Текст книги "Наследники иллюзий (СИ)"

Автор книги: Валентин Зеньковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Федя достал из большой спортивной сумки джинсы в фирменном целлофановом пакете.

–Спасибо, дядя Федя! -воскликнул Степан и убежал в свою комнату.

–А что у вас новенького? – спросил Федя.

–Да вот, папашке нашему перестройка окончательно в голову ударила, – сказала Юля. -Иммигрировать собрался.

–Юра! Ты ли это? -удивился Федя. -И куда? Как? Ты же в Моссовете работаешь, член КПСС! Неужели враги завербовали?

–Я серьезно решил, – сказал Юра. – Что посоветуешь? Как это получше сделать?

–Вы все втроем собираетесь? – спросил Федя.

–Нет. Юля ни в какую не хочет, – ответил Юра. – Продолжает верить, что у нас наступят времена всеобщего изобилия и счастья. Увлекается каким-то Ельциным. Я не возражаю, но с меня довольно. Не хочу здесь больше время тратить. Хочу уехать.

–Ты готов бросить жену и сына? Не верю своим ушам! – рассмеялся Федя. – С вами, конечно, весело, но устал я сегодня, ребята! Весь день проходили по мастерским художников с каким-то мужиком в штатском, который корчил из себя знатока живописи. Было очень смешно. С нами ещё была искусствовед из Соттбис. Так она его постоянно подкалывала. Нормальная такая тётка. Ой, как же я измучился за сегодня! Это вам.

И Федя пододвинул ногой свою громадную спортивную сумку.

–Ты о нас заботишься как отец о детях, -воскликнула Юля, разглядывая содержимое сумки. – Как тебе удалось провести это всё через границу? Еда, вещи, книги... Шаламов! Жаль, я уже в самиздате прочитала.

–Со мной дипломат летел. Их багаж не досматривают, – пояснил Федя. -Я его попросил, он помог. А насчет отъезда я тебе сразу скажу. Если подашь в официальном порядке, у тебя будут проблемы. Ты работник Моссовета, член КПСС. У тебя определенно есть какая-то форма допуска к государственной тайне. Нет, так просто тебя не выпустят. Вот если бы ты был маргиналом, тогда другое дело! Тебе лучше поехать в очередной раз с туристической группой зарубеж и там сбежать. Попросить политическое убежище. Я помогу. У жены большие связи. Мы поможем, только сообщи заранее, куда и когда ты выезжаешь, как турист. Я там тебя и встречу. Жена, кстати, открывает крупный бизнес в медицинской сфере. Идея моя, деньги – её. Сеть клиник по всему миру. Придумал название. "Клиники Маха". В честь меня. Нужны надежные сотрудники, так что без работы заграницей ты, Юрка, не останешься. Всё сделаем как надо. Не боись. Главное, вырвись из этого вонючего сарая, а там всё будет хорошо.

–Слушай, Федя, тут ещё одно дело, -начал Юра. – Хочу с тобой посоветоваться.

–Вот-вот, расскажи ему про инсталляцию, – подхватила Юля.

–Что за инсталляция? Любовницу завёл? – Федя подмигнул. -Ты, Юль, не смотри, что он лысый. Женщинам всякие нужны.

И Юра рассказал, как доверил свои планы относительно иммиграции искусствоведу из Соттбис и как ему предложили изображать Горбачёва.

–Ты дурак? -Удивился Федя. – Юля, он у тебя дураком стал? Вообщем, моли Бога, чтобы она не настучала на тебя. Она знает твои данные? Фамилию, адрес, телефон?

–Знает только фамилию и имя, – сказал Юра.

–Ты же понимаешь, что если информация о твоих тайных намерениях просочится наружу, за границу, даже туристом, тебя уже не выпустят. Ну, нет, Юль, я не заметил, когда он идиотом стал?

–Вот-вот, слушай умных людей, – поддержала Юля.

–Ладно. Не усугубляй. Баба она вроде бы нормальная, может и пронесет, -успокоил Федя. -Но ни в каких инсталляциях не участвуй.

–Вот, понял? – снова поддержала Юля.

