной записной книжке. Он мог бы мне помочь, но молчал.

– Вы уходите в отпуск, – сказала я Викулову. – С последующим увольнением, естественно. Согласно контракту мы вам выплатим еще одну зарплату.

– Извините, – сказал Викулов, – но вам еще придется доказать мою профессиональную непригодность.

– Вам дадут прослушать пленки, – ответила я. – В их числе и ваше обсуждение с любовницей, где вы собираетесь проводить отпуск.

Я поняла давно, что Викулов не принимал меня всерьез, не то чтобы оскорблял, но выказывал некоторое мне пренебрежение. И я это запомнила. Конечно, он плохой работник, но, наверное, можно было найти и оправдательные причины. Дать шанс исправиться. Я понимала, что с Викуловым мы поступаем подло, я так и сказала, когда обсуждалось его увольнение.

– А в чем наша подлость? – удивилась Настя. – Да, мы поставили подслушивающие устройства и не предупредили его об этом. Но он же профессионал. Он должен был обнаружить их, да еще и высечь нас за непрофессиональную работу. Он этого не сделал. Все! Кончилось время непрофессионалов. А учить его поздно, да и дорого. Можешь – работай, не можешь – уходи.

И я согласилась с Настей. Могла бы, конечно, и возразить, и оттянуть решение, если бы он был мне хотя бы симпатичен. Я слышала, что американская доброжелательность, постоянная улыбка и готовность помочь вам – все это неискренне. Пусть неискренне, но хотя бы не раздражающе. Когда входишь в учительскую, то видишь раздраженных женщин, сварливых, крикливых, потому что поругались с мужьями или любовниками, потому что протекает потолок, не хватает денег на сапоги, порвались колготки, слишком дорогие лекарства для матери… Но зачем мне все это знать? Мне и своих забот хватает.

Викулов, узнав о моем двухмесячном назначении, решил для себя, что я декоративный предмет, и перестал брать меня в расчет. Может быть, он знает больше, чем я, у него была информация, что отец может не вернуться на свое место, и он стал служить Заместителю.

– Вы свободны, – сказала я. – Можете пока послушать пленки.

– С интересом послушаю, – сказал Викулов и вышел.

– Насколько я понимаю, – сказал Заместитель, – Настя уже подобрала нового начальника службы безопасности. Но я почти уверен, что все эти жучки – дело рук Насти. Она давно не любит Викулова и нашла способ от него избавиться, сама же их поставив. Вера Ивановна, вами манипулируют.

– Вы ошибаетесь, Александр Петрович. Начальника службы безопасности нашла я. Это мой соученик по школе. Так что если кто и манипулирует, то только я, – ответила я.

– Вы совершаете ошибку. – В голосе Заместителя было сожаление. – Викулов, конечно, бурбон и не самого высокого ума, но он профессионал.

И я не выдержала. Наверное, мне не надо было это говорить, но я сказала:

– Профессионал? Профессионала автомобильная авария, наверное, заинтересовала бы не как банальная авария. Он из этого не сделал выводов, а вчера в отца уже стреляли. Мою дочь пытались похитить.

– Это все правда? – спросил Заместитель.

– Да.

– Я должен поговорить с вашим отцом.

– Его нет. После вчерашнего покушения его вывезли за границу.

– Значит… – Заместитель был явно растерян.

– Да. Значит, есть вы и я. И если вы будете ждать два месяца, когда я завалюсь – а вы в этом можете не сомневаться, я завалюсь обязательно, – будет поздно. У компании есть конкурент, и справиться с ним можете только вы, только вы можете найти выход из создавшегося положения, потому что я уже точно этого выхода не найду. Я вам, Александр Петрович, сказала все…

– Вера, извините меня, – сказал Заместитель. – Я не знал, что все настолько серьезно. Мне нужно два-три часа, чтобы все это проанализировать, и мне нужен Малый Иван.

– Он почему-то не вышел на работу…

– Значит, запил?

– Как запил?

– Элементарно. С местными алкоголиками. С ним это бывает. Через три часа я буду готов к разговору с вами.

Меня это устраивало. Мне уже надо было ехать к отцу.

Судя по тому, что за столом Насти сидела Дуня, Настя уже уехала в санаторий.

