Текст книги "Талисман для героя (СИ)"

Автор книги: Валентин Бабакин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Как ты можешь так говорить! – возмущенно прервал я Жанну. – Ты еще недавно мне тут убежденно говорила о преданности Родине и верности идеалам коммунизма. А теперь ты готова предать эти идеалы? Так или не так? Вот так и у нас предатели этих идеалов все разрушили разом. Все, что завоевывалось народной кровью, строилось и приумножалось, растащили по личным карманам. Такую страну под откос пустили!

– Успокойся, мой герой, – она положила ладонь на мою руку. – Я не предавала идеалы. Но ты ворвался в мою жизнь подобно ветру с далеких океанских просторов, за которыми таятся неведомые берега. Ты принес мне лепестки цветов, растущих там, голоса птиц там живущих. Вчера ты пел песни из своего мира. Я запомнила. Там ветра летят, касаясь звезд, там деревья не боятся гроз…

Она замолчала.

– Океаном бредят корабли, там на самом на краю земли, – продолжил я.

– Вот и я теперь, как тот корабль, брежу этим океаном. Твоим океаном. Ты изменил меня в одночасье, – прошептала Жанна. – Все, что еще недавно казалось мне великим и бесспорным, теперь представляется мизерным до ничтожности. Ты раскрыл мне другие миры. Если ты погибнешь, то умру и я. Уходи, пожалуйста. Возвращайся в свой мир. Здесь тебе грозит смертельная опасность. Уходи, и пусть ты будешь далеко, но я буду знать, что ты жив.

Её голос задрожал. Она выронила сигарету.

– Да не волнуйся ты так. Все будет со мной хорошо, – попытался я успокоить её. – Да это правда. Я из другого мира. Но меня случайно сюда занесло. Если бы мне знать, как вернуться, то меня бы давно тут не было. Прости, но я не сказочный принц и не могу тебя забрать в свое королевство. Но если смогу, когда-нибудь забрать, то заберу. Обещаю. А пока буду жить тут, и чему быть, того не миновать.

– Дурачок, – она грустно улыбнулась. – Ты еще не понимаешь, куда попал. Здесь человек – винтик без гаечки.

– Как это без гаечки, – ухмыльнулся я. – Ты моя гаечка, а я твой винтик.

– Фу, как этот пошло, – она рассмеялась. – Ладно, может быть, я преувеличиваю в своих страхах, и все действительно будет хорошо.

– Конечно, все будет хорошо! – кивнул я и ободряюще улыбнулся. – Уже все хорошо!

– Ты мне позвонишь?

– Обязательно, когда у меня будет телефон.

– Я буду ждать, мой герой. Я готова ждать тебя всю жизнь.

– Товарищ Назаров! – послышался откуда-то издали взволнованный возглас товарища Здоровца. А вот он и сам семенит короткими ножками.

– Товарищ Назаров! А мы вас потеряли! Ну, нельзя же так! Я уже было хотел по местному радио объявлять вас в поиск! Здравствуйте, товарищ Ложкина! Так это вы, значит, украли нашего гостя.

– Здравствуйте, товарищ Здоровец! Как бы я хотела, чтобы этот гость украл меня и забрал с собой, – расплылась в улыбке Жанна. – Пока, мой герой.

Она поднялась со скамьи и ушла не оборачиваясь.

* * *

До обеда на обратном пути мы посетили планетарий и, уже было сани, понесли нас ко Дворцу Единения народов, где нам обещали показать нечто удивительное и необычное, но наша экскурсия прервалась звонком телефона товарища Здоровца.

– Да, да. Так точно! Есть! – начал он говорить непонятно с кем по-военному изменившимся голосом. – Все будет так, как сказали.

– Нам необходимо вернуться ко входу. Срочно, – сказал он, и сани, увеличив скорость, резво понеслись вдоль главной аллеи.

Выезжаем за пределы выставки. Сани останавливаются перед тремя крепкими хмурыми индивидами в серых костюмах. За ними шеренга из десятка серьезных ребят в черной униформе с калашами наперевес. Чуть поодаль серая машина-фургон и черный микроавтобус с тонированными стеклами.