–Эх, Юлька! И почему у нас с тобой тогда ничего не вышло? – Воскликнул Федя. – И что ты нашла в этом наивном дурачке? Помнишь, ведь это я с тобой первый познакомился тем летом в Ливадии. Вот так всегда! Всё лучшее отдаёшь другу. Ну, ничего. Иммигрирует Юрка, буду к тебе чаще наведываться. Скрашивать одиночество.

–Ты, Федя, не забывайся! -Юля пхнула ногой спортивную сумку. – Нас этим не купишь.

–Этим да, согласен. – усмехнулся Федя. -Но я б тебе мог и брильянты в золоте привезти. И когда у вас уже в эсэсэсэре начнётся сексуальная революция?

–Нам, кстати, надо бы предварительно развестись, чтобы ко мне претензий не было. Одно дело действительный муж убежал, а другое дело бывший, – заметила Юля.

–Верно говоришь, – поддержал Федя. – Юра, нельзя только о себе думать. Ты-то убежишь, а она тут останется. И неизвестно ещё как у вас здесь ситуация повернется. Ой, нравишься ты мне, Юлька! Умная баба.

–Как джинсы на мне сидят? -в дверях кухни появился Степан.

Взрослые переглянулись.

–Я ж тебя звал, Стёпыч! Ты чего, не слышал? – спросил Федя. – Я тебе ещё футболку привез. Хотел, чтоб ты примерил.

–Ой! А я музыку в своей комнате врубил. Не слышал вас, – сказал Степан. -Извините, дядя Федя. А что за футболка?

–Джинсы хорошо сидят. Как влитые, – заметила Юля. – А теперь Степа, иди спать. Не забыл, что завтра в школе контрольная?

Степан ушел.

–А если он слышал? -заволновался Юра.

–Он ничего не слышал. -успокоил Федя. – Юлька скажет ему, когда ты слиняешь.

Из-под подушки послышалось сдавленное жужжание телефонного звонка.

–Ну, всё, Юрка. Ты – под колпаком, -засмеялся Федя.

Юля подняла подушку и сняла трубку.

–Юра, это тебя. Женский голос.

Юре было стыдно себе признаться, но он очень обрадовался, услышав в трубке голос Стеллы.

–Меня заменили. Да, просто заменили, – ответил Юра. Стелла волновалась, почему его сегодня не было. – Назначили другого чиновника, чтобы вас сопровождал. Всё в порядке. Не волнуйся. Да. Здоров я. Отравления не было. Не было. Встретиться? По вопросу участия в инсталляции? Ой, дай подумать.

Юра вопросительно посмотрел на Федю и Юлю. Федя скривил лицо, пожал плечами и развел руки. Юля строго смотрела на мужа.

–Понимаешь, я весь день на работе,– объяснил Юра. – Вечером? Завтра? Ненадолго? Хорошо. У гостиницы Космос? Ладно. Хорошо. До завтра.

–Ты зачем согласился? – спросила Юля.

–Вот и повод для развода, – хихикнул Федя.

–Не собираюсь я никуда идти! -ответил Юра. -Но отказать напрямую неприлично. А вот когда я не приду, она сама всё поймёт.

Но на следующий день после работы Юра явился в назначенное место точно в назначенное время. Он стоял перед входом в гостиницу Космос и мысленно искал этому оправдание.

–Я пришёл сюда, потому что никогда не изменял Юле. Даже не смотрел на других женщин. У меня даже нет эротических видеофильмов, не говоря о порнографии. Та кассета не в счет. Её Степка в видеомагнитофоне, наверное, забыл. Дрочит, подлец! Хотя, не исключено, что Юля смотрела. Ведь у нас с ней уже давно нет близости. А нет близости, потому что не хочется. А не хочется, потому что всё происходящее между нами уже известно и предсказуемо. А известное и предсказуемое – не волнует. Позавчера я весь день провел со Стеллой. И это был мой лучший день за многие годы. Мне уже за 40, а я никогда ни с кем кроме жены не был. Я хочу попробовать. Я имею право, потому что мы с Юлей разводимся. Да даже если бы и не разводились. Имею полное моральное право.

Юра посмотрел на часы. Стелла опаздывала на 3 минуты.

Из дверей гостиницы вышли две девушки, одетые в модную варёную джинсу. Одна осталась стоять у дверей, а другая подошла к Юре.

–Вы Мериков? -спросила она. Юра кивнул. Он слышал, что у гостиниц с интуристами работают проститутки.