Уже в джипе Игорь объяснил мне сценарий операции.

– Настя и санитарная «Волга» уже выехали в санаторий. Мы их обгоним, подготовим отца и, как только подъедет санитарная перевозка, грузим его и едем в аэропорт.

– А если они все-таки узнают, куда мы вывозим отца? – спросила я.

– Чтобы это сделать, им как минимум нужны три машины. Русский бизнесмен, поняв, что деньги надо экономить, не понял, что не надо экономить на мелочах. При любом раскладе у нас фора минут в двадцать. Я еще не знаю, кто они, но они введены в заблуждение. Всему персоналу, охране, врачам мы еще вчера сообщили, что везем шефа на консультацию в Институт неврологии. И это все по правде. Гузман действительно договорился с институтом о консультации. Во дворе института уже пасутся двое моих парней, поэтому если есть утечка информации, то она уже попала к ним.

Все произошло, как и планировал Игорь. Как только мы выехали из санатория, в хвост нашей колонне пристроилась «ланчия».

Игорь с водителем выскочили из машины, раскатали металлическую ленту с шипами, уложили ее поперек дороги и тут же резко рванули вперед. На всю операцию у них ушло не более семи секунд.

Из-за поворота показалась «ланчия» и тоже резко увеличила скорость, стараясь догнать нас, но вдруг замедлила ход, прижалась к обочине и остановилась.

– Все четыре баллона, – прокомментировал Игорь. – А у него одна запаска, максимум – две.

Мы выехали сразу на летное поле к небольшому реактивному самолету.

– Частный, – пояснила Настя. – Наших партнеров из Гамбурга.

Пограничники и таможенники проверили документы и багаж. Настя протянула таможеннику конверт.

– Они берут взятки? – удивилась я.

– Это не взятка, – усмехнулась Настя. – Это плата за то, что они подняли задницы и проехали триста метров к самолету. Услуги, не указанные в инструкции, оплачиваются отдельно.

Я и Настя подошли к отцу.

– Простите меня, девочки, – сказал он и заплакал.

– Ты ни в чем не виноват. – Я обняла его.

– Виноват, но прощен. – Настя поцеловала отца.

– Девочки, пора. – Игорь посмотрел на часы, и каталку внесли в самолет.

Загудели двигатели, шум нарастал, самолет медленно двинулся, вырулил на одну из полос и, по-видимому получив разрешение на взлет, стал быстро набирать скорость, оторвался от земли и начал круто набирать высоту. Зазвонил мобильный телефон Игоря. Он послушал и сказал:

– Быки Мустафы уже собрались у Института неврологии. Кстати, я выяснил, кто нанял Мустафу. Ваш бывший партнер Шахов. Можем возвращаться и приступать к труду и обороне. Вера Ивановна, прошу в машину.

И я окончательно поняла, что осталась одна. У меня была команда, как сейчас говорят, но решение придется принимать самой. К тому же Игорь предупредил, что первые две недели лучше не связываться с отцом никакими видами связи. Еще в санатории, когда мы с отцом на несколько минут остались вдвоем, он предупредил меня:

– Слушай Малого Ивана. У него светлая голова.

– А Настю? – спросила я.

– И Настю, – ответил отец, – но ее иногда заносит.

– Будильник сказал, что Малый Иван запил, – сказала я Насте.

– Может быть и такое, – ответила Настя. – Но обычно он пьет двое суток и сутки отходит. К концу недели появится.

– Мне он нужен сейчас.

– Бесполезно.

– У тебя есть его адрес?

– Я давно тебе сказала: у меня есть все. Поэтому в дальнейшем сразу говори: дай мне адрес Малого Ивана.

Настя написала адрес на листке из блокнота и нарисовала схему подъезда к дому.

При въезде в Москву Настя пересела в «Ниву», которая с ребятами Игоря сопровождала нас, а Игорь повернул в сторону Минского шоссе. Малый Иван жил на Юго-Западе, недалеко от метро «Проспект Вернадского».

Настя настолько точно все изобразила на схеме, что дом Малого Ивана мы нашли, никого не спрашивая. Он жил в точно такой же пятиэтажной «хрущобе», как моя. Здесь тоже между домов выросли деревья, которые поднялись выше домов, значит, этим домам было больше пятнадцати лет.