– О, блин. Да тут целый почетный эскорт, – бормочет Кожура. – К чему бы это?

Мы выходим из саней.

– Назаров? Кожура? Дуров? – спрашивает один из серьезных людей.

Молча, киваем.

– Руки вытянуть перед собой.

Мы подчиняемся, и наши запястья мгновенно сковываются наручниками.

– В чем дело? – дергается Кожура. – Вы кто такие?

К нам подбегают ребята в черном. Обыскивают, срывают награды и снимают ремни. Затем подхватывают под руки и волокут к фургону.

Глава 25 АГЕНТ ЦРУ

Жизнь это школа. Смерть – выпускной бал

Я не споткнулся ни разу, но почему-то упал.

Не помню, в какой песне я слышал эти слова. Вспомнил их сейчас. Занесла же нелегкая в этот СССР. И зачем это надо было? Кому надо? Да, уж. Поток жизни не предсказуем. Вот он его новый поворот. Что он нам несет? По всему – ничего хорошего. Права была красотка Жанна, предупреждая меня об опасности.

Тусклый свет фонаря с потолка фургона. Мы сидим рядком вдоль борта на жесткой лавке. Напротив нас четверо конвоиров в черном. Сидят и следят за каждым нашим движением. Нас и конвоиров разделяет крепкая решетка.

Разговаривать запрещено.

Кожура поначалу пытался выразить возмущение, но получил хорошую зуботычину и затих, прикусив разбитую губу.

Мда, не ожидал я, что меня так быстро вычислят. Хотя чего я ждал и медлил? Дурак. Если простая корреспондентка по своим каналам смогла разузнать обо мне практически все, то, что уж говорить о спецах щита и меча. Подобные задачки они, как семечки щелкают. Наверняка их ищейки уже в курсе, что в этой стране нет следов моего прошлого. И для них это значит только одно – я ставленник другого государства. Из этого следует, что я шпион. Другого объяснения они не приемлют. Именно это мне и предъявят. Так и есть. Жаль друзей своих, что в эту историю они вляпались по моей вине. Они-то здесь не при делах.

Возможно, что тут еще приплелись происки замполита Ломодурова. Не исключено, что этот скользкий тип, уже успел донести куда следует и выдать нас за угонщиков самолета. При этом, наверняка, приукрасил эти деяния, заявив о нашей возможной связи с вражескими спецслужбами, и теперь нас будут прессовать по полной, как врагов народа.

Здесь нет моратория на смертную казнь. Поставят к стенке, как пить дать. Не хотелось бы вот так закончить свое путешествие в СССР.

Машина резко тормозит. Лязгает щеколда на решетке. Открывается дверь фургона.

– Выходим по одному! – слышится зычный голос. – Первый пошел!

Первый с краю это я. Выбираюсь наружу. Озираюсь. Взгляд скользит по хмурым лицам бойцов из конвоя, упирается в угрюмые кирпичные стены по периметру тесногопространства. В стенах небольшие оконца с решетками. Над головой лоскут серого неба.

Рычит собака. Черная немецкая овчарка. Глаза холодно блестят. Я отлично знаю эту породу. В детстве у меня был такой же пес. Он был лучшим другом для меня. Я точно знал – если хозяину угрожает реальная опасность, овчарка немедленно бросится на его защиту. При этом собака не станет размышлять, во сколько раз соперник превосходит ее в силе или размере – бесстрашие «немца» почти легендарно. И я точно знал – им нет равных в выслеживании и поимке преступников.

Этот пес мне не друг. Я для него преступник.

Моросит холодный дождь.

* * *

В маленькой комнате под сводчатым потолком и серыми стенами без окон из всей мебели только стол, при нем стул, да табурет, накрепко прикрученный к полу. На столе объемная картонная коробка и лампа, которая слепит мне глаза.

Сижу на табурете. За моей спиной два дюжих конвоира.

За столом на стуле субъект мелкого роста, прилизан и сгорблен. Эдакая крыса в сером костюме.

– Фамилия? Имя? – спрашивает вкрадчиво.

– Назаров Валерий, – отвечаю.

– Это настоящие фамилия, имя?

– Настоящие. С рождения. Не менял.

