Текст книги "Талисман для героя (СИ)"

Автор книги: Валентин Бабакин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Борт открылся.

– Выходим, – командует человек в плаще.

Мы покидаем летучий агрегат и ступаем на древнюю брусчатку, озираясь по сторонам. Здесь безлюдно.

– За мной, – коротко бросает человек в плаще и направляется к широкому крыльцу.

Поднимаемся по ступеням. Чекисты следуют за нами. На крыльце двое из них забегают вперед и открывают тяжелые двери из темного дерева.

Заходим внутрь. Здесь просторный вестибюль, залитый электрическим светом. Прямо от входа широкая лестница. Перед ней пара чекистов. Они расступаются в стороны, пропуская нашу процессию.

Поднимаемся по лестнице на второй этаж. Там пустынный коридор со сводчатым потолком, красной ковровой дорожкой и монотонным строем дверей.

Идем в конец коридора. В его торце высокая двустворчатая дверь. За ней кабинет со столом под зеленым сукном из Сталинских времен и ряд стульев возле левой от входа стены. Справа от входа закрытая дверь под коричневой кожей. За столом еще чекист. Я отметил про себя, что лица у этих всех чекистов как на подбор на один типаж. Клонируют их тут, что ли?

– Чекист окидывает нас взглядом и вскакивает со стула.

– Доложи, – приказывает ему человек в плаще.

– Тот шустро скрывается за дверью. Вскоре возвращается и, молча, кивает.

– Заходим, – командует нам человек в плаще.

За дверью огромный кабинет. В нем сумрачно. На окнах плотные пурпурные портьеры. Их мрачно дополняет полированный черный стол, протянувшийся вдоль стены. За столом сидят какие-то люди. На стене тускло блестит разнообразное холодное оружие. Здесь десятки сабель, дюжина прямых мечей, витиеватые алебарды, щиты с чеканным узором на поверхности. Тут самая настоящая оружейная палата.

Далеко от входа на паркетном полу раскинулся массивный стол из темного дерева. Из-за стола поднимается человек. Все сидящие мгновенно встают по стойке смирно. Человек приближается к нам. Я его где-то видел ранее. Но где?

Товарищ Первый! Ваше приказание выполнено! Бойцы доставлены в полном составе! – бойко доложил человек в плаще, и я мгновенно вспомнил, где видел хозяина этого кабинета. По телевизору видел не раз. Это был ни кто иной, как сам Сергей Николаевич Жуков. Да, это он. Крепкий, коренастый. В своего деда пошел. Значит, нас доставили к первому лицу государства. Зачем? Что бы это значило?

– Благодарю. Свободен, – негромко произносит Жуков.

– За нашими спинами мягко без шума затворилась дверь.

Жуков пристально разглядывает нас. Взгляд у него, будто рентген. Люди возле стола тоже не сводят с нас взглядов.

Жуков выдерживает паузу, как хороший актер на сцене, а затем:

– Здравия желаю, товарищи бойцы! – громогласно приветствует он нас.

– Здравия желаем товарищ Верховный главнокомандующий! – дружно отвечаем мы.

– Вот товарищи, перед вами настоящие герои, – произносит Жуков, с гордостью в голосе. – Простые советские солдаты. Такие и до Берлина еще раз дойдут, если понадобится. Да, что там до Берлина. До Вашингтона дойдут. Верно я говорю, товарищи бойцы?

– Так точно, товарищ Верховный главнокомандующий, – в голос отвечаем мы.

– Дойдем! Еще как дойдем! – добавляет Кожура. – Если будет ваш приказ, через океан пешком по воде пойдем, аки Иисус Христос!

Среди людей, стоящих по стойке смирно, послышались нервные смешки.

– Неплохо сказано, – улыбнулся Жуков. – От Коммунистической партии Союза Советских Социалистических Республик, от имени всего Советского народа и от себя лично выражаю вам благодарность за проявленные героизм и мужество в боевом деле. Молодцы. Показали им там, что значит советский воин. Манохин!

– Я! – подал голос худой высокий человек.

– Немедленно заведи на них всех персональные личные дела и на первой же странице запиши мою личную благодарность.

– Так точно! Уже отдал приказ, как положено. Дела заведены!

Жуков небрежно махнул левой ладонью, и все стоящие послушно сели как дрессированные собаки.

– Шаев!

Из-за стола немедленно поднялся грузный человек в военной форме с погонами маршала СССР. Я его тоже видел по телевизору. Это был министр обороны.

– Что скажешь?

– Молодцы ребята! – изрыгнул он зычно.

– Ты тоже молодец, – усмехнулся Жуков. – Таких героев взрастил! Мне лично Президент Арнольд Шварценеггер позвонил и распинался в благодарностях. У них там вся страна гудит в восторге от наших солдат. На первых страницах всех журналов их фотографии. Но почему ты их с оркестром не встретил?

– Виноват, товарищ Первый!

– Само собой, что виноват, – усмехнулся Жуков. – А вот твой подчиненный полковник Зверев лично встретил американский борт с нашими бойцами. Приказываю немедленно повысить полковника Зверева в звании и назначить командиром дивизии. В Парголово как раз место освободилось. Об исполнении доложить.

– Так точно. Будет исполнено, – бодро закивал Шаев.

– Но этого мало, – покачал из стороны в сторону указательным пальцем Жуков. – Ты должен определить этих бойцов в лучшие войска, где они смогут проявить все свои способности в полной мере.

– Так точно! Я их направлю в кремлевский полк!

– Нет, – Жуков поморщился. – Парады не для них. Направь их в команду Омега.

– В команду Омега? Но там нужна специальная подготовка, товарищ Первый.

– Они ее уже получили. Уверен, они дадут фору многим бойцам из этой команды. Я прав, товарищи?

– Так точно, несомненно, – наперебой загалдели сидящие за столом.

– Хорошо! Отлично! – кивнул Жуков. – Садись Шаев. А теперь торжественная минута. Товарищи бойцы! За мужество, отвагу и героизм Родина награждает вас орденами Боевого Красного Знамени. Товарищ Бруевич, ваш выход.

Из-за стола поднялся тщедушный сгорбленный человек. Он приблизился к Жукову, держа в руках золоченый поднос. На подносе лежали три ордена Боевого Красного Знамени.

Сидящие за столом все, как один встали. Под их аплодисменты товарищ Жуков лично по очереди каждому из нас прикрепил награды на гимнастерки. Сопроводил вручение наград крепким рукопожатием. В заключение поздравил:

– От лица Партии, Правительства и от себя лично поздравляю вас товарищи бойцы с высокой наградой. Спасибо за службу!

– Служим Советскому Союзу! – гаркнули мы в один голос.

– Хорошо! А теперь, товарищ Зберовский!

– Я! – встрепенулся полноватый и весьма жизнерадостный с виду человек в элегантном светло – бежевом костюме.

– Поручаю вам, товарищ Зберовский, как члену Политбюро и ответственному куратору информационной системы СССР по вопросам идейно-политического развития, организовать для наших героев культурно – развлекательную программу по Москве, с посещением достопримечательностей различного рода, где они смогут пообщаться с прессой, народом и просто развлечься и отдохнуть. Поместите их в лучшую гостиницу! Приказываю приступить к исполнению поставленной перед вами задачи немедленно.

– Будет сделано, товарищ Первый! – по военному вытянулся в струнку товарищ Зберовский. – Разрешите исполнять?

– Да, – кивнул Жуков. – Товарищи! Проводим наших героев аплодисментами и пожелаем новых подвигов на благо нашей великой страны!

Все дружно захлопали в ладоши. Зберовский приблизился к нам и показал на дверь.

– Рад стараться товарищ Генеральный секретарь! – завопил Кожура на выходе.

В сопровождении товарища Зберовского мы вышли на улицу. Возле крыльца нас ожидал большой черный лимузин. Панели из красного дерева, инкрустированные позолотой и обитые черной кожей сиденья, призванные служить украшением для данного вида авто, напоминали собой убранство катафалка.

Устраиваемся в широкие кресла. Зберовский усаживается впереди нас рядом с водителем.

Плавно, как по воде, выезжаем из кремля через Спасские ворота. Перед нами, сверкая мигалками, едет милицейский автомобиль, позади еще один. По бокам пара мотоциклистов. Не понятно – то ли охраняют, то ли сопровождают, то ли еще что. При выезде на Красную площадь головная машина включает сирену.

Смотрю по сторонам. Все мне здесь знакомо. Тот же храм Василия Блаженного, здание ГУМа. Тот же мавзолей. Хотя тот, да не тот. Вместе с надписью «Ленин» на нем красуется и надпись «Сталин». Не вынесли, значит, в этой стране из мавзолея тело вождя народов.

Доезжаем до Тверской. Надо же. Эта улица здесь по-прежнему носит имя писателя Горького. Сворачиваем налево и катим вдоль Александровского сада. А теперь можно и присвистнуть! Прямо по курсу рвет облака статуя Ленина на вершине Дворца Советов. Его вид снизу ошеломляет своими размерами.

Сворачиваем направо, и я теряюсь, не узнавая той Москвы, в которой часто бывал в командировках и которую знал вдоль и поперек не понаслышке. Но это было в моем мире, а теперь… предстояло знакомство с новой Москвой в совершенно незнакомом для меня облике.

Едва отъехали от Кремля, мотоциклисты по бокам лихо развернулись и умчались в неизвестном направлении, авто заднего сопровождения отстало, а вскоре и вовсе потерялось. Но вперед смотрящий с мигалкой и сиреной остался, лихо прокладывая нам путь через перекрестки с красными сигналами светофоров.

Улицы широченные. По сторонам, навороченные классическими архитектурными формами, дома и домищи. Просто ужас великолепия! Богатая отделка гранитом и мрамором. Мощеные естественным камнем тротуары. Множество людей и машин. Но тесноты на дорогах нет. И при всем при этом – полное отсутствие рекламных щитов.

– Бывали в столице? – спрашивает нас Зберовский.

– Нет, нет, – мотают головами Кожура и Роман.

– Нет, – отвечаю. – Не бывал я здесь.

– Очень хорошо. Будет на что посмотреть. Сейчас отдохнете в гостинице, приведете себя в порядок, а потом вам предстоит весьма насыщенная программа.

Переезжаем мост. Справа высится здание со шпилем. Наконец-то! Узнаю его. Строилось оно, как гостиница Украина. Смотрит множеством своих окон через Москву – реку на красивый ландшафтный парк. На миг впадаю в ступор, задаваясь мысленно вопросом, а где Дом Правительства. И тут же мысленно бью себя ладонью по лбу. Ты же в другом мире дурашка.

Милицейская машина притормаживает. Мы обгоняем её, объезжаем гостиницу и, минуя шлагбаум с охранником, въезжаем во внутренний двор. Здесь нас ожидает дама средних лет. Она дымит сигаретой. Плотно облегающие нижнюю половину фигуры черные кожаные брюки, в сочетании, с белоснежной блузой с широким жабо на высокой груди и очками с круглыми, затемненными стеклами на глазах придают даме определенный шарм, но вместе с тем заставляют насторожиться. Словно перед вами и не женщина вовсе, а чистой воды – очковая кобра.

Выходим из машины.

Отбросив сигарету в сторону, «кобра» направила остроносые туфли на высоком каблуке в нашу сторону и выставилась на нас, словно на мышей.

– Вручаю вас в хорошие руки, – ухмыляется Зберовский. – Это начальник отдела агитации и пропаганды Министерства культуры СССР товарищ Котикова. Прошу любить и жаловать. Она вам все организует, как надо. Так ведь, Елена Викторовна?

– Так точно, уважаемый Виктор Соломоныч, – бодро отвечает ему Котикова. – Вы же знаете, что я всегда делаю всё как надо в лучшем виде.

Взгляд Зберовского при этих словах становится сальным, и я понимаю, что тут имеют место быть не только рабочие отношения.

– Здравствуйте, товарищи бойцы, – приветствует нас Котикова хорошо поставленным командирским голосом. – Следуйте за мной. Разрешите идти, товарищ Зберовский?

– Идите, напутственно машет тот рукой и глупо улыбается.

Мы идем за Котиковой.

– Вам предоставлены лучшие апартаменты гостиницы, – по пути сообщает нам товарищ Котикова. – Родина по достоинству благодарит своих героев. В этих апартаментах останавливались премьер-министр Индии, председатель народной партии Болгарии, король Испании и многие другие видные зарубежные государственные деятели. Строительство гостиницы Октябрьской начато в 1953 году по проекту лучших архитекторов страны. Всего над проектом работали более двух тысяч человек.

Товарищ Котикова говорит монотонно, как робот без запинки вещая нам историю создания этого сооружения. Она не прерывает речи даже когда мы попадаем через служебный вход в роскошные гранитно-мраморные интерьеры с фресками на потолках. Также, не переставая, она говорит и в шикарном лифте с зеркальными стенами. При выходе из лифта рассказывает об открытии гостиницы в 1957 году. Похоже, что наша экскурсия по Москве с её достопримечательностями уже началась.

Да, но почему она назвала гостиницу Октябрьской? Не попутала ли? Я не мог не уточнить данного факта из любопытства.

– Извините, товарищ Котикова. Можно вопрос?

– Да, пожалуйста.

– Как вы сказали, называется эта гостиница?

Котикова укоризненно смотрит на меня.

– Товарищ боец, гостиница называется Октябрьская. Так её назвал лично сам Георгий Константинович Жуков. Это известно всем еще из школьной программы. Вы плохо учились в школе?

– Извините, забыл, – я задумчиво почесал голову, припоминая, что название Украина в моем мире дал этому зданию Хрущев. Теперь все понятно. Здесь он не в силах был этого сделать.

– Итак, товарищи, жить будете здесь, – Котикова останавливается у высокой двустворчатой двери из темного дерева с массивной бронзовой ручкой. – Заходите.

Войдя, мы застыли столбами. Внутри все блистало роскошью. На полу красные ковры. Стены из белого мрамора. На высоком потолке фрески, с изображениями счастливого трудового народа с серпами, молотами в руках и снопами пшеницы под безоблачным синим небом.

– Здесь три спальни, столовая, гостиная, ванная с сауной и бассейном, – начала пояснять Котикова, открывая перед нами одну дверь за другой. Стол вам уже накрыт. В баре – холодильнике напитки. Можете чуток расслабиться, но прошу знать меру. Вечером у нас очень серьезное мероприятие, и вы должны быть в лучшей форме. Я надеюсь на вашу социалистическую сознательность. Обязательно примите ванну и переоденьтесь в чистое. Свежее белье и новая форма в шкафу. На отдых вам отводится восемь часов. Из номера не выходить, иначе вас остановит охрана. Это сделано в государственных интересах. Я временно покидаю вас. До встречи вечером, товарищи бойцы.

С этими словами она вышла и закрыла за собой дверь.

Мы долго топтались возле входа, озираясь по сторонам. Первым из ступора вышел Кожура.

– Надо бы разуться, – пробормотал он, стягивая сапоги. Размотал портянки и, восторженно озираясь по сторонам, пошел по ковру.

– Копыта вымой сперва, – посоветовал Роман.

Глава 22 ПОЛНОЕ ИНТЕРВЬЮ

Чем тверже лоб, тем мягче мозги

На широком столе разнообразие съестного.

Жадно накидываемся на еду. По ходу дела обсуждаем события.

После утоления первого голода сбрасываем потную одежду и моемся под массирующим душем. Пыль Америки уплывает в канализацию.

В шкафу свежее белье. Новая парадная форма. Кожаные ремни. Яловые сапоги.

Примерили. Все точно впору.

Пора второй заход за стол сделать и награды обмыть, – предлагает Кожура и направляется к огромному холодильнику «Зил – Москва». Дергает за ручку. Дверь не открывается.

– Черт! Что за фигня! Заперто!

– Ты его матом покрой, – ухмыляется Роман.

Кожура упорно дергает ручку.

Подхожу к холодильнику. Осматриваю дверцу. Дверца, как дверца. Ничего необычного. Догадка приходит, как вспышка. Вспомнилось, как в моем мире багажники некоторых автомобилей открывались ногой.

– Внимание! Фокус-покус! Сим-сим, откройся!

Провожу кончиком ступни под дверцей, и она плавно сама собой распахивается.

– Это как это? – таращится на меня Кожура.

– Волшебство, – ухмыляюсь я. – А вообще-то это сделано для удобства. Когда обе руки заняты, а надо дверцу открыть.

– Как это действует? – спрашивает Роман.

– Через датчик движения внизу, – отвечаю.

– А ручка тогда для чего?

– Наверное, здесь есть система перевода на открывание ручкой. Кому как удобнее.

– Да ну всю эту систему! – машет рукой Кожура и лезет в холодильник. – Вы посмотрите, что тут!

Холодильник заполнен до отказа разнообразнейшими напитками.

И чего тут только нет! Коньяк, бренди, виски, ром, текила, джин… и еще много всяких, о которых лично я даже и не слышал и во сне не видел.

– Глаза разбегаются, – пробормотал Кожура. – С чего начнем?

– А спирт есть тут? – спрашивает Роман, заглядывая в холодильник. – Награды чистым спиртом надо обмывать.

Кожура тут же приступил к разбору бутылок.

– Есть спирт! – вскоре радостно воскликнул он. – Спирт питьевой! Производства фабрики «Рот фронт».

Сели за стол. Положили награды в большой граненый стакан, Кожура заполнил его до краев и протянул мне.

– Валера, давай. Ты у нас командир. Тебе первому речь держать.

Беру стакан в руки. В нем американские медали вместе с советскими орденами. Вспоминаю свой талисман. Где он сейчас? Наверное, вот также когда-то мой дед обмывал со своими фронтовыми товарищами свою первую награду.

Моего талисмана нет со мной. Как же ты мог такое допустить, Валера? А ведь ты дрался за него.

* * *

Это было лет пять назад.

Тогда я еще был салага в Российской армии. Случилось так, что на мой талисман обратил внимание заместитель командира первого взвода сержант Кулиш. Это был детина под два метра ростом с кулаками, как капустные кочаны. Он постоянно докапывался до новобранцев и учил их уму-разуму самыми разнообразными способами, причем доставал не только солдат своего взвода, но и всей роты.

– Что это у тебя? – задал он вопрос, когда наш взвод забежал в роту после утренней пробежки в форме одежды номер два.

– Талисман. Дед подарил.

– Это же хрень какая-то битая. Снимай! И чтобы я больше этого не видел.

Я, молча, мотнул головой.

– Ты чо не понял, дух! Снимай, я сказал!

– Почему?

– Потому, что по уставу не положено всякую хрень таскать на цепи.

– А крестики положено по уставу таскать? – я указал пальцем на грудь Кулиша.

В роте наступила гробовая тишина. Под сотню человек замерли, устремив взгляды в мою сторону. Спорить с Кулишом было равносильно самоубийству.

Первый удар я пропустил. Пролетел меж кроватей и крепко приложился затылком к полу. В глазах все поплыло. Сквозь туманную муть медленно проявилась физиономия Кулиша. Он наклонился и рванул медаль деда с моей шеи.

Тут во мне будто, что взорвалось и подбросило пружиной. Я вскочил на ноги.

Кулиш шел от меня, покручивая талисманом на порванной цепи.

– Эй, – окликнул я его. Он обернулся.

Бью с разбегу в прыжке ногой в лоб. И как я достал на два метра? Сам не понял.

Он грохается на пол, роняет талисман, но тут же вскакивает, трясет головой и кидается на меня.

Дальнейшее помню плохо.

Помню кровавую маску вместо его рожи, и как меня оттаскивали от него.

Позже выяснилось, что я сломал ему нос и выбил два зуба. Сам отделался фингалом под глазом, и рассеченной губой.

А потом были разборки. Поначалу меня хотели отдать под суд за избиение старшего по званию. Но, спасибо нашему ротному. Он разобрался, узнал из-за чего была драка идоложил обо всем, как есть командиру полка. Тот замял дело.

Я был наказан пятью нарядами вне очереди, а Кулиша отправили дослуживать на север в Алакуртти.

– Молодец, – говорил мне ротный. – Правильно все сделал. Не посрамил память деда. На такую медаль молиться надо.

С тех пор он регулярно предлагал мне остаться на сверхсрочную.

– Что тебе делать на гражданке? – задавал он мне один и тот же вопрос. – Ну, будешь ты работать в какой-нибудь конторе. Может быть, свою фирму откроешь. И что с того? Ты же настоящий боец. В тебе кровь воинов. Ты должен остаться.

– Не люблю войну, – отвечал я. – Хочу мирно созидать.

– Зря, – говорил он. – Но ты подумай все же.

Я даже и не подумал.

Медленно тянулся день за днем, и наконец, настал мой срок.

Падал пушистый снег. Я уходил на дембель.

– Не передумал? – спросил ротный, подавая мне руку на прощание.

Я, молча, мотнул головой.

– Ну, бывай, архитектор. Что-то сдается мне, ты еще вернешься сюда.

* * *

– Валера! Ты чего тормозишь! Тост давай!

Настойчивый голос Кожуры выталкивает меня из потока моей памяти. Поднимаю стакан.

– Поздравляю вас, симулянты! Мы на правильном пути! Желаю вам и себе в скором времени обмыть звезды героев!

Делаю большой глоток. Холодный спирт пьется как вода. Передаю стакан Роману.

– За нас, – коротко говорит тот и прикладывается к стакану.

– За мир во всем мире, – торжественно продолжает Кожура. – И пусть эти американские и советские награды в одном стакане станут его символом.

– Хорошо сказал, – Роман показывает большой палец.

Кожура допивает остатки спирта, после чего мы возвращаем награды на парадную форму.

Резко звонит телефон на тумбочке. Роман берет трубку.

– Да. Да, все хорошо. Да, полный сервис. Нет. Все хорошо. Спасибо.

Возвращает трубку на место.

– Администраторша звонила. Спрашивала, не надо ли еще чего.

– И ты сказал, что не надо, – ухмыльнулся Кожура. – А надо было телок заказать. Не догадался ты, дурачок.

– Сам козел, – огрызнулся Роман. – Я давно знаю, что у тебя пустая башка. Холодильник открыть не мог.

– Лучше пустота в башке, чем говно, – парирует Кожура. – А ты своим рождением осквернил этот мир, воистину.

По уже заведенной привычке они лениво переругивались.

«Опять старая песня», – подумал я, вставая с дивана. Подхожу к окну. За ним с высоты десятков этажей открывается вид на Москву-реку и Новоарбатский мост, или, как его тут зовут. Не знаю. Никакого Нового Арбата здесь нет.

С этого моста в моем мире стреляли танки. Мне было тогда совсем мало лет. Я смотрел расстрел «Белого дома» по телевизору и принимал это за увлекательную игру.

Выстрел. Танк судорожно дергается, и через миг – черное разрывается на белом.

Мост. Танки. Дым.

Мост, Танки…

Двумя годами ранее рухнул Советский Союз. Здесь, вернее там были тысячи людей. Они отстаивали свободу. Ликовали и радовались. Наверное, так радуется птица, которую выпустили из клетки. Радуется простору и высокому небу. Но птица долго прожила в клетке, слишком долго. А на воле надо самой добывать пищу, надо спасаться от хищников, надо выживать. За волю надо платить. Проходит время, и птица вспоминает, как безопасно и спокойно было в той клетке. В ней всегда был корм и вода. И птице хочется в клетку обратно. Но нет больше прежней клетки. Она выброшена на свалку… На свалку истории.

Мдя, что-то я в философию ударился. Зачем это тебе, Валера? Зачем тебе эти надсадные мысли? Все хорошо! Все прекрасно! Ты смотришь на социалистическую Москву с высоты этажей лучшего отеля. У тебя здесь прекрасное будущее. Если так дело пойдет и дальше, то наверняка погоны генерала тебе обеспечены. Не думай, не размышляй. Иди вперед!

– Эй! Валера! – слышу за спиной голос Кожуры – Ты, что там увидел?

Не успеваю ответить. Дверь в гостиную без стука открывается, и в неё, как ни в чем не бывало, входят три девицы в строгих серых брючных костюмах. На левых лацканах комсомольские значки.

– Здравствуйте, герои! – бодро заявляет одна из них. – К вам можно?

– Еще как можно! – немедленно активизировался Кожура, вскакивая с дивана. – Располагайтесь, будьте как дома! Проходите! Проходите!

Я удивленно вскидываю брови. Это же Жанна! Та самая, с которой я вальсировал в Ленинграде. А вместе с ней её ассистентки.

– Здравствуй, воин! – приветствует меня лично Жанна. – Вот и встретились мы с тобой вновь!

– Вы знакомы? – выпучил глаза Кожура.

– Конечно! – кивает Жанна. – Для тех, кто видит нас впервые, сообщаю – я корреспондентка телеканала «Комсомольская правда». Меня зовут Жанна, а это мои ассистентки Света и Тома.

– Здравствуйте! Здравствуйте! – повторяют Света и Тома. – Очень приятно. Очень.

– Мы пришли взять у вас интервью, – объявляет Жанна.

– Чего, чего? – тупо спрашивает Кожура.

– Взять интервью, – повторяет Жанна.

– Ха! Взять интервью это звучит так сексуально! – заржал Кожура, как конь.

– Прошу без пошлостей, товарищ боец. У нас мало времени. Девочки, приступаем.

– Вот так сразу? Без предварительных ласк? – Кожура отстраняется в нарочитом испуге.

Тома вытаскивает из сумочки микрофон. В руках у Светы, как по волшебству появляется портативная видеокамера.

– Кто из вас сбил вертолет? – спрашивает Жанна.

– Он, он, – Кожура и Роман указывают на меня пальцами.

– Очень хорошо! Я так и думала! Валерий, еще тогда на площади я почувствовала твою крепкую верную руку. Итак, бойцы, садитесь все вместе на диван.

Усаживаемся в рядок. Жанна пристраивается рядом со мной, так, что её округлые коленки касаются моих ног.

Света сует мне микрофон под нос. Тома вскидывает камеру.

– Товарищи телезрители! – бодро произносит Жанна. – Сегодня мы встречаемся с героями нашей великой страны, достойными сынами своего народа и отечества лучшими воинами планеты Земля, которые дали мощный отпор мировому злу и победили терроризм на корню. Они ответят на наши вопросы и расскажут нам, как все было. Свой первый вопрос я задаю герою, метко сбившему вертолет, начиненный террористами. Это Валерий Назаров. Здравствуйте Валерий!

– Здравствуйте, – отвечаю я.

– Скажите, пожалуйста, что вы чувствовали в тот миг, когда направляли ствол своего орудия на врага?

– Направлял ствол своего орудия, – пробормотал Кожура и неожиданно громко захохотал. Света и Тома хихикнули.

– Товарищ боец, – строго произнесла Жанна. – Прекратите это. Тут нет ничего смешного.

– Да я ничего, я так, – пожал плечами Кожура и коротко хохотнул.

– Итак, что вы чувствовали? – снова спросила Жанна. – Вы чувствовали гордость за Родину? Вы чувствовали, что стоите на рубеже, который должны защищать?

– Чувствовал, – кивнул я.

– Очень хорошо. А как вы это чувствовали? В чем это выражалось?

Я тупо пожимаю плечами.

– Выражалось в выражениях, – пояснил Кожура. – Он выразился вслух в своих чувствах, когда прямиком вертолету засадил. Я сам все слышал и видел.

– Я тоже, – подтвердил Роман.

– Так, – кивнула Жанна. – А что было дальше?

– Вертолет нае…, ой, извините, упал, воистину, – незамедлительно ответил Кожура. – А из него выскочили эти террористы с оружием. Они начали по нам херачить, извините, стрелять, ну а мы по ним. Часть их положили, а часть смылась в прерию.

– Очень хорошо, – Жанна на секунды задумалась. – Нам известно, что вы спасли офицера армии США. Расскажите.

– Этот офицер был телкой, – бодро сообщил Кожура. – Она была ранена. Мы не могли оставить американскую телку в беспомощном состоянии. Ребята, я верно говорю?

Я и Роман, молча, кивнули.

– Мы героически отстояли телку и потом занесли ее в самолет, – продолжил Кожура. – А потом на этом самолете разъе…, ой, извините, раздолбали всех остальных террористов.

– Очень интересно, – Жанна широко открыла глаза и придвинулась ко мне так, что я ощутил своей ногой её упругое бедро.

– Да, очень интересно, – согласился Кожура. – Дамы, а не заняться ли нам более интересным делом. Лично, я обещаю, что будет очень интересно. А ты Ромка обещаешь, что будет очень интересно? А ты, Валера, как настроен на то, чтобы у героев страны и всего мира взяли интервью по полной под бокал хорошего виски, рома, мартини и прочего пива?

Роман нагло хмыкает. Я одобрительно киваю.

– А вы наглецы, ребята, – с нарочитым возмущением произносит Жанна.

– Наглецы, наглецы, – кивают Света и Тома.

– Так вы против полного интервью? – удивленно спрашивает Кожура.

– Пожалуй, что нет. Не против, – отвечает Жанна.

– Не против, не против, – мотают головами ассистентки.

– Но вы все равно, наглецы, – добавляет Жанна.

* * *

– У тебя есть девушка?

– Нет.

Она поворачивается на бок, обнимает меня и внимательно смотрит мне в глаза.

– Не может быть. У такого героя и нет девушки?

– Девушкам не нужны герои. Им нужны подкаблучники, – нахмурившись, отвечаю я.

– Ты не прав. Настоящим девушкам нужны герои, а я настоящая девушка. Какой у тебя номер телефона?

У Жанны в руках мобильник. Изготовилась позвонить. Похоже, что она меня круто берет в оборот.

– У меня нет телефона. Нам запрещены телефоны.

– Запрещены? Тогда напиши мне письмо. Напишешь?

– Зачем? Мне еще служить и служить. Ты собралась ждать меня?

– Да, собралась. С таким героем судьба сводит только раз. Ты мой герой.

Невесело усмехаюсь. Какие знакомые слова. Как под копирку.

Воспоминания нахлынули на меня безжалостной холодной волной.

* * *

Вика была первой красавицей в нашем учебном потоке.

Мой герой. Так она называла меня.

Мы поженились на последнем курсе академии. Клялись в вечной любви.

Менее чем через полгода мне пришла повестка на призывную комиссию.

– Мой папа может сделать тебе белый билет. Зачем тебе эта служба? – отговаривала она меня.

– Настоящий мужчина должен стать бойцом, – отвечал я. – Ты же хочешь жить с настоящим мужчиной?

– Я тебя и так люблю, какой ты есть, – говорила она. – Ты мой герой.

Меня призвали осенью.

Мы писали друг другу письма, разговаривали по телефону.

За полгода до дембеля письма от неё стали приходить все реже и реже, но я не придавал тому большого значения, считая дни до окончания службы.

Последнее письмо ударило меня, как пуля в сердце. Я не верил, что так может быть.

Домой ехал в тайной надежде.

На звонок в дверь мне ответила тишина. Открыл замок ключом, который бережно хранил и пронес через всю службу. За дверью меня ожидала пустая квартира.

В тот вечер я напился до чертиков, и словно что-то надломилось во мне. Так ломается спичка на коробушке, зажигаясь зыбким огоньком. Огонек прогорел и рассыпался на холодном ветру забвения.

* * *

– Ты не веришь мне? У тебя печальный опыт? Расскажи, кто она была?

– Никто.

– Она бросила тебя?

– Она ушла. Ей нужен был не такой, как я.

– Ну и дура!

Она достает из сумочки листок бумаги и ручку. Записывает.

– Держи. Не потеряй. Там еще мой номер телефона. Если сможешь – позвони. Напиши мне обязательно. Я буду ждать.

Кладу листок на тумбочку рядом с кроватью.

– Расскажи, как там в Америке. Как там люди? Какие города?

– Я мало видел Америки. Страна, как страна. Люди, как люди. Две ноги, две руки. Голова.

– Ничего себе мало! Самого Президента видел!

– Президент это не люди.

– Все равно, тебе очень повезло. А я только в Болгарии была и в Чехословакии в командировке. Но разве это заграница? А так бы хотелось увидеть своими глазами Америку и то, что у нас тут говорят про эту страну.

– А что тут говорят?

Она кладет мне голову на плечо и вкрадчиво шепчет:

– Будто не знаешь сам. Нам всем со школы говорили, что Америка это страна без будущего. Простые люди там живут в нищете, а богачи жиреют. Нам говорили, что Америка и весь капиталистический мир скоро развалятся.

– Может быть, и развалятся.

– Обязательно развалятся, – убежденно заявляет она. – Будущее только за коммунизмом. Наша страна осуществила прорыв в научных достижениях. Мы опережаем капиталистический мир. Я очень рада, что вношу свой вклад в дело строительства светлого будущего всего человечества. Я всегда…

Её монолог оборвался на полуслове пронзительным звуком. Сигналил мобильник.

– Да, – отвечает она. – Да, товарищ директор. Интервью еще берем. Материал будет к вечеру.