Я позвонила в дверь квартиры Малого Ивана, ответа не было. Игорь несколько раз ударил кулаком по двери и ударил так, что выглянула соседка из квартиры напротив. Несмотря на жару, она была в опорках от валенок и в теплом байковом халате.

– Чего ломитесь? – прикрикнула она. – Кого надо?

– Ивана, – ответила я. – Мы с его работы.

– Во дворе он, – сказала соседка. – Не ругайте его, а то мужики выпивши, могут и по шее накостылять или фары твоего иностранного авто побить.

Мы спустились вниз, и я попросила Игоря:

– Ты отъедь подальше, но чтобы меня видеть.

– Я буду рядом, – успокоил Игорь, – но меня они видеть не будут.

Малый Иван в майке, шароварах и сандалиях на босу ногу ничем не отличался от трех других мужиков, только они были постарше. Все сидели за столом, врытым в землю среди деревьев, и хлопали костяшками домино.

Мне казалось, что они меня не видят, но по их репликам я поняла, что не только увидели, но и уже составили обо мне мнение.

– Мелковата.

– Вполне. Все при ней.

– Но Иван-то любит, чтобы грудью можно было укрыться.

– Я пойду, – сказал Малый Иван, – она меня увидела.

– Не ходи. Пусть сама подойдет. Ты ей нужен или она тебе?

– Вроде бы я ей, – сказал Иван.

– Значит, она первой должна подойти. А как подойдет, ты ей сразу: Марья Ивановна, одолжи пятерку на два пузыря.

– Она – Вера Ивановна.

– И не отходи, пока не даст денег. Мы тебя поддержим.

Я подошла к столу и сказала:

– Здравствуйте, господа.

– Здравствуйте, миссис, – ответил самый обросший, с наколками на плечах и груди и, по-видимому, очень сильный физически.

– Я мисс, а не миссис.

Мое заявление вызвало легкое замешательство, как минимум двое из компании не понимали разницы.

– Вера Ивановна, – пришел мне на помощь Малый Иван, – я потом вам все объясню, но я прошу одолжить мне пятерку. – И, увидев мое непонимание, разъяснил: – Пятьдесят тысяч. Я вам отдам через три дня, как только выйду на работу.

– На работе ты нужен завтра.

– Завтра не получится…

– Еще как получится! Господа, у меня нет рублей, есть несколько долларов.

Это было правдой. Настя выдала мне на расходы триста долларов. Я быстро перевела рубли по курсу доллара и протянула Ивану десятидолларовую купюру. Ее тут же перехватил мужик с наколками, сложил пополам, подергал.

– Извините, – сказал он мне, – появилась фальшивая зелень именно в десятках, а в нашем безработном положении засветиться с фальшивой совсем ни к чему.

По двору катались на роликах мальчишки.

– Витька, – мужик с наколками перехватил ближайшего мальчишку, – где «новый русский»?

– Сейчас позовем, – пообещали ему. И вскоре на роликах подкатил малорослый мальчишка лет тринадцати в кожаной жилетке, несмотря на жару, и в ковбойской шляпе.

– Поменяй зелень, – попросил его мужик в наколках.

Мальчишка помял купюру, вслушиваясь в хруст бумаги, посмотрел на свет, послюнявил и начал отсчитывать рубли.

– Ты чего это такие проценты берешь? – возмутился мужик в наколках.

– За доставку на дом на пять процентов больше, – ответил мальчишка.

– Так и мы тебе доставили на дом.

– Не хотите – не надо. – Мальчишка отдал десять долларов и забрал рубли.

– Извини, согласен.

И уже один из должников, взяв деньги и целлофановый пакет, бежал, по-видимому, к ближайшему ларьку.

– Чашку кофе или чаю? – предложил мне Малый Иван.

– Чаю, – сказала я.

Мы пришли с ним в его однокомнатную квартиру, в которой вдоль стены на специально сделанном стеллаже стояли телевизор, видеомагнитофон, компьютер, два принтера, видеокассеты и коробки с дискетами. Еще была груда журналов в основном по компьютерам, справочники, словари.