Субъект подается в мою сторону, будто принюхивается, затем откидывается на спинку стула и складывает ладони-лапки на животе.

– Я старший следователь по особо важным делам комитета государственной безопасности СССР, – тихо произносит он. – Моя фамилия Разнарядков. Мне тут все всегда говорят только правду. А если кто-то пытается говорить неправду, то очень недолго. Вы меня поняли?

– Понял. Но прежде хотел бы знать, в чем меня обвиняют. Почему я здесь?

Разнарядков гадливо улыбается и кивает конвоиру.

Тот выходит и вскоре возвращается, вталкивая в кабинет человека. У него сплошной синяк во все лицо. Я с трудом узнаю в нем того самого полковника с танкового завода, который упек меня в психушку.

– Это он? – спрашивает Разнарядков и тычет тонким, как глиста пальцем в мою сторону.

Полковник смотрит на меня одним глазом. Второй полностью закрыт лиловой гематомой.

– Не слышу! Это он?

– Да, – едва слышно отвечает полковник.

– Как ты мог, будучи опытным воякой, способствовать проникновению на вверенный тебе режимный объект вражеского шпиона и диверсанта? – вкрадчиво спрашивает полковника Разнарядков. – Как ты мог затем отпустить его? Ты с ним заодно?

– Никак нет! – мотает головой полковник. – Я его не знал! Виноват! Я проявил халатность! Но я его не знал!

– Врешь, мерзавец, – ласково произносит следователь. – За сколько тебя купили?

– Я не вру! Я предан делу Партии и народа!

– Ты его знаешь? – спрашивает меня Разнарядков, мотая головой в сторону полковника.

– Знать не знаю и знать не хочу.

– Как это не знаешь? Ты же с ним встречался на заводе, как у тебя было запланировано в задании.

– Да, встречался. Но никакого задания не было. Я шел устраиваться на работу, а меня задержали и приняли за сумасшедшего. Я хотел приносить пользу Родине, а он, гнида, упек меня в психушку. Я его тогда первый раз увидел и последний.

– Ха! Да вы спелись, однако! – ухмыльнулся Разнарядков. – Вот же твари. Агенты ЦРУ.

– Я не агент ЦРУ! – завопил полковник. – Гражданин следователь! Я преданный коммунист! Я оступился! Но я искуплю! Я искуплю! А он… Я не знаю, кто он. Я принял его за идиота! Он был в трусах и нес какую-то херь! Видели бы вы его сами и все эти его вещи дурацкие. Но я искуплю! Искуплю!

– Уведите его, – брезгливо поморщился Разнарядков.

Полковника выпроводили за дверь.

Следователь опрокидывает картонную коробку и вытряхивает ее содержимое на стол. Я вижу свои шорты, майку и прочие вещи.

– Это твое?

Киваю.

– Хорошая маскировка, – ухмыляется Разнарядков. – Да, под идиота все это вполне может прокатить. Но вот только не этот аппаратик.

Он берет в руки мой мобильник.

– Как ты объяснишь, что вот это устройство не имеет своих аналогов? Экспертиза показала, что этот аппарат индивидуального изготовления. Для чего тебе аппарат индивидуального изготовления, работающий на специализированной частоте? Это же шпионский спутниковый передатчик. Я прав?

Мотаю головой.

– Отпираться бесполезно, – ухмыляется Разнарядков. – Картина предельно ясна. Замаскированный под сумасшедшего ты проник на завод с заданием снять на фотокамеру, вмонтированную в твой аппарат секретные объекты и передать их через спутниковую связь врагам. Но ты не успел. На телефоне ничего нет. Он пуст и его карта пуста. А может все же успел? Успел передать и все стер? Отвечай?

Я тупо морщу лоб. Телефон пуст? Но как это может быть. Там же номера и фото разные имеются. А может… А может все стерлось при моем переходе сюда? Вполне возможно, что это так.

– Что молчишь? Успел передать или нет?

– Ничего я не передавал. Все не так, как вы говорите.

– Все так, – уверенно заявил Разнарядков. – Мы выясним, успел ты передать сведения или нет. Это вопрос времени. И мы знаем, что было дальше. Дальше тебя задерживает охрана и ведет к тому самому полковнику. Полковник принимает тебя за сумасшедшего и отправляет в дурку. При этом он нарушает все инструкции и порядки. Нарушает по халатности или все же осознанно с целью покрыть свои преступные деяния? Ты с ним заодно? Вы были заранее в сговоре?

