Текст книги "Талисман для героя (СИ)"

Автор книги: Валентин Бабакин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

После ужина смотрели кино в клубе. Содержание его я не запомнил. Спал.

Вечерняя поверка. Прогулка. Отбой. Сон без снов.

Глава 17 ПОЛЕВОЙ ВЫХОД

Чтобы взойти на следующую вершину, надо спуститься вниз

И снова та же самая просека, да вот только на этот раз мы передвигаемся по ней не просто бегом, а с имитацией наступательного боя, то ползком, то перебежками. Взвода передвигаются с интервалами метров через сто. Наш взвод идет последним. Ритм передвижения рваный, и дыхание быстро сбивается.

Но мы теперь выносливые ребята. Нас так просто не утомить. Недавно был случай с Васей Мухой. Во время тренировки на спортивном городке Вася вступил в пререкания со Слесарчуком. Что там у них произошло, я так и не понял. Что-то Слесарчуку не понравилось в словах Васи. Недолго думая, Слесарчук наказал Васю десятью кругами пробежки по полковому стадиону, а это почти пять километров.

Но что такое пять километров для тренированного бойца, бегущего налегке? Вася бежал с наслаждением. Изредка он подпрыгивал козлом, размахивал руками, орал какие-то песни. На седьмом круге он нарочито подгибал и волок за собой ноги, поворачивался спиной, имитируя потерю ориентации, тупо раскрывал рот и закатывал глаза.

– Как я зае… (из уважения к литературному языку не могу здесь воспроизвести полностью, то, что он приговаривал при этом).

Закончив десятый круг, Вася, как ни в чем ни бывало, чеканным строевым шагом подошел к Слесарчуку.

– Ваше приказание выполнено! – доложил он бодро. – Готов выполнить любой приказ командиров и начальников.

– Силен, однако, – скривился в ухмылке Слесарчук. – Любой приказ выполнишь? Хорошо. На полевом выходе понесешь пулемет.

Рад стараться! – радостно заявил Вася.

Слесарчук выполнил обещание, и Вася несет пулемет. Эта штука тяжелее автомата будет раза в два с лишним. Но Вася только улыбается.

После просеки рота разделилась. Теперь у каждого взвода свой маршрут по карте с задачей выйти в условленную точку в заданное время. Но времени мало. Наш взвод спешит и бегом сворачивает с просеки вправо в густой лес. Нас ведет Васильев. Офицерский состав роты на этот раз предпочел не делить с нами все тяготы и укатил к месту дислокации взводов на боевой машине пехоты.

Примерно час мы ломимся через лес, затем выбираемся на грунтовую полевую дорогу. По сторонам дороги высокая трава. Стрекочут кузнечики. Над нами плывут облака. Кругом мир и покой.

Идем быстрым шагом. Васильев изредка заглядывает в карту и смотрит на часы. Похоже, что движемся в графике.

Я успеваю смотреть по сторонам. Вокруг раскинулись поля с перелесками. Вдали блестит речка.

Вьется пыль под сапогами…

Снова сворачиваем в лес. Под ногами мягко пружинит зеленый мох.

– Змея! – дико орет кто-то из бойцов. – Бей ее!

– Отставить! – останавливает его Васильев.

– Так она же ядовитая, товарищ старший сержант!

– В боевой обстановке боец не должен обращать внимание на всякую хрень и орать благим матом, привлекая внимание врага, – строго говорит Васильев. – Курсант Кичатов! Два наряда вне очереди!

– Есть два наряда вне очереди, – безразлично отвечает Кичатов. Ему не привыкать. Этот курсант не вылезал из нарядов по разным причинам. То он не побреется вовремя и со щетиной на щеках объявится на командном смотре на плацу, то сапоги у него грязные.

Я вижу змею справа от колонны. Извиваясь, она скрывается в траве. Это крупная гадюка. Ползи, ползи дальше тварь.

Я не боюсь змей. Наоборот, они у меня вызывают восхищение своей грацией, изяществом рисунка на коже и совершенством формы. В них таится дикая древность и холодная сила.

– Бегом марш!

То бегом, то шагом, то через лес, то через поле, вдоль ручья да по тропинке примерно через час выходим на широкую поляну. Здесь стоят большие брезентовые палатки. Возле них бойцы из нашей роты. Дымит походная кухня. На опушке леса притаились четыре боевые машины пехоты.

Это ротный лагерь и пункт назначения по карте.

Неужели все на сегодня?

Похоже, что все. Дальше каждое отделение нашего взвода ставит свою палатку. Земля внутри палатки устилается толстым слоем елового лапника, поверх которого укладываются шинели.

Чистим автоматы.

Кичатов скидывает бронежилет, но тут же получает еще один наряд вне очереди на этот раз от Слесарчука.

– Мы в боевой обстановке, – рычит Слесарчук. – Враг не дремлет и может открыть огонь в любой миг. Вам жить надоело, курсант?

В походной кухне получаем обед в котелки, набиваем до отвала животы, после чего заваливаемся рядом с палатками на траву. Но не все. Кое-кого из бойцов сержанты отправляют в боевое охранение лагеря.

Я лежу навзничь, раскинув в стороны руки. Надо мной синее небо с облаками. Стрекочут кузнечики. Щебечут птицы.

Красота!

Долгого отдыха не получилось. Улямаев объявляет построение и сообщает, что потерялся второй взвод под командованием старшего сержанта Болтовского. Связь со взводом есть, но они не знают, где находятся.

– Бараны! – недовольно рычит в адрес потерянного взвода Улямаев.

На карте обозначается квадрат возможного нахождения взвода, и мы, развернувшись в длинную цепь, бредем через лес.

Изредка стреляем в воздух одиночными холостыми, но только ворон распугиваем.

Через пару часов находим взвод километрах в пяти от лагеря на краю болота. Улямаев матами кроет Болтовского. Обещает его отправить под Мурманск, а тому видать уже все до лампочки. Только ухмыляется тупо. У него дембель через пару месяцев. А сам он из мест совсем недалеких. Из Выборга. Может быть, он уже невольно и направился в свои края. Кто его знает?

Возвращаемся в лагерь под вечер уставшие и грязные. Отдыха не получилось. А завтра самый трудный день. Предстоит марш-бросок с боями на сорок километров.

Снова чистим автоматы, ужинаем и заваливаемся спать в палатки.

Нам разрешают скинуть только сапоги и каски. Автоматы устраиваем себе под бок.

Комфорта – ноль. Не знаю, как там другие, но лично я проваливаюсь в сон без сновидений.

* * *

Ночь проходит, как один миг.

Утром просыпаюсь от рева самолетных двигателей.

– Подъем! – прорываются сквозь рев истошные крики сержантов. – Воздушная тревога!

Выбегаем из палаток и бестолково топчемся. Кто-то забыл прихватить оружие и рвется назад в палатку. Кто пытается намотать портянки и обуться. Над нами в небе заворачивают фигуры высшего пилотажа два боевых истребителя типа «Тайфун». Истребители разделяются. Один уходит вертикально в небо и зависает коброй, другой стремительно пикирует на нас, имитируя атаку с пуском ракет.

– Заградительный! – орет Братухин.

Мы всей ротой падаем навзничь на землю, устремляем стволы вертикально вверх и палим в воздух очередями.

Истребитель выходит из пике и проносится над нами на высоте сотни метров. Не знаю, насколько уж эффективен этот прием так называемого заградительного огня для поражения этой боевой машины. Но мы применяем его. Нас так учат здесь. Но я понимаю, что в настоящем бою, даже при таком поражении самолета, мы будем уничтожены его ракетами.

Самолеты уходят за горизонт.

– Отбой воздушной тревоги! – оповещает Братухин. – Полчаса на сборы и завтрак!

Весело начался день!

Через полчаса рота строится в колонну, с места бегом устремляется через лес, вскоре выбирается на широкое поле и разворачивается в боевой наступательный порядок.

– Бамм! Бамм! – слышатся глухие разрывы издалека. Над полем взлетают дымы ширасов, а от дальнего края поля навстречу нам двигаются пять танков.

– Рота ложись! Ложись! – слышатся команды над полем.

Мы падаем ничком.

– Гранатометчики к бою!

В каждом взводе по три гранатометчика, по одному в каждом отделении.

Гранатометчик нашего отделения литовец Лауринавичус встает на одно колено и кладет на правое плечо гранатомет «Шершень».

Танки приближаются на расстояние поражения гранатомета.

– Огонь!

Гранаты летят в цель. Они учебные и не представляют опасности для боевых бронированных машин.

Танковая атака успешно отражена. Танки разворачиваются и уползают в лес. Рота поднимается и продолжает движение развернутым строем через все поле. На краю поля у кромки леса останавливается, строится в походную колонну, начинает движение и разделяется по взводам.

Наш взвод сворачивает в лес на грунтовую дорогу. Бежим по ней, взбивая пыль. Над нами проносится боевой вертолет «Призрак».

Снова какое-то поле. На его правом краю невысокий холм с пологими слонами. Над холмом медленно поднимается бурое грибовидное облако. Слышится нарастающий гул.

Блин! Да это же имитация ядерного взрыва!

– Вспышка справа!

– Мы падаем ничком головой от взрыва. Лежим.

Проходит минута, другая.

– Отбой ядерной атаки!

Поднимаемся на ноги. Бурый гриб превратился в размытое облако.

– Газы!

Напяливаем на головы противогазы.

– Бегом марш!

Бежим. Клапаны противогазов протяжно хрюкают. Дышать через фильтры тяжело. Было дело, когда некоторые бойцы удаляли эти клапаны, чтобы обеспечить прямой приток воздуха под маску. Но после того, как наши сержанты пару раз загнали нас на учебном поле в окопные блиндажи, кинули туда дымовые шашки и заперли двери, никто более не решался рисковать здоровьем.

Лучше потерпеть с десяток минут бега в противогазе, чем кашляя на карачках выползать из задымленного блиндажа.

Мы терпим и добегаем до окраины небольшого поселка.

– Шагом! Отбой газовой атаки! – командует Васильев. Хорошо ему вместе со Слесарчуком и Тимощенко. Сержанты без противогазов бегут. Они в свое время отбегали.

Сдергиваем противогазы. Из них выливается почти по стакану пота. Идем медленно.

– Шире шаг! – командует Васильев.

Из-за косых заборов тупо выглядывают местные аборигены.

– Урррааа! – слышится истошный вопль. Нас нагоняет какой-то грязный тщедушный мужичонка в рваной тельняшке и семейных черных трусах. Он всклокочено бородат. На его ногах кирзовые сапоги, а на голове офицерская фуражка без кокарды.

Поравнявшись с первым рядом взвода, он переходит на строевой шаг и подносит правую ладонь к фуражке.

– Здравствуйте товарищи бойцы! – истошно орет он. – Красная армия всех сильней! Несокрушимая и легендарная!

– Привет верховному главнокомандующему! – браво отвечает ему Васильев, а Слесарчук и Тимощенко раскатисто ржут как кони.

– Как жизнь боевая? – спрашивает Васильев.

– Слушайте сводки с фронта! – исходит радостным воплем мужичонка. – Сегодня самолет Илья Муромец вывалил свою огромную боеголовку и спустил все на вражеский город! Наши доблестные генералы несколько раз ввели свое огромное войско в самый центр вражеской армии! Великобритане и англичанцы не устоят! А мы… Мы только одним выстрелом можем превратить Хиросиму в Нагасаки! Ура!

– Это же дурак, – уверенно и громко заявляет Вадик Павлов.

– Да? А как ты догадался? – усмехается Слесарчук. – Но не скажи. Это же Филя. Он местный мудрец и супервоин. Он тут бойцов нашего полка вот уже скоро как десять лет подряд встречает и наставляет на путь истинный. Филя, выдай мудрость!

– Ха! Ха! – хохотнул дурак. – Кому приятно узнать, что он скот? Крупный поголовный скот. Мелкий поголовный скот. Истинный скотобоец! Ваше скотоподобие! Свиноматерь! Одна голова все же лучше, чем две жопы. Хи-хи.

– Молодец! – похвалил его Слесарчук.

– Керосин, соляра, нутряной газ, – продолжил дурак нести чушь. – По образу и скотоподобию! Пришел, увидел, пристрелил. Прочистка мозга сантехническим вантузом. Недорого. Полное просветление и светлый путь! Ура, товарищи!

– Воистину! – неожиданно заорал Кожура. – Смиряю! Имеются смирительные рубашки всех размеров и фасонов! Цены договорные!

– Разговоры в строю! – прикрикнул Васильев. – Шире шаг!

– И не показывайте мне тут свой семипудовый мозг! Чем тверже лоб, тем мягче мозги! Воистину! – вошел в раж дурак. – В бескрайней плоти нашей партии сокрыта мудрость великая! Слава КПСС!

– Все, Филя! Иди домой! Тебе в сортир пора, – отмахнулся Васильев.

– Хочешь похудеть? Заведи глистов! Дебилы это мускулы человеческого общества! Ленин! Партия! Комсомол! – продолжал вопить дурак, семеня рядом со взводом. – Игого, поет лошадка! Баллада о жеребце! Ты в битве победил оленя, теперь его рога твои! Несите добро людям!

– Бегом! – скомандовал Васильев.

– Премного благодарен! Премного, мои братия по разуму! – истошно завопил и прибавил вслед за нами прыти дурак. – Благодарю за беседу премудрую! Гы, гы, гы! Под знаменем марксизма-ленинизма вперед к победе коммунизма! Эть! Пэнь! Эть! Пэнь!

– Быстрее! – поторопил нас Васильев. Мы прибавили темп, и дурак мало-помалу стал отставать.

– Коммунизм грядет! За родину в огонь! Отхожу по нужде крупной! – вопил он нам вслед. – Эх, вся наша партия да, да! Моя огромная глиста!

На окраине поселка он совсем отстал. Спектакль-бенефис закончился, и снова по сторонам дороги потянулись поля с перелесками. Иногда нас обгоняют редкие машины, и мы вдыхаем полной грудью пыль из-под их колес.

– Шагом, – скомандовал Васильев и закашлялся.

Медленно бредем по обочине, глотая пыль. Изредка прикладываемся к фляжкам с водой. Васильев время от времени разговаривает с кем-то по спутниковому телефону.

Спутниковый телефон, это хорошо, но для надежности связи есть еще портативная походная рация. Этот аппарат величиной в два кирпича тащит за спиной курсант Асанов.

– Привет, дохляки! – слышится бодрый клич.

Нас бегом нагоняет третий взвод во главе со старшим сержантом Кершисом.

– Чего тащитесь? – на обгоне ехидно спрашивает он.

– Тише едешь, быстрее будешь, – отвечает Васильев.

– Ага, быстрее, – Кершис коротко хохотнул через плечо. – В жопе.

Но смеется тот, кто смеется последним. Обогнав нас метров на сто, бегуны резко тормозят и топчутся на месте. Что-то там не так. Поравнявшись с ними, мы видим, что у них свалился от усталости боец. Его подхватывают под руки и волокут, матерясь. Боец тупо перебирает ногами.

– Убитый раненого тащит! Гы, гы, гы, – злорадствует Вадик Павлов.

– Бегом! – с ухмылкой командует Васильев, и мы со свежими силами устремляемся вперед, оставляя третий взвод далеко позади. Бежим примерно пару километров и снова шагаем.

Переходим по мосту тихую неширокую речку. За ней путь нам пересекает большое стадо коров. Животные бредут плотно и медленно. Мы вынуждены остановиться. Пастуха поблизости не видать. Возможно, что прилег отдохнуть где-нибудь под кустом в тени, да и заснул.

Васильев, не желая терять время на вынужденную остановку, палит в воздух из автомата, надеясь разогнать стадо в стороны. Куда там! Животные даже ухом не ведут и тупо продолжают движение.

– Вот же скоты! – Слесарчук опрометчиво пинает в зад одно из животных. Животное останавливается и разворачивается на Слесарчука. Тот пятится.

– Это же бычара! – выдыхает Васильев.

Да, это точно бык. Здоровущий такой – в самом расцвете сил.

Бык роет копытом землю. Глаза его наливаются кровью. Проходит секунда, другая и эта огромная животина бросается на нас тараном.

С воплями рассыпаемся в стороны.

Бык останавливается, топчется на месте и яростно фыркает.

– Ну, я тебе сейчас! – Слесарчук достает из кармана взрывпакет, поджигает фитиль и бросает в быка. Тот шарахается от взрыва и, подняв хвост, бежит к своим коровам.

– Эй, бойцы! Вы чего тут шумите!

Из леса появляется мужик на гнедой лошади. В руке у него длинный кнут. Это пастух.

– В корриду играем, – недовольно отвечает Слесарчук. – Твоя скотина тут разбушевалась, дядя.

– И кто кого? – усмехается мужик. – Я вижу, что эта скотина приказала вам разойтись.

– Битва закончилась ничейным результатом, – отвечает Василев. – Слушай, товарищ стадный командир, а далеко ли еще отсюда до Лесной Поляны?

– Еще километра четыре по дороге, – машет рукой пастух. – А вы, никак, заблудились?

– Гвардейцы не могут заблудиться, – гордо отвечает Васильев. – Гвардейцы врага сами могут ввести в заблуждение. Взвод! В походную колонну становись! Шагом марш!

– Броня крепка, и танки наши быстры! – орет нам вслед пастух и ловко щелкает кнутом.

Мы двигаемся дальше. Снова бежим и вскоре минуем небольшой поселок. Судя по дорожному указателю, это и есть та самая Лесная Поляна, о которой спрашивал Васильев пастуха.

Время близится к обеду. Неплохо было бы подкрепиться, но Васильев гонит нас без остановок, все более взвинчивая темп.

Над нами низко пролетает вертолет. Вдали из-за леса поднимаются черные дымы.

Васильев все чаще переговаривается по спутниковому телефону.

Сворачиваем с дороги направо в лес в сторону дымов и натыкаемся на старинные каменные развалины, поросшие травой и кустами. Тут Васильев приказывает остановиться.

– Привал, – говорит он.

Мы все валимся там, где стояли, не чувствуя ног. Проходит минута, другая.

Васильев изредка посматривает на часы и прикладывается ухом к телефону. Говорит тихо и коротко. Можно разобрать только отдельные слова. Точка сбора. Время. Атака. Готовность.

Слышится звук вертолета, но саму машину не видно за густыми кронами деревьев.

– Товарищ старший сержант, мне по нужде крупной сходить надо, – заявляет Кичатов.

– Обойдешься, – отмахивается Васильев.

– Товарищ сержант! Мне приспичило!

– Очень хорошо! Будешь газовой атакой противника побеждать!

– Товарищ сержант! Я уже атакую!

– Три минуты. Время пошло, – презрительно произносит Васильев. Кичатов срывается с места, как спринтер со старта и скрывается в развалинах.

Вернулся в пределах отведенного времени со ржавой каской в руке.

– Вот нашел там, – показывает на развалины.

Каска советская. В ней пулевое отверстие.

– Положи, – строго произносит Васильев. – Тут много такого. Бои здесь были не слабые. Бывало, что мы и кости находили.

Он снова смотрит на часы, а затем прикладывается к телефону.

– Так точно! Есть на юго-запад. Так точно…

Слушая его, я решил, что скоро мы будем атаковать, и не ошибся.

– Взвод! В колонну по два становись!

Выполнение этой команды стоит всем нам больших усилий. Ноги будто ватные.

– Быстрее! Шагом марш!

Идем через лес и по команде разворачиваемся в цепь. Выходим на широкое поле. Здесь на кромке леса Васильев нас останавливает. Над полем дымы от взрывов ширасов. Вдали за дымами примерно в километре от нас возвышенность. Туда и будет атака.

Стоим. Ждем.

Справа из-за леса взлетает красная ракета.

– Вперед! – командует Васильев.

Быстрым шагом цепью движемся через поле.

Нарастает вой, давящий уши. Над нами проносятся ракетные снаряды и разрываются на возвышенности. Грохот настоящих взрывов раскатывается над полем.

Вот это да! Неплохой спектакль нам тут создали! А если какой из снарядов не долетит и по нам жахнет? Всяко же может быть. Да и черт с ним!

Справа вижу еще одну атакующую цепь. Это еще какой-то взвод. Отсюда не разглядеть какой.

Дымы от взрывов полностью накрыли высоту.

– Бегом! По высоте огонь!

Бежим в дымы. На ходу палим перед собой холостыми.

Над нами проносятся два истребителя. Затем над полем появляется штурмовой вертолет «Бурун». Он наворачивает над нами широкие круги.

– Рррраааа, – доносится слева боевой клич. Вижу пехотную цепь по левому флангу, а за ней еще одну. Вся рота идет на высоту.

Взбираемся по склону, изрытому снарядами.

За спиной слышу звук вертолета. Оглядываюсь. В сотне метров от нас низко над полем завис транспортный вертолет «Шмель». Из его брюха один за другим выпрыгивают бойцы. Десант никак?

– Противник с тыла! – слышится чей-то возглас.

Разворачиваем цепь и движемся на десантников. Стреляем. Они стреляют в ответ и отступают, а вертолет набирает высоту и улетает.

Над полем взлетает белая ракета.

Все. Отбой. Мы победили. Смотрим вокруг. Потерь нет? Где Картбаев? На этот раз он здесь. Усталый, но на ногах. Где Мусаев? Тоже тут.

Через поле катится боевая машина пехоты. Останавливается на высоте. Из машины выбирается офицерский состав роты вместе с комбатом Сенцовым. К нему подбегает Братухин, что-то докладывает. Сенцов хлопает Братухина по плечу. Однако, доволен комбат!

– Красота! – довольно восклицает Вадик Павлов, снимая каску вместе с пилоткой и вытирая ладонью пот со лба. – Основной этап позади. Завтра протопаем с десяток километров, а потом и в отпуск, как обещал комбат.

– Мало ли, что он на ком обещал, – мрачно ухмыляется Кожура. – Мое духовное просветление, наступившее опосля сего физического напряга, и прочищенный командами командиров мозг, подсказывают мне приближение свыше некого необратимого рокового события. Воистину.

Как ни странно в его словах прозвучала истина, в чем я скоро убедился.

Вертолет «Бурун», что все это время кружил над полем, снижается и касается земли в полусотне метров от нас. Дверца в его борту открывается и оттуда резво выпрыгивает полковник Зверев.

– Рота! Повзводно в две шеренги становись! – истошно орет Сенцов.

– Становись! – хрипит Братухин.

– Становись! Становись! – разносятся команды над полем.

Рота построена. Я стою в первой шеренге.

– Раавнясь! Смирно! – вопит Сенцов и строевым шагом направляется к Звереву.

– Товарищ командир полка! Вторая рота первого батальона…

– Отставить! – машет рукой Зверев. – Вольно!

– Вольно! – командует Сенцов.

– Спасибо за службу, товарищи бойцы! – благодарит нас Зверев.

– Служим Советскому Союзу! – дружно отвечаем мы.

– Товарищи бойцы! – продолжает Зверев. – По поручению Генерального штаба Вооруженных сил СССР я уполномочен сообщить вам, что правительство США, несмотря на значительные разногласия во внешней и внутренней политике между нашими государствами, приглашает трех лучших бойцов нашего гвардейского полка для участия в боевых соревнованиях воинов стран НАТО в штате Аризона.

– Ё-мое, – бормочет Вадик Павлов.

– Все бойцы у нас лучшие, – гордо и самодовольно заявляет Зверев. – Но есть среди вас один боец, который лучший из лучших. Он скромен, смел, обладает воинской смекалкой и по призванию истинный боец! Истинный, да! Он крутой боец и покажет этим империалистическим салагам, как надо воевать. Этот боец среди вас! Кто он? Скажите мне!

– Назаров это! – вопит, кто-то из строя.

– Назаров! Назаров! – раздаются крики, а уже через, какие-то секунды мою фамилию дружно вопит вся рота.

– Точно! Это Валерий Назаров! – надсадно орет Зверев. – Боец Назаров! Выйти из строя!

Я подчиняюсь приказу. Зверев подходит ко мне и с замаху хлопает меня по плечу.

– Богатырь! – гордо заявляет Зверев. – Гордись! Тебе строй пред врагами держать! Тебе отпор давать! Тебе за Родину отвечать!

Я тупо стою по стойке смирно. Что это? Зачем? Зачем мне это надо? Какая еще Родина? Какая Америка? Я не хочу! Какого черта?

– Товарищ полковник, товарищ командир, я не знаю, я не достоин, – тупо бормочу я. – Есть другие бойцы. Я не тот, кто вам нужен. Я не готов.

– Молчать! – заорал Зверев. – Молчать! Скромность украшает человека! Но истинный мужчина украшений не носит! Я приказываю тебе защитить честь страны! И никаких возражений! Здесь не возражают! Это приказ! Выполнять приказ!

– Есть выполнять приказ! – нарочито бодро и браво выкрикиваю я.

– Так-то лучше будет! – хмыкает Зверев. – А соратниками тебе будут два крутых бойца. Они были когда-то вместе с тобой симулянтами в психушке, но в нашем полку обрели истинный путь воина. Кожура!

– Я! – отзывается Кожура.

– Выйти из строя!

– Дуров!

– Я!

– Орлы! – восторженно вопит Зверев. – Три богатыря! Вот они, воины великой страны! Они покажут империалистическим агрессорам, что, где и почем! Они не подведут! Ура!

– Урррааааа! – истошно орет вся рота.

– Воистину пути господни неисповедимы, – многозначительно произносит Кожура.

– Вы срочно направляетесь в расположение полка, – заявляет нам Зверев. – На подготовку к отбытию в США один день.

К нам подкатывает боевая машина пехоты.

Глава 18 МАТРЕШКА С ВОДКОЙ

Дурак, совершенствуясь, становится круглым

Сборы наши были не долги, сродни боевой тревоге. Но прежде с нами провел разъяснительную беседу замполит роты Ломодуров. Перво-наперво он сообщил, что зеленый свет на проезд за рубеж дан нам на самом высоком уровне в результате личной договоренности Президента США и генерального секретаря ЦК КПСС Сергея Николаевича Жукова.

И далее Ломодуров торжественно заявил, что все это вместе взятое накладывает на нас огромную ответственность.

– Вы должны помнить ежечасно и ежесекундно, что едете туда вовсе не на прогулку, а в качестве представителей великой страны, – назидательно заявил он и окинул нас грозным взглядом, как бы, оценивая нашу боеготовность к решению поставленной перед нами задачи.

– США нам не друг, – продолжил Ломодуров. – Они, так сказать, там наш противник. И если они пригласили нас туда, то это не значит, что они нам друг. Это хуже врага. Это наш заклятый друг. Помните! Это значит только одно – они хотят усыпить нашу бдительность и, таким образом, проверить нашу боеготовность. Вот. Они будут там смотреть во все свои перископы и бинокли, как мы тут повышаемся. И мы должны им показать это. Мы должны им показать все! И я уверен, что мы покажем. Я буду там, рядом с вами и вместе мы покажем им кузькину мать! И еще! Всем держать язык за зубами. Болтун – находка для шпиона. Вы все поняли?

– Так точно, – лениво кивнули мы.

– И еще очень важная политическая новость, которую только, что сообщили по каналам ТАСС, – патетически вскинув голову, продолжил замполит. – Товарищи! Только что стало известно, что Фронт народного освобождения Матубу перешел в решительное наступление на хунту. Вооруженные революционные отряды успешно продвигаются на юг. Вне всякого сомнения, хунта будет разбита. Ура, товарищи! Решающая битва еще впереди, но я уверен, что победа будет за нами… вернее за народными массами.

Он еще много чего говорил о необратимости мировой социалистической революции, о повсеместной победе коммунизма на планете Земля и счастливом будущем человечества, а мы стояли перед ним втроем по стойке смирно, пока Кожура не уснул стоя и не свалился прямо перед замполитом лбом об пол.

Ломодуров резво в испуге прыжком отскочил назад.

– Что? Что такое! – завопил он.

– Извините, товарищ старший лейтенант, – забормотал Кожура поднимаясь. – Утомился вот в обстановке полевого выхода! Прилег отдохнуть.

– Издеваешься!

– Никак, нет!

– Два наряда вне очереди!

– Так не успею же. Завтра утром отправка.

– Тогда в сортир! Почистить все очки до хрустального блеска!

– Есть, – буркнул Кожура и пошел отбывать наказание.

* * *

Рано утром, на рассвете в новой с иголочки полевой форме доставили нас вездеходом командира полка на военный аэродром под Всеволожском и высадили прямо на летном поле. Мы глазам своим не поверили. Перед нами персональный борт командующего Ленинградским военным округом.

Его совершенные формы сочетали в себе стремительность сокола и мощь беркута.

Боевые характеристики этого самолета «Сварог – С500» были засекречены, но я знал, что он обладает сверхзвуковой скоростью, мощным вооружением, многофункциональной защитой и способен выполнять самые различные боевые задачи.

Заходим на борт в пассажирский отсек мест на тридцать. Широкий проход. По его сторонам кресла из натуральной белой кожи. Широкие иллюминаторы из бронированного стекла.

– А здесь круто! – восхищенно обмолвился Кожура, устраивая свою задницу в одном из кресел. – Мне нравится эта поездка.

С нами летел замполит роты, в качестве руководителя делегации и, ясно дело, для присмотра.

После того, как мы расселись в отсеке, он решил с нами вновь провести политбеседу и приступил к этому делу с налету. Чего только не нес. Выпучив глаза, он поведал нам обо всех ужасах капитализма и его потаенных ловушках, в число которых, само собой, входили уловки с американскими проститутками. По словам замполита они стоят там на каждом углу, на самом деле являя собой замаскированных агентов ЦРУ, которые во время полового сношения выведывают у ничего не подозревающих клиентов важные государственные секреты и мало того вербуют их для шпионской деятельности против собственного отечества.

– Руссо туристо! Облико морале! – невольно вырвалось у меня негромко, но замполит услышал и прервал свою речь.

– Что? Что вы сказали, товарищ Назаров? – настороженно спросил он.

– Это в переводе с языка испанских революционеров означает, что русский солдат обладает самым стойким моральным обликом в мире, – пояснил я. – Вы можете не волноваться за нас, товарищ замполит. Мы идейно закаленные бойцы. Нам не страшны американские проститутки. Они нас не достойны.

– Точно, товарищ Назаров! Вы правильно все поняли. Так держать! – закивал замполит. – Товарищи бойцы, мы сейчас будем взлетать. С кресла не вставать без нужды. Только в сортир.

После этих слов он достал из обшарпанного портфеля бутылку коньяка. Открыл. Жадно отхлебнул.

Взлетаем круто, аж уши плотно заложило.

Полет выравнивается. Замполит несколько раз прикладывается к бутылке и резко засыпает.

Летим налегке. Весь наш боевой скарб, включая оружие и боеприпасы, коими нас с лихвой и под завязку снабдил комполка Зверев с напутствием – показать этим заокеанским недругам настоящий советский боевой фейерверк, был помещен в грузовой отсек.

Полет предстоял без промежуточных посадок.

Роман с Кожурой о чем-то лениво переговаривались, а я прильнул к иллюминатору. За ним под крылом самолета пестрым лоскутным одеялом проплывала земля. Усталость от полевого выхода и сборов прессовала меня катком, заставляя смыкать тяжелые веки, но заснуть не удавалось. Радостные мысли одолевали меня. Вот уж не думал, не гадал, что побываю в Америке. Все-таки хороша жизнь, и жить хорошо! Главное это правильно принимать решения и верно оценивать все жизненные обстоятельства, и тогда судьба вознаградит тебя сполна.

Я чувствовал, что стою на верном пути и весь мир открыт предо мною.

Это здорово! Это прекрасно! Это истинная гармония!

Каток усталости все же постепенно придавил мои мысли, заставил сомкнуть веки и погрузил в глубокий сон. Проснулся я от ощущения какой-то беспокойной возни в салоне самолета.

Неподалеку от меня топтался летчик. Он склонился к замполиту, что-то ему говорил, а тот тупо смотрел на него сонными глазами цвета болотной жижи. Летчик изредка нервно тряс головой и разводил руками.

– Какого хера?! – прорвался сквозь шум двигателей возглас замполита. – Да ну на хер!

Он вскочил и ринулся в кабину пилотов. Летчик поспешил за ним. Примерно через пару минут замполит выскочил из кабины обратно в салон. Его красная пьяная морда выражала тупое недоумение. Он склонился раком, выглянул в иллюминатор сначала по правому борту, затем по левому, выпрямился и забегал взад-вперед по проходу меж креслами, как крыса в клетке. Свои пробежки он сопровождал отрывистой матерщиной.

Во время очередного такого забега на сверхкороткую дистанцию его жесткое бедро ощутимо задело плечо спящего Кожуры.

– А! Что! Где?! – завопил Кожура, разбудив тем самым Романа, сопящего с ним по соседству.

– Прилетели? – сонно поинтересовался тот.