Чай у Малого Ивана оказался хорошим, нашлась даже начатая коробка с шоколадными конфетами.

– С тобою можно говорить? – спросила я. – Ты соображаешь?

– Спиртное действует только на координацию моих движений, но сознание полностью под контролем.

– Что случилось? Почему ты запил? Ты был очень нужен сегодня утром. И ты обещал. Вечером обещал.

– После того как я обещал, ко мне приехала жена.

– Но ведь вы разведены?

– Да, мы разведены. Но она иногда приезжает, никогда не предупреждая. Да и чего ей предупреждать? Она знает, что у меня никого нет.

– А зачем приезжает?

– Поговорить.

– И только?

– Нет… Иногда мы с нею ложимся. А потом я жду, когда она снова приедет. Я стараюсь все вечера проводить дома. Это унизительно. Я сижу и будто жду милостыню. И от этого запиваю.

– Но ты же аналитик! Попробуй разобраться.

– Это не поддается анализу. Это на уровне подсознания.

– Объясни, что такое подсознание?

– Я ее давно не люблю, я ее даже ненавижу, но спать хочу только с нею.

– А разве такое бывает? – Мое удивление было искренним. – Я если не люблю, то у меня и в мыслях нет про то, чтобы переспать.

– А я постоянно об этом думаю. Но только с нею.

– Может быть, это приворот?

– Ничего не могу сказать. Привороты я не анализировал. Я думаю, все проще. У меня было всего три женщины, и только с ней одной мне было хорошо.

– Тут я тебе не советчица. У меня мужиков и того меньше. Только двое. Один, который хотел на мне жениться, но не женился, и второй, который женился. Но, честно говоря, я не заметила особой разницы. Как говорят мои подруги, надо переспать не меньше, чем с десятью, чтобы понять, кто нужен тебе и кому нужна ты. Может быть, тебе расширить круг абитуриенток?

– Я пробовал. Не получается. У меня не встает на других теперь, нет эрекции. С другими я импотент, а мужчина только с нею.

– Что же это за чудо природы?

– Да, это чудо.

Иван достал несколько цветных фотографий. На них я увидела совершенно голую высокую полногрудую блондинку с большой задницей.

– Она не стесняется сниматься голой? – спросила я.

– Она ничего не стесняется. У нее нет комплексов.

И я приняла решение. Меня всегда поражало, что мозг в сотые доли секунды сопоставлял полученную и заложенную ранее информацию и предлагал решение. Его надо было принять или не принять. Я приняла. Мы, несколько девчонок – хотя, какие девчонки: нам по тридцать два года! – одновременно пришли в школу после окончания Педагогического института. Трое из нас в этой же школе учились. Уж если идти работать в школу, то лучше в свою: и старых учителей знаешь, и близко от дома, что немаловажно. Мы все выходили замуж, кроме Натальи, и развелись, но ни у кого, кроме меня, не было детей. Это беспокоило подруг: уходило время, поздно будет рожать. На последнем нашем девичнике Людмила сказала:

– Все. Решено. Подниму и одна.

Людмила жила в однокомнатной кооперативной квартире. У ее матери и отца была двухкомнатная квартира в этом же доме.

Римма жила в двухкомнатной. Она переехала в наш район еще студенткой с мужем, доцентом нашего института. Доцента она выгнала, он одно время пытался разменять квартиру, ему это все не удавалось, а потом он женился на женщине, у которой была квартира.

Чаще всего мы собирались у Людмилы, Римма не любила звать к себе.

– Нет, – сказала она категорично, когда я однажды предложила собраться у нее, – не люблю мыть посуду.

Когда я увидела фотографию бывшей жены Малого Ивана, я подумала о Римме. Это был тот же тип женщины. Я не исключала, что именно Римма выведет Малого Ивана из депрессии. Очень часто у женщин, которые неоднократно выходят замуж, каждый последующий муж многим напоминает предыдущего. Меня это всегда удивляло: зачем менять-то. Так и мужчины зацикливаются на одном-двух стереотипах. Мой сосед по лестничной площадке, рыхлый светлоглазый сорокалетний блондин, за последние десять лет сменил четырех жен или кандидаток в жены. Он предпочитал худых, тощих и длинноносых евреек. Теперь, когда в Москве появилось много беженок – армянок из Баку, он жил с тощей длинноносой армянкой.