– Полковник не виноват. Я уже говорил, что мы первый раз встретились на заводе.

– Врешь! Я прав! – неожиданно взрывается Разнарядков. – Я уверен, что вы в сговоре. Но наши люди бдительны, и нам этот факт стал известен. Что ты на это скажешь? Отвечай!

– Это очень хорошо, что ваши люди бдительны, – активно киваю я. – Бойцы невидимого фронта всегда стоят на страже Советской Родины. Слава КПСС! Да здравствует Марксизм – Ленинизм!

– Не надо косить под идиота, – мотнул головой следователь. – Ты же серьезный человек, Назаров, или как там тебя на самом деле. Я ведь был там во Дворце Советов. Видел твое выступление. Ты показал себя во всей красе. Я еще тогда почувствовал, что за тобой что-то стоит. Что-то в тебе есть такое не наше. Уж слишком велико твое влияние на массы. Твои песни взбудоражили умы. Но это не допустимо. Мало того, что ты шпион, ты еще идеологический детонатор. Но никому не будет дозволено ломать сложившийся уклад социалистического образа жизни. Ни-ко-му.

– Хотел как лучше, – пожимаю я плечами. – Даже в мыслях не было кого-то будоражить.

– Я уверен, что эти песни сочинили за бугром, – ухмыляется Разнарядков. – Вроде как на первый взгляд тексты правильные, но только на первый взгляд, а подтекст скрытый так и сквозит. Чего стоят слова. Эээ, как его там… И вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди… Ммм…

– И Ленин такой молодой, и юный октябрь впереди, – подсказываю я. – И что тут такого? Где тут скрытый смысл?

– Как это где? И вновь продолжается бой! Это что? Какой ещё такой бой? Где? С кем? И при этом юный октябрь впереди. Это как? Опять революция впереди? Призыв к новой революции в СССР?

– Ну, не знаю, – вновь пожал я плечами. – А вообще-то зря я спел тогда. Решил крутизну показать. Вот и угораздило.

– Не угораздило, – мотает головой Разнарядков. – Ты действовал по плану. Мы проверили всё. У тебя нет родственников в нашей стране. Ты здесь нигде не работал, не учился, не женился и не сношался.

– Ну, это я возражаю, товарищ следователь! – бесцеремонно прерываю я его.

– Я тебе не товарищ, – взрывается Разнарядков. Я для тебя гражданин.

– Хорошо, гражданин следователь. – Хочу выразить протест.

– Какой еще протест? Ты хочешь возразить? Ты хочешь сказать, что сношался? – он коротко хохотнул.

– Не…не. Я не о том, – решительно мотаю головой. – Хочу лишь заметить, как в ваших рассуждениях рвется логическая цепочка вашей доказательной базы. Неужели вы полагаете, что шпионов и диверсантов забрасывают на чужую территорию без хорошо изготовленных документов и без правдоподобной легенды? Неужели их засылают в таком виде, чтобы их сразу заметили, как попугаев в стае ворон? Вам это не кажется странным?

Разнарядков некоторое время тупо смотрит на меня и трет ладонью лоб.

– Вам это не кажется странным, гражданин следователь? – повторяю вопрос. – Разве так выглядят настоящие шпионы?

– А ты я вижу, подкован в этом деле, – щурит глаза Разнарядков. – Не морочь мне голову! Да, документы шпионам готовят, и легенда у них есть. Но это стандартный прием. С тобой же решили иначе. Ты должен был скосить под сумасшедшего. Поистине гениальное решение! Но нас не проведешь.

– Да, – киваю. – Не проведешь. Но я и не пытаюсь никого провести. Кстати, а разве попадание в сумасшедший дом карается законом? Разве служба в рядах Вооруженных сил СССР уголовно наказуема?