–Вам Стелла просила передать записку, – девушка протянула Юре лист бумаги. сложенный вчетверо.

Юра взял у девушки записку.

–А если она приглашает к себе в номер? Но почему сама не спустилась? Приняла ванну и легла в постель? Наверное, мне надо было что-то купить. Шампанское, конфеты, торт, цветы. Только где же это всё купить-то сейчас? Магазины пусты. На сахар талоны, куда там конфеты! Знал бы заранее, сделал бы заказ. Интересно, а на каком она этаже?

Юра задрал голову и посмотрел вверх, на подковообразное здание гостиницы Космос.

–А вдруг она смотрит сейчас на меня сверху? – подумал Юра.

И ещё он подумал, что хорошо бы иметь такие карманные телефоны, как в том американском фантастическом фильме. Этот фильм Юра посмотрел прошлым летом в Польше и долго находился под его впечатлением. С такими телефонами можно звонить откуда угодно.

Юра вздохнул и развернул записку. Стелла писала, что сегодня в США умер её дедушка, и она срочно вылетает на его похороны.

–Товарищ Мериков? – услышал Юра позади себя мужской голос, и тяжёлая рука легла ему на плечо.

Юра обернулся и увидел Федю.

–Ты что тут делаешь? – произнесли они хором и рассмеялись.

–Я остановился в гостинице Космос, – сказал Федя. -А вот что ты здесь делаешь? Ты же вчера сказал, что не пойдёшь на свидание. Но всё-таки пришел. А напрасно. Уехала она сегодня, срочно, в Америку. Умер у неё кто-то из родственников. Слушай, а здесь столько девчонок. Давай снимем парочку. Я в номере один. Отдохнем после рабочего дня. Супружеские обязательства тебя, я вижу, не особенно обременяют. Тем более вы собираетесь разводиться. Ладно! Шучу я. Тут каждая шлюха в воинском звании. Смотри какие, Маты Харри размалёванные. Разведчицы. Ну, что? Поднимешься ко мне в номер? Нет? Ну, как знаешь. И помни, что наша с тобой договоренность относительно побега в силе. Действуй. Не прогадаешь. По себе знаю. Ладно, Юр, я пошёл. Что-то устал сегодня от художников.

Федя похлопал Юру по плечу и пошел ко входу. И очень вовремя. На то место, где он только что стоял смачно упал использованный презерватив. Юра задрал голову и успел заметить, как захлопнулось одно из гостиничных окон. Девчонки у входных дверей захихикали.

–Всё-таки Земля не вертится, и мусор падает под окнами.– подумал Юра и пошел к подземному переходу.

Вход в станцию метро ВДНХ располагался по другую сторону шоссе Проспект Мира.

В метро Юра немного вздремнул, но каким-то чудом проснулся точно на своей станции.

Юра тихо открыл входную дверь квартиры. Он хотел неслышно прошмыгнуть в свою комнату, чтобы избежать встречи и разговора с Юлей. Войдя в прихожую, Юра услышал голос жены.

–По телефону разговаривает, – решил он и бесшумно закрыл входную дверь.

И тут из кухни донесся незнакомый женский голос.

–Значит, согласны. А я ничуть и не сомневалась в Вашем решении. – В коридор вышла женщина чиновничьего вида. За ней следовала Юля.

–Предлагают перейти работать в команду Ельцина, – сказала Юля, когда женщина ушла. – Я согласилась.

–А как же твоя научная работа? – спросил Юра, хотя ему это было совершенно безразлично.

–Да какой из меня учёный? В этих НИИ такая скука! – ответила Юля. -А в политике настоящая жизнь бурлит.

–Удачи тебе на новом поприще, – сказал Юра, и собрался было проскочить в свою комнату, как на кухне зазвонил телефон. Юра бросился к телефону, в надежде, что звонит Стелла.

Но звонили из больницы, где лежала бабушка Таня. Уточнив, кто у телефона, врач сообщил, что час назад она умерла.

В ноябре 1989 года Юра летел в составе советский делегации в Берлин. Только что 9-го ноября рухнула печально известная берлинская стена. Кончилась эра холодной войны. Хотя Юра и сообщил Феде, что выезжает, но всё же сомнения не отпускали его.

–Может, зря я тороплюсь? – размышлял Юра. – Может быть в СССР всё изменится к лучшему? Может быть жизнь наладится? Может быть нам позволят самостоятельно выезжать за границу куда и когда захочется? И позволят иметь валюту любой страны? И в магазинах появятся товары? И разрешат частную собственность? И у людей будут частные квартиры и дома? Навряд ли. С какой стати? Даже если и разрешат, то ненадолго и потом всё отберут. Что власть дает, она всегда может с легкостью отобрать. Свобода завоёвывается в борьбе, а борьбы у нас не видно.

В конце первого дня пребывания в Берлине, как и было договорено, в одном из людных кафе в центре города Юра встретился с Федей.

–За тобой точно никто не увязался? – спросил Федя, допивая кофе.

–Что за шпионские страсти, – усмехнулся Юра. – Холодная война кончилась. Кому я тут нужен?

–Как знаешь, – сказал Федя, вставая. – Иди за мной. Сядем в машину и поедем в посольство.

Когда Юра выходил из кафе, он столкнулся с Пастуховым. Пастухов тоже был в составе делегации. Они работали в одном учреждении, но на разных этажах, и едва знали друг друга. Юра собрался что-то сказать, но Пастухов проследовал мимо, словно и не заметил его.

–Следит он что ли за мной, – подумал Юра, выходя из кафе.

Он завернул за угол дома и увидел, как Федя садится в машину.

В посольстве США их уже ждали. Федя не обманул. У его американской жены были действительно мощные связи на самом высоком уровне.

Прилетев в Вашингтон, уже из телевизионных новостей, Юра узнал, что ещё 12 членов их делегации попросили политического убежища. В Советский Союз вернулось только двое.

Юре сразу понравилось в Америке. Ему показалось, что эта страна, в которой построен настоящий коммунизм. От каждого по способностям, каждому по потребностям. И люди, если не учитывать языковые различия, по характеру в своей массе очень напоминали русских. Открытые, готовые помочь, нескупые, при случае охотно доносящие в полицию на соседей, если те нарушали какие-либо законы.

С формальной стороной вопроса было покончено достаточно быстро, и Юра переехал в Нью-Йорк, где жил Федя с женой. Как и было обещано, Юру устроили на работу в "Клинику Маха" на административную должность с приличной зарплатой. Федя снял Юре квартиру недалеко от работы и записал на курсы американского языка, который настолько сильно отличался на слух от английского, что Юра почти ничего не понимал.

–Без языка ты тут – хана. Никак не проживёшь. Сам мучился целый год, – признался Федя.

Неприятные открытия начались позже, когда Юра узнал, чем в действительности занимается эта "Клиника Маха".

Раньше Федя говорил, что они специализируется на проблемах увеличения продолжительности человеческой жизни. Но теперь оказалось, что деятельность клиники сводилась к добыванию человеческих органов. В клинике работало несколько бригад высококвалифицированных хирургов, которые оперативно выезжали в те места на земном шаре, где происходили военные конфликты или стихийные бедствия и массово гибли люди. В обязанности Юры входила координация работы этих мобильных хирургических подразделений.

Перед отъездом в Берлин в составе делегации Юра, как и планировалось, оформил развод с Юлей. Но сыну они об этом не сказали, поэтому Степан ждал, когда папа, вернувшись из Берлина, привезёт ему обещанный видеомагнитофон. Узнав, что у Юры всё получилось (он позвонил из США), Юля сказала сыну правду. Степан вначале удивился и расстроился, но потом обрадовался.

–Значит, скоро папа заберет нас отсюда? – воскликнул он. – А когда?

–Не знаю. Вот он позвонит следующий раз из Америки, сам у него и спроси, – ответила Юля. – Кроме того, я не собираюсь никуда уезжать. Я буду бороться и строить новую справедливую жизнь здесь, на родине. И я верю, что мы её построим. А ты – как хочешь. Вот в следующем году закончишь школу, можешь уезжать к отцу.

Степан не ожидал такого ответа и крепко задумался.

Юре нравилось блуждать по улицам Нью-Йорка. И в одну из таких прогулок он совершенно случайно набрел на художественную галерею, в которой экспонировались работы советской художницы Ольги Крапивиной.

Юра зашел в галерею. Это были инсталляции той самой Ольги Крапивиной, с которой Юра с подачи Стеллы познакомился год назад в Москве.

Бродя по безлюдным залам выставки, Юра услышал родную речь. Где-то разговаривали на русском языке. И Юра пошел, ориентируясь по звукам голосов. В одном из отсеков зала Юра увидел двух женщин. Он знал их обеих. Одну звали Ольга Крапивина, а вторую – Стелла. Женщины продолжали разговаривать, не обращая на Юру внимания.

–Здравствуйте, – поздоровался Юра.

Тень от козырька бейсболки падала на его лицо, оставляя на свету только подбородок. Трудно было узнать Юру лишь по подбородку. Тем более, что и подбородок был частично закрыт стоячим воротником его спортивной куртки.

Женщины с интересом посмотрели на Юру. Русскоговорящие посетители были редкостью.

–Извините. Вы меня не помните? Год назад мы познакомились в Москве. Вы тогда отбирали картины для аукциона Соттбис. -Напомнил Юра. Он снял с головы бейсболку и широко улыбнулся. -Вас зовут Стелла. У Вас дедушка умер и Вы срочно уехали из Москвы. А Вы – художница, Ольга Крапивина. Вы ещё планировали инсталляцию со мной в роли Горбачева. Я – Юрий Мериков. Припоминаете?

–Стелла! Это точно тот самый мужик! Я узнала его! – воскликнула Ольга. – Ну, мужик, ты даешь? Ты откуда тут взялся? Ты живой, или ты призрак?

Стелла поднялась из кресла и, не сводя с Юры глаз, шагнула к нему.

–Юра? Какими судьбами? – произнесла она и, совершенно не стесняясь, обняла его и поцеловала в щёку.

–Я иммигрировал, – ответил Юра и тоже прикоснулся губами к её щеке. У Юры давно никого не было и эта неожиданная малая близость взволновала его. -Теперь живу тут, в Нью-Йорке. Работаю в клинике.

–Так странно! -сказала Стелла. – Я думала о тебе буквально вчера.

–Это надо отметить, -воскликнула Крапивина. Она вскочила со стула и тоже обняла и поцеловала Юру.

–Пойдёмте ко мне! Я как раз собиралась печь тыквенный пирог, – предложила Стелла. -Сегодня всё равно никто уже не заглянет.

Стелла заперла галерею, и они втроем сели в её машину.

–А как продаются эти инсталляции? – спросил Юра. – Кто их покупает?

–Они уже куплены. Эта выставка. По окончании выставки инсталляции будут переданы владельцу, – ответила Стелла.

–Да какой же дурак на такое тратит деньги? – хотел спросить Юра, но не стал.

Всю дорогу Крапивина взахлёб рассказывала историю зарождения и развития замысла своих работ. Юра не понимал и половины терминов, которыми как из рога изобилия сыпала Крапивина. Наконец ,они подъехали к дому, где жила Стелла и, к Юриному облегчению, Крапивина замолчала.

–Мой покойный дедушка. Тот самый, русский, – поясняла Стелла, когда Юра разглядывал фотографии, развешенные по стенам её квартиры на Манхэттене. -Это его квартира. Ещё есть дом за городом.

–Я бы сказала не дом, а замок, – встряла Крапивина. – Мрачная готика. Жить там невозможно. Пробовала. По-моему, замок кишит привидениями.

–Это тоже он. До революции. В России. Со своей первой женой, – продолжала Стелла. – Их разлучили большевики. Он говорил, что слово "большевик" происходит от слова "боль". Согнали их всех на баржу и отправили по Волге неизвестно куда. Попал вначале в Турцию. А жена так и осталась в Царицыне.

Юра вгляделся в старинную фотографию. На ней рядом с молодым человеком атлетического телосложения и благородным выражением лица стояла девушка. Как раз в области её лица фотобумага несколько поистерлась. Но Юра почему то был уверен, что на фотографии изображена именно его бабушка Таня.

–О! -воскликнула Крапивина. Она стояла рядом и разглядывала ту же фотографию. -А я раньше не обращала внимания на это фото. Оно тут всегда висело?

–Всегда и именно на этом месте, – ответила Стелла. – А что тебя так удивило?

–Это жена моего деда! -сказала Крапивина. – Татьяна Викторовна. Оба уже в мире ином. Дед, Илья Ефимович, пораньше представился, а Татьяна Викторовна попозже. Я за границей тогда работала и меня не было на похоронах. Жаль. Хорошая была женщина. Умная, душевная. Думаю, в последние годы жизни дедушка был с ней счастлив.

Юра уже и не знал, что делать. Сказать Стелле, что это его бабушка, или промолчать, не говорить? Что толку, если он скажет? Всё равно они со Стеллой не родственники. Внезапно Юра почувствовал тупую боль в сердце. Словно кто-то сжал его сердце рукой.

–Ты что побледнел? – встревожилась Стелла. -Тебе плохо?

–Мне надо поговорить с тобой наедине, – сказал Юра. Он не хотел, чтобы его рассказ услышала Крапивина.

–Хорошо, – согласилась Стелла. – Только проинструктирую Ольгу насчет тыквы. Пусть начинает готовить, пока мы с тобой беседуем.

Через 5 минут они уединились в соседней комнате, и Юра поведал Стелле историю жизни бабушки Тани. Вплоть до дня её смерти, который совпал с днем смерти дедушки Стеллы. Юра вспомнил и их последнею встречу, когда бабушка сказала, что они умрут в один день. И как она просила его вырваться из СССР, поехать в Америку, найти её Славика и передать ему привет.

–Они же так и оставались всю жизнь мужем и женой. Церковное бракосочетание не расторгалось, – закончил свой рассказ Юра. Он почувствовал себя лучше. Тяжесть, сдавившая ему сердце, отпустила.

–Ничего себе сюжетец! -Воскликнула Крапивина. Она стояла в дверях и слышала весь Юрин рассказ. -И как мы-то трое встретились! Ещё говорят, что нет судьбы! Как она нас всех свела! Прямо лбами стукнула. Это надо отметить.

–Да. Действительно. Удивительно. -согласилась Стелла. -Трагическая история, но не будем придаваться скорби.

Поскольку никакого тыквенного пирога Крапивина так и не приготовила, то Стелле пришлось всё делать самой. Пирог получился очень вкусным, и они ели его, запивая вином. Вскоре Крапивина исчезла. Юра и Стелла остались наедине .

Утром, когда Юра ушёл, Стелла долго стояла под горячим душем и плакала от счастья.

У Юры в Америке всё складывалось очень хорошо. И работа, и личная жизнь – всё шло как нельзя лучше. Юра постоянно вспоминал о бабушке, как она верила, что её внук обязательно вырвется из концлагеря, именуемого СССР. Единственное, о ком Юра переживал, это о сыне Степане. Его не выпускали из Советского Союза. Окончив школу, Степан не поступил в институт и его забрали в армию. Юра регулярно созванивался с Юлей и был в курсе всех событий. Юля рассказывала и о своей новой работе, и о том, как в стране всё накалено и все ожидают политических и социальных потрясений. Юля периодически ездила на кладбище, приводила в порядок могилы родителей и бабушки.

У Юли появился новый друг, и она не скрывала это от Юры. И Юра тоже рассказывал Юле о своей личной жизни.

В марте 1991 года Степан демобилизовался и его, наконец, выпустили в США к отцу. Он уехал из страны за две недели до ГКЧП. Степан наблюдал за развитием событий уже на безопасном расстоянии по телевизору из Нью-Йорка. На Брайтон бич тут же появилось кафе под названием ГКЧП, что представляло абривиатуру слов Горячий Кофе, Чай и Пирожки. Степан поступил в частный медицинский колледж и учился по ускоренной программе на хирурга, чтобы работать вместе с отцом в "Клинике Маха".

Степану тоже всё очень нравилось в США. Он быстро нашел себе девушку. Она была из иммигрантов, русская. Их познакомила Стелла.

Юра продолжал регулярно звонить Юле, и каждый раз он предлагал ей уехать пока не поздно. Но Юля отказывалась. Теперь она работала в Верховном Совете и говорила о нарастающем противостоянии Верховного Совета и Ельцина. Говорила, что очень скучает по сыну, хотя и разговаривает с ним каждый день.

–Переехала бы сюда,– думал Юра. – Всем же будет лучше. Вот упрямый человек.

Когда Стелла забеременела, Юра предложил ей оформить отношения. До этого они жили гражданским браком. Степан тоже собирался жениться на своей девушке, которую звали Рита.

–А сыграем две свадьбы в один день! – предложил Степан.

И все согласились.

В то время за весь 1992 год Юра буквально пару раз звонил Юле в Москву. Год выдался тяжёлым. Было много работы, возникли проблемы с налоговой полицией. Юра ещё как назло сильно простудился. Плюс беременность Стеллы, которую она очень тяжело переносила из-за интоксикации организма.

Да и у Феди не всё шло гладко. В отношениях с женой у него возникли серьезные трения. Всему виной был её непреклонный железный характер. Федю раздражал её жесткий диктат. Словно он был младший по званию, а она – начальник. Сколько раз Федя приходил к Юре поплакаться в жилетку.

В мае 1993 года Стелла родила девочку. Ребенок был крупный, здоровый. Юра помнил, как рожала Юля. Антисанитарные условия в советском роддоме, невнимание и грубость персонала. Как это разительно отличалось от условий в США. Стелла рожала в воде. Для этого она ходила на специальные курсы. Теперь всё Юрино внимание было поглощено ребёнком и работой.

Юра вспомнил о своей бывшей жене лишь осенью 1993 года, когда надо было срочно отправить в Москву бригаду хирургов. В Москве начинались боевые действия. Юра позвонил Юле. Трубку не брали. В это время в Москве 6:30 утра и Юля должна была бы по идее быть дома. Юра звонил несколько раз. Безрезультатно. Он отогнал мрачные предположения и сосредоточился на работе.

Так получилось, что почти все бригады были на выездах. Свободной оставалась только бригада Степана. Он обрадовался возможности повидаться с матерью. Тем более у Степана что-то не заладилось с женой, и он искал повода пожить некоторое время врозь.

Федя тоже собирался в командировку в Россию. Он планировал договориться о пятикратном увеличении объема поставок "ножек Буша" на Урал. Бройлерные породы кур выращивались на птицефермах его жены.

Бригада полевых хирургов вместе со Степаном и Федей вылетела в Россию на следующий день. Ещё через день из Москвы позвонил Степан. Он рано утром заходил в их квартиру, но Юли там не оказалось. Соседи говорили, что не видели её с тех пор, как в Москве начали стрелять.

Хирурги к работе ещё не приступали. Ждали, когда наступит перемирие и начнут убирать убитых.

По всему выходило, что с Юлей случилась беда. Зная её бойцовский характер, Юра не сомневался, что она либо находилась в Доме Верховного совета, либо была у Останкино.

Степан звонил отцу из Москвы по нескольку раз в день и докладывал обстановку в городе. Вестей от Юли по-прежнему не было.

Когда боевые действия завершились, тела погибших в мешках на грузовиках вывозили за МКД и захоранивали, сваливая в котлован, вырытый посреди лесного массива. Хотя захоронение не охранялось, и жилых построек поблизости видно не было, но, тем не менее, инструкцию не нарушали и работали строго по ночам. Вырезали только печень и почки. Вообщем, обычная рутинная работа. И только Степан боялся, что в одном из мешков он обнаружит труп мамы. Вскоре контейнеры были заполнены, и бригада хирургов вернулась в США. Степан страшно переживал, виня себя в том, что бросил маму одну в этой стране, опасной для человеческой жизни. .

Юра предложил сыну пожить некоторое время вместе с ними. Стелла не возражала и Степан согласился. Он как раз забирал свои вещи из квартиры жены, когда зазвонил телефон. Услышав голос в трубке, Степан от радости едва не потерял сознание. Ведь он уже смирился с мыслью, что её нет в живых.

–Я в Нью-Йорке, – сказала Юля.

Степан примчался в назначенное место и бросился в объятия мамы. Оказалось, что она месяц назад вышла замуж за иностранца, поляка. Они бежали из России, бросив всё, как только в Москве началась стрельба. Кровавые Московские дни они с мужем наблюдали из Варшавы по телевизору. Теперь они приехали в США, в Нью-Йорк, где и собирались обосноваться. Юля, как оказалось, много раз звонила Степану домой, но не заставала его. Трубку снимала Стёпина жена, Рита. Юля просила передать, что звонила мама, но Рита ничего Степану не говорила.

–Мы с ней в ссоре, – пояснил Степан. – Она специально делает мне гадости. А почему ты не позвонила отцу?

–Я звонила ему из Варшавы, но женский голос сказал что-то по-английски, а я стесняюсь своего английского ещё со школы, -сказала Юля. – Меня так ругали учителя, что я по сей день боюсь ошибиться.

–Стелла и по-русски разговаривает, – заметил Степан.

Они договорились встретиться ещё раз вместе в одном из Нью-Йоркских кафе. И они встретились. Не присутствовали только жена Степана, Рита, и Федя. Ну, с Ритой уже всё было понятно, дело шло к разводу. А вот Федя...

Федя должен был вернуться в Нью-Йорк через пару дней. Но когда через пару дней Федя не вернулся и не позвонил, а потом прошло ещё 5 дней, и ещё 5, а от него по прежнему не было ни весточки, все заволновались. Последним Федю видел Степан. Они вместе прилетели в Москву. Федя сразу в аэропорту пересел на рейс до Екатеринбурга. В Москву, где его могли подстрелить, он не выходил.

Даже близкие Феде люди не подозревали, что творилось в его душе. Как противны и унизительны были его отношения с женой. Как он вынужден был терпеть эти постоянные напоминания, что богата она, а он – ничтожество. Что именно она вытащила его вместе с дружком из СССР. Что уже одного этого достаточно, чтобы до конца дней быть ей благодарным. И поначалу Федя старался. Он действительно чувствовал благодарность к этой женщине, которая изменила его жизнь. Неважно в каком направлении. Просто помогла выбраться в Америку, получить гражданство. Но однажды она в открытую заявила, что сделала это из жалости. Так жалеют бездомную собаку, пустив к себе в дом. А потом жалеют, что впустили. Потому что не любят эту породу. В их отношениях она всё больше и больше переходила на командный тон, давая Феде понять, что он не равноправный партнер, а один из её подчиненных. Она даже не соблюдала супружескую верность и изменяла Феде совершенно открыто, с каждым, кто ей понравится. Бройлерный бизнес был последней каплей, переполнившей медный таз Фединого терпения. Не для такой жизни он уехал из Советского Союза.

Прилетев в Екатеринбург, Федя бросил чемодан в гостиничном номере, позвонил главе администрации города и договорился о встрече через час.

– Здравствуйте, – Федя предъявил свой американский паспорт охраннику на входе в здание местной администрации. – На меня выписан пропуск. Я – Фердинанд Карлович Мах.

– Фердинанд Карлович Мах? -повторил охранник. Вместо того, чтобы искать эту фамилию в списке, он уставился на Федю. – Не узнаёте меня?

– Делать мне нечего, как охранников разглядывать, -подумал Федя. Но, взглянув на человека в полукруглом окошечке, он сразу узнал его. – Скрипченко Леонид Олегович!

–Помните!– обрадовался охранник. Он поправил повязку на невидящем глазу и просунул в окошечко руку. Они обменялись рукопожатиями.

–Такие люди не забываются, – сказал Федя. Он действительно обрадовался встрече.

–Зачем пожаловали в наш далёкий уральский город?– спросил Скрипченко, разглядывая Федин паспорт. -Да он у Вас американский. Большим человеком стали.

–Налаживаю гуманитарный обмен между нашими странами, – ответил Федя.

–Как закончите свои переговоры, предлагаю встретиться. Есть о чем поговорить. Я тогда Вам в письме в армию не обо всем написал. У меня тут дом за городом. Моя смена кончается через пять минут. Как завершите дела, прошу ко мне в гости, -пригласил Скрипченко. -Я вас тут подожду. Природа у нас чистая, незагаженная. Воздух свежий. Поохотимся. Места здесь отменные.

И Федя пообещал непременно зайти в гости.

Разговор с главой местной администрации внезапно перенесли на завтра. Случилось какое-то ЧП, и глава срочно выехал на место происшествия.

У Скрипченко оказался не просто дом, хотя и огромный, двухэтажный, а целое хозяйство: с коровой, свиньями, курятником, кобылой и большим огородом. Жил он там не один, а с женой и дочерью Оксаной. С той самой Оксаной. Также с ними проживал родственник по линии жены, и ещё один сильно пожилой мужчина.