– Ваня, – сказала я Ивану, – мы сегодня отца отправили в Женеву. Я осталась одна. Мне нужна твоя помощь.

– Я готов. Мне нужны еще сутки.

– Нет, – я была категорична, – ты мне нужен сегодня вечером, и завтра ровно в восемь я собираю самых близких. Сколько тебе надо времени, чтобы протрезветь сегодня к вечеру?

– Два часа двадцать пять минут, – ответил Малый Иван и пояснил: – Два часа, чтобы поспать, двадцать пять минут – чтобы принять душ, выпить две чашки кофе и выкурить сигарету.

Я прибросила ему еще пятнадцать минут и предупредила:

– Машина за тобой будет ровно в семь. Не протрезвеешь – повезут пьяного. Мне бы этого не хотелось.

– Мне тоже, – почти трезвым голосом ответил Малый Иван.

На девичник, учитывая мои связи с грузинами, я должна была привезти помидоры, огурцы, маринованный чеснок, кинзу. Наталья пекла торт и печенье. Римма и Людмила покупали вино.

Я попросила Игоря остановиться в стороне, чтобы девочки, которые торговали овощами, не увидели, что я подъехала на джипе. Я купила все, что необходимо, и поехала к Людмиле.

Игорь вошел вместе со мною в подъезд. Он прошел первым, оставив меня в тамбуре между двумя дверьми, проверил площадку второго этажа и вызвал лифт. Учитывая пробки на дорогах в летнее вечернее время, он тут же выехал за Малым Иваном.

В школе и институте мы собирались компаниями, когда из дому уходили родители. Приглашались мальчики, целовались в подъездах, на лестничных площадках. И с Борисом я познакомилась в компании. Я была на первом курсе Педагогического, он на последнем Консерватории. Большой, рыжий и очень сильный, он мне понравился сразу. Когда мы танцевали, он вдруг поднял меня, как девочку. Я лежала у него на руках, он танцевал, и у него даже не сбилось дыхание. Среди подруг я после первой сессии в институте осталась единственной девственницей. Людмила ее потеряла еще в школе, у Натальи появился любовник, она говорила, что дипломат, но потом выяснилось, что спекулянт. Она вдруг сразу стала хорошо одеваться, а это были годы, когда одежду и обувь, особенно импортную, привозили на предприятия и устраивали распродажи. Однажды Наталья пришла в шубе из норки, и девчонки даже притихли. В этот день двое поссорились со своими институтскими поклонниками, они не могли им купить не только шубы, но даже колготки.

Когда однажды Борис пригласил меня к своему приятелю и приятель вдруг вспомнил о назначенной встрече, я поняла: это произойдет сегодня. Борис все старался, чтобы я выпила побольше, но я даже и тогда была девушкой разумной, вино меня не возбуждало, от выпитого я хотела только спать.

– Я хочу быть трезвой. Я хочу все запомнить, – сказала я Борису и пошла в ванную, спросив на всякий случай: – А постельное белье чистое?

– Конечно! – заверил меня Борис.

Теоретически я уже многое знала. У Натальи был видеомагнитофон, а по Москве передавались из рук в руки переписанные по многу раз кассеты с порнографическими фильмами.

Борис оказался опытным и нежным. Я читала в книжках по сексологии, что должна быть прелюдия, ласки. Борис, наверное, читал те же самые книжки. Он целовал мои грудь, живот, а я ждала, когда же это произойдет. Я этого хотела. Правда, я немного испугалась, когда увидела, что у Бориса это намного больше, чем на скульптурах греческих юношей, которые я видела в Пушкинском музее. Когда Борис стал медленно, небольшими толчками входить в меня, я не выдержала и подалась ему навстречу. А когда увидела кровь, спросила Бориса:

– А йодом или зеленкой прижигать не надо?

В книгах по сексологии об этом не писали, но мать мне с детства внушила: если оцарапаешь палец до крови, немедленно залей йодом или зеленкой, а если сильное кровотечение, вначале обработай перекисью. Крови было совсем немного, поэтому про перекись я не спросила.