– Не придуривайся, – махнул рукой Разнарядков. – Твое попадание в сумасшедший дом было запланировано. Из него тебя забирают в армию. Там уж, будучи ранее прошедшим хорошую подготовку во вражеских учебных центрах, ты показываешь себя отличным бойцом с перспективами на сверхсрочную, а дальше с возможностью внедриться в профессиональные ряды Советских Вооруженных сил с продвижением по службе. При этом ты вербуешь себе двух агентов. С ними ты познакомился в сумасшедшем доме. Это идеологически неустойчивые элементы, симулянты и уклонисты от службы в армии мерзавцы Кожура и Дуров.

– Эти люди совершенно ни при чем! – решительно возражаю я. – Из симулянтов армия превратила их в истинных воинов.

– Еще как при чем, – цедит сквозь зубы Разнарядков. – Эти субъекты охотно идут на сговор с тобой, за обещание сладкой жизни в Америке. Вместе вы вынашиваете планы по подрыву основ советской власти, маскируясь под бойцов советской армии. Проходит время и тебе сказочно везет. Всю вашу троицу за успехи в боевой и политической подготовке направляют в США. Там ты запускаешь вражеских лазутчиков на борт секретного советского самолета. Более того, применяя его вооружение, ты раскрыл все его технические характеристики и тактические возможности. Теперь американская разведка знает, что один наш самолет может запросто уничтожить любой вид американского оружия, как раз плюнуть! И вот что самое главное! Ты на советской военной технике оказываешь помощь вражескому государству в уничтожении террористов и по существу спасаешь это самое государство от прямого ядерного удара. Если бы террористы реализовали свои планы, то силы Америки были бы напрочь и необратимо подорваны. Враг нашего врага – наш друг! Террористы в данном случае были нашими друзьями. Ты уничтожил нашего друга. Ты сыграл на руку США. Ты враг СССР. Это неоспоримо. Дальше вас всех везут прямиком в ваше логово, где вы получаете новые инструкции для своей подрывной деятельности.

Я слушаю Разнарядкова и отчетливо понимаю, что влип. Это следак для себя уже все решил и уже состряпал дело. Мне кирдык. Это ясно. Но надо сделать все возможное, чтобы спасти моих ни в чем не повинных соратников.

– А, может быть, вам не просто везет? Может и ваш командир полка полковник Зверев, что отправил именно вас в Америку, тоже твой сообщник? – вкрадчиво спрашивает Разнарядков. – Он твой сообщник? Я верно излагаю?

– Какой командир полка? Полковник Зверев совершенно ни при чем, – возражаю я. – Всё это очень интересно, что вы говорили, но не имеет никакого отношения к истине. Понимаю, вы полны рвения в желании раскрыть масштабный шпионский заговор. Давайте не будем тратить ваше драгоценное время. Я вам посодействую и подпишу любую бумагу с так называемым чистосердечным признанием. Готов взять всю вину на себя. Но только на себя одного! Друзья мои Кожура, и Дуров – они тут совершенно ни при чем. Это правда! Я их не вербовал. Они не враги СССР и еще пригодятся для защиты своей Родины. Славные ребята. Бейте меня, режьте, что угодно делайте, но против них я ничего не скажу. Вместе с тем подыхать у расстрельной стенки у меня самого нет желания. Я с большим удовольствием положил бы свою жизнь с пользой для дела. Но видно не судьба.

Разнарядков откинулся на стуле, прищурил глаза и некоторое время смотрел на меня, не отрываясь холодным изучающим взглядом. В воздухе зависла гнетущая тишина.

– Интересный вы человек Назаров, – наконец произнес он. – Скажу прямо – вызываете восхищение и уважение. Люди, которые сюда попадали, почти сразу же превращались в ничтожную слизь. Они были омерзительны. Но с вами приятно вести беседу. Мне нравится, как вы держитесь, и мне лично не хотелось бы вашей смерти. Итакже мне не хочется смерти для ваших подельников. Должен сказать, что они тоже ведут себя достойно. Но факты – вещь упрямая. А что было на самом деле, мы сейчас узнаем в мельчайших подробностях от вас самих.

Он кивает конвоирам, и те прихватывают меня с боков.

– Бить и резать мы вас не будем, – нарочито ласково говорит Разнарядков. – У нас очень гуманные передовые методы, которые позволяют сделать разговорчивым даже коня.

Скрипит дверь. Из-за моей спины появляется здоровенный детина в белом халате с чемоданчиком в руках. Он ставит его на стол, открывает. Я вижу в его руках шприц, наполненный бесцветной жидкостью.

– Рукав ему закатайте, – произносит детина басом.

Чувствую жесткое прикосновение иглы, а уже скоро жаркая волна разливается по телу и кружит голову.

– Действует, – произносит детина. – Можете задавать вопросы.

Я мотнул головой. Она будто по ветру полетела. Стало легко и хорошо. Ха! Ха! Сывороткой правды меня решили взять. Ну да ладно. Сейчас все выложу, как на духу.

– Кто конкретно тебя сюда послал? – послышался откуда-то издалека голос Разнарядкова.

– А хер его знает, – ответил я, расплывшись в счастливой улыбке. – Знал бы, так меня тут не было. Этот мудак Буров потащил меня на завод.

– Кто такой Буров? Резидент?

– Какой еще резидент? Мудак он. Встречу и харю набью. Он потащил меня на этот завод, будь он неладен. А потом я очутился в этой вашей стране. Она там у нас развалилась, а тут еще живет.

– Где это у вас?

– Там у нас в нашем мире.

Я испытывал удивительную эйфорию. Мне было совершенно все равно, что со мной будет. Это было великолепно.

– Ваш мир это Америка?

– Нет, это параллельный мир. Я попал к вам из него. И песни, которые я пел они все из того мира. Сейчас ещё спою. А мне все пох…! Я сделан из мяса! А самое страшное, что может случиться – стану пидарасом!

– Замолчи! Где была твоя явочная квартира? Быстро говори адрес.

– Моя квартира? Моя квартира по адресу город Красноярск, улица Карла Маркса дом 21 квартира 241.

– Нет там такой квартиры.

– Так это в моем мире, а не в твоем. Я к вам прибыл из России. Там к СССР большой лохматый писец пришел. Развалился СССР в моем мире. Все республики, как одна отпочковались – своим путем пошли. Россия же провозгласила себя правопреемником СССР. Все долги на себя взяла и свои и республик, ушедших под крыло запада. А долгов было немало. И там ей очень трудно, но она стоит, и выстоит. А я не шпион. Я из России. Я из другого измерения. А давайте я вам еще спою. Петь хочется, сил нет! Вдох глубокий! Руки шире! Не спешите, три четыре. Бодрость духа грация и пластика…

– Замолчи! Как твое настоящее имя?

– Валера мое имя. Я с рождения Валера Назаров. Знаете что такое Валера? Валерий это римское имя Валериус, что значит будь здоров, будь силен. А я здоров и силен. Во мне сейчас бурлит кровь римских легионеров. Я чувствую себя круто. Скажите, что за настойку вы мне ввели? Я сейчас счастлив, как никогда.

– Мощно держится, – удивленно произносит детина. – Еще дозу закатить? Хотя опасно. Сердце может не выдержать.

– Не надо, – словно сквозь вату доносится до меня голос Разнарядкова. – Он ничего не скажет. Это фанатик. В камеру его.

Меня подхватывают под руки и волокут куда-то. Сквозь мутную пелену в глазах едва различаю сумрачный коридор. Лестница вниз, дверь. Она открывается предо мной. За ней темнота.

* * *

В тесной одиночной камере глухие бетонные стены дышат холодом. Я лежу на жестком топчане, уставившись в потолок. Тишина давит на уши.

Часов у меня нет, и я не могу определить, сколь долго пребываю здесь, но мне кажется, что очень долго.

Мысли бурно распирают мне черепную коробку в поисках выхода из той тупиковой ситуации, в которую я попал. Жанна была права. Я попал под каток проверки моей личности. По ходу дела вскрылась оплошность службы безопасности завода, а как уж она вскрылась, тут уж приходилось только догадываться. Может быть, этот лейтеха сдал своего начальника, чтобы продвинуться по службе, а может какой осведомитель доложил. Черт его знает. Короче, тайное стало явным.

Все эти вещдоки с моими шортами, майками и прочим барахлом можно объяснить моим сумасшествием. Но как объяснить мой телефон, который при детальном рассмотрении действительно не имеет аналогов в этом мире? Вот они и расценили его, как некий шпионский аппарат индивидуального изготовления, сопоставили факт моего пребывания с ним на секретной территории, и я для них мгновенно стал агентом иностранной разведки. Все остальное с их домыслами о вербовке агентов, нашем сотрудничестве с Америкой и планами по разрушению СССР это полный бред.

Впрочем, какие выводы еще они могли сделать? У них работа такая выявлять врагов всегда и везде. Этот следователь Разнарядков бодро отчитается о раскрытии масштабного шпионского заговора и пойдет на повышение. Он уже все для себя решил. Моя правдивая песня о параллельных мирах здесь совершенно не прокатит. Мне конец, и кончат меня здесь без сомнения. Да и черт со мной! Жаль только, что со мной кончат двух ни в чем неповинных, хороших ребят. Где они сейчас? Может быть, из них ногами выбивают признание? Да уж, здесь из кого угодно могут сделать кого им угодно.

И ведь ничего нельзя сделать и что-либо объяснить. Полный идиотизм. Да, Валера. На этот раз ты проиграл.

Черт! Холодно здесь.

Я вскочил с топчана и забегал из угла в угол камеры, чтобы согреться.

* * *

Лязгнул засов. Дверь распахнулась.

– На выход! – послышался командный голос.

Поднимаюсь на ноги. Выхожу. За дверью четыре конвоира.

– Привет, – нагло улыбаюсь им. – А когда здесь кормить будут?

– Иди! – один из них толкает меня по сумрачному коридору.

– Вас так много на меня одного, – ухмыляюсь я и получаю весомый удар прикладом в спину.

– Заткнись, гнида!

Иду дальше молча. Двое конвоиров шагают впереди меня. Двое дышат в затылок.

Несколько раз нам навстречу попадаются какие-то люди в блеклых одеждах напоминающие собой крыс.

– Стоять! – всякий раз при встрече с ними приказывали конвоиры и тут же утыкали меня лбом в шершавую стену.

Спустились по лестнице.

Снова коридор. Большая железная дверь справа.

Входим. За ней широкое помещение без окон под сводчатым потолком.

Справа от двери возле стены скамья. На скамье сидят Кожура и Роман. У Кожуры синяк под левым глазом. Во всю правую щеку Романа красуется багровая ссадина. Рядом с ними несколько охранников с автоматами. В нескольких метрах от скамьи стол под красным материалом. За ним мрачный тип в старомодном бежевом кителе сталинских времен лениво перелистывает стопку бумаг. На столе черный допотопный телефон. Неподалеку от стола в углу на стуле военный с погонами майора.

Слева от меня помещение утопает в темноте.

Конвоиры усаживают меня на скамью рядом с Кожурой и Романом.

Переглядываемся. В их глазах нет страха. Лишь мрачная обреченность и холодная пустота.

– Не разговаривать, – предупреждает один из конвоиров.

Человек за столом отвлекается от очередного листка бумаги и поднимает на нас тяжелый взгляд. Наверное, так смотрит палач на свою жертву.

– Я судья по чрезвычайным закрытым делам. Моя фамилия Бешенцев, – представляется он. – Вы находитесь в зале приговоров. Мне переданы материалы по результатам следствия, и я буду вершить правосудие. Итак, из результатов детального расследования, очевидно, что агент буржуазной разведки под вымышленным именем Валерий Назаров, имитируя облик сумасшедшего, проник на территорию режимного объекта с целью детальной фотосъемки секретных материалов и передачи их посредством индивидуального прибора через спутник врагам. Совершив задуманное, агент пытался ликвидировать прибор, но во время совершения данного процесса был обнаружен охраной секретного объекта.

Судья читал текст по бумажке. В принципе он мало отличался от того бреда, что излагал мне следователь Разнарядков, но вместе с тем в нем имелись новые детали.

– Как следует из правдивых показаний пособника агента – начальника охраны объекта полковника Зуева, настоящее имя агента Индиана Джонс.

– Что за бред! – решительно вырывается у меня. – Индиана Джонс это известный герой американских боевиков. Его играет знаменитый актер…

От удара прикладом в затылок голова идет кругом.

– Подсудимый! Еще раз откроете рот без разрешения, вам залепят его скотчем, – предупреждает меня судья. – Итак, по сговору полковника Зуева и агента ЦРУ Индианы Джонса последний был направлен в центр психологического оздоровления нации. Далее…

Судья порет несусветную чушь. Все это было бы умопомрачительно смешно, если бы не было так печально. Он в деталях зачитывает, как я завербовал Кожуру и Романа, как по сговору майор Хромченков направляет нас в армию. Он читает, читает, читает, и я перестаю вслушиваться в его слова. Да и зачем? Я прекрасно сознаю, что весь этот спектакль всего лишь фарс. Какой суд? Здесь нет ни прокурора, ни адвоката. Здесь нет свидетелей. Нет вещественных и документальных доказательств. Так называемый судья, дочитает все эти записки сумасшедшего и огласит приговор.

Мне казалось, что все это происходит не со мной. И само это действо напоминало собой какой-то театр теней полного абсурда.

– На основании изложенного чрезвычайный закрытый суд СССР полагает вину обвиняемых в тяжких преступлениях против государства СССР полностью доказанной и неопровержимой, – донесся потусторонним эхом до меня гнусный голос. – Подсудимые, вам предоставляется последнее слов. Подсудимый Дуров, вам есть, что сказать суду?

– Есть! – мрачно отзывается Роман, поднимаясь со скамьи. – Все, что тут происходит это полный бред! То, что вы тут несли – чушь несусветная! Это не суд, а судилище.

– Подсудимый, подбирайте выражения! Я лишаю вас слова! – гневно рычит судья.

– А что тут подбирать! – выкрикивает Роман. – Я был в сумасшедшем доме, но даже там не видел такого умопомрачения, как у вас здесь.

– Заткните его! – вопит судья.

– Уже молчу, – ухмыляется Роман, присаживаясь.

– Враг народа, истинный враг народа, – бормочет судья, вытирая платком потную шею. – Подсудимый Кожура! Ваше последнее слово!

– Мое слово от того кто свыше всех нас, – важно заявил тот с гордым видом. – Он выше всех и над всеми. Он над всеми мирами, которые есть, были и будут. Только он ведает что грядет. В сих мирах ничто не происходит случайно. Тонкие нити событий переплетаются и созидают незримую ткань мироздания. Я верю, нет, я знаю, что воин Валерий Назаров прибыл к нам из другого мира, и прибыл не волею случая, а по посланию высшему, ибо так оно и есть. Да, он агент, но не агент вражеской разведки, а истинный агент Создателя миров. Он Воин Создателя, и если вы его убьете, то совершите преступление перед человечеством, как некогда совершил его Понтий Пилат, отдав на крест Иисуса Христа. Это говорю вам я, будучи в миру Анатолий Кожура, а по наречению свыше Серж Николаев-Ачинский.

– Прекратите нести херню! – рявкнул судья и стукнул по столу кулаком. – Замолчите!

Кожура замолчал. Дальше судья предоставил слово мне.

– Мои друзья невиновны, – произнес я. – Отпустите их. Все, в чем вы тут обвиняете их это неправда. Да, я агент ЦРУ. Да, мое имя Индиана Джонс. Все обвинения в мой адрес признаю. Но я действовал в одиночку. Никого не вербовал. Никого не склонял к измене Родины. Отпустите Кожуру и Дурова. Отпустите подполковника Зуева. Майор Хромченков тут тоже ни при чем. Полковник Зверев не при делах совершенно. Я все делал один.

– Понятно, – кивнул судья и вытащил из стопки бумаги листок с заранее заготовленным текстом. – Подсудимые встать для оглашения приговора! Именем Союза советских Социалистических республик все подсудимые признаются виновными в тяжком преступлении по статье 65 Уголовного кодекса Российской Советской Федеративной Социалистической республики и приговариваются к высшей мере наказания – смертной казни через расстрел. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит и приводится в действие незамедлительно.

Яркий свет выхватывает из темноты стену из бревен.

Дверь распахивается. Входит десяток солдат с автоматами.

Конвой хватает нас и тащит к стене. На ней бурые пятна высохшей крови и следы от пуль.