– Не надо ничего прижигать, – успокоил меня Борис. – Дня три будешь немного чувствовать, а потом все пройдет.

– Это ты от других девушек знаешь, с которыми спал? – спросила я.

– Это мне товарищи рассказывали.

Мне нравилось заниматься любовью с Борисом. Я и сейчас не могу произнести слово «трахаться». Борис звонил мне домой и диктовал адрес очередного приятеля. У нас никогда не было больше трех часов. Борис тут же вынимал из старого кожаного портфеля простыни и наволочки, сам стелил, а после сам собирал белье и укладывал в портфель. Каждый раз белье было свежим и пахло крахмалом.

– Откуда каждый раз ты берешь чистое белье? – спросила я Бориса.

– Как откуда? – удивился Борис. – Из дому.

– А если мать хватится, – спросила я, – что не хватает белья?

– Не хватится, – ответил Борис. – Белья много. К тому же в мои обязанности входит сдавать белье в прачечную.

– А если? – настаивала я.

– Тогда я скажу, что это белье для нас, мы же скоро поженимся.

Но с его женитьбой и моим замужеством ничего не получилось. Мой отец был против. Конечно, я могла уйти из дому и жить с Борисом и его родителями. Но его родители уже два года ждали разрешения на выезд в Израиль, и Борис тоже собирался уезжать после окончания Консерватории. Я тогда не могла даже представить, что могу уехать из своей страны. Сейчас я, наверное, не была бы столь категоричной.

Учительницам надо выходить замуж, пока они не стали учительницами и не пришли работать в школу. Обычно в школе не больше двух-трех учителей мужчин. Остаются знакомства на улицах и в компаниях. А компании становятся все более женскими.

На прошлом девичнике, когда Людмила сообщила, что собирается рожать, мы перебрали всех возможных клиентов, но ни один не подошел.

– Если уж я собираюсь рожать и воспитывать без мужа, то самец должен быть эталонным. И красивым, и физически мощным, и умным, а может быть, даже и талантливым.

Такие пока не находились. Наталья после старого богатого любовника не могла переключиться на нормальных мужчин ее возраста. Римма спала со всеми, кто хотел с нею спать. В школе были двое мужчин-учителей – преподаватель физкультуры и завхоз. У нее не было постоянного любовника, пока на презентации одного из новых банков, куда ее пригласил ее бывший муж, она не познакомилась с депутатом Думы, и теперь после каждой презентации он приезжал к Римме. Иногда, когда его жена, известный модельер по мехам, не могла быть на презентации вместе с ним, он приглашал Римму. Ее даже несколько раз показывали по телевизору, операторы среди тощих людей выделяли ее, особенно если она надевала декольтированное платье. Не заметить ее роскошных плеч и груди было невозможно.

Я приехала первой и помогала Людмиле готовить салаты, потом пришла Наталья и, наконец, явилась Римма в майке и обтягивающих леггинсах.

Когда в дверь позвонили, мои подруги переглянулись, – вроде никого больше не ждали. Людмила открыла дверь и увидела Малого Ивана. В светлой рубашке с короткими рукавами, но с темным галстуком, в темных брюках и хорошо начищенных черных ботинках, он, наверное, произвел впечатление на моих девушек.

– Простите, – сказала Людмила, – вы к кому?

Малый Иван молчал, кроме меня его рассматривали еще три молодые и привлекательные женщины.

– Это Иван Кириллович, – представила я его, – начальник аналитического центра компании, где я сейчас работаю. Не женат, вернее, разведен и страдает от одиночества. К сожалению, я не в его вкусе, но я надеюсь, что в нашей компании он убедится, что есть еще женщины в русских селениях. – Я понимала, что несу какую-то нескладуху, и закруглилась.

– Есть-есть, – подтвердила Людмила. И Наталья подобралась. Но Малый Иван смотрел только на Римму.

– Если все в сборе, – распорядилась Людмила, – садимся за стол.

Ивана посадили в центре, и, пока подруги раздумывали, как сесть, Римма села рядом с ним, наклонилась и шепотом спросила:

– Я тебе нравлюсь?

– Да, – ответил Иван.

– Ты мне тоже, – подтвердила Римма.

Я отвлеклась, потому что думала, как избежать скандала. Пусть Иван и Римма договорятся, но Римма не должна уводить его с вечеринки.

– Первый тост произносит мужчина, – объявила Людмила.

– За прекрасных дам! – Иван встал. – Я даже не знаю, кто вы, но вы прекрасны.

– Мы – подруги Веры, – уточнила Людмила.

– Вы учительницы?

– A у вас остался страх перед учительницами еще со школы? – спросила Наталья.

– Страха не было, – ответил Иван, – но хотите, я раскрою вам мальчишескую школьную тайну, о которой, может быть, вы не знаете?

– Хотим, – подтвердила Наталья.

– Каждый мальчишка начиная с класса седьмого мечтает переспать со своей молодой учительницей, потому что хотя вокруг и много девчонок-школьниц, но они девчонки, а молодая учительница – это девушка со всеми прелестями.

– И вы осуществили свою мечту? – спросила Наталья.

– Увы! Учительница так и осталась моей мечтой.

– Может быть, вы здесь получите возможность осуществить свою мечту? – вклинилась вдруг Римма. – Вы хотите с одной или со всеми сразу?

– Со всеми сразу, – не задумываясь ответил Иван.

Мои подруги зашлись в хохоте. Вряд ли такой разговор был бы возможен даже пять лет назад. Менялось время, менялись и учительницы. Я смотрела на оживленные лица своих подруг и думала о несправедливостях судьбы. Почему умные, привлекательные, молодые женщины, которые могли бы составить счастье самого взыскательного мужчины, оставались одинокими? А женясь на учительнице, мужчина все-таки имел больше шансов получить хорошую воспитательницу детей.

Иван уже выпил, и ему снова налили, я молча отодвинула от него стакан, завтра он мне будет нужен в своем лучшем состоянии, потому что придется просчитывать варианты, предвидя последствия решений на недели и месяцы, пока не будет отца.

– Почему она вами командует, ведь вы ее начальник, а не она? – возмутилась Людмила.

– Я работаю в компьютерной группе, которая не подчиняется Ивану Кирилловичу, – ответила я.

Я девочкам сказала, что меня взяли работать на компьютере, это выглядело правдоподобно. Компьютерное обучение в школе начинала я, окончив месячные курсы. Мне этого вполне хватило, чтобы обучать школьников основам.

Ивану налили снова, но он отодвинул фужер. Наталья включила магнитофон.

– Дамы приглашают кавалеров, – тут же объявила Людмила и пригласила Ивана. Как хозяйка квартиры, она, наверное, считала, что имеет больше прав на гостя. Потом Иван танцевал с Натальей, я пропустила свою очередь. Римма оттанцевала Ивана в прихожую и, когда закончилась музыка, сообщила нам:

– Мы покурим на площадке.

Людмила не разрешала курить в квартире. Мы начали обсуждать поездку Людмилы в Сочи. Каждая поездка на юг становилась задачей со многими неизвестными. Рядом была мятежная Чечня, да и в Абхазии балансировали на грани войны. И вдруг Наталья сказала:

– Они не вернутся.

– Как это? – не поняла Людмила.

– Как всегда. – Наталья вздохнула. – Их уже нет на площадке. Римка ведет его к себе домой. Жаль. Вроде бы хороший парнишка. Не из крутых.

Людмила вышла из квартиры и вернулась через несколько секунд.

– А ты права, – сообщила она. – Они даже не курили. Она становится блядью.

– Почему – становится? – усмехнулась Наталья. – Она давно ею стала.

– Она такой родилась. – Я попыталась снять напряжение. Напряжения, собственно, и не было, скорее, наступила апатия. Так бывает почти всегда, когда команда уже знает, что проиграла и отыграться невозможно, во всяком случае сегодня.

Мы молча вымыли посуду.

– Курите, – разрешила Людмила. Мы с Натальей выкурили по сигарете.

– Извините меня, что так получилось, – сказала я.

– Ты не виновата, – утешила меня Людмила. – Когда приз один, он всегда достается одной.

– Мне пора, – сказала я.

Наталья осталась. Я вышла во двор. Джип выехал из-за угла дома, я хотела сесть на переднее сиденье рядом с Игорем, но он